Behind seven seals

Опыт организации похорон — не тот, который хочется получить в жизни, но малое количество людей могло похвастаться его отсутствием, а уж их посещением, наверное, никто, кто дожил до сознательных годов. Сейчас в Англии — особенно. Сидящий за своим столом могильщик, мистер Шрайер, кажется, вообще не удивился тому, что хоронить будут не одного, не двух, а целых трех человек. Лучше Розалинды держался Руфус: он как раз и обсуждал со Шрайером все детали, пока она сидела и большую часть разговора молчала, иногда вставляя пару слов да кивая. Все мысли были заняты подругой и Джеромом с Гавейном. И если Гави еще как-то был… в норме? Если его состояние можно было таковым назвать, то ни Энни, ни Джером, ни Мюррей, ни родители Корвина и Марибет не показывали даже капли такого. Единственный туманный намек на такое состояние заключалось в их благодарности, когда Робардсы со Скримджерами пришли с предложением заняться похоронами всех троих погибших. — Энн, выпей это, пожалуйста, — попросила Розалинда, когда появилась вечером у Кесслера-старшего дома. Его дочь переехала к нему, то ли решив как-то поддержать отца, то ли не вынеся одиночества дома у них с Корво. Возможно, оба варианта, но было без разницы на самом деле: так даже лучше. Они могли присмотреть друг за другом. — Что это? — Энни даже не взглянула на протянутое зелье. — Успокоительное. Тебе можно… — Не хочу. — …И тебе нужно. Пожалуйста. Энни все-таки посмотрела на зелье через заплаканные, красные глаза. — Я не хочу, вдруг ребенку навредит, — и погладила свой едва ли округлившийся живот. — Я проконсультировалась с Робин, и тебе точно можно. Даже так: настоятельно рекомендуется. Шторм после недолгих раздумий взяла склянку и принюхалась, хлюпая носом. — Тебе нужно, Энни. От такого стресса намного больше угрозы, чем от простого зелья. — Но от него есть риск? — она тут же взглянула на Розалинду. — Нет. Подруга, как будто недоверчиво, хотя, скорее, пребывая в обычных сомнениях, поджала губы, но через пару мгновений опрокинула зелье в себя, словно стопку. — Спасибо, — и кивнула, возвращая пустую склянку. — Иди сюда, — Розалинда сгребла ее в аккуратные объятия, прижимая к себе. — Мне страшно и тошно, — тихо призналась Энни. — За все и от всего. — Понимаю, дорогая, — она постаралась как можно незаметнее вздохнуть. — Но с тобой папа, Джером… И мы с Гави. Подруга лишь повозила головой по ее плечу, таким образом кивая. Легче не становилось. Розалинда, уткнувшись взглядом в историю болезни пациента клиники, пыталась сосредоточиться на словах, но было легче… Да что угодно другое и ей непостижимое было легче, чем это. И как ей удавалось назначать верные планы лечения и проводить осмотры в таком состоянии? Но как-то нужно было: брать отпуск она не хотела, не говоря об увольнении. А уж тем более опять заставлять Гавейна быть единственным работающим человеком в семье, которая, к тому же, теперь состоит из трех человек. Она на секунду задержалась мыслями на этом факте: у них семья, полноценная семья, да еще и с любимым мужчиной, который, очевидно, любит и обожает ее. И Розалинду и Катрину, их обеих. Но едва мысль коснулась Энни и ее ситуации, как в душе возникло липкое чувство стыда. Словно, она была в этом виновата, хотя она не была. — А вы уверены, что месяц — это не сильно долго? — пациентка с переживанием вчитывалась в план лечения. Судя по внешнему виду, денег у нее много не было, а все прописанные зелья стоили далеко не пару сиклей. — К сожалению, месяц — это в лучшем случае. Но давайте пока остановимся на месяце. Женщина угрюмо и с отчаяньем закивала, приподнимая полы мантии и вставая с койки. — Попробуйте обратиться в комитет: они могут помочь хотя бы с частью зелий за счет Министерства. Я подтвержу, что это необходимо. Та обернулась у самой двери и, слегка улыбнувшись, лишь прошептала со стыдом: «Спасибо огромное». Розалинда, посидев в тишине и одиночестве, вышла в коридор: у ее кабинета-смотровой пациентов больше не было, и она, взглянув на часы, заперла дверь и направилась в кафетерий. Так такового голода она не испытывала, но работа в Мунго ей была известна своими темпами: если сейчас не сходить, то очень высока вероятность, что до самого конца смены она просидит, так и не поев. Гави и без того постоянно высказывал переживания, что она слишком худая, хотя сама Розалинда так не считала. Но вдруг, став слишком худой по его мнению, он ее бросит? Найдет кого-то лучше на свой вкус. Желудок от такого исхода сводило. За ее столик через минут пять опустилась с подносом молоденькая целительница, еще стажер, после короткого уточнения, что Робардс не против ее компании. — Роуз, а у тебя будет возможность проконсультировать меня по одному вопросу? У нас один пациент, и я не знаю, как лучше поступить, — та искоса взглянула на нее своими голубыми глазами. «Как у Мари и Оуи», — желудок тут же свело, и Розалинда поспешила глотнуть чаю. — Так тебя могут что Кроуфорд, что Хэмильтон проконсультировать. — Ты полноценный целитель, и я побаиваюсь к Хэмильтону подходить… — Ариадна нервно пыталась наколоть скользящую дольку помидора на вилку. — Ты же его ученица. — Да, но… — теперь она закусила нижнюю губу. — Он жутко нервный. Да и, кажется, его больше интересуют дела его сына, чем мои. — Ладно, ну, а к Крофорду почему не подойти? Он сегодня работает, — едва ли согласилась Розалинда с первым аргументом, хотя проскальзывало в памяти нечто похожее. Но вот с тем, что Редьярд, не являясь куратором стажировки Найджела, постоянно вторгался в его процесс обучения, она была полностью согласна. — Он тоже нервный, но как раз из-за того, что Хэмильтон лезет к нему по поводу своего сына. И не хочет накликать на себя еще больше его раздражения, если мне поможет. Так-то он был не против. Розалинда вздохнула: — Хорошо. Если у меня сейчас не будет пациентов, то подходи. Либо после работы поймай. Ариадна тут же радостно поерзала на стуле, горячо осыпав ее благодарностями. — На завтра тебя запросили на пятый этаж помочь, — предупредил ее Редьярд, заглянув в кабинет в конце смены. И он уже почти закрыл за собой дверь, как вдруг полноценно вошел внутрь смотровой. — И да, Роуз, если я еще раз узнаю, что ты лезешь со своими советами к моим стажерам, то ничего хорошего не случится. Она подняла на него глаза, удивившись. — Я что-то неправильно подсказала? — Не в этом дело, нет, — его голова склонилась на правую сторону, когда он сложил руки на груди. — Занимайся своей работой, у тебя ее и так достаточно. — Интересная перемена дел однако, — она напряженно усмехнулась, возвращая свое внимание бумагам перед собой на столе. — Ладно, как скажешь, — добавила она как можно непринужденнее и с надеждой, что это его устроит. И главное, он уйдет: она прямо-таки кожей ощущала исходящую от него сейчас враждебность, даже не нервозность, как описала Ариадна. — И чем же она интересна-то? Розалинда выругалась на собственные необдуманные слова. С другой стороны, может, ей удастся образумить его? — Раньше ты не был недоволен тем, что кто-то помогает твоим стажерам. Даже одобрял, что они общаются со старшими коллегами и перенимают, в том числе, и их опыт. Я это прекрасно помню даже по своей стажировке, — и он уже открыл рот, чтобы ответить, как Розалинда продолжила: — Да и ты не игнорировал своих стажеров. Не помню ни одного случая. — Ты меня решила учить, как делать свое дело? — Нет, лишь объясняю, что же поменялось. Если тебя это, конечно, изначально интересовало. Она вновь посмотрела на него, и их молчаливая зрительная дуэль продлилась пару мгновений, прежде чем Хэмильтон нарушил тишину: — Раз ты так рьяно вступаешься за нее, то давай-ка так это и оставим, — он усмехнулся. — Теперь ты — ее куратор. — Я? — она опешила. — Кураторством занимаются старшие целители. — Вот именно, Розалинда. А ты решила влезть без спроса, — отчеканил он, мгновенно посуровев. — Я не влезала!.. — она сердито выдохнула. — Она подошла, попросила помощи, потому что ты занят постоянно с Найджелом, а Джоффри не хочет ей помогать, потому что ты опять орать на него будешь. Было бы еще за что! Передай ее обучение ему, а сам возись с сыном, раз так трясешься за его целительское будущее. — Я бы с радостью, но не могу. Запрещено правилами, сама знаешь. Иначе бы ты у матери проходила стажировку. — Интересно, почему же запрещено? — спросила она риторически, усмехнувшись. — Если это запрещено настолько, что даже ты не можешь решить эту проблему с помощью своего практически безграничного влияния, то какого черта делаешь это в обход? Редьярд смотрел на нее молча несколько секунд, но его взгляд неожиданно переменился, и он захохотал, причем, совершенно беззлобно. И вновь взглянув на нее после, сказал спокойным голосом: — Когда появятся новые стажеры в следующем году, я выдам тебе одного. Кажется, время-таки подошло. — У меня мало опыта. Только в прошлом году повысили с младшего целителя. — Ничего, заодно появится, — он расслабленно махнул рукой, привалившись спиной к двери. — О, тут твоего влияния, думаешь, хватит? — Розалинда усмехнулась, чуть расслабившись. Хэмильтон лишь тихо засмеялся, похрипывая. И вдруг спросил: — Все так дерьмово со стороны выглядит? — он вновь склонил голову набок, с извинением поднимая уголки губ. — К сожалению, Рэд. Он недовольно посмотрел в сторону, потерев ладони. — Что случилось? Я тебя… Нет, мы тебя не узнаем. — Да он еле прошел по минимуму для завершения обучения, — и Хэмильтон совестливо поджал губы. — Кто, Найджел? — она удивилась, но Редьярд только кивнул. — Кто ж еще? Не могу понять, что у него в голове творится. Вроде, всю жизнь хотел стать целителем, а на курсах как отрезало. Говорит: «Не хочу я ничем заниматься, отстаньте от меня со своими нравоучениями». Никогда лодырем не был, учился хорошо, а тут вдруг, — он дернул рукой, словно срезая веревку большим лезвием. — Мы с Хильдой уже всю голову сломали. Ладно, хоть Генри дурака не валяет: и женился, и работает успешно. — Может, вы этого просто раньше не замечали из-за Хогвартса? Вы же его, получается, только на каникулах дома видели. Ну, и пока совсем маленьким был. — Может-может, — он нервно посмотрел в пол, нахмурившись. — Слушай, может, не будем ждать следующего года? Возьми Найджела под свое крыло. Я не буду лезть, клянусь, — и тут же поднял ладони в подтверждение своих слов. — Ты смеешься? — она вздохнула. — Мне еще многому нужно научиться даже как целителю, а не ментору. — У тебя предостаточно навыков, Розалинда. К тому же, ты намного ближе к нему по возрасту, чтобы наладить контакт, чем даже Джо, не говоря об остальных старших целителях. Может, ты лучше его поймешь. — Джо будет в ярости, — она еще тяжелее вздохнула. — Да не будет он ни в какой ярости. Только порадуется, что оба Хэмильтона с него «слезли». И у него все еще останется О’Райли, чтобы прибавка к зарплате за учеников ему капала. Розалинда подумала несколько мгновений и, посмотрев на учителя, уточнила: — Ты уверен, что это хорошая идея? — Не уверен, но хочу попробовать, если ты не против. В крайнем случае, я заберу у тебя Найджела без каких-либо претензий. — Ну… Давай попробуем. — Я думаю, это нужно отметить, — заявил Гавейн с улыбкой, едва она сообщила ему новости. — Не хочу сейчас, — Розалинда вздохнула, наблюдая за тем, как муж что-то доготавливал. Судя по запаху, что-то мясное. — Мне надо хотя бы месяц продержаться. Ей, в целом, не хотелось хоть что-то праздновать на фоне всех происшествий. Совершенно нерасполагающая обстановка к каким-либо увеселениям, даже малым. — Хорошо, в следующем месяце тогда отпразднуем, — и стоило ей вновь вздохнуть, как он обернулся, посмотрев на нее с пониманием. — Нам нужны хорошие воспоминания, Роузи. Нам нужно закреплять в памяти что-то хорошее. — А если я не продержусь? Он забавно нахмурился, словно она сказала какую-ту вопиющую антинаучную чушь. — Ты? Не верю, — и вновь перевернул мясо на сковороде. — Все будет отлично, — его голос немного заглушало шкварчание. — Кат спит, что ли? — спросила она, взглянув на второй этаж и обнаружив там сплошную темноту. Если они оставляли ее в комнате бодрствующую, то дверь всегда держали открытой на всякий случай. — Нет, я еще не успел ее забрать от Энни с Мюрреем. Сам вернулся минут пятнадцать назад. Перепутал дни: думал, что ты сегодня выходная, и… — он сокрушенно замотал головой. — Решил сделать ужин и слетать тогда уже за ней. Розалинда посмотрела на часы: — Ей уже скоро спать ложиться, Гави, — и устало вздохнула, вновь забирая накидку с вешалки. — Роуз, останься! — он крикнул ей через новое шкварчание, что было еще громче прежнего. — Ничего не случится от даже тридцати минут. «Ну, он прав», — подумала она. Да и настолько вымоталась за сегодня, что единственное, что хотелось, это лечь и лежать. — Поешь и ложись спать, — добавил Гавейн, словно услышав ее мысли. — Сам слетаю за ней, сам уложу. У меня все равно завтра выходной. Розалинда все-таки прошла к нему, поцеловав в щеку. — Завидую тебе и твоему выходному, — сообщила она. — А еще ты — золото. Гавейн мгновенно довольно заулыбался, посмотрев на нее. — Но еще минута, и ты спалишь ужин, — заметила она, переведя взгляд на мясо, которое уже начало немного обугливаться по краям. — О черт, — муж тут же выключил огонь и начал быстро перекладывать мясо на поданные ею тарелки. — Ты решил меня передать младшему целителю? — поморщившись, словно съел целый лимон, переспросил Найджел в кабинете отца перед началом очередной смены. — Я знаю больше нее! Нахрен она мне нужна? — и посмотрел на Розалинду с таким видом, будто она — какая-то школьница в целительской мантии. Редьярд мгновенно гневно сдвинул брови, пока Розалинда старалась держать лицо невозмутимым. До этого момента она как-то даже толком и не общалась с Найджелом, а он — не пытался с кем-то познакомиться, выглядя совершенно нелюдимым, словно дикий кот, которого семья взяла в дом против его воли. А еще ее очень удивляло, насколько Редьярд с Найджелом были непохожи: ни внешне, ни по характеру. Больше казалось, что они какие-то очень дальние родственники, если вообще таковыми являлись. Младший Хэмильтон был ниже нее и худощавым. Немного лопоухий, с маленькими глазами и растрепанными короткими волосами и намеком на бородку на подбородке. Единственное, что было у них с Редьярдом похожего: цвет глаз да нос — такой же крупный, но по этим признакам можно многих людей в родственники друг другу записать. Да и от Хильды едва ли проглядывалось хоть что-то: разве что, комплекция похожа и шатеновый оттенок волос. — Ты? Давай-ка я сейчас достану твои сданные тесты пару месяцев назад, и мы всем отделением посмеемся с этих гениальных ответов. И Розалинда не младший целитель. — Я просто не выспался тогда, — младший Хэмильтон махнул рукой и закатил глаза, проигнорировав последнее. — Я последнее время думаю, что стоило все-таки превратить свою угрозу в быль: выставить тебя к черту из дома, дать двадцать галлеонов на прощание вместе с твоими вещами, и делай, что хочешь. Зря твою матушку послушал, — Найджел тут же сжался и опустил голову, уставившись себе под ноги, и Редьярд продолжил: — Твои знания не стоят даже выеденного яйца. Ты — никто пока что и, вполне возможно, таковым и останешься. — Рэд, может, я попозже зайду? — тихо спросила Розалинда, в образовавшейся тишине ее голос прозвучал слишком громко, как ей показалось. — Нет-нет. Я даже думаю, что нам стоит втроем выйти в коридор и там продолжить разговор, — он вернул свой взгляд на сына, который даже сделал маленький шажочек в сторону ближайшего угла. — Зайдем в палату или смотровую, пусть продемонстрирует свои гениальные познания и умения перед всеми, — он взял с края стола какую-ту папку и шлепнул ею перед собой. — Я заколебался читать отчеты Кроуфорда, как ты ежедневно якобы не высыпаешься! От чего ты так устал, а, Нейд? От чего, вот скажи мне?! Так деньги устаешь тратить?! Вся энергия уходит на флирт с девушками?! Или на развлечения с твоими друзьями-идиотами?! — Н-нет. Я… — Молча-а-ать! — пророкотал Редьярд, аж привстав из кресла. — Если я еще раз услышу от кого угодно, что ты кичишься своими знаниями с фамилией и отказываешься подчиняться, то ты вылетишь не только отсюда, а из дома! С этого момента ты — покорный эльф и исполняешь приказы любого целителя беспрекословно! Либо, пожалуйста, — он махнул рукой на дверь, — чемодан в руки и гуляй, но за свой счет. Никакого доступа к «кормушке», как ты называешь, больше не получишь. И на маму с братом не надейся, хотя я сомневаюсь, что Генри тебя даже видеть захочет. Найджел с боязнью кивнул. — Роуз, забирай этого недоумка и делай с ним, что хочешь и как. Одно словно или действие, которые тебе не понравятся хоть как-то — сообщай, даже если я не работаю. Она взглянула на подрагивающего Хэмильтона-младшего: — Как скажешь. «Ну, если он после такой выволочки будет делать что-то против, то это уже безнадежный номер», — мелькнуло в ее мыслях, когда они с ним покинули кабинет. Она вышла спокойно, а вот Найджел вылетел оттуда, словно муха, что полдня билась о стекло и, наконец, нашла путь на свободу. — На мне сегодня аврорская палата и четвертая, — начала она, забирая со стойки в коридоре дела пациентов. — Ты ничего не делаешь без моего одобрения. Единственное, что можешь — это сообщить о чем-то. — Понял, — тихо отозвался Найджел за ее спиной. — Слушай, как тебя… — она замерла, изумленно уставившись на него. У него еще и с памятью проблемы, что ли? — Э-э-э, Роуз? — Розалинда для тебя. Мы едва ли коллеги, — холодно отрезала она. — Не зазнавайся, — он мгновенно оскалился, как будто это не он дрожал в отцовском кабинете от ужаса вероятной новой жизни меньше минуты назад. — Как скажете, ваше превосходительство, — она усмехнулась, мигом направившись обратно к Редьярду. Но буквально пара шагов, как ее остановила его рука, схватив за локоть. — Не-не-не!.. И-извини, — просипел он, хотя в глазах не было и намека на извинение. Он только с жутким страхом скакнул взглядом на дверь. — Знаешь, мне хватает проблем и без тебя, чтобы еще с тобой нянчиться, как с маленьким и избалованным мальчиком. Мне хватает собственной дочери, — она окинула его с ног до головы, — которая в свои два ведет себя в разы взрослее, — и перевела взгляд на свой локоть. — И лапы свои убрал от меня. Он мгновенно отпустил ее, пихнув руки в карманы брюк. — Не говори ему, пожалуйста. — Что, так боишься остаться без денег и крыши над головой? — она презрительно усмехнулась. — Нет, конечно же, — он кивнул. — Ну да. Еще один подобный момент, и я не сжалюсь. — О, так это жалость? И почему же? — он в напряженной неприязни улыбнулся. Всего минут десять она его знает, а уже раз сто пожалела об этой «чести». — Это жалость к твоим родителям, но никак ни к тебе лично. Их обоих я уважаю и как людей и как целителей, поэтому мне жаль, что у них такой сын. К тебе же я не питаю даже намека на что-то подобное. К твоему брату — заочно да. Он, по крайней мере, стал полноценным магозоологом, а не как ты — попал сюда, благодаря лишь отцу. Стыдоба для такой фамилии. Она даже на секунду представила, что бы сделала, о чем бы верещала ее мать, если бы кто-то из ее детей оказался в подобной ситуации. Скорей всего, собственноручно выставила бы за дверь без вещей и средств к существованию. — Да откуда тебе знать, что за человек мой отец? — Хэмильтон закатил глаза. — Я не намерена тебе что-то объяснять по этому поводу. Все, что я намерена делать, не выходит за рамки нашей совместной работы. Пока что совместной. И развернулась, направившись в сторону нужной палаты. Найджел с длительным промедлением двинулся за ней следом, что-то пробормотав. Почти весь остаток смены он старался держать язык за зубами, слава Мерлину, и только слушал. Она надеялась, что хоть что-то оставалось в его голове, а не вылетало в другое ухо, даже не задержавшись на долю секунды. — Мы опять на двух палатах сегодня? — недовольно спросил ее Хэмильтон на следующее утро в пустующей целительской. Дежуривший сегодня Джоффри, стоило ей показаться в кабинете, лишь пожелал ей сил и морального равновесия, а после ушел то ли на обход, то ли в клинику. — Ваше превосходительство, вас что-то не устраивает? — она косо посмотрела на своего стажера. — Да хватит, — он закатил глаза, вальяжно-лениво прошагав к ее столу. — Просто в аврорской скучно, а значит, остается только вторая. И там только два или три пациента. — Тебе бы с одним справиться без ошибок, — она дернула плечом, едва вспомнив его вариант лечения от палочковой хвори. Этот гений вчера предложил помыть пациента. — Я переволновался, — Найджел плюхнулся на стул, сдвинув брови. — Переволновался, отвлекся, не выспался… — она картинно стала загибать пальцы его отмазок за всего второй день личного знакомства. — Шикарный набор, недоцелитель Хэмильтон. Тебя стоит отправить лечить камни, а не живых существ. — Ты как будто никогда ошибок не совершала, — он злобно уставился на нее. — Столько и подряд? Не припомню. — Я тогда поищу. — Ты бы лучше за своими ошибками следил, чем за чьими-то еще. Хэмильтон напряженно выдохнул, потирая правую руку левой. Он был странным: как будто его огрело сильным Ступефаем, но почему-то заклинание оставило его в сознании. За вчера он из двадцати вопросов, что с пациентом или что нужно сделать, ответил верно только на три. И это при том, что, начиная с вопроса пятого, она даже вручала ему полностью личные дела пациентов: там черным по белому написаны диагнозы и назначенные способы лечения. Она не знала обоих братьев: Генри был младше ее на пять лет, а Найджел — на все десять, но даже младший не выглядел тупым с первого взгляда. Она видела его характеристику с курсов, и та показывала, что поступил он на них с идеальными оценками и вступительными экзаменами, а потом вдруг все успехи резко и стремительно поползли вниз, набрав на уже выпускных свой самый высший балл по всего лишь анатомии — шестьдесят три из требуемых минимальных пятидесяти пяти. Остальные предметы были сданы еще хуже, но по самому краю подходящие для успешного выпуска. Однако с такими результатами в Мунго никого не брали, отправляя в другие учреждения. Видимо, Найджел был первым в своем роде. И Розалинде уже самой стало интересно, что же случилось: переходный возраст нагнал его только сейчас? Потерял интерес, как только лично узнал о прелестях профессии? У него появились какие-то проблемы сразу после выпуска из школы? Ну, вряд ли Генри сдавал за брата все экзамены, а Редьярд — точно не стал бы настолько вытягивать сына, это суицид для его карьеры. Он и так рискует, взяв сюда, очевидно, по личной просьбе. Ее мысли прервали свечи-канделябры в кабинете: те трижды моргнули зеленым светом. — Пойдем, — она поднялась из-за стола, отправляя Гавейну чары с вопросом, все ли с ним в порядке. Вдруг его вызвали на очередной внерабочий бой, — у нас код зеленый, скоро вернутся колдомедики. — Да-да, я знаю, — задумчиво пробормотал Найджел, вскакивая. И спустя секунду за ее спиной неожиданно раздался грохот. Розалинда обернулась, обнаружив, что он влетел коленом в край стола отсутствующей Натали и сейчас скакал на одной ноге, утирая ушибленное место. — Ты серьезно? — устало вздохнула она. — Опять не выспался или что? — Нет, — он заковылял в ее сторону, немного морщась от боли. — Нормально все. Дойдя до палаты Аврората, Розалинда замерла у стены внутри в ожидании, то и дело посматривая на браслет, но через минуту ей все-таки пришли ответные чары от Гавейна: «Это кто-то из ребят Ала вызывал». — Откуда у тебя аврорский браслет? — спросил Хэмильтон, покосившись на ее руку. — Ты еще и у них, что ли, подрабатываешь по выходным? — и криво улыбнулся. Ей даже показалось, что в глазах стажера проскользнул какой-то намек на дружелюбие. — Нет, у меня муж там служит. И это не аврорский браслет, — она спрятала украшение под рукав. — Выглядит, как их игрушка, — он пожал плечами. — Я точно не имею доступа к их сигнальным, иначе бы с ума сошла. Только держу связь с мужем и парой его друзей. Еще на половине ее ответа в палату трусцой вбежал Джоффри: — Ридус передал, что у них там пять человек ранило сильно, — выдохнул он, приближаясь. — Двое без сознания. — Как обычно тогда действуем? Кроуфорд искоса взглянул на Хэмильтона, словно говоря Розалинде, что ей бы получше помощника для стабилизации иметь. — Именно, я первого заберу. Через еще буквально пару минут в углу палаты — ближайшего к ним и дальнего от входа — который отвели для прибытия колдомедиков, появились первые три человека: один целитель и Аластор, который помогал эвакуировать своего коллегу. — Что тут? — Джоффри первым сорвался с места, осматривая пациента, которого укладывали на койку. — Он выключился от Круцио, — хрипнул коллега. — Внутренних кровотечений я не нашел, но там… Дальнейших переговоров Розалинда уже не слушала: в углу материализовались двое, Максимилиан с аврором, висящим на его плече, и Хэмильтон резко подскочил к ним, помогая. — У него печень как решето, еще пробито легкое и кровь в дыхательных путях, — проговорил тот, быстро моргая после трансгрессии. — Нейд, ты пока занимаешься кровью, чтобы он дышать мог, — она взмахнула палочкой, чуть отодвигая постель с пациентом от стены, и жестом приказала стажеру занять место в освободившемся пространстве. — Может, мы вдвоем справимся? — уточнил Макс, но даже не посмотрел на Хэмильтона, устремив все свое внимание вместе с палочкой на раны аврора перед ними. — Пусть делает. В крайнем случае, мы заметим до того, как станет поздно. — Одна ошибка, и это чучело отправится домой, — МакБрайт все-таки угрожающе посмотрел на стажера, и тот беззвучно вздохнул, вырисовывая знаки чар над головой пациента. — Лишняя палочка не повредит, но я не хочу тратить время на исправление ошибок в заданиях уровня школьной программы. Еще и на таком пациенте. Розалинда усмехнулась про себя: что-то похожее Макс говорил и про нее в самом начале обучения в Мунго, но достаточно быстро успокоился. В целом, Максимилиан всегда источал скепсис по отношению к новичкам в отделении, но если они это опасение не подтверждали, то и он не продолжал. Однако про Хэмильтона-младшего за прошедшие месяца полтора и его ошибки знал весь этаж, если не вся больница. — Как он? — спросил ее Аластор, когда вся беготня и нервоз из-за поступивших авроров сошла на нет, и кивнул на спящего коллегу, которому больше всех досталось. — Жить точно будет, но по поводу службы пока не могу дать никаких прогнозов, извини. Муди тяжело вздохнул, закивав. — Что с вами произошло? — Эти двое, — он показал на двух других спящих подчиненных, — пошли по наводке, но наткнулись на дом, полный ловушек. Причем через бинокль вообще ни одной не было видно, а из-за концентрации темной магии рассеивающие чары едва ли помогали. Там ловушки, куча темных артефактов и иллюзии хозяев. Киллиан от испуга, думаю, запульнул в одну из них парой заклинаний, но они срикошетили и прямо в Дэйва. Когда мы прибыли, то еле смогли пробраться к ним, хоть и шли по их следам. Но там… — он нахмурился, — я сделал шаг — все отлично. За мной через пару секунд ступает Винс, — он указал на еще одного своего подчиненного, что был единственным бодрствующим и сейчас мрачно смотрел на коллег, Аластора с Розалиндой и замершим поодаль Найджелом, — и ему под ноги откуда-то вылетает, как из пушки, артефакт. Последствия, думаю, ты уже лучше меня изучила. — Я-то смогу вернуться к службе? — спросил тот. — Думаю, да. Но минимум неделя на больничном. Сегодня подержим тут и, если все хорошо, с утра уже отпустим домой. Аврор еле слышно прошептал: «Спасибо». — Ты, герой, — она посмотрела на Аластора, — ничего не тревожит? — Меня? — он усмехнулся, поморщившись. — Все отлично, Роуз, не надо меня тут запирать, прошу. — Это было бы опрометчиво, — она тихо засмеялась. — Мы очень надеемся, что ты завтра заберешь Кат на день. — Так вот зачем ты поинтересовалась, змея, — Аластор со смешком закатил глаза, будто бы негодуя. — Заберу-заберу. И так пару месяцев отлынивал, — и он, вновь оглядев своих подчиненных, вздохнул: — Ладно, пойду домой отсыпаться. А то меня с ваших зелий неприлично вырубает. — Откуда ты его знаешь? — спросил Хэмильтон, когда они направились в целительскую. — Откуда я его знаю, серьезно? — она скривилась. — Я тебе только час назад говорила, что у меня муж аврор. — Я не тупица, — тихо рыкнул он. — Авроров куча, а ты знаешь аж сына Уинстона. — Ничего себе, какая привилегия. Аж самого сына! — она фырнула. — Ты, наверное, тогда не поверишь, что я лично знаю и Уинстона с Клементиной. — Откуда в тебе столько самомнения, а? Была б еще веская причина. Розалинда резко затормозила у дверей: — Знаешь, Найджел, веди ты себя адекватно, мне бы не пришлось его тебе демонстрировать. И еще хочу тебе сказать, я уже очень близка, чтобы вернуть тебя отцу, как испорченный артефакт. — Я не сделал никакой ошибки. — Молодец, что не дал задохнуться человеку от крови. Орден Мерлина тебе первой степени от всего Мунго за такие заслуги невероятные, — и она захлопнула перед его лицом дверь, пройдя в целительскую. Видеть и, уж тем более, слышать его сейчас не хотелось совершенно. — Все не уймется этот индюк? — риторически спросил Максимилиан, который сейчас занимал диван, лениво расплывшись на нем по диагонали и медленно жуя сэндвич. — Вот знаешь, я только десять минут назад подумала, что он неплохо справился, молчал и делал только то, что ему говорят и без ошибок, наконец, и тут на тебе, — она, махнув рукой, чтобы он убрал ногу, устало опустилась рядом на диван. — Как открыл рот, так сразу эти мысли смыло al infierno. — Я удивлен, что ты целых два дня его терпишь, — МакБрайт хохотнул. — Я бы через час уже сдал обратно Рэду под ручки, пусть сам с ним возится, раз подставил шею. — Он всегда таким был? — Понятия не имею, Роуз. Спроси самого Рэда или Хильду, если интересно. Ну, или Генри. — Рэд сказал, что не был, но что произошло и почему — понятия не имеет. — Ну, вот и отдай ему эту родную головоломку. Тебе оно надо? Работай спокойно. У тебя еще и Катрина, я-то уж прекрасно знаю, каково это: работать на первом этаже, когда из тебя дома все соки ребенок вытягивает. Гавейн, полагаю, тоже не прохлаждается на службе. — Да я уже активно думаю в эту сторону, — она вздохнула, соглашаясь про себя. Катрина, едва научившись хоть немного ходить и говорить, стала их с Гавейном личной неугомонной и неутихающей проблемой. Но эта проблема была желанна, дорога и любима, даже обожаема, несмотря на поведение и зашкаливающую энергию, поэтому и проблемой не являлась, в отличие от Найджела. — Просто знаешь… мне интересно. — Интересно что? — старший коллега удивился, замерев с остатками сэндвича у самого рта. — Могу ли я решить эту головоломку? — А надо ли оно? Так тебе нужна разгадка в обмен на нервное напряжение? Тебе мало истории с?.. — он осекся. — Ну, ты поняла. — С моей матерью, ты хотел сказать? — Точно, — Макс кивнул, слабо усмехаясь. — Я даже не понимаю Рэда, на кой черт он тебе его сбагрил после истории с твоей матерью. — Ну, Джо уже заметно устал от него. Ты — вряд ли захочешь да и сам выпросил себе год передышки, а у Софи и Нат и так по двое стажеров. — Я не то что не захочу, — он засмеялся с набитым ртом и, прожевав и отряхнув руки, продолжил: — он просто не выживет в моей команде и дня. Я не подпущу его к пациентам, а просто так протирать штаны — спасибо, его жалование можно пустить и на более полезные кадры. Даже если закупить ингредиентов — больше толка выйдет со всех сторон. Максимилиан, будучи одним из первых стажеров Редьярда еще лет двадцать назад, кажется, полностью перенял его отношение к качествам знаний и навыков у целителей в их отделе. Но если Хэмильтон был более спокойным сам по себе, то МакБрайт — эдакой язвой, не лишая себя возможности ткнуть человека носом в его же ошибки. Та выволочка Редьярда, которую он устроил Розалинде по поводу истощения от Фиделиуса у Гавейна, была, скорее, исключением: обычно он просто перенаправлял стажера или даже целителя в другое отделение, но такое случалось откровенно редко. Розалинда могла назвать буквально пару ситуаций, которые застала лично, когда он делал это спустя месяц или более длительное время работы человека на первом этаже. А вот Максимилиан — в открытую бы облил ядом и обвинениями, а потом уже отказался от ученика. Причина, по которой они с Гавейном попросили Аластора посидеть с дочерью, заключалась не в желании, наконец, провести общий выходной вдвоем — хотя и это тоже — а в том, чтобы зайти к Кесслерам. Но как и в прошлые разы, в доме царила атмосфера тотальной скорби. Мюррей без прежнего интереса и запала возился со своими наработками оберегов, но это было, скорее, по привычке и в попытке занять себя хоть чем-то. Энни — старалась тоже что-то делать, но у нее не было таких хобби, как у папы, которые бы позволяли заниматься ими дома в тишине и спокойствии. Разве что книги, но Розалинда могла представить, как чтение в таком состоянии не дается, буквально не лезет. Она и сама когда-то заставляла себя читать, прячась под защитой в квартире Гавейна. Но у нее был Гавейн, живой и рядом, а у Энни, Мюррея и Джерома… — Мне тут ребята вчера занесли билеты на матч через два месяца, — подруга кивнула на свою тумбочку. — Говорят, что у меня теперь пожизненный доступ на все их игры. Я плюс один. Даже на тренировки могу заглядывать, — и слабо улыбнулась в печали. — Хочешь вместе сходим? — она посмотрела на дату, мысленно делая себе пометку выбить выходной на этот день в любом случае. Вдруг подруга передумает позже, если сейчас откажется от предложения по какой-то причине. — Или ты с папой хотела? — Я не думаю, что он захочет, едва ли из дома куда-то выходит. Если ты не будешь занята, то я была бы рада твоей компании, — Энни измученно прижалась к ее плечу. — Обязательно постараюсь. В крайнем случае, если у меня будет аврал, Гави отправлю с тобой, — она поджала губы в улыбке, которой та, правда, не видела. — Он больше в квиддиче понимает. — Да я могу и с Кат сходить, если отпустите. — Почему же не отпустим? Она тебя обожает, да и на любое волшебство с интересом смотрит. Я думаю, квиддич ей очень понравится. Энни кивнула, начав меланхолично теребить край одеяла, Розалинда же пыталась придумать, о чем поговорить. — Я завтра на четвертый этаж зайду, плановое обследование, — вновь первой начала Шторм и посмотрела на нее с немой просьбой. — Поднимусь, конечно. Сообщи или найди меня, — Розалинда лишь покрепче обняла подругу. Гавейн, стоило им вернуться домой, улегся рядом с ней на диване. Точнее, навалился на нее полубоком, обнимая. — Как она? Большую часть времени она провела вместе с Энни, когда же Гавейн старался о чем-то побеседовать или как-то отвлечь Мюррея. Вполне вероятно, с помощью их общей темы — зачарования. — Все так же, — Розалинда вздохнула. — Вот хотела взять Кат через пару месяцев с собой на матч, ей команда сделала подарок в виде пожизненного посещения. — Это хорошо, — он кивнул и после легонько потерся щекой об ее грудь, прижавшись после. — А ты как? — На ее фоне замечательно. — А не на фоне? — Только устала, — и она, погладив его по волосам, посмотрела под потолок. — Никогда бы не подумала, что у Рэда окажется настолько несносный сын. — Хочешь я с ним поговорю? — Нет, пожалуйста. Он меня и так ни во что не ставит. Если бы не угроза от Рэда, что он его лишит всех благ, то, думаю, он бы весь спектр своего характера на меня вываливал ежеминутно. — Поговори с Рэдом тогда. Или я могу. — Нет, Гави, пока не влезай, пожалуйста. — Тогда поговори ты, прошу. — Проблема в том, что сейчас еще не о чем. Если я заявлюсь к нему, то это будет значить только одно: Нейд будет уволен и выставлен из дома. — А тебе-то какое дело? Он сам виноват: ему дают шанс, а он ведет себя, как ган… гад. Розалинда посмотрела на мужа, тихо засмеявшись от его немного виноватого вида из-за практически вырвавшегося ругательства. — Не знаю, честно говоря. Наверное, хочется понять, в чем дело. Или может, убедиться, что он самом деле нормальный парень. Редьярд-то с Хильдой замечательные люди. — Это можно сделать и со стороны, а не когда он тебе каждую смену треплет нервы. Для такой задачи у тебя есть я и Кат. Кажется, мы отлично справляемся, — он слабо улыбнулся через переживание во взгляде. — Уже не выйдет со стороны, как я и сказала. Надо было изначально не соглашаться на эту авантюру. — Ладно, но смотри, — начал муж, подумав немного, — если ты начнешь срываться на мне из-за него, то я приду и на палочке объясню этому гаду, что с женщинами так нельзя вести. И уж особенно, с моей женой. — Так, мистер грозный аврор, не надо тут угрозами расшвыриваться, — она хохотнула, обняв его лицо ладонями и чуть поглаживая по щекам. — А то распушился аки барсук. — О, миссис добренькая целительница, я превращу эту угрозу в реальность очень быстро, — Гавейн хоть и выглядел расслабленным, но смотрел на нее очень уверенно и решительно. — Я хочу, чтобы ты была спокойна. — Я всего лишь устала, — Розалинда улыбнулась ему с благодарностью. — Сильно устала? — он прищурился в ответной улыбке и с явным намеком. — Посмотрим, что вы можете мне предложить, Рикки-Тикки-Гави. — Могу предложить свой член, ой, то есть руку и сердце. Прошу прощения, миссис Робардс, — он зажмурился с широченной улыбкой. Розалинда захохотала уже в голос, притягивая его к себе для поцелуя, но все-таки не сдержалась и шепнула: «Ты совершенно невоспитанный и наглый мангуст». — Если тебе нравится и все устраивает, то я продолжу таким быть, пожалуй, — и Гавейн первым начал поцелуй. Усталость смыло буквально за несколько минут: еще недавно Розалинда мечтала завернуться в одеяло и уснуть, то сейчас — пусть Гавейн останется с ней. Пусть продолжает свои поцелуи, ласки. Пусть его руки продолжают свою исследовательскую миссию по ее телу, пока ее — с тем же напором и голодом исследуют его, хотя уже знала все, что только возможно: как ощущается его кожа, как напрягаются и расслабляются мышцы, где расположены все его зажившие шрамы. Только чтобы он никуда не уходил от нее, даже на дюйм не отодвигался от нее. — Я, конечно же, не против наблюдать тебя без единого предмета одежды, — начал муж, вернувшись из ванной после их акта любви, — но скоро уже должны вернуться Ал с Кат, — и он оперся о спинку дивана, посмотрев на нее сверху вниз с улыбкой. — Ты лишил меня остатков сил, — Розалинда усмехнулась, чувствуя разлившееся по всему телу приятное расслабление. — Вас перенести наверх? — он склонил голову набок, скользя по ней восторженным взглядом. — Дай мне пару минут, и я уйду. — Куда это? — он мгновенно возмущенно и обиженно сдвинул брови, явно в шутке. — Мыться, Рикки, мыться. А потом в кровать, — и вздохнула, представляя, каким крепким будет сон. — Под теплое, мягкое и уютное одеяло. У них последнее время едва ли удавалось сопоставить общие выходные — дай Мерлин, раз в месяц — а приставать друг к другу с близостью они толком и не хотели, когда один из них настолько вымотан и морально и физически, что еле хватало сил дойти до постели или поесть. Сегодня они оба хотя бы не работали. Хотелось верить, что скоро это закончится, что скоро они смогут больше времени проводить друг с другом. Что смогут вновь вернуться к их планам по совместным поездкам куда-то, каким-то свиданиям за пределами дома. Да даже просто устроить полноценный ужин дома в адекватное время, а не в ночи. — Я могу и в ванну отнести тебя, — Гавейн, обойдя диван, сел рядом, прижимая ее к себе за спину и поглаживая второй рукой по запястью. — Наберу потеплее и отнесу. А потом и в кровать. — Твое «теплее» для меня холодно, — она хохотнула. — Что, даже пять минут назад было холодно? — он тут же навалился на ее бок сверху, утыкаясь носом в плечо. И в следующий миг его рука как будто случайно съехала на ее ягодицу и с силой сжала. — Гави, — она передвинула его руку себе на бедро хотя бы, туда, где прикосновения не так будоражат, и засмеялась. — Тебе мало, что ли? — Вообще-то, да, — он разогнулся, печально посмотрев в ее глаза. — Я сильно скучаю. — И я скучаю, родной, но на второй заход я сейчас не готова. Сил нет, правда. — Я верю и вообще не настаиваю. Просто наслаждаюсь, что тебя можно пощупать, — он смущенно облизнул губы, следя за своей рукой, которой гладил ее по ноге вверх-вниз. — Очень и очень приятно. Розалинда несколько минут молча смотрела на него, любуясь. — Можем с утра повторить, если кое-кто опять не проспит, — сказала она все же. — Ну, люблю я с утра поспать подольше, что ты ворчишь? — Гавейн усмехнулся. — Разбуди меня тогда, если будет желание. — Как разбудить? Муж мгновенно засмеялся, вновь облизывая губы. — Ну… — он прервался, закусив нижнюю губу и скосив на нее немного смущенный взгляд. — Как хочешь. Я в любом случае отблагодарю, — и качнул бровями. — Тебе же нравится, как я это делаю? — Более чем, — тут уже настала ее очередь краснеть. — Старайся только бедрами мне голову сильно не зажимать, — он мгновенно захохотал, явно довольный собой. — Знаешь, когда становится слишком приятно, то это невозможно контролировать, — заметила она, но в середине ее ответа Гавейн вдруг убрал от нее руки и повернул голову в сторону входной двери. — Когда слишком, то я и не прошу отвлекаться, — он поднялся и чмокнул ее в щеку. — Ал вернулся. — О Мерлин, задержи их, — Розалинда через нежелание приняла сидячее положение, ища взглядом плед или хотя бы свою палочку. Ее одежду муж уже унес в бельевое ведро, что сейчас оказалось совершенно некстати. — Что ж ты сразу не сказала, что ты де Анага? — вместо приветствия начала ее личная рабочая проблема. Розалинда посмотрела на Найджела, обнаружив того будто бы оскорбленным до глубины души. — Моя фамилия Робардс, — отрезала она, вновь пробегаясь взглядом по своим пациентам сегодня. — А еще твоей фамилией была Лестрейндж, — он победно ухмыльнулся, прижавшись спиной к стойке в коридоре рядом с ней. И стоило ему это произнести, как Розалинда практически сорвалась на «фас» для Гавейна. — Еще раз ты отнесешь меня к этой семье, я лично использую на тебе Круцио, гандон. А после сразу же сдам отцу. Это, кажется, был первый раз, когда Розалинда лично и вслух выругалась. Она прекрасно знала, что Гавейн постоянно использовал крепкое словцо на службе или где-то еще в мужской компании, но не при ней или Катрине. Однако вот лично она — едва ли позволяла себе даже в мыслях использовать их. Найджел лишь поднял брови. Причем это не было каким-то удивлением или испугом, а будто безмолвным: «Понял». — Но слушай, — начал он через минуту, уже повернувшись к стойке лицом и опершись о нее локтями, — мы из одного теста. Сказала бы раньше — нам обоим было бы легче. Захотелось наотмашь влепить ему первой попавшейся папкой по лицу: по его логике, это она виновата в его же поведении, когда они еще даже не были знакомы? — Не пытайся набиться мне в друзья, — лишь фыркнула она. — Лучше бы ты с таким рвением учебники читал, чем вынюхивал информацию обо мне. — Мне было просто интересно. Лицо знакомое, а где я тебя видел — не мог понять, — он пожал плечами. — Зато теперь все встало на свои места: и почему тебя так папаша мой обожает, и почему ты ходишь с таким видом, будто бы с самим Мунго на брудершафт пила. Даже если ему Редьярд или Хильда рассказали, то точно не все подробности, им известные. А вполне возможно, кто-то другой сообщил или даже газетные полосы вспомнил. Но узнавать не было желания, да и нет уверенности, что он ей прям так и сознается. — О, так твое дерьмовое поведение — это все моя вина, что я тебе не сказала, в какой семье родилась? Найджел поджал губы, уставившись перед собой. — Нет, — тихо ответил он наконец, потерев подбородок, но более ничего не сказал. — Ты постоянно по-хамски ведешь себя с буквально всеми, с кем ты работаешь, но плохие кто угодно, но никак не великий Найджел Хэмильтон. Уж прости, что не знаю твоего среднего имени для полноценного восхваления твоей монументальной целительской личности. — Я не великий. Мерлин, как будто с ребенком разговаривает, а не со взрослым человеком. — Пока что вообще не заметно, что у тебя хоть сколько-то адекватное самомнение. — Так ты и не вглядывалась: услышала, как меня папаша поносит, и решила этого же направления придерживаться. Тебе даже не было интересно, — последнее прозвучало с дикой обидой. Розалинда лишь помотала головой, жалея, что не может узнать, что творится в его голове. — Меня знаешь, что больше интересует? — Ну же, удиви, — он повел рукой. — Зачем ты пошел в целительство, если оно настолько не нравится? — стоило ей скосить на него взгляд, как Розалинда увидела нечто странное: на его лице была помесь отвращения со стыдом. Стыд! Первый раз она видела не то что намек на него, а откровенную, неприкрытую эмоцию. — Ты буквально источаешь презрение и неприязнь к этому делу. Вот на кой черт ты даже на курсы поступил? На твое место могли взять кого-то, может, и с баллом пониже, но явно жаждущего этого. — Раньше было, теперь — нет. — И что же поменялось? — Не пытайся набиться мне в друзья, — отрезал он, скривившись, и отвернул голову в другую сторону. «Больно надо», — усмехнулась она про себя и, забрав нужные папки, направилась в сторону палат. Но после этого разговора, с Найджела как будто сбило всю былую спесь: он практически перестал огрызаться, ворчать и выказывать недовольство. Стал каким-то подобием нормального стажера, хоть и без особого интереса к профессии, но вся его несобранность, сонливость и даже заторможенность сохранялись. Ошибки и неверные ответы на вопросы все так же мелькали с завидным постоянством. — Ну, Роуз, порадуй меня хоть чем-то, — чуть ли не взмолился Редьярд одним утром, вызвав ее к себе. — Как он? — С тех пор, как узнал, кто моя изначальная семья, он перестал считать меня грязью под ногтями… — она внимательно следила за лицом Редьярда, но тот выглядел привычно: никакого смешения диаметрально противоположных эмоций или, наоборот, полного отсутствия реакций, как он делал, когда не хотел, чтобы кто-то догадался о его реальных мыслях от ситуации. — Правильно говорят: чем больше любишь ребенка, тем выше шанс, что из него вырастет то, что тебе не понравится в итоге, — произнес он в задумчивой мрачности, посмотрев в пустую столешницу перед собой. — Прости за… эту ошибку. — Мне кажется, тут про залюбленность, а не адекватную любовь, — осторожно заметила она. — Именно, — он рвано кивнул. — Но сложно балансировать без перекосов, когда любишь собственное дитя. Розалинда на это лишь вздохнула про себя: хотелось верить, что у них с Гавейном удастся «балансировать без перекосов». Что Катрина вырастет такой, чтобы потом не пришлось жалеть о том, что уже не изменить. — Он когда-нибудь проявлял чистокровные взгляды? Хэмильтон поджал губы, медленно замотав головой. И добавил чуть позже: — У Генри был такой период, но где-то на первом-втором курсе. Он потом сменил круг общения, и все, вроде бы, выветрилось, словно и не было, — и посмотрел на нее, натянуто улыбнувшись. — Либо научился очень хорошо скрывать, в чем я, правда, сомневаюсь. А Нейд никогда. Я вообще был рад, что он на Рэйвенкло попал: там такой контингент редкий случай. — Может, у него что-то после произошло? — После? — После школы. Он ведь сам экзамены сдавал на седьмом курсе и при поступлении на курсы? — Насколько знаю — да, — он развел руками. — Но сколько я ни пытался с ним заговорить, когда его оценки вниз полезли, все бесполезно оказалось. Просто заперся: ни мои беседы, ни Хильды не помогли. — А Генри? Может, он подход найдет: брат все-таки да еще и старший. — У них натянутые отношения стали последние… Вот последние два года как раз. Но как он сказал, Нейда будто просто подменили, а потом Генри переехал, женившись. Найджел даже на свадьбу его не пришел, хотя Генри с Матильдой специально выбрали дату, когда каникулы на курсах. Она, тоже помолчав, все-таки сказала: — Я попробую хоть что-нибудь вытянуть из него, но у меня, честно, нет большего желания с ним сближаться. Редьярд открыл было рот, но тут же закрыл его, нахмурившись вновь в столешницу. — Это ужасная просьба, Роуз. Я понимаю, — он поднял на нее глаза, — что не должен был даже заводить об этом разговор. И я понимаю, почему ты согласилась на самом деле. — Рэд, я просто хочу помочь, — она с пониманием слабо улыбнулась. — Может, там еще есть, чему помогать. — Спасибо, дорогая, — он закивал, кривя рот от сожаления. — Спасибо независимо от финала. Розалинда, зайдя в ванную, зацепилась взглядом за лежащие часы мужа у крана умывальника. Она, вздохнув на его забывчивость последнее время и посмотрев под потолок, потянулась к ним. Но едва ее пальцев коснулся металл, как она ощутила жар. И взглянув на циферблат, прочла сообщение: «Я нашел его, ты нужен сейчас же». Понять, кто автор, не составляло труда. Гавейн унесся тут же, стоило немного растормошить его. «Лучше бы я была сегодня на смене», — мелькнуло в мыслях, пока она вслушивалась в звуки дома, который мгновенно погрузился в тревожную тишину. Жалобный голос Катрины из детской сейчас ощутился как самое настоящее спасение. — Что такое, солнышко? — она заглянула в комнату, обнаружив дочь дико напуганной. — Кошмар? Катрина тут же закивала, с силой прижимая к себе плюшевых барсучка и песика. — Что тебе приснилось? — она села рядом, обнимая дочь и поглаживая по волосам. — Не знаю, но было страшно, — та вжалась в ее плечо, отложив игрушки. И чуть погодя посмотрела на нее своими большими и темными от страха глазами. — А где папа? — Папу вызвали на работу, — Розалинда вздохнула после того, как поцеловала ее в лоб. — Хочу к папе. — Пока что есть только я, — она постаралась улыбнуться, чувствуя только усилившуюся внутри тревогу. И чуть подумав, добавила: — Если хочешь, мы можем отправиться ко мне на работу. Папа тогда зайдет к нам, как только освободится. В Мунго в каком-то смысле спокойнее, но брать Катрину туда, особенно посреди ночи, было сомнительным решением. Однако сейчас, этой ночью она была готова сделать исключение. — А там будет дядя Макс? Он рассказывает смешные истории. И вообще он очень смешной. — Кажется, да. Максимилиан и правда любил дурачиться с Катриной, когда Розалинде приходилось брать ту с собой на работу. Далеко не всегда хотелось отдавать ее Кесслерам, хоть они и уверяли Гавейна с Розалиндой, что рады с ней посидеть. Но во-первых, так часто пользоваться этим вариантом не хотелось, а во-вторых, хоть Энни с Мюрреем и пытались выглядеть порадостнее, поживее, но все равно выглядело заметно неестественным. Прошло слишком мало времени, как бы ужасно ни звучало. — Можно я и Бэджи и Сниффера возьму? — Бери, конечно. Если вдруг дяди Макса не будет, то они тебя развлекут, — она поднялась за одеждой дочери. Ей хотелось верить, что вылазка Джерома закончится быстро и, главное, без жертв, но верилось слабо. МакБрайт, слава Лазарю, был сегодня на дежурстве, поэтому хохот Катрины то и дело возникал в погруженной в полумрак целительской. — Роуз, сделай одолжение, чуть расслабь лицо, а то об твои сдвинутые брови можно порезаться, — шепнул Макс, подходя к ее столу и беря с него чистый пергамент с карандашом. — Да, извини, — она мигом посмотрела за его спину на Катрину, та выглядела сонно, но, главное, все еще немного напуганной. — Дорогая, хочешь чай? Катрина, зевнув, согласилась кивком, но мгновенно отвлеклась на вернувшегося к ней Максимилиана. — Видела когда-нибудь такого зверька? — и с этим вопросом он принялся что-то рисовать на колене. — Это… Я знаю-знаю, это лисичка! Вручив им двоим по кружке — МакБрайту она сделала кофе — Розалинда выглянула в коридор, который тоже был в привычной для середины ночи полутьме. Время тянулось очень медленно: ни занять себя толком не получалось, ни чар от Гавейна не приходило. Но стоило Максу сорваться на вызов колдомедиков, как через несколько минут ей пришли чары от мужа: «Джерри отомстил». И в следующий миг из своего кабинета, словно заклинание, вылетел Хэмильтон, а следом и Ариадна. Розалинда посмотрела себе за спину: свечи на мгновение пару раз всполохнули зеленым светом, но после — комната погрузилась в прежний полумрак. Катрина что-то увлеченно рисовала на врученном ей Максом пергаменте, задорно-сонно напевая себе под нос. «Мы с Кат в Мунго», — отправила она мужу чары. — Обезьянка, — и присела перед дочерью на корточки, — я могу тебя здесь оставить ненадолго? Мне надо помочь коллегам, а потом мы все вместе с папой отправимся домой. — Да, — та кивнула, не отрываясь от рисунка. — Только не выходи отсюда никуда, хорошо? Кат вновь кивнула, и Розалинда быстрым шагом направилась в аврорскую палату. Хэмильтон лишь усмехнулся, когда увидел ее в дверях, медленно прохаживаясь по помещению. Ариадна смотрела в сторону угла, где должны появиться колдомедики, и беззвучно шевелила губами, словно что-то повторяя про себя. — Ты же не дежуришь сегодня, — заметил Редьярд, затормозив на мгновение посреди палаты и взглянув на нее с немного сонным интересом. — От помощи отказываешься? — Только в крови не испачкайся, — он окинул ее нерабочий наряд, мотнув головой на вопрос. — Я знаю парочку чистящих заклинаний, не беспокойся. Чистящие заклинания ей точно пригодятся. Больше всех пострадал Руфус, который поступил с завываниями и даже криками от боли из-за двух рваных ран на левом бедре и икре. Стоило им снять чары волшебного жгута, тут же полилась кровь чуть ли не фонтаном. — Роуз, займись его давлением с пульсом, он еле дышит. И после сразу же кровопотерей, — скомандовал Редьярд. — У него еще следы от попадания под оглушающие и Круцио. И нарывы везде. — Вижу-вижу, — он закивал. — Ты знаешь, что делать, — и отвлекся взглядом на еще одного прибывшего своим ходом темнокожего аврора, в две руки с Ариадной колдуя над основными ранами Руфуса. Розалинда, тоже посмотрев на того, лишь кивнула на койку. Розалинда до сих пор помнила, каким был Гавейн, когда он привел Джерома с Оуэном на руках в Мунго. Она до сих пор помнила весь тот вечер, словно он закончился буквально пару минут назад. Но когда она выглянула в коридор, услышав возвращение мужа по хлопку двери и без какого-либо приветствия, то ей показалось, что это был его двойник. — Джерри повесился, — это было единственным, что он произнес, так и не двинувшись в дверях. А она не знала, что делать: остаться с ним, ведь его лучший друг совершил суицид, или помчаться к Энни, ведь ее брат… Розалинда, подумав, все-таки стянула с мужа верхнюю одежду и, доведя до детской, «передала» его в руки Катрины. Она, правда, уже спала, почти что полночь на дворе, но возможно, ее спящая компания поможет ему хоть как-то. А сама помчалась к Кесслерам, прихватив пару зелий. Едва ли они сейчас как-то успокоят их души с сердцами.