Can I Help You?/Могу ли я тебе помочь?

      Прошло несколько недель с тех пор, как Санеми был в кофейне. Однако он пил их кофе каждый день. Каждое утро на его столе стояли два стаканчика кофе, любезно предоставленные его секретарем.         Поджав хвост, он попросил ее начать приносить ему напитки вечером после...инцидента? Как он вообще должен был это назвать?         Кроме того, он решил, что просьба просто принести пару стаканчиков не так уж и неразумна. По крайней мере, она не стала спрашивать подробности.         Конечно, часть его, вероятно, была немного смущена, чтобы вернуться. Другая часть его просто не могла гарантировать, что он будет вести себя хорошо если снова увидит этого парня. Имея больше времени чтобы остыть, он не был уверен, что было бы справедливо свалить все свои негативные чувства на какого-то парня, который просто делал свою работу. Хотя он и назвал его «жалким придурком», он на самом деле не сделал ничего достаточно вопиющего, чтобы оправдать то, что Санеми все еще таит такую ​​обиду на незнакомца.         Черт, на этой неделе его называли и похуже те, кого он считал друзьями.         Но что-то в этом пустом лице и отчужденном отношении просто заставило его закричать.Может быть, это было связано с тем, что он рос в семье, где скрыть что-либо — мысли, чувства или мнение — было практически невозможно. В любое время была враждебность, по крайней мере один человек кричал все время. Если не считать его отца, такова природа семьи из девяти человек. Драки между братьями и сестрами, его мама, кричащая сквозь хаос, чтобы попросить кого-то из других детей помочь с ребенком, его отец, кричащий на всех них, чтобы они заткнулись на хрен,— вот так он рос.         Это наполнило его беспокойством, которое он не мог описать. Даже когда он начал сталкиваться с более пассивно-агрессивным поведением в школе и на своих первых нескольких работах, он все еще мог учуять агрессию, кипевшую под поверхностью, и работать с ней.         Бариста даже этого не мог ему дать. Когда он не знал, как себя чувствовать, он прибегал к тому, что знал.         Гнев. Ярость. Ненависть.         Если это дерьмовое детство и принесло какую-то пользу, так это то, что он преуспел в одном деле — в искусстве манипуляции. Это было то, что пришло само собой; практически невозможно было не подхватить это, когда это был один из единственных способов выжить.         Он никогда не использовал его со злым умыслом. Он подсовывал его в мелкие, обыденные вещи: заставлял своего брата Генью складывать для него белье, пока Санеми был занят сменой подгузников, убеждал свою сестру Тейко есть овощи, даже если они были слишком разваренными, срывал крики между Суми и Хироши, выдумывая какую-нибудь чушь прямо на месте, чтобы заставить их остановиться.         Поддержание тишины и спокойствия всех позволило отцу быть настолько «счастливым», насколько это вообще было возможно.         Он даже был в некоторой степени успешен в отвлечении своего отца от всех остальных на протяжении многих лет, потому что Санеми давал отпор. У него была теория, что Кёго больше всего нравилось дразнить Санеми, потому что просто бить свою плачущую жену не радовало так, как настоящий спарринг.         Если бы ему это было нужно, он бы принимал удары целый день, потому что это означало, что этот никчемный придурок тратил свою энергию гораздо быстрее. Когда он заканчивал с Санеми, он просто ворчал за кружкой пива, смотря телевизор, пока в конце концов не засыпал в своем кресле.         Хоть это и работало, ценой этого все равно была необходимость принимать любые удары, которые Кёго считал нужным наносить в тот или иной момент.         Легко оглядываться назад и говорить, что он мог бы принять больше ради своей семьи, но в тот момент этого, наконец, стало слишком много. Его ментальная решимость разбилась вдребезги в ту секунду, когда бутылка коснулась его лица.         Ручка, которую он крутил в пальцах во время прокручивания воспоминаний, вылетела из его руки и с грохотом упала на ковер. Он моргнул, вернувшись к полному осознанию, огляделся и обнаружил себя в одиночестве за своим столом, а правки его текущего проекта все еще лежали наполовину законченными. Это было сразу после обеда, поэтому ему было трудно сосредоточиться на своей реальной работе.         Долгий зевок сопровождал его, когда он вытягивал руки высоко над головой. Когда он откинулся на спинку стула, он взглянул на часы. Если сегодня не случится ничего глупого, он действительно сможет вернуться домой через три часа и тридцать семь минут. Не то чтобы он считал минуты.         Он был так занят, что не хотел оставаться в офисе дольше, чем ему это было абсолютно необходимо. Он спал на диване один раз на этой неделе, три раза на прошлой неделе и четыре раза на позапрошлой.         Как только он начал вставать, он услышал сильный приступ кашля прямо за дверью. Скривившись, он поднялся на ноги и направился к источнику. К тому времени, как он вышел, его секретарша согнулась пополам и сморкалась, словно пряча лицо под столом, она пыталась заглушить или скрыть производимый ею звук.         У него хватило вежливости дождаться, пока она затихнет, прежде чем спросить: «С тобой все в порядке?»         «Ох!» — воскликнула она, вздрогнув так сильно, что снова закашлялась. «Да, простите, сэр», — с трудом выдавила она, пытаясь еще сильнее подавить кашель.         «Звучит ужасно».         «Извините, я думаю, что я простудилась или заразилась от младшей сестры моего парня. Она была больна, когда я нянчила ее на прошлой неделе, и не придала этому значения. Извините, мистер Шиназугава».         «Дерьмо случается». Он не стал ничего больше предлагать, ушел и направился в комнату отдыха. Это было то странное время года, когда погода не могла решить, закончилась ли зима или нет. Между резкими перепадами температур и надвигающимся сезоном аллергии все больше и больше людей, вероятно, будут заболевать.         Он едва успел ступить одной ногой на кафельную плитку офисной кухни, как Обанаи уже тусовался рядом.         «Твоя секретарша заболела».         «Да, я знаю», — протолкнул он Обаная.         «Ну? Что ты собираешься с этим делать?»         «Что ты имеешь в виду, говоря «что делать»? Я же не собираюсь ее увольнять за то, что она заболела, псих».         Обанай недовольно зарычал, прежде чем сложить руки и опереться спиной о столешницу. Если Санеми был известен как самый сварливый человек в офисе, Обанай был на втором месте. Его фишка в виде страха перед микробами и работы в загруженном офисе была вишенкой на его невротическом маленьком тортике.         «Может, я дам ей завтра выходной, чтобы тебя не хватил нервный припадок». Он обошел Обаная, чтобы взять электрический чайник, стоявший возле раковины. «Я обещаю сказать ей, чтобы она не кашляла на тебя», — сказал он с ухмылкой, наполняя его водой.         «Ты такой мудак».         «От мудака слышу», — он закрыл крышку и поставил ее обратно на стойку. «Теперь включай это».         Обанай нахмурил брови так сильно, что все его лицо почти скрылось под маской. Отношения Санеми с чайником были далеко не такими нестабильными, как отношения с кофеваркой, но он не собирался рисковать. Закатив глаза, Обанай выполнил приказ.         «Что ты вообще творишь? Ты ненавидишь чай». Обанай скрестил руки на груди, устраиваясь удобнее.         «Я знаю, что она пьет травяные сборы», — едва решившись объяснить, он начал открывать шкафы в поисках коробки с пакетиками.         «Ты делаешь кому-то чай? Ты тоже приболел?»         «Что, черт возьми, это должно значить?» Он начал искать кружку. «Ты ведешь себя так, будто я какой-то бессердечный ублюдок».         «Разве нет?»         Его семья всплывает в его голове. Несмотря на то, как он пытался убедить себя в обратном, возможно, он на самом деле был бессердечным ублюдком, раз оставил их. Он мог представить себе грустные глаза своих братьев и сестер, как будто он видел их всех вчера. Он глубоко вздыхает: «Да, возможно».         Тишина раздулась в воздухе между ними, пока они ждали закипания чайника. Санеми сказал бы Обанаю оставить его в покое, но... ему все еще нужно было, чтобы он выключил чайник, когда тот закипит.         Несколько минут напряжения, Санеми пробрался обратно через кухню с чашкой горячего чая в руке. Когда он подошел к своей секретарше, он действительно мог видеть, насколько покраснел ее нос и насколько темными стали круги под ее запавшими глазами.         Она тихонько шмыгнула носом, печатая что-то на компьютере.         «Э-э, вот». Он осторожно поставил кружку. Он уже обжегся один раз пока шел, и не хотел, чтобы чай снова расплескался по краям.         Она подняла на Санеми стеклянный взгляд, прежде чем опустить взгляд на кружку. Ей потребовалась секунда, чтобы осознать происходящее, прежде чем она резко вернулась к себе.         «О! О, боже, спасибо, сэр! Вам не обязательно было этого делать».         Он пожал плечами. «Я добавил немного меда, чтобы помочь тебе с кашлем. Это всегда помогало моим братьям и сестрам, когда они болели, так что…» — он замолчал, не совсем понимая что он несет. Неужели он давно не делал кому-то приятного?         «О, я не знал, что у тебя есть братья и сестры! Держу пари, ты отличный брат!»         Он поморщился, но отыгрался, скрестив руки на груди. «Ты можешь остаться дома завтра... отдохнуть или что-то в этом роде. У тебя будут длинные выходные, чтобы поправиться».         «Вы уверены? У вас завтра встречи, и я...»         Он резко махнул рукой, быстро возвращая ее на сгиб локтя. «Я справлюсь». Она продолжала пытаться поблагодарить Санеми, когда он направился к двери своего кабинета. «Все в порядке», — он переступил порог, но на мгновение повернулся к ней. «И ты можешь уйти, когда допьешь чай».         Не дожидаясь ответа, он закрыл за собой дверь и прислонился к ней всем телом. Он застонал и провел руками по своим и без того растрепанным волосам. Почему это было так странно?! Его тело просто действовало само по себе, как будно решения принималось само.         Вдобавок ко всему он облажался и упомянул свою семью.         «Блядь», —прошептал он, возвращаясь к своему столу. Ему нужно было только пережить завтрашний день, а потом он мог бы наверстать упущенное за выходные — это было явно необходимо.         Его запланированные встречи были просто внутриофисными совещаниями, так что готовиться к чему-то действительно напряженному не пришлось. С глубоким вздохом он сказал себе, что завтра не может быть все так уж плохо. Все будет хорошо.         Со всем позитивом, который он мог собрать, Санеми лениво открыл дверь своего кабинета на следующее утро и очень быстро понял, что нифига не хорошо. На первый взгляд ничего не было не так, но две очень конкретные вещи, которые он привык видеть, отсутствовали на его столе. Он посмотрел в сторону стола своего секретаря.         Правильно, я дал ей выходной.         Он оглянулся на свой стол и на мгновение пожалел, что позволил ей остаться дома. Он посмотрел на часы, первая встреча дня была через сорок пять минут. Хотя формально он мог отказаться от утреннего кофе, тупая головная боль от ломки уже начала стучать между бровей.         Застыв на месте, он быстро обдумал свои варианты. Он мог просто пойти в кафе, сделать свой визит быстрым и постараться никогда больше об этом не думать. Всегда был вариант попытаться найти другое кафе, как он поклялся сделать несколько недель назад. За сорок пять минут было слишком рискованно искать, заказывать и возвращаться. Может ли кто-то другой пойти за кофе? Тенген и Обанай просто послали бы его на хер.         Где-то вдалеке он услышал звон лифта. Кёджуро выходил с другими людьми из офисе, покатываясь со смеху от чего-то.         «О, доброе утро, Шиназуга —уф!» Воздух выбило из легких Кёджуро, когда рука, распластанная на его груди, втолкнула его обратно в лифт.         Санеми проигнорировал ошеломленный и смущенный взгляд на лице Кёджуро, когда тот начал выуживать из кармана пачку сигарет. «Ты пойдешь со мной выпить кофе». Он откинулся на боковую стенку лифта и начал стучать пачкой по ладони.         «Я... я... ладно?» Не то чтобы он действительно имел право голоса в этом вопросе, Санеми принял решение за него.         «Разве ты не хочешь узнать, работает ли Мицури сегодня утром?» — он бормотал слова, не выпуская из зубов сигарету.         «О, да! Я не видел ее несколько недель. Надеюсь, у нее все хорошо! Просто в последнее время в офисе творится что-то невообразимое, да? У меня даже не было возможности ей позвонить».         Санеми что-то невнятно напевал, щелкая зажигалкой несколько раз и нетерпеливо пытаясь снова и снова, прежде чем она наконец зажглась.         По дороге в кафе его головная боль усилилась.         «Знаешь, Мицури рассказывала мне о какой-то статье, которая вышла некоторое время назад, в которой говорилось, что маленькие порции кофе на самом деле лучше! Типа, вкус другой! Разве это не дико? Типа, какой в ​​этом вообще смысл?»         «Хватит болтать», — простонал Санеми, полный раздражения. Он немного торопился, но заметил, что его ноги заплетаются все больше по мере приближения. Кёджуро даже немного опередил его. Когда он наконец приблизился, Кёджуро держал дверь открытой и жестом пригласил Санеми войти первым.         Нет. Абсолютно нет.         «Иди», — Санеми бросил сигарету, втаптывая ее в тротуар.         «Нет, ты первый», — сказал он с улыбкой. Искренность Кёджуро могла быть чертовски раздражающей.         «Нет, иди».         «Но я настаиваю!»         Санеми схватил Кёджуро за плечи и втолкнул его внутрь, хотя тот сопротивлялся и пытался оттолкнуть его.         «Боже…» Густые брови Кёджуро сошлись вместе, когда одно-единственное слово разочарования вырвалось у него из груди; их руки распутались. Он вел себя так, как Санеми представлял себе нормального отца. Не то чтобы он злился, просто говорил людям, как он не одобряет их действия.         Однако Санеми уже видел, как он срывался на ком-то. Различия его солнечной личности и огненной ярости, которую он был способен производить, были, честно говоря, захватывающими.         Как только Кёджуро повернулся спиной к Санеми, он услышал крик со стороны стойки.         «Кё!»         «Мицури!»         Санеми познакомился с Мицури много лет назад, когда она только поступила в колледж, и Кёджуро привел ее на корпоративную вечеринку. Она действительно ничуть не изменилась. Длинные, окрашенные в розовый цвет волосы, которые касались ее талии. Возбужденная, игривая манера поведения, все это в маленьком, но шокирующе сильном теле.         Ее розовые косы подпрыгивали вверх и вниз, когда она подбежала и бросилась в распростертые объятия брата.         «Так приятно тебя видеть!» Ее слова были приглушены его плечом, когда ее руки обвились вокруг его спины. Кёджуро покачал их обоих из стороны в сторону, в то время как Санеми не смог сдержать усмешку над тошнотворно сладким зрелищем. Когда она отстранилась, улыбаясь своему брату, ее взгляд упал за его спину. «О! Шиназугава тоже здесь!»         Он побледнел. Даже несмотря на их шум, он, по крайней мере, хотел быть незаметным — просто войти и выйти и продолжить свою жизнь. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было практически сорвано в ту секунду, когда он привел с собой Кёджуро.         «Привет»         Он наивно надеялся, что на этом приветствие закончится, но, конечно, нет. Она бросилась на Санеми. К тому времени, как она наконец добралась до него и сжала его ребра, с его губ сорвался необузданный хрип. Он в шоке опустил глаза, ожидая, что она отстранится, но она держалась.         Широко раскрытые глаза посмотрели на Кёджуро, ища помощи, но он только посмотрел на Санеми, выжидательно наклонив бровь. Что он... Он понял, что его руки были напряжены, подняты и отведены в сторону.         «Эм», — сказал он, не задумываясь. Руки слегка дернулись, прежде чем сложить их в полуправильное объятие, руки неловко похлопали ее по верхней части спины. Это, казалось, удовлетворило их обоих, Мицури отстранилась и сверкнула ослепительной улыбкой.         «Что привело вас двоих сюда сегодня утром?»         «Кофе…?»Что, черт возьми, еще?         «О! Да! Я приму ваш заказ!» Она отскочила за стойку, вплотную приблизившись к девушке с фиолетовыми волосами из прошлого раза. О боже. Она схватила стопку заказов и подняла ручку с большим помпоном на конце. «Ладно, готово!»         Это было слишком. Энергичный эмоциональный всплеск утра достиг кульминации, когда Санеми подошел к стойке — его головная боль усилилась.         Он прочистил горло. «Два больших красных глаза».         Мицури начала записывать заказ, как раз когда другая женщина изогнула бровь. Санеми нахмурился еще сильнее, наблюдая, как она с трудом сдерживает улыбку. Даже когда он резко перевел взгляд на Мицури, он чувствовал, что она наблюдает за ним.         «Что-нибудь еще, Шиназугава?»         Кёджуро быстро заказал что-то из меню, что звучало просто ужасно. Одно только название заставило зубы Санеми заболеть. «Спасибо за кофе, мужик!» Кёджуро похлопал Санеми по плечу.         Придурок. Он проглотил ядовитый ответ, подступивший к его горлу, но позволил себе открыто закатить глаза, вытаскивая кошелек.         Мицури взволнованно подскочила к бару и начала готовить им напитки. Как раз когда Санеми и Кёджуро начали пробираться вдоль очереди, Санеми все еще чувствовал, что на него пялятся. Конечно же, она смотрела на него с ухмылкой.         Какого черта она все еще пялится на него? В ее глазах промелькнул озорной огонек. Улыбка, которой она сопротивлялась, расцвела в полную силу, прежде чем она повернулась и открыла рот.         «Томиока», — ее мелодичный голос легко разнесся по всему кафе. «Мне нужна твоя помощь».         Санеми проследил за ее взглядом и остановился на другом бариста. На том бариста. На том самом бариста.         Томиока, да?         Он стянул свои тонкие наушники вниз, оставив их лежать на его шее, и посмотрел на нее. Быстро отбросив кухонное полотенце, которое он использовал, он поставил на паузу кассетный плеер, висевший на поясе. «Э-э, ладно. Прямо сейчас?»         Он выглядел так же, как и в тот день. За исключением того, что на этот раз Санеми удалось лучше его рассмотреть.         Ну, на самом деле он выглядел точно так же, как и в прошлый раз, когда был здесь. Тот же отвратительный свитер, потертый фартук. Те же густые темные волосы, неаккуратно собранные в конский хвост. То же раздражающее пустое выражение. Неужели это было просто его нейтральное лицо?         Новым было то, что он увидел светлые джинсы, висящие на стройных бедрах — брюки явно были ему велики. Мешковатые, немного выходящие за рамки моды, и многократно закатанные на лодыжках. Задняя часть его бедер и то, что он мог видеть на коленях, были почти белыми от того, что, вероятно, было годами носки. Что было более изношенным, так это его чертовы ботинки. Ради всего святого, он мог видеть маленькие проблески белых носков через случайные дырки в его кедах. Сколько лет было его одежде? И блин кассетный плеер? Теперь их редко можно было увидеть.         «Да, Томиока». Санеми скользнул взглядом по женщине, уловив раздражение в ее тоне. Ее улыбка осталась, но за ней скрывалось что-то тревожное.         Он бросил тряпку в ведро, стоявшее на соседнем стуле, и направился к стойке.         Санеми напрягся. Что же этот самодовольный маленький ублюдок скажет на этот раз? Он немного выпятил грудь, готовясь к тому, что будет брошено ему навстречу. Все это просто для того, чтобы сдуться, когда он прошел мимо, даже не взглянув. Томиока исчез в подсобке с этой женщиной и не сказав ни слова.         Какого хрена? Он что, не заметил Санеми? Довольно сложно пропустить кого-то вроде него, так что это не может быть так. Он что, не помнил его? Он что, не стоил того, чтобы его вспоминать? Или это была какая-то игра во власть, чтобы снова разозлить Санеми? Он мог проявить хоть каплю узнавания?         Как та фиолетововолосая девушка, немного понимающая ухмылка, которая доказывала, что она помнит, что произошло. Вот к чему он готовился. Почему ничего не произошло? И почему Санеми был... разочарован?         «Вот, Шиназугава!» — Мицури пододвинула к нему две чашки на стойке. «Кому еще ты покупаешь кофе?» Она подмигнула ему, начав готовить заказ Кёджуро.         «Никому, это оба для меня».         «Что?» — ее вопрос сопровождался громким выдохом, когда она чистила пароварку на краю бара.         «Что? Размеры здесь дурацкие». Он схватил две крышки из стопки рядом с собой, разделив их так, чтобы по одной в каждой руке.         «А вы знали, что есть исследование…»         «Не заканчивай это предложение». Он слегка поднял руки перед собой в знак предупреждения; предупреждение было гораздо менее угрожающим, когда он держал пластиковые крышки от кофе. «Я взрослый и могу делать то, что хочу».         Мицури просто улыбнулась, продолжая взбалтывать молоко в напитке брата. Хотя Санеми ничего не знала о приготовлении латте, было ясно, что она вкладывает в это много усилий. Он наблюдал, как она наклонила бумажный стаканчик, медленно покачивая молочный кувшин взад и вперед.         Вместо того, чтобы ждать, пока он придет в офис, он начал пить в ту же секунду, как надел крышки. Блаженство первого глотка сделало все неудобства и странности последних нескольких минут стоящими того.         «Шиназугава, смотри! Она сделала для меня сердечко!»         Он взглянул вниз от края его чашки и увидел белое сердце из молочной пены, возвышающееся над остальной частью напитка. С мычанием он продолжил пить.         Послушав разговор Кёджуро и Мицури еще немного, он наконец-то насытился настолько, что смог сбросить напряжение. Он вытянул шею, чтобы посмотреть на часы.         "Ренгоку, нам нужно идти. Встреча через двадцать минут".         «Ох», — посетовала Мицури. «Мне тоже, наверное, стоит вернуться к работе. Надо посмотреть, не нужна ли Шинобу и Гию помощь. Они там уже давно».         Гию?         После громкого, тошнотворно-сентиментального прощания они двинулись обратно в офис.         Санеми обдумывал все, что только что произошло. Он действительно узнал имя этого парня. Томиока Гию. Это казалось вполне подходящим. Что все еще не укладывалось в голове, так это то, как этот парень... просто... не дал ему ничего. Даже небольшого взгляда? Даже раздраженного вздоха? В чем его проблема?         «Итак... Ты знаешь других людей, которые там работают?» — слова осторожно вылетели из уст Санеми. «В кафе?»         «Хм? О, ну, вроде того. Мицури много о них говорит. Она очень близка с Шинобу».         Санеми отчаянно желал иметь свободную руку, чтобы провести пальцами по волосам. «А что насчет того парня? Он странный, да?»         «Томиока? Да, ему нужно время, чтобы разогреться. Мицури сказала, что он милый, но много держится в себе. Прикинь, Шинобу знает его много лет, но узнала когда у него день рождения только несколько недель назад».         «Не знаю, насколько он любезен», — проворчал он в свой напиток.         «Хм?» Кёджуро с любопытством посмотрел на него. «А что случилось?»         «Н-нет, ничего», — сказал он, сглотнув и покачав головой. Чёрт. Он снова сказал лишнее. Что, чёрт возьми, с ним происходит? «Просто кажется, что он думает, что он лучше всех».         «Я не думаю, что это правда», — Кёджуро открыл дверь в вестибюль, придерживая ее для прохода Санеми. «Из того, что я слышал, ему пришлось нелегко за эти годы».         Насколько это было тяжело? Он не знает, каково это.         Это было не совсем честно, он не знал этого парня. Но если у него действительно была тяжелая жизнь, почему бы ему просто не злиться на весь мир? Был ли он вообще способен на гнев? Трудно сказать, чувствовал ли он что-то за этими раздражающими синими глазами.         «Вот как ты справляешься со всем этим», — бесполезно подсказал его разум. Его хмурое выражение лица снова появилось, когда он сильнее, чем нужно, ударил по кнопке лифта.         Кёджуро давно сменил тему к тому времени как они подошли к залу заседаний, но Санеми было трудно отвлечься от своих мыслей. Почему он уделил Томиоке больше времени, чем секунду? Он видел его всего дважды. Черт, у него были постоянные приятели для сексу, о которых он думал меньше.         «Шиназугава?»         Он моргнул и посмотрел на того, кто стоял позади него.         «Химеджима», — он слегка кивнул в знак признательности.         «Ты собираешься войти в кабинет или...»         Санеми стоял в дверях кабинета. Он не был уверен, когда именно остановился, но Кёджуро все еще говорил и шел к стулу, так что он не мог стоять там так долго.         «О, да. Извините, сэр».         ...Сэр? Извините?! Даже его чертов босс удивленно поднял брови, когда Санеми отошел в сторону.         «Это не проблема», — сказал он с беспокойством в голосе. «Ты себя хорошо чувствуешь? Я знаю, что твоя секретарша заболела».         Санеми стиснул зубы: «Я в порядке». Он последовал за Кёджуро и тяжело опустился на стул, поставив свои напитки.         Мне просто нужно пережить этот день.