Настоящая революция

      Яра. Островное государство посреди Карибского моря. В 1967 году в результате гражданской войны к власти пришли местные социалисты и по примеру своей сестры по несчастью, Кубы, начали реформировать страну, «поднимать с колен». Но, видать, кран, которым её поднимали, оказался насквозь проржавевшим. Сантос Эспиноса, новый президент Яры, оказался не столь умелым руководителем, как сам о себе думал.       В итоге, также руководствуясь примером своей старшей сестры Кубы, Яра оказалась на десятилетия в жёсткой американской блокаде. Сантос со временем окончательно забил на свои обещания и превратился в обычного латиноамериканского диктатора, только бабки он получал не от янки, а от советов. Да и тот кран перекрыли в начале 1990-х. А после Яра стала ещё одной страной-проституткой, что продавала части своей территории и предприятий за валюту.       Тем не менее наука развивалась даже в таком не самом технологичном месте. Доктор Эдгар Рейес, исследуя местный сорт табака, открыл ярантин. Чудодейственное вещество, практически полностью останавливающее деление раковых клеток. Антон Кастильо, сын свергнутого Эспиносой Габриэля Кастильо, выстроил на этом лекарстве, «Вивиро», всю свою предвыборную кампанию по «Возрождению Рая» и победил.       Страна, относительно недавно вышедшая из блокады, снова оказалась под жёсткими санкциями после того, как новый президент, Лев Яры, национализировал все предприятия и земли, бывшие во владении у иностранцев. Впрочем, он не отступил и, полагаясь почти только на собственные ресурсы, начал претворять свой план в жизнь.       Массовая пропаганда, частичное закабаление собственного же населения, крайняя степень милитаризма – методы Кастильо многим яранцам показались чрезмерными. Поначалу поддерживаемый большей частью населения, он быстро растерял очки доверия части населения, заклеймённых «лже-яранцами».       Некая Даниэлла Рохас, или просто Дани, стала одной из таких. Не знавшая родителей, сирота, всё детство этой девушки прошло в приюте. И с самого детства Дани взращивала в себе твёрдость духа. В сиротском приюте либо так, либо прогибаться под более сильных и наглых. Но, в отличие от многих в своём окружении, даже своих немногочисленных друзей, она также обладала пытливым умом, любила иногда читать, и в сфере её интересов были не только и не столько всякие сопливые романы для девочек, но и вполне себе умные книжицы, в том числе про политику и экономику.       Но чем бы девушка ни интересовалась, она всё ещё жила в Яре. Кто-то даже назвал бы её «жопой мира», особенно если этот кто-то прибыл из «благословенных» Соединённых Штатов. В условиях повсеместной нищеты и блокады, даже в Эсперансе, столицы Яры, где выросла Дани, приходилось проявлять чудеса смекалки, чтобы просто спокойно жить.       Но девушка наконец повзрослела, планировала со своим приютским корешом открыть автомастерскую, когда денег наскребут. Все планы оборвал клочок бумаги, именуемый повесткой. Недавно избранный президент Кастильо реформировал Силы Национальной обороны Яры, обязав всех здоровых молодых девушек к военной службе по призыву. Пришлось идти и отдавать должок Родине.       Пусть ей претило опять кому-то подчиняться, но инструкторы не могли не отметить её природный талант к военной службе. По стрельбе Дани вовсе была лучшей в роте. Однако в её деле также были замечания о её ужасной дисциплине и пренебрежении, а иногда и полном игнорировании субординации.       И всё же, отметив талант юной Рохас, ей предложили пройти офицерские курсы в Военной Академии Яры. Немного подумав, она согласилась, ибо зарплата у офицеров очень даже неплохая. Послужила бы несколько лет, а там уже и на автомастерскую хватит.       Мечты-мечты... Они имеют свойство разбиваться о реальность. Был в академии один сержант... гнида редкостная. Дани со своим характером быстро стала объектом его нападок. Понимая последствия своей вспыльчивости, она держалась как могла, но её терпению быстро пришёл конец. Когда этот гандон в очередной раз докопался до какого-то мелкого недостатка в её форме, девушка не выдержала и смачно заехала ему по горлу, а затем отпинала на глазах у всего строя. Никто её останавливать не стал, многие сослуживцы сочувствовали ей.       Разумеется, после такого «залёта» ни о какой снисходительности не могли быть и речи, Дани Рохас с позором выгнали из Академии чуть ли не с волчьим билетом. А вскоре ей пришло «письмо счастья» от любимого правительства: прибыть по такому-то адресу в рамках «райского призыва». Сия инициатива президента представляет собой фактически узаконенное рабство. Собирают всяких неблагонадёжных яранцев, иногда прямо из постели, и отвозят на табачные плантации выращивать табак для «Вивиро» по восемнадцать часов в день, пока не сдохнешь. Таких счастливчиков называют изгоями.       Становиться одной из таких Дани желанием не горела, поэтому, быстренько собрав самое необходимое и договорившись с одним знакомым рыбаком, она с Алехо, своим друганом, собиралась уже сваливать в Америку. Это их последний день в Эсперансе. Собрались вместе приютские кореша, чтобы попрощаться: Дани, Лита и Алехо. Вторая девушка останется на острове, будет продолжать сражаться с режимом президента.       — Может, вы всё-таки передумаете? — вновь стала уговаривать Лита своих друзей. — Libertad примет вас, даю слово. А примут ли вас в этой вашей Америке?       — Лита, заканчивай уже с этим... А то у меня создаётся впечатление, что ты приехала не попрощаться, а вербовать нас, хех, — скорее шутливо упрекнула Дани свою подругу детства.       Недовольные режимом президента Кастильо сначала пытались протестовать, но прикормленная военщина жёстко подавляла все протесты. В итоге люди поняли, что мирные митинги ничего не решат, только число изгоев на плантациях увеличат. И тогда уже началась настоящая партизанская война против нынешнего режима, который повстанцы очень любят называть «фашистским», хотя сама Рохас была не согласна с такой характеристикой.       Libertad во главе с некоей Кларой Гарсией взяла на себя формальное главенство над всеми мятежниками. Но именно что формальное.       — Знаешь, Дани, с тобой мы могли горы свернуть... И Кастильо свергнуть, — с лёгким сожалением ответила Лита. — Ладно, настаивать не буду. В конце концов, мы не для того собрались, — взяв бутылку пива она встала, чтобы сделать тост. — Выпьем же за...       Неожиданно во всём квартале вырубили свет, а снизу, возле дома Дани, послышалось какое-то копошение. Выпивали друзья на крыше жилого дома, поэтому легко взглянули вниз.       — Что за хрень там творится?.. — про себя спросил рядом стоявший Алехо.       А внизу шли солдаты FND (Силы Национальной Обороны) и вытаскивали из домов людей, не откликнувшихся на «райский призыв». И тут кое-кто вспомнил о том самом «письме счастья»...       — Блядь! Какого хрена они так быстро припёрлись? — выругалась Дани, а затем повернулась к друзьям: — Надо валить. Быстро!       Так и начался их совместный побег. Сначала тихонько крались по крышам и тёмным закоулкам, а затем бежали по вонючей канализации, где, кстати, лежали и трупы. Их менее удачливые соотечественники.       Спустя кучу трупов и пару расстрелов где-то на фоне (даже из танка кто-то успел пальнуть), Дани с друзьями наконец добралась до судёнышка своего знакомого, куда экстренно грузились другие яранцы. Лита осталась в Эсперансе и свалила по канализации к своим товарищам. Рохас и Алехо быстро загрузились и отчалили, ютясь вместе с другими беженцами в душном трюме, как селёдки в банке.       Кто-то уже в тазик блевал с непривычки от морской качки, кто-то молился, кто даже уснуть умудрился – в общем, беженцы в трюме по прошествии пары часов были заняты своими делами. Какой-то подросток лет двенадцати, проскочивший на судно одним из последних чем-то привлёк внимание Дани, будто она его уже где-то видела. Но где? Зацикливаться на этом девушка не стала, переключив свои мысли на обустройство в Америке.       Однако сладким мечтам не суждено было сбыться. Сначала остановился двигатель: уже привыкшие к шуму двигателя люди насторожились. Затем кто-то посторонний взошёл на борт, краткая перепалка рыбака и, видимо, военных, а потом выстрел. Люк в трюм открылся и к ним спустился ОН. Президент Яры Антон Кастильо собственной персоной.       Народ буквально стоял в ахуе. Пусть их было много, а вместе с Кастильо только его верный генерал, никто и пикнуть не смел: все в данный момент производили свой вклад в общий кирпичный завод.       — Мой отец, — начал Антон свою речь, — любил рыбачить. На судёнышке, типа такого. Мы сидели с ним и ловили рыбу, а затем отпускали. «Наша цель, — говорил он мне, — не набить брюхо, сын. Наша цель – испытать себя.» Но порой он ловил бо-ольших таких марлинов, да. И гордость не позволяла ему отпускать их.       — Больной тиран! — тут из-за спины Дани вышла какая-то, очевидно, не вполне вменяемая старуха и начала оскорблять президента. — Ты отравил Яру и... — что ещё он там отравил никто уже не узнает, ибо пуля, выпущенная генералом, прервала речь бабули.       — Я поймал очень большую рыбу сегодня. Правда, Диего? Диего! — тут он развернулся и посмотрел куда-то за спину Дани. И тут до всех дошло, КТО ехал вместе с ними всё это время.       Немного охреневая от происходящего, Дани пропустила мимо ушей весь следующий диалог отца и сына и опомнилась только тогда, когда за Президентом закрылся люк.       — Валим отсюда! — девушка поняла, что долго они здесь не протянут. Схватила Алехо и побежала на выход, но было уже поздно.       Судно прошили выстрелы из пулемёта, словно бумагу, началась паника, стала прибывать вода. Каким-то чудом, или провиденьем Божьим, Дани ни одна пуля не задела. Когда выстрелы стихли, а вода почти полностью заполнила трюм тонущего судна, девушка, приложив, нечеловеческие усилия всё же смогла открыть люк и выплыть наружу, а там ещё несколько километров до берега. Об Алехо она уже не думала: парню на её глазах полбашки пулей отчекрыжило.       До желанного берега Дани плыла уже из последних сил. Адреналин под конец пути выветрился, и, едва выбравшись на твёрдую землю, Дани Рохас отрубилась.       Утром Дани, чуть подмёрзшая, поднялась на ноги и, к своему сожалению, поняла, что то был нихрена не сон. Один её друг мёртв, судьба второй пока неясна, а сама она могла попрощаться, по крайней мере пока, со своей американской мечтой. Судя по всему, она выплыла где-то на Сантуарио, самом южном острове Яры.       — Охренительно попрощались...