Последние дни Галактики

Столица Республики не смолкали ни днем, ни ночью. Вокруг высотных небоскребов кружились аэрокары, а на посадочных платформах приземлялись военные и гражданские корабли. Сюда слетались изо всех уголков галактики, как к центру культурной и политической жизни. Вот только сенатор Панторы Райо Чучи временно не участвовала в той и другой сфере бытия. Эрни, тот самый разведчик, что получил ранение во время перестрелки в кафе, сумел убедить девушку на время вернуться домой и хотя бы пару месяцев пробыть там. Лучше было пока побыть в безопасности. Он так и сказал тогда Райо в очередной раз, как та пришла навестить раненого друга. — Райо, — произнес Эрни, держа ее за руку и глядя в глаза проникновенным взором — Пойми меня правильно, я очень волнуюсь о тебе и не хочу, чтобы ты пострадала. — Но, Эрни, — сказала она с упорством, хотя руку не отняла и глаза тоже не отводила — Поверь, я умею постоять за себя и за других тоже, мне нужно оставаться здесь и лично контролировать ситуацию. — Ты можешь это делать и у себя в усадьбе, — ответил он наперекор, мужчина уже мог сидеть и сейчас опирался спиной на подушку и поставив вторую руку локтем на колени, подпер ею подбородок, отчего лицо его приняло умоляющее выражение — Поверь, я не из вредности говорю это, просто враг на самом деле еще более сильный и страшный, чем мы думаем и представляем. И то, что он до сих пор ничего не предпринял говорит лишь о том, что он придумывает контрольный удар. — А возможно он решил отступить? — без особой надежды предположила Райо и Эрни ожидаемо сказал: — Райо, прошу тебя, поверь мне на слово, и если ты не хочешь сделать это ради себя, то сделай ради меня и нас обоих. Так, слово за слово, он сумел внушить ей, что так будет правильно и в один из вечеров Райо собрала вещи и улетела на Пантору. Алекс Дилан находился у себя в квартире, сидел в кресле посреди гостиной, курил сигареты одну за другой, пуская в потолок клубы серого дыма и напряженно думал о том, что как последний дурак совершил ошибку. Что его перекрытие трещит по швам, рано или поздно кто-то начнет задавать провокационные вопросы. А ведь когда-то давно он мечтал прекратить подобную жизнь, но, вкусив другую понял, что не может без первой. — Похоже, я чувствую себя уверенно только тогда, когда у меня в руке бластер и я хожу на грани жизни и смерти, — вслух размышлял мужчина — Если что-то пойдёт не так у Канцлера, то у него есть Алекс, чтобы свесить на него всю вину. И вряд ли, чем больше я узнаю, тем менее вероятно, что меня отпустят. Погряз по уши в этом болоте, в которое сам и полез… Храм джедаев продолжал жить своей жизнью даже во время войны. Заседания Совета проходили в условленное время, только некоторые Магистры, бывшие в тот момент на передовой, присутствовали лишь в виде голограмм. Падаваны и их Мастера, которые были генералами, обучались теперь не только в храме, но и на поле боя. Чаще всего именно на нем. Только были и такие, кого учителя редко брали в бой, предпочитая оставлять в относительно безопасной и спокойной обстановке храма. К числу таких принадлежал и Кэл Кэстис. В данный момент этот юноша успешно собирал себе новый меч, взамен утраченного, в этот раз он был универсальный, что сочетал в себе множество режимов, которые можно использовать совместно, даже у Магистров такого не было. Несмотря на свой юный возраст Кэл был очень способный ученик в плане владения Силой, но и фехтование тоже не стоило игнорировать, пожалуй, он считал, что ему нужен универсальный и более сложный подход, чем применяемый к другим падаванам, чтобы в будущем его врасплох не застал не один враг, будь то Пират Вентресс или какой-то мутный бандит. И Кэстис преступил у тренировкам, оттачивал мастерство с мыслями о новых боях и встречах с врагами. Прошел ровно год с момента откровенной беседы Скайуокера и его ученицы. За это время баланс сил в этой тяжелой войне стал относительно равным. Республика сумела отбить несколько важных направлений на фронтах. Но и КНС по-прежнему сохраняет свои позиции. Исход ещё не ясен, он то и дело колебался в обе стороны, не удерживаясь долго на одной. Понятно одно, что эта война надолго. Множество миров были разорено войной, начались локальные войны, голод и дефицит продовольствия и других жизненно-важных товаров. Фронт все дальше растягивался, теперь обе стороны старались избегать генеральных сражений. Начался рост преступности. Ещё больше, чем было до начала боевых действий, многие ОПГ, потеряв контроль над собой, ощутили полную безнаказанность и творили теперь все, что они хотели, строя настоящий беспредел. Нейтральные миры тоже пострадали от кризиса, экономическая ситуация в галактике резко ухудшилась, планеты заполнили различные фальшивые деньги как со стороны КНС, так и Республики. Некоторые миры наоборот поднялись на войне, лавируя между двумя сторонами и торгуя с обоими, но таких были единицы. На планете Фелуция было именно так, но все равно она не избежала нападения вражеских дроидов. Энакин Скайуокер стоял во главе своего отряда и громким, четким голосом отдавал приказы. — Взвод ко мне! — крикнул он громко, хлопая себя ко макушке, клоны, покорные ему, выстроились по обе стороны в шеренги. За прошедший год Скайуокер сильно изменился, в нем уже трудно было узнать того прежнего тщеславного юнца, что только и мог, что бахвалиться своей Избранностью. Сейчас, глядя в его посуровевшее лицо, потерявшее юношескую беспечность, можно было увидеть в глубине его светлых глаз жесткость и твердость настоящего лидера. Возле губ и бровей обозначились упрямые складки, что появлялись во время отдачи приказов. Отчего Энакин выглядел невольно старше своих двадцати двух лет. Его волнистые русые волосы прилично отросли и теперь чуть прикрывали уши, что придавало ему более взрослый и солидный вид, хотя и не лишенный привлекательности. Старый шрам, идущий через правую бровь, пересекая ее поперек, спускаясь на скулу так же служил как бы завершающей чертой образа. Не портил его, а придавал некоторый брутальный шик. А новая форма подчеркивала стать стройной фигуры и высокий рост. Темно-коричневая роба, поверх которой был надет кожаный черный табард, скрепленный широким ремнем на поясе, черные брюки, уходящие в высокие сапоги, руки по локоть затянутые в черные перчатки из кожи нерфа. Все это необыкновенно шло Энакину, придавая вид более серьезный и взрослый, отчасти даже устрашающий. Но это касалось только врагов, по отношению же к близким, тем, к кому испытывал теплоту и привязанность Скайуокер по-прежнему оставался внимательным и заботливым. Это касалось, например, одной юной особы, что только, что залетела во вражеских бункер, издав боевой клич, активируя в прыжке оба своих меча, шутя вырезала всех дроидов. Нет, зрение не обмануло тех, кто смотрел на нее сейчас, у Асоки Тано действительно было теперь два зелёных меча. И она больше не была ранимой и эмоциональной девочкой, а немного выросла за прошедший год, физически и профессионально. Ее монтраллы стали более тонкими и спускались уже чуть ниже лопаток, а монтраллы выделились над макушкой немного сильнее, сама фигура заметно обозначилась, приобретя женственную плавность и изгибы. И если год назад тогрута походила на несуразную букашку с большой головы, ужасно худую и угловатую, то сейчас выглядела достаточно привлекательной девушкой. Талия проявилась и была соразмерна с узкими, но округлыми бедрами, небольшой грудью и изящными руками, на которых виднелись крепкие мышцы. Сегодня на ней никто уже не увидит прежнего полу детского наряда в виде топика-тряпочки, скрывавшего лишь то место, где у нормальных людей грудь, юбочки в стиле широкий пояс и белых колготок а-ля девочка-отличница. На нынешней Асока это все смотрелось бы вульгарно и провокационно и потому девушка, которой недавно исполнилось шестнадцать, подобрала себе иной образ. Изящная бордовая туника до середины бедра с глухим воротом и небольшим вырезом под ним в форме сердца и с приоткрытой спиной, темно-серые лосины из мягкой тонкой шерстяной ткани, прежними в образе остались лишь перчатки до локтя без пальцев и сапоги того же цвета, что и туника. Ее руки уверенно держали два меча и отбивали выстрелы дроидов. Энакин невольно залюбовался ею, отмечая своеобразную грацию ведения боя и красоту каждого движения, видя в этом свою заслугу. А что же видела она, глядя на него в ответ…