Новый мир, старые правила?

Утро Зиркнифа Рун Фэрод Эль Никса началось довольно рано. Над Империей Бахарут только начало подниматься из-за горизонта согревающее всё живое своим теплом утреннее солнце. Ранние птахи уже во всю щебетали, перепрыгивая с ветки на ветку меж многочисленными городскими деревьями, зяблясь вне своих уютных гнёзд, согреваясь в тёплых солнечных ваннах, собираясь в стаи в местах падения солнечных лучей, принося смуту и мелодичный хаос своими звонкими, ритмичными песнями в это безмятежное царство Морфея, прогоняя его до следующего наступления ночи. Империя Бахарут вновь «оживала», а на её улицах начинала кипеть жизнь. Город начинал походить на муравейник. Зиркниф невольно потянулся, сидя нагой на своей массивной, широкой кровати, щурясь и зевая спросонья от слепящих солнечных лучей, что без какой-либо жалости святили в его заспанное лицо. А после Зиркниф невольно задрожал, покрываясь мурашками. А потому он невольно поддался назад, падая спиной на мягкую кровать, сложив руки на животе и устало закрывая глаза. Сам Зиркниф был высоким, молодым мужчиной среднего телосложения, чуть старше двадцати лет отроду. Физически он был развит идеально, имея сухое, мускулистое тело, на котором можно было разглядеть едва заметные старые шрамы, что не получилось свести, так как Зиркниф следил за собой, да и в прошлом не раз участвовал в военных компаниях, сражаясь среди своих солдат. И совокупность этих двух факторов, вкупе с интенсивными физическими нагрузками так сильно повлияли на тело. Лицо его было мужественным, едва грубым, но при этом чуть смазливым. Волосы цвета спелой пшеницы гармонично сочетались с его фиалковыми глазами. — Как безмятежно… я уже и забыл, когда было настолько спокойно… и было ли вообще? — спросил Зиркниф у самого себя. Голос его был чуть грубоватым, но всё ровно отдавал приятным бархатом и спокойствием. — Я столько всего сделал для этой страны, ради того, чтобы в один момент взять и ошибиться? — вновь Зиркниф задал сам себе вопрос, а в его голосе была лишь усталость. Он закрыл глаза, вспоминая столь насыщенные события последнего времени, что обрушились на несчастного Зиркнифа, словно яростная и могучая снежная лавина, которая с грохочущим рокотом сорвалась с вершин заснеженных гор, сметая всё на своём пути и даже вырывая из земли с корнем вековые деревья.

***

Всё началось с того, что Зиркнифа заинтересовал один довольно могущественный маг по имени Айнз Оаул Гоун, что своими действиями спас деревню Карн от набега переодетых солдат Империи Бахарут в Ре-Экстизе, что своими действиями должны были посеять панику среди крестьян, взяв их в плен, либо же, если на это не предоставлялось возможности, уничтожить деревню, убив всех её жителей, не забыв уничтожить вспаханные с агрикультурами поля, предав те огню. Коли это была пшеница, просто уничтожить. Конечно, можно было бы взять крестьян в плен, собрав с их полей урожай, если на то была бы возможность, а после конвойровать всё это в Империю, тем самым пополнив свои ресурсы, а подневольных крестьян разослать по деревням Империи, дабы те трудились уже на их благо. Но подобное было бы слишком рискованно, ведь могла бы спровоцировать военный конфликт между Империей Бахарут и Ре-Экстизе раньше положенного срока, который мог бы перерасти в полноценную войну, а подобное было Зиркнифу без надобности. Также помимо всего прочего подобное было весьма затратно, ведь пришлось бы действовать быстро. Да и кони, телеги и оплата охраны, а ещё магов заднего плана в качестве поддержки — удовольствие дорогое. Даже с учётом того, что получила бы Империя при подобном варианте событий, то она бы всё равно была бы в плюсе. Но нюанс о начале полномасштабной войны с Ре-Экстизе останавливал Зиркнифа от принятия второго варианта, ведь тогда пришлось бы увеличивать численность собственной армии, а потому он решил: «так ни себе, ни людям». В свою очередь подобные действия лишили бы Ре-Экстизе рабочей силы на их полях, а также могли вызвать голод и волнения среди граждан, а государство начало бы медленно, но верно терять свою былую силу, начав чахнуть, как роза, которую срезали с куста, поставив в воду. Зиркниф решил вести со своим многолетним врагом игру на истощение, по финалу которой он смог бы с лёгкостью захватить Ре-Экстизе и прилегающие к нему территорий. А оттого ему оставалось лишь ждать. Но в его безупречный план, осознанно или же нет, вмешался таинственный и крайне могущественный маг, о котором Зиркниф не знал толком ничего, а потому ему пришлось задействовать всю свою информационную сеть, что пронизывала его Империю и уходила далеко за её приделы, дабы та смогла собрать хоть какие-то крохи информации о Айнз Оаул Гоуне. Но всё было тщетно, ведь за три месяца напряжённой работы целыми подразделениям информаторов, доносчиков, стукачей и так далее так и не удалось узнать ничего нового, что не знал бы и сам Зиркниф. Таинственный и крайне могущественный колдун, словно канул в воду, будто по злому року скрываясь от кровавого Императора в тенях самой Нактюрнал. А потому Зиркниф спустя некоторое время почти позабыл о нём, лишь изредка перечитывая старые доклады для освежения памяти, чтобы образ таинственного колдуна оставался на задворках его сознания как своеобразная и крайне важная закладка, дабы та в нужный момент помогла бы ему вспомнить то, о чём необходимо. О которой можно позабыть, но не следует пока полностью повергать забвению. Но было кое-что ещё, что смогло заинтересовать внимание Зиркнифа. Его информаторы в процессе своей работы при содействии великого мага Флудера смогли обнаружить неизвестную для него гробницу, о которой он практически ничего не знал, хоть и каждый год отправлял туда войска на войну с Ре-Экстизе, что располагалась практически посреди равнины Катс. Придворный маг предположил, что именно там и скрывается Айнз Оаул Гоун, обосновывая это тем, что колебания магических потоков там сильно искажены, будто там находится нечто неимоверно сильное. И самым приятным тут было то, что Ре-Экстизе не знали о ней, а потому он решил действовать. И даже для этого у Зиркнифа был так называемый козёл отпущения, которого можно было выставить крайним, и при этом сам бы Зиркниф оставался бы в тени. Оттого, Зиркниф «абсолютно случайно» допустил утечку информации, проследив за тем, что слухи о таинственной усыпальнице дойдут именно до нужного человека, позволяя одному из малочисленных дворян из числа обедневшей аппозиций, что уже довольно давно действовали Зиркнуфу на нервы, устраивая разные, малозначительные диверсии, за которые их можно бы было отправить на плаху, заменив тех крестьянами, если бы смогли добросовестно выполнять их работу и провести разведку неизвестной гробницы. Незадачливый дворянин уже представлял себе, сколько золота и драгоценных камней он сможет оттуда вынести, а потому уже составлял план, куда сумеет их потратить, а быть может даже наймёт первоклассных убийц и те за добрый кошель с золотом убьют кровавого Императора, который посмел указывать дворянам на их место, собирая налоги едва ли не в тройном объёме. Но на тот момент это были лишь мечты. А потому незадачливый дурак в кротчайшее сроки собрал отряд из нескольких групп наёмников и отправил их туда, даже не подозревая о том, что играет по чужим правилам в собственной игре, где он лишь чумной попрошайка, которого если надо, имеющие силу и власть разменяют как дешёвую пешку. Оттого он даже не догадывался, что это место станет их извечной могилой, а самого недальновидного заказчика в скором времени ждёт плаха, а его голова будет преподнесена хозяину этой самой гробницы в качестве примирительного дара. Ну, а если бы его поход был успешен, Зиркниф просто бы избавился от проблемы на корню. И какого же было удивление Зиркнифа, когда во внутренний двор его замка приземлился дракон с чешуёй золотого цвета, а его наездниками были дети тёмных эльфов, что были посланниками Айнза Оаул Гоуна. Конечно же, подобное пришествие не осталось без внимания и спустя считанную минуту незваных гостей окружила более полусотни элитных, тяжело бронированных рыцарей в чёрно-серых доспехах, что отвечали за охрану дворца. И только лишь по одному их внешнему виду можно было сказать, что они лучшие из лучших, элита. Их доспехи стоили столько, сколько обычный гражданин Империи Бахарут в глаза не видел. За их могучими спинами и щитами укрывались стрелки и боевые маги, что не сводили своего взгляда с чужаков, сконцентрировав на тех всё своё естество, дабы атаковать при малейших признаках агрессии. За мгновение дворец превратился в улей с пчёлами, гудя от тревоги, а по его коридорам сломя голову со всех ног бежали рыцари. И горе тому, кто встанет у них на пути, ведь они сделают всё, но остановят захватчика, что посмел явиться сюда. И даже если придётся для этого умереть, они сделают это, выполнив свой долг. И оттого Зиркниф лишь на мгновение потерял бдительность, спрятавшись за одной из колон, укрываясь в её тени и внимательно наблюдая за гонцами, ведь невинный детский вид вкупе с дорогими одеяниями никак не сочетались с чувством безумной опасности, что исходила от них. Зиркниф прошиб холодный пот, что ручьём начал литься с него тяжёлыми каплями, а сердце лихорадочно стучало в груди, того и гляди вот-вот выпрыгнет оттуда, пока его разум разрывался от нагрузки, решая, что именно и как следует сказать этим гонцам. Тем временем они требовали от него радостным, высоким и звонким голосом, в котором так отчётливо была слышна некая гордость, немедленно предстать перед их господином и молить того о прощении за свою дерзость. В это же время кольцо из стражников всё сильнее сжималось вокруг гонцов, которым видимо это совсем надоело. Тогда «мальчик» лишь кивнул «девочке» по имени Маре, и та без лишних раздумий ударила своим посохом об пол. Незримая, но едва ощутимая только для магов элементалистов волна энергии разошлась в разные стороны от эпицентра удара. Земля под их ногами содрогнулась от сторонних колебаний, расходясь сотнями тысяч трещин в разные стороны, разверзшись, словно пасть неизвестного хищника. Люди, что окружали гонцов, затряслись, пытаясь устоять на месте, но все как один провалились вглубь земных недр, что теперь стали навеки их хладной могилой, ведь стойло только Маре убрать посох с земли, как та с хлопнула свою пасть, пожирая незадачливых рыцарей, раздавливая их в кровавое месиво из костей, плоти, коих никто никогда не увидит и о ком уже никто не вспомнит. А после от гонцов последовала реальная угроза, ведь если их Император не извинится перед их господином за свою дерзость, то в противном случае они сровняют Империю Бахарут с землей, и Зиркниф в этом не сомневался. Оттого он пошёл на отчаянный шаг ради спасения своего государства. Не продумав план до конца, он начал переговоры, которые для него, к его удивлению, закончились хоть и маленькой, но всё же победой, ведь он смог выторговать целых пять дней, аргументируя это всё тем, что ему нужно время на сборы. А потому Зиркниф поклялся предстать перед Айнзом Оаул Гоуном на шестой день со дня визита гонцов. Тех устроил подомный расклад, и они как ни в чём не бывало, пожелав ему хорошего дня, отправились восвояси. И только после этого Зиркниф понял, насколько большую ошибку он совершил, что наступил на хвост «спящего дракона», что теперь грозился уничтожить его город. А потому выбора у него не оставалось, кроме как выполнить то, что от него требуют. Через пять дней, которые потребовались Зиркнифу на сборы даров, что могли бы умилостивить Айнза Оаул Гоуна. В их число входили голова недалёкого аристократа, «виновного» в этом инциденте, так и живой товар из числа красивых и откровенно одетых женщин, которые были дочерями тех немногочисленных дворян и аристократов, что остались в Бахаруте, которые с колющей болью в сердце отдавали своих единственных детей невесть куда, так и детьми самого Зиркнифа. На шестой день, где-то примерно в полдень, когда солнце встало в зените, Зиркниф со своей прислугой добрался до злополучной гробницы. Возле неё он приказал невольницам сидеть в их каретах, дожидаясь того, когда придёт их очередь, а сам Зиркниф вместе со своей приближённой свитой отправился на поклон к колдуну, следуя за красивыми экзотическими девушками, что могли очаровать своей красотой и идеальной фигурой любого мужчину. Девушки, что встретили его у входа в гробницу и служившие чародею, были горничными, одетыми в униформу прислуги исключительного качества. Их привели вплоть до тронного зала, а сам про себя Зиркниф подметил, что даже те красавицы, которых он сюда привёз в качестве разменной монеты по сравнению с прислугой чародея выглядели словно напуганные серые мышки-замухрышки, которых одели в пёстрые платья. А от того он нехотя предвкушал лик тех женщин, что занимают более высокие роли в этой гробнице. Оттого у него предательски заболел живот, сжимаясь в колких, протяжных спазмах. Переведя невольный взгляд на свою прислугу, что была позади него, Зиркниф понял лишь то, что им с просто невероятными усилиями получается сдерживать собственный страх, которому предстоит возвысится на неведанные высоты, ведь худшее ещё впереди. Спустя некоторое время вся эта процессия достигла точки своего назначения. Это был тронный зал, где их уже ожидал хозяин гробницы. И пока они шли, Зиркниф с грустью для себя подметил ещё одну вещь. Всё это время, пока они шли по длинным коридорам древней подземной гробницы, они ожидали увидеть всё что угодно, но только не то, что увидели. Длинный коридор был словно вытесан в цельном, белом, мраморном пласте, на стенах которого в многообразных, сложных и простых узорах тонкими и толстыми нитями расходилось множество золотых жил. Что в общей и разобщённой концепций походили на множество устьев рек или же на кровянистые сосуды, вены и капилляры, что в общей композиции создавали невообразимое множество живых рисунков, двигаясь вмести с ними и создавая фантомную иллюзию того, будто они были участниками свершений, что были увековечены на этих стенах, будь то великие войны, чей смысл человеческий разум неспособен понят. и осознать. Либо же героические свершения, в которых сражали неизвестных для зрителей чудовищ или иные подвиги. В тех местах, где были лишь «голые» стены, висели картины от мало до велика, чьи рамы были обрамлены благородными металлами и древесиной деревьев, от которых исходил приятных запах солнца, пшеницы, меда дуговых цветов и солоноватого морского бриза. И этот запах мягко обволакивал собой всё вокруг, заполняя коридор свежестью. Создавалось впечатление, будто ты стоишь посреди поля, полного спелых колосьев пшеницы, что расположено подле моря возле небольшого леса и поля, на котором трудятся пчёлы. Отдельного упоминания стоят и сами полотна, ведь от мгновений далеких земель и личностей, что были изображены на них, перехватывало дух. Кем бы они ни были написаны, эти полотна могли называться лишь произведениями искусства, чьё мастерство в этом ремесле людям пусть и возможно, но кране тяжело будет достичь. Периметр же в коридоре освещался мягким тепло-холодным светом, который смешивался между собой, создавая тем самым приятный для глаз уровень света, что исходил из многочисленных кристаллов, вмонтированных в люстры, висевших на расстоянии около двух метров друг от друга и изготовленных словно две капли воды. И от того Зиркниф цинично усмехнулся про себя, ведь его замок мог едва ли соперничать даже с коридором этой гробницы по своим богатствам, по сравнению с которыми его дворец выглядел словно покосившееся конюшня, за которой уже длительное время никто не ухаживал. В конце концов их группа дошла до массивных, полукруглых дверей, изготовленных из чёрного железа, высота которых была около десяти метров, а диаметр чуть больше шести. На них была изображена сцена яростной битвы между ангелом и демоном. К удивлению остальных людей, подле этих ворот отсутствовал страж-привратник, который и должен был их открыть, но даже так они не подали вида. И стоило горничным приблизиться к дверям на расстоянии шага, как те словно по волшебству открылись сами собой, будто приглашая войти. От увиденного у людей перехватило дух, ведь не каждый день можно было увидеть подобное. Тронный зал, как и сам коридор, был высечен из глянцево чёрного мрамора со множеством серебряных и золотых прожилок, которые в своём хаотичном разнообразии представляли собой весьма замысловатые, но при этом бессмысленные узоры, что отчётливо были видны на полу, а также на массивных, опорных колоннах, которые не смогли бы обхватить и с пол дюжины крепких мужчин. Колоссальная комната, которая была тронным залом, выполненная в форме прямоугольника, высота которого достигала тридцати метров, ширина десяти метров, а длина двадцати. Посреди опорных колон лежал роскошный ковёр алого цвета. На некотором расстоянии, ровно от входа и до ступеней, что вели к возвышенности, располагался сам трон, на котором и восседал хозяин этого места — скелет без кожи с алым потусторонним пламенем в глазницах вместо глаз, облачённый в богатые одеяния тёмно-фиолетового цвета с причудливыми наплечниками, окруженный своими верными стражами, что стояли полукругом с левой и правой стороны. С надменным безразличием он посмотрел на Зиркнифа и его свиту. Невольно в голове императора промелькнуло лишь одно: «Вот он, истинный владыка! Сердце такого не тронут ни богатства, ведь для него они будут смехотворны, ни красавицы, ведь даже обычные служанки в этой гробницы своей красотой способны затмить тех, кого я привёз в качестве живого товара... Хотя правильно ли говорить про сердце у того, кто отринул жизнь?» Идя далее по махровому ковру, в поле зрения Зиркнифа бросился огромнейших размеров канделябр, на подобии тех, что были в коридоре, который освещал своим светом всё в этой комнате. Помимо всего прочего в глаза бросались подвешенные на железных балках, что крепились к опорным колонным, огромнейших размеров красные гобелены с вышитыми золотыми нитями диковинными рисунками, чей смысл, к несчастью, ускользал от Зиркнифа, и оттого молодой король едва заметно, тяжко вздохнул. В конечном итоге вся эта процессия остановилась подле возвышенности к трону. Ну, а горничные, которым было доверено довести гостей до их пункта назначения, низко поклонились Айнзу Оаул Гоуну и встали подле трона с левой стороны, не поднимаясь на возвышенность, на которой тот и располагался, встав на ровне с прочей нежитью. Они были облачены в искусно сработанные и зачарованные доспехи, держа в своих холодных руках церемониальные клинки, чьи наконечники были опущенные в пол, едва его касаясь. — Рад вас видеть в добром здравии... — сказал Зиркниф вежливым, деловым тоном, приложив руку к сердцу, а после чуть склонил корпус в знак приветствия. И стоило было ему захотеть продолжить, как вдруг один из слуг Айнза Оаул Гоуна вышел вперёд. Внешне он был чем-то отдалённо похож на человека, а именно своим телосложением и не более. Надет на нём был довольно дорогой и хорошо сшитый строгий костюм. На этом его сходство с человеком кончались, ведь за его спиной располагался массивный, пластинчатый хвост, которым он невольно водил из стороны в сторону, ровно как и пара относительно крупных перепончатых крыльев с тремя пальцами. Голова же демона напоминала собой некую отвратительную смесь из человеческого лица и толстой жабьей морды со множеством складок на шее, в которых собственно и «тонула» самая шея, от чего складывалось впечатлене, что той и вовсе нету. С бородавками на лице, цветом кожи едко-зелёным, довольно крупными относительно черепа глазами, с вертикальным зрачком, что вылазили из своих глазниц, которыми он мог вращать независимо друг от друга. С редкой порослью довольно крупных волос на макушке и довольно отвратительной зубастой пастью, которую тот не мог закрыть полностью, либо же не хотел, оттого демонстрировал всем свои невероятно острые, жёлтые, кривые зубы, при виде которых людей невольно передёрнуло от страха, из-за чего они на некоторое мгновенье встали на месте, не в силах даже сделать вдох. Зиркниф, который к этому моменту едва успел открыть рот, невольно замер на месте, ожидая того, что будет. — Какое неуважение! — Возмущенно-спокойным, гортанным, чуть булькающим голосом проговорил демон, едва повышая тот от недовольства. Из-за того что люди не оказали его владыке должного уважения, он решил взять дело в свои руки и показать наглецам, где их место: — На колени! — приказал демон, а его голос был наполнен немыслимой магической силой, нетерпящей неповиновения. Мгновенно это склонило гостей по желанию своего хозяина, и оттого люди «потеряли» собственную волю, будто ту у них украли. Упав наземь, они низко склонили головы, словно их прижало невидимым грузом, что всем своим желанием стремился тех раздавить, превратив их в окровавленную кляксу, не в силах больше их поднять, пока только глаза могли исподлобья коситься на хозяина этого места. Более не в силах повелевать собой, пока их тела продолжали содрогается от силы магических слов этого демона.Тела содрогались от боли, когда те попытались сопротивляться магии слов, пытаясь встать, и они отчётливо могли ощутить, как их мышцы, связки и сухожилия взвыли от натуги, пытаясь преодолеть немыслимое для них напряжение, в коем те могли просто-напросто разорваться. Предательски заскрипели суставы с пронзительным визгом, который раздался у них в голове. У некоторых людей кровь пошла из носов и ушей. А в уголках глаз начали появляться кровавые слёзы впересмешку со слизью, пока их глазные яблоки стремительно краснели от разрывающихся капилляров, наливаясь тёплой кровью. Как вдруг спасение пришло оттуда, откуда его ждать не следовало. — Довольно, Демиург! — раздался чей-то грубый, но холодный, чуть басистый голос, при этом наполненный по отношению к демону неким отцовским теплом, который эхом отдавал по тронному залу. — Пусть они и совершили проступок, проникнув в наш дом, но они наши гости, которых мы позвали к себе. Они не знакомы с нашими обычаями и правилами, а потому подобное можно спустить им с рук. — Прошу прощения, Владыка. Я об этом не подумал, — совершенно искренне, будто маленький, ребёнок сказал демон, поклонившись своему хозяину, а его голос был полон радости оттого, что он смог получить ценный совет от своего хозяина на будущее, который поможет ему более не ошибаться в подобного рода ситуациях. После демон развернулся в сторону людей и сказал: — Возвращаю вам вашу волю! — в мгновенье как всё началось, так же всё и прекратилось. Невидимый груз исчез, а люди кряхтя от боли стали подниматься с земли, не веря в то, что они остались живы. Зиркниф перевёл взгляд в сторону Айнза Оаул Гоуна и уже было хотел что-то сказать, как его во второй раз подряд опередили. — Рад видеть вас в добром здравии, Зиркниф Рун Фарлон Эльникс. Вам моё имя уже известно, — на этом моменте Айнз сделал небольшую паузу, сам про себя подмечая, что Демиург немного перестарался, и некоторые люди довольно сильно пострадали, а потому он решил начать издалека, — но из элементарной вежливости я представлюсь. Меня зовут Айнз Оаул Гоун. Я хозяин великой гробницы Назарик, а потому, надеюсь, дорога сюда не заняла у вас много времени. — произнёс Айнз довольно спокойным, обыденным голосом, что в свою очередь немного выбило Зиркнифа из колеи. — Н-нет, нисколько! — в этот самый момент Зиркниф взвыл про себя, явно не понимая, почему кто-то его уровня начал разговор с подобного. Уже несколько продуманных вариантов развития событий, которые продумал Зиркниф перед тем, как явиться сюда, были уничтожены, в которых Зиркниф вышел сухим из воды, либо же постарался минимизировать урон, который бы получила Империя Бахарут. — Это я перед вами должен извиниться, за то, что мы задержались. — ответил Зиркниф, довольно спокойным голосом, в котором старательно в безуспешных попытках пытался подавить дрожь и нервозность, пока уголки его губ невольно растянулись, отработанные практически до совершенства самой фальшиво-искренней улыбкой, которая только могла быть у него в этот момент на лице. — Что же, Зиркниф Рун Фарлон Эльникс, — заговорил чуть задумчивым голосом Айнз, прикладывая к подбородку свою костлявую кисть правой руки, чуть поддавшись вперёд, — грубость, которую проявил к вам мой подчинённый, уравновешивает хлопоты, что доставил мне ваш человек. Вам нет нужды более извиняться передо мной. Вы свободны и можете быть спокойны, я не собираюсь вас преследовать на обратном пути, либо же уничтожать ваш город. А потому желаю вам доброй дороги обратно. — закончил Айнз, уже собираясь попросить горничных проводить их гостей обратно на поверхность. — А! — только и успел сказать Зиркниф, чуть открыв свой рот, уставившись на Айнза, явно не веря в услышанное, пока его свита активно перешёптывалась между собой за его спиной. — Подождите! — неожиданно даже для самого себя, едва ли не срываясь на визг, прокричал Зиркниф, чем смог порядочно удивить окружающих, в особенности слуг, стоящих подле Айнза, отчего те с немым любопытством начали на него глядеть, пока его собственные люди с нескрываемым ужасом и неверием смотрели ему в спину. — В чём дело, Зиркниф Рун Фарлон Эльникс,?Если вы хотите со мной что-то обсудить, то говорите, не стесняйтесь. Я выслушаю вас, но прошу быть побыстрее, у меня ещё много дел… — произнёс Айнз, откинувшись на спинку своего трона, положив левую руку на подлокотник трона, а правую руку протянул открытой кистью вперёд, будто предлагая что-то в безмолвном, интуитивном жесте, тем самым показывая свою заинтересованность в грядущем диалоге. — А… — Зиркниф мгновенно собрался, тем самым вернув себе самообладание, которре он сумел утратить из-за неожиданности всего несколько мгновений назад и из-за столь неожиданного ответа его оппонента, что буквально выбил землю у него из-под ног, тем самым разрушая все его продуманные до этого планы, из-за чего теперь ему придётся действовать вслепую со столь опасным монстром. А потому Зиркниф приложил кулак своей левой руки к губам, а после демонстративно прокашлялся в него, прочищая собственное горло. — Прошу прощения, можете звать меня просто Зиркниф, — сказал император, стараясь придать твёрдости и уверенности своему голосу, но, к несчастью, у него это довольно плохо получалось, отчего можно было услышать, как скачет его тональность, сквозь которую проступала дрожь. — Хм, хорошо. Тогда вы можете звать меня Айнз, подобное будет справедливо по отношению к друг другу. Так что же вы хотите? — спросил Айнз ровным, довольно повседневным голосом, пока потустороннее алое пламя внутри пустых глазниц его черепа не сжалось до крохотных алых «угольков», приглядевшись к которым можно было увидеть едва заметные всполохи пламени, что срывались в них. Подобное довольно откровенно выдавало его заинтересованность и предвкушение, которое Айнз сейчас испытывал во время диалога. — Что вы планируете делать сейчас, в реалиях текущей ситуации? — сам того не до конца осознавая, что что он только что сказал, задал вопрос Зиркниф. Голос его дрожал, хоть тот и пытался скрыть волнение за маской короля, вот правда удавалось подобное плохо. На его лбу тяжёлыми гроздями от волнения выступил пот, что начал скатываться по его лицу, который Зиркниф всячески старался игнорировать, ровно как и собственный желудок, что уже как минут десять всячески свербел от волнений, тем самым причиняя Зиркнифу довольно неприятную, гулкую, ноющую боль в районе живота, которую тот старался всячески игнорировать, вот правда удавалось подобное с переменным успехом, оттого он время от времени едва заметно кривился от боли. — Хм... Сложно вот так взять и сразу ответить, — проговорил Айнз чуть задумчивым голосом, а фантомный огонь в его глазницах вернулся в своё обыденное состояние, мягко смотря на человека перед собой, — тяжело вот так просто взять и сказать без учёта многих переменных... —продолжил Айнз, а голос его стал наливаться могильным холодом, в котором каждое слово было подобно стали. — Случай, подобный вашему, меня многому научил, а именно тому, что даже если я буду отсиживаться в тени, то всё ровно буду втянут в тот или иной конфликт, а значит мне всё же придётся выйти из тени. Ведь я ещё не смог до конца понять, как Назарик оказался в этих землях и как мне вернуться обратно. А потому я буду истреблять всех, кого посчитаю врагами и тех, кто решит причинить мне зло. Я буду истреблять надоедливых мух до тех пор, пока не обрету вновь свой драгоценный покой... — закончил говорить Айнз, чуть успокоившись, оттого в его голосе вновь возобладал повседневный нейтральный тон. Зиркниф с ужасом застыл на месте, не в силах сделать и шагу, содрогаясь от волн первобытного страха, что захлёстывали того с головой. и лишь только гулкое, отчаянное биение собственного сердца, вкупе с ворохом хаотических мыслей, что в этот момент роились в его голове, отдавали болезненным эхом в его сознании. Дёрганный взгляд его глаз невольно упал на мягкий, бархатный ковёр, искусно расшитый золотом, что удерживал того на месте, словно дремучая трясина болот. Вот только в этот момент он казался ему столь омерзительным и не естественным, напоминающим собой внутреннюю поверхность желудка, который вывернули наружу, забыв очистить, а потому сокрушённое всеобъемлющим страхом сознание стало дорисовывать то, чего на самом деле нет. Тут же в нос ударил отвратительный, горький, желчно-кислотный запах, от которого Зиркниф побледнел, а каждая ворсинка ковра теперь напоминала ему пульсирующий, воспалённый сосок, из которого вместе с тёплым гноем выделялись и прочие телесные жидкости, согревающие Зиркнифа своим теплом. Но наваждение быстро спало, ровно как и пришло, но вот ужасающий страх никуда не делся. А с ним пришло и осознание совершённой ошибки из-за излишней самоуверенности. А потому Зиркниф, ровно как и его спутники, не могли поверить в услышанное. Ведь если такой монстр сделает свой ход, это может стать проблемой выживания всего человечества. — П-позвольте... — подобная дрожь в голосе не укрылась от Айнза, от чего Зиркнифу даже причудилось, будто надбровная дуга этого существа чуть двинулась вверх, словно спрашивая: «что не так?». Но всё это было лишь мороком, что насылал его измученный разум, и лишь только потусторонний огонь в пустых глазницах Айнза вспыхнул чуть ярче, тем самым показывая его заинтересованность. Неожиданно даже для самого Зиркнифа его голос предательски дрогнул, а рот стал наполняться вязкой, тягучей слюной, которую тот рефлекторно сглотнул, ощущая довольно отвратительное чувство, как та неспешно обволакивает его пищевод, продвигаясь в желудок, и во рту появилось фантомное, давящее чувство рвотных позывов. Но всё же, взяв в себя в руки и чутка успокоившись, Зиркниф продолжил: — Позвольте высказаться по поводу вашего решения, — проговорил Зиркниф, ожидая ответа Айнза, отчётливо ощущая всем своим естеством, как несколько пар глаз со стороны приближённых слуг хозяина гробницы смотрят на того с нескрываемой «жаждой убийства» за подобную дерзость. И стоит тем только отдать приказ, как Зиркниф вместе со своей свитой будут мертвы в мгновенье ока. Это был опасный ход, но молодой Император решил сыграть в опасную игру, ставя всё, что имеет и даже собственную жизнь и жизни своих слуг на кон. Стоит ли говорить, что подобному последние были не слишком-то и рады, хоть и могли осознать то, почему их господин решил так сделать. Ну, а те, кто был обременён интеллектом, лишь с неверием и страхом смотрели в спину своего хозяина, не осознавая, но принимая свою возможную судьбу. — У вас есть, что мне сказать? Хорошо, я вас выслушаю. Говорите. — ответил Айнз, позволяя Зиркнифу расслабиться, ведь его рискованная ставка сыграла, а потому было ещё не всё потеряно. — Как насчёт того, чтобы создать собственное государство? — предложил Зиркниф спокойным и уверенным голосом, смотря прямо в «глаза» Айзна, пытаясь по старой привычке понять о чём он сейчас думает. Вот только это было довольно глупо, ведь на «пустых» костях невозможно было опознать хоть какие-то эмоции, за которые можно было бы ухватиться и понять то, что сейчас замышляет его оппонент, ровно как нельзя было увидеть хоть каких-либо помыслов в сполохах потустороннего пламени. — Звучит интересно... Зиркниф, но я не понимаю, для чего это мне. Куда проще истребить надоедливых мух, чем пытаться их отвадить. — ответил Айнз, говоря последнее с нескрываемым флегматичным холодом и враждебностью в голосе, тем самым подчёркивая значимость этих слов. — Вы же собирались выйти из тени, а это, как по мне, будет лучшим способом заявить о себе. Я не сомневаюсь, что у нас хватит сил воевать со всем миром, но тогда многие от мала до велика посчитают вас врагом и раз за разом будут вторгаться сюда, как вы сказали, нарушая ваш покой. В подобном случае вы появитесь на мировой арене как политическое лицо, и оттого многие лидеры мира сего будут либо стараться сохранить с вами нейтралитет. Не буду отрицать, что будут и те, кто объявит вам войну. Но подобный вариант развития событий куда лучше, чем воевать в одиночку со всеми. Тем более вы и сами сказали, что ищете путь домой. И если вы всё время будете заняты войной, то на поиск пути обратно и причин, почему вы оказались тут, просто-напросто не окажется времени. — закончил Зиркниф спокойным деловым тоном, в котором не было и намёка на страх, что окутывал его ранее, и лишь только сердце в его груди билось с сумасшедшей скоростью, отдавая болезненными гулкими ударами в его разуме звенящем эхом. Айнз внимательно выслушал его предложение, а после замолчал, погрузившись в собственные раздумья, отчего фантомный огонь в его глазницах полностью погас, что могло говорить о его задумчивости. В тронном зале воцарилось звенящая тишина, которую никто не смел нарушать. Продлилась она около минут пяти-шести и с каждой минутой становилась всё более невыносимой, всеобъемлющей, тяжёлой и текучей. Оттого в ней можно было запросто потерять чувство времени, что, собственно, и произошло с людьми, находящимися там, а потому их разум решил сыграть с ними злую шутку: в их ушах раздался отвратительный писк, чем-то схожий с жужжанием комара. Оттого они стали слышать то, чего не было. Будь то детский плач, истерические всхлипы молодых дев, что потеряли всякую надежду на спасение, либо же грозные, гортанные крики, рыки мужчины, что позабыл самого себя от злости, скатившись до уровня первобытных животных. Люди остекленевшими от страха глазами начали нервно оглядываться по сторонам, надеясь увидеть то, чего не было. — Что же, — внезапно, словно оглушительно тяжёлый гром среди ясного неба, раздался голос Айнза, что в мгновение ока скинул с людей оцепенение и те в одночасье уставились на него неморгающим, взглядом ожидая его решения, — я прислушаюсь к вашему совету, Зиркниф. Но мне вот интересно, в чём ваша выгода помогать мне? — спросил Айнз, поддавшись чуть вперёд. «Отлично. Всё идёт так, как нужно. Не ожидал, я если честно, что удача будет на моей стороне. Но мне нельзя упускать этой возможности, а потому стоит быть аккуратным…» — подумал про себя Зиркниф, набирая полную грудь воздуха для ответа. — Не буду отрицать и личных мотивов, предлагая вам подобное. Как бы там ни было, я хочу предложить вам заключить союз с Империей Бахарут. Естественно, на равных правах… — не успел было Зиркниф продолжить, как его наглым образом перебили: — Да как ты смеешь! — гневно, едва скрывая жажду крови, с могильным холодом и сталью в голосе, в котором так отчётливо можно было услышать нескрываемое презрение и ненависть от подобного предложения, произнесла бледнокожая, красивая девушка невысокого роста с алыми глазами, одетая в тяжёлое вечернее платье тёмно-бардового цвета, что стояла с левой стороны от трона. И от подобного заявления у многострадальных людей в очередной раз сковал страх смерти, оттого Зиркниф неосознанно даже для самого себя пытался понять, как ему выкрутиться из подобной ситуации, напрягая свой и так уже измученный разум, пытаясь понять, как ему исправить ошибку. — Ещё и на равных правах! Единственное, чего ты достоин — это быть рабом нашего гос… Ай! Аура, за что?! Ай! Хватит меня пинать! — к удивлению самого Зиркнифа, помощь пришла оттуда, откуда её никто не ждал. А именно эльф Аура, явно решил напомнить своей соратнице её место, и за подобное Зиркниф был тому безмерно благодарен, пока другие слуги Назарика с явным недовольством мимоходом поглядывали на первую, явно недовольные тем, что она вмешалась в разговор господина. — А ну молчать! Довольно! — неожиданно для всех с явным гневом и недовольством в голосе вскрикнул Айнз, мгновенно повернув свою голову в сторону, с явным недовольством во взгляде смотря на Шалтир и Ауру, с силой ударив своим костлявым кулаком по подлокотнику своего каменного трона, отчего раздался небольшой, но гулкий звук, что эхом разошёлся по тронному залу. Две задиры, что в этот момент уже во всю выясняли отношения, от неожиданности подпрыгнули на месте и с пристыженными лицами опустили взгляды в пол, исподлобья виновато посматривая на своего господина так, словно они были сворой побитых псов, что в этот момент чуть поскуливая выпрашивают у хозяина прощение за очередную шалость. — Просим прощения, — одновременно сказали две девушки с грустью и смирением в голосе, явно недовольные и подавленные тем, что на них накричали. Но всё же они понимали, за что на них повысили голос, а потому без лишних возражений поклонились Айнзу в знак извинения и встали на свои места. — Прошу простить меня за подобный, инцидент, Зиркниф, — сказал Айнз, а после чуть поддался корпусом вперёд и немного склонил свой череп в знак извинения за собственных слуг, — порой подчинённые действует своевольно даже во благо нас, оттого могут и сами пострадать… — ответил Айнз довольно грустным голосом, в котором можно было невольно услышать болезненные, скрипучие нотки некого смеси гордости, радости и разочарования, окидывая взглядом собственных слуг, что стояли подле него и даже тех, кто был на неком отдалении от трона. Например, та горничная, что сопроводила группу Зиркнифа сюда. Увидев то, как верховный правитель этого места склонил голову в знак извинения за необдуманный проступок своего подчинённого, Зиркниф опешил, явно не ожидая подобного. Спокойная маска правителя была быстро сломана и отброшена прочь. Лицо Зиркнифа изменилось, а на нём преобладало лишь гримаса искреннего удивления и широко открытые глаза, в которых так легко можно было прочесть непонимание, как кто-то подобный Айнзу так легко отбросил собственную гордость лишь ради того, чтобы принести извинения за проступок своего слуги, тем более перед правителем другой страны, вкупе с высоко поднятыми бровями. И подобное могло говорить лишь о том, насколько Айнз Оаул Гоун ценит своих слуг. Куда занимательнее для него была реакция приближённых слуг возле Айнза, а именно её полное отсутствие, что могло говорить о нескольких вещах одновременно. Либо они полностью согласны с действиями Айнза, либо наоборот всем своим видом не показывают несогласие с его действием и своеволием своих коллег. Оттого уголки губ на лице Зиркнифа чуть дёрнулись в искренней улыбке, а после он вновь заговорил: — Думаю, я могу вас понять Порой те, кто верен, действуют довольно необдуманно и даже своевольно… — сказал Зиркниф, положив свою левую руку себе на грудь, говоря при этом довольно мягким, чуть ностальгическим голосом, что был вызван откликом далёких и тёплых воспоминаний, неосознанно, можно сказать инстинктивно чуть склонившись вперёд. «А он довольно человечный...» —невольно подумал про себя Зиркниф, а после чуть тряхнул голой в разные стороны, возвращая себе спокойствие разума, что было утеряно под тёплой пеленой воспоминаний, дабы сосредоточиться на собственной, мгновенно забывая даже то, о чём думал мгновение назад. — Но как бы там ни было, мы отвлеклись от нашей темы. — как бы невзначай напомнил Айнз. — Да, вы правы. Так вот о чём это я. Я предлагаю вам создать собственное государство, тем самым став политической фигурой, что будет иметь свой вес в мире и с этим должны будут считаться другие. Но создавать государство с нуля даже для вас будет довольно хлопотно. А потому я предлагаю вам заключить с Империей Бахарут альянс на равных правах, что в свою очередь позволит мне сделать свой ход. Как, думаю, вам известно, ваша подземная гробница Назарик оказалась в землях равнин Катс, которые уже долгие годы делят между собой Ре-Экстизе и Империя. И потому, если вы согласитесь на альянс, то в оном случае я смогу направить письмо в Ре-Экстизе, в котором именно вы будете фигурировать как подлинный хозяин этих земель. Ре-Экстизе придётся либо это признать, либо объявить вам войну на этой земле, по исходу которой и решится, кто будет её править. Также на этих землях находится их город-столица Эрантель, который вы сможете занять как полноправный правитель в случае успеха. Конечно же, если Ре-Экстизе объявит вам войну, то Империя Бахарут поддержит вас, выступив на вашей стороне. — закончил говорить Зиркниф довольно спокойным, можно сказать деловым тоном, а после замолчал, ожидая того, что скажет Айнз, ведь от его ответа может решиться многое, и сейчас речь идёт не только о судьбе Империи, но и судьбе всего мира. Оттого, Зиркниф понял то, насколько огромную ответственность он взваливает на себя, и его самочувствие сильно ухудшилось. В мгновенье голова его потяжелела, а желудок взвыл резкой, протяжно, гулкой, острой боли, заставляя Зиркнифа чуть поморщиться, ощущая, как его желудок выворачивается наизнанку, словно он напичкан иглами вперемешку с рыболовными крючками, как подушка для иголок. Эта боль раздавалась по всему его телу, вступая в колкий резонанс с бешенным биеньем его сердца, которое то и гляди разорвётся из-за чрезмерного напряжения, что сейчас предательски болело в его груди ноющей, тупой болью. На его лбу вновь выступил отвратительный, тошнотворный холодный, липкий пот, что небольшими каплями стекал по его лицу, пока Зиркниф боролся с болью, всем своим видом показывая то, что с ним всё в порядке. — Я согласен, — без каких-либо сомнений в голосе ответил Айнз довольно повседневным тоном, из-за чего Зиркниф нервно сглотнул, явно не готовый к подобному. Айнз продолжил: — Что же, думаю, этот день можно считать праздником. Как вы считаете? — А-а-а, да! Наверное. Я буду рассчитывать на наше плодотворное сотрудничество! — В спешке выкрикнул Зиркниф. «Какого черта?! Почему он так легко согласился?! Он не будет требовать от меня присяги или клятвы верности? А, нет, он мне доверяет? Нет, нет, нет! Он считает, что даже если я и предам его, то это будет незначительной потерей! О, боги! Во что же я ввязался…? Нет! Да не может этого быть или же... Всё идёт так, как и хотело это чёртово чудовище?! Он изначально планировал склонить меня на свою сторону…» — хаотические мысли, доводы, утверждения с противоречиями и отрицаниями, бесконечным потоком мыслей роились в голове Зиркнифа, тем самым доставляя тому, который тщетно пытался понять, почему Айнз согласился на подобные условия так легко, хотя мог бы с лёгкостью подчинить себе Империю, учитывая то, что сейчас перед ним стоял её король. Но, к несчастью, не найдя правильного ответа, Зиркнифу пришлось лишь смириться с тем, что он сделал, а потому он решил следующее: «Что же, хорошо. Сыграем по твоим правилам, Айнз Оаул Гоун» — Зиркниф так глубоко погрузился в собственные мысли, что даже на несколько десятков секунд потерял связь с реальностью, полностью игнорируя любые внешние раздражители. Он неосознанно чуть склонил голову к низу, приложив кисть левой руки, сложенную в кулак, к собственному подбородку, начав что-то едва различимо бормотать себе под нос, даже не замечая, как к нему обратился Айнз. — Зиркниф, — обратился к Императору Айнз, но в ответ прозвучала только полная тишина и лишь остаточное эхо его голоса, что расходилось по тронному залу. — Зиркниф? — во второй раз позвал Императора Айнз, но ответа так и не последовало. — Зиркниф… — и в третий раз результат был аналогичным — полное, пусть и не специальное игнорирование своего собеседника, которое пришлось явно не по вкусу слугам Айнза, что были подле него, во всю смотря на Зиркнифа, не скрывая собственной злобы, которую те тщательно скрывали за масками пустого безразличия, что были «надеты» на их лица. И лишь нескрываемый гнев и злоба в их глазах из-за дерзости этого никчёмного мешка плоти и костей предательски выдавали их. Жажда крови, которую некоторые из них даже не думали скрывать, от чего воздух для верной свиты Императора стал словно тягучий кисель, который забили обильным количеством крахмала, отдавая на вкус и запах солоновато-металлической, чуть затухшей кровью. — Зиркниф! — Айнз, поняв, что Император Империи Бахарут находится в глубокой простраций из-за собственной задумчивости, погруженный в пучину собственных мыслей и порядком измученного разума, вложил в свой голос чуть больше магической силы, чем планировал, а потому его голос тяжёлым, рокочущим, гулким и протяжённым эхом разносся по тронному залу Назарика. От чего и так изрядно настрадавшиеся люди содрогнулись, едва ли не падая наземь под силой этого наполненного магией слова, хватаясь за голову обеими руками, со всей силы прижимая свои ладони к окровавленным ушам, из которых обильным ручьём шла тёплая алая венозная кровь, ровно как из глаз и носа. У некоторых людей подобное случилось из-за разрыва мелких и крупных капилляров, которые не выдержали столь резкого возрастания атмосферного давления. Иные же люди и вовсе потеряли сознание. Конечно же, стороной подобное не обошло и слуг Назарика, вот только те, в отличие от слабы и невероятно хрупких людей, лишь чуть поморщились от дискомфорта. Но всё же, они едва ли не «цвели» от счастья, ведь их верховный владыка показал зазнавшимся людям их место. Конечно же, подобный способ «отвлечься» и прийти в сознание не обошёл и стороной самого Зиркнифа, который, покачиваясь на полусогнутых ногах, едва удерживал равновесие, дабы не упасть на ковёр, чуть шипя от звенящей, протяжной боли в голове и ушах, которая отдавалась крайне болезненным эхом в его покрасневших от кровоизлияния из-за лопнувших капилляров глазах. — Прошу простить меня за бестактность, — сказал Зиркниф, фокусируя свой чуть расплывчатый, укрытый алым туманом взгляд на Айнзе, сглатывая вязкую, чуть сладковато-металлическую слюну, что успела скопиться в его рту, — я просто задумался над тем, что подобный союз может нам дать… Вот и ушёлв себя. Ещё раз простите меня... — проговорил Зиркниф, а после чуть поклонился в знак извинения. И когда его лицо скрылось в тени его свисающих волос, он неосознанно позволил себе секундную слабость. Он слегка оскалил свойи белые зубы, чуть скривив губы от боли, отчаянья, страха,смятения и непонимания того, что ему делать дальше. А после вновь встал в полный рост, вернув своему лицу маску безмятежного спокойствия. — И вы тогда примите мой искренние извинения. Я не рассчитал собственных сил, кои вложил в свой голос, оттого вы и ваши спутники пострадали. — в ответ произнёс Айнз спокойным голосом, в котором можно было услышать лёгкую искренность и раскаяние за содеянное. Он чуть склонил голову в знак извинения и подтверждения собственных слов. От этого Зиркнифу вновь стало не по себе. На его сальном лбу, что поблёскивал в свете искусственного света, излучаемого кристаллами, снова выступил пот. Кожа покрылась сыпками, а волосы неосознанно для него инстинктивно вздыбились, дабы придать его телу больше объёма. Его подсознание запустило защитный механизм, дабы тот казался больше перед источником физического и ментального раздражения, которое его сознание считало за угрозу для жизни. Голова, желудок и сердце словно в унисон по одной лишь команде «дирижёра», взвыли в «мелодичной» агонии, в коей невозможно было разобрать суть, ведь всё перемешалось. Ноющая, колкая, тупая, острая, короткая и длинная боль — всё слилось в одно. Оттого Зиркниф с силой стиснул челюсти, да так, что от натуги захрустели зубы. А страх непонимания того, что это чудовище решит предпринять дальше и то, как он будет измываться над молодым Императором, дёргая за ниточки, словно кукловод в пьесе, в которой Зиркниф будет главной, беспомощной куклой. Осознание подобной участи бессильной марионетки в чужих руках заставило Зиркнифа буквально чуть ли не закипеть от злости на задворках собственного разума. И этот гнев стал словно лесной пожар, что вспыхнул в знойный день в чаще леса, вздымаясь языками пламени, что зародились в сухой траве, с жадностью накинувшись на всё остальное, превращая некогда живой лес в пепелище. И это всепоглощающее чувство смогло даровать некий покой для измученного разума Зиркнифа, пожирая весь страх и тревогу, коей и был подвержен Император. Оттого он, подпитываемый собственным гневом и презрением по отношению к самому себе за то, что позволил захватить самого себя в эти силки. Наваждение, что лежало на Зиркнифе, за считанные мгновенья спало так же быстро, как и пришло. Он поднял свои глаза вверх и посмотрел прямо на тех, кто стоял перед ним. — Вам нет нужды извиняться, это и вправда моя вина. Ещё раз простите меня... — сказал Зиркниф, низко склонив свою голову, произнеся эти слова обыденным тоном. — А потому, прошу, примите голову того дурака, что посмел потревожить ваши покои, вторгнувшись к вам в дом. — закончил Зиркниф, а после обернулся в сторону своей свиты, подмечая то, что им тоже досталось. Это было отчётливо видно по их бледным лицам и множественным кровоподтёкам из глаз, рта, ушей и носа. «И как они только не разбежались кто куда от страха? Они так в меня верят… Безоговорочно вверили мне свои жизни, готовые последовать со мной до конца… когда я сам в себя не верю...» — невольно про себя задумался Зиркниф, смотря на свою свиту, что едва не валилась наземь. В особенности его поразило то, как его ближайший советник Варнава Базиль, шатаясь на ватных ногах, едва ли не заваливаясь в сторону, печатал шаг идя вперёд и неся в своих руках крупный глиняный кувши около пяти литров в объёме, внутри которого и лежала голова «виновника». Оттого, когда Варнава Базиль прошёл рядом с Зиркнифом, взгляд Императора невольно упал на это кувшин, а в голову у Зиркнифа невольно промелькнули следующие слова: «Ха, я хотел сделать из тебя козла отпущения, а в итоге всё ровно поплатился за то, что сделал. Пожалуй, тут только ты отделался малой кровью...». К этому моменту Варнава Базиль уже дошёл до ступеней, что вели к трону. И стоило ему остановиться возле него, как ему навстречу сделал шаг Демиург. Он, опустившись вниз, принял из рук Варнава Базиля сосуд. Откланявшись в знак благодарности, Демиург поднялся к трону, представ перед Айнзом, а после, склонив колено и голову, он протянул руки вперёд, протягивая своему хозяину кувшин. Айнз же чуть поддался вперёд корпусом, нависая на Демиургом и запустил правую руку в сосуд, пока левая покоилась на бедре, чуть сжимая мантию. Как только рука Айнза коснулась черепной крышки отрубленной головы, его костлявые, длинные, заострённые пальцы силой сжались, впиваясь в мягкую, чуть подгнившую плоть, погружаясь в неё. За один раз он вынул ту из сосуда, поднимая чуть распухшую, покрытую трупными пятнами голову на уровне своих глаз, внимательно вглядываясь потусторонним огнём в пустых глазницах, что сжался до размеров крохотных точек, кои чем-то напоминали собой крохотные ало-малиновые угольки, что выпали из кузнечного горна. А после он чуть подкинул голову и та упала срубом на раскрывшуюся ладонь, дабы продолжить осмотр, вращая её в разные стороны. В какой-то момент взгляд Зиркнифа столкнулся со впалыми глазницами отрубленной головы и то ли его измотанное и надломленное сознание, вкупе со страхом, что он пережил тут, сыграло свою роль, то ли разыгравшееся воображение, которое едва могло граничить с безумием. Оттого ему показалось, что мёртвые глаза дёрнулись и уставившись на него, а в них он видел лишь полное разочарование и отвращение. Он тяжело сглотнул вязкую, стоявшую комом в горле слюну, закрыв уставшие глаза, а когда открыл те, то наваждение ушло, словно туман по утру. — Что же, — заговорил Айнз, нарушая тишину, — я приму её, но вот выкинуть будет жалко… Но могу вас заверить, что я найду ей стоящее применение. — подытожил Айнз, а после убрал голову обратно в кувшин. — Демиург, придержи её пока у себя, а потом я ей займусь. — Как прикажите, — ответил демон добрым, искренним голосом и встал с колен, поклонившись в знак уважения и вернулся на место. — Что ж, я считаю, что этот день стоит объявить праздником, — заговорил Айнз деловым тоном, в котором можно было заметить некие нотки радости оттого, как всё закончилось. Айнз повернул голову в сторону, внимательно смотря на Зиркрифа «глазами». — Я слышал, что у людей есть подобная традиция — объявлять какой-то из дней особо значимым, если в этот день произошло что-то такое, что лучше помнить всегда и чтобы об этом знали потомки. Я прав? — спросил Айнз, а после приложил правую кисть к подбородку, словно задумываясь о том, правильно ли он запомнил этот обычай. — Да... Вы правы... — с некой заминкой в голосе ответил Зиркниф, не понимая сути вопроса. — Что же, тогда пусть будет так. В этот памятный день был заключён Альянс между Великой Гробницей Назарик и Империей Бахарут. И пусть все узнают об этом и чтят наш союз! — громко произнёс Айнз, медленно поднимаясь с трона, а после развел руки в разные стороны, тем самым придавая значимости этому моменту. И как только он выпрямился в полный рост, слуги, что стояли подле него, начали аплодировать. Некоторые из них с нескрываемым презрением и раздражением смотрели на людей, что стояли, опустив руки, не радуясь безграничной милости их владыки, который снизошёл до того, что согласился смотреть на насекомых как на равных. — … — немного помедлив, Зиркниф неуверенно поднял руки, всё ещё сомневаясь, стоит ли ему это делать. И вот от него раздался первый, довольно неуверенный хлопок, кой только со временем и стал нарастать. Этому примеру последовала и свита Императора. И вскоре всему тронному залу стали разноситься громкие, «искренние» аплодисменты. Зиркниф думал лишь об одном, спрашивая у самого себя лишь одно: «Почему он не попросит меня принести присягу с клятвой верности? Или он столь уверен в собственных силах, считая, что сможет повелевать мной с помощью страха? Какую же игру ты собираешься разыграть, Айнз Оаул Гоун…?». Айнз опустил руки к полу и поднял кисть правой руки на уровне своей головы раскрытой ладонью, безмолвно прося полной тишины. В миг его слуги перестали аплодировать, ожидая того, что сейчас скажет их хозяин. Следом за ними умолкли и люди, ожидая развязки. — Зиркниф, — обратился Айнз к Императору, усаживаясь обратно на свой трон. Тот же, отвлёкшись от собственных мыслей, взглянул на Айнза, ожидая того, что он дальше скажет, — думаю, вам пора домой. Вы слишком измотаны... — проговорил Айнз с некой обеспокоенностью в голосе за здоровье своего гостя. — «А?! Это он о чём?» — про себя подумал Зиркниф. — Я в полном порядке,— мгновенно ответил Император, чуть пошатываясь на месте. — Пусть вы этого и не видите, но вы бледны, словно мертвец, так ещё у вас из носа идёт кровь… — от услышенного Зиркниф невольно опустил взгляд вниз, увидев свои белые одеяния перепачканные в собственной же крови. После он поднял правую руку перед собой. К его удивлению, она была бледна, холодна и ещё непроизвольно тряслась из стороны в сторону, отказываясь полностью подчиняться своему хозяину, а пальцы на кисти хаотично дёргались, чуть сжимаясь в кулаке. Но всё же он смог коснутся собственного носа. И когда пальцы коснулись тонкой, тёплой кровавой линии, что текла по его лицу, Зиркнифу стало легче, ведь горячая кровь приятным теплом расходилась по его окровавленным пальцам, давая чувство жизни и понимание того, что ещё ничего для него не кончено, ведь он ещё жив, и это главное. Оттого он неосознанно растёр ту меж пальцев, дабы согреть те. — Думаю, вы правы, — однозначно ответил Зиркниф, всё ещё любуясь собственной кровью, а после перевёл взгляд на Айнза и продолжил: — Но всё же многие вопросы остались нерешёнными… — с некой отстранённостью в голосе сказал Зиркниф, желая продолжить, но его перебил Айнз: — Да, так оно и есть… — задумчиво ответил Айнз, приложив свою правую руку к подбородку, обхватив тот пальцами. — Тогда у меня есть решение, — на этих словах Айнз отпустил свой подбородок, а после запустил правую руку под левый рукав своей мантии, вынув из него два шара, изготовленных из матого чёрного хрусталя. По всей окружности шара расходилось множество белых и золотых прожилок, а ровно на диагонали были начертаны необычные гротескные руны. Размером каждый из шаров был около десяти сантиметров в диаметре. — При помощи этих рунных передатчиков мы сможем общаться на дальнем расстоянии, а также обмениваться письмами и небольшими предметами, если на то будет необходимость. Прошу, возьмите один из них. Эти передатчики настроены так, что будут связаны только друг с другом, и никакой посторонний не узнает о том, что было сказано между нами. В этом я могу вас заверить. — проговорил Айнз и, немного задумавшись, добавил: — Раз мой подчинённый обошёлся с вами столь грубо и непочтительно, — на этих словах Демиург вышел вперёд, а после положил правую руку к сердцу и чуть поклонился Зиркнифу, — то пускай он и ведёт с вами переговоры. Демиург пользуется моим полным доверием и уважением, так что, говоря с ним, вы будете говорить со мной. — от этих слов демон чуть приосанился, выпятив грудь вперёд, явно довольный похвалой в свой адрес. «Не успел я сделать хода, как он отправил дьявола, что может подчинять своей воле силой мысли. Надо быть хитрее… — невольно промелькнуло в голове у Зиркнифа. — Что же, будет равноценно, если с моей стороны выступит мой секретарь, Варнава Базиль. — подытожил Зиркниф, разыграв пешку, а после обернулся полубоком назад, смотря на своего секретаря, который с нескрываемым ужасом смотрел на своего руководителя, широко открыв глаза, словно не веря в то, что его бросили на растерзание этому монстру. Но выбора у него не было, оттого он на ватных ногах пошёл вперёд. И когда он проходил мимо Зиркнифа, то невольно кинул на него нечитаемый взгляд. «Прости меня» — промелькнуло в голове у Зиркнифа, а тем временем его секретарь стоял на несколько шагов впереди, а после поклонился Демиургу. — Что же, думаю, у них будет много тем для разговора, — сказал Айн заговорческим голосом, внимательно осматривая Варнава Базиля, — я рассчитываю на вас, Зиркниф. Не забудьте про своё обещание. Я надеюсь на наше плодотворное сотрудничество. — …И-и... Я... — кое-как сквозь силу выдавил из себя эти слова Зиркниф, что комом встали у него в горле, не желая покидать то. Сам он, конечно, понимал, на что обрёк себя из-за собственной гордыни. Но разум отказывался в подобное верить. — Что же, теперь вам пора. Юри Альфа, будь добра, проводи наших друзей, —на последнем слове, что было сказано без какого-либо злого умысла, а наоборот с некой радостью, Зиркниф, ровно как и другие люди, невольно вздрогнули от страха, а после чуть поморщились от неприятного, ярко выраженного металлического вкуса во рту. Ведь мало приятного было в том, что чудовище, способное погубить сей мир, зовёт тебя другом, — обратно на поверхность. — Хорошо, Владыка! — ласковым, медовым голосом, в котором так отчётливо можно было услышать радость, ответила горничная, а после отправилась по направлению к людям. — Прошу за мной, — сказала Юри Альфа, смотря на группу людей. В ответ на это Зиркниф лишь молча кивнул, и вскоре вся их группа покинула тронный зал. Уже на поверхности, сидя в своей карете, двигаясь по направлению обратно в Империю, Зиркниф вёл активный спор со своими слугами касаемо всего случившегося. — Император, прошу вас, одумайтесь, ведь это безумие! — едва ли не крича на Императора, говорил Капитан дворцовой стражи. Голос его был полностью серьёзен, а глаза наполнены первобытным страхом. Внешне это был высокий и хорошо сложенный мужчина с развитым телом и довольно обычной внешностью. Облачённый в тяжёлые, мастерски сработанные под него латы. Его длинные, золотые волосы были собраны назад на манер конского хвоста. — Я прошу вас еще раз, одумайтесь… Всё ли будет хорошо с Империей после подобного..? — Я прекрасно понимаю, о чём ты думаешь, — ответил Зиркниф замученным голосом, сжимая переносицу правой рукой, хмуря брови от зудящей головной боли, которая всё никак не хотела проходить, — но в этот раз выбора у меня не было. Ты же сам слышал, что сказало это чудовище… — на этих словах лицо Зиркнифа помрачнело, а Капитан стражи, лишь опустил глаза в пол. — Но даже так, что вы будете делать теперь?— спросил Капитан, не поднимая глаз от пола, а голос его был полон отчаянья. Можно было отчётливо услышать, как он подавлял в нём дрожь. — … — На этих словах Зиркниф лишь нервно усмехнулся, поведя головой в сторону, а его взгляд невольно упал на сменявшийся за окном кареты пейзаж. — Придётся играть на два фронта...— мрачно ответил Зиркниф, а в его голосе не было ни намёка на радость. — Надо собрать силы найти союзников. Быть может получится завербовать несогласных из числа слуг Айнза… Пусть он и сильнее нас, но мы будем хитрее, — подытожил Зиркниф, а голос его был полон решимости и коварства. «Ты ещё пожалеешь, Айнз Оаул Гоун, что недооценил меня…» — невольно про себя подумал Зиркниф. — Сейчас не стоит торопиться с действиями и действовать скрытно. Рано или поздно человечество победит этого монстра. А сейчас стоит ему подыграть… — не успел было Зиркниф закончить, как оборвал сам себя на середине предложения. Его лицо в этот момент приняло хмурое выражение лица, брови сошлись на переносице, грозно сходясь вместе, а губы вытянулись в тонкую бело-розовую линию. Все присутствующим в карете пришлось не по вкусу столь резкая перемена в настроении Императора. Их лица приняли гримасы мрачного ожидания, а потому они внимательно уставились на своего монарха в ожидании его слов. Атмосфера внутри кареты резко изменилась, став мрачной, и оттого даже воздух стал тягучим, словно тошнотворный стухший кисель. А Зиркниф всё хранил зловещее молчание, и лишь одно ему казалось странным — поведение придворного мага. — Флудер предал нас… —лишь только это сказал Зиркниф тяжёлым, мрачным голосом, полным уверенности, едва ли не сплёвывая эти слова от отвращения к старику. Подобное заявление мгновенно разрушало ту мрачную атмосферу, что царила внутри, вновь вызвав хаос. — Вы в этом уверены, Император?! С подобным не шутят… — не веря в услышанное, с мрачным спокойствием спросил Капитан стражи. — Нет… Зная его, он бы скорее ползал в ногах у хозяина гробницы, моля того поделиться знаниями. Вспомните его поведение: он был спокоен… Тем более, это от него я узнал о местоположении этой треклятой гробницы. — с холодным спокойствием сказал Зиркниф, едва ли не выплёвывая последние слова от ненависти по отношению к Флудеру. — Что будет, если мы отстраним старика и отправим его на заслуженный покой..? — спросил Зиркниф и посмотрел на Варнава Базиля, ожидая от него ответа. — Боюсь, Император, это невозможно… — с печалью в голосе ответил Варнава Базиль, — Одно лишь присутствие мудреца сдерживает наших врагов от их более активных действий… — подобное было слышать неприятно, оттого лицо Зиркнифа приняло гримасу нечеловеческого отвращения, словно он съел прогорклый лимон и запил тот зловонным ведром стухшей рыбьей требухи. — Тогда пускай занимает свой пост и дальше. Раз он так важен для нашей политики, то пусть служит щитом… Как только возможно надо ограничить его действия и власть, а также передвижение и вмешательства в государственную систему. — без промедлений ответил Зиркниф. В ответ на это Варнава Базиль лишь кивнул. Вернувшись обратно в Империю Бахарут, Зиркниф сделал то, что и планировал. А именно всячески оградил Флудер «железным занавесом», лишив его большей части его прав и привилегий. Также он хотел сослать его на отдалённый конец Империи, ближе к границе, но от подобной ошибки его оградил уже его советник Варнава Базиль, который привёл весьма разумные доводы касаемо того, почему подобное не следует делать. И именно из-за него Флудер и остался в Императорском дворце, а также ему позволили и дальше заниматся его исследованиями в создании заклинаний и чар. Вот только сейчас после каждой своей работы тот обязан был предоставлять отчёт касаемо того, что он изучал. Конечно, были и несогласные из числа дворян, которых сильно удивило поведение Зиркнифа к Флудеру, в особенности если учесть то, что старый маг заменил тому родителей, когда его мать и отец скончались при загадочных обстоятельствах, став тому наставником, коего молодой Император сильно уважал и даже говорил об этом вслух. И подобное много значило, открытым текстом говоря об их взаимоотношениях. Оттого бóльшая часть дворца только об этом и судачила, ведь всего за какой-то миг их тёплые и довольно дружеские друг к другу отношения угасли по непонятным для большинства причинам, а Император стал относился к старому магу с холодом и резкостью. Впрочем, лишь только Зиркниф и ещё пара людей знали правду о своевременной кончине прошлого Императора и Императрицы. Они были достаточно умны для того, чтобы держать язык за зубами. А потому Зиркнифу не было нужды избавляться от них. Также были и недовольные из учеников старого мага, но их довольно быстро заткнули. В то время, пока Варнава Базиль вёл переговоры с Демиургом от лица Империи касаемо Альянса с Великой Гробницей Назарик и будущих торговых отношений между ними, психическое состояние самого Зиркнифа становилось всё хуже. А ненавязчивая паранойя на фоне предательства Флудера лишь из-за дня в день всё усиливалась. Оттого ему всё казалось, что за ним всё время следят. Зиркниф стал разрабатывать тайные шифры, коими писались важные для государства послания, а в последствии и все письма, что получал Император от слуг, которым он ещё мог доверять, не подозревая их в измене. Всё сводилось к тому, что даже на тайных собраниях они не говорили, а лишь обменивались зашифрованными письмами. Ведь на фоне своей паранойи Зиркниф стал подозревать, что Флудер мог прослушивать их разговоры сквозь стены при помощи магии, дабы докладывать о делах внутри Империи своим новым хозяевам. Спустя какое-то время вновь состоялась битва на Равнинах Катз, перед которой Империя Бахартут отправила письма с требованиями в Ре-Эстизе вернуть Равнины Катз их изначальному владельцу — Айнзу Оаул Гоуну, чьё имя они слышали впервые, а также передать под его управление город Эрантель, что находился на этой земле. Но те проигнорировали его, а дворянство Ре-Экстизе открыто насмехалось на этими требованиями, приняв те всего лишь за жалкие уловки Императора, посчитав, что у Империи Бахарут не осталось сил для ежегодного военного конфликта. А потому те решили действовать, выдвигая свои требования о войне своему королю, который не мог ничего сказать тем из-за своего мягкого характера, чем те активно пользовались, вья из короля верёвки. Конечно среди них был и тот, кто пытался их остановить от пустого кровопролития — Газеф Строноф. Но к его словам всегда были глухи те, в чьих жилах текла «голубая» кровь, ведь от рождения тот был всего лишь простолюдином. И пусть сейчас он занимал должность Капитана и телохранителя короля, а если потребуется, то и советника, но для них, несмотря на его высокий статус и титул сильнейшего воина королевства, оставался лишь жалким и никчёмным простолюдином. В кротчайшие сроки была собрана огромная армия, численностью более семидесяти тысяч человек, и естественно в число этих воинов входили как наёмники, привлечённые звоном золота и возможностью сделать себе имя и карьеру, так и солдаты самого Ре-Экстизе. И не стоит забывать о детях этих самых дворян, что добровольно отправили своих любимых детей на убой. Битва, нет, скорее резня на равнине Катз, была по истине ужасающей. Ведь Айнз Оаул Гоун выступил за Империю, и всего одним своим заклинанием унёс семьдесят тысяч жизней, преподнеся тела несчастных в дар демону, что одарил того кошмарными козлоногими тварями, которые играючи топтали под своими колоссальными копытами отряды людей, превращая те в изуродованные, окровавленные пятна из мешанины переломанных, разорванных, изувеченных тел и искорёженного метала, кои отчаянно бежали с поля боя. Иные же во множестве исчезали в отвратительных ртах, окровавленных от людской крови, которая струйками небрежно стекала вниз, с жадностью пожирая несчастных, заброшенных туда многочисленными щупальцами, что торчали из тел этих созданий. Такой простой, но действенной демонстрации силы было более чем достаточно, дабы гордецы, опьянённые своеволием, мгновенно притихли, словно свора побитых, дворовых псов м выполнили просьбы, изложенные в письме Императором Империи. Большим шоком для Зиркнифа стало число погибших, что повергло его в ещё бóльшие, всепоглощающие глубины ужаса и отчаянья, коих было более семидесяти тысяч, что ещё сильнее дестабилизировало его и так не шибко стабильное психологическое состояние. А потому к постоянному чувству тревожности и паранойи, что сжирали юного Императора изо дня в день, добавилась бессонница и всевозможные ужасающие кошмары, в коих его предавали самые верные слуги. А из-за того, что Зиркниф порой не мог отличить сон от реальности из-за нестабильного состояния своего разума, то и доверие к приближённым людям он терял с непозволительной скоростью, что терзали его мятежный и измученный разум в те немногие моменты, когда тот от бессилия терял сознание, проваливаясь в царство Морфея, либо употребляя намеренно более, чем то требовалось седативных препаратов и веществ, которые те запивал огромным количеством спиртного. У Императора начала стремительно развиваться шизофрения, что ещё сильнее подтачивала его благоразумие, медленно, но верно погружая его в бездну безумие, из-за чего страдал уже его организм. В какой-то из дней Император всё же смог взять себя в руки и даже самолично принёс извинения тем, кто разочаровался в нём в момент его слабости. Оттого он решил действовать более активно, хоть и старался держаться в тени. Этому следовала петиция от высших военных эшелонов Империи, в которой те чуть ли умоляли Императора не предпринимать никаких конфликтных конфронтаций против Айнза Оаул Гоуна. Зиркниф прислушался к их словам, признавая их правоту, но всё же решил действовать по-своему. Понимание той колоссальной силы, что обладал Айнз Оаул Гоун, заставляло спешить. А потому Зиркниф решил обратиться к Слейновской Теократии, дабы заключить с той союз против Назарика и Айнз Оаул Глуна. Также Император рассчитывал на то, что и другие могущественные страны мира сего примкнут к нему. Ответ от Слейновской Теократии не заставил себя ждать. Хоть и бóльшая часть их диалога проходила в письменной форме, но всё же Зиркнифу удалось уговорить тех о личной встрече с ним, обосновывая ту тем, что подобное лучше услышать, чем прочитать. Местом встречи была назначена Великая Арена. Вот только случилось то, чего Император предугадать был не в силах. Ведь на ту же самую Арену в качестве участника и противника для чемпиона боевого тролля Ги Гогина, выступил Король Колдун Айнз Оаул Гоун. Впрочем, сам Древний был приятно удивлён тем, что Зиркниф присутствовал на арене в качестве зрителя, ведь он хотел с ним много обсудить. А потому при помощи магии левитации поднялся по воздуху на уровень вип ложи, на которой и восседал Император с представителями Слейновской Теократии. В довольно добродушной манере он поприветствовал его. Вот только сам Зиркниф не был этому рад от слова совсем. А потому он со нескрываемыми страхом и паникой во взгляде смотрел то на Айнза, то на членов Слейновской Теократии, пока на его лице проступали первые гроздья хладного пота. Представители Слейновской Теократии без раздумий и разбирательств причислили Зиркнифа ко врагам рода людского, не став даже слушать его объяснения касаемо это случая, посчитав его слугой этого монстра, что пригласил их сюда, дабы тот убил их. А потому представители Слейновской Тиократии спешно покинули Великую Арену, оставив Зиркнифа один на один с его мыслями, что роились у него в голове, словно стая злых пчёл касаемо того, как подобное могло случиться и откуда Айнз Оаул Гоун узнал о том, что сегодня у него назначена тайная встреча со Слейновской Теократией. Ведь кто-то из предателей навряд ли смог получить доступ к письмам, что хранились в тайном сейфе Императора, ключ от которого был только у него одного и с коим тот никогда не расставался. Зиркниф предположил, что всё это был от и до план монстра. Ведь он скорее всего хотел, чтобы Зиркниф смог ощутить сладкий вкус надежды и того, что всё идет так, как и планировалось, дабы собственноручно бросить Зиркнифа в огненную всепоглощающую бездну отчаянья. Чтобы наглядно показать, что может с ним случиться, если тот хоть только подумает о предательстве… А потому, скрепя разрывавшимся от тяжёлых и болезненных эмоций сердцем, он принял решение. И стоило только Древнему играючи сразить боевого тролля, а после на глазах у многочисленной аудитории совершить невозможное, по крайне мере, по мнению людей — вернуть убитого им тролля к жизни и предложить им то, отчего не стоит отказываться. Как трибуны разразились от эмоций, и неверия увиденного. Но это Древнего не волновала ибо он частично добился желаемого, а потому он решил вновь подняться на трибуны к Зиркнифу. И какого же было удивление Айнза когда Зиркниф чуть ли не умоляя предложил сделать Империю Бахарут вассальным государством Колдовского Королевства. Подобного исхода событий Древний не ожидал, и от того растерянно согласился на подобное, но только если эта просьба будет изложена в письменном виде. А после покинул Зиркнифа, явно частично недовольный подобным исходом, хоть и не показывал это. Но всё же его недовольство можно было услышать в интонаций голоса. На что Зиркниф не обратил никакого внимания. А после перевел взгляд своих усталых и измученных глаз на капитана Стражи, что сопровождал его. А на его лице читался лишь страх и неверие подобного исхода, словно им всём только-то подписали смертельный приговор. А после он тяжко сглотнув вязкую чуть сладковатую слюну смочив той пересохшее от страха горло, а после заговорил. — В-вы точно уверены в этом, Император? — спросил он максимально серьёзным голосом, сдерживая в нём предательскую дрожь от страха услышанного, что так и норовила вырваться наружу. — Да… — без лишних раздумий, голосом, что не терпит сомнений, ответил Зиркниф. — Но почему?! – ошарашенный столь резким и однозначным ответом Капитан стражи сокрушённо поддался назад, опустив глаза и голову вниз, пока мысли в его голове роились, подобно злым пчёлам. Но так и не найдя нужного для себя ответа в глубинах своего разума, он выпрямился и встал на месте, подняв глаза на своего монарха, а после вновь спросил то же самое, что и минутой раньше: — Но почему...? — вновь задал вопрос он, разводя руками в стороны. В этот раз его голос не дрожал, наоборот был твёрд и уверен, но вот интонация его была полна грусти. — Иного выбора у меня нет… — с нескрываемой горечью и отчаяньем ответил ему Зиркниф голосом, что не терпел сомнений, смотря прямо ему в глаза. — Ты ведь видел… Я хотел собрать силы и ударить его в спину, но он… скорее всего уже давно понял, чего я хочу. И то, что случилось сегодня, было лишь простой демонстрацией того, что может случится, если я и дольше продолжу вести двойную игру. В-в следующий раз эта треклятая тварь... — в этот момент голос Зиркнифа дрожал от страха и гнева за своё безнадёжное положение, а неизвестность будущего пугала ещё больше, чем перспектива собственной смерти и становление безвольной игрушкой в костлявых руках Древнего. Но даже так последние сказанные им слова были полны злобы и отвращения, оттого он чуть ли не выплёвывал их сквозь зубы, — ... может вырезать жителей Империи в качестве урока или вообще сравнять её с землёй, дабы мы стали уроком для тех, кто в будущем помыслит предать его… Как Монарх, уполномоченный властью, я не могу рисковать жизнями своих граждан. А потому наш вассалитет даст нам своеобразную защиту… — подытожил Зиркниф, а после горько улыбнулся Капитану. — Звучит логично, но… — Капитан уже было собирался продолжить говорить, как был перебит Зиркнифом, который продолжил его мысль уже от своих слов. — Не переживай. Я постараюсь выторговать и сохранить как можго больше наших прав и по возможности армию… — Надеюсь, вы знаете, что делаете…

***

— Вот так оно всё и случилось… — равнодушным голосом произнёс Зиркниф, лёжа в собственной кровати, даже не заметив, как начал рассуждать вслух. Он все ещё не верил в то, что случилось за столь короткое время. — Кто бы мог подумать. Я собирался оспаривать каждое своё право во время вассальной присяги и клятвы верности, но этого не потребовалось… — чуть усмехаясь от неверия, губы Зиркнифа растянулись в саркастической улыбке, которая тут же сошла с его лица, что вновь стало серьёзным. — Мне не только позволили сохранить права на самоуправление и армию, но и даже не лишили той власти, что у меня была… Формально став вассалом Колдовского Королевства, что было образованно из Эранте под управлением Айнза, я не потерял ровным счётом ничего, хоть и стал вассалом… И даже приобрёл кое-что взамен… Неутомимую силу в низшей нежити, которая весьма удобна, из-за чего многие проекты, в которых требовалось множество рабочей силы, что стояли до это момента, были начаты и работа по ним шла семимильными шагами. А также более совершенные методы изготовления стали и водяных колёс и защиту от тех, кто раньше мыслил посягнуть на земли Империи Бахарут на её отдалённых границах. Но даже так, были и минусы… Во-первых, каждый месяц мы должны поставлять отчёты о том, что случилось в Империи и отчёты о всех работах и следованиях, что проводились от мало до велика. А также обязаны предоставить военную мощь в случае военного конфликта, в котором будет учувствовать Колдовское Королевство и предоставить силы для его обороны, если то будут осаждать неприятели. Впрочем, это работало и в обратную сторону... И кто бы мог подумать, что спустя всё то, что случилось, я обрету покой… Я даже уже позабыл какого это, высыпаться и лежать на кровати целыми днями, не делая ничего. Надеюсь, Варнава Базиль не слишком зол на меня за то, что я сбросил на него те немногие государственные дела, что у меня остались после принятия вассалитета и устроил себе небольшой двухнедельный отдых... — проговорил Зиркниф, устало закрывая глаза и чуть морщась от восходящего к зениту летнего солнца, увлечённый собственными мыслями. — Ещё и Катрия мне продыху не даёт… — недовольно добавил Зиркниф, вновь поудобнее укладываясь на кровати и планируя ещё немного поспать. — Бах-бах-бах! —раздался громкий, но глухой звук удара по дереву, который и не думал прекращаться и лишь только усиливался. Это дало понять Зиркнифу, что дело не стоит отлагательств, оттого он тот час встал с кровати, накинув на себя белый халат, что лежал на тумбе возле его кровати, дабы прикрыть свой срам и направился к двери. — Им-им-им… пера… тор! — следом за грохотом послышались усталые, взволнованные, обрывистые крики Варнава Базиля, отчего Зиркниф подметил, что тот явно бежал к нему не жалея сил, дабы как можно быстрее доставить некое послание. — Прошу вас, откройте! Это срочно! Рука Зиркнифа с нежеланием и решимостью легла на дверную ручку, плотно сжав ту. Провернув её вправо, он потянул дверь на себя, дабы открыть её, позволяя своему советнику буквально ввалиться в его покои. От падения на пол его уберёг сам Зиркниф, что успел поймать его в считанных сантиметрах от пола, а после помог тому встать. Невольно Зиркниф окинул того взглядом. Внешний вид советника говорил сам за себя: одежда его была вся измята от столь длительного забега, стриженные до плеч, уложенные под каре волосы были растрёпаны в разные стороны и покрыты тонким слоем пота, что заставлял те блестеть по солнечными лучами, ровно как и покрасневшие лицо Варнава Базиля. А довершением всего было ужасное, сбитое, рваное и частое свистяшие дыхание советника, которое тот отчаянно пытался выровнить. Оттого Зиркниф невольно прикинул, с какой же скоростью бежал Варнава Базиль из своего кабинета во внутренний двор, дабы доставить столь срочное послание. Зиркниф даже не сразу заметил свёрток с посланием, коим его советник буквально тыкал тому в лицо. Зиркниф принял послание, взяв свёрток правой рукой. — Иди выпей воды, – сказал Зиркниф серьёзном голосом, что не терпел неповиновения, а после указал в сторону прикроватной тумбы, на которой стоял графин с водой. Он раскрыл свёрток, внимательно читая его содержание, и с каждой прочитанной строкой на лице Императора зрела буря, а брови, хмурясь, сходились в месте. «Это всё правда?! Если да, то…» — подумал про себя Зиркниф, но от собственных мыслей того отвлёк Варнава Базиль, что с жадностью пил воду, громко сглатывая ту. Заметив на себе недовольный взгляд своего монарха, тот тут же прекратил пить и задал следующий вопрос: — Ч-что будем делать? — спросил Варнава Базиль, всё ещё стараясь отдышатся. — Мобилизируй войска около пятнадцати тысяч человек, пусть будут готовы выступать. Также проинформируй Капитана Стражи, он будет меня сопровождать во время моего визита в деревню Карн. Судя по всему, этот треклятый монстр надумал с кем-то биться… — приказал тому Зиркниф, а голос его с каждым словом становился всё холоднее и холоднее. На лице Императора зрела глубокая буря, а в глазах читалась некая отчуждённость и страх. — В-в каком это смысле?! – не веря в услышанное, воскликнул Варнава Базиль, смотря на Зиркнифа с искреннем неверием на лице, кое так и норовило смениться на первобытный страх, а в его глазах отчётливо виднелось лишь отчаянье. Зиркниф ничего не ответил ему, лишь сунул в руки пергамент, желая, чтобы тот сам ознакомился с его содержимым. Стоило только злополучному листку оказался в руках Варнава Базиля, как тот с силой, которая только была в его тонких, неразвитых от физического труда руках, вцепился в него так, словно о него зависит его жизнь. Будто клещ, что наконец настиг своей добычи и впился своими жвалами в нежную плоть, начав сосать кровь. Взгляд Варнава Базиля с немыслимой скоростью летел по строкам письма, жадно пожирая глазами его содержимое. И чем ближе он подбирался к его концу, тем невообразимая гримаса из хаотичной смеси удивления, непонимания, страха и отчаянья застывала у него на лице. Закончив с чтением письма, Варнава Базиль поднял глаза от текста и смотря на Императора спросил: — Что мы будем делать? — на удивление для самого себя спросил он довольно уверенным голосом. — Выбора у нас нет. А потому мы, как вассалы, обязаны откликнуться. – твёрдым и уверенным голосом произнёс Зиркниф, смотря прямо в глаза своему советнику. — Но всё, что тут написано, правда? – с нескрываемыми сомнениями и скептицизмом в голосе спросил Варнава Базиль. – Если и так, то звучит как очень надуманная ложь… — Не знаю… Я сомневаюсь в том, что Айнз Оаул Гоун стал бы так откровенно лгать… Но выяснить, так ли это, я смогу только в деревне Карн. – подытожил Зиркниф, а после перевёл взгляд на улицу. Хоть и некоторые сомнения одолевали Императора касаемо этого всего, но он не позволил тем отобразиться на его лице, решая оставить их на потом.