Погибель на закате

Гастонский горный хребет, Марбэлия 28-е апреля, 521 год эры смешения Вплотную приблизившись к нужной двери номера двести тридцать шесть, Рин застыла. Был соблазн постучать, как сделал бы любой цивилизованный человек на ее месте. Но то, что она намеревалась сделать было абсолютно неправильным, поэтому пренебречь этикетом было меньшее из зол, что Ринда планировала совершить сегодня. В ее движениях не было сомнений, в тихих шагах их содержалось еще меньше. Дверь к ее приятному удивлению оказалась открыта и Рин с легкостью проскользнула внутрь. Несмотря на то, что хозяин этих комнат с большой вероятностью пребывал в них сейчас, Ринда все равно желала прокрасться, нарушить его покой бесстыдно и эффектно. Ей вовсе не хотелось заурядным образом стучаться и нелепо здороваться, когда они оба прекрасно понимали что значил ее приход сюда. Осматриваясь, Рин сняла каблуки, сохраняя гробовую тишину. Пространство было оформлено не совсем так, как она ожидала. Покои Каэтана были довольно минималистичны, без излишеств и пафоса, присущего этому отелю. Крадучись вперед, сама до конца не понимая зачем это делает, Ринда услышала мелодию, льющуюся из глубины номера. Она, не думая, последовала за звуком. Вскоре Рин поняла, что это фортепиано и перед тем как проскользнуть в незакрытую дверь комнаты, позволила себе на миг заслушаться проникновенной и нежной музыкой. Спальня Каэтана была просторной, но предметов мебели, из черного дерева, как и во всем остальном номере, в ней было всего несколько — двуспальная кровать с балдахином и темным постельным бельем, большой книжный шкаф, на котором было больше бумаг и коллекционных предметов, чем самих книг. И наконец, музыкальный инструмент напротив окна. За ним и восседал владелец комнаты. Самозабвенно увлекшись игрой, Каэтан казался ей другим человеком. Он снял пиджак и рубашку, оставшись в одних брюках и с голым торсом. Благодаря этому Рин могла завороженно наблюдать, как перекатываются мышцы на его мужественной спине, когда пальцы легко и нежно порхают над клавишами. Спустя пару минут этого зрелища, Ринда практически не могла вспомнить зачем сюда пришла и только мурашки, бегающие по ее коже из-за финала драматичной мелодии, привели ее в чувства. Она могла стоять так вечность, слушая самую пленительную, трогательную и запоминающуюся музыку на своем веку. Она повествовала о разбитом сердце, иного и быть не могло. Эту горечь, пустоту и в тоже время феерию всех существующих чувств, уязвимую ранимость трудно было с чем-то спутать. Несмотря на то, что Ринда никогда не испытывала ничего подобного в своей жизни, игра Каэтана заставляла ее тревожиться ичувствоватьстоль же сильно, как его пальцы старались выжать из инструмента прекрасное. Также сильно она прониклась этой мелодией, как он потерялся в потоке вдохновения и чувственности. Это было видно по тому, как Каэтан раскачивался на банкетке, сутулясь и выпрямляясь, когда тому сопутствовала музыка. Он словно дышал с ней в такт, ожидая подходящего момента, чтобы сделать вдох, ибо разрушить эту идиллию было бы слишком прискорбно для истинного творца. Когда чарующее звучание неожиданно смолкло, Каэтан злостно выдохнул и провел рукой по волосам. Похоже, он или забыл окончание композиции, или ошибся с нотой в самый неудачный момент. Спустя мгновение его пальцы вновь были наготове и медленно заскользили по клавишам, наигрывая нечто другое. В этот момент Ринда, словно заколдованная, приблизилась к нему сзади и склоняясь лицом к его шее, обдала ее жарким дыханием. Каэтан вздрогнул, когда одна из ее ладоней скользнула по его ключицам, а другая проложила свой путь от груди к прессу. Он же застыл, по всей видимости, узнал. Рин сама не знала, что делала, когда шепотом произнесла: — Не отвлекайся. Мне невероятно нравится как ты играешь, Каэтан. — Ее губы практически касались мочки его уха, когда мышцы под ее руками напряглись, но в остальном Каэтан остался неподвижен. — Хочу чтобы ты сыграл ещё… Только для меня. — Улавливая его участившееся сердцебиение, Ринда улыбнулась и огладила подушечкой пальца изгиб его плеча. — Пожалуйста. — Едва ощутимым прикосновением, она оставила поцелуй там, где билась жилка у него на шее. Новая мелодия, к которой Каэтан приступил с заметной неуверенностью, обволакивала ее пеленой спокойствия. Она казалась родной от того, как пробиралась под кожу, словно нежное объятие сметало все тревоги и переживания. Музыка рождала в сердце любовь.Егомузыка делала это сеесердцем. Но если любовь, к чему… К кому? Выпрямившись, Ринда прикрыла глаза, чтобы лучше сконцентрироваться на ней, но продолжала неосознанно поглаживать исполнителя этой мелодии. Сперва ее пальцы, влекомые чарами звука, очертили линию его подбородка, спустились ниже к шее. Следом она запустила ладонь в его мягкие темные волосы и Каэтан, явно расслабившись, чуть откинул голову, немо приглашая ее продолжать. В тот момент их объединяла лишь гравитация и прикосновение к чему-то возвышенному, светлому, доступному всем и одновременно никому в мире. Казалось, что вот-вот и Рин сможет ухватиться за чувство давно теплящееся внутри нее, смутное осознание, но по мере того, как Каэтан продолжал подводить ее к нему с помощью музыки, оно все больше ускользало. И Ринда, поглощенная окрыляющей мелодией, беззаботно его отпустила. Ничто не было ценнее этого момента, блаженной улыбки, которую вызывали обрывки воспоминаний подаренные ей чудотворным звучанием. Если вся композиция была исполнена в миноре, то в окончание Каэтан добавил мажорный лади завершил игру низкой нотой, что превращала все пережитое Риндой в подобие сна. Эта предательская низкая нота возвращала слушателя с небес на землю, напоминая о скоротечности этой жизни и от того музыка казалась еще более реалистичной. Не давая ей времени на раздумья, Каэтан крутанулся на банкетке, крепко обхватил Рин за талию и усадил к себе на колени, поворачиваясь обратно. Теперь, она была зажата между ним и фортепиано. Открытая ему, расслабленная, без малейшего желания что-либо менять. — Это потрясающе. — только и сумела, что вымолвить Ринда со сверкающими глазами. — Ты правда так считаешь? — несколько смущённо усмехнулся и уточнил Каэтан, вопреки тому, как уверенно его руки скользили по ее плащу, играясь с пока ещё завязанным поясом. — Это правда. Я не могу описать насколько. — Рин замотала головой для пущей убедительности и желания продемонстрировать емунасколько, в ее голове возникла одна шальная мысль. Она не знала от чего так распиналась, отчего хотела что-то ему доказать. Обхватив лицо Каэтана ладонями, Ринда спешно приникла к его губам в поцелуе. Самом сладком, самом чувственном, самом искусительном, на который только была способна. Он с готовностью ответил, проскальзывая языком в ее рот и испустил тихий стон. Также быстро отстранившись, она прикусила его губу напоследок и с плотски горящими глазами вымолвила: — Настолько. — Ее губы все еще оставались приоткрытыми на случай, если Каэтан не позволит ей сказать ни слова больше и поцелует сам. — Но в этом виновата не толькомузыка. — Что же еще потрясающего ты находишь в происходящем сейчас, дорогая Ринда? — развивая ее мысль, он приковал Рин к месту жаждущим и пытливым взглядом. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее… Что за восхитительная проверка на прочность. — Встречный вопрос. — Свою лживую лесть Рин слышала десятки раз, а вот каждое слово Каэтана ей хотелось услышать, проигрывать потом в своей голове, наслаждаться ими сполна. Даже если на задворках разума она понимала, что они одного поля яблоки. — Мне нравится как ты незаметно пробралась сюда и стала дразнить прикосновениями, признаюсь, застала врасплох. — вдобавок к своим словам, он поднес ее ладонь ко рту и поцеловал кончики пальцев. — Нравится как ты заслушалась моей музыкой. Нравится как ты смотришь на меня, Ринда, будто видишь насквозь и все равно не скрываешь своего ко мне влечения. — Его взгляд из игривого стал более серьезным, карая часть радужки потемнела, а синяя часть наоборот стала будто ярче. С растрепанными волосами он был даже прекраснее обычного и у Рин пересохло во рту. — А особенно мне нравится, что ты предусмотрительно не оставила на себе много одежды. — Каэтан плотоядно усмехнулся, развязывая пояс ее плаща, словно бантик на подарке. Его пальцы ловко справились с узлом и явили взору кружевное темно-красное белье, которое вызывающе тонким и полупрозрачным материалом облегало ее тело. Ничтожная кружевная ткань совершенно не скрывала ее затвердевшие соски, а по бедрам скоро, казалось, потечет, потому что стринги были тоньше ее мизинца. Теперь, Ринда, полулежа на фортепиано перед ним, изнывала в ожидании его следующего шага. — Сердцецвет, ты смерти моей хочешь. — прохрипел Каэтан в одночасье, до боли вожделенно оглядывая ее тело сверху вниз. Создавалось впечатление, что красота ее полу нагого тела причиняла ему физическую боль. — Долго ли будешь смотреть? — прекрасно зная, что провоцирует его, Ринда скучающе намотала прядь волос на палец. Ее терпение иссякло в тот же момент, как она очутилась в этой комнате, воздух в которой был пропитан его одеколоном. Терпким, мягким. — Уже закончил. — опасно низко вымолвил Каэтан, давая ей понять, что она еще успеет пожалеть о своей спешке. Его хватка на ее талии почти болезненного ужесточилась, а губы через секунду уже клеймили ее поцелуем. Он был груб, целуя ее почти до синяков и Ринда отвечала ему с не меньшим пылом. Следом Каэтан властно подхватил ее под ягодицы, прижимая к себе до того близко, что дышать она не могла, а если и могла, то толькоим. Позволяя прочувствоватьнасколькоей удалось его возбудить, изучая языком. Всегда прекрасный в своей веселой невозмутимости, что казалось ничто не сможет его смутить или огорчить, Каэтан поражал своей страстью. Словно она томилась где-то глубоко в его сердце и лишь ее губы могли освободить ее, дать волю его желанию. Каэтан искушал ее в это поверить, но Ринда не собиралась настолько терять голову от, чего уж таить, долгожданной близости. Разделяя с ним прерывистые вздохи, чередуемые чуткие и резкие прикосновения, Рин оседлала его бедра и зарылась пальцами в шелковистые черные пряди. Он пах каким-то, возмутительно пьянящем ее обоняние, ароматом. Не позволив насладиться им сполна, Каэтан мягко оттянул ее волосы назад — Ринда пребывала в таком глубоком забытье, что даже не возмутилась, и проложил дорожку поцелуев от ее выступающих ключиц к самой груди. Нежным он был лишь сперва, после чего грубо дернул застежку бюстгальтера и кружевная часть, прикрывающая соски отодвинулась вниз. Бретельки, им проигнорированные и сползшие вниз до локтей, теперь мешали Рин двигаться и она наконец поняла его хитрый замысел. С ухмылкой глядя на нее, Каэтан сжал ее нагую грудь ладонью, вынудив выгнуться. Следом припал к ней ртом и Ринда испустила тихий стон. Она не была из тех женщин, что любили кричать о своем удовольствии, да и привычные стоны были лишь похвалой для мужчин, нежели неконтролируемым порывом выразить чувства, но ее партнер умудрился заставить ее усомниться в этом. Он был непозволительно хорош во всем, что с ней делал. И ей от того было лишь слаще признать свой проигрыш. В этой игре Ринда более не притворялась, ей не хотелосьотдавать, производить впечатление, обращать на себя внимание, завоевывать и покорять. Она желала толькобрать, обладать им, знать все о нем и чтобы он испытывал те же нужды в ее отношении. Каэтана и всего, что он делал ей было мало. Разум Ринды никогда не затмевало столь алчное желание, которое бы заставило ее переступить через все принципы и правила, через мыслимое и немыслимое — отдаться мужу одного из главных врагов родного клана. Никогда в своей жизни она не предавалась такому безумству, не снимала цепей с пламенной страсти и своего гордого сердца. Околдовал ли Каэтан ее, заставил ли поверить в обман, играл ли с ней, как с марионеткой? Пока его руки властвовали над ее наготой, а губы безжалостно впивались во все эрогенные зоны, Ринда смогла бы позволить ему все и даже это, но только не остановку. Он угадывал ее желания ещё до того как они успевали сформироваться в ее затуманенном похотью разуме. Переместившись на кровать, Каэтан навис над ней сверху, наблюдая за тем, как она тяжело дышала. Ринда видела в его изголодавшемся взгляде тоже, что испытывала сама — голод по неизвестному, новому чувству, пробудившемуся в их душах. — Черт возьми, хочу тебя везде и сразу. — наполовину раздраженно, наполовину восхищенно пожаловался он и Рин усмехнулась. — Выбери сама, но сперва… — с этими словами, Каэтан очертил ее, припухшую от поцелуев, нижнюю губу большим пальцем и глаза его греховно сверкнули. — Оближи. Ринда не успела осознать что делает, когда ее губы нежно и неторопливо сомкнулись вокруг его указательного и среднего пальцев. Языком она ласкала их, а после заглотнула до самых костяшек, срывая с уст Каэтана хриплый стон. — Умница. — шепнул он ей, вытаскивая пальцы и Рин почувствовала как они очутились под резинкой ее нижнего белья, где и без того было влажно. — Решай быстрее, Ринда. Каэтан издевался, посмеивался над ее скудными попытками определиться и объявить свой выбор, пока нещадно дразнил прикосновениями и подготавливал к большему. Как бы она не сжимала бедра, в момент, когда Рин пыталась произнести хоть слово, его чёртовы пальцы вынуждали ее лишь постанывать. — Я… буду сверху. — сумела таки вымолвить она с придыханием. После всего, что Каэтан с ней делал, оргазм настигнет ее быстро и будет ярким. Однако удовольствие своего партнера в этой игре Ринда брала на себя и собиралась отплатить ему тем же — агонией. — А вот тебе кое-чего не хватает. Стоило Каэтану повиноваться и поменять их положение, она легко соскользнула с кровати и подняла с пола пояс от своего плаща. В глазах ее был блеск коварной кошки, будто мысли ее были ясны как день, а он был перед ней, как на ладони. Каэтан даже не сдержал удивленного смешка, когда плотная ткань стянула его запястья вместе в замысловатом узле, плетение которого вряд-ли было известно не практикующей любительнице или же девушке далекой от морских снастей. — Не передумал, Каэтан? — заметив его замешательство, Ринда заглянула ему в глаза, ухватив за подбородок и насмешливо рассмеялась. В точности как он пару секунд назад, как же ему нравилась эта ее наклонность — Рин всегда стремилась уравновесить счет в их игре и никогда ему не проигрывала. — Ты полна неожиданностей, но нет. — беззаботно ответил он ей, уж больно сильно наслаждаясь тем, как возбуждена была она. Каэтан чувствовал это в том, как трепетны и горячи были ее прикосновения, каким прерывистым являлось ее дыхание, какой страстный аромат от нее исходил. О, все это дурманило его мозг с самой первой секунды ее появления в комнате. Спроси она его сейчас, не хочет ли он поделиться всеми своими секретами, или тайнами Марбэлийского клана, Каэтан бы раскрыл ей все карты до единой. Просто чтобы увидеть как ее глаза вспыхнут алым, победно засверкают, а губы явят миру мягкую и такую опасную улыбку. Оседлав его бедра, Ринда одобрительно усмехнулась и кончиками пальцев толкнула его на спину. Держа его связанные руки высоко поднятыми над головой и нависая сверху, она приникла к нему всем телом и повелительно заскользила ладонью по его предплечьям, а следом и по торсу. Словно метила территорию, а вместе с тем заставляла Каэтана изнывать. Его член давным давно отвердел в брюках и болезненно, ноюще отзывался на каждое ее прикосновение. Каэтан не сдерживал стонов, ведь исследования его тела Риндой ощущались скорее как мучительная пытка, нежели как нечто приятное. К тому же ее эмоции и желания, столь бурные и неудержимые разжигали в нем пламя, которое потушить был не в силах даже он сам. Будь ему это доступно, конечно. Но только Рин контролировала его удовольствие, возбуждение, тело и, возможно, даже душу. — Как думаешь, ты заслужил кончить? — за волосы приподнимая его голову, ворковала Ринда. Ее длинные бордовые ноготки чертили линии на его прессе, заставляя Каэтана подрагивать от нетерпения. Никогда в жизни, казалось, он так сильно не хотел перешагнуть грань и освободиться от бренной похоти, упав за ее пределы. — О звезды, да, пожалуйста. — вымолвил Каэтан в мольбе, когда желание заполнило собой каждую клеточку его разгоряченного тела, а Ринда этого и добивалась. Гордости не осталось места здесь, страсть — вот то чувство, что заполняло каждый миллиметр пространства между ними. Прикрыв глаза, потому что от одного ее взгляда он бы потерял контроль над собой, Каэтан почувствовал, как ремень ослаб на его бедрах. С его уст сорвался громкий вздох, когда Ринда прикоснулась к его длине и обхватила ее у головки. Ощущение от томительного ожидания были настолько острые, что он громко застонал, стоило ей лишь немного надавить на чувствительную плоть. Она более не стала его испытывать, Каэтан хорошо знал, что ей и самой хотелось лишь одного — полного слияния их тел. В неконтролируемой спешке преодолев последние, разделяющие их, сантиметры, Ринда опустила бедра и приняла в себя его всего. — Не торопись. — едва сумел вымолвить он, задыхаясь, когда увидел, что она чуть заметно поморщилась. — У нас есть целая ночь, если пожелаешь, Ринда. — От звука своего имени ее ресницы затрепетали и она возобновила движение, медленно качнувшись бедрами вперед. Его замечание не умерило ее пыла и Рин задвигалась быстрее, пока не достигла полного проникновения. Они в унисон застонали от глубины слияния и ее внутренние стенки сжались, от чего Каэтан оказался опасно близок к вершине блаженства. До того острой вершины, что ему пришлось впиться ногтями в кожу ладоней, чтобы удержать себя. — Уж я то знаю что делаю. — одернула она его следом, и судорожно выдохнула.«Неизменная лгунья.» Ему отчаянно хотелось прижать ее к себе покрепче, притронуться к ней, но связанные руки не позволяли и он только и мог, что безвольно задыхаясь, наблюдать как Ринда возобновляет движение. Упершись ладонями в его пресс, она изящно и невыносимо медленно приподнималась, чтобы чуть резче опуститься и хрипло выдохнуть, когда удовольствие пронзало ее суть. Если бы не терзающее, щекочущее своей близостью, неуловимое чувство приближающегося оргазма, Каэтан бы пожелал наблюдать затакойРиндой вечно. Двигаясь на нем верхом, она была невыносимо сексуальна сама по себе, не говоря уже о том, сколь умело она управляла его ощущениями, подводя его к вожделенному забытью по средствам самых пылких манипуляций. Звёзды, он увлекался ею лишь сильнее с каждым мгновением, словно какая-то неведомая сила тянула его. Ринда прикусила губу и впилась острыми ноготками в его кожу, когда ее настигла обжигающая волна наслаждения. Она сжалась вокруг него и Каэтан из последних сил сдерживался, чтобы не последовать ее примеру. Пытаясь отдышаться, Рин прислонилась к нему и потянулась к его лицу, запечатывая нежный поцелуй на губах. Затем она распутала узы, все это время пленявшие его и одобрительно замычала, когда Каэтан зарылся пальцами в ее волосы. — Я ещё не закончил с тобой, дорогая. — горячий шёпот заставил Ринду улыбнуться и она поерзала у него на коленях в предвкушении, явно оправившись от предыдущего оргазма. Каэтан тотчас же сел, с жадностью обхватив ее округлые бедра и следом привлек Ринду еще ближе к себе так, как он и желал. Грудью она прижималась к его, а руками обвивала плечи, требовательно покрывая поцелуями его шею и подбородок. Держать ее в своих объятиях уже было величайшим из удовольствий, что он испытывал на своем веку. Повелительно удерживая ее за талию, Каэтан чуть грубовато насадил ее на свой член. Ринда податливо выгнулась в его руках и застонала громче предыдущего, подавая ему знак, что ейоченьнравится то, что он делает. От нетерпения ритм был сбивчивым и резким, а от мимолетной боли, смешивающейся с пламенной негой, они оба кусали губы. Скользнув рукой между ними, Каэтан нежно надавил на чувствительную точку меж ее ног и Ринда спрятала рвущийся наружу стон в изгибе его плеча, неистово вцепившись в них. Теперь она старалась двигать бедрами ему навстречу, хотя удерживая ее волосы в ладони, Каэтан сам контролировал каждое ее телодвижение и указывал когда следует увеличить скорость, а когда сбавить. Вытянувшись словно струна в его руках, Ринда находилась на самом краю блаженной пропасти и сжимала свою грудь, пока каждая секунда приближала ее к заветному пику. Она была усладой для глаз Каэтана, особенно когда его обволакивал аромат всех ее эмоций. Для него Ринда пахла как самый пьянящий, будоражащий и желанный афродизиак, и он был во власти этого наваждения. Каэтан достиг вершины вместе с ней, с ее именем на устах и задрожал от силы оргазма, хрипло выдыхая. Одновременно с ним кончила и Ринда, постанывая и мурлыча, пока он извлекал последние искры удовольствия из ее тела, с нажимом двигая пальцами. После фееричного окончания они оба упали навзничь на смятые простыни, пытаясь отдышаться. Ринда так и осталась прижатой к его груди и ее теплое дыхание согревало его кожу. — Ответь честно. У тебя когда-нибудьтакоебыло? — негромко нарушила тишину комнаты она, аккуратно умостившись у него под боком по прошествии двух минут. — Лгать нет смысла. Подобного я не испытывал никогда. — Каэтан действительно не лгал. Сколько бы половых связей не было в его жизни, никто из партнёров не чувствовал егонастолько,не был бы для него столь желанным — в частности, как объект похоти, которая, в принципе, была для него редкостью, и не доводил бы его до столь возбужденного состояния. Кто-кто, а он знал в этом толк. Ринда стремительно повернула к нему голову, не пытаясь скрыть свою заинтересованность в ответе. Он тоже заглянул ей в глаза, шепотом спросил: — Ты? — Никогда. — не моргнув и глазом, вымолвила она. Ринда тоже не солгала, он бы это почувствовал, ведь была взбудоражена его словами и алые глаза искрились различными эмоциями в ответ на вскрывшуюся правду. В мыслях обоих крутился лишь один вопрос:«Что это сулило им?». Ни Каэтан, ни Ринда не придавали происходящему должного значения. Для одного это была работа и, возможно, приятное времяпровождение, для другой простая интрижка в месте, где она больше никогда не появится. Однако сейчас все говорило об обратном, одни взгляды, которыми они обменивались значили, что этоне просточто-то мимолетное, стирающиеся из памяти с ходом времени. Каэтан осознавал это смутно, немного опасаясь странных мыслей никогда доселе не возникавших в его голове. А размеренно бьющееся сердце, словно подтверждало их, хотя у него никогда не было права голоса. Ринда же, надев нижнее белье, выглядела задумчивой и уже собиралась покинуть постель, когда Каэтан притянул ее к себе. Овладевая ее губами, он пытался избавить их обоих от навязчивых мыслей, которые портили удовольствие от их близости. Им было хорошо вместе и так, более чем хорошо. Зачем было рушить все из-за вопроса чувств и ответственности? Учитывая, что Каэтан не был намерен брать на себя последнюю. Рин не ожидала его прикосновения, однако податливо выгнулась и позволила углубить поцелуй, улыбнувшись ему в губы. Ее мягкие уста двигались уверенно и ритмично, язык дразнил его, а ладони интриговали неуловимой лаской. Также стремительно, как он это начал, Ринда это закончила, отстраняясь. Она мягко обхватила его подбородок и запечатала последний крепкий поцелуй на его губах, будто прощаясь. За окном уже стояла предрассветная утренняя мгла, а комнату наполнял лунный свет, поэтому она включила светильник на прикроватной тумбе. — Что если я не хочу, чтобы ты уходила? — застегивая ремень на брюках, вымолвил Каэтан и встал с кровати. Понимая, что сам себе противоречит в этом желании, потому что иначе это превратиться в то самоебольшее,которого он боится, Каэтан наплевал на все. С посланницей было опасно поддаваться неизведанному влечению, но и противостоять ему было в десятки раз сложнее. Даже не осознавая, что его навыки и манипуляции начинают играть против него же самого, он наблюдал за тем, как Ринда приводит себя в порядок. Основное правило в соблазнении было довольно простым — говори то, что думаешь. Хочешь покорить девушку, скажи, что она тебя уже покорила. Хочешь затащить ее в постель, скажи как сильно ты ее хочешь. Главным было правильно играть со словами и выбирать подходящий момент — оборачивать гниль своих истинных намерений в красивую обертку красноречия. Сейчас же Каэтан пользовался именно этим приемом, но уже не осознавал, что говорит вместо того, что хотелось бы услышать Ринде, то, чего очень хочет он сам. Словно их желания совпадали, были обоюдны и едины, и он был более на способен различить где чье. А страх пред столь завораживающимновым,не то чувством, не то состоянием, стремительно ослабевал. — Я подумаю над этим. — накидывая на себя плащ и поправляя белые с серебристыми прядями в этом освещении, волосы, вымолвила она и одарила его плутовской улыбкой. — Доброй ночи, Каэтан. Вопреки тому выводу, к которому он пришел, а вернее подтверждению, что Ринда и сама желает этого, она все равно покинула его комнаты, цокая каблуками и провожаемая его взглядом.