Землетрясение: Шахты Разлома

      «Тени прошлого, безмолвные свидетели времени, искусно вплетали нити истории. В старинных звуках и тишине скрыта тайна: то, что было однажды, повторится вновь, в бесконечном круговороте судьбы.

Таинственные записи»

***

      За горизонтом тёмных вод Облачного моря, за высокими скалами Каменного леса Гуюнь, стремительно надвигалась белая мгла, сопровождаемая тёмными облаками, точно ядовитый дым после взрыва. Ветер уже завывал, всколыхнул волны, поднял пыль в воздух, приказывая ей танцевать вокруг гавани, словно проводя демонический ритуал, в котором все жители Ли Юэ безотказно принимали участие. Где-то вдалеке забились колокола. Крича в агонии, они умоляли жителей покинуть свои жилища и пройти в укрытие.              — Что это за звон?! — в панике пискнула Паймон.              — Это так оповещают теперь о чрезвычайных ситуациях, — ответил Сяо, смотря вдаль.              Звон был противным, низким, оглушающим, будто готовя к казне или ещё чего похуже. Изо всех уголков Ли Юэ раздались вопли ужаса вперемешку с торопливыми шагами. И внезапно прямо перед беседкой, сзади неё, сбоку — везде — побежали люди в одном направлении — в укрытие. Некоторые из них спотыкались об осколки льда, что предательски ложились им под ноги, либо поскальзывались на них, падая. Но адреналин в крови действовал без перерыва, поэтому люди сразу же вставали, продолжая путь к укрытию, сдирая ладони и колени в кровь, лишь бы спасти свою жизнь.              — Нам тоже стоит бежать за ними, — проговорил Сяо, хмурясь.              Он и Чжун Ли всё ещё держали Е Лань, которая дрожала от того, что ей пришлось увидеть. Прямо на её глазах умер Кан Хун, как и последняя надежда на то, что ещё не всё потеряно, и, хотя бы один невинный, ничего не понимающий искатель приключений выживет. Но надежда умирает последней — и умерла прямиком за смертью Кан Хуна. Сердце разрывалось на куски, крошечные, которые невозможно теперь собрать и склеить воедино — разве что немного, теряя при этом самые важные части, хранящие бесценные воспоминания о прекрасном…              Люмин и Паймон оказались перед девушкой, смотря ей в глаза. Путешественница обняла Е Лань за плечи, прижимая к себе. Руки легко прошлись по спине, успокаивая подрагивающее тело. Е Лань зарылась лицом в плечо Люмин, сжимая челюсть до скрежета, а кулаки — до побеления костяшек.              — Е Лань, чш-ш-ш-ш, — шептала Паймон, тоже поглаживая девушку по плечу. На глазках выступили пару слезинок.              Сяо и Чжун Ли посмотрели на Е Лань. В глазах Охотника на демонов заиграли искорки желания помочь хоть чем-нибудь, что могло бы утихомирить боль, а у Властелина Камня — пучина сострадания за девушку, что испытала жестокий удар судьбы на себе уже который раз. Но ничто не сможет заглушить агонию печали, растущая с каждым мгновением, как удушающий плющ, захватывающий всё существо Е Лань.              Но счёт шёл на считанные минуты. Призрачные очертания снежных валов грозили превратить зелёные долины Ли Юэ в бескрайние ледяные пустыни. Водоёмы, полные кристально чистой воды, отражавшие небо, имели риск замёрзнуть, покрыться толстым, предательским слоем льда, приковывая к себе всё, что имело неосторожность быть рядом. Извилистые дороги, по которым проходили караваны и шли бесчисленные путешественники, предвещали превратиться в замороженные, скользкие тропы, смертельные для любого, кто посмеет вступить на них. Сяо произнёс те же слова ещё раз, но теперь с раздражением:              — Нам надо бежать за людьми в укрытие, чтобы Люмин, Паймон и Е Лань смогли спрятаться.              — Как это?! — вскрикнула Паймон. — А вы?!              — А мы что-нибудь придумаем, — сказал Чжун Ли, смотря на синие воды, что зловеще вздымались под покрывалом метели.              — Так не пойдёт, — Люмин нахмурилась. — Вы идёте с нами.              — Нет, — помотал головой Чжун Ли, смотря теперь прямиком Путешественнице в глаза не тем нежным взглядом, к которому Люмин уже привыкла, а совершенно иным. Холодным, отстранённым… взглядом могущественного Архонта, который готов перегрызть глотку тому, кто посмеет хотя бы пальцем тронуть дорогих ему людей. — Вы идёте в укрытие. И это не обсуждается.              — Что вы сможете сделать против бури?! — Люмин выпрямилась, указав рукой в сторону моря. — Против такой мощной стихии невозможно пойти! Нам нужно уходить всем! Немедленно!              — Нет! — грозный голос Чжуна Ли сорвался на мощный крик, способный всколыхнуть горы. — Ты идёшь в укрытие вместе с Паймон и госпожой Е Лань!              — Я не пойду без тебя! — Люмин в один шаг оказалась прямо перед Чжуном Ли, схватив его за воротник рубашки. — И не оставлю здесь!              — Люмин, — Сяо встал рядом с Путешественницей, касаясь её плеча твёрдо, но осторожно, — время на исходе.              — Демоны, — Люмин прорычала себе под нос, смотря на Чжуна Ли. — Я не могу так!              — Ребята, решайте быстрее!!! — Паймон замахала руками в истерике. — Метель всё ближе!              — Сяо, отведи Люмин, Паймон и госпожу Е Лань в укрытие, — сказал Чжун Ли так, словно только что отдал приказ. — Сейчас же.              — Хорошо, — без всяких препираний защитник Якса кивнул, взяв Путешественницу за локоть, повторив: — У нас нет времени. Пойдём.              Разум Люмин метался, раздираемый тревогой и недоверием, но в глубине души зародилось ощущение, что сейчас нужно довериться Властелину Камня. Со злостью выдохнув, Путешественница взглянула на него, пытаясь скрыть свой страх за маской решительности. Она взяла Е Лань под руку, ощущая, как холод от горя и страха пронизывает их обоих. Затем Люмин бросила быстрый взгляд на Паймон, зовя её к себе движением головы, и обратилась к Чжуну Ли с мольбой:              — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Береги себя, прошу.              Взгляд Чжуна Ли смягчился, а ладонь дёрнулась вперёд, будто он хотел приласкать Путешественницу, укутать в свои тёплые объятия, где будет безопасно, но опустил руку в следующую секунду, бросив в ответ лишь лёгкий кивок. И даже этот немой жест был его обещанием — он сделает всё, чтобы защитить их и Ли Юэ — несокрушимый долг.              Сяо, нахмурив брови, настойчиво повёл Люмин, Паймон и Е Лань в укрытие. Ветер, насыщенный ледяными иглами, бил по их лицам, обжигая кожу. Они бежали, спотыкаясь об осколки льда, едва удерживая равновесие на скользкой земле. Каждый новый шаг требовал усилий, чтобы не упасть, не сдаться.              Когда они, наконец, скрылись за первым поворотом, сердце Люмин дрогнуло от мысли, что Чжун Ли остался позади, один против этой ярости природы. Она мельком обернулась, но уже не смогла увидеть его… а в голове была только одна фраза — «Береги себя».              Чжун Ли, оставшись один в опустевшей беседке, повернулся направо, в сторону моря. Его взгляд был сосредоточенным, глаза отражали весь ужас ледяного ада. Он сделал шаг из беседки, ещё один и ещё, смело выходя навстречу бушующей стихии. Снежные вихри намеривались обрушить себя на него, словно гигантские белые крылья, сбить с ног. Но Властелин Камня шел твёрдо, с каждым шагом бросая вызов природе.       

***

«Настоящее время. Далёкие Края (Кламбирт).»

      Господин всё стоял напротив алого камня в пустой, серой комнате, смотря прямиком на манящий светлый огонёк внутри, который утягивал красными нитями в свой ядовитый кокон, из пут которого уже не выбраться. Вокруг ни звука; только ветерок создавал свою мелодию снаружи, медленную, тягучую.              Пальцы Господина нежно ласкали гладкую поверхность камня, словно пытаясь ощутить его пульсирующую энергию, а его губы медленно шептали неразборчивые слова. В груди бурлила неугасимая ярость и жгучее желание отомстить. Это было не просто мстительное чувство — это было требование справедливости за варнов, за себя, за Рауса, за все тяжкие испытания, что выпали на их долю. Вся жизнь народа кровопийц была полна страданий, будто тьма шла за ними по пятам, держа в цепях короткого поводка. Внутренним взором Шезму проникал в прошлое, где картины воспоминаний кружились перед ним в болезненном танце. Его дыхание участилось, душа с трудом справлялась с нахлынувшими эмоциями, а руки крепче сжали камень.              Вдруг Шезму широко распахнул глаза, всматриваясь в прозрачную даль камня, прямиком на Свет Других Миров. И там, сквозь мираж ярких пульсаций, он смог лицезреть Властелина Камня, стоящего на пустой улице Ли Юэ, усыпанной ледяными осколками, которые, словно алмазы, отражали тусклый свет, серые облака и белую мглу — будто зеркало в ужасающее будущее. На лице Чжуна Ли не дрогнул ни единый мускул, не тряслись у него ладони от волнения. Он стоял смирно, как каменная колонна, которую невозможно повалить голыми руками. Сейчас Шезму и Чжун Ли стояли на грани столкновения двух миров, двух сил, каждой из которых предстояло доказать свою власть.

***

«Настоящее время. Тейват. Ли Юэ»

      Сила того, кем Чжун Ли являлся раньше, потекла рекой по его венам, пронзила сердце, окутала разум. Было ощущение, будто древние воспоминания, затерянные в глубинах его души, пробуждаются, напоминая о своём могуществе. Эта сила была одновременно величественной и устрашающей, овеянной тайнами прошлого, когда Чжун Ли был Архонтом, когда под его управлением могучие скалы поднимались из земли, раскалывались на части.              Глаза его засияли янтарным светом, как два ярких солнца. Чжун Ли поднял руки ввысь, концентрируясь на магии, что бурлила в венах, горящими потоками лавы. Ветер усилился, завывая вокруг Властелина Камня, как стая невидимых духов. Магия текла через дрожащие пальцы, вспыхнула огненными искрами на кончиках, будто миллиарды светящихся частиц собрались вместе, чтобы исполнить волю бывшего Архонта.              Чжун Ли знал, что пойти против крио стихии не так-то просто. Однако сейчас он готов на всё: отдать всю энергию, что хранилась в его душе, отпустить полный букет негативных эмоций, преследующих его на протяжении всей жизни.              Из рук Чжуна Ли вырвался мощный поток яркого света, словно взрыв звезды, освещая практически всю гавань Ли Юэ ослепительным сиянием. Луч молниеносно прорезал тьму, бросаясь в снежную бурю, сверкая, как комета, стремящаяся расколоть небо. Он устремился вперёд, с силой, готовой разорвать саму ткань метели, наполняя воздух дрожью и гулом.              Свет ударил в снежную мглу, как об невидимую стену, разлетаясь осколками и вспышками. Казалось, буря противостояла ему, как древний враг, поглощая луч, погружая его в свои ледяные объятия, пытаясь сломить и погасить. Оглушающие звуки взрывов напоминали отчаянный хор горящих грешников в аду и пляски демонов, что сопровождались какофонией дьявольских песен.              Чжун Ли напрягся до невозможности, его тело трясло от напряжения, когда он направил всю свою волю и мощь против ледяной стихии. Каждая его жилка напряглась, глаза сияли неукротимой решимостью, челюсть сжималась до противного хруста, а по лбу стекали капельки пота. Чжун Ли чувствовал, как ледяное сопротивление усиливается, но не позволял себе отступить. Свет из его рук становился ярче, мощнее, излучая тепло, которое боролось с холодом. Сквозь стиснутые зубы он прорычал:              — Тебе… не… победить…

***

«Настоящее время. Далёкие Края (Кламбирт).»

      В то же мгновение, сквозь Свет Других Миров, Господин сжимал алый камень, наблюдая за Чжуном Ли. Его костяшки белели от силы, с которой он держал камень, направляя всю свою ярость и мощь на усиление бури. Лицо Шезму искажала ярость, глаза горели диким огнём, а из уст вырывались безумные вопли. Он вкладывал всё своё могущество в шторм, чтобы сломить Чжуна Ли, зная, что только так сможет победить.              — А-А-А-А-АРГ! — Господин кричал так сильно, что стены комнаты задрожали, пол заходил ходуном. — ДЕМОНЫ-Ы-Ы-Ы! ГА-А-А-АР!

***

«Настоящее время. Тейват. Ли Юэ»

      Луч света снова прорвался сквозь бурю, прорезая её завесы, словно солнечный луч, пробивающийся сквозь штормовые облака. Ослепительные вспышки света разгоняли мглу, проливая тепло и свет на землю. Но буря не отступала, её ледяные вихри пытались обхватить свет, поглотить его, но он снова и снова прорывался, разрывая ледяные оковы, подчиняя бурю своей воле.              Внезапно буря настолько усилилась, что буквально начала выталкивать луч из-за облаков снега. Сила, которая стала противовесом для Властелина Камня, создала невероятное давление, от которого Чжун Ли заскользил по избитой улице.              — Гр-р-р-р… — Чжун Ли прорычал в ответ на это действие со стороны природы, и сложил руки вместе, накапливая энергию в самом центре, немного ослабляя луч и давая себе передышку. Но из-за этого буря ускорилась, поглощая в себя всё больше территории. И вот серая мгла атаковала снежными потоками Каменный лес Гуюнь. Высокие скалы-шипы, которые стояли неподвижно, будто стражники, теперь пали перед стихией, которая неподвластна им. Их острые очертания скрылись за всепоглощающим туманом. А значило это лишь об одном… следующая жертва — гавань Ли Юэ.              Чжун Ли набрал побольше воздуха в лёгкие, а потом открыл свои глаза, которые теперь блестели ярче солнца… Но они медленно красились в алые цвета, формируя вокруг зрачка красные дорожки, будто ручейки крови, которую пролил Властелин Камня в прошлом.              И Властелин Камня выставил руки вперёд, сделав тяжёлый шаг навстречу взгляду смерти. Широкий луч с рёвом монстра глубин разогнался, точно молния, и ударил во тьму вновь. Он прорезал бурю, разгоняя её мрак; и в центре, куда попадал свет, облака послушно расступались, будто волны, разрезаемые носом корабля. По сторонам от луча исходили искры и янтарная пелена, напоминающая мощный щит с яркими узорами на нём. Эта пелена резво распространялась, создавая защитный барьер вокруг Ли Юэ. Она расширялась, как крылья гигантского феникса, охватывая всю гавань. Метель, встречаясь с этим прозрачным барьером, ударялась о него, распадаясь на мелкие снежинки, не способные проникнуть внутрь. Каждое столкновение ледяных вихрей с янтарной пеленой было, как удар грома, но барьер держался, защищая Ли Юэ от неумолимого натиска стихии.              Чжун Ли чувствовал, как энергия, раньше подчинявшаяся ему беспрекословно во времена правления, теперь рвала его на части, причиняя невероятные мучения. Магия, которую он вызывал, была дикой и неудержимой, словно древний дракон, вырвавшийся из оков, и его тело боролось с ней, пытаясь не сдаться. Каждое движение, каждый порыв света из его рук сопровождался огненной болью, которая пронзала его до самого сердца.              — М-м-мф… — Чжун Ли стонал от боли. Он с силой прикусил язык, пытаясь отвлечься на совершенно другую боль, которая не пожирала бы его сознание. Во рту почувствовался металлический привкус собственной крови. Но легче не стало…              Глаза расширились от напряжения и боли, и Чжун Ли почувствовал, как что-то внутри него ломается под натиском этой буйной силы. Его тело дрожало, мышцы сводило судорогами, а сердце билось, словно молот, ударяя в ритме битвы. Жгучая боль прошла по его венам, как разъедающий всё живое яд, и Властелин Камня едва мог сдержать крик отчаяния, осознавая, что борьба приближается к своему пределу.              И вдруг, как зловещий знак, на краю века появилась первая кровавая капля. Она прокралась из глаза Чжуна Ли, как слеза, но алого цвета, расползаясь по щеке жутким, болезненным следом. Кровь текла медленно, разъедая кожу, оставляя жгучее ощущение, словно тысячи мелких игл впивались в лицо. Сначала одна капля, затем другая, и вскоре по его щекам потекли настоящие ручейки крови, смешиваясь с потом и слезами.              Кровавые слёзы жгли его кожу, оставляя алые дорожки, и каждый миг этой боли был невыносимым. Ручейки крови формировались на подбородке Властелина Камня крохотными капельками, что падали на землю. Лицо Чжуна Ли искажалось гримасой боли и ярости, глаза заливало кровавое марево, но он не мог позволить себе остановиться.              — А-А-А-А-А-А-А-А-А! — безумный вопль Чжуна Ли прокатился по Ли Юэ взрывной волной. Пыль поднялась в воздух, осколки льда отбросило на внушительное расстояние, а деревья прогнулись под ударом силы Архонта, которая пробудилась во Властелине Камня.              «Нет-нет! НЕТ!» — Господин кричал, срывая голос, где-то там, в Далёких Краях. И Чжун Ли буквально мог слышать его прямо у себя над ухом даже сквозь барьер разных миров. Отчаяние и ярость в этом крике главного врага стали последней каплей в переполненном сосуде Властелина Камня. Он приказывал буре отступить…              Луч света, исходящий из рук Чжуна Ли, стал ещё ярче, не позволяя метели соединиться воедино. Щит, окружающий мглу, создавал давление на саму бурю, сжимая её ледяные вихри и заставляя повиноваться. Властелин Камня сделал шаг вперёд, и щит последовал за ним, как неотъемлемая часть его воли. Каждый шаг отбрасывал метель назад, не позволяя ей собраться воедино. Вихри снега, которые прежде казались непреодолимыми, теперь ослабевали под натиском силы Архонта. Буря теряла свою мощь, её ледяные когти больше не могли дотянуться до Ли Юэ, не могли укутать в вечную зиму.              Чжун Ли продолжал двигаться вперёд, шаг за шагом, отгоняя бурю своим светом и щитом. С каждым новым движением метель отступала, открывая взору всё больше пространства. Безумный ветер утихал, словно признавая своё поражение перед неумолимой силой божества.              И вот, наконец, перед взором открылся Каменный лес Гуюнь. Острые скалы, высившиеся над землёй, теперь были видны сквозь рассеивающиеся снежные вихри. Буря плавно развеялась в воздухе, её мощь иссякла под натиском света Чжуна Ли. Остатки снега мягко опускались на землю, превращаясь в крохотные капельки, которые уже не могли причинить вреда.              Свет и щит, исходящие от Чжуна Ли, теперь озаряли Каменный лес Гуюнь, подчеркивая его величественную красоту. Метель окончательно исчезла, оставив после себя только тишину и спокойствие. Ли Юэ был спасён, и Чжун Ли, с кровавыми следами слёз на лице, стоял посреди этого величественного пейзажа, как символ непоколебимой воли и силы.              Чжун Ли, ослабевший от невероятного напряжения, внезапно почувствовал резкую, пронизывающую боль. Его тело дрожало, и, не в силах больше стоять, он упал на колени, зарыв лицо в ладони. Глаза горели адским пламенем, словно кто-то вонзил в них раскалённые ножи, и боль пронзала каждую клеточку тела.              Кровь начала медленно стекать по его пальцам, прокладывая багровые дорожки между ними, а затем спускаясь вниз по ладоням. Красные капли падали на землю, окрашивая её в зловещий цвет, и пропитывали его одежду багровыми оттенками. Чжун Ли поднял взгляд и посмотрел на свои окровавленные ладони с ужасом в глазах. Этот вид возвращал его к тому самому переломному моменту, который отпечатался жгучим клеймом на его душе и на душе невинных существ. Воспоминания хлынули в сознание, как мощный поток, не оставляющий шанса на побег. И Чжун Ли прошептал, едва двигая губами:              — Нет… нет…              Перед глазами вставали образы прошлого — образы боли, страданий и утрат, которые преследовали его на протяжении веков. Пальцы дрожали, ощущая на себе тяжесть этой крови, как будто сама земля отзывалась на эти страдания. Зрение ухудшалось, мир вокруг плыл во всепоглощающую Бездну, тянущую разум Чжуна Ли к забвению. Картины перед глазами расплывались, превращаясь в туманные силуэты, которые кружились, как призраки в ночи. Чжун Ли больше ничего не ощущал… Вся энергия покидала могучее тело, словно жизнь вытекала из него вместе с кровью, и он не мог противостоять этому.              Чжун Ли повалился на землю тряпичной куклой, лишённый силы и сознания. Его тело рухнуло, как будто было сделано из лоскутов, не в силах больше держаться. Он лежал один… на улице, где царило разрушение от прошедших бедствий. Вокруг простирались руины, оставшиеся после яростных бедствий: дорожки были истоптаны, дома разрушены, а счастье исчезло на долгие времена.

***

«Пол часа спустя. Далёкие Края (Кламбирт).»

      Крики боли и звуки тяжёлых ударов были слышны, кажется, во всём замке: в каждом коридоре, каждой комнате. И никто не осмеливался выходить проверить, что за звуки, ведь все знали, что это и кто это… Господин был в ярости, такой, какую его подчинённые не видели практически никогда. И если после побега Рауса Шезму принял решение спрятать все эмоции глубоко внутри, то сейчас вся злость полилась высокими волнами. И справиться с этим потоком ярости Господин мог только одним путём…              В своих покоях Господин не щадил очередного хрупкого мальчишку, жестоко отбирая у него честь. Он связал парня на своём ложе: руки были привязаны над головой колючей верёвкой, которая впивалась своими острыми краями в нежную кожу, оставляя красные следы. Мускулистыми, грубыми руками Господин держал его за бёдра, приподнимая так, чтобы было удобно удовлетворять свои распутные потребности.              Господин двигался вперёд и назад, вызывая у парня невыносимую боль. Пот стекал по всему мускулистому телу, смывая последние остатки человеческой теплоты и сочувствия. Действия Шезму были беспощадными, каждое движение приносило новую волну страданий. А объект возбуждения налился кровью до предела, желая удовлетворения с невероятным рвением.              Парень плакал, кричал, умолял Господина пощадить, но на каждую подобную мольбу Шезму лишь сильнее злился. И вот очередные слова парня прорезались сквозь громкие стоны боли:              — Гос…по…дин! А-а-а-а-а-а-ах! Не н-надо! Молю ва-а-а-ас!              Шезму злобно оскалился, его глаза загорелись зловещим красным оттенком, а рука сжалась в крупный кулак. Парень закричал в панике, но его вопль быстро прервался резким ударом. Господин с силой ударил парня в челюсть, и послышался странный хруст, усиливающий боль жертвы.              — Будешь орать — я на тебе живого места не оставлю! — Господин взял подбородок парня в свои руки и заставил взглянуть на него. Глаза Шезму, полные животной похоти, пронизывали насквозь. — А теперь молчи и получай удовольствие, тварь. Вы же все, мрази, хотите этого, а?! Хотите моей благосклонности?! ХОТИТЕ МОЕГО БОГАТСТВА!              Голос был полон презрения и ярости, каждый звук обжигал, как кипящая смола. Очередной резкий рывок внутрь парня лишил воздуха в лёгких. Мальчик дергал руками в стороны, пытаясь вырваться, но колючая веревка крепко держала его на месте, впиваясь в нежную кожу, словно тернистые оковы. Господин двигался беспощадно, каждый толчок был наполнен жестокостью и безразличием к страданиям своей жертвы.              Шезму продолжал свою жестокую расправу, удовлетворяя свою ярость и похоть в этой беспомощной жертве. Его грубые движения были направлены только на одно — показать свою власть, унизить и подчинить. Взгляд алых глаз был полон ненависти и презрения, как если бы вся злоба мира собралась в одном человеке.              И в глубине мрака покоев не заканчивалось издевательство, а продолжалось долгие минуты для парня и сладостные мгновения для Господина…

***

      Спустя некоторое время, когда парень потерял сознание, Господину наскучило… Скука и безразличие отразились на его лице, как будто это был просто очередной день. Он вызвал охранников, чтобы те вывели парня «куда-нибудь», не стесняясь ни своей наготы, ни того, что осталось на парне после.              Следы царапин, синяки, ушибы покрывали его тело, оставляя на коже болезненные отметины. Слёзы, смешанные с соплями и потом, стекали по его лицу, оставляя мокрые следы. Пот катился по всему телу, собираясь в липкие капли, падающие на холодный пол. Не осталось живого места на бедном мальчике, каждая часть его тела была изранена и избита.              Охранники безразлично подхватили его под руки, волоча по коридору, как тряпичную куклу. Их лица оставались непроницаемыми, привыкшими к таким сценам. Они не обращали внимания на его стонущие всхлипы и затухающие вздохи. Такая участь ждала многих, кто хотел сблизиться с Господином, получить всё, что могли только пожелать.              Но плата была высока, и не каждый имел в себе силы справиться с ней… Те, кто искал близости с Господином, часто не осознавали, какую цену им придётся заплатить. Мало кто выходил из этой связи невредимым, большинство ломалось под тяжестью жестокости и бесчеловечности. Жестокая реальность вскрывалась перед ними, оставляя только пустоту и боль.

***

      Прошёл, кажется, час… или даже больше. Господин сидел в своих покоях за столом, подпирая подбородок кулаком. Его задумчивый взгляд был направлен в одну точку на столе — небольшое пятно от чернил. Ярость ушла, оставив после себя неприятный осадок на сердце, будто хотелось ещё что-нибудь сломать, превратить в пепел, чтобы развеять по ветру. Но Шезму на протяжении всей своей жизни пытался контролировать безумие, не впадать в него. Благодаря Реквиему черпал из своей особенности только полезное: магию и силу. А разрушения держал в узде, направлял их в разврат.              Часы тикали, словно отсчитывая последние моменты спокойствия, что вели к неизбежному. Господин ждал генерала Номена, с которым ему нужно обсудить важные дела, являющиеся не самыми утешительными, однако очень ожидаемыми. Сжав переносицу двумя пальцами, Шезму зажмурился, а затем смешок вырвался из его груди. Воспоминания о Раусе сжигали его душу дотла. Господин никак не мог поверить, что его «напарнику» так легко удалось сбежать. А ведь они столько прошли вместе… Все думы вели в прошлое — туда, откуда всё начиналось.

***

«Несколько столетий назад. Тейват. Разлом.»

      Год в Ли Юэ для народа варнов выдался крайне сложным. Жизнь вдали от дома, которого уже даже и не существовало, была полна страха и беспокойства. Каждый день приносил новые испытания и горечь, ведь приходилось слушать неприятные слова от Миллелитов или самих жителей Ли Юэ. Эти слова были полны осуждения и презрения: постоянные напоминания о катаклизме, произошедшем в Каэнри’ах, который повлиял на весь Тейват. Но разве были виноваты варны в этом? Они стали жертвами обстоятельств, втянутыми в хаос, который разрушил их жизнь и надежды. Каждый новый день напоминал им о том, что они изгои, чужаки в этом мире. И даже когда варны пытались найти своё место, их усилия часто оказывались напрасными перед лицом враждебности и непонимания.              Казалось, что даже смерть уже звучала не так плохо. Одиночество и отчаяние проникали в души варнов, заставляя их искать выход из этой невыносимой реальности. Много было случаев, когда на территории Разлома находили трупы варнов, совершивших самоубийства: их тела висели на деревьях, изломанные и одинокие, или лежали среди камней, где они перерезали себе вены, или же находились у подножия высоких утёсов, с которых бросились вниз, чтобы покончить с муками. Каждое такое происшествие отзывалось эхом в сердцах оставшихся, усиливая чувство безысходности и утраты. Варны не могли найти утешение ни в молитвах, ни в трудах. Их души были разорванными, а сердца — сломленными. Они стали тенями самих себя, бездомными душами, потерянными в мире, который отказывался принять их.              Работа в Шахтах для мужчин оказалась адской. Условия были невыносимыми, как будто сама земля сжимала свои когти, удерживая их в своих недрах. Тёмные, сырые тоннели, где едва хватало света от дряхлых ламп, были наполнены пылью и опасностями. Вентиляция была плохой, и каждый вдох приносил с собой угольную пыль, оседавшую в лёгких. Жара от земляных недр и холод от сырости создавали адскую смесь, от которой никуда не деться. Тоннели часто обваливались, и каждое утро мужчины прощались с семьями, не зная, вернутся ли вечером. Тяжёлый физический труд истощал их тела и души. Кирки и лопаты в руках натруженных рабочих были единственными инструментами в борьбе с неумолимой природой. Руки покрывались мозолями, а спины болели от долгого напряжения. Постоянная влажность и грязь разъедали кожу, вызывая язвы и инфекции. Трудовые смены длились по двенадцать часов или даже больше, без права на длительных отдых и с короткими перерывами на еду, которая едва могла утолить голод. А что уж говорить про природную потребность в крови…              А женщины варнов работали в сельском хозяйстве, сталкиваясь со своими трудностями. Их день начинался на рассвете и заканчивался с заходом солнца. Они трудились на полях, согнувшись в три погибели, сажая и собирая урожай. Руки женщин, как и у мужчин, были покрыты мозолями и ссадинами от грубой работы с землей. Палящие солнечные лучи обжигали кожу, а непогода не щадила никого — ни дождь, ни холод не могли остановить их труд. Инструменты были примитивными, а условия работы — изнурительными. Им приходилось носить тяжелые корзины с урожаем на дальние расстояния, часто по неровным и опасным дорогам. Земля была твердой и упрямой, и каждое движение требовало огромных усилий. Вода для полива была дефицитом, и им приходилось носить её издалека, преодолевая горы и долины.              И вся работа контролировалась Миллелитами жестоким методом. Они постоянно наблюдали за варнами, не оставляя им ни минуты покоя. Непослушания наказывались голодовкой или лишением крови на несколько дней. Это были изощренные методы, которые использовали страх и боль, чтобы держать всех в повиновении. А тяжкие нарушения уже решались беспощадными избиениями.              Так, во время одного обеденного перерыва в глубинах Шахт, Шезму и Раус сидели в углу, подальше от остальных. За этот год они успели сблизиться, находя общие темы для разговоров и интересуясь жизнью друг друга до переломного момента. Их связывали не только общие интересы, но и душевные беседы, которые помогали переживать трудные времена.              Шезму мешал ложкой суп в грязной металлической тарелке. Сам суп был более-менее вкусным, однако странный зелёный цвет слегка напрягал. Раус старался есть то, что подают, без всяких отказов, ведь всегда боялся получить наказание от Миллелитов. А умереть с голоду тоже не хотелось. Шезму же выдохнул, зачерпнул ложкой суп, смотря, как жир плавает в нём, и пробубнил:              — Осточертела эта похлёбка. Уже пятый день подряд подают её. Тошнит.              — Мгм, согласен, — кивнул Раус, пытаясь не концентрироваться на виде супа. — Во всяком случае лучше, чем голодать и искать еду самому.              — Да я бы уже лучше крысу какую-нибудь поймал и зажарил. Мне мяса хочется…              — Может, скоро будут подавать? Я слышал, что пришла новая поставка в наш лагерь. Ведь на восточном лагере уже подают варёное мясо и картофельное пюре.              — Жду не дождусь. Я ведь не хочу бросать свои тренировки. Мне надо поддерживать себя в форме, — Шезму посмотрел вниз на своё тело, хмыкнув. — А то стану скоро таким, как ты, — Шезму перевёл взгляд на Рауса, легко усмехнувшись.              — Да ладно тебе, Шезму, не настолько я худой, — Раус смущённо уставился на свою тарелку.              — Кожа да кости.              — Ну хватит.              — Ладно, извини, — Шезму выдохнул с усмешкой, а затем уставился на центр помещения, где многие работники Шахт устроили себе перерыв на обед. Они что-то бурно обсуждали, постоянно меняли темы беседы, общаясь до с одними, то с другими. А охранники под руководством Гео Архонта, стояли в проходе, наблюдали за каждым варном с прищуром, словно пытаясь найти нарушение хотя бы у одного. Шезму смерил их тяжёлым взглядом, а затем повернулся к Раусу, спросив: — Как родители? Отец поправляется после простуды?              — Нормально, — ответил Раус, отодвинув от себя тарелку. — Главное, чтобы хуже не было. Лекарства Миллелиты не выдают — приходится прибегать к другим методам. Отвары и так далее… Однако мама спину потянула, когда помидоры собирала. Тяжело ей. Всё упало на плечи Дейна, как всегда, в прочем… Я стараюсь помогать, но чувствую иногда себя бесполезным.              — Ох, плохо… Но ты не говори так о себе. Ты не бесполезный. Помогаешь ведь даже в таком состоянии и таких условиях, — Шезму подбадривающее похлопал Рауса по плечу. — А Дейн как?              Раус посмотрел на толпу в центре и начал искать глазами брата. А когда нашёл его говорящего со своим новоиспеченным другом, ответил:              — Тоже в порядке. Справляется со всем. И как ему только удаётся это? Работать в Шахтах, следить за мной, отцом, матерью. Однако с родителями всё больше ссорится.              — Да он со многими ссорится, — Шезму скрестил руки на груди, опиравшись об стену. — До сих пор не хочет со мной общаться.              — Дейн вообще против моего общения с тобой, — голос Рауса стал тише, будто он боялся это говорить. — Раньше мы тоже ссорились из-за этого, но сейчас он успокоился, не реагирует.              — Не ему решать, с кем тебе говорить, а с кем — нет.              — Шезму, ты, конечно, прав, однако… — Раус отвернулся на секунду, словно хотел избежать этого неприятного разговора, но затем снова взглянул Шезму в глаза, говоря: — Дейн хоть и строгий, но я его люблю очень сильно. Не представляю, что делал бы без него.              Шезму тихо фыркнул, чтобы Раус не услышал — не хотелось расстраивать его.              — Прости, — сказал Шезму. — Но что у него с вашими родителями? Он так и продолжает их называть по имени, а не отцом и матерью?              — Ага… Не мама, папа, а Дарла и Парк. Совсем не понимаю этого. Он вообще с самого начала был отстранённым к ним. Я не помню своего раннего детства, но что-то мне подсказывает, что недопонимания присутствовали у них с самого начала, — Раус наблюдал за Дейном, не мог оторвать взгляд от него, всё время думал, почему же так сложились их отношения… Раус ведь не знал всей правды.              — Это очень странно, — Шезму покосился на Дейна, будто тот был не от мира сего. Что-то подсказывало ему, причина была более глубокой. Внезапно Раус спросил:              — А ты, Шезму?              — А что я? — покосился Шезму на Рауса. Парень же усмехнулся по-доброму и продолжил:              — Ты знаешь, о чём я…              — Ох, — Шезму опустил голову вниз, прикусив губу. — Всё так же хочешь узнать про моё прошлое. Я ведь тебе уже говорил, что сложная тема для такого разговора, и мне бы не хотелось распространять её кому попало.              — А я разве «кому попало»? — удивился Раус, а затем спокойно сказал: — Хотя знаешь… может, ты и прав. Мы все здесь будто чужие друг другу. Каждый должен выживать самостоятельно. Мало кто будет прикрывать других при таких обстоятельствах. Иначе будет плохо всем.              — Верно, — кивнул Шезму. — Кто-то может обернуть любую информацию против другого. Но… — Шезму вдруг пододвинулся чуть ближе к Раусу. Парень улавливал жар, исходящий от тела Шезму, капельки пота стекали по его лбу от духоты, что царила в Шахтах, а металлический запах становился сильнее. Шезму произнёс: — Думаю, я тебе могу доверять. Обязательно расскажу как-нибудь, когда будет время. Ты ведь хороший, светлый парень, я заметил это ещё с нашей первой встречи на работе, помнишь? И не зря я тогда тебя спас от ужасной участи… — Шезму взглянул на свою отрубленную руку и тяжко вздохнул, вспоминая тот кошмарный день период. Раус всё ещё чувствовал вину за это — Шезму знал. Но он понимал, что делал тогда и для чего…              Раус опустил глаза в пол. Гадкие воспоминания, подобно иголкам, больно впивались в грудь, проделывая себе путь к сердцу, чтобы уколоть зажившие раны, заставить их снова расцвести багряными цветами. Шезму заметил перемены на лице Рауса: грусть и стыд затмили собой мимолётную лёгкость от разговора.              — Эй, не думай об этом сейчас, — Шезму легко приобнял Рауса своей здоровой рукой, легко улыбаясь. — Мне кажется, пройдут года, а я тебе продолжу говорить, что ты не виноват в этом, потому что так и не поймёшь.              — Такое не забывается, — Раус помотал головой. — Уж слишком сильно это ударило по мне, а что уж говорить о тебе…              — Давай забудем, — рука Шезму невольно прошлась вдоль спины парня, пробуждая странные мурашки и покалывания внутри. Касания грубых пальцев Шезму постоянно отзывались в сознании Рауса тревожным колокольчиком, бьющим в голове, как сигнал о том, что нужно отстраниться. Но парень не хотел… и это его пугало. И Господина тоже влекло к Раусу. Они, подобно двум магнитам, всегда притягивались, где бы ни были: в лагере, в Шахтах, на улице… И лишь им решать, куда это всё приведёт, и приведёт ли вообще.              Внезапно над Раусом и Шезму возвысилась тень мужчины, высокая, массивная. Они подняли глаза и встретились с твёрдым взглядом Дейна. Всё его выражение лица говорило о том, как он недовольный их общением. Шезму же лучезарно усмехнулся, но усмешка эта состояла лишь из разъедающего яда:              — Де-е-ейн, приятель, как твоё здоровье?              — И тебе не хворать, Шезму, — ответил Дейн, бросив на «друга» Рауса колкий взор, а затем повернулся к своему брату, сказав: — Раус, давай отойдём. Мне нужно поговорить с тобой.              Ухмылка Шезму стала ещё шире — яд только стремительней распространялся по его венам. Рука сжалась в кулак, а желваки заиграли на скулах. Раус же бросил виноватый взгляд на Шезму — каждой клеточкой тела мог ощущать злость, излучаемую им. Но деваться было некуда, да и противиться брату не хотелось. Поэтому Раус кивнул Дейну и, поднявшись на ноги, отошёл с ним в дальний угол. Он знал, что глаза Шезму железной хваткой вцепились в их спины.              Когда уже отошли, Дейн прижался спиной к холодной мокрой стене, наблюдая за Шезму издалека, словно дразня его этим. Раус же не хотел смотреть в противоположную сторону, чтобы не столкнуться взорами с тем, кого так сильно недолюбливал брат.              — И как ты мне это объяснишь? — спросил Дейн внезапно грубым тоном, которого Раус ещё никогда не слышал, отчего вздрогнул:              — Ч-что именно?              — Ты понимаешь о чём я. Какого демона этот ублюдок тебя гладит по спине? Да ещё и смотрит на тебя… так.              — Как?..              — Раус, ну не надо делать из меня дурака, — Дейн посмотрел на брата теперь с печалью и переживанием в глазах. — Ты и сам прекрасно понимаешь, что я имею ввиду.              — Ты хочешь сказать, что он…              — Имеет влечение к тебе, — Дейн скрестил руки на груди, выплёвывая эти слова так, будто плесень почувствовал на языке. Раус от этих слов вздрогнул, смотря по сторонам, не слышит ли кто-нибудь. Но никто не мог, ведь они разговаривали шёпотом. И только Шезму наблюдал издалека за ними так, словно слышал их. Раус сглотнул и придвинулся ближе к Дейну, шепча ещё тише:              — Дейн, не говори глупостей. Я вообще не это имел ввиду, даже не думал о подобном.              — А как ещё объяснить мне это? Постоянно, когда вижу вас вместе, Шезму то пытается быть ближе к тебе, «нечаянно» касается, иногда даже намеренно. Постоянно смотрит на тебя, где бы ты ни был: близко или же далеко. Меня аж тошнит. Психопат… Но демон с ним. Есть то, что волнует меня сильнее.              — Что?.. — Раус не смел перебивать брата, а лишь слушал его, виновато опустив голову вниз, словно провинившийся ребёнок.              — Хм, конечно, ты не знаешь, Шезму же тебе не расскажет, ведь… хочет быть «хорошеньким» в твоих глазах, — Дейн закатил глаза, говоря раздражительно и грубо.              — О чём ты? — Раус покосился на брата. — Неужели слухи какие-то?              — Именно, — от смены тона казалось, что даже глаза Дейна потемнели. — Кто-то пустил слух, что Шезму планирует вербовать варнов в мятеж против Гео Архонта.              Раус от этих слов едва не поперхнулся собственной слюной. Мятеж против Гео Архонта звучал как самое настоящее самоубийство.              — В смысле? Как? Откуда? — голос Рауса дрожал. — Я не верю…              — Я тоже, но… демон знает этого Шезму, — Дейн выругался себе под нос, а потом продолжил: — На днях мне об этом рассказал Робби, товарищ мой. Он поведал, что Шезму уже давно точит зуб на Моракса и планирует план мятежа — кого-то уже завербовал и планирует больше, чтобы план точно сработал.              — Я совершенно не верю, — Раус помотал головой, словно стараясь отбросить эти безумные мысли куда-нибудь подальше. — Как он может пойти против самого Гео Архонта? Это ведь невозможно. Нужно иметь силы наравне с божеством, а такого можно только достичь с помощью…              — Реквиема, — закончил фразу Дейн. — А это значит, что будет много жертвоприношений. И не дай Вселенная, ты будешь прогибаться под Шезму, следовать за его безумными идеями, если это всё окажется правдой.              — Но ведь Гео Архонт чувствует нарушение контракта, чувствует, когда варны поглощают кровь с помощью ритуалов?              — Вот именно. Риск быть пойманным Мораксом равняется смертной казне.              — Да Шезму точно сдадут кто-то из других варнов.              — Не сдадут, а знаешь, почему? Потому что тут две стороны монеты. Не сдашь — можешь стать жертвой для Реквиема. Сдашь — тебя убьют свои же, то есть те, кто будут принимать участие в мятеже. В том или ином случае есть риск умереть, но в первом — меньше всего, ведь брать для ритуала могут не только других варнов, но и людей. Понимаешь, о чём я?              — Брать жителей Ли Юэ для Реквиема? Звучит ещё безумней и опасней, — Раус ощутил, как в теле поднимается волна страха, ведь плохое предчувствие давило со всех сторон. Что-то ему подсказывало, что слова Дейна — правда.              — Поэтому, Раус, прошу, пообещай мне, — Дейн внезапно взял Рауса за руки, заставляя взглянуть в глаза, — что ты никогда и ни при каких условиях не согласишься на предложения Шезму. Он не так прост, как кажется. Я не хочу потерять тебя, ведь ты — единственный, ради кого я живу, и кого мне нужно защитить. Иначе какой смысл в этом всём?              — Дейн… я обещаю, — Раус шмыгнул носом, на глазах почему-то начали формироваться крохотные слезинки. — Обещаю, что буду осторожен.              — И не контактируй с Шезму, умоляю тебя.              — Я… — Раус запнулся, посмотрел туда, где сидел Шезму, но его там не оказалось. Будто ушёл куда-то так незаметно. Дейн же всматривался в глаза Рауса, ожидая продолжения ответа. И тот ответил на выдохе: — Обещаю…              Дейн улыбнулся и притянул Рауса к себе, обняв крепко-крепко. Братская любовь была сильным оружием против несчастий. Она могла стать щитом, прикрывающим сердце, мечом, пронизывающим врагов, и ласковыми объятиями, согревающими душу.              А Шезму смотрел за ними и слушал каждое их слово, скрываясь в тёмном углу… Теперь ядовитая ухмылка сменилась на животный оскал.       

***

«Настоящее время. Далёкие Края (Кламбирт).»

      Из тёмных пут мыслей Господина вытащил в реальность стук в дверь.              — Войдите, — крикнул Шезму. И в покои пошёл генерал Номен, поклонившись:              — Слушаю вас, Господин. Вы хотели меня видеть.              — Да, — кивнул Господин, поднимаясь из-за стола. Он прошёлся к окну, смотря вдаль. Где-то там, далеко-далеко за пределами, скрывался совершенно другой, противоположный серому Кламбирту, мир, где играла громкая музыка, краски яркой природы обливали каждый уголок, радостные голоса людей смешивались с пением птиц. Там был Тейват. И совсем скоро он повидает не лучшие времена, а особенно Ли Юэ. Шезму, чувствуя тяжесть предстоящих событий, произнёс, словно сквозь гром и молнии своего внутреннего шторма: — Огласи всеобщий сбор в зал собрания. Немедленно.              — Господин, могу ли я спросить…              — Спрашивай, — Господин ответил сухо, без эмоционально, но в душе сейчас бушевал настоящий ураган негативных эмоций, словно внутри него разлилось бурное море, каждую волну которого сотрясали ярость и разочарование.              — Это касается войны?              — Да.              — Вы готовы её огласить?              — Готов.              — Но ведь армия ещё не до конца восстановилась после нападения драконов.              — Номен… делай так, как я сказал. У нас есть ровно одна неделя. Последняя для Ли Юэ неделя.              Генерал Номен тяжело выдохнул, словно ему хотелось что-то ещё сказать, но затем поклонился и ушёл со словами:              — Будет сделано, Господин.              И Господин остался в своих покоях снова один. Тишина опустилась на комнату, словно густой туман, и лишь тяжёлое дыхание выдавало бурю мыслей и эмоций, кипящих внутри.

***

«Один день спустя. Тейват. Ли Юэ.»

      Боль сдавливала его голову, словно неумолимые тиски, не давая сосредоточиться. В глазах жгло, как будто в них вонзили острые иглы. Голова пульсировала, каждая мысль превращалась в пытку. В горле пересохло, и Чжун Ли прохрипел:              — Воды…              Он не видел, что происходит вокруг, ведь перед глазами предстала густая дымка. Мир превратился в неясные контуры и тени, движущиеся в бесформенном тумане. Но слух обострился так, что казалось, он слышит всё происходящее даже в Инадзуме. Чжун Ли улавливал мельчайшие звуки — топот ног, шёпот тревожных голосов, звон металла и скрип дверей. Все эти звуки сливались в единое целое, создавая ощущение, будто он находится в центре огромного, хаотичного мира, где каждое событие разворачивалось одновременно. Хотя, может, оно так и есть?              Вдруг к губам Властелина Камня поднесли металлический стакан, наклоняя его вперёд. Прохладная свежая вода коснулась потрескавшихся губ, принося мгновенное облегчение. Чжун Ли почувствовал, как живительная влага проникает в иссохшее горло, смывая боль и сухость. И тут раздался голос, такой ласковый и до боли знакомый, прозвучавший прямо над его ухом:              — Пей, пей…              Волос мужчины коснулась женская нежная рука, лёгкая и хрупкая, но обладающая силой, сразившей сотни врагов. Тонкие холодные пальчики осторожно скользили вдоль прядей Чжуна Ли, распутывая их с любовью и заботой. Каждое движение приносило ощущение спокойствия и тепла, как ласки быстрого ветерка.              Чжун Ли проморгался, пытаясь рассеять туман перед глазами. Сквозь густую дымку он разглядел ослепляющие золотистые локоны девушки, сидящей рядом, — они сияли ярче солнца, согревали пуще жаркого огня. Сердце дрогнуло от благодарности, наполнившись надеждой. Собрав все силы, Чжун Ли прошептал:              — Люмин… моя Люмин.              — Это я, Чжун Ли, — её голос звучал успокаивающе. — Ты пей, не волнуйся. Ты в павильоне Лунного моря, в своей комнате. Всё хорошо, всё кончилось…              — Я… я не вижу тебя. Ничего не вижу, — он потёр глаза, но дымка не уходила. Голос Люмин дрогнул на мгновение:              — Э-это пройдёт. Обязательно. Просто нужно время.              Чжун Ли попытался обхватить рукой стакан, который Люмин всё ещё держала. Их пальцы соприкоснулись. Он сжал стакан, не позволяя её ладони выскользнуть, словно держался за саму жизнь. Подушечки его пальцев ласково касались её костяшек, маленьких и хрупких. Тёплые прикосновения согревали их души, даря надежду, защищая от острых стрел реальности, готовых разорвать нити их любви.              Чжун Ли внезапно взял ладонь Путешественницы в свои руки. Пододвинул пальцы к своим губам и стал их целовать с трепетом и любовью, не собираясь отпускать. Каждое прикосновение его губ было наполнено отчаянием и заботой, нежностью и тоской. Мягкие губы скользили по коже Люмин, передавая всю глубину чувств, которые бурлили в его сердце. Каждое прикосновение к её пальцам было как молитва, возносимая к небесам, где вместо слов звучали только тихие вздохи. Пальцы Путешественницы дрожали под ласковыми губами мужчины, а в её глазах блестели слёзы, стекая по щекам, отпуская всю тяжесть, которая накопилась вчера из-за страха очередной беспощадной стихии.              — Я так боялась за тебя, — прошептала Люмин, поставив стакан на столик рядом с кроватью, где лежал Чжун Ли. — Ты потратил много энергии, защищая Ли Юэ от бури. Из-за этого зрение и ухудшилось. Но ты поправишься, я точно об этом позабочусь.              Чжун Ли тяжко выдохнув, пытаясь концентрироваться на размытом лице Путешественницы. И он смог разглядеть румяные щёчки, покрасневшие то ли от слёз, то ли от усталости глаза. Протянув дрожащую руку вперёд, Властелин Камня смахнул со лба Люмин один локон, а затем очертил кончиком пальца её скулу. Голос всё ещё был слабым, но в нём чувствовались нотки гордости:              — Я не мог иначе. В противном случае Ли Юэ настигла бы ужасная участь. Это был единственный выход из ситуации.              — Я понимаю… но ты рисковал своей жизнью. Вчера, когда тебя нашли… ох Архонты, — Люмин прикрыла глаза, вспоминая, как она, Паймон, Е Лань и Сяо, которые вышли вместе первыми из укрытия, нашли Чжуна Ли на улице без сознания… с кровавыми слезами. И когда Путешественница увидела эти алые ручейки на его щеках, голову, точно стрелой, пронзили воспоминания о видениях, о картинке, которую та увидела в книге на Кламбирте. Кровь тогда застыла в жилах от животного ужаса. И сейчас Люмин так хотела бы узнать всю правду, спросить Чжуна Ли обо всём, но тревожить его в таком состоянии было неправильным.              Люмин утихла, а затем тонкий девичий всхлип пронзил тишину. Чжун Ли вздрогнул, поднимая голову вверх, смотря на Путешественницу сквозь мглу и нежно спросил:              — Люмин? Ты… плачешь?              — Я-я? — Люмин резко отдёрнула руку, её пальцы дрожали, а по щекам катились слёзы, сверкавшие, словно кристаллы, в которых отражался весь страх за Чжуна Ли. Ведь тогда она сидела в укрытии, не в силах отвести мысли от него, пытаясь найти хоть какую-то надежду в этой буре эмоций. Желания обрушивались на неё, как яростные волны: выбежать из укрытия, рвануться к Властелину Камня, вжаться в его сильные объятия, почувствовать тепло рук, соединить свои силы и вместе преодолеть надвигающуюся бурю. Но обещания сковывали её, удерживая на месте, и только дрожь оставались немыми свидетелями её внутренней борьбы.              Люмин глубоко вздохнула, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами. Ей нужно было оставаться сильной, что бы ни происходило вокруг. Чжун Ли потянулся вперёд, стараясь коснуться её. Люмин, смахнув слёзы, взяла его шершавые ладони в свои, крепко сжала их и начала растирать его костяшки, стараясь передать всю свою поддержку и тепло.              — Помнишь, как ты мне сказал в Шахтах, что не позволишь мне творить такие глупости, пуская меня одну на верную смерть? — Люмин проглотила ком, застрявший в горле и произнесла уверенно, твёрдо, будто оглашая свой нерушимый закон: — Отныне и я не позволю тебе бросаться на амбразуру! Ни за что… Как вообще можно было оставить тебя самого?! Я могла помочь, могла поделиться своими силами… могла же…              Чжун Ли ласково улыбнулся — он не смел перечить словам его любви, ведь понимал, насколько сильную боль приносили эти «героические» поступки. Они могли защитить и ранить одновременно; ласково улыбнуться, объявляя о победе, и печально захлебнуться в слезах, извещая о смерти. И Чжуну Ли не хотелось задыхаться в собственном горе, а приносить его Люмин — тем более.              — Прости меня, — прошептал Чжун Ли с виной, разъедающей всё его нутро. — Прости, что накричал тогда. Прости, что заставил волноваться. Я не мог думать ни о чём, кроме безопасности твоей и других. Желание всех защитить стало моим проклятием. Но мне нужно оставаться оберегом для Ли Юэ, ведь если умрёт целый регион — умру и я следом. Ведь какой смысл быть без того, что грело твою душу на протяжении долгих веков?              — Не говори так! — Люмин сжала ладони Чжуна Ли сильнее. — За всё моё путешествие по Тейвату я старалась находить десятки решений проблем, чтобы жертв было как можно меньше. И ты можешь как угодно меня уговаривать, но я больше не собираюсь вот так оставлять тебя, «спасаясь»! Я буду драться бок о бок с тобой до конца, каким бы он ни был. Считай, это мой контракт вместе с тобой отныне и навеки.              — Ты самая смелая душа, которую я когда-либо встречал. И самая… упёртая, — Чжун Ли улыбнулся сквозь пелену печали. — Очень люблю тебя за это. Ведь кто, как не ты встанет на пути у Архонта и будет… ставить свои правила, уже даже «подписывая контракт».              — Я не шучу вообще-то…              — И я тоже. И я согласен на твой контракт. Мы будем вместе, — Чжун Ли прижал пальцы Путешественницы к совей щеке, — до конца… Обещаю.              Люмин была рада слышать это. Она погладила скулу Чжуна Ли, очерчивая острый контур, и её пальцы скользили по его тёплой коже, словно рисуя на нём карту их будущего. Тёмного или светлого — Путешественница не знала, но надеялась, что в конечном итоге эта быстрая река приведёт их к спокойствию.              Вдруг живот Чжуна Ли издал протестующий звук, сравнимый со стонами хиличурлов. Люмин издала короткий смешок:              — Ты ведь голоден? Давай я попрошу поваров приготовить тебе еды, а также сообщу Нин Гуан, что ты очнулся. Я скоро вернусь, — Люмин уже хотела встать, но Властелин Камня сказал, мягко взяв ладонь Путешественницы в свою:              — Постой…              — Да?..              — Спасибо тебе, Люмин, — Чжун Ли улыбнулся, смотря на девушку. Хоть он и не видел её лицо чётко, но мог поклясться, что она сейчас улыбается своей яркой усмешкой.              — Я всегда буду рядом, — Люмин внезапно наклонилась ближе и коснулась своими губами лба Властелина Камня, оставляя на мягкой коже влажный след любви. — Скоро вернусь. Подожди меня немного.              Чжун Ли кивнул, наблюдая за тем, как размытый силуэт Путешественницы скрывается за дверью его комнаты…              Выйдя в коридор, Люмин прижалась к двери спиной, выдыхая стресс и волнение, что сдавливали лёгкие тяжкой ношей. Её сердце всё ещё бешено колотилось, воспоминания о вчерашнем нахлынули на неё, словно волны бурного моря. Она вспомнила, как помогала нести Чжуна Ли в его комнату, как его раздевали, смывали с него грязь и кровь; отчаянно пытались вернуть к сознанию, но тщетно. Люмин провела у постели Властелина Камня целую ночь и утро, практически не сомкнув глаз. Она сидела рядом, наблюдая за мужчиной с неугасимой надеждой, то и дело вытирая пот с его лба, когда тот дрожал в мучительных кошмарах.              В памяти всплывали моменты, когда она, почти не дыша, вслушивалась в прерывистое дыхание Чжуна Ли, ловила каждое движение, каждый стон, надеясь на улучшение. Руки предательски дрожали, но Люмин продолжала ухаживать за ним, словно в этих простых действиях была вся её жизнь.              Пытаясь успокоиться, Путешественница пошла по коридору, а затем вниз по лестнице на первый этаж павильона, где стояли двое Миллелитов, охраняя вход на второй этаж. Девушка спросила одного из них:              — Собрание ещё идёт?              — Да, госпожа, — поклонился в ответ Миллелит.              — Хорошо, — Люмин кивнула, смотря на большие двери зала для собрания. За ними собрались представители Цисин, Адепты и… Раус, чтобы обсудить военные планы. Люмин отказалась присутствовать, так как ей хотелось присмотреть за Чжуном Ли. Нин Гуан согласилась, пообещав рассказать планы ей и Чжуну Ли лично, когда тот поправится. Девушка обратилась к Миллелиту: — Тогда после окончания собрания сообщите госпоже Нин Гуан о том, что мастер Чжун Ли пришёл в себя.              — Будет сделано, госпожа, — Миллелит снова поклонился.              Путешественница снова повернула голову к дверям зала. Смотрела и думала, как же там Раус, что он испытывает сейчас. Сильный стресс навалился на него крупной лавиной, которая не собиралась его отпускать на волю. Весь негатив собрался в ней, все невзгоды и страдания — как полный букет цветов, но только вялых. Раус, обычный парень, получивший пощёчину от жизни, был проклят нескончаемыми бедами на протяжении столетий. Люмин могла только предположить, какие ужасы удавалось пережить ему: потеря дома, брата и теперь всего прошлого, к которому он привык. Да и ещё та злосчастная буря точно нанесла уже свой удар. Девушка приняла решение поговорить с ним, завоевать доверие, чтобы тот мог выговориться, хоть и не полностью. Она была уверенна — ему станет легче.              Люмин выдохнула, отбросив мысли в сторону. Сейчас ей нужно было позаботиться о Чжун Ли. Она пошла по разрушенным коридорам в крыло, что соединялось с павильоном Лунного моря, где и была кухня. И чем ближе Путешественница подходила, тем отчётливей становился запах свежеиспечённого хлеба, смешанный с ароматом жареного мяса и легкими нотками пряных трав. Воздух был насыщен теплом, исходящим от печи, и лёгким дымком от подрумянившихся овощей.       

***

      Когда Люмин вышла с подносом в руках, — который она еле отобрала у служанки, настаивающей на том, что она сама принесёт мастеру Чжуну Ли еды, так как это её работа, — девушка ещё раз прошла рядом с дверями в зал собрания. Что-то странное там происходило: какие-то стуки, громкие голоса, будто ругань. Люмин остановилась и прислушалась… Голоса стали чётче. Путешественница взглянула на Миллелитов у прохода на второй этаж и, чтобы к ней не возникли вопросы, сделала вид, что что-то ищет на подносе, а сама начала остро улавливать каждое слово.              — Повторяю… если вы попытаетесь ещё раз проникнуть ко мне в голову, я вас всех уничтожу, — низкий, утробный голос, походящий на рычание древнего существа вызвал мурашки по коже. — Вы пожалеете, что связались с нами.              — Ты будешь отвечать на все наши вопросы, Раус. Это необходимо, — тембр, будто пение всех Великих на Небесах, звучал спокойно, но требовательно. Люмин сразу узнала голос Хранителя Облаков.              — Н-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — задрожали стены и двери, что даже Миллелиты дёрнулись. Один из них прошептал другому:              — Это что там твориться, святые Архонты? — а затем обратился к Путешественнице: — Госпожа, отойдите оттуда. Это небезопасно.              Люмин сама была в ужасе, когда слушала происходящее, но отходить не собиралась. Что они там делали? Путешественнице это не нравилось. Она рыкнула на Миллелитов, шепча:              — Тихо, — и вновь прислушалась. Разговор продолжался.              — ГОВОРИ! — послышался звук шипения, будто кто-то пролил холодную воду на раскалённые угли. И за ним послышался вопль:              — У гибели всегда есть несколько предвестников! И один из них… стоит там, где вы меньше всего ожидаете. И он знает, что вы делаете.              Люмин отошла на шаг назад, пытаясь проанализировать происходящее. Неужели они там издеваются на Раусом? Они же обещали, что не будут! Гнев распирал изнутри, и Путешественница сама не заметила, как руки её дрожали от того, насколько крепко сжимали поднос с едой.              — Кто он? — спросила Хранитель Облаков. — Что за предвестник?              Тишина… а затем одно единственное слово, что прошло сквозь зал морозным сквозняком:              — Холод.              — Холод? — переспросила Хранитель Облаков. — Что это значит?              — Вы должны прекрасно знать, что такое «холод» для Ли Юэ и с чем он у вас ассоциируется. Может, с прошлым?              — Таким способом мы ничего не узнаем. Он говорит загадками, — прозвучал ещё один спокойный низкий голос. Это была уже Нин Гуан — её каблуки стучали по полу в такт бьющегося сердца Путешественницы.              — А вам и не нужно ничего узнавать сейчас… Скоро вы сами всё узнаете, — и внезапная тишина поселилась в зале, словно в один миг смерть пришла, заглушив беспокойные души, погрузив их в вечный сон.              — Раус? — голос Нин Гуан выдал некое беспокойство. — Раус!              — О нет, — тонкий и тихий голос дрогнул в страхе. Это была Гань Юй. — Кажется, мы немного перестарались. Я с самого начала думала, что это плохая идея.              — Демоны! Да что ж такое? — раздражённый тембр Сяо можно было узнать из сотни. — Развяжите его!              За дверями началась какая-то суматоха. Люмин понимала, что это знак — пора уходить. Она тряхнула головой, отгоняя сумбурные мысли. Пройдя возле Миллелитов, Люмин шикнула на них:              — Ни слова обо мне. Вы меня не видели, ясно?              — Так точно, Госпожа, — поклонился один Миллелит. Другой лишь сдержанно кивнул, пропуская Люмин на второй этаж.

***

      Войдя в комнату Чжуна Ли, Люмин обомлела, когда увидела здесь свою верную попутчицу. Та летала вокруг Властелина Камня, что-то быстро наговаривая. Было видно, что у Чжуна Ли потихоньку начинает раскалываться голова. Но увидев сквозь туман силуэт Путешественницы, стоящей на пороге, светлая улыбка озарилась на его устах.              — Паймон? — спросила удивлённо Люмин. — Ты как здесь оказалась?              — Только недавно проснулась, — скрестила ручки на груди Паймон, — знала, что ты здесь, вот и прилетела. А Чжун Ли сказал, что ты за вкусняшками пошла.              — Ну… вообще-то эти «вкусняшки» как раз только для Чжуна Ли, — выгнула бровь Люмин. — Ему нужно восстановиться. Я ведь не думала, что ты так быстро проснёшься. Знала бы — взяла и тебе.              — Не волнуйся, Паймон, я поделюсь с тобой, — усмехнулся Чжун Ли. — Голодной точно не останешься.              — Правда?! — глазки Паймон засияли от одних лишь слов Чжуна Ли. — Спаси-и-и-ибо, хи-хи-хи!              — Ты как всегда, — Люмин прошлась к кровати Чжуна Ли, поставила перед ним поднос с едой и хмыкнула: — Мне кажется, что, будь Паймон твоим компаньоном, ты бы разбаловал её.              — Она бы не выдержала со мной ни дня, — Чжун Ли рассмеялся.              — Так, что за обсуждение Паймон с плохой стороны?! — Паймон недовольно замахала кулачками в воздухе.              — Прости, мы просто шутим, — Люмин потрепала ласково Паймон по голове, обращаясь к Чжуну Ли теперь со всей серьёзностью: — Чжун Ли, давай я тебя покормлю.              — Э-э-э-э, — Паймон вопросительно выгнула бровь. — Чего?              — Ох, — Чжун Ли выдохнул, смотря вниз на размытый поднос, где он мог видеть очертания тарелок с пищей. — Паймон, не пойми нас неправильно.              — Что-то случилось? — Паймон уловила тон Властелина Камня, который вызывал некие опасения. Только сейчас она заметила, как его зрачки, раньше золотистые и яркие, теперь помутнели слегка, как тусклый искусственный нефрит.              — Чжун Ли потерял зрение, — ответила Люмин тихо и осторожно, садясь на кровать рядом с Властелином Камня.              — Это… из-за той самой крови, что текла из его глаз? — спросила Паймон. — Из-за того, что он слишком сильно вымотал себя?              — Да, — кивнула Люмин, смотря на то, как Чжун Ли, нащупав кусочек хлеба, взял его в руки и откусил. Путешественница положила руку на колено Властелина Камня и подбадривающее сжала. — Но он поправится.              — Что-то как-то Паймон уже и не хочет… кушать, — Паймон стыдливо отвела взгляд в сторону.              — Всё в порядке, ты можешь брать, — Чжун Ли указал на различные блюда на подносе: мясо, овощи, рис… Паймон покачала головой:              — Нет-нет-нет… Паймон уже не хочет. Потом поест.              Люмин печально улыбнулась, а затем взяла бамбуковые палочки в руки — она уже давно научилась этому. Рис был достаточно клейким, поэтому его легко можно было взять палочками.              — Давай я тебе помогу поесть, — Люмин набрала риса, протягивая Чжуну Ли. Тот тяжело вздохнул, опуская голову:              — Спасибо тебе, Люмин. Я могу и сам поесть — это не составит труда. Мне сейчас несколько неловко, но я безгранично благодарен за заботу.              — Не стоит. Я обещала, что позабочусь и не посмею нарушить обещание, — Люмин осторожно подставила ладонь под подбородком Чжуна Ли. Тот приоткрыл рот, принимая пищу и знак заботы от Путешественницы. Девушка тихо произнесла: — И я не думаю, что это странно или… неловко как-то. Даже самые могущественные существа иногда нуждаются в помощи. И если это тот, кого ты любишь… разве не естественно заботиться о нём?              — Люмин права, — добавила Паймон, улыбаясь. — Мы все здесь друг для друга, чтобы поддерживать и помогать. И нет ничего плохого в том, чтобы бывший Архонт тоже был окружён заботой и любовью! Так что… не перечь Люмин. Она не любит такое!              Люмин продолжила кормить Чжуна Ли, а Паймон, немного смущаясь, всё же взяла кусочек мяса с подноса, чтобы не остаться голодной. Она уловила твёрдый взгляд Путешественницы и уже хотела положить кусочек на место, но тут девушка рассмеялась:              — Ох, Архонты, бери уже, если Чжун Ли действительно не против, что его еду будут воровать.              Паймон с облегчением вздохнула и снова взяла кусочек мяса, улыбаясь Люмин.              — Спасибо, — пробормотала Паймон с полным ртом, жуя с видимым удовольствием. — Мм, и Паймон не ворует, а угощается!              — Ты невыносима, — закатила глаза Люмин.              Чжун Ли слегка улыбнулся, услышав этот маленький шутливый диалог.              — Это хорошо, что вы обе здесь, — сказал он, чувствуя, как Люмин аккуратно направляет очередную порцию еды к его рту. — Ваша энергия, доброта и забота придают мне сил.              Люмин нежно провела рукой по щеке Чжуна Ли, глядя в его помутневшие глаза. Паймон же спросила:              — А тебе уже действительно лучше?              — С вами — намного лучше, — ответил Чжун Ли с благодарной улыбкой. — В такие моменты я особенно понимаю, как важно иметь рядом близких людей.              — Это меньшее, что мы можем сделать для тебя, — Люмин усмехнулась, чувствуя тепло слов Чжуна Ли, и продолжила кормить его, осторожно подавая пищу. Паймон уже хотела потянуться за очередным кусочком мяса, но Люмин, прочистив горло, сказала: — Кхм-кхм… Так, Паймон. Давай-ка ты немного утихомиришь свой желудочек.              — Эй! — возмутилась Паймон, остановив руку в воздухе. — Паймон тоже нужно подкрепиться, чтобы заботиться о Чжун Ли!              Чжун Ли с усмешкой повернул голову в сторону звука голоса малышки-компаньона:              — Не переживай, Паймон, я оставлю тебе немного. В конце концов, нельзя допустить, чтобы наша летающая гурманка была голодной.              Люмин, улыбаясь, подала Чжуну Ли еще одну порцию еды, добавляя:              — Ох, ну хорошо, Паймон, но только если ты не съешь всё сама до того, как Чжун Ли закончит.              — Паймон умеет делиться! — Паймон скрестила ручки на груди, надувшись. — Просто иногда забывает об этом… когда еда слишком вкусная.              — Паймон, твой аппетит всегда вызывает у меня восхищение, — Чжун Ли усмехнулся, принимая еду у Люмин. — Думаю, я должен поблагодарить тебя за то, что ты напоминаешь мне о важности наслаждения простыми вещами.              — Ну, Паймон просто хочет, чтобы все были сыты и счастливы, — хихикнула Паймон, слегка смутившись. — А вкусная еда делает всех счастливыми.              — Как сказала однажды мне Люмин… — Чжун Ли почесал свой подбородок, перебирая свои воспоминания, чтобы найти фразу Путешественницы в деревне Магхигант на Празднике о Памяти. — «На сытом туловище голова стоит прямо».              — Ох, ну ты и вспомнил, — покачала головой Люмин, вспоминая деревню с ужасом, где варны сошли с ума и напали на них троих, точно дикие волки на беспомощную овечку.              — Хм, а фраза действительно умная, — хмыкнула Паймон.              — До сих пор не знаю, как я умудрилась её сказать, — пожала плечами Люмин с хитрым выражением лица. — Видимо, в Паймон превращаюсь постепенно.              — А это не так уж и плохо. Зато будешь кушать больше! Всегда!              — Ага, — кивнула Люмин с сарказмом, — а потом драться не смогу. Буду отбиваться либо палочками, либо ложкой и вилкой.              Внезапно за дверями послышались шорохи и суматоха. Тусклый свет в комнате от факелов затрепетал, как будто ощущая надвигающуюся угрозу. Звуки военных доспехов звенели при каждом лихорадочном движении, как звонкие оковы, предупреждающие о беде. Люмин напряглась, чувствуя, как по спине пробегает холодок, а сердце замирает. В голове прокручивались сцены из зала собрания, где она ранее слышала загадочные звуки и обрывки разговоров, указывающие на что-то неладное. Мрачная тишина в комнате стала ещё тяжелее, как будто сама тьма пыталась скрыть то, что должно было произойти.              — Это что там происходит? — спросила Паймон. Чжун Ли тоже учуял напряжение, что неслось следом за хлопотнёй:              — Миллелиты куда-то бегут? В сторону… комнаты Рауса, похоже.              — О Архонты, — Люмин прикусила губу, вставая с кровати.              — Да что ж такое?! — Паймон рассерженно стукнула кулачком об матрац кровати. — Ни минуты покоя!              — Тихо, — приложила Люмин палец к губам, а затем, приоткрыв двери в комнату, незаметно выглянула в тускло освещённый коридор. И она увидела, как Миллелиты действительно бегут в противоположную сторону от их комнат, туда, где расположена комната Рауса, отделённая ото всех. Лица были слегка испуганными, будто они увидели существо не из этой Вселенной. Люмин прошептала: — Видимо, я знаю, что происходит…              — И что же? Рассказывай! — Паймон нетерпеливо забарабанила кулачками.              Люмин отошла от двери, заперев её, а затем начала мерять шагами комнату:              — Когда я вышла за едой для Чжуна Ли, то услышала, как в зале собрания что-то творилось.              — Они там военные дела обсуждали? — сказал Чжун Ли, отодвинув поднос от себя, потеряв интерес. А Паймон же наоборот… чтобы было интересней слушать, она взяла помидорку и начала жевать её, увлечённо слушать.              — Да, обсуждали, — кивнула Люмин. — Хотели ещё вчера, но из-за бури перенесли на сегодня. Потом нам Нин Гуан должна была всё рассказать. Но там просто… В общем, я уловила только часть разговора. Там Рауса допрашивали и, похоже, довольно настойчиво, почти давили на него.              — Как это?! — Паймон нахмурилась. — Они же обещали, что не будут причинять ему вреда!              — Вот именно, — кивнула Люмин. — Но это ещё не всё. С ним что-то сделали, потому что он впал в безумие, говорил, как монстр.              — О Архонты… — Паймон ужаснулась от такой новости. — Что же они такого сделали?              — Не знаю, но я должна выяснить, — Люмин решительно выдохнула, смотря на дверь.              — Ты будешь расспрашивать Нин Гуан об этом? — Чжун Ли задумчиво потёр ладони.              — Придётся. Мне не нравится, что они решили прибегнуть к таким методам.              — А, может, это Раус сам впал в безумие? — спросила Паймон.              — Тоже как вариант. Так или иначе, я всё равно пойду поговорю. У меня странное предчувствие, — Люмин помассировала виски, сомневаясь теперь во всём.              — Ох, Люмин, может, не стоит? — спросила Паймон тихим голосом. — Может, всё-таки дождаться Нин Гуан?              — Нет. Так не пойдёт, — Люмин нахмурилась. — Я пойду.              — Тогда будь осторожна, — сказал Чжун Ли. — Мы будем ждать тебя здесь.              — Спасибо, — Люмин слегка улыбнулась. — Я скоро вернусь.              Путешественница вышла в коридор, погружённый в мрачные тени, и направилась к залу собраний, ощущая напряжение в воздухе и усиливающееся чувство тревоги.

***

      Люмин зашла в зал собраний, и в нём уже никого не было. Ни Адептов, ни Рауса, ни Миллелитов. Никого, кроме Нин Гуан, стоящей у огромного витража с рисунками драконов. Свет, проходящий через цветное стекло, отбрасывал на пол и стены причудливые тени, добавляя помещению ещё больше мрачности и загадочности. На улице тучи соединялись в единую серую массу. Ветер плыл вдоль улиц гавани, а с неба начинали падать несколько капель дождя. Нин Гуан рассматривала витраж, о чём-то глубоко размышляя, её лицо было сосредоточенным и серьёзным.              Люмин остановилась на пороге, чувствуя, как внутри неё поднимается волна гнева и недовольства. Несмотря на уважение к Нин Гуан, она не могла оставаться равнодушной к тому, что происходило с Раусом.              — Нин Гуан, — её голос прозвучал резко, нарушая тишину зала.              Госпожа Воля Небес медленно обернулась, её взгляд оставался спокойным, но в нём читалась внутренняя борьба.              — Люмин, — мягко произнесла она. — Что привело тебя сюда? Собрание уже закончилось. Я обещала прийти, но попозже.              — Я хочу знать, что здесь происходит, — твёрдо сказала Люмин, сужая глаза. — Я слышала, что Рауса допрашивали. И судя по всему, не очень дружелюбно.              Нин Гуан вздохнула, её глаза потемнели от тени серьёзности, что упала на лицо. Она попыталась опустить тот факт, что Люмин подслушивала.              — Да, ты права. Мы действительно допрашивали его. Но не всё так просто, как кажется на первый взгляд.              — Неужели? — Люмин скрестила руки на груди, её голос звучал холодно. — Тогда объясни. Почему он впал в безумие? Что вы сделали с ним?              — Раус, конечно, многое рассказал, но… этого было недостаточно. Я чувствовала, как он кое-что скрывал.              — И вы прибегли к таким методам?! — голос Люмин едва не сорвался на крик. — Вы же видите, как жизнь с ним обращается. Он столько пережил. Состояние Рауса нестабильное. Ему что не скажешь, он бросается из крайностей в крайность.              — Спокойней, Люмин. Я не собираюсь с тобой разговаривать в таком тоне, — голос Нин Гуан стал тише, оттого пронзая уши, словно ледяные иглы. — Давай кое-что проясним, — Нин Гуан шагнула ближе. — Вы привели Рауса на территорию Ли Юэ, варна, который является нашим врагом.              — Он не…              — Не перебивай, — Нин Гуан подняла указательный палец вверх. Люмин притихла. — Так вот… Ты правда думаешь, что это не принесёт последствия? Конечно, ты ведь хотела, как лучше, убить двоих зайцев сразу, но ты не учла один факт. Тот самый Господин. Он всё ещё может следить за нами через душу Рауса благодаря алым камням.              Люмин замерла, пытаясь переварить услышанное.              — Но… мы должны были помочь ему. Он не враг. Он просто жертва, — её голос дрожал, но она старалась сохранять твёрдость.              — Жертва, которая несёт угрозу нашему городу, — Нин Гуан подошла ближе. — Ты не понимаешь всей серьёзности ситуации. Мы не можем рисковать безопасностью Ли Юэ ради одной жизни. Поэтому мы направили всю его природу в удобное для нас русло… Хранитель Облаков знала один хороший метод, с помощью которого допрашиваемый будет рассказывать всё.              — Что это за метод?              — Она принесла зелье из трав, которые находятся в долине Чэньюй. Знакомая жрица подсказала рецепт ей ещё несколько столетий назад. Зелье Правды. Проливаешь пару капель, и допрашиваемый уже всё может рассказать. Но это зелье не часто используют, только в крайних случаях, так как травы очень редкие и их критически мало. А ещё если брать ситуацию с растительностью сейчас, то можно сказать, что этих трав практически не осталось.              — И что дальше? — Люмин сжала руку в кулак, пытаясь совладать с эмоциями.              — Зелье подействовало, но не так, как мы ожидали. Варны, оказывается, устойчивы к нашей магии. Или, может, это всё из-за их ритуалов, которые они проводят. Но ты не волнуйся. Его понесли обратно в комнату, будут следить за ним очень пристально. В общем, зелье пробудило в Раусе безумие, так как, похоже, его внутренняя энергия пыталась совладать с воздействием. Как-то отвергнуть. Однако удалось ему это не полностью, так как Раус говорил, но загадками.              — Я слышала, — Люмин рыкнула, сжимая челюсть до хруста. — Что-то про предвестников гибели и холод…              — Ох, ты слышала только конец разговора, — Нин Гуан как-то многозначительно ухмыльнулась. — Многое пропустила.              — И что же это?              — Господин… не главное зло, — Нин Гуан ответила чётко, словно выстрел стрелы, который попал прямиком в разум Путешественницы, разрывая всевозможные теории, что строились долгое время. — Им кто-то управляет. Он лишь кукла-марионетка, которой очень удобно дёргают за ниточки.              — Ч-что? — Люмин отступила на шаг назад, её лицо побледнело. — Но как это возможно? Кто может быть ещё более могущественным и опасным? И как он об этом сказал?              — Это мы и пытаемся выяснить… А сказал он что-то такое: «Тот, кто прячется в тени, не нуждается в троне целого мира. Его сила неисчерпаема, и он наблюдает за всем, скрываясь за маской Господина. Истинный кукловод всегда остаётся в тени, пока его марионетки ведут игру».              И тут Люмин вспомнила одно видение, которое предстало перед ней, когда она коснулась алого камня второй раз. Тьма вокруг, Господин, что стоял ровно, смотря в пустоту, и невидимое нечто, от которого веяло неистовым морозом и опасностью. И этот страх был внушающим. Люмин озвучила это:              — Нин Гуан… когда на собрании я рассказывала о том, что произошло на Кламбирте, я опустила одну деталь, о которой я напрочь забыла из-за страха, что испытывала тогда.              — Рассказывай, — Нин Гуан сдержанно кивнула.              Люмин сделала глубокий вдох, вспоминая ту страшную картину, которая предстала перед её глазами:              — Когда я коснулась алого камня второй раз, мне явилось видение. Вокруг была непроглядная тьма, словно сама бездна окружила меня. Я видела Господина, стоящего неподвижно, его взгляд был устремлён вперёд. Но это было не самое страшное. Я почувствовала присутствие… чего-то невидимого, что внушало ужас на уровне, который я никогда не испытывала раньше.              Нин Гуан нахмурилась, её лицо стало ещё более серьёзным.              — Значит, это «нечто» и есть истинная угроза, — медленно произнесла она. — Господин лишь фасад, скрывающий настоящую опасность. Ты помнишь какие-то слова или образы, которые могли бы нам помочь понять больше?              — Да, — неуверенно кивнула Путешественница, — Я помню, что оно коснулось щеки Господина — оставались следы от прикосновения… Оно говорило, чтобы тот не обижался на за какое-то прошлое. И ещё говорило, что Господин хочет избавиться от плена, который устроил варнам Моракс. Что-то такое… В общем, смутно помню уже.              — Хм… Многие тайны скрываются именно за Мораксом.              — Но у него контракты. Его природа такая, что если он их нарушает, то эрозия только прогрессирует, сопровождаемая адской болью. А что-то он совершенно не может рассказать чисто физически.              — Ох, — Нин Гуан вздохнула, потерев переносицу, — всё куда сложней, чем я думала. Вроде правда так близко, но так далеко. У Рауса тем более мы не узнаем пока что.              — А что он вам вообще рассказал, будучи в нормальном состоянии?              — Я это планировала рассказать ещё и Мораксу, и Паймон заодно, но раз уж ты здесь… Он нам многое поведал о военных планах Господина. Всё же Раус был его правой рукой и доверял каждую информацию. Почти… В общем, наш ландшафт в Ли Юэ достаточно горный. Это и сыграет лично нам на руку, ведь в противном случае Господин мог бы отослать войска так, чтобы взять Ли Юэ в кольцо. Но у них это не получится — слишком много времени потратят на обход всех гор и скал, — Нин Гуан прошлась к столу в центре зала, на котором только сейчас Люмин заметила карту целого региона Ли Юэ. На ней уже были обозначения маршрутов, точек потенциальных линий фронта, перевалы, мосты и тому подобное. Путешественница склонилась над картой с любопытством рассматривая. Она спросила:              — У вас уже есть некий план, я вижу.              — Если доверять Раусу, то какой-то план создали вместе с Адептами и Цисин, да. Но я этому парню не до конца верю… Однако, его слова — уже лучше, чем ничего. В противном случае мы бы оставались в неведении, — Нин Гуан указала пальцем на территорию Разлома. — Вот. Отсюда пойдут варны. У них на Кламбирте есть некий большой портал с размером в целое поле, который будет вести их к нам, в Ли Юэ. Природа этого портала Раусу неизвестна, ведь, никто из варнов не умеет делать порталы в Ли Юэ. Связь чувствуешь? Знаешь, что это значит?              — Что это сделал кто-то из Тейвата, — нахмурилась Люмин.              — Верно, — кивнула Нин Гуан. — Этот самый «главный враг» находится в Тейвате. И именно он начал помогать варнам — это очевидно. Создавать порталы, управлять ими и всё остальное. Кстати, помнишь тех самых шахтёров, о которых ты рассказывала? Шесть месяцев назад их завербовал Господин на шпионаж. Могу предположить, что как раз где-то в тот период этот «некто» и начал помогать варнам, — Нин Гуан прочистила горло. — Давай вернёмся к плану. Варны пойдут в атаку с Шахт. Это значит, что ближе к Разлому нужно будет расставить много наблюдателей. Я уже выбрала места, — Нин Гуан указала на места на карте, где были нарисованы кружки с точками в центре. — Вот, на проходе Линдзю и у озера Цинсю. Там есть хорошие утёсы, с которых прекрасно видно Разлом. А здесь, — Нин Гуан провела пальцем по длинной линии, которая проходила вдоль равнины, находящейся на Востоке озера Цинсю, за высоким утёсом, — здесь может и находится потенциальная линия фронта. Здесь наши армии столкнутся. Но есть хорошие новости.              — Какие? — спросила Люмин.              — Видишь? — Нин Гуан указала на мост, что стоял над проливом, соединяющим озеро Цинсю и проход Линдзю. — Здесь есть мост. Это единственный безопасный и быстрый путь для варнов. Мы можем его разрушить и тогда им придётся идти по двум маршрутам, — Люмин заметила, как Нин Гуан указывает на две стрелочки, которые ведут от входа в Разлом. — Первый маршрут достаточно рискованный, но он ведёт как раз к потенциальной линии фронта — прямо через озеро Цинсю. А второй маршрут — через Долину лесозаготовок и проход Линдзю. Эти маршруты далёкие, но безопасные. Раус говорил, что Господин тоже планирует по ним пойти — он не упустит шанса взять Ли Юэ в кольцо.              — В таком случае у нас будет достаточно времени, чтобы подготовиться, — произнесла Люмин, удовлетворённо кивнув.              — Верно, — Нин Гуан отошла на шаг, выпрямившись. — У нас есть ещё несколько вариантов, но это уже нужно обсуждать более масштабно.              — Что ты имеешь ввиду?              — Мы, Цисин, планируем выдвигаться завтра в Мондштадт — наш гонец уже предупредил Ордо Фавониус о визите. Там мы как раз и доработаем наш план, обсудим союзничество, сбор, обучение и тренировку наших воинов, снабжение армии и прочее… А пока имеем то, что имеем.              — То есть, Мондштадт всё же будет нашим союзником? — лицо Путешественницы озарилось крошечным лучиком света.              — Да, — кивнула Нин Гуан; уголки её губ незаметно дёрнулись вверх. — И это не может не радовать меня.              — И всё же… что нам делать с этим «главным врагом»? — и снова тень сомнения накрыла Люмин. — Источники ответов прямо у нас под носом, но пользоваться ими невозможно! Постоянно какие-то препятствия… Может, есть что-то в библиотеках, например? Или реликвии, артефакты, как тот монумент в Шахтах, или в книге Равэна Франдисско «Великий Каэнри’ах»?              — Я тебе скажу так… Мы никогда не узнаем, что преподнесёт судьба. Иногда мы узнаём врага в последний момент. А на счёт того, что ты перечислила… Это всё бесполезно. История о варнах покрыта пеплом. Все знают, что когда-то варны существовали в Каэнри’ах, но были уничтожены во время катаклизма. И всё. И вся информация, которая доступна в источниках. Не думаю, что найдётся что-то ещё. Главное, уже какая-то информация есть. Нужно попытаться собрать пазл воедино, обсудить вместе всё, что уже знаем и тогда, возможно, будут варианты ответов. И ещё не стоит забывать о шпионах Господина, свирепствующих в Ли Юэ. Ну а после встречи с Ордо Фавониус я назначу ещё одно собрание, которое, надеюсь, будет уже решающим.              Люмин согласно кивнула, осознавая, что надвигается. Вопросы, как дремлющие чудовища, понемногу раскрывали свои тайны, но за их спинами прятались новые, ещё более неприятные сюрпризы. Это пугало, ведь каждый раз перед Путешественницей вставал вопрос: какова истина… и существует ли она вообще? Истина — как эфемерный призрак, ускользающий в тени, оставляя после себя лишь смутные очертания и неопределённость. Но отступать было некуда. Люмин понимала, что нужно двигаться вперёд, несмотря на страх и неуверенность.              — Пока можешь ступать, Люмин, — сказала Нин Гуан. — Расскажи, пожалуйста, Мораксу и Паймон всё, что мы обсудили сейчас. А я должна ещё подумать, — Нин Гуан обернулась спиной, подойдя снова к витражу с драконами. Она наблюдала за изображением великих существ, способных сжечь дотла целые города, озарить небеса своим пламенем. И госпожа Воля Небес надеялась, что совсем скоро Ли Юэ тоже сможет зажечь небеса своей смелостью бросить вызов неизвестному.              — Хорошо, Нин Гуан, до встречи, — Люмин кивнула, а затем вышла из зала собрания, оставив после себя лишь тишину.

***

      Уже появившись в комнате, Люмин рассказала Чжуну Ли и Паймон всю информацию, которую узнала от Нин Гуан. На их лицах отразились всевозможные эмоции: шок, задумчивость, недоверие, радость и грусть.              Чжун Ли нахмурился, его взгляд затуманился от тяжёлых раздумий.              — Значит, Господин всего лишь марионетка в руках ещё более могущественного существа, — тихо произнёс он, словно пытаясь осмыслить услышанное. — Это меняет всё. Но с другой стороны к этому можно было додуматься.              Паймон, сидевшая рядом, крепко сжала кулачки, её лицо выражало смесь тревоги и решимости.              — Это же значит, что нам придётся столкнуться с ещё большей опасностью, — её голос дрожал, но в нём звучала твёрдая решимость. — Но ведь мы узнаем! Всегда же всё узнавали, разве нет?!              — Нужно будет подождать новостей от Цисин после переговоров с Ордо Фавониус, — произнесла Люмин. — Пока рано делать выводы. Они могут оказаться далёкими от реальности и только будут отвлекать.              — Интересно, как там Раус, — Паймон положила руку на сердце, чувствуя, как оно ускоряет свой темп. — Паймон уже как-то жалко его. Даже кричать на него не хочется.              — Думаю, с ним всё будет в порядке, но… — Люмин заикнулась, тяжело выдыхая. — Теперь я уже не знаю, правильно ли поступила. Господин может следить за ним! Как я об этом не подумала, когда переманивала Рауса на нашу сторону?! Ох, демоны, какая же я дура.              Чжун Ли нахмурился, сев на кровати и внимательно посмотрев на Люмин.              — Люмин, — начал он, его голос был глубоким и спокойным, словно отражение мудрости веков. — Не говори так о себе. Даже не смей. Каждый из нас делает ошибки, но важно понимать, почему мы их совершаем и чему они нас учат, — он сделал паузу, словно собираясь с мыслями, и продолжил: — Ты поступила из лучших побуждений. Увидела в Раусе не врага, а жертву, и попыталась спасти его. Это показывает твою доброту и стремление к справедливости. Ты рвалась защитить тех, кто не может защитить себя. Это качество не слабость, а сила. Да, мы допустили ошибку, не учитывая, что Господин может следить за Раусом. Это наш общий недочёт, а не только твой. Но теперь, зная об этой угрозе, мы можем подготовиться и обезопасить себя. Благодаря тебе, мы обнаружили слабое место в наших планах и теперь можем его исправить.              — Об этом думать должна была только я, — Люмин хотела ударить себя по щеке, в наказание за глупость. — Я ведь сама его позвала тогда, когда мы бежали в портал. И не было времени на размышления, ведь была битва.              — Именно, — сказал Чжун Ли, вставая с кровати. Он слегка пошатнулся, но смог удержаться. Властелин Камня подошёл вплотную к Путешественнице, взял её руки в свои, одарил теплом, заботой и утешением. — У нас не было времени на размышления. Ты действовала инстинктивно, стремясь защитить жизнь. В условиях битвы, когда решения принимаются в мгновение ока, сложно предусмотреть полностью все последствия. Но это не делает тебя глупой или некомпетентной. Напротив, это показывает твою способность быстро реагировать и действовать в сложных ситуациях.              — Спасибо, Чжун Ли, — прошептала Люмин, её голос был полон благодарности и восхищения.              Чжун Ли мягко кивнул, его глаза выражали глубокое понимание. Он знал, какие чувства сейчас играют внутри сердца девушки, и сколько сомнений теперь поселились в душе. Но Властелин Камня был готов развеять их, оставив лишь самое светлое. Люмин почувствовала, как её сердце наполняется теплом и уверенностью. Она взглянула в глаза Чжуна Ли, которые были слегка размыты, но всё ещё полны решимости и нежности.              Не говоря ни слова, Чжун Ли осторожно прикоснулся к её щеке, его пальцы излучали свет, который мог изгнать тьму даже в самых далёких уголках души. В этот момент время будто остановилось, точно капля еловой смолы. Люмин почувствовала, как её дыхание замирает, и все звуки вокруг исчезают, оставляя их в уединённом мире, где существовали только они.              Медленно и нежно, Чжун Ли наклонился к ней, их губы встретились в поцелуе, который был мягким, как утренний туман, и тёплым, как первые лучи восходящего солнца. Поцелуй был наполнен всеми невысказанными словами и страстью, что не помещалась внутри их сердец, поэтому они смело выливали её друг на друга. Это было прикосновение душ, объятие, в котором они находили утешение и силу.              Люмин закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением. Девушка ощущала, как мир вокруг них расплывается, словно яркие краски на мокрой бумаге, оставляя только их двоих в центре этой волшебной картины. Её сердце билось быстрее, но в этом биении была гармония, как в ритме древнего танца.              Паймон, сидевшая рядом, быстро отвернулась, её лицо стало красным от смущения.              — Ох, Паймон ничего не видит, ничего не видит! — пробормотала она, прикрыв глаза руками.              Чжун Ли, не отрываясь от поцелуя, слегка улыбнулся, услышав реакцию Паймон. Он, казалось, совершенно не волновался о её присутствии, полностью погружённый в этот момент с Люмин.              Когда их губы, наконец, оторвались друг от друга, Люмин открыла глаза и посмотрела на Чжуна Ли. Его помутневшие глаза были словно запотевшее зеркало, где она могла увидеть себя же, с лучезарной улыбкой, но не могла, однако чувствовала, как отражается в его зрачках и в сердце.              — Мы справимся, — прошептала Люмин, её голос был полон уверенности. — Вместе.              Чжун Ли кивнул, его улыбка была тёплой и обнадёживающей.              — Да, вместе, — подтвердил он мягко и твёрдо одновременно.              — Вы там закончили? — Паймон всё ещё не смотрела на них, её голос был полон смущения.              Люмин почувствовала, как её щеки вспыхнули, словно алая заря на горизонте. Она резко отстранилась от Чжуна Ли и смущённо опустила голову.              — Прости, Паймон, — пробормотала Люмин, теребя края своей одежды.              Её слова прервал мягкий, искренний смех Чжуна Ли. Он был доволен собой и тем, как смог немного разрядить напряжённую атмосферу.              — Ничего страшного, Люмин, — сказал он, его смех был как мелодичный звон колокольчиков. — Паймон просто немного застеснялась. Не стоит извиняться за проявление чувств.              Паймон, услышав смех Чжуна Ли, ещё больше смутилась и покраснела, но её губы невольно растянулись в улыбке.              — Ну, хорошо, — пробормотала она и, слегка хихикнув, обернулась обратно. — Просто в следующий раз предупреждайте, ладно?              — Кхм, — прочистила горло Люмин, — л-ладно…              Остаток дня они провели вместе, наслаждаясь редким моментом спокойствия. Их разговоры текли плавно и непринуждённо, как тихая река, переполняясь смехом, шутками и воспоминаниями. Люмин и Чжун Ли делились историями из своих путешествий, рассказывая о местах, где побывали, и о людях, которых встретили. Паймон, сидя рядом, живо реагировала на каждую историю, то хихикая, то удивлённо ахая, добавляя свои комментарии и вопросы.              Чжун Ли, даже несмотря на размытое зрение, внимательно слушал, его лицо отражало всю гамму эмоций, которые он испытывал. Временами он делился своими мудрыми мыслями и наблюдениями, которые всегда попадали в точку и заставляли задуматься.              Люмин, чувствуя поддержку своих родных, постепенно успокаивалась. Она понимала, что несмотря на все трудности, которые им предстоят, у неё есть надёжные союзники, друзья и любимый, готовые поддержать в любой момент.              Паймон, хоть и смущённая произошедшим, быстро вернулась к своему обычному, весёлому состоянию. Её смех и энергичные жесты наполняли комнату жизнью и радостью, поднимая настроение всем присутствующим.              Так, в беседах и общении, они провели остаток дня, забывая на время о предстоящих опасностях и заботах. Каждый из них черпал силы и уверенность в этих моментах, зная, что впереди их ждёт трудный путь, но они смогут преодолеть его вместе. Обязательно.              Вечером Паймон полетела к себе в комнату, оставив Чжуна Ли и Люмин наедине, ссылаясь на то, что уже хочет спать. Властелин Камня тоже хотел уйти в мир сновидений, а Люмин осталась, чтобы присмотреть за ним в случае чего. Кровать решили поделить на двоих, ведь они уже могут спать вместе… как настоящая семья. Но перед этим зашли лекари, чтобы проверить Чжуна Ли, дать какие-то лекарства и отвары. А совсем скоро сон одолели и их…

***

      Сон Рауса был беспокойным. Когда после допроса он потерял сознание, в его голове всплывали страшные картины прошлого, не только из Каэнри’ах, но и из Кламбирта. Страдания, которые он видел, крики и плач, которые он слышал, вновь оживали в его сознании, терзая душу и заставляя сердце сжиматься от боли.              В его снах он снова оказался среди разрушенных улиц Каэнри’ах, где огонь и пепел заполонили воздух. Он видел, как люди, которых он знал и любил, бежали в панике, пытаясь спастись от неизбежного. Крики отчаяния и плач детей смешивались с грохотом обрушивающихся зданий, создавая какофонию ужаса, от которой невозможно было убежать.              Затем видение сменилось, и он оказался на Кламбирте. Тёмные облака укрывали земли этого забытого места, где тени прошлого следовали по пятам. Он видел, как люди, некогда полные надежд и мечтаний, превращались в призраков, потерявших всякую веру. Их лица, искажённые страхом и болью, наполняли его сознание, заставляя его кричать от беспомощности. И даже побег оттуда не лишил его воспоминаний.              И вдруг в сознании Рауса возник Господин… его мучитель, его король. Сердце сжалось от страха при виде Шезму. Он скалил зубы, глаза горели красным цветом, а руки дрожали от невероятной ярости. Голос Господина звучал в голове адским хором:              — Молодец, Раус… Ты, как всегда, меня удивил. Удивил тем, что смог решиться на хотя бы какое-то серьёзное решение. Вот только до жути смешное. Доверился нашим врагам, поверил этой тейватской твари, которая промыла тебе мозги. И знаешь… Люмин была в одном права. Я действительно убил твоего брата. Жестоко, безжалостно. Смотрел на его страдания и смаковал каждый вопль боли. Но теперь тело Дейна лежит в лесу, питает землю. Жаль, что вы так и не смогли попрощаться как следует, — голос обрёл наигранные ноты. — Ведь он так люби-и-ил тебя, хотел защитить, хотел, чтобы ты бежал от меня. И знаешь, тебе это удалось. Но ты думал, что сбежал от меня полностью? Я всё ещё могу тебя контролировать. А теперь, Раус… раз уж ты там, в Ли Юэ… покажи им, на что ты способен. Покажи им то, что я в тебе пробудил. Покажи, что ты выучил благодаря Реквиему. Пробуди своего демона, Раус. Убей их всех. Убей их всех. Убей их всех… УБЕЙ ИХ ВСЕХ!

***

«Несколько часов спустя. Тейват. Ли Юэ.»

      Люмин проснулась от непонятной боли в голове. Она медленно открыла глаза, пытаясь понять, что её разбудило. Комната была тёмной и тихой, только лунный свет проникал сквозь занавески, отбрасывая длинные тени на стены. Она потянулась рукой к Чжуну Ли, но его место оказалось пустым. Люмин нахмурилась и поднялась с кровати.              — Чжун Ли? — тихо позвала она, не чувствуя ещё никакой тревоги.              Не услышав ответа, Люмин ощутила лёгкое беспокойство. Она подошла к окну и выглянула наружу. В небе виднелись какие-то оранжевые блики, но окно выходило в ту часть, где ничего не было видно. Люмин на мгновение замерла, прислушиваясь к окружающей тишине, и её беспокойство усилилось. Она вышла коридор и направилась в комнату, где должна была быть Паймон:              — Паймон? — позвала она, надеясь, что хотя бы её верная спутница откликнется.              Не услышав ответа, Люмин начала понимать, что что-то не так. Она вышла из комнаты и направилась к комнате Е Лань, а затем и к Раусу. Но нигде никого не было… Её сердце забилось быстрее, и лёгкая тревога начала перерастать в панику.              Люмин спустилась на первый этаж, зовя хотя бы кого-то:              — Есть тут кто? Кто-нибудь, отзовитесь!              Но в ответ ей снова была только тишина. Она ощутила, как паника охватывает её целиком. Люмин начала бегать по первому этажу, заглядывая в каждую комнату, в каждый угол, но никого не было. Её ноги, казалось, сами несли её вперёд, сердце колотилось в груди, а разум заполнили мрачные мысли. Она чувствовала себя как в кошмаре, где всё вокруг казалось странным и пугающим. Люмин пыталась собрать мысли и сосредоточиться, но тревога продолжала нарастать.              Люмин от безысходности выбежала на улицу. Когда она отворила двери павильона Лунного моря и оказалась на площади, её охватил неописуемый ужас. Повсюду валялись окровавленные тела Миллелитов с оторванными конечностями и головами, вспоротыми животами… Безжизненные глаза воинов, казалось, смотрели прямо на Путешественницу, обвиняя в произошедшем. Кровь густыми пятнами покрывала асфальт, стекая в мелкие лужицы, которые мерцали в тусклом свете пожара. Ночные фонари были разбиты, и город погрузился во мрак, лишь огонь, пожирающий десятки домов, улицы и природу, хоть как-то освещал Ли Юэ, создавая зловещие тени и причудливые образы, от которых становилось ещё страшнее.              Огонь, подобно безжалостному хищнику, пожирал всё на своём пути. Горящие руины издавали треск ломающихся балок и шипение горячих камней. Воздух был пропитан запахом дыма и жжёного дерева, который обжигал лёгкие и вызывал кашель. Площадь превратилась в поле смерти и разрушения. Путешественница прикрыла нос и рот из-за невыносимого смрада, окружившего её со всех сторон.              Люмин замерла, её сердце колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу. Она стояла, не в силах сдвинуться с места, её дыхание стало прерывистым и тяжёлым. Шок и страх сковали её, парализуя на месте. Всё вокруг казалось нереальным, как кошмар, из которого невозможно проснуться. Крик, полный ужаса и отчаяния, вырвался из её груди:              — О нет!!!              Её взгляд метался по окровавленным телам Миллелитов, и каждое из них казалось ей призраком, преследующим её в этом ночном кошмаре. Кровь, пропитывающая землю, выглядела как мрачная картина, нарисованная самой смертью. Люмин чувствовала, как её ноги подкашиваются, и она едва не упала на землю, опираясь о ближайшую стену. Слёзы начали наворачиваться на глаза, но она сдерживала их, не позволяя себе поддаться слабости. Люмин сделала несколько шагов вперёд, пытаясь понять, куда идти и что делать. Она ощущала себя потерянной и беспомощной. С каждым шагом её страх становился всё более ощутимым. Мысли метались, как птицы, запертые в клетке.              Люмин, преодолевая страх и ужас, который сковывал её сердце, подошла к краю площади, переступая через мёртвые тела, ощущая хлюпающие звуки крови под ногами. Перед ней открывался вид на тёмную мглу ночи, разбавленную лишь бликами огня, полыхающего вдали. Горящие дома и улицы создавали зловещую картину, словно из самого глубокого кошмара. Пепел и дым поднимались в воздух, скрывая звёзды и превращая небо в мрачное полотно.              С чувством отчаяния и надрывом в голосе, Люмин закричала:              — КТО-НИБУДЬ ЗДЕСЬ ЕСТЬ?!              Её крик эхом разнёсся по пустым улицам и разрушенным зданиям, но ответа не последовало. Она стояла, пытаясь уловить хоть какой-то звук, который мог бы дать ей надежду. Вдруг, издалека, за скалами, окружавшими гавань Ли Юэ, раздалось утробное рычание. Этот звук был глубоким и жутким, словно из самых недр земли. Он был похож на грохот грома, смешанного с ревом дикого зверя, но в нём было что-то неестественное, что-то, что заставляло сердце замереть от ужаса.              Люмин почувствовала, как кровь застыла в её жилах. Холодный пот покрыл её кожу, и на мгновение ей показалось, что она не сможет сдвинуться с места. Этот звук, этот чудовищный рёв, был наполнен такой силой и злобой, что заставлял дрожать не только тело, но и душу. Но Путешественница уже догадывалась, кто это мог быть…

***

      «Тьма, пришедшая с загадочных уголков Тейвата, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли мосты, опустилась с неба бездна и залила кровью пагоды, базары, павильоны, переулки, пруды и реки. Пропал великий город, как будто не существовал на свете.

Таинственные записи»