Призраки прошлого

      

283 год от завоевания Эйгона. Королевская Гавань.

      — Ты звал меня, братец? — спросила леди Дженна, войдя в покои брата с гордо поднятой головой. Тайвин, который сидел в кресле напротив камина, встретил ее мрачным взглядом зеленых глаз. Он всегда умел так смотреть, что людям становилось дурно. Взгляд у него был тяжёлый, пристальный, подавляющий. Весь облик Тайвина напоминал затаившегося льва, ожидающего добычу. Его боялись, его ненавидели, им восхищались, но он никого не оставлял равнодушным. Дженна помнила, как однажды малыш Тирион пробрался в старые покои леди Ланнистер, которые остались нетронутыми после ее смерти, и случайно разбил любимую вазу Джоанны. Тайвин, узнав об этом, разозлился. Он велел привести к нему младшего сына, и Тирион, которому в ту пору было пять, описался от страха, когда Тайвин впился в него угрожающим взором. К счастью, на помощь к брату пришла Серсея. Она всегда оберегала Тириона и Джейме, защищала от гнева отца. Каким-то образом Серсея умела растопить лед в сердце отца.       Дженна была единственным человеком в окружении Тайвина, который смел спорить с ним и даже выходил победителем из этих стычек. Они оба были Ланнистерами до мозга костей, оба гордые, упрямые, жестокие. И оба любили свою семью, хотя Дженна была уже Фрей. Впрочем, она никогда не считала себя таковой. Не пристало львице облачаться в шкуру хорька.       — Звал, — усмехнулся Тайвин. — Присядь, — велел он спокойным тоном. Тайвин никогда ни на кого не повышал голоса, всегда оставался спокоен. У него не было нужды кричать, он с детства знал, что его словам внимают. Его волю исполнят. А уж после подавления восстания Рейнов и Таберков, после службы в качестве десницы при безумном Эйрисе, только глупец не стал бы его слушать.       Дженна села в свободное кресло рядом с братом. Тайвин предложил ей вино, и она согласилась, поняв, что вероятно разговор будет долгий и трудный. Они уже несколько дней находились в столице, а король все не думал возвращаться, что сильно тревожило Серсею, хотя она пыталась это скрыть. Но Дженна, которая любила племянницу, как дочь, все видела. Она читала детей Тайвина, как книги. Джейме был благороден и честен, он стремился защищать слабых, помогать бедным. По крайней мере, раньше. Но что побудило его нарушить рыцарские клятвы? Что побудило убить короля, пусть и безумного?              Тирион был ребёнком с нелёгкой судьбой. Лишенный родительской ласки, он делал все, чтобы получить одобрение отца, сделать так, чтобы тот им гордился. Но Тайвин не принимал недуг сына и вбил себе в голову, что Джоанну убил именно он.       Серсея была, пожалуй, самой скрытной из детей Тайвина. До падения на лестнице восемь лет назад она грезила о прекрасном принце, о наследнике железного трона, Рейгаре Таргариене. Девочка подслушала разговор взрослых, Тайвин обмолвился, что хочет сосватать Серсею за наследного принца. Вот только Эйрис отверг это предложение. Девочка проплакала всю ночь и была печальна всю неделю. А потом случилось то падение. Как она могла упасть? По официальной версии Серсея наступила на подол платья, потеряла равновесие и покатилась по лестнице. Чудо, что она выжила. Мейстер не мог гарантировать, что она пойдет на поправку. Тайвин пообещал утопить его в море, если его дочь не поправиться. Пожалуй, это был единственный раз, когда Дженна молилась семерым, просила их пощадить ее племянницу. Чудо или нет, но Серсея пришла в себя в следующим утром. Но она была странно тихой, ни с кем не разговаривала, молчала, ссылалась на головные боли. Со временем девочка начала оживать. А потом случилась очередная трагедия, которая разрушила мир. Родами скончалась Джоанна.       Когда слуга подал Дженне чашу с вином и удалился прочь, не желая гневить лорда, женщина перебирала в голове возможные причины этого разговора.       — Серсея высказала желание заняться благотворительностью, — сказал Тайвин негромко. Он уставился на огонь в камине, при этом левой рукой сжал подлокотник кресла, словно хотел кого-то задушить голыми руками, а в правой держал чашу с вином. — Я выделил золото.              — Надо же, великий лев снизошёл до простых смертных? — скептически спросила Дженна, усмехнувшись. Ее брат считал простолюдин пылью под ногами, не достойной его внимания. Но тем не менее не гнушался их использовать.       — Дочь молвила, что путь к величию лежит через сердца подданных, — ответил на выпад сестры Тайвин. — Не думал, что скажу это, но она права. Нам нужно усилить влияние в столице, чтобы она была под нашим контролем, в конце-концов мои дети останутся здесь.       Дженна нахмурилась. Она догадывалась, какая слава была у Ланнистеров и их знаменосцев после разграбления Королевской гавани. Король Эйрис II открыл ворота, думая, что Тайвин союзник, а он уже перешёл на сторону мятежников. На сторону победителей. Дженна понимала решение брата. Ланнистеры не проигрывают. Если Сереся сможет усмирить гнев и боль простых людей мягкостью и милосердием, это поможет им в будущем. В конце концов однажды на железный трон взойдёт потом львов из Утеса.       — Я выделил золото, но Сереся неопытна в этих делах. Дженна, я хотел бы, чтобы ты ей помогла с благими делами, — велел Тайвин. — Только тогда я буду спокоен.       — Я поняла тебя, брат, — кивнула Дженна, отпивая вино. Оно было приторно-сладким. — Дорнийское? — поинтересовалась она, подняв чашу.       — Нет, — ответил Тайвин. — Из Пентоса. Дорн все еще молчит. Мои глаза не видят, что там происходит, — покачал головой Ланнистер.       После убийства принцессы Элии, принца Эйгона и принцессы Рейнис, Дорн никогда не подчинится железному трону. Более того, зная обычаи дорнийцев, Тавину следует опасаться за жизнь. Мартеллы не забывают и не прощают. Рано или поздно они нанесут удар.       — Почему ты не пощадил принцссу Элию и маленькую Рейнис. Да и Эйгон мог принять черное, — сказала Дженна.       — Я не желал смерти Элии, — ответил Тайвин, продолжая пить вино, как ни в чем не бывало.       Дженна ему не верила. Он затопил подземелья замка мятежников Рейнов, зная, что они полны людей, полны детей. Все кто был в укрытии в это время, захлебнулись и умерли мучительной смертью.       — Принц Эйгон даже в черном был бы опасен. Как много людей ты знаешь, Дженна, для которых клятвы — превыше всего? — спросил Тайвин Ланнистер, обратив на сестру взгляд.       — Одного, пожалуй, знаю, — усмехнулась Дженна, вспомнив Эддарда Старка, друга короля, которого тот уважал сильнее родных братьев. — Если ты про Старка, то даже он нарушил брачные обеты, — хмыкнул Тайвин насмешливо. — Более того, подтверждение предательства он привёз в Винтерфелл. Где это видано, чтобы бастард воспитывался с законными наследниками?       — В этом ты прав, — согласилась Дженна. Будь у ее муженька ублюдок, она бы утопила его в помойном ведре. Леди Старк будет глупой, если не устроит бастарду несчастный случай. Дети умирают часто, особенно в младенчестве.       — Я расчищал путь для Серсеи, — сказал Тайвин. — Рейнис по дорнийским обычаям была наследницей своего отца, как старший ребёнок. Но смерти Элии я не желал.       — Можно было схватить их, усыпить и задушить, чтобы дети не страдали, — покачала Дженна головой.       — Что ты ждёшь от меня, сестра. Раскаянья? — резко спросил Тайвин, глядя на сестру. Кого угодно холодная ярость, исходившая от хранителя запада напугала бы, но не Дженну. Та только поджала губы. — Я не думал, что Гора и Лорх будут настолько жестоки. Элия не должна была пострадать.       Он все знал и понимал, поэтому и отправил их. Ему не нужны были преграды на пути. Рейнис можно было отдать в молчаливые сестры, Эйгон мог принять чёрное, Элия бы возвратилась в Дорн, к братьям. Но вместо этого в Дорн были возвращены их кости. А люди слагали песни о несчастной судьбе принцессы из дома Мартеллов и ее бедных детях.       — Ты же понимаешь, что война близко? — сухо спросила Дженна немного погодя. — Мир, что установился, хрупок, как стекло.       — Думаешь, я не знаю? — спросил Тайвин резко. — Кто из нас командует армией, ты или я?       — Нужно усилить власть Ланнистеров, сделать все, чтобы враги не добрались до нас через детей. Если с моими детьми или племянниками что-то случиться, я тебя не прощу, Тайвин, — произнесла Дженна.       После разговора с братом на душе остался неприятный осадок. Тайвин бывал упрям. Он карал других за ошибки, но никогда не признавал собственных. Дорн поднимет восстание. Даже Эйгон I не смог завоевать Дорн, сколько было попыток присоединить седьмое королевство… Но у них были драконы, а у них, увы, их нет. Следом за Дорном может отделиться Простор и Железные Острова. Простор под властью Тиреллов всегда верно служил Таргариенам. Именно драконы сделалти Тиреллов Великим домом и вознесли их над прочими. Тиреллы помнили об этом. Кончено, Тиреллы вроде как подчинились новой династии, платили в два раза больше налогов в казну, но подчинились. Надолго ли? Железные Острова всегда были проблемой. Там чили старый закон. Неведомый побрал бы этих островитян. Никому не известно, что у них в головах.       Были еще малые дома Драконьего Камня. Те же Велларионы, которые тоже были потомками Древней Валирии. Они воевали на стороне драконов, кто знает, как они поведут себя, если вдруг объявится Визерис?       Визерис. Мальчик-король. Король-без-королевства. Он вместе с матерью бежал из столицы во время войны, укрылся на Драконьем камне. Королева Рейла скончалась, давая жизнь дочери, принцессе Дейнерис. Говорили, что королева рожала в бурю, которая уничтожила флот Таргариенов. Когда раздался последний раскат грома, королева испустила дух. Новая власть разбила защитников замка, но когда они вошли в замок, там уже не было следов ни принца Визериса, ни принцессы Дейнерис. Только тлели угли на погребальном костере королевы Рейлы.       Дженна знала, что хороший враг — мертвый враг. Тайвин был прав в одном, изгнанники всегда возвращаются. И, что самое страшное, возвращаются во главе армии. Взять бы тех же потомков Деймона Блэкфайера. Сколько раз они пытались отбить железный трон. А ведь воевали они против кровных родичей. Дженне было тяжело об этом думать, но Визерис опасен, он должен умереть, чтобы наступил мир, но пусть лучше умрёт мальчишка, чем ее семья. Мальчику было восемь лет, он был чуть старше Тириона. Но еще в раннем детстве демонстрировал признаки безумия. Если он замет трон, страну ждет хаос.       Но мысли о маленьком Эйгоне, сыне Рейгара, которого убили на глазах у несчастной матери, тревожили душу Дженны. Мальчик был невинным, чистым ребенком, но кровь драконов в его жилах не оставила ему шансов.       — Тетушка? — из размышлений Дженну вырвал голос племянницы, и женщина словно в удивлении огляделась по сторонам. Она вышла в дворцовый сад, чтобы проветрить голову и тропа принесла ее к беседке, в которой с удобством расположилась Серсея в компании беременной Лизы Аррен и Лорен Хайтауэр, дочери младшего брата лорда Староместа.       — Моя дорогая племянница, — улыбнулась Дженна, глядя на Серсею, которая отложила вышивку и встала. Она с улыбкой вышла ей на встречу, и Дженна в материнской ласке поцеловала ее в лоб. — Как прошла примерка свадебного платья?       — Оно прекрасно, — улыбнулась Серсея, и Дженна подумала, что она лжет. Улыбка так и не коснулась глаз девушки, вокруг них не было морщинок. — Леди Лиза и леди Лорен хорошо постарались, у них замечательный вкус.       Дженна тонко улыбнулась, поняв в чем дело. Серсея пыталась заручиться поддержкой знатных дам. Лиза Аррен была женой десницы короля, Джона Аррена, второго человека в государстве. Юная и незамужняя Лорен Хайтауэр была племянницей лорда Хайтауэра и дочерью Джеймса Хайтауэра, мастера над законом в малом совете.       Обе девушки были светловолосыми и голубоглазыми, но отличались. Лиза Аррен выглядела напуганной, она опасливо смотрела на Дженну, закрыв обеими руками живот, словно пыталась защитить ребёнка. Плечи ее были опущены, голова втянута. Она производила впечатление трусливого человека. Лорен Хайтауэр в противовес Лизе Аррен держалась с достоинством. По ней было видно, что она принадлежит богатому и влиятельному роду. Синее платье с открыт вырезом и пышными рукавами подчёркивало синеву ее глаз, каштановые волосы пышной копной ниспадали до самой талии. Девушка улыбалась, глаза ее лукаво блестели.       — Леди Лиза, — обратилась Дженна к жене десницы. — Когда я шла сюда, то увидела людей со знамёнами Старков, полагаю, ваша сестра и ее супруг прибыли ко двору.       Дженна желала подбодрить Лизу Аррен, но девушка отвела взгляд и совсем поникла. Пальцы ее впились в подол платья. Кажется, между сёстрами не все было гладко. Интересно, в чем причина? Взглянув на племянницу, Дженна поняла, что та тоже заметила реакцию Лизы Аррен.