Не тот Синклер

Когда мы остановились у входа, повисла тишина. С видимой сноровкой, наши гиды принялись проводить последние проверки снаряжения. Грешники тоже не побрезговали проявить осторожность и осмотреть свои (небольшие) пожитки. Веяло от предстоящих приключений большим количеством проблем. А первым их предвестником служил тухлый запах уже не первый день разлагающегося трупа. Желудок попытался податься в гимнастику со всеми последствиями, но я удержал позыв. Я весь день сражался за сохранность своего завтрака и здесь останавливаться не хотел. В тишине мы простояли минут пять. Кто-то за это время присматривался к возможным опасностям, пялясь в темноту за дверным проёмом. Кто-то обдумывал план возможных сражений. Кто-то не думал ни о чём, а кто-то пытался отогнать от себя ненужные думы и воспоминания. Я же, пожалуй, пытался унять сковывающие мышцы волнение. Впрочем, не я один был такой. Невидимым лассо напряжение сжало каждого из нас, кроме, разве что, редких исключений… Кстати о них… –Прежде чем мы приступим к исследованию, – подала голос Фауст, и на ней сосредоточилось внимание всей группы, – Данте, вам стоит взять это. Она потянулась к внутреннему карману пиджака откуда вынула три… переливающихся светом карт. Две красных и одну золотую. –<Это?> – спросил Данте, рассматривая карточки поближе. Я тоже попытался выцепить какие-нибудь детали, но тщетно. Красная аварийная лампочка не служила гарантом хорошей видимости. –Карты идентичностей, – предвещающая вопрос который, бесспорно, уже вертелся на языке у Данте, Фауст продолжила, – Данте, вы выступаете, как центральное звено системы Зеркал. Однако необходимые для воплощения расчёты происходят на Мефистофеле. Для более автономной работы, тебе будут необходимы эти карты. В этот момент, решил «пояснить» в свойственной ему манере И Сан: –Сей карты – осколки зеркала. Чтобы без помощи вы могли лишь в них взглянуть и вспомнить нужное отражение. Остальные Грешники, вместе с гидами, предпочли просто молча наблюдать. Не их это дело, да и всё равно как-то. Фауст кивнула и продолжила речь: –Без данных карт, воплощение Идентичностей в местах, похожих на филиалы Лоботомии или вдали от Мефистофеля могут занимать куда больше времени или же обрабатываться неправильно, из–за чего могут последовать сбои. –<Какого типа сбои?> –Начиная от задержки в выполнении команды на воплощение и заканчивая неполной трансформацией грешников. Или отсутствием отклика от системы вовсе. Данте кивнул, мол «понял». А потом всё равно уточнил: –<То есть... Мефистофель берет на себя часть тяжёлой работы, когда я призываю Идентичность, но, когда он этого сделать не может, этот процесс становиться медленнее. И поэтому мне нужны эти карточки – чтобы сделать... Автономную работу лучше?> Фауст еле улыбнулась. И что-то в этой улыбке было... даже ностальгическое? –Верно. Однако есть ещё одна немаловажная деталь, о которой стоит упомянуть. Фауст не покрывала это в брифинге, но при слишком частой периодичности смены идентичности, у вас, Управляющий, могут появиться такие симптомы, как дискомфорт, слабость, головокружение, недомогание, нарушение работы мелкой моторики. При длительном пренебрежении установленных рамок, может пострадать центральная нервная система. Знаете, очень интересно наблюдать, как человек с амнезией, даже не понимая, как половина из этого может чувствоваться, всё равно начинает нереально нервничать. Потому что никак иначе интерпретировать быстрое тиканье, вместе с клубящимся над головой дымом было нельзя. –<Часто, это насколько часто?> – аккуратно спросил он. –Установлено, что приемлемая чистота смены идентичностей грешника: раз в пять минут. Внезапно, часы затихли. –<Но я же делал это и в меньший промежуток? И чувствую себя нормально?> –Близость к Мефистофелю избавляет вас от некоторых побочных эффектов, однако, делай вы это каждые десять секунд и симптомы уже бы проявили себя. Данте замолчал. А после, видимо вздохнул, выпуская струей дым из головы. –<Даже с картами?> Кивок. Тишина. –<Я тебя понял Фауст,> – он оглянулся на всех остальных, и решил, видимо, сбежать от неприятных мыслей в место ещё более неприятное. –<Давайте заходить?> Наши гиды, даже без перевода, смекнули о чём речь и уже двинулись внутрь, но их остановила Отис. –Управляющий, Сэр, не хочу быть излишне дерзкой, однако хочу высказать свою инициативу. –<С–слушаю тебя, Отис,> – чуть запнулся от внезапности предложения Данте, уже одной ногой зашедший за ту сторону проёма. –Обычно при входе в помещение и удержании периметра, особенно в миссиях, когда есть небоеспособные члены отряда, прибегают к построению формаций, чтобы лучше готовиться к возможным столкновениям, – начала растолковывать бабулька. – Отсюда, хотела бы предложить построиться в боевой порядок, чтобы обеспечить наибольшую эффективность в бою. Данте помолчал–помолчал, подумал и пришёл к самому разумному выводу. И это я сейчас не стебусь. Он решил довериться профессионалу. –<И что ты предлагаешь?> Я сбледнул. Причина? Отис улыбнулась. Знаете, с таким характерным, хищным прищуром и улыбочкой одной Арбитерши, которая, по сути, не предвещала никому ничего хорошего. А когда я говорю «никому» имеется ввиду «мне». –Вперед мы выведем все самые боеспособные единицы, как, например, Синклер, Измаил и Дон Кихот. Они будут идти рука об руку с нашими гидами. Чуть позади будет идти вторая линия обороны: Мерсо, Рёшу, Хитклифф. Далее, защитным периметром мы окружим вас, ограждая от возможной атаки. Данте покивал–покивал, и собственно, все построились как было велено. Я чуть нахмурился, сжал рукоять алебарды покрепче, но голоса не подал. Быть острием атаки, в любом её проявлении было вообще не идеально. Но было одно «но» … Глаза метнулись по двум девушкам из офиса. Я был готов признать, подобное стечение обстоятельств, для моих целей подходит весьма неплохо. Этих двух мне надо защищать в первую очередь. Глядишь Отис и компания Данте не проворонят. …Осталось только не сдохнуть при первой же атаке, а потом ещё и ещё. Возможно, я переоцениваю собственную боеспособность? Скорее всего. А ещё есть Хопкинс, да. До сих пор какое-то такое… чувство, что ли, у меня было когда я на него смотрел. Острое. Опаска? Подозрение? Без понятия. В прошлой жизни я на интуицию особо не полагался. Впрочем, точно могу сказать, что чувство это становилось острее, когда я на него НЕ смотрел. Но на такое я мог только помотать головой. Наверное нервы. Я сейчас, как на иголках и готов от каждого чиха шарахаться, вот больное сознание и подкидывает дров в топку горящей синем пламенем паранойи. Есть, конечно, простой метод решения проблемы…Но нет, убивать его я не буду пока. Во–первых, потому что он ещё ничего не сделал. А во–вторых, потому что убивать человека, за то, что он ещё не сделал может лишь Глава с его провидцами. Ну, или я сейчас малодушничаю и потом об этом пожалею, но… Давайте всё-таки надеяться на лучшее, окей? Может никого и убивать-то не придётся, кроме агрессивной фауны и… Да, тараканов–людей. Забудьте, что я сказал. В общем, ещё минуту мельтешения спустя мы зашли внутрь. Мы прошли через дверь. Потом ещё и ещё. Коррозия не пощадила обитые металлом стены, а следы жизнедеятельности беспризорников и горе художников в виде граффити были всё реже, чем дальше мы углублялись вглубь. Первое же серьезное препятствие предстало за очередной дверью. Точнее на ней. То был труп тараканообразного человека. Уже очень давно не первой свежести. Стойкое амбре с размаху ударило по носу, подавая животу очень непрозрачные намеки. Рука автоматом зажала нос, а мозг в экстренном порядке искал, как бы мне не сблевануть прям там. Сегодняшний день уверил меня, что с рвотным рефлексом у меня всё было очень даже очень. Но его удалось унять. –Ммм, запах сей затхлый, чувствую, как уже засоряет мои лёгкие…–отметил И Сан флегматично, – Настолько неприятный, что даже в новизну. –Фауст ещё раз напоминает, что в случае вашей смерти, Данте не сможет реанимировать вас даже после конца боя, – послышалось с галерки, но мне, честно, было не очень интересно. Паранойя, коктейль из адреналина и прочей химии в мозгу подгоняли сознание выискивать возможную опасность в каждом угле, в каждом красноватом блике. Обострился слух, зрение и, да, нюх. Но даже без сознательного усилия воли, я смог отрезать все посторонние звуки. И оживленные разговоры позади. Хотя одним глазком успел посмотреть, как Родя стебется над Грегом. Когда Данте уже дал команду двигаться, Измаил подошла поближе ко мне: –Не стоит закрывать нос, – сказала она. Её раздражение выдавало лишь лёгкое подрагивание брови. Было то от моего поведения или от запаха, сказать было сложно. – Чем быстрее привыкнешь – тем лучше будет. Одной рукой не поохотишься… Внезапно, её глаза как будто остекленели, а лицо застыло, но через секунду всё пропало – как мираж. –В общем, привыкай. К убийствам, запахам, трупам. Так жить будет легче, поверь. Иначе долго ты не протянешь, – сказала она и отдалилась. Совет я принял во внимание. Первый из двух. А второй… Возможно, это было просто игра света, но мне показалось, что часть её волос покрылась белой кромкой. Но стоило моргнуть и наваждение спало.

***

И вот, мы шли по узкому (для нашей группы из шестнадцати человек уж точно) коридору. Истерзанные трупы, запёкшаяся кровь, бешенные крысы, вездесучные тараканы, смрадный запах. Тут было всё. Чистильщиков только не хватало для полноты картины. Хотя с этими ребятами мне встречаться решительно не хотелось. Впрочем, ничего откровенно опасного на нашем пути мы тоже не встречали, что радовало. –Они… похожи на тех бандитов, что мы видели снаружи, – заметила Юри, быстро пробегая по телам глазами. Я в свою очередь пытался на них особо внимание не обращать, а просто смотреть прямо. И не зря… –Ты про тех тараканоголовых? – спросила Изма, но её шикнула Отис, перегнав меня. Звук. Чавкающий. Впереди, в тусклом свете, нависнув над каким-то бедолагой, на карачках ползала какая-то фигура и жадно впивалось в незадачливую жертву. Да не одна. –На двенадцать часов, возможный опфор, – тихо сказала Отис. –Чт–, опфор? – также шёпотом спросила Родя. –Возможные силы противника, – разжевал ей Грег. Мы сами стояли в полутьме на небольшом отдалении, но, не иначе как по велению Города, что над нами, что над предполагаемым врагом, загорелись красные аварийные лампочки. Одновременно. Сука, найду эти ваши пишущие машинки Указательного, обязательно разворочу там всё. Такие тайминги только сам Господь Бог способен ловить. Вот так и вышла интереснейшая мизансцена. Перед нами стайка каннибалов–тараканов склонилась над трупом, а мы стоим в немом напряжении, не зная, нам кидаться на них с шашкой на голо или просто дальше стоять смирно. Глаза сами дёрнулись к Данте. Тот стоял напряжённо, но без видимой паники. Но я поддался внезапному чувство неправильности и так же быстро перевел взгляд обратно на врага. Я не воин, однако первое правило любого боя – не сводить с врага глаз. Осталось только довести это до автоматизма. –Хееех, я думала, что мы единственные здесь. –Они прошмыгнули мимо команды у входа? Чертовы стервятники всё прут и прут, – пожаловался другой, перебирая наши лица. –Эй, отщепенцы, это ваши друзья сейчас кашицей у входа размазаны? – вызывающе спросил Хитклифф, выйдя чуть ближе к нам. «Ты специально их провоцируешь?» – только и оставалось мне прорычать в сердцах. Однако, мысленно я уже готовился к бою. Если бы в оригинале мы могли обойтись миром, то я бы это запомнил. Слишком уж редко наша компания обходиться без убийства. Точнее – никогда. –Кашицей… Вы выблядки не…! – тем временем, один из тараканов воспылал праведным гневом. –Постой, – махнул ему клешнёй другой, – Не знаю, откуда вы такие ублюдки вылезли, но просто выслушайте меня, ок? Говорящий поднялся. Гротескные, тараканьи крылья выступали из разорванной формы. Вместо челюсти, выступали мощные жевала. Однако больше всего мне приглянулись глаза. Полубезумные. Улыбающиеся, но настолько очевидно наигранно, что даже я смог это понять. Однако, когда к этому прибавились жевала, попытавшиеся выстроиться в улыбку… Меня пробрало. То было издевательство над человеческим естеством. –Вы же здесь ради Энкефалина, да? Этажём ниже его чуть ли не целая сокровищница. Всё что там найдёте – ваше. Мы же возьмём себе что найдём здесь и пойдём своей… – глаза недобитой жертвы вивисектора скользнули по нашим рядам и… – дорогой. Ха. Ха–ха–ха. Позади, Грегор цокнул языком. –Всё-таки узнал, да. Все трое начали медленно подниматься. –Чёртов предатель… – прорычала одна из них, и я чуть сместил руку вверх по древку, чтобы было легче ударить с размаху. Если она… Когда, она кинется в атаку. –Вас тоже отправили на передовую, да? Я ведь выгляжу куда лучше вживую чем на постере, неправда ли? –Харе нам дичь затирать! Мне мерзко от того, что я отдавала приветствие твоей фотографии! –Воу–воу, притормози. Тебе же не приходилось делать это в живую, – честно говоря, исходя из того, как Грегор общался, я понял, что мирного решения он даже искать не пытался. Я чуть расставил ноги вширь, но очень цепкая рука прихватила меня за бок. То была Измаил. Быстро встретившись с ней взглядом, она качнула мне головой. Я не совсем уловил к чему это было, но застыл. С некоторым интересом отметил, что Дон Кихот она держала точно также. Правда, блондинка намёка не поняла и была готова ворваться в бой. Примерно таким макаром мы и проворонили часть диалога. –…нас выкинули сразу как война закончилась, –прорычал таракан. Жевалки на лице угрожающе защёлкали. –Меня, так-то, тоже выкинули. Разве это не судьба всякого солдата? И в итоге вы выбрали жить вот так? Копошиться в мусоре, как настоящие тараканы? –Хватит. Из провокаций ничего хорошего не выйдет, – сквозь сжатые губы процедила Отис. –Ты тоже служила. И знаешь куда всё идёт…– Грегор затянулся тем, что осталось от сигареты и бросил окурок под ноги, – Без боя мы отсюда не уйдём. –…А мы ведь действительно собирались вас пропустить, – сказала одна. –Но сейчас, я порежу тебя и твою подружку предателя на лоскутки! – продолжил другой. –<Хитклифф, выйди на передний край,> – сказал Данте и по секундному шуршанию одежды я понял, что он достал карты Идентичностей. –Ага, щас, пропустили бы они. Просто бы подождали пока мы вернулись, чтобы прибрать всё к рукам, без шума и пыли, – сказал бугай, проталкиваясь вперед. Я на это лишь сглотнул. Каковы были шансы, что они действительно так поступят? Вопрос риторический. Повисла мимолётная тишина. –<Ребят, готовы?> – разрушил её Данте, и будто почуяв проблемы, ветераны пришли в движение. –В атаку! – рявкнул один из солдат. Я же дал мысленное согласие. Алебарда ушла в не бытье и сменилась мечом. Рядом со мной произошли те же самые метаморфозы с Измаил и Дон Кихот. Меч сверкнул, вылетая из ножен чтобы тут же принять не себя волосатую клешню. Мы сцепились. Волнение ушло из разума, нерешительность растаяло, аки дым под светом луны. Я был сосредоточен. Тем сильнее мне показалось удивительным, что меня начали теснить. «Нет, так не пойдёт,» – подумал я и желание вырвалось наружу зеленым светом. Лезвие мигнуло, и я почувствовал другой, такой же приток обжорства от кого-то другого. Плавно, но быстро, отступил в сторону, пропустив удар мимо. Замах – блок. Клешня трещит, но хитин твёрд. Снова сходимся, в этот раз тесню Я. Снова шаг вправо. Удар проноситься на расстоянии ладони от меня. –Замри, поганец! – прорычал он и с неведомым рвением начал натиск. Колющий в бок – отступить. Удар в голову – парировать. Правая клешня в замахе – парировать. Левая – от… ОПАСНОСТЬ. Уворот в бок, но не успеваю. Рык полной боли срывается с губ, а ноги подкашиваются с непривычки. Клешня пробила левое плечо. Кровь орошает ближайшую стену, а Я мычу от боли, но не бросаю меча. Ведь так я это оставить не могу. Ловлю себя же и, найдя опору, с неудобной позиции – рублю. –Ааааааарх! – он вопит о боли, и клешня падает на пол. Оскал перекрывает хмурость от боли, а рука крепче обхватывает рукоять. Красное зарево танцует на мече, бурля вместо с моей кровью. Взмах. Кровь. Взмах. Стоны. Оскал шириться. Взмах. Отбит. Отбиваю уже более неуверенную атаку и одним рывком загоняю меч в сердце. Лезвие выходит с другой стороны, а мышцы лица воют о боли. Улыбка расползлась слишком сильно. Смотрю в глаза умирающему. Там плавает страх. Там плавает безумие. Там плавает обреченность. И мстительность. Ощущение чего-то неправильного орёт благим матом. И до меня доходит. Вторая рука ещё… *ХРУСТ* С хрустящим звуком, левая рука безвольно падает, а я плавным, но быстрым движением вынимаю меч из тела и обезглавливаю жертву. Улыбка растаяла с лица. Глаза находят мою поддержку. То оказывается… Хитклифф. Он цыкает и идёт обратно к толпе. Я же обвожу поле боя взглядом. Оставшиеся два бойца уже ровными частями располовинены корректировщиками четвертой ассоциации. Как назло, именно тогда о себе даёт знать пробитое плечо. Лицо кукожиться от боли, а тихий рык вырывается наружу. Глазами нахожу рану и подавляю желание матюгнуться. Рана была глубокая. Раскурочило мне всю верхнюю часть плеча. Если судить по тому, что плечом пошевелить без боли я не мог, то дела мои были плохи. Впрочем, кистью я мог управляться весьма неплохо. Не без боли, но все же. Но к боям теперь придётся подходить с осторожностью. Трансформация спала, и я снова стал собой. Чтобы тут же разразиться протяжным и болезненным стоном. Плечо… Всё также болело. Да ещё сука как болело! Когда тебе его в труху превращают ещё не так начинаешь завывать. Только какое-то абсолютно потустороннее усилие воли спасло меня от тотального палева. И прикушенная до крови щека. Приятных ощущений не добавило и то, что на плечи вернулась форма компании, из–за чего я прочувствовал весь спектр плохих ощущений. Поверьте, для того чтобы боль вспыхнула с новой силой хватит и пиджака. Он, кстати, быстро окрасился в красный, а о белой рубашке и вспоминать не стоит… –<Синклер, ты как?> – спросил Данте очень глупый вопрос. –Не очень, – а было всё действительно плохо. –<Отис, есть у нас чем его перевязать?> –Конечно, управляющий, у нас есть набор первой помощи на такой случай, – ровно ответила вояка. А пиджак, тем временем, заалел и набух. И, пожалуй, только тогда до меня дошло, что так и вытечь можно нахер. Болело-то оно болело, ясен хер (и сильно болело, вы не смотрите что я маты через слово не вставляю), но вот про потерю крови я что-то блять не подумал. Я быстро с себя всё это кровавое безобразие стянул. По полу оголённому торсу прошёлся прохладный ветерок, частично отгоняя жгучую боль. А картина там была удручающая. Но я-то знал, что минимум три «ресалки» у нас по пути будет, а значит и боль эта временная. Единственное, пожалуй, что и останавливало меня от того, чтобы показать характер и начать орать. Главное, опять-таки, кровью не истечь. Хотя, это же плечо, там вроде ничего такого кровоточащего и нет. В любом случае, нужно было бинтовать. Кстати, останавливать экспресс перевязку никто не стал. Я подозревал, что Фауст может встрять, мол нецелесообразное использование ресурсов, но нет. Впрочем, это логично. Закидать телами вообще хорошая тактика, но если тела до битвы не дошли, то это уже проблема. Залатали меня быстро. В Отис был виден мастер первой помощи. С её прошлым, пожалуй, не удивительно. Когда люди воюют острыми палками (да и в принципе) такие навыки нарабатываются очень быстро. В общем, две с половиной минуты спустя я был готов к дальнейшим приключениям. Чего нельзя было сказать о Грегоре. Тот залипал на трупы… наверное, всё же бывших товарищей и коллег по несчастью. С характерным щелчком, огонёк затанцевал на зажигалке, чтобы в следующий момент погаснуть. Грегор же мощно затянулся, и выпустил стройную струю дыма. –У них бы было больше шансов, подайся они в какую-нибудь охранную контору… – прокомментировала Измаил. –Они всю жизнь жили как солдаты. Для того, чтобы перестроиться на другой лад нужно много сил, которых, у них, видимо, не было, – отметила Отис. Грегор снова затянулся и выдал ответку им обоим. –Вы не понимаете, насколько порой ужасным может быть ярлык работника павшего крыла. Если и найдёшь кого, кто тебя наймет, меньшее что можешь делать – это лизать им башмаки в благодарность. Юри на такой комментарий дрогнула. –А, извиняй, – помахал ей ладонью Грегор, в знак примирения, – Нужно было следить за языком. –Н–нет, всё нормально. Уверена, что развал G Corp. тоже был не без проблем, – сказала девушка и добавила. – Развал крыла очень тяжелые времена для всех причастных. Грегор бросил сигарету и прижал её ботинком. Юри же просто замолчала. –<Пойдёмте,> – сказал Данте, и мы снова построились в формацию. Первое препятствие было позади.