Личный дневник Оливера

– Значит, вы двое взяли омегу из интерната и ничего мне не сказали?! Возмущению папы не было предела, он ходил взад-вперёд перед старшим сыном, скрестив руки на груди; по кабинету при каждом шаге разносился звонкий стук каблуков. Чарли стоял, понурив голову, как провинившийся ребёнок, что, впрочем, было не так далеко от правды. – Мы забрали его только вчера, – попытался оправдаться альфа, заранее зная, что никакие аргументы тут не помогут. – Вот именно! Почти сутки прошли, и ещё неизвестно как долго вы бы молчали, не заедь я к тебе сейчас. Сколько вы собирались молчать? Папа остановился на месте, повернулся на каблуках и замер в ожидании ответа. – Неделю, не больше. Честно. Мы хотели дать Оливеру привыкнуть к новой жизни. – А я как бы этому помешал? – Ну да, ничем, просто сразу же потащил бы его выбирать свадебное платье. Оливер и без того робкий юноша, а рядом с тобой он в мышь превратится — забьётся в нору, и никаким сыром не выманить потом. – Не преувеличивай, – отмахнулся папа, но морщинки на лбу разгладились, гнев сменился на милость. – Лучше расскажи о нём. Чарли предложил присесть и передал секретарю сделать две чашки чая. Хотя себе вместо чая хотелось кофе, желательно с коньяком. Разговоры о свадьбе и всём, что следует за ней, нервировали. – Так что ты хочешь знать? – Дня начала, хотя бы сколько ему лет? Чем занимается? Учится или уже закончил? Я не хочу ждать внуков слишком долго, а омегам сложно совмещать детей и обучение, знаешь ли. Чарли уже предчувствовал бурю, которая разразится после его ответа. – Ему восемнадцать недавно исполнилось... Папа тяжело вздохнул. Молчание длилось, по ощущениям, вечность. – Восемнадцать?! Вчерашний школьник? Сдался вам двоим этот ребёнок... Ты же знаешь, подобная разница в возрасте между альфой и омегой — затея плохая. Очень плохая. – Только не начинай. Я не стану обращаться с Оливером, как отец обращался с тобой. А Джеймс вообще смотрит на него такими влюблёнными глазами, что переживать стоит точно не за омегу. В дверь постучали, после короткой паузы в кабинет вошёл секретарь, альфа, близившийся уже к седьмому десятку. Он держался на этой должности дольше, чем его новый начальник жил на белом свете, так что Чарли часто становилось неловко отдавать распоряжения насчёт мелочей вроде этой. Когда лишние уши исчезли за дверью, папа вновь вздохнул, глядя на своё отражение в чашке. – Твой отец на меня тоже поначалу влюблёнными глазами смотрел и на руках носил. И куда только всё делось... Неважно. В крайнем случае, если не сойдётесь характерами, существует волшебное слово — развод. Ещё какие-нибудь сюрпризы для меня есть? – Больше нет. – Ну и хорошо. Тогда рассказывай всё, что сам знаешь про... Оливер, да? Про Оливера, значит, и я поеду знакомиться лично. Рассказывать было особо не о чем: Чарли изначально не лез в подбор омег, и за два года малейшая инициативность скатилась к нулю, если не в отрицательное значение. Требований к потенциальному супругу или супруге было не много: желание и возможность родить ребёнка — бесплодные омеги даже не рассматривались, — а также отсутствие желания взаимной любви от обоих альф. Так что мужчина пересказал информацию из анкеты и слова брата. Ответ папу не особо устроил, но вслух недовольство он высказывать не стал, только с крайне осуждающим видом допил чай.

***

Джеймс, предупреждённый звонком брата, в полной растерянности ждал приезда папы. Всё равно, что стоять на пляже и смотреть на приближающуюся волну — нет времени, чтобы спастись или хотя бы попрощаться с близкими, остаётся только ждать неминуемого конца. Дорога от офиса до дома занимает всего минут двадцать, а папа так и вовсе доберётся за десять, заставив водителя превысить скорость. Мелькнула мысль одеть Оливера во что-нибудь приличное, пока есть время, но пришлось отбросить эту идею — так быстро не найти платье нужного размера, если оно вообще найдётся. Все омеги в доме были ниже Оливера, а большинство омег вообще были девушками, их одежда определённо не подойдёт. Оливер проворно орудовал ложкой; бо́льшая часть блюд была ему не знакома, но впечатления от вкуса это совсем не портило. В интернате не старались готовить вкусно, важнее было дать воспитанникам все витамины и остальную пользу из еды, чтобы простуда не укладывала в постель от лёгкого сквозняка, волосы блестели, а течки приходили вовремя и не нарушали свой цикл, но в этом доме готовили изумительно вкусно, юноша едва держал себя в руках, чтобы выглядеть перед будущим мужем прилично, не набрасываясь на пищу подобно голодному зверю. – Почему вы так нервничаете? – Осторожно спросил Оливер, отодвигая от себя опустевшую тарелку. Он не понимал, какие слова могли так резко изменить поведение Джеймса. Всё утро альфа был улыбчив, шутил, сравнивая омегу со спящей красавицей из сказки, а после телефонного звонка пару минут назад, он внезапно переменился: улыбка померкла, глаза забегали, и желание болтать, кажется пропало. Мужчина молчал, напряжённо о чём-то думая. – Через несколько минут сюда приедет мой папа, – вздохнул Джеймс, вновь сев за стол. – Это плохо? – С опаской спросил Оливер. Аппетит тут же пропал, будто его совсем не было. – Не плохо. Просто у папы сложный характер, не каждый его может выдержать. Тебе особенно тяжело будет, на тебя всё его внимание падёт. Воображение омеги мгновенно нарисовало мрачную картину, омегу лет пятидесяти, с глубокими морщинами и злыми глазами, возмущённого до глубины души выбором сыновей; наставники не раз говорили о подобном. В браке худшим могут оказаться не альфы, а их родители. – Я могу ему не понравиться? – С опаской спросил Оливер. Джеймс рассмеялся, напряжение как рукой сняло. На фоне такого искреннего и наивного страха омеги собственные переживания показались пустяковыми, не стоящими внимания. – Ты ему точно понравишься, по-другому быть не может. Папа всегда хотел дочь или сынка, но не получилось, поэтому он нам с братом лет с двадцати твердил, чтобы мы скорее привели в семью омегу. Хотя... Твой возраст ему точно не понравится. – Почему? – Папа хочет внуков и не хочет долго ждать. А ты ещё слишком молод, чтобы заводить детей. Оливер замер. Что значит слишком молод? – Но у меня уже начались течки, я способен забеременеть и родить... – Лучше подождать несколько лет, раньше двадцати трёх вообще рожать не стоит, организм не полностью готов. Оливер опустил глаза в пустой стакан. С одной стороны радовало, что детей сразу через девять месяцев после свадьбы от него не ждут, с другой же... Ночи с альфами проводить всё равно придётся и не получится отказаться, сославшись на угрозу выкидыша или раны после родов. Учитывая, что омежьей работой в доме занималась прислуга, супруг альфам нужен исключительно для постели и рождения детей, а раз дети не планируются в ближайшее пять лет, значит, супружеский долг придётся отдавать еженочно. Собрав всю смелость, что таилась глубоко в душе, Оливер задал волнующий вопрос: – Но в постель с вами я ведь лягу намного раньше? Джеймс поморщился. – Давай как-нибудь позже об этом поговорим.

***

Оливер ждал в отведённой ему спальне на первом этаже. Джеймс надеялся оттянуть момент их с папой встречи, как мог, и отправился к воротам в одиночку. Папа уже ждал в беседке, любуясь карликовыми яблонями. Обняв сына, он покрутил головой по сторонам и разочарованно вздохнул. – Почему ты один? Где Оливер? – В доме. И... Стоило только словам сорваться с губ Джеймса, как папа тут же направился к тропинке, ведущей к дому. Альфа на мгновение ощутил себя ребёнком, который дрался с братом за внимание родителей, только теперь внимание отнимал не старший брат, а будущий супруг. И от этого было даже обиднее: Оливера папа не видел ни разу в жизни, но рвался к встрече с ним сильнее, чем к сыновьям. – Пап, прошу, будь с ним помягче. - Что ты чудовище из меня делаешь? Не стану я на ребёнка давить. – Он не ребёнок. – Ему восемнадцать, он ещё ребёнок. Особенно по сравнению с вами двумя. Даже на каблуках папа умудрялся идти с невероятной скоростью, угнаться за ним в кроссовках получалось с трудом. – Не волнуйся, я не стану на него давить, я всего лишь хочу познакомиться. Пожалуй, ещё увезу его на шоппинг, Чарли говорил, что одежды у бедняжки почти нет, три платья только. Возражать Джеймс не стал — бесполезно. Если папе что-то пришло в голову, отговорить его невозможно. В холле омега сразу же направился к центральной лестнице. – Папа, не туда. Комната на первом этаже. – На первом? – В голосе родителя послышались угрожающие нотки. – Как прислуга? Совсем с ума сошли? Он ваш будущий супруг, а не посудомойка! – Он сам её выбрал, – поспешно вставил Джеймс, прерывая поток возмущений. – Высоты боится. Оборачиваться альфа благоразумно не стал, сердитое выражение папы он хорошо знал с раннего детства и теперь ждал момента, когда его внимание переключится на Оливера. Постучавшись, Джеймс распахнул дверь и пропустил папу вперёд, молясь, чтобы Оливер выжил после всех эмоциональных горок, которые сегодня ему устроят. Юноша, до этого сидевший на кровати, подскочил и по привычке склонил голову перед вошедшим. Но вместо знакомого приказа выпрямиться услышал весёлый смешок. – Я не королева, Оливер, чтобы склонять передо мной голову. Оливер поднял голову и обомлел; в шаге от него стоял омега, но выглядел он совершенно не так, как подобает омегам. Ещё в интернате Оливер представлял, как выглядят родители его будущих мужей, и папа представлялся юноше таким же, как и наставники, не относящиеся к церкви — в длинном платье в пол, закрывающим всё, кроме головы и кистей рук, с длинной косой. А за завтраком к образу добавились новые детали, но стоявший перед ним омега был одет в светло-синий брючный костюм, а на ногах красовались чёрные туфли на шпильках. Косы до пояса не было, светлые, почти белые волосы были коротко острижены и едва касались ушей. По рассказам наставника Олафа, так выглядели либо падшие омеги, либо несчастные замужние, которых мужья держали только ради плотского удовольствия. Но ведь если альфам было почти тридцать, их родителям, по меньшей мере под пятьдесят. Какое постельное удовольствие в таком возрасте?! На мгновение юноша задумался о том, что омега перед ним совсем не выглядит на пятьдесят, максимум тридцать пять. Может, он просто второй супруг, а родной папа братьев давно умер? Оливер едва удержался, чтобы не покачать головой, вторя мыслям — оба брата были слишком похожи на папу, чтобы сомневаться в их родстве. Отличались они только цветом волос — оба брата были шатенами, а не блондинами. Но глядя в карие глаза напротив, Оливер убеждался в том, что волосы у омеги крашенные — слишком тёмные брови, почти чёрные, таких у блондинов просто не бывает. От догадки стало ещё страннее: красили волосы продажные омеги, а не приличные детные супруги. – Приятно познакомиться, Оливер, – улыбнулся омега. – Боюсь, мои сыновья не потрудились тебе хоть что-то обо мне рассказать... Меня зовут Дориан, если тебе неловко звать меня по имени, можешь звать меня просто мистер Аддамс. – Х-хорошо, мистер Аддамс. Оливер не мог отойти от шока, вызванного подобным внешним видом. Замужний омега с двумя уже взрослыми сыновьями выглядел словно последняя шлюха! Ещё и фамилией чужой назвался — фамилию будущих мужей юноша прочёл в документе, пока расписывался. Мистер Аддамс же от нового знакомства ни капли не растерялся. Он оглядел комнату, с неудовольствием отмечая её маленькую площадь и поистрепавшийся ремонт, а после по-хозяйски открыл шкаф и осмотрел его содержимое. – Оливер, солнце, у тебя есть планы на сегодня? Оливер взглянул на альфу, ожидая ответа от него. С того момента, как омега покидает интернат, он обязан во всём слушать своих мужей, и строить планы имеет право только с согласия альф. Джеймс снисходительно улыбнулся: – Решай. У меня сегодня нет на тебя никаких планов. – Значит, и у меня никаких планов... – Тихо ответил юноша, обернувшись к мистеру Аддамсу. – Тогда повезу тебя по магазинам, не ходить же тебе в... этом. Не ожидал от интерната такой скромности, могли бы и побольше денег на одежду воспитанников выделить! Джеймс, ты с нами? – С вами, – вздохнул Джеймс. Как будто ему оставалось что-то иное. Папа в магазинах одежды становился неуправляемым, и бросать беднягу Оливера в пучину его неуёмной энергии по отношению к шопингу казалось чудовищной жестокостью.

***

Папа, как и Чарли, предпочитал переднее сиденье рядом с водительским, но в отличие от сына почти никогда не пристёгивался и если были собеседники, проводил всю дорогу, развернувшись лицом к заднему сиденью, Джеймсу и Оливеру не оставалось ничего другого, как сесть позади. Не успел автомобиль тронуться, как разговор резко свернул в свадебную тему. Идя по саду папа больше внимания обращал на погоду и цветочный аромат, но лишившись этого, не мог думать больше ни о чём, кроме предстоящего торжества. – Вы уже думали о дате? Или хоть о чем-нибудь? Место, список гостей, платье? Джеймс фыркнул и осторожно приобнял будущего супруга, тот практически улёгся на него, уместив голову на плечо альфы и полностью расслабившись. Один в один — кот на солнышке. Вопреки мыслям альфы, Оливер не позволял себе расслабиться ни на секунду и вслушивался в каждое слово диалога. – Когда бы мы успели? Да и ты не откажешь себе в удовольствии устроить всё самому, я тебя знаю. Немного зловещая улыбка не предвещала ничего хорошего; Джеймс крепче обнял омегу, понимая, что даже его при подготовке свадьбы отодвинут на задний план и не факт, что хотя бы свадебное платье позволят выбрать самостоятельно. Оставалось надеяться на собственные дипломатические способности и на способности брата — Чарли точно не даст будущего супруга в обиду.

***

Оливер едва сдерживался, чтобы не заплакать, стоя в примерочной. Мистер Аддамс серьёзно подошёл к наполнению его гардероба, несколько несчастных консультантов носились туда-сюда, принося и унося всё, что он требовал. Платья, юбки, блузы, футболки, рубашки, брюки, джинсы... Оливер сгорал со стыда только от одного вида манекенов, обряженных в эти куски ткани, которые даже одеждой назвать язык не поворачивался. Приличный омега не может носить такое! За кого его здесь принимают? За проститутку? Да, тут же произнёс внутренний голос. Его взяли из приюта только ради того, чтобы постель мужьям греть. Зачем же ещё двум богатым альфам, у который есть огромный четырёхэтажный дом и штат прислуги, мог понадобиться омега? Точно не ради того, чтобы ужин приготовить к их возвращению. Оливер вновь оглядел куски ткани на вешалках. Брюки и тем более джинсы полагаются только альфам, а юбки и платья должны прикрывать ноги если не до щиколоток, то хотя бы сантиметров на пятнадцать ниже колен. Но то, что приносили консультанты, в лучшем случае прикрывало то, что и так закрыто нижним бельём. В таких "платьях" стыдно даже ночью перед мужьями в спальне показаться, а уж на улице перед сотнями посторонних омег и альф... Глаза защипало. В дверь кабинки постучали, Оливер поднял глаза вверх, чтобы слёзы точно не скатились по лицу. – Оливер, ты в порядке? – Вслед за стуком раздался обеспокоенный голос альфы. – Ты долго не выходишь. – Всё хорошо... – Папа хочет видеть, как на тебе это всё сидит. Выходи, если переоделся. Или тебе помощь нужна? Молнию на платье застегнуть? – Я ещё не переоделся. – Войти можно? Ты одет? – Да, – произнёс юноша, отвечая на оба вопроса сразу. Присутствие альфы рядом ещё сильнее давило, но отказать будущему мужу нельзя, тем более в таком. Джеймс имеет полное право увидеть, кого собирается вести под венец, и удивительно, что ни он, ни Чарли этим правом до сих пор не воспользовались. Джеймс вошёл в примерочную и непонимающе оглядел висящую на стенках одежду. Омега пропадал в кабинке больше десяти минут, но вещи оставались нетронутыми. Чем тогда он тут занимался всё время? – Почему ты не переоделся? Оливер опустил голову, пытаясь скрыть красные от стыда щёки. – Простите. Я... не могу это надеть. – Почему? Джеймс с каждой секундой разговора понимал всё меньше. Что может не устраивать омегу? Размер? Но чтобы узнать, что вещь мала или велика её нужно померить. Фасон? Но вроде даже для воспитанника церковного интерната одежда выглядела вполне прилично, не юбки в пол, конечно, но и не мини-юбки. Цена? Но к этому моменту Оливер уже должен был понять, что будущие мужья могут себе позволить потратить деньги на всё, что предлагают? Оливер молчал, и это молчание рождало в голове Джеймса всё новые и новые предположения, одно другого хуже. – Оливер, не молчи. – Мне не нравится, – коротко ответил он, не поднимая головы. – Вообще ничего не нравится? Юноша кивнул. Джеймс вздохнул — его предсказания сбылись, предупреждал же папу, что восемнадцать лет достаточный возраст, чтобы иметь собственное мнение, но кто бы слушал... – Тогда выбирай сам. – А так можно? – Оливер от изумления поднял глаз на альфу, позабыв про покрасневшие глаза и алые щёки. Но Джеймс принял румянец за банальное смущение и улыбнулся. Таким будущий супруг нравился ему ещё больше. Очаровательно наивный и кроткий. – Конечно, можно. Весь магазин в твоём распоряжении. Площадь магазина оказалась в несколько раз больше, чем Оливер ожидал — за поворотом скрывалось ещё несколько отделов. Консультанты неотступно следовали за покупателем, как утята за уткой, и только Джеймс немного остужал их пыл, заставляя держаться на расстоянии. Оливер и без того нервничал в незнакомой обстановке, альфа пытался сделать всё, что мог, чтобы его успокоить. Ассортимент юношу, мягко говоря, не радовал, скорее вгонял в уныние. Штаны он даже не рассматривал, сразу проходил мимо, а юбки и платья оказывались слишком короткими. Спустя вечность Оливер наконец нашёл то, что искал — следом за украшенными стразами и пайетками вечерними платьями шли лёгкие летние наряды. Консультанты едва успевали забирать из рук Оливера выбранные им вещи, юноша хватал сарафаны, почти не глядя — понравился цвет, значит, надо брать. В интернате не разрешали носить ничего яркого, даже на праздники, и теперь душа рвалась наверстать упущенное. Оливер едва узнавал себя в зеркале. В интернате вообще не часто выпадала возможность поглядеть на себя, зеркало было всего одно на целое крыло, и смотреть в него почти не было смысла — каждый день одно и то же хлопковое платье, собранные волосы, никаких украшений или косметики. Ярко-зелёное платье закрывало ноги почти до щиколоток, а рукава спускались немного ниже локтя, белый пояс, разрисованный красными цветами, обвивал талию. Не доставало разве что подходящей обуви; серые балетки, в которых юноша уехал из интерната, совершенно не подходили к образу. Не успел Оливер ничего сказать на этот счёт, как Джеймс усадил его на диванчик рядом с папой. Услуждивые консультанты уже принесли несколько десятков туфель. – Я просил без каблуков, – шепнул альфа на ухо будущему супругу. – Но папа настоял хотя бы на платформе. Примерь, иначе он возмущаться начнёт... Босоножки и балетки на тонкой подошве сразу после примерки отправлялись на кассу, к уже убранным туда же платьям. Только ярко-зелёное с белым поясом так и осталось на омеге — Джеймс, видя счастливые зелёные глаза, разрешил ехать домой в нём. Туфли на платформе оказались не так плохи, какими казались на первый взгляд, юноша смог в них самостоятельно встать на ноги и без особого труда пройти несколько шагов. Мистер Аддамс и Джеймс смотрели на него с явным одобрением, а в глазах альфы вовсе читалось нечто, граничащее с похотью. Оливер поспешно отвернулся, чтобы не видеть этот взгляд. То, что вчера ни один из альф его не тронул, не значит, что не тронут и сегодня. Может, их не прельщало простое одеяние, а яркий наряд, подчёркивающий талию, возбудит интерес к тому, что под ним? – Папа, пожалуйста, нет, хватит уже. – С немалым раздражением, но всё же стараясь быть вежливым, проговорил Джеймс. – Даже я уже хочу домой! Оливер видел как мистер Аддамс закатил глаза и повернулся к одному из консультантов, что-то приказывая. Всего за несколько часов знакомства стало понятно, что этот человек не умеет общаться иначе, только свысока. Сам Оливер домой не хотел ни капли. Несмотря на возмущенный шёпот Джеймса, доказывавшего папе, что омега устал после сотни примерок, усталости юноша не чувствовал, здесь к нему относились словно к принцессе, выполняли каждую просьбу и неслись сломя голову, чтобы принести чашку чая. А дома ждала неизвестность. По коже пробежали мурашки, хотя в помещении было тепло. А что если альфа потребует расплатиться за сегодняшний день? Формально приглашал мистер Аддамс, но откуда у омеги возьмутся собственные деньги? Платят либо его мужья, либо сыновья. Но слушать мнение Оливера никто и не собирался, пакеты с обновками переносили в багажник автомобиля, Джеймс болтал с папой на крыльце. Юноша отошёл в сторону, чтобы не дышать сигаретным дымом и едва не открыл рот от изумления, заметив, что сигарету держит не Джеймс. Омеги не должны курить! Предназначение омеги — родить альфам здоровых детей, но о каком здоровье может идти речь, если омега будет курить? И даже то, что в силу возраста от мистера Аддамса детей большей не требовали, не освобождало его от ответственности за своё здоровье. Ему ещё внуков воспитывать! И его мужья точно не обрадуются поцелуям с привкусом табака. – Оливер! – Позвал альфа, когда последние пакеты сгрузили в багажник. – Иди сюда, пора домой.

***

Оливер крутился напротив зеркала, заново показывая альфе наряды. Джеймс закрывал глаза каждый раз, когда юноша переодевался, и не пытался подсмотреть, хотя желание было. Оливер прятался за дверцей шкафа и время от времени выглядывал, проверяя, но каждый раз альфа представал перед ним с плотно зажмуренными глазами. За свои почти тридцать лет он видел не так уж много обнажённых омег: не считая порнографических журналов в подростковые годы, в списке значились пара омег Чарли, которых без одежды получилось застать совершенно случайно, и Лили. Но с Лили ситуация была не похожа ни на то, что случалось с девушками Чарли, ни на ситуацию с Оливером; Лили воспринималась обоими братьями как родная сестра, хотя общей крови в них не было ни капли, но всё же нельзя с детства расти вместе и не питать друг к другу тёплых чувств. – Можно, – в очередной раз произнёс Оливер. Язык уже заплетался от повторения. Джеймс открыл глаза и с восхищением оглядел омегу. – Какой же ты красивый... Оливер напоминал ему лисёнка. Не столько рыжими волосами, сколько поведением, будто забрали из леса, а не из интерната. Боящийся людей, понемногу осваивающий новый дом. Даже улыбка у Оливера выходила какой-то лисьей, одновременно хитрой и обворожительной. Папа был прав — совсем ещё ребёнок, ни разу за пределы интерната не выходил, комнатная фиалка, чуть не так подуть и сбросит все цветочки, если совсем не зачахнет. Но это совсем не мешало телу реагировать на юную фиалку иначе. Джеймс взял подушку и уложил себе на колени. Альфа надеялся, что Оливер не обратит на это никакого внимания, во-первых, слишком занят любованием собой, а во-вторых, папа сегодня справедливо подметил, что воспитанник церковного интерната скорее всего далёк от подобных тем. Но Оливер заметил сразу и, холодея от страха, отвернулся от будущего мужа, и, чтобы не видеть его даже в отражении, встал чуть в стороне от зеркала. – Вы утром говорили, что... – Начал юноша, едва не падая в обморок, сердце стучало так, что было почти больно. – Что мы поговорим позже о... – Я помню, – вздохнул альфа. Панический страх в голосе омеги расстраивал. – Не бойся, ни я, ни Чарли не будем тебя принуждать. Всё будет только тогда, когда ты сам захочешь. И с кем захочешь... К разочарованию Джеймса, ещё со школы омеги, которые и без того встречались редко, тянулись к Чарли, но не к нему. В груди шевельнулось нечто напоминающее ревность. Непринуждённая атмосфера заметно накалилась, напряжение ощущалось почти физически. – Время позднее, спать пора. – Джеймс убрал подушку, надеясь, что свободные джинсы всё скроют не хуже. – Вещи не складывай в шкаф, их всё равно ещё стирать. Оливер жался к стенке, прижимая руки к груди, всё ещё напуганный до полусмерти. Прикасаться к нему Джеймс не стал, чтобы не напугать сильнее. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи, – тихо ответил омега. Успокоиться получилось через несколько минут после ухода альфы. Оливер переоделся в привычную длинную сорочку, которую раньше носил под платьем в любую погоду. Под новые наряды её надеть невозможно, и сон остался её единственным предназначением. Спокойствие растекалось по телу, начинало клонить в сон. Нельзя заставлять альф слишком долго, но хотя бы ближайшие пару месяцев можно спать спокойно, не волнуясь о супружеском долге.