Любовь, магия и сумеречные талисманы

Хиро покинул школу на следующий день после злосчастной линейки, осознав, что находиться там он больше не может и не хочет, и вернулся во дворец. Несколько дней ушло на то, чтобы привести мысли в порядок, остыть и наметить план дальнейших действий. Он почти не покидал свои покои и старался ни с кем не встречаться. Каждое приветствие, каждый взгляд, каждый кивок в его адрес отзывались в сердце саднящей болью. Казалось, что все вокруг в курсе его истории: сын Советника спутался с преступником — возмутительное бесстыдство и позор. Даже привычные шепотки слуг воспринимались теперь иначе. Хиро гордо вскидывал подбородок и плотно закрывал за собой дверь. Даже если они и правда обсуждают его, пусть подавятся своим ядом, думал он и садился медитировать.

✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧⋄⋆⋅⋆⋄✧

25 октября 515 года после пробуждения Солнца Дворец Правителя Вечноцветущего Бора, город Минори Вечернее солнце сквозь наглухо закрытые оконные рамы ласкало загорелую кожу лица, трогало румянцем, заставляло то и дело щуриться. Но оно было не способно одарить своим теплом неспокойную душу Хиро. Стараясь избегать случайных встреч, он бродил по коридорам административного крыла в ожидании отца. Заседание Правительства должно было закончиться ещё пару часов назад, но неотложные государственные дела и нарастающее напряжение на южных и северных границах заставляло чиновников работать в режиме двадцать четыре на семь. И Хиро ждал, удивляясь тому, как он отвык от этого места. Весь этот мрамор, дорогие породы дерева, парча и шёлк были ему чужды. Будто и не он тут когда-то бегал со сворой таких же мальчишек и девчонок, играя в догонялки. Будто и не было той неудержимой радости и беззаботной жизни, когда они, нарушая все запреты, раскрашивали эти стены своим детским заливистым смехом, прятались от стражников и выискивали открытые кабинеты, чтобы узнать, чем таким интересным занимаются взрослые. Теперь всё кануло в небытие. Дети выросли, стали серьёзными, замкнулись на своих проблемах; некоторых уже даже нет среди живых. Прошлое так и осталось витать на задворках памяти, проскальзывать призрачными видениями в причудливых тенях, отбрасываемых тёмными дворцовыми портьерами, разноситься тихим эхом в завывании гуляющих сквозняков и неприятно простреливать сознание напоминанием о том, что всё хорошее когда-нибудь кончается и ничего не вернуть. И тем не менее дворец для Хиро был домом. Его отец, Наоки Кимура, перебрался сюда жить спустя какое-то время после похищения и предполагаемой гибели жены и младшего сына. Он рассказывал, что находиться в огромном поместье, которое сплошь пропитано памятью о матери и Хиро, он был не в состоянии. Поэтому он с благодарностью воспользовался приглашением Правителя Хуана Ли и переехал в это монументальное и немного пафосное сооружение, располагающееся в самом центре столицы. Семье Советника любезно выделили отдельное крыло, которое впоследствии и стало для них домом. Сначала отец тосковал, но он был уверен, что так будет лучше и для него, и для старшего сына Ичиро. Лишившись любимого брата, Ичиро замкнулся в себе, стал раздражительным, и, как тогда считал отец, компания сверстников, детей самого Правителя и других Советников, которые тоже обосновались во дворце, сыну пойдёт на пользу. Глядя через высокое сводчатое окно на длинную широкую аллею, выложенную белым мрамором и упирающуюся в блестящие золотом, распахнутые настежь главные ворота дворца, Хиро вспоминал, как подъехал на старой скрипучей повозке дядюшки Сэма к этим самым воротам, как, прихрамывая, вылазил из неё; как благодарил доброго пожилого господина за заботу и за то, что поверил маленькому, избитому и полуживому оборванцу; как объяснялся со стражниками, а потом, весь в слезах, висел на шее у отца. Отец тогда тоже плакал и не мог поверить в своё счастье, в то, что его сын смог спастись. Впрочем, радость встречи была омрачена: Хиро рассказал отцу всю историю их с матерью плена и на вопрос, что с мамой, не смог найти слов для вразумительного ответа, а только, вновь заливаясь слезами, отрицательно качал головой. Воспоминания прошлого накатывали волнами, оставляя на сердце дурной осадок и ни одной положительной эмоции. Хиро отвернулся от окна и устремил взор в конец коридора, где из одной из дверей стали выходить люди: чиновники и военные. Не составляло никакого труда различить должности и ранги государственных служащих. Несмотря на схожесть их одежд, выполненных в едином стиле — с преобладающим насыщенным тёмно-зелёным цветом и золотой ботанической вышивкой — военный китель отличался строгостью и в то же время не стеснял движений, а сюртуки советников, министров, управляющих и писарей всегда выглядели более празднично и изящно: приталенные, длинные, с широкими лацканами, из-под которых выбивались белоснежные кружевные жабо, золотые цепочки, броши и ожерелья. Плечи служащих венчали знаки воинского и гражданского отличия, но почти каждый из них был при мече и почти каждый из них был магом. — Хиро, привет. Дождался меня-таки? — Из толпы ему навстречу вышел высокий, худощавый мужчина. Его отличала незаурядная и благородная красота: усталые, но добрые глаза с приподнятыми внешними уголками, прямой, с чуть вздёрнутым кончиком, нос и аккуратные чётко-очерченные губы. В мужчине можно было безошибочно угадать отца Хиро, настолько они были похожи. — Дождался, отец. Вы что-то совсем засиделись. — Такое в последнее время постоянно. Сегодня нам даже повезло — Правителю нужно провести ещё несколько важных встреч. Ладно, идём в покои: перекусим и поговорим. — Наоки нежно приобнял Хиро, и они проследовали домой. Удобно усевшись на мягкую бархатную тахту, отец и сын неторопливо ужинали. Такова была их традиция: еду подавали непосредственно в покои отца, а не в трапезную. Объяснялось это банально: у отца всегда было слишком мало личного времени, и каждую свободную минуту он старался проводить в компании сыновей. Широкий длинный стол с расставленными цветочными вазами и канделябрами только добавлял расстояния и официоза между родными, поэтому трапезную они со временем и вовсе перестали посещать. В покоях было по-домашнему уютно, и пока они ели, могли дурачиться, читать книжки, делиться новостями и, конечно же, не соблюдать такой лишний для их компании этикет. В этот раз вернуть приятную атмосферу было невозможно. С какой стороны ни погляди, тема их предстоящей беседы являлась весьма безрадостной. — Ты выполнил мою просьбу? — спросил Хиро, без аппетита ковыряя вилкой кусок сочной баранины. Наоки обречённо вздохнул, отложил столовые приборы и, потупив взор, ответил: — Да, я всё выяснил. Хиро посмотрел на него нетерпеливо и требовательно. — Ну и что? Почему ты молчишь? — Я молчу, потому что тебе ничего не даст эта информация, — мрачно отозвался Наоки. — Его не спасти. Это бесполезно, сынок. Тебе придётся смириться. Извини. — Я просил тебя найти информацию, а не делать выводы. Рассказывай, — недовольно нахмурился Хиро. Ему совершенно не нравилось, как отец с ним разговаривал. Хиро — не ребёнок, он вполне способен сам анализировать ситуацию и принимать собственные решения. Ему нужна информация, и он намерен её получить. Наоки нервно потёр виски, словно его мучала сильная головная боль, и начал: — Алекс Грей — сын Лукаса Грея, потомственного военного… — Да, Алекс упоминал об этом, — бросил Хиро и замолчал, сожалея, что перебил отца. Наоки кивнул и продолжил: — Его отец очень рано завершил свою военную карьеру, потому что в бою потерял правую руку. Но у Лукаса был старший брат, Джеймс, и судьба этого мужчины заслуживает особого внимания. Я его помню: очень серьёзный, целеустремлённый, правильный. Он занимал должность помощника Советника Яна Лю. Я думаю, Яна Лю ты хорошо помнишь: мужчина в годах, с бородкой, чуть седоватый. Сейчас он не у дел, но тогда был очень популярен в народе. Человек широких взглядов, с доброй душой, борющийся за отмену рабства, за гуманное обращение с пленными. Он был моим другом и соратником. Исключительный человек; таким же был и Джеймс. Из него получился бы отличный преемник, если бы он не погиб… Совершенно нелепая смерть на турнире, на дружеском поединке. И знаешь, кто был его противником? Хиро заинтересованно посмотрел на отца и замотал головой. — Бастиан Сингх, — сообщил Наоки. — Твою ж мать! — не сдержал восклицания Хиро. — Великий Магистр Магии, которого убил Алекс. И самое интересное: Бастиан и Джеймс были закадычными друзьями и оба служили Яну Лю, только Бастиан имел должность пониже. Но Советник Лю его хвалил, отмечал его исполнительность, отличный характер, пунктуальность и надёжность. Не работник, а сказка. Так вот, этот работник убил своего друга на глазах у многотысячной толпы, потом горько рыдал и клялся, что сделал это в пылу сражения, в рамках защиты. А защищаться было от чего: Джеймс, который ранее не имел ничего против друга, да и всегда отлично контролировал силу удара, во время поединка атаковал невероятно мощной инь, и если бы Бастиан не уклонился, то был бы мёртв. Как ни посмотри, Бастиан действовал по правилам, а Джеймс — нет. — Наоки на мгновение прикрыл глаза и скривился. — Была куча проверок, разбирательств, но в теле Джеймса не нашли ни алкоголя, ни наркотиков, ни ядов; до турнира мужчина отлично себя чувствовал и прекрасно общался со всеми, в том числе с Бастианом. Он словно в один момент слетел с катушек. В итоге Бастиана оправдали. — Кровно-родовая магия, — пробормотал Хиро. — Такое не доказать, сам знаешь. Даже если её и использовали против Джеймса, побуждая совершить роковой удар, то нет ни одного специалиста, который такое сможет подтвердить. Это магия иного уровня — о ней, кстати, тоже тогда говорили, но что толку? Бастиан вышел сухим из воды и занял пост своего погибшего друга, и не только. Он женился на его невесте. Но это уже другая трагическая история, к делу не имеющая отношения. Бастиан стал помощником, а впоследствии занял пост Советника, сменив собой Яна Лю. К слову, как Советник, он оказался полной посредственностью: безынициативный, формалист, соглашатель, способный только на то, чтобы вовремя кивать головой и улыбаться. Ума не приложу, зачем ему нужен был этот пост? Он и на своём месте помощника зарабатывал немало. Не знаю… Но от него Правитель быстро избавился и отдал ему в вотчину школу. Великий Магистр всё же не зря носил своё учёное звание и был неплохим директором, пока не произошло это. Отец замолчал, а Хиро свёл брови и, не удержавшись, сдавленно выговорил: — Значит, ты считаешь, что после всего услышанного я должен смириться? Наоки грустно произнёс: — Что бы там ни было, Алекс полностью признал вину. Он сказал, что действовал один, без помощников и без чьей бы то ни было указки, мотив — месть за дядю, которого, как он считает, Бастиан подставил и убил. — Он растерянно развёл руками и продолжил: — Лукаса Грея в стране нет, допросить его не представляется возможным. Сестра — обычный человек, у неё отдельная семья, ничего не знает и не в курсе, где отец. Тут ничего не поделаешь. Суд назначен на пятое декабря. Прогнозы не радужные. Но в любом случае нижняя планка наказания — двадцать лет тюрьмы. Хиро, и после двух лет — ты его не узнаешь. Как бы я ни боролся за человеческие условия содержания заключённых в тюрьмах, я натыкаюсь на стену непонимания. Особенно сейчас — такие вопросы вообще отходят на задний план. Кому есть дело до преступников, когда горят границы? Хиро пронзил тяжелым взглядом отца и разочарованно воскликнул: — И поэтому я должен отступиться и всё оставить как есть? Бросить его? Забыть? Отец, а ты бы смог? Ты бы смог остаться безучастным, если бы на его месте была мать? — Сын, — Наоки изумлённо поднял взор. — Ты не можешь сравнивать! — Почему это? — Хиро отбросил вилку, та перекатилась по скатерти и со звоном упала на лакированный паркет. — Или твоя любовь какая-то другая? Или ты думаешь, что, если он — мужчина, это в корне меняет дело? — Зачем ты так? Я на твоей стороне. Просто я не могу понять, неужели ты так его любишь? Прошло же только… — Люблю, — незамедлительно ответил Хиро. — И я буду бороться за него до самого конца. Его все бросили, а я не брошу. — Он сжал кулак у сердца, полыхая отчаянной решимостью. — Его бросил собственный отец, который, видимо, и послал сына на смерть; его бросила сестра. Нет ни одного человека на всём белом свете, который бы за него смог заступиться и поддержать его, кроме меня. Как может парень, который даже никогда не видел своего дядю, потому что тот умер ещё до его рождения, желать отомстить за него? Это бред. Его настроили на это, натравили, снарядили и отправили убивать. А когда он всё сделал, бросили, словно отработанный материал. Низость! — Хиро, это очевидно. Но он убил, сделал это самолично, своими руками. Это свершившийся факт, и у нас нет рычагов, чтобы вытащить его из всей этой истории, — взволнованно отметил Наоки. — Значит, я сделаю невозможное. Наоки очень хорошо знал своего сына: если ему что-то взбредёт в голову, то его уже не остановить. Понимая, что переубедить Хиро не получится, он добавил: — Я не знаю, что ты задумал, но имей в виду, Лукас Грей — очень опасный человек, по непроверенным данным служит Правителю Звёздных Предгорий и напрямую связан с работорговлей. Он — разбойник, Хиро. И твой Алекс, скорее всего, воспитан соответствующим образом. Его взрастили как убийцу, опасного, хитрого и беспринципного. Подумай об этом. Насколько он был искренен с тобой? Не был ли ты частью его плана? — Замолчи! — вскрикнул Хиро, а потом его взгляд неожиданно потух. Хиро осунулся и, стараясь звучать мягко, извинился: — Прости, отец… Я могу его навестить? Наоки напрягся и отвёл взгляд в сторону. — Нет, ни меня, ни тебя туда не пропустят. Мы никто для Алекса. Ты же знаешь, кто там всем руководит? — Брат, — вспомнил Хиро и непроизвольно скорчил гримасу боли. — Значит, не помирились? Наоки вдруг подобрался и принял серьёзный вид. — Ты знаешь, что это невозможно. Наши взгляды… Ох, не о том речь. Не ходи к нему. Если он прознает, что Алекс как-то связан с тобой, боюсь, что ты сделаешь парню только хуже. Не смотри на меня так. Твой брат не по моей вине стал таким. — Значит, ничего не поменялось… — бесцветно произнёс Хиро. — Сын, я не имею права тебя останавливать, хотя и очень хочу. Ты можешь делать то, что считаешь нужным, но мне было бы спокойнее, если бы ты воспринял всерьёз всё, что я тебе рассказал. Хиро кивнул. — Хорошо, отец. Есть ещё что-то, что я должен знать? — Нет, это всё. — Спасибо тебе… Ты отдыхай, а я пойду, — смиренно проговорил Хиро и вышел. Захлопнув за собой дверь своей комнаты, он припечатал её спиной и стёк по рельефному дереву вниз, закрывая лицо ладонями. Брат… Когда-то — образец для подражания, лучший друг, самый честный и справедливый парень на земле, превратился в злопамятного, высокомерного и по-настоящему жестокого человека. Но самое страшное, что так сильно ударило по отцу, это ярко выраженные садистские наклонности Ичиро. Когда в двадцать лет он получил должность заместителя управляющего столичной тюрьмой — конечно, не сам, а под протекторатом своей невесты Роксаны, дочери Правителя, — про него стали ходить слухи, что он не гнушается применять силу при допросах и зачастую это выходит за все рамки. Затем в тюрьме произошло несколько несчастных случаев: то заключенные случайно калечились, то кончали жизнь самоубийством. Журналисты зацепились за эти инциденты и подняли шумиху. А после в канцелярию Правителя посыпались нескончаемые жалобы на зверские пытки в городской тюрьме. Примечательным был и тот факт, что их направляли исключительно родственники заключенных, ни один подопечный Ичиро ни разу ни на что не пожаловался. Письма и прошения копились, но никто не обращал на них внимания, их только складывали аккуратной стопочкой, которую время от времени забирала Роксана, одаряя сотрудников канцелярии ослепительной белозубой улыбкой, и уносила в неизвестном направлении. В топку, думал отец. Конечно, отец не мог спокойно смотреть на это беззаконие и однажды решил лично наведаться в обитель Ичиро, который, несмотря на должность заместителя, был единоличным хозяином тюрьмы — пожилой управляющий на работе предпочитал не появляться и предавался праздному образу жизни в своём загородном особняке. На визит родителя брат отреагировал необычайно бурно, устроив невообразимый скандал, и отца вышвырнули из государственного учреждения чуть ли не взашей, не побоявшись ни его статуса, ни близкой дружбы с Правителем. Более отец туда не совался, навсегда уяснив, что есть вещи, которые попросту ему не подвластны. И в этом кошмарном месте, ожидая суда, находился Алекс. Хиро со злостью стиснул кулаки, ощущая себя таким слабым и ничтожным, что хотелось выть. Любимый мальчик в руках у Ичиро, и тот может сделать с ним всё что угодно, и за это ему ничего не будет. Эта избалованная стерва Роксана прикроет его задницу, чтобы тот ни натворил. В этом не было сомнений. Как и не было сомнений в том, что Алекс в тюрьме долго не протянет и любое промедление чревато плачевными последствиями. Нужно было что-то срочно решать. Поднявшись на ноги, Хиро скинул с себя одежду, безжизненно упал на кровать и провалился в тревожный сон. Завтра будет новый день — день, за который, возможно, ему придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь, но это будет потом; главное, чтобы получилось.