Карточный домик

Люмин лежала на полу и смотрела в потолок. Подушку у нее нагло отобрали, и теперь она примостила голову на животе Аяки, ждала затуманенной башкой непонятно чего. Она никогда не напивалась за свои 16 лет, было страшно, но интересно. В памяти были ребята, опустошая бутылки разбавленного алкоголя одну за другой. И сейчас, лежа на холодном полу с волнами в глазах, в поту, когда протрезвеет поймет что оно того стоило.  В чужой комнате, принадлежащей неизвестно кому, было тихо. Почти все на полу спали, а Люмин ждала своей участи. Походу план Хейдзо и Кадзухи не сработал, раз в итоге пьяные все. Блондинка бы посмеялась в голос с их тупости, но ведь тупые не только они. Возможно пока они все спят, можно придумать как попасть в слепую зону. Идея с самого начала казалась тупой до невозможности, неужели управляющая бы не догадалась что Люмин споили?  Возможно в изолятор теперь попадет не она, а Скарамучча, который сейчас пьяный может быть где угодно, но точно не в комнате. Здесь его не было.  Открыла глаза она уже на кровати, не на своей и не одна. Хоть теперь она могла нормально соображать, но боль в голове была невыносимой. Было жарко, холодно и тесно. Кто то хотел поднять ее с кровати, шепотом что-то говоря. Это был никто иной как Скар собственной персоной. Он поднял ее и повел в коридор.  —Люмин, план сработал, иди к управляющей и просись в изолятор. Говори, что это была твоя идея набухаться, делай вид будто умираешь от похмелья, только не переигрывай. Вот, книги возьми с собой.  Ей хотелось его ударить, но в изолятор хотелось куда больше. Скар надел ей сумку на плечо, довел ее до кабинета управляющей и ушел, пожелав бедняжке удачи. Миссис Стентон вообще не была удивлена, и сказала, что сама думала что изолятор пойдет ей на пользу. Блондинка выпила таблетки от похмелья и уже сидела в изоляторе с мягкими стенами. Было тихо, казалось, что ее мысли отскакивали от шести поверхностей и бились по углам. Это то, в чем она так нуждалась, но через пять минут ей стало невыносимо скучно. Люмин решила заглянуть в сумку. Под двумя книгами была наполовину пустая пачки сигарет и зажигалка. Ну уж нет, курить она точно не собиралась, а то умрет быстрее. И как вообще персонал забыл обыскать ее сумку?  Девушка потеряла счет времени, сколько она уже здесь? Час? Пять? Ей принесли еду от диетолога. Авокадо на тосте, который она терпеть не могла, оранжевая каша непонятного происхождения, судя по всему была тыквенной и крекеры. Время шло, стены кричали и давили на нее, казалось, что комната стала гораздо меньше. Голос в мыслях подталкивал ее взять зажигалку в руки и поднести ее к сигарете, зажатую в губах. Бутылка в которой была вода, оказалась опустошенной. Может, стоит постучать по двери и попросить еще воды?  Как бы Люмин не старалась, встать никак не получалось, или вовсе не хотелось. Она стояла на дороге у развилки, где выбор стоял между — а)Закурить сигарету; б)Выпросить воды и попытаться уснуть. Она всегда была против курения и спиртных напитков, но терять ей было нечего, перед смертью хотелось попробовать все. Она немного придвинулась к вентиляционному отверстию, стиснула в губах фильтр, поднесла зажигалку к кончику и вдохнула. В лежащем положении она закашлялась, но за терпким вкусом табака на языке появилось наслаждение. Стены резко заткнулись, дым полетел вверх. Никотин вызывает ощущение расслабления за счет его действия на центральную нервную систему и нейромедиаторы мозга, стимулируя выброс дофамина. То, что ей сейчас было так необходимо. Девушке было обидно от осознания того, что с ней делает отчаяние, ведь такой как раньше она уже не будет.  Часть своего детства она провела в интернате, а другую часть в детском доме. Добрая одинокая женщина забрала ее из интерната и за полтора года стала для нее семьей, но болезнь напомнила ей о том, что в этой жизни она обречена. Она родилась чтобы страдать и в страданиях умереть. Лечебница немного напоминает ей место, где она находилась долгое время, из-за этого на душе хоть и грустно, но свободно. Даже если она находится в четырех стенах, теперь она будет ощущать свободу.  Окурок она кинула в пустую бутылку, погрузившись в мысли она докурила прямо до фильтра, из-за чего на губах было легкое жжение. Сейчас, она больше всего была обижена на Лини, урода, который все знал. Люмин сама с себя посмеялась, не понимая, как могла доверится стремному парню, который пытался поцеловать ее на второй день знакомства. Теперь надо было как то уснуть, забыв о горестном осадке.  Проснулась она из-за голосов персонала, видимо сутки уже прошли. В животе было пусто, в голове ясно, тело немного затекло от лежания в одной позе. Девушка чувствовала себя на редкость хорошо.  Вот она уже в комнате, в руках пакет с успокоительными, снотворными и бутылка с водой, на которую она быстро набросилась. Вода была теплой, и ее чуть не стошнило. Ноги не держали ее, она упала на колени оперевшись руками о кровать и расплакалась. Чувствовала она себя намного лучше чем до изолятора, и истерика была как тяжелей груз, упавший с ее плеч. Эти слезы были неотъемлемой частью процесса успокоения и перезагрузки. На данный момент, ей ужасно хотелось есть. К черту эту диету, сейчас она как никогда нуждается в чем-то калорийном и сытном. Какой смысл питаться зеленью, если есть возможность наестся. Она потянулась и выйдя из комнаты спустилась на первый этаж.  Кое как на кухне она выпросила мясо вместо пресного салата и села за столик помещении с высокими окнами. Ей не хотелось сейчас никого видеть, но удача была не на ее стороне.  —Что ты делаешь здесь так рано? Люмин игнорирует Кадзуху и его настолько тупой вопрос. Неужели не видно, что она не намерена вести конструктивный диалог? У неё нашелся еще один кандидат, который напрашивается на удар по лицу. Затем, после этой мысли последовало осознание, что тот, кто говорит в ее голове, ни капельки не похож на Люмин. Она не должна хотеть его ударить, ей просто сейчас надо было поесть, помыться и принять снотворные.  Девушка поняла, что он хочет успокоительных, свою законную плату, и молча вытягивает из кармана все, что у нее было. Кадзуха не отказывается, но все таки подошел он не совсем ради этого. Люмин выглядела уставшей, зареванной, босой, с грязной головой и очень голодной. Немного напоминала пациента психиатрической больницы. Парень садится возле нее, вилкой из своей тарелки поддевает половинку помидора и кладет ей на рис. Люмин еще больше бесится, а парень сидит и дрожит, боясь вставит хоть слово. Под столом еле слышно печатает кому-то по клавиатуре телефона. Девушка хоть и чувствовала себя довольно хорошо как для больной раком, но тело просто просилось лечь на холодном паркете в позе звезды, чтобы наконец унять жар. Видимо она простудилось, что не удивительно, ведь она уже несколько дней подряд гоняет без обуви. Она старалась дышать равномерно, сосредотачиваясь на вдыхании кислорода и выдыхании углекислого газа, чтобы только мысли в голове утихли. Если смотреть в одну точку и думать только о ней, будет тихо, гляди, и Кадзуха свалит.  Она так сосредоточенно в голове смотрела на четыре зубчика пластиковой вилки, что не заметила, как подошла Аяка и села на коленях у ее ног. Взяв в руки холодные ноги Люмин, та надела ее кроссовки, которые небось попросил взять Кадзуха из ее комнаты, пока действуя на нервы печатал в телефоне сообщения. При виде Аяки Люмин не бесилась, знала, что она пыталась помочь.  —Ну и как, оно того стоило? —Определенно. — Сказала Люмин, немного улыбнувшись и подперев голову рукой.