Погибель на закате

Доран, Картриния. 18-е апреля, 521 год эры смешения. Интересно, как бы она себя чувствовала, будь она лепестком, опадающим на ветру с дерева? Или, вернее, будь у него чувства, чтобы он испытал? Будучи оторванной частью целого, которая родилась в общине, смог бы лепесток смириться с вечным одиночеством падения? Смог ли испытать весь спектр эмоций в миг своей короткой свободной, от соцветий вокруг, жизни? Или провел время свободного полета в страхе и смятении от потери? Врал бы он себе, как Мариетта, о том, что делает все, что может ради спасения? О том, что ложь, предательство и преданность одному единому человеку во всем мире, которого, возможно, уже и нет в живых — это верный способ спастись. Почему все природе вообще столь запутанно и непостоянно? Торрес хотела бы знать ответ на этот вопрос, хотела бы примерить на себе любую чужую шкуру, потому что собственная была ей вовсе не мила. Жаль ее способность не могла сделать иллюзию для нее же самой. Хотя бы не секундочку. Чтобы ощутить себя в других обстоятельствах, лишь бы не в ее жалкой жизни. «Верь в себя и ты найдешь верный путь.» — приговаривала ее мать, когда становилось невмоготу сдерживать чувства, бурлящие внутри и переставлять конечности, в надежде на избавление от всего, становилось невыносимо. Мариетту было трудно обмануть, она знала, понимала, что матери самой нелегко давалось верить, но она все же верила. И Мари ничего не оставалось, кроме как преисполниться той же веры. Вот только вопреки нравоучению, она верила в нее, в ее крепкую хватку на запястье и спину, которая укрывала ее от всех бед. В кого же сейчас ей верить? — Верь нам. Мы не подводим тех, перед кем мы в долгу. — следом молвил мужчина, стоящий перед ней на расстоянии вытянутой руки. Вопреки свету от фонаря его лицо, скрытое капюшоном толстовки, было сложно разглядеть, да Мариетта и не пыталась. За секунду распознавая чужое присутствие в разуме, она силой вытолкнула незнакомца из мыслей. В сумерках было заметно как его тело дернулось, словно от удара, хотя Торрес продолжала спокойно стоять и поднесла к губам дымящуюся сигарету, чтобы глубоко затянуться. Ох и неудачное время она выбрала, чтобы отвлекаться на флору и раздумывать о трудном положении. Перед такими людьми лицо терять нельзя, а уж демонстрировать сомнения уж точно. — Вон из моей головы. — рявкнула она, чтобы избавиться от мороза, который прошелся по спине от проникновения в самое сокровенное, что у нее было — воспоминания. Черные, но при этом налитые кровью, глаза мужчины окинули ее опасливым взглядом и Мариетта против поли поежилась. — Сообщи что надумаешь. У нее не так много времени. — парадоксально по-доброму добавил он, словно это была не угроза, не прижигающее свежую рану, напоминание о том, ради чего Торрес существует. Ради чего подалась в такую даль от дома. Ради чего гробит свои мечты и таланты. Хотя какие у нее могут быть мечты? И можно ли назвать то, чем она обладает, талантом? Позволяя себе вдыхать густой едкий дым, Мари проводила взглядом удаляющегося мужчину и сломала сигарету между пальцами, растаптывая ее носком массивного ботинка. Ух, как же ей хотелось догнать его и пнуть им того в спину. Однако ей требовалось быть «паенькой», чтобы закончить дело, в которое опрометчиво ввязалась ее мать. За которое она отдала не только свое зрение, но и свободу. Мариетта уже давно перестала гневаться при мысли о бремени, которое своими действиями прародительница на нее наложила. Это было бессмысленно. И все же иногда в голове роились домыслы о том, когда в ней возник этот беспросветный мрак ослепляющей злобы. Он вызывал ненависть, сковывал душу цепями упрямости — одновременно защищая и ее саму, и других от ее тьмы, взывал к старым обидам и незажившим шрамам. Бессмысленность, а вернее бессилие этих эмоций убивало Мариетту изнутри. По крайней мере, именно так чувствовалась дыра где-то в районе легких. Она внезапно закашлялась и от злости на причину кашля, показала вслед мужчине средний палец. Будто он ни был лишь посланником, который подглядывал за ней, а человеком, который создал этот недуг персонально для контроля над ее жизнью. «Сраные ублюдки. Оба.» — Ярость разгоралась в ней пламенем сотни костров, заполняя тело от макушки до кончиков пальцев и Мариетта задрожала от сдерживаемых чувств, которые пришлось силой втолкнуть обратно в темный угол нутра. Сейчас она готова была с голыми руками пойти на толпу вооруженных охранников, наверняка охраняющих мать. Жаль, только, она была от нее слишком далеко и ей до сих пор не было известно где ее держат. Мужчина подловил ее в перерыве между фотосессиями, от чего ее пробрало лишь большее раздражение — ответственный за все ее несчастья уже успел влезть в носом в ее теперешнюю жизнь. Впрочем, это было лишь вопросом времени. Так как Мариетта теперь днями моталась по городу с Северином, отрабатывая свой долг, пришлось подстраивать свое рабочее расписание под него. Оказалось, полуночников и совсем ранних пташек среди желающих сняться или отснять рекламу было не мало. Да и естественного света никто не просил, так как съемки были невыездными. Слава звёздам за это, потому что иначе сеньора Кабельо спустила бы с нее шкуру за неуплату арендной платы и вывесила бы ее на узком балкончике во внутреннем дворе захудалого жилого комплекса в назидание наглецам. Вибрация телефона в кармане оповестила о входящем звонке и Мариетта, вздохнув, вытащила его из кармана. Как выяснилось, это был Северин. Наполнив голос живостью, коей она не испытывала, но имела привычку пускать людям в глаза, словно пыль, она ответила. Услышанное ее не обрадовало, но заинтересовало, хотя необходимость следовать почти на другой конец города, где она недавно была по работе и совершила преступление не шибко ей импонировало. В ее послужном списке проделок, это было не худшее и не самое вопиющее, но все же весомое, если случится так, что ее поймают. Однако был выход. Проверив время, Мариетта прошла вниз по улице обратно к студии, где у нее в шкафчике хранилась одежда на чрезвычайный случай. Изначально она приберегла ее из-за того, что сеньора Кабельо любила напоминать об арендной плате, выливая на нее ведро воды с утра, когда Мари спешила на работу. И так как времени заходить обратно в квартиру и менять прикид у нее не было, она вышагивала по дороге, словно мокрая курица и переодевалась в сухие вещи на работе. Сейчас она планировала поступить также, однако в запасе у нее было не более пяти минут, иначе Торрес рисковала опоздать на редкий автобус — единственный, который ходил по городу в это время суток. Нервными движениями она натянула черную рубашку, наспех застегнув пару пуговиц и сменила вызывающие лаковые сапоги, которые ей, ношенные, по дешевке продала соседка, на простые кеды. Мариетта гордилась своим умением не изменять чувству стиля, даже в таких жизненных обстоятельствах, как эти, а они у нее были по средним меркам, сложные. И она не соврала Северину, сказав, что не на помойке себя нашла. Ее внешний вид зачастую действительно не отображал всю степень грязи, которую содержала в себе ее жизнь. Подхватив куртку, Мариетта в спешке закрыла студию на ключ и рванула к остановке. Поездка не заняла много времени, так как Торрес часто пользовалась общественным транспортом, в силу отсутствия собственного транспортного средства и успела наизусть выучить все маршруты. Прибыв в указанное место вовремя, она встретила в темном углу знакомую высокую фигуру и с порога раздраженно заявила: — Только попробуй мне сказать, что ты заставил меня прискакать сюда из-за какой-то херни. — Мариетта показательно сложила руки на груди, потому что в автобусе ее вновь накрыла волна злости и, теперь, вслед за неординарной просьбой, именно Северин стал ее объектом. — С места не сдвинусь, пока не объяснишь в чем дело. Явный недосып и излишество обязанностей, не говоря уже о круглосуточно забитой планами, головы, доконают Мари прежде, чем она успеет остальных. Однако она все же хотела попытаться. Ветер развивал ее распущенные волосы и недавно заплетенные в редкие тонкие косички, сверкающие нити, блестели под фонарным светом. Пряди липли к губам из-за нанесенной для них темной помады и Мариетта, желавшая выглядеть по меньшей мере недовольно, в конце концов, стояла и глупо отплевывалась от собственных волос. — Времени мало, по дороге расскажу. — Не моргнув и глазом на ее позу, Северин вышел из тени. Ей сразу бросился в глаза уставший посеребренный взгляд, который дополняли темные круги и бледность, ныне кажущаяся болезненной пустотой, а не изюминкой северной внешности. Он отражал ту усталость, что копилась в ней годами и будто бы именно это вынудило ее сбросить маску, потому что не встречая преграды, Мариетта чувствовала, что не может отгораживать свою душу сама. Увиденное охладило ее пыл и она отрывисто кивнула, подстраиваясь под быстрый шаг Хансона. Его плечи были ссутуленны, в руках он нес темную ветровку и какой-то полиэтиленовый пакет с одеждой. Мари не придала этому должного значения, однако не смогла упустить из внимания то, как сложенный вдвое клочок бумаги выпал из кармана мужских брюк и влекомый ветром, приземлился у ее ног. Конечно же, она его подняла. Изучая находку и пытаясь при этом не отставать от Северина, Торрес прочла короткое послание и ее брови непроизвольно поднялись. В груди что-то кольнуло разочарованием, но она не придала этому значения: — Новой напарницей обзавелся? Или это уже прямо девушка? — по-доброму заулюлюкала Мариетта, выдавая, что неравнодушна к этому факту и пытаясь не скрежетать зубами. Все-таки, они проводили каждый день вместе, сообща уже целую… неделю. Звучало ничтожно, но Мари искренне казалось, что пролетело больше времени. Будто и знакомы они были не семь дней, а гораздо дольше. Будто… Будто у нее возникала опасная привязанность. — Такие громкие признания. «Если что, — Она прикрыла лоб рукой в элегантном и комичном жесте, и сделала голос наигранно нежным. — Зови, — Следом, под неодобрительный и при этом смиренный взгляд Северина, она протянула к нему руки в мнимой мольбе. — Я всегда приду!» — Мариетта закачала головой, хмурясь от досады и прижала руки к сердцу, не выпуская из пальцев послание, которое Хансон уже попытался у нее изъять. — Как пронзительно и душераздирающе. Твоя подружка хороша. — Перестань, сейчас нет времени на эту… — Северин попытался от нее отмахнуться, но Торрес была юрче и завернула за угол быстрее него, тем самым перекрывая ему дорогу и шагая задом наперед. — Ну уж нет. Ты завел отношения, а я, твой ближайший друг, лучшая в мире советница по отношениям, даже не в курсе! Не гневи так звезд… Ой! — Едва не споткнувшись о выбоину в асфальте, Мариетта чудом не упала, благодаря крепким рукам, которые вовремя схватили ее за плечи и вернули в вертикальное положение. — И вообще-то, ты обещал мне добротный рассказ. Так что я вся во внимании. — не переставая тараторить, Мари была вынуждена остановиться, потому что Северин не отпустил, более того, замер на месте и навис над ней. В тени многоэтажного дома, изрисованного граффити, в его глазах заплескалась ртуть и Торрес, наконец, притихла. Хотя не отказала себе в удовольствии выжидательно выгнуть бровь. Внутри все еще теплилось легкое опасение, когда Хансон был так близко и цепко держал ее. Однако от приятной тяжести его рук на плечах по телу отчего-то разливалось тепло. — Закончила? — Сталь, и при этом едва-заметные смешинки в голосе, сбивали с толку. Уста, тонкие и бледные, были сжаты в полоску и изогнуты под неразборчивым углом — таились в них сомнения, мысли, невысказанные чувства? Мариетта одернула себя, когда осознала, что слишком пристально рассматривает его губы. Удостоверившись, что она поняла смысл риторического вопроса, Северин ее отпустил. Однако сам не спешил возобновлять движение, как и отступать, ведь расстояние между ними было ничтожно мало. Точно как и Мариетта, застывшая на месте. — Я… Да… Но ты обещал расска… — нелепо делая паузы, произнесла она и непроизвольно нахмурилась, когда ее губы накрыли длинные теплые пальцы. Кожу опалили искры и язык тотчас же онемел, на этот раз — окончательно. — Обещал, и я это сделаю. Просто кое-кто не дает мне слова сказать. — В его речи сквозила глумливость, но ни в тоне, ни в выражении лица Северина ее не было. Его взгляд приклеился к чему-то ниже ее подбородка и она заметила как дернулся его кадык. Мари было хотела взглянуть в тоже место, чтобы узнать что так заинтересовало его невозмутимое величество, однако оказалась отвлечена следующей его репликой. — Не знаю что ты будешь делать, если введут ограничения на слова. Мариетта уже намеревалась укусить несносную руку, которая не давала ей высказаться, но спустя секунду Хансон сам ее отпустил. Кожи вновь коснулся холод стылых одиноких ночных улиц и Торрес почти пожелала, чтобы рука вернулась на место. Она поджала губы и себе под нос буркнула: — Выучу язык жестов. — Северин никак не отреагировал на сказанное, возобновляя быстрый шаг и удаляясь, одернул ее. — Ждать не буду. — И будто бы взвешивая все за и против, он добавил. — Застегни рубашку должным образом. Вряд-ли удастся отвлечь людей Кегана этим зрелищем. Все-таки взглянув вниз, Мариетта с ужасом заметила, что маленькие пуговицы были застегнуты неправильно и образовавшаяся дырка открывала прекрасный вид на ее красный бюстгальтер. Надоумило же ее сегодня что-то, надеть именно пуш-ап, а не обычный. Хотя реакция Северина ее позабавила, что заставило Торрес на бегу расстегнуть и застегнуть рубашку и нагнать напарника. — Ха-ха. Не обижай мои вишенки, окей? — Она показательно фыркнула, складывая руки на груди. — Они многих лишали дара речи, не то что просто отвлекали. — Звучало смешно, учитывая, что у нее был миниатюрный первый размер, однако это не означало, что Мариетта соврала. Уж кто кто, а она умела подать себя соответствующим, несомненно высокой, самооценке, образом. — А я то думал, что всем этим многим не удавалось ничего сказать из-за твоей болтовни. Спасибо, что просветила. — безэмоционально бросил ей Северин, окидывая ее проверочным взглядом — авось назло разделась или еще чего, и в очередной раз свернул за угол. Остановившись, он оглянулся и вздохнув, начал рассказ. — Кеган, с которым мы встречались на неделе, подложил в ту сумку с деньгами, отслеживающее устройство. Я подозревал, что он добродушен лишь на словах, поэтому проверил ее после нашего ухода и обнаружил его. В тот же вечер я спрятал одну только сумку с устройством в заброшенном здании на окраине города и наведывался туда время от времени, чтобы проверить не появлялся ли кто-то в том районе. Так как при определенных обстоятельствах мы… Черт, долгая история, давай так, я обнаружил слежку и предполагаю, что именно сегодня Кеган попытается наведаться в то место. Он думает, что я понес деньги в надлежащее для их хранения место. И по логике вещей это место значимо для Картинского клана. — увлеченно начал объяснять ей Северин полу-шепотом, и Мариетта старалась с головой погрузиться в проблему, а не в аромат мужского одеколона, который из-за ветра, окутывал ее, словно искрящееся одеяло феромонов. — Без понятия какими мотивами он руководствуется, но мне не понравилось как он себя вел при нашей встрече. Думаю, он что-то замышляет и решил воспользоваться нашим появлением. Я уже сообщил своим, так что на месте стычки мы будем не одни. — Мари, пожалуй, впервые видела, чтобы Северин говорил столь быстро, что между фразами, прорывались резкие вдохи — он даже не успевал вдыхать между предложениями. Одержимый работой, или такая увлеченность обуславливалась чем-то иным? — Все поняла? — тут же задал ей вопрос Хансон, сбивая с толку. — Э-э… А можно все сначала и помедленнее? — Время пошутить Мариетта выбрала не очень удачное, учитывая как Северин тяжело вздохнул и потёр переносицу. Она чувствовала его раздражение, но не понимала на кого оно обрушится — на нее, или на предателей клана, в лице приспешников Кегана. Впрочем, Хансон не дал ей шанса это понять и его чувства скрылись с лица, прежде, чем им удалось овладеть его разумом. — Если бы не болтала, я бы смог повторить, а так будешь на ходу разбираться. — Слова прозвучали скорее вымученно, чем деловито. Всплеск злости в его взгляде оказался погребён под усталостью и Торрес сама ощутила, как она наваливается на ее плечи, словно тяжкий груз. Несмотря на то, что в напряженном молчании они друг друга несомненно поняли, Мариетта для вида пробурчала себе под нос нечто нечленораздельное даже для нее самой и побрела следом за Северином, который вел ей в неизвестном направлении. Однако вскоре осознание настигло ее и по коже пробежались мурашки. Юг набережной был не популярным туристическим местом, однако истинные знатоки картринской природы, или искатели приключений на одно место иногда забредали сюда, снедаемые тягой к красоте дикой природы. Если большая часть древней, от того и тощей, реки протекала через город, то ее исток находился в дебрях густого леса, который, даже попытайся лесорубы порубить, не удалось бы. К тому же темная чаща под названием Сумеречный лес, являлась национальным заповедником, ведь в ней не только водились редкие животные, но и по легендам, зародилась первая магия крови. Лет десять тому назад, а то и раньше, вередитские археологи приезжали в здешние дебри, чтобы изучить сохранившиеся руины первых цивилизаций, однако при неизвестных обстоятельствах один из членов экспедиции, владеющий магией земли, пропал и с тех пор лес окрестили пропащим местом. Это позволяло верхушке Картринского клана, и другим менее весомым преступным группировкам, проворачивать свои темные дела без свидетелей, вернее под взором одной лишь луны и священных звездных светил. Эта то мысль Мариетту и посетила. Какими бы окольными путями Северин их не вел, однако они добрались до границы заповедника удивительно быстро. Тени темных сосновый деревьев возвышались на десятки метров над землей и создавали причудливые формы, в ночном свете кажущиеся устрашающими. К счастью, Мариетта уже давно переросла свой страх темноты и была готова встретиться с чем бы то ни было, что могло поджидать их в чаще. Лес встретил их сухим ароматом ели и прелой листвы, кое-где даже встречался еще не растаявший по холодной ночи, снег. Темно-изумрудные, иглы сосен отливали серебром и синевой, что казалось напорешься на тысячелетнюю, не опадающую по осени, листву — будешь проткнут острой ветвью насквозь. Под ногами хрустели ветки и шуршали растения, где-то вдалеке ухала сова и копошились в норках мыши. Мариетта настороженно ступала, не отставая от Северина ни на шаг. Тот шел неспешно, прислушиваясь и озираясь, будто что-то искал. Торрес предполагала, что искомых ими подчиненных ответственного за квартал огня, однако Хансон замер возле одного из широких деревьев и принялся сверлить взглядом птицу, которая сидела на низкой ветке сосны в нескольких метрах от них. Мари понимала, что здесь и сейчас ее юмору места здесь нет, но уже порывалась спросить не влюбился ли он в ворону, когда неожиданно большая птица сорвалась с места и камнем полетела к ним, словно кто-то дернул ее за невидимый поводок. Какого же было ее удивление, когда Северин невозмутимо выставил вперед руку и подлетевшая ворона, черная, словно ночная мгла, вцепилась когтями в рукав его куртки на предплечье, однако послушно сложила крылья и воззрилась на него своими смоляными глазами-бусинками. — Что за… Ты… — вновь теряя дар речи от его действий, Мариетта пыталась сбросить с себя шок и глупо хлопала глазами, в то время как черная птица, которую Торрес никогда впредь не видела рядом так близко, уставилась на нее, наклонив голову. Ее оперение переливалось от темно-изумрудного до сапфирового цвета и черные перышки крыльев, которыми вороны нетерпеливо дергала, колыхались на ветру. — Ты что сейчас такое сделал? — Мы с тобой не умеем летать и у нас нет камер слежения. Что мы будем делать, если люди Кегана подойдут к нам с тыла? Как мы вообще поймем, что они здесь и зашли на территорию леса? Она и ее сородичи станут нашими глазами. — Северин тоже повернул к ней голову и Мариетта неосознанно сделала маленький шаг назад, когда пронзительно черные и другие практически белые в лунном свете, чужие глаза нашли ее взгляд. Выглядело это жутковато и до нее не сразу дошел смысл сказанного. — Звучит круто, но я не понимаю, как ты узнаешь, что видят они… Постой, ты что сейчас ее контролируешь? — Мари перешла на шепот, потому что предыдущие ее несвязанные слова пронзили тишину слишком остро. Она сглотнула и перевела взгляд с Северина на ворону, а потом обратно. Наблюдая за ее заторможенными мыслями и догадке, которой Торрес находила все больше подтверждений, Северин кивнул и следом пояснил: — Причем, я могу параллельно контролировать ее двигательную функцию и мозговой анализ. Таким образом, она, а вернее все вороны, которых я только здесь отыщу и смогу подчинить себе, будут замечать и обращать внимание именно на то, что я захочу. — Он промолвил это без самохвальства, скорее с безразличием и дернул бровью. — К тому же, у птиц, а особенно у ворон зрение в восемь раз лучше, чем у людей. И в пять раз лучше, чем у наяд. — Черт возьми, да ты крут! — Мариетта вернула себе самообладание достаточно быстро и в искреннем восторге хлопнула его рукой по плечу, от чего ворона дернулась и недовольно на нее каркнула. Звук разнесся по округе с оглушительной громкостью и Мари непроизвольно вздрогнула. Северин усмехнулся, увидев ее испуг и глянув на мрачную птицу, дернул рукой и та, распахнув чернильные крылья, взмыла ввысь. Однако осталась под кронами деревьев, чтобы иметь хороший обзор. Дальнейший их путь продлился недолго и вскоре они добрались до развалин, которые Северин назвал заброшенным зданием, что не совсем соответствовало правде. Мариетте оставшиеся каменные плиты напоминали кладбище или тотемы, которые были распространены в культуре севера в прошлом веке. Символично, учитывая происхождение ее напарника и его редкие способности. Хансону удалось отыскать еще четырех ворон или воронов (черт его там разберёт), и с каждой он поступил подобно тому, как и с первой: подозвал к себе, произвел какие-то невидимые человеческому глазу ментальные манипуляции, и отпустил шпионить для него восвояси. Мариетту это по своему заворожило и ей стало приятно, что Северин не посторонился ее, не проявил недоверие, а раскрыл секрет в отношении своей магии, ровно как поступила в самом начале сама Мари. Достигнув места назначения, они опустились в тень поваленного дерева и широкий ствол с узорчатой корой, покрытой мхом, стал им прекрасным укрытием. Сквозь «фу» и «фи», вместе с наигранными беззвучным всхлипами и гримасами отвращения, Мариетта переступила через себя и опустилась на колени. Земля была сыроватой, а рыжие, мертвые иголки, не будь джинса ее штанов прочной, наверняка бы оцарапали ноги. — Чтоб ты просто знал… Терпеть тебя не могу. — сквозь зубы призналась Торрес, хоть это и была наглая ложь. — Ага, как хорошо, что мне до лампочки. — Судя по всему, все шло в соответствии с его планом, потому что Северин, сев рядом с ней на холодную землю, одарил ее спокойной, расчетливой улыбкой. Насмешки в ней, как таковой, не было, но она всплывала в глазах и Мариетта лишь недовольно вздохнула. Она скрестила ноги перед собой и погрузилась в ожидание. Вязкое, тяжелое и до безумия сонливое. Вполне вероятно, что пялясь в одну точку вдалеке, Мариетта таки не сумела воспротивится сладкой кратковременной дреме, потому что чтобы привлечь ее внимание, Северину потребовалось потрепать ее за плечо. — А-а… Что я пропустила? — постаралась сразу войти в курс дела Мари, однако Хансон одарил ее недоверчивым взглядом и она подавила сладкий зевок. Ей самой не верилось, что она смогла отключиться в таких обстоятельствах, но усталость и недосып, властвующие над изможденным организмом, брали свое. — Ничего особенного, но… — Несвойственно ему, Северин замялся и позади него из тени вышла незнакомая фигура, с зажатым в руках, несомненно, оружием. Мариетта едва не вскрикнула от неожиданности, однако кое-кто отреагировал быстрее. Парень показался ей отчасти знакомым, черные кудри блеснули в свете луны и в мгновение ока, понесшись наперерез нападавшему, неприметный незнакомец нанес удар. Чем именно и каким образом так быстро, Мариетта просто не успела разглядеть, однако Северин уже был на ногах и непрошеный гость упал навзничь, роняя ножи, от того, с какой силой Хансон пнул его ногой в грудь. Не теряя времени, потому что знакомый парень с красными прядями в волосах, сумевший каким-то образом оминуть стражей-воронов, наверняка был не один, Северин схватил его за грудки и навис сверху. Парень сильно приложился головой о камень вследствие своего падения и из проломленного черепа засочилась кровь. Однако все было гораздо хуже сотрясения мозга, учитывая, что Мари видела острую каменную глыбу, на которую несчастный вероятно напоролся спиной. — Сколько вас? — негромко, но в приказном тоне рявкнул Хансон. Парень глядел на него с бездумной усмешкой на губах. На его груди Мариетта разглядела кривые царапины, словно от когтей, но оторвать взгляда от разворачивающейся картины не сумела. — Тебе все равно не жить. Быть может, твой начальник пойдет на попятную и этим сохранит жизнь всем своим работникам. — В голосе Северина проскальзывали нотки отчаяния и не будь Мари с ним знакома, она бы их и не заметила. Что-то шло не так? Учитывая, что этот парень оказался здесь, да. Но отчего ее напарник, всегда сохраняющий лицо, так нервничал? — Где он? Мне нужно найти его первым. — Отвали. — прохрипел красноволосый парень, сверкнув черными глазами и схватил руку Хансона своей, чтобы оторвать от себя. Сил ему не хватило, однако через секунду что-то заставило Северина отшатнуться, злостно выдохнуть сквозь зубы и тут же отдернуть ладонь. Через высокое плечо Мариетта увидела краснеющий ожог в виде отпечатка руки. Видимо, парень воспользовался магией огня, вероятно, зная, что в последний раз. — Отвалил. — с неестественным спокойствием, которое сейчас казалось высокомерием вымолвил Хансон. — Сгорел сарай, гори и хата, верно? — Чего бы Северин не добивался жестокими словами, лениво осматривая свое увечье и при этом, будто не заинтересовано, обращаясь к парню, это подействовало. Красноволосый парень пошевелился со стоном, вокруг его тела трава приняла мертвый, тлеющий вид. Глаза его были устремлены в небо, эмоции, купающиеся в черноте отдавали горечью. До Мариетты с опозданием дошло, что он был не просто покалечен, а умирал у нее на глазах. Где-то внутри забилась отчаянная потребность помочь, спасти, однако Торрес осталась неподвижным наблюдателем. — Меня и еще пару человек послали первыми. Кеган и его приближенные подойдут позже и встретят исполнителей у моста. — невыносимо тихо, обреченно вымолвил он и продолжил созерцать звезды. — Спасибо. — без колебаний ответил ему Северин, в его глазах мелькнула боль и досада, однако он бескомпромиссно отвернулся и побрел в направлении древнего моста. Незнакомец, с чьими желто-зелеными глазами Мариетта успела пересечься, с удрученным выражением последовал за ним. Ей уже не просто казалось, она успела догадаться кем парень являлся. Однако вместо распросов, коими Мари планировала разрядить тягостную обстановку, она подошла к неподвижно лежащему парню. Разум не ведал, что она собиралась сделать, однако сердце разрывалось и влекло ее само. Перед глазами стояло давнее воспоминание, в котором ее мать облегчила страдания той, кому не могла помочь. Возможно, в этом было ее призвание, ведь иногда мочь застилать чистый взор иллюзией было не опасностью, а благословением. — Чего тебе? — Краем глаза красноволосый парень наблюдал за ней, бесстрастно, но голос все еще таил в себе раздражение. — Как тебя зовут? — Мариетта опустилась перед ним на колени и не прикасаясь к его груди, провела руками из стороны в сторону. Парень одарил ее странным взглядом, но осознание скорой неминуемой смерти, потому что с такими ранами, какие Мари точно знала, что есть у него на спине люди, или наяды — было уже не важно — долго не жили. — Хиро. — хрипло буркнул он. Из его рта проложила свой путь струйка крови. Мариетта чувствовала, что у нее было мало времени. — Хиро, подумай о самом счастливом моменте своей жизни. Он больше не задавал ненужных вопросов, не пустословил, потому что приближение мертвого духа, звездного прикосновения, которое любое живое существо Старленда чувствовало всего два раза в своей жизни — при рождении и в момент смерти, сметало любые тревоги и глупые переживания. Смерть дарила знание об истинно важном, но к сожалению, она уже была концом пути, чтобы успеть использовать полученные знания во благо и исправить совершенные ошибки. Парень прикрыл глаза и Мариетта провела рукой над его лицом, концентрируясь на том, как поток светлой энергии вливается в ее тело, открывает перед ней двери. Ей не составило труда воспроизвести увиденное, услышанное, прочувствованное в жизнь — оживить воспоминание. По крайней мере лишь для Хиро. Он заслуживал увидеться с близкими перед уходом на звездное небо. — Малышка Нои? Ноирин? — зашептал парень себе под нос благословенно, открывая глаза. Из их уголков потекли блестящие в лунном свете, слезы. — Я не надеялся, что мы когда-нибудь увидимся вновь… Сморгнув влагу, Мари в тишине поднялась и не ожидая благодарности, оставила Хиро. Пришлось ускориться, чтобы нагнать Северина в дебрях Сумрачного леса, однако его спутник, возникший до этого из ниоткуда, вновь обескуражил ее. Парень преградил ей путь, вынырнув откуда-то из-за угла и настороженно окинул взглядом желто-зеленых глаз. Следил ли он за ней? — Черт. — наигранно испуганно выдохнула Мариетта со смешком, хотя смешно ей совсем не было. В своих альтруистических порывах она совсем позабыла, что помогая мученикам, подвергает себя не меньшей, чем смерть, опасности. Таких, как она, вне ее с матерью родины, на которой им так и не удалось побывать, боялись. — Что ты с ним сделала? — Парень, видимо поймав себя на недружелюбном взгляде, смягчился и отошёл в сторону, пропуская ее вперед. — Ничего особенного. Избавила от боли. — отчасти Мариетта не соврала, но правду предпочла утаить. Вместо этого она пошла в атаку, глядя на то, как парень обдумывает ее ответ и хмурит брови. В темноте ночного леса это было заметить трудно, но у Торрес были свои способы. — Ты оборотень, да? — Да, мы уже встречались. Я — Фео. — протянул он, будто в чем-то сомневался. — Мариетта. — шутки ради снова представилась Мари, хотя Фео скорее всего не забыл ее имя. Не сбавляя скорости шага, они пожали друг другу руку и Торрес безошибочно уличила сквозящее в этом действии напряжение. Не то, оборотень, на самом деле, не поверил ее словам, не то увидел в ней что-то ещё, что ему не понравилось. — Как ты его ранил? — дабы убрать от себя подозрения, которые витали в воздухе и бегали по ее коже противными мурашками, Мариетта задала очевидный вопрос. Она могла бы и сама узнать ответ, но рисковать больше не хотела. — Когтями. Научился выпускать их, не принимая полный кошачий облик. — поделился Фео без энтузиазма и понурил голову. Мариетта по его тяжелому молчанию догадалась, что научился он этому навыку не от хорошей жизни и решила не бередить старые раны праздным любопытством. Нагнать Северина не составило труда, хотя он едва не бежал. Мрачный, с поджатыми до бела губами и взлохмаченными волосами, словно Хансон пытался их вырвать, он петлял и Мари оставалось лишь идти следом. Откуда он знал дорогу к затерянному месту спрашивать не было смысла, вероятно, он мог скомандовать одной из птиц, которых подчинил своей воли, привести или указать ему путь к мосту. Ветки оглушительно хрустели у него под ногами, но переступать и осторожничать просто не было времени. Эта вновь была гонка между ним и отцом, но не за первенство в поимке и рассекречивании предателей, а за людские жизни. Северин знал как обычно Андрэ поступает с теми, кто смеет ставить свои корыстные интересы превыше преданности клану. И он не знал, что предпримет, когда увидит жестокую расправу воочию. Однако Северина терзала не только мысль, что он может не успеть, но и вина за уже произошедшее. Ледяные когти вины рвали в клочья то, что звалось его честью, его совестью. Вновь и вновь. Перед глазами стояла жуткая картина умирающего, которого он сам обрек на смерть ради… Ради чего, черт возьми? Чтобы защитить клан или услужить отцу? Чтобы доказать себе, что он способен на то, чего от него все время ожидают? Чтобы заставить себя вновь страдать от этого невыносимого, всепоглощающего чувства? И в тоже время, Северина раздирали на части противоречия. Ведь те же самые вопросы можно было задать с точностью да наоборот. А что если бы он не оттолкнул того парня? Сценарий был бы весьма скверный, даже не из-за опасности, которой своей заминкой, подверг бы себя Хансон и не из-за проблем, которые он был доставил своему отцу. Но худо было бы Мариетте и Фео. Северин ни на секунду не забывал, что он собственноручно втянул их в это. Он мог бы не звонить Мари, не звать ее на помощь. Он мог бы догадаться, что Фео замышляет и отослать его куда подальше, в безопасность. Но нет, он вел их за собой и отвечал за их неведение, от чего с каждой секундой все больше себя ненавидел. Разум сжимало в тисках напряжение от приближающегося или уже наступившего, нервного срыва и не способности более держать свои эмоции в узде. Северин чувствовал себя разбитой чашей, из трещин которой вот-вот выплеснется вся жидкость — истечет он кровью, слезами или гнилью? Но в данный момент он не думал о себе, его волновали другие. В частности, два человека за спиной, которых требовалось укрыть от отца. Хансон понимал, что Андрэ в два счета раскусит их личности. Почует, догадается, но поймет. А подобное общество, в виде недавнего вскрывшегося предателя, пусть Фео им и не был, и должницы, коей Мариетта все еще числилась, не обрадует его. А потому в следующую же секунду, превозмогая дерущее чувство в горле, обернулся и глухим шепотом сказал: — Идите домой. — Потерянный вид Северина по очевидным причинам не скрылся от двух пар глаз и их внимательных взглядов, устремленных на него. Ему было до чертиков стыдно, больно от собственной глупости и поэтому с раздражением в голосе при виде того, как Фео и Мариетта не шелохнулись, он повысил тон. — Идите. Вам нечего больше здесь делать. Удивительно, но если Мартес мог молча стерпеть его грубость, как было ранее, к тому же, Северин был уверен, что тут еще чувствует вину за сокрытие своей тайны, то от Торрес он покорности и безмолвия не предполагал. Хансон был почти готов к тому, что она начнет причитать и возмущаться тому, как дерзко и беспричинно он вытащил ее из дома в такой час и потащил за собой в какие-то дебри непонятно для чего. И пусть, Северин всегда знал, что она была умной девушкой, понимания и сочувствия от нее он никак не смел ожидать. Однако она глядела на него во все глаза, будто видела, что кроется за фасадом напускной серьезности. В розовых глазах, как и в желто-зеленых поселилась грусть и Хансон почти почувствовал как часть груза с его плеч забрали невидимые руки, облегчая его ношу и позволяя не страдать под ней в одиночестве. Он переводил взгляд с женского лица на юношеское и не мог поверить в ту безмолвную поддержку, которой он удостоился, пусть даже ни Мариетта, ни Фео до конца не знали что происходило в его жизни. — Спасибо. — Голос едва не сорвался на словах, искренних, как никогда. Северин смягчился, и при этом ему удалось вздохнуть, найти в себе силы для следующего предостережения. — Но вам действительно надо уйти. Дальше следовать за мной не безопасно. Удостоверившись, что его слова были поняты, он кивнул обоим и развернулся, направляясь навстречу крови. В душе все еще был шторм, в ушах грохотал гром, а глаза заволокла пелена, но дышать стало однозначно легче и это все, что ему требовалось, чтобы взглянуть в глаза своему страху. И у этого страха было не лицо его названного отца, нет. Он был тем, кем Северин мог стать, если перестанет противостоять самому себе в безжалостном пути, на который его толкала натура, рожденная в окружении несправедливости. Мариетта, притворившись внемлющей, хотя когда в последний раз она слушалась чьих-то приказаний и не поступала по своему («Ух, как давно это было.»), повернулась к Фео и не произнося ни слова, кивнула вслед удаляющемуся Северину. Хрена с два она бы сейчас ушла и не узнала отчего же Хансон растерял всю свою браваду. Предложение спустя считанные секунды раздумий было принято оборотнем — он отрывисто кивнул и Мари усмехнулась, поражаясь такой преданности. Что-то во взгляде Фео на Хансона показалось ей знакомым. Чувство, которые испытывала мать к своему пленителю, возможно. Только если у той это была слепая привязанность, то складывалось впечатление, что здесь дело было в другом. Да и Северин ничуть не был похож на того говнюка, которому Мариетта была вынуждена поклясться жизнью взамен на возможное освобождение матери. Скрывшись за стволами деревьев на случай, если Хансон решит проверить послушались ли они его или нет, они выждали добрых несколько минут. И только когда шаги Северина слышались издали, Фео высунулся обратно на едва-видимо протоптанную тропинку. Позади них начинало светать и линия горизонта, различимая смутно, в силу густой растительности, окрасилась в сиренево-розовый за бархатными силуэтами темных облаков. Мариетта выглянула следом и тряхнула головой, потому что в отсутствии движения сознание вновь стала окутывать опасная сонливость и заторможенность. Проследить за Северином не составило труда, хотя он ступал с осторожностью и словно специально петлял. Однако Мари подозревала, что им удается находить его вопреки витиеватости его пути только благодаря нюху Фео, который действительно выглядел так, будто идет на запах. За всю дорогу они не обмолвились ни словом, оба влекомые разными целями. Ее это устраивало, потому что Мариетта не быстро привыкала к людям и ей требовалось для этого время. К тому же, Мартес поглядывал на нее со смесью настороженности и неприятия, от чего становилось ясно, что и ему не очень-то хочется с ней болтать. Наконец, спустя по ощущениям приличное время, она увидела сверкающую в свете луны реку и пылающий огонь в ладонях у людей, стоящих по ту сторону берега от группы в черном ближней к ним. Северин в своем темном одеянии сливался с ним, но по серебристой шевелюре его оказалось не сложно отыскать. — Давай обойдем и спрячемся за тем поваленным стволом. — осмотрев берег, предложила Мариетта шепотом и аккуратно указала пальцем на край илистого берега. Фео тоже огляделся и кивнув, пошел к названному укромному месту. Приближаясь к месту стычки подчиненных Кегана из квартала огня и приближенных правой руки Картринского клана, Мари сглотнула. Чтобы не подтолкнуло ее оказаться здесь, теперь, до нее наконец дошло о какой «небезопасности» предупреждал их Северин. Это уже не являлось и не казалось веселой авантюрой и занятным приключением. Оружие, как огнестрельное и холодное, так и в виде огненной магии, зажатое в руках и готовое пойти в ход, виднелось почти у каждого в этом столкновении интересов. Один только Северин стоял, опустив руки вдоль тела. Однако присев за широкий ствол поваленной сосны, Мариетта заметила ворон, усеявших своими черными силуэтами приближенные деревья. Она знала, что это значило. Если потребуется — Хансон направит их выкалывать глаза противникам. Только вот окажутся ли они быстрее пули? В этом был весь вопрос. Мари с опаской осознала и уличила себя в том, что действительно переживает. Сердце колотилось, а руки мяли края рубашки, наблюдая как две внушительные фигуры взрослых мужчин приближаются к друг другу. Она предполагала, что от стороны картинцев, подошедшим был Андрэ Кальдерра. Мариетта знала о нем немного, и в тоже совсем ничего о нем знать и проживать в Доране было по меньшей мере глупо, поэтому о его руководящей должности в Картринском клане была в курсе. От группы из квартала огня выступившим вперед лидером, без сомнений, был Кеган, чью бородку Мариетта разглядела издалека. Его и без того, от природы узкие глаза, сейчас были неприязненно и напряженно сощуренны. — Слишком много чести приветствовать друг друга, словно ни я, ни ты, не знаем ради чего здесь собрались. Но полагаю, сказать, что я надеялся встретиться не при таких обстоятельствах, будет не лишним. — Голос Андрэ прозвучал в тишине и живости ночного леса неожиданно звучно. Мариетта не различила в нем ни единой толики злости или раздражения. В профиль красноглазый и темноволосый, статный мужчина тоже не производил впечатления обуянного гневом. Наоборот, его самообладание и не читаемое выражение лица приводило в ужас и восторг одновременно. Вот только мрачная аура навевала лишь страх. — И я тоже, Андрэ. Но такова жизнь, да? Не все возможно удержать под контролем. Как и замыслы судьбы предугадать никто не в силах. — промолвил Кеган с досадливой хрипотцой, однако в его словах так и сквозила опрометчивая насмешка. — А ты все так и остался мечтателем, я погляжу. — Андрэ отвел взгляд, пряча пистолет в кобуру под простой и потертой кожаной курткой на кнопках. Оставшись безоружным, он усмехнулся. — Я бы не хотел напрасного кровопролития, Кеган. Если ты еще в силах осознать ошибку, я приму твой выбор и забуду случившееся. Как и то, что ты попытался воспользоваться моим сыном. — Последние слова прозвучали низко, с оттенком угрозы и Северин, конечно же, тоже услышавший эту перемену в тоне своего отца, незаметно шагнул ближе к мосту. — Я сам обладатель подрастающего непутевого чада, что ты. — Кеган лениво махнул рукой, но его глаза недобро сверкнули. — Я бы не посмел тронуть его. А вот насчёт выбора… Мы с тобой давно знакомы, Андрэ. Я многому могу поверить, но только не тому, что ты простишь и отпустишь эту ночь. К тому же, я верен своему народу и не лишу его надежды на свободу. — Ох, действительно? — Кальдерра огляделся по сторонам с крайне скептическим видом, демонстрируя открытое пренебрежение, но Северин отчего-то вновь двинулся вперед и почти ступил ногой на край каменного моста, когда Кеган вновь заговорил. — Я понимаю, тебе трудно поверить в то, что мне удалось провернуть это у тебя за спиной. Однако все мы ищем лучшей жизни. Что с нас взять. У каждого из нас, — Предводитель квартала огня развел руки, указывая жестом на своих подчинённых. — всего одна жизнь. А санвилийцы предложили неплохое вознаграждение за твои тайны. Кто на моем месте бы им отка… Договорить Кеган не успел. На полуслове он вдруг умолк и Мариетта напряглась, когда заметила как вены у него на шее одна за другой начали вздуваться. В свете рассветного солнца было отчетливо видно как он пошатываясь, обхватил себя ладонью за красное горло и попытался схватить Андрэ за плечо другой. Однако тот проворно отступил и Кеган, разведя руки, словно марионетка, опустился перед ним на колени, роняя оружие и неестественно запрокидывая голову. Только сейчас внимание Мари привлекли руки Андрэ, а вернее мужские пальцы, изгибающиеся за спиной, будто кукловодческие. На нее тотчас же обрушилось воспоминание о рассказе матери из детства, в котором повествовалось о магах плоти. Их было всего три вида: маги крови, маги костей и маги самоисцеления. И первые двое из них были по своему опасны тем, как могли контролировать практически любое тело, вопреки воле его обладателя, а в случае развитых навыков — несколько одновременно. При том, подобная магия позволяла управлять костьми и кровью на свое усмотрение. То бишь, исцелять: сращивать и поднимать температуру, или ломать и замораживать… Все, что только извращённая душа обладателя дара пожелает. В Картринии эта магия не была редкостью, но ее использование в рамках закона было ограничено и держалось под строгим контролем. А зачастую ею пользовались лишь в медицинских и научных целях. Однако для Андрэ Кальдерры правила были не писаны, он устанавливал их сам. А посему ему ничего не помешало приблизится к хрипящесу от бессилия Кегану и вымолвить: — Уверен, народ поблагодарит тебя за попытку освободить их. — Андрэ наклонил голову набок, отрывистым кивком поднимая корпус Кегана вверх на ноги. От того, как тот пошатывался и его конечности заплетались, стало понятно, что им все еще руководит магия Кальдерры. Его губы растянула холодная, острая, как бритва улыбка и он закончил. — Как только отыщет твой труп. Подчинённые Индриса, не дождавшись приказа, уже попытались было броситься вперед и успели направить свои руки и орудие вперёд, дабы поразить картинцев огнем и пальбой, как Андрэ вновь махнул рукой и ближайшие к мосту два парня упали замертво. Мариетта видела как за долю секунды их шеи вывернулись под неправильным углом и резкое движение отозвалось жутким хрустом. Она с расширенными от шока глазами отвернулась, закрывая уши ладонями, когда воздух пронзили несколько громогласных выстрелов. Вороны неистово закаркали и послышался шелест, хлопки десятков крыльев. А после были лишь крики и… Абсолютная, мертвая тишина. Однако страх за одного единственного присутствующего здесь человека пересилил другие эмоции и Мари распахнула глаза, выискивая Северина. Она с невероятным облегчением выдохнула, когда знакомая серебристая макушка сверкнула в лучах солнца. Тот стоял рядом с отцом и рассматривал труп Кегана, который Мариетте было рассмотреть сложно из-за перил моста. Однако она безошибочно увидела распространяющуюся лужу крови вокруг его, изрешеченного пулями, тела. По всей видимости, Андрэ использовал подчиненного своей воле, как живой щит. Иронично, учитывая, что стреляли люди самого Кегана. Те же лежали на краю противоположного берега, на окровавленном песке и не подавали признаков жизни. У кого-то было до неузнаваемости расцарапано все лицо, у кого-то выклеваны глазные яблоки, других же пронзили многочисленные точные выстрелы. Остальные картринцы стояли над двумя телами своих товарищей с хмурыми лицами. Однако долго горевать никто из них не стал и все, оминая своего командира и его сына, перешли на другой берег, прихватив с собой труп Кегана. Мариетта догадалась, что они собирались захоронить тела. Тем временем, Андрэ подошёл к каменным перилам, не позволяющим пешим путешественникам свалится в воду и оперся о них локтями. Суровые черты его лица осветились светло-пурпурным цветом восходящего солнца и он обернулся к сыну. Северин, на котором не было лица, не поднимал взгляда от лужицы крови, впитывающейся в камень. — Жаль, что так получилось. Я бы хотел узнать кому он продался с потрохами. — вымолвил Андрэ мрачнее и тише, чем раньше, но Мариетте все равно удалось расслышать. — Но я в тебе не сомневался. — Он положил руку Северину на плечо и устало похлопал по нему. Только после этого действия Хансон встретился с отцом взглядом. Серебристые глаза светились опустошенностью и холодом. — А что, были поводы? — Мари не узнала его глухой, но невозмутимый голос. Безусловно, она встречалась с его хладнокровной, безжалостной стороной, однако еще не видела его таким… Безразличным. Куда подевался тот парень, что рвал на себе волосы из-за произошедшего не более полутора часов назад? Андрэ не поспешил ответить, он вздохнул и убрал руку с плеча сына, отворачиваясь к рассвету. Река протекала удивительно прямо, не петляя, и создавалась иллюзия словно ее исток находился у самого края земли. Солнце золотило лучами воду и боролось с тьмой ночи, постепенно озаряя берег жизнью и светом. — Речь идет не о твоей слабости или тяге к пролитию крови. Она в том, кому ты предан. Не только мне, семье, или системе. — Отцовский глас не выражал укора или учения, но констатировал факт. Северин безмолвно его слушал. — Но духу клана, его общности. — Мне этого не понять. — вдруг строго заговорил Хансон, но Андрэ на него не посмотрел. — Я никогда не ставил клан выше семьи. И никогда не поставлю. — И это правильно. — Паузу спустя, с горечью произнес Кальдерра и на лице Северина отразилось неподдельное удивление. Андрэ же продолжил, сложив руки в замок перед собой и наблюдая за рябью никогда не останавливающей своего движения, реки. — Я хотел… извиниться за свои слова о разочаровании. Ты никогда им не был и никогда им не станешь, какой бы путь в дальнейшем не избрал. Понурив голову, Торрес краем глаза взглянула на Фео, который тоже выглядел безрадостным. Мариетта почувствовала себя лишней, подслушивая сокровенный диалог между отцом и сыном, наблюдая за их эмоциями и потерла глаза, вынуждая себя молча стерпеть волну душевной боли. — Ты — мой сын. Мне горько от того, что я не знаю смог ли стать достойным отцом тебе. — Андрэ едва заметно ссутулился под весом искреннего признания. Страшное безразличие стремительно покинуло лицо Северина, он изогнул брови и заморгал. Воспоминания отразились в серебристом взгляде и теплота сразилась с холодом, и одержала победу. На уголках его губ расцвела скромная, тихая улыбка. — Стал. Ты пытался и мне это известно. — сказал Хансон и коснулся плеча отца, сжимая его ладонью. Тот обернулся к Северину и он тотчас же его обнял. Мариетта видела, как руки Андрэ крепко обхватили и прижали к себе немного хрупкого, на его фоне, но рослого сына. Он вцепился в куртку отца с отчаянием и трепетом. На глазах у Торрес второй раз за этот вечер выступили слезы. «Хоть у кого-то все хорошо.» — подумала она, представляя, что обнимает свою мать. Никому, кроме уже ведающих, не дано было понять как больно было не иметь возможности обнять близкого человека. Прижать его к себе, почувствовать его близость и биение сердца, родство и близость. Порой, Мариетта была готова отдать за это все, что у нее было. Северин, прижимавшийся к отцу, вдруг открыл глаза и перевел шокированный взгляд прямо на нее. Торрес только сейчас успела обратить внимание на птиц, которые после кровопролития не разлетелись восвояси, а остались сидеть на деревьях. Некоторые — прямо над их укрытием. Вот как он понял, что они наблюдают. В серебристых глазах засверкала злость, но она быстро сменилась маской спокойствия, когда Андрэ отстранился от него и разомкнул объятия. Мариетте захотелось провалиться под землю. По подавленному шипению Фео рядом она догадалась, что и ему тоже. — Наступают тяжелые времена, Северин. Мы оба это знаем. — Все еще держа сына за плечи, промолвил Кальдерра, не заметив в выражении лица сына перемен. — Никакие дрязги и недомолвки не стоят того, чтобы потерять все, что мы имеем. Я и уже не имею в виду клан, богатство или статус. Речь идет о судьбе нашей семьи и этого континента. Эти две вещи — единственное, что меня волнует в данный момент. Именно в этом порядке. — Его голос вновь преисполнился угрозы и низких ноток, но обращены они были вовсе не к сыну, а к опасности извне. — Но как же Ринда? Она же… — начал было Северин и Мариетта нахмурилась. Она не знала кем является названная. — Я и сам жалею о том, что отправил ее в то пропащее место. Ничего предпринять не удастся, да и марбэлийцы из своего дерьма уже не смогут вылезти. — Андрэ тяжело и глубоко вздохнул, разминая шею движениями едва ли заметно выдающими волнение. — Ринда справится. По крайней мере, уж кто-кто, а твоя сестра сможет за себя постоять. — Вслед за отцовскими словами, у Северина вырвался немного истеричный смешок. — У нее нет другого выбора, без весомых причин ей не позволят уехать.