Личный дневник Оливера

Мессенджер оказался намного удобнее звонков, хоть пришлось потратить время, чтобы разобраться что к чему: не обязательно держать телефон возле уха, никаких помех, можно и написать текстом и отправить голосовое сообщение, которое, в отличие от обычного звонка, можно в любой момент переслушать. А возможность отправить фотографию или видео казалась чем-то волшебным, хотя фотографировать было нечего — на улице не заканчивался ливень, в внутри дома не было ничего, даже растений, как дома. Печатать получалось медленно, одним пальцем, то и дело попадая по соседним буквам, временами телефон сам менял слова, исправлял ошибки, но чаще просто вставлял похожее по написанию, но совсем не подходящее по смыслу, проще было нажать значок микрофона и сказать всё, что нужно, вслух. Джеймс поначалу отвечал быстро, обычно текстом, но уже к полудню мог не писать по десять минут, а к обеду рядом с его фотографией больше не появлялся зелёный кружочек, сообщения оставались непрочитанными, сколько не пиши. Время тянулось как резина, сутки внезапно стали в несколько раз длиннее, Оливер поглядывал на цифры в углу экрана каждый раз, обойдя дом целиком, уверенный, что прошёл уже минимум час, но на деле не проходило и двадцати минут. К шести часам хотелось выть от одиночества — Джеймс по-прежнему не отвечал и не прочитал сотню сообщений, Чарли ещё не вернулся с работы, а больше поговорить было не с кем. Прислуги в доме было человек десять, но все они словно говорили на других языках, они исполняли любой каприз, готовили любые десерты и горячие напитки, убирали малейший беспорядок в комнате, наливали ванну с пеной, но не могли поддержать разговор ни на одну отвлечённую тему. Они понимали чёткие команды, словно выдрессированные собаки, но что-то за пределами этого едва ли не вызывало у них панику. Юноша лет двадцати с небольшим на банальный вопрос о погоде моргнул несколько раз, обернулся к окну, увидел ливень и предложил принести плед и кружку какао, даже близко не догадываясь, что вопрос был задан, чтобы как-то завязать разговор, а не пожаловаться на холод и влажность. Сидя на широком подоконнике, завернувшись в пушистый плед и держа в руках кружку какао, Оливер ловил себя на мысли о том, что был бы только рад, окажись здесь Лили. Раньше она раздражала одним своим видом, голосом, улыбкой, но сейчас её болтовни не хватало, как воздуха глубоко под водой. Не хватало и мистера Адамса, его странных манер и чрезмерной инициативности. Уж лучше ещё раз пережить пытки сахарной пастой, как перед свадьбой, чем страдать неизвестно сколько в полном одиночестве. Оливер ждал, сидя на широких ступенях деревянной лестницы, чтобы увидеть мужа сразу же, как тот откроет дверь, но Чарли всё не было. Прислуга сочувственно смотрела, но никто ничего не говорил, только тот же юноша, который днём не понял вопроса про погоду, уговорил уставшего от ожидания омегу пойти спать. На следующий день всё повторилось почти в точности: утром Джеймс извинялся, что не отвечал, а через несколько часов перестал выходить на связь, Чарли до позднего вечера не возвращался, но в этот раз Оливер был готов ждать хоть до ночи, но дождаться. Вместо какао в кружке плескался кофе, а на ступеньках для мягкости лежал пушистый плед. – И что ты тут делаешь? Оливер резко поднял голову на голос, не сразу поняв, где вообще находится. Тело не слушалось, будто свинцом налилось и потяжелело на центнер. – Спать надо на кровати, а не на лестнице, вставай. – Я не спал... Юноша попытался подняться, но ноги затекли из-за неудобной позы. Похоже, всё-таки уснул, вопрос в том, как надолго — за окнами темно, не понять, а телефона рядом почему-то не было. Чарли вздохнул и сам поднял супруга, потянув за руку, снова вздохнул, внимательно оглядев его лицо, Оливер недоумённо проследил за его взглядом и провёл пальцами по щеке — глубокий отпечаток следа от рукава ощущался чётко. – Я ждал, – опустил голову омега, – и уснул. Случайно. – Что мешало ждать в комнате? Не церемонясь, альфа подхватил супруга на руки и понёс наверх, не дожидаясь ответа. Верхний свет наверху не горел, ориентироваться приходилось по памяти, благо, запнуться было не обо что. – Спокойной ночи, – Чарли донёс омегу до постели и собирался уходить, но цепкие руки проворно схватили его за запястье. – Что? Оливер посмотрел на мужа щенячьими глазками, расстроенный до глубины души. – Не уходи. Я не хочу спать один. Я весь день один, даже поговорить не с кем... Альфа закатил глаза — на работе в последнее время хватало проблем, отец подливал масла в огонь вопросами о внуках, настроение ни к чёрту, никаких сил не осталось, чтобы приводить в чувства омегу. Чарли хотел закурить и лечь спать или вообще вызвать Эда на полчаса, чтобы расслабиться, но вместо этого провёл свободной рукой по рыжим волосам. Оливер ни в чём не виноват, слишком жестоко оставлять его в одиночестве, он не должен быть пленником собственного мужа. – Я сплю один. – Твёрдо произнёс мужчина. – Завтра я весь в твоём распоряжении, но сегодня тебе придётся побыть одному. Оливер ослабил хватку, но не отпустил руку альфы. – Пожалуйста. Я не буду мешать, честно. Я сделаю, что захотите. Я не хочу опять спать один. Чарли немного помедлил, решимость ушла, уже не получится так просто уйти и закрыть за собой дверь, оставив несчастного омегу в полном одиночестве. Быть сволочью в офисе было легко, но поступать как сволочь с Оливером не получалось. В первую брачную ночь спали вместе, ничего плохого не случилось, не случится и сейчас. Тем более, с омегой под боком можно расслабиться не хуже, чем с Эдом, и не придётся после нести его в другую комнату. – Идём. – Вслух согласился альфа, мысленно договорившись с самим собой. Оливер в ту же секунду подскочил от радости, как маленький ребёнок, получивший щенка на день рождения, и сам потянул мужа за собой в коридор, но не к той комнате. Чарли мягко подтолкнул юношу в спину, подсказывая идти вперёд, а не останавливаться у двери. – Спальня дальше. Оливер недоумённо поднял брови, быстро краснея от смущения. – Но в прошлый раз мы здесь... – Эта комната предназначена только для этого, сплю я в другой. – Альфа открыл перед супругом соседнюю дверь, следующую по коридору. – Я не сплю там, где занимаюсь сексом. – Значит, у нас сегодня ничего не будет? – Краснея ещё сильнее, разочарованно спросил омега. В животе стало чуть горячее. – Будет, если ты не откажешься. Я уже настроился. Я не сплю там, где занимаюсь сексом за деньги, тем более, для тебя уже пришлось сделать одно исключение, можно сделать и второе. Юноша кивнул и прошёл вперед. Из коридора в комнату попадало достаточно света, чтобы немного осмотреться и не запнуться обо что-нибудь. Чарли включил свет и захлопнул дверь. Оливер ожидал, что эта спальня будет такой же, как спальня дома, но, оглядывая интерьер, удивлялся его скудности. Комната была просторной, но пустой, никакой мебели, кроме широкой кровати и шкафа, неуютно, будто здесь никто не живёт и комнату ещё не успели полностью обустроить. – Будешь мешать мне спать — отправлю тебя в твою комнату, – предупредил альфа, раздеваясь. Оливер кивнул и, чувствуя себя крайне неловко, снял платье и, повесив его на изножье кровати, забрался под одеяло, укрывшись почти с головой. Свет погас, над головой что-то зашуршало, а через секунду подул лёгкий ветерок; юноша поднял взгляд на потолок — кондиционер. – Зачем это? – Оливер приподнялся, придерживая одеяло руками, чтобы не открыть грудь. В темноте не видно, но показывать тело всё равно стыдно. – Не жарко же. На улице дождь уже несколько дней. – Попробуешь ночью его выключить — отправишься спать к себе. – Вместо ответа снова предупредил Чарли, на этот раз серьёзнее. – Я без него не усну. – Я понял. Спустя пару минут в полной тишине Оливер высунулся из-под одеяла, глаза немного привыкли к темноте, получалось различить очертания комнаты и человеческой фигуры около шкафа — ложиться спать раздетым альфа не собирался. Футболка скрывала шрамы не полностью, юноша и в полутьме хорошо видел их очертания, а что не видел, быстро дорисовывало воображение и память. Что-то в шрамах было не так, что-то казалось неправильным, но что именно — понять не получалось, мысль слишком быстро ускользала. Зато в голове поселилась совсем другая мысль — тонкие пижамные штаны не скрывали выпирающие части тела. Оливер закрыл лицо руками, поняв, что всё это время нагло рассматривал мужа, и — что ещё хуже — ждал, пока тот наконец ляжет рядом. Радовало, что Джеймс об этом никак не узнает. Чарли без лишних слов забрался под одеяло и навис над супругом, жадно целуя. Оливер развёл ноги в стороны, улыбаясь в поцелуй. С Джеймсом было по-другому, Джеймс был нежным, осторожным, никогда не спешил и каждый раз боялся причинить боль, Чарли был другим, он не осторожничал, получал удовольствие и непонятно зачем доставлял удовольствие супругу. Чарли не влюбился, это точно, если бы любил, не оставил бы одного. Ему нужен лишь ребёнок, а близость с омегой — способ получить желаемое. Но для омеги это позорно быстро стало чем-то бо́льшим. Оливер положил руки на спину мужа, кончиками пальцев проводя по шрамам под футболкой. Какая-то мысль снова ускользнула до того, как юноша смог на ней сконцентрироваться — искра мелькнула и погасла, уступив место постыдным желаниям. Чарли прижал обе руки омеги к постели, держа оба запястья одной рукой. – Не трогай. – Прошептал альфа, свободной рукой оттягивая резинку трусиков и проникая пальцами внутрь. Оливер не успел спросить, что ему нельзя трогать, вдохнул полной грудью и забыл как дышать. Джеймс делал так же, подготавливал перед близостью, чтобы не стало больно, но ни разу не делал этим приятно. Но Чарли растягивал внутри и гладил какую-то точку снаружи, и от этого громкие стоны вырывались сами. – Ты никогда так не делал сам? – Спросил Чарли, когда стоны стихли и юноша попытался отдышаться, закрыв глаза. Оливер отрицательно помотал головой. – Многое объясняет... Теперь ложись на живот. Нет, не так. – Чарли сам перевернул супруга, который самостоятельно не мог даже лечь на бок, и стянул бельё. – Опирайся на колени, не лежи. Умница. Оливер лёг грудью на постель, с ужасом ожидая, что альфа сделает дальше. В книге правил подробно описывалось подобное, говорилось, что у альф есть тяга взять омегу по-разному, и омега не должен этому сопротивляться, но... Писали, что сзади больно, особенно, если альфа торопится поскорее присвоить себе тело супруга. Но зачем ему это, если от омеги требуется только ребёнок? Но Чарли провёл пальцами ниже, снова прикоснулся там, где до ужаса приятно, и медленно взял, давя на поясницу и заставляя выгнуться в спине. Оливер не мог удержаться на месте, с каждым толчком ноги разъезжались на скользкой простыне, а изголовье оказывалось опасно близко к голове, ещё немного и ударит по макушке. Альфа потянул за рыжие волосы, не давая омеге остраниться, и кончил, не чувствуя никакого удовлетворения. Мало. С Эдом бы хватило одного оргазма, но Оливера хотелось взять снова и снова. Чтобы снова стонал имя мужа, позабыв про Джеймса, чтобы снова целовал и просил довести его до оргазма, хотя и слово такое вряд ли знает. – Оливер, прости, я не специально. Омега оглянулся через плечо, не решаясь отстраниться, пока его не отпустят. Чарли поцеловал его в лопатку, извиняясь. Узел наливался кровью, ещё секунда и Оливер сам это почувствует. – Что? – Недоумение сменилось гримасой боли, юноша уткнулся лицом в подушку, тихо постанывая, теперь уже не от удовольствия. – Чарли... Не надо... Мне больно. Больно... – Я не хотел, прости. Не успел вытащить. Потерпи. Пытаясь облегчить причинённую боль, Чарли водил пальцами по клитору, надеясь, что это поможет. Не помогло. Оливер вздрогнул и заплакал, пытаясь свести ноги вместе. Как только узел спал, альфа уложил супруга на живот. – Легче? Оливер кивнул, стараясь не шевелиться, любое движение отдавалось резкой болью внутри. Чарли целовал супруга в щеку, ласково поглаживая по спине. – В течку это будет так же больно? – Всхлипнул юноша, ластясь к мужу. Чарли покачал головой и снова поцеловал. – В течку намного легче, не бойся. Вряд ли до этого снова дойдёт. После такого ты ещё до течки забеременеешь. Если уже не забеременел. Омега с трудом перевернулся на бок, чувствуя дыхание в спину. В груди похолодело от мысли, что оба альфы могли повязать его в любой момент, ещё до свадьбы, а по традиции — оба в первую брачную ночь. Чарли мог делать это каждый вечер, имел полное право, но ни разу не сделал это специально. Ещё и успокаивал теперь. Зачем? Оливер гнал эту мысль подальше, боясь в конце концов разочароваться. Не мог же Чарли всё же влюбиться? – Я в порядке, – прошептал юноша, вытирая слёзы. Чарли набросил на обнажённое тело одеяло, согревая. Тишину нарушал только шум кондиционера, гнавшего прохладный воздух на кровать. Оливер грелся об мужа, постыдно забывая про боль от его касаний. Если бы Джеймс узнал... Близость ради зачатия — это одно, но с Чарли всё слишком быстро перетекало во что-то другое. Оливер зажмурился и уткнулся лбом в подушку, сгорая от стыда. Джеймс где-то далеко, даже не известно, где именно, он ни разу не ответил, а Чарли рядом, прижимается со спины, дышит в шею, обнимает, целует. – До сих пор больно? – Нарушил тишину альфа. – Нет. – Тогда почему плачешь? – Не знаю, – неуверенно ответил омега. Чарли вздохнул. По голосу было понятно, что он почти уснул и теперь боролся с дрёмой. – Боишься, что я тебя снова повяжу? Юноша кивнул, легче согласиться, чем объяснить настоящую причину. – Я не сделаю больно, не бойся. Пока не захочешь, я тебя больше не трону. Через неделю сделаешь тест, если ты беременный, сможешь вернуться к Джеймсу. – А если нет? – Не думай о плохом. В твоём возрасте забеременеть и без узла можно с первого же раза. Оливер поёжился и повернулся к мужу лицом, между ног до сих пор болело, но уже не настолько, чтобы плакать в подушку. Чарли провёл рукой по рыжим волосам, заправляя прядь за ухо, и закрыл один глаз, из последних сил стараясь не уснуть. Омега промолчал и тихо вздохнул. Внутри не нашлось ни грамма смелости, чтобы сказать, что вернуться к Джеймсу хочется так же сильно, как и остаться здесь. Наставник Олаф в последние пару лет в интернате предупреждал, что добиться от мужей любви можно разве что телесной, и самому любить всех точно не получится — последние полвека мир встал с ног на голову, но до этого веками омеги выходили замуж за одного альфу, ложились в постель только с ним, от него рожали детей и, если повезёт, любили его и, если очень повезёт, были любимы в ответ. Чарли уснул, Оливер слышал, как размеренно билось сердце. Они с Джеймсом были похожи, одинаковые карие глаза и тёмный цвет волос, даже рост одинаковый до последнего сантиметра, оба — копия папы. Только Чарли стригся намного короче и часто подшучивал над братом за волосы до плеч. Разнился в основном характер — Джеймс мягче, жизнерадостнее, веселее, Чарли же вечно хмурый и спокойный, как вода на озере в безветренную погоду, от Джеймса скорее надо ожидать волн, резких перемен. Разве можно влюбиться сразу в двоих, пусть и похожих людей? Внутренний голос подсказывал: нельзя. Если любишь одного, во второго уже не сможешь влюбиться, но... При одной мысли о Джеймсе сердце замирало, от каждого сообщения, от каждого "люблю" перехватывало дыхание. Как и с Чарли, хотелось обнять и лечь в одну постель. Оливер заплакал, прижимаясь к мужу и задумчиво гладя неровные шрамы. Мысль наконец оформилась в голове, не исчезла в тот же миг, как на неё обратили внимание. Шрамы были на груди и спине, на руках почти до запястий и на ногах. Оливер не мог представить, как ребёнок мог вылить на себя воду так, чтобы она облила всё тело, руки должны были остаться целы, а на спине шрамы вовсе начинались от самой шеи, словно туда и лился кипяток, но если так, то на груди не должно быть шрамов, туда вода не попала бы. Слёзы пересохли, юноша вытер слёзы, внимательно вглядываясь в лицо мужа. Не мог же Чарли соврать? Или мог? Лёгкое движение снова отдалось болью между ног, Оливер перевернулся на спину, с подозрением думая, о чём ещё мог соврать альфа.