Better to bind your brow with willow (--And follow, follow until you die,)

Хотя казалось, что прошла вечность, эксперимент занял чуть меньше пяти дней. Рука юного Малина исцелена, шрамы удалены, и только атрофированные мышцы теперь указывают на то, что когда-то она была повреждена. — Этого должно быть достаточно, чтобы представить принцу, — с удовлетворением говорит Блейз. Для него это будет облегчение — пусть и с чувством вины — на время покинуть Сад. Его люди давно переварили свои сомнения и теперь полностью поддерживают идею насмехаться над ним при каждом удобном случае. Каран тоже не проявляет ни капли милосердия, если таковое вообще существует в его иссохшей, чёрной душе. — Ах да, насчёт этого… Блейз бросает на Оберина холодный взгляд: — Что это было?

***

— Целитель Забини, — произносит Доран Мартелл. Сегодня у него один из плохих дней, — думает Блейз. Принц выглядит ужасно бледным, из-за чего его тёмная кожа кажется пепельно-серой, а сам он выглядит куда старше своих лет. — Осмелюсь ли надеяться, что это визит по личным причинам? Блейз не может подобрать правильный подход. Чёрт, эта неделя была сущим безумием. Он уже забыл, что значит быть вовлечённым в водоворот событий. — Я… придумал подарок для ухаживания? Брови Дорана чуть приподнимаются: — Ах. — Мм. Я бы хотел попросить разрешения… — эээ… — Исцелить вас? Или хотя бы начать. Я не знаю причины болезни, но могу облегчить самые тяжёлые симптомы. — Ах, — глаза Принца закрываются от усталости. — Обязательно ли? — Доран, — Оберин делает шаг вперёд. Блейз зажмуривается. Быть поблизости от мольбы — это всегда вызывало у него неприятное чувство. — Я знаю, что на этот раз у нас есть шанс. Клянусь, что есть. — Ты всегда так говоришь, — вздыхает Доран. — Но мы никогда ни к чему не приходим. Блейз быстро вмешивается, чтобы не упустить шанс: — Мы уже протестировали это. Всё… всё безопасно. Я восстановил руку ребёнку. Малину, — отличная работа, очень красноречиво, очень надёжно. — Малин? — уточняет Доран. — Мой конюх, — с болезненной откровенностью отвечает Оберин. — Блейз удалил его кости и отрастил новые за одну ночь. Я сам его осматривал — я был там. Блейз использует это зелье на своих людях, и ты знаешь, что он бы не стал им вредить. — И вы хотите сделать то же самое со мной? Блейз пожимает плечами, чувствуя себя неуверенно: — Ну, я предлагаю это, да. Если вы переживаете за безопасность, может, есть какая-нибудь кость, которая срослась неправильно? Можно начать с малого, — почему тебе так не всё равно? Ты ничего не должен этому маггловскому принцу… Ладно, успокойся. Ты раздражён, проецируешь свои эмоции и всё портишь. По-видимому, часть его волнения отразилась на лице, потому что Доран вдруг выглядит… сбитым с толку? Или даже смущённым? — Я… прошу прощения, — медленно говорит принц. — Ваше предложение невероятно щедро, особенно учитывая, что это мы должны выражать вам свою благодарность, а не наоборот. Я просто… устал. — Всё в порядке, — торопливо отвечает Блейз. Краем глаза он замечает, как Оберин с облегчением опускает плечи. Кажется, часть битвы выиграна. Оставалось только понять, зачем он вообще ввязался в эту битву, и тогда всё будет замечательно. — Я могу представить это вашему двору как дар, а вы тем временем сможете всё обдумать. Кроме того, Каран получает огромное удовольствие, собирая приданое, так что ваши вельможи будут достаточно заняты. Доран заметно расслабляется. Блейз распознаёт этот жест как попытку успокоить его, и одновременно восхищается этим и чувствует раздражение. Смешно. Он сам — настоящий хаос. Стоит выйти хоть немного за пределы своей зоны комфорта, и он уже теряет контроль, словно чёртов ребёнок… — …приданое? Это прозвучало как вопрос. Отлично, прекрасно выбрал момент, чтобы отключиться. Гениально. — Простите, я задумался. Что вы сказали? — Приданое, — подсказывает Доран, одарив его вежливой, немного рассеянной улыбкой. Ах, хорошо. Блейз расслабляется. — У Карана странное чувство юмора. Ему кажется забавным, что дом сирот, головорезов и проституток собирается давать приданое кому бы то ни было, а уж тем более правящей семье Дорна. Это по-детски, но безобидно. Доран тихо протяжно гудит: — Ваш наследник известен как беспощадный человек, — говорит он совершенно спокойно. — Я бы не назвал его ни ребёнком, ни забавным. Его наследник? Хм. Ну, не ложь. — Каран — ягнёнок, — говорит Блейз, скорее просто чтобы что-то сказать. Оберин фыркает: — Он устрашающий, но справедливый. Большинство твоих людей такие же. Блейз пожимает плечами: — Это часть их жизни — продавать любовь, не имея за спиной ни лорда, ни богатого покровителя, который мог бы обеспечить защиту. Но, прежде чем я уйду в сторону, давайте уточним, что у нас всё в порядке, верно? — Ты не предложил ничего оскорбительного, — говорит Доран, слегка склонив голову набок. Под углом падающего света и при наступающем сумраке тени на его худом лице становятся глубже, отчего он выглядит ещё более измождённым. Ему бы тоже не помешало попробовать восстановительные зелья. — Прошу прощения, если заставил вас почувствовать иначе. Блейз пытается улыбнуться, хотя улыбка выходит натянутой: — Давайте… не будем об этом. Я плохо справляюсь с искренностью. Итак. Мы в порядке. Рад это слышать. Вы не оскорбились, а я могу продолжать по плану. — И какой у вас план, если можно? Слава богу, они закончили с этим. — О, мы купили корабль, чтобы отправиться в Королевскую Гавань, а Дарин со своими ребятами работают над тем, чтобы сделать его, ну, безопасным и быстрым. Теперь осталось только сделать его красивым и комфортным, и мы готовы. — Красивым? — переспрашивает Доран, и кожа вокруг его глаз едва заметно морщится. Блейз пожимает плечами, совершенно не смущённый: — Я люблю комфорт, если этого ещё не стало ясно по аксессуарам моей Виты. Если я могу путешествовать с удобством, я так и сделаю. И, знаете, обычно я могу. — С нетерпением жду этого, — говорит Доран, а за ним следует: — Взаимно, — отзывается Оберин. Может, включить корабль в приданое? Дорнийцы ведь часто путешествуют морем, разве нет?

***

— Как вы хотите это сделать? — спрашивает Блейз спустя несколько часов, когда Доран согласился сделать небольшой перерыв в своей работе. Доран слегка наклоняет голову, откинувшись на спинку кресла с явным выражением усталой боли. — Я думал, у меня здесь не так много вариантов. Разве вы не целитель? Точно. — Я имею в виду, цель — помочь тебе, а не нанести новую психологическую травму, — странный он человек. — Сам процесс неприятный, но не мучительный. Я могу добавить обезболивающее — уже подумываю о коктейле восстанавливающих средств, чтобы улучшить ваше общее состояние. Мы можем сделать это в Саду или здесь. Где вам будет удобнее? — Ах, знаменитые Золотые Сады, — произносит Доран. — Я бы с удовольствием побывал там, но это вряд ли будет уместно сейчас. К тому же правящий принц Дорна не выходит без охраны, а я сомневаюсь, что вы позволите им войти в своё пространство. Это правда. — Тогда здесь, — теперь остаётся только понять, как сделать всё максимально комфортным для… его будущего мужа? Иногда он сам себя забавляет. — Вы хотите устроить из этого спектакль? Как и ожидалось, в ответ он получает усталый взгляд, и ему это приносит искреннее удовольствие. — Простите? — Спектакль, — поясняет он, добавляя выразительный взмах рукой для наглядности. — Знаете, устроить всё с размахом. Мы можем провести это по-деловому: вы выпьете мерзкую бурду, уснёте и проснётесь с новыми костями. Или же мы можем добавить кружащиеся огни, клубы цветного дыма и пение. Может, даже танцы — у нас есть несколько танцоров, которых можно привлечь. — И мы сделаем это потому что… Дилетант. Несмотря на впечатляющий аналитический ум и пугающее количество терпения, Блейз начинает подозревать, что Доран совершенно не разбирается в людях. — Потому что, — говорит он, милостиво не добавляя к ответу саркастической интонации. — Это распространит слух, что вы соблазнили могущественного мага, который может вырастить вам новые кости по первому запросу! — Что, собственно, и является правдой, — медленно говорит Доран. — За исключением части про соблазнение — всё так и есть. — Но с соблазнением звучит правдоподобнее, — почему он вообще пытается убедить Дорана устроить из этого шоу, он и сам не понимает, но вот он здесь, снова рушит свою жизнь без особой причины. Как обычно. — Это будет первое исцеление за пределами Сада. Я умею устраивать зрелищную магию, но никто из вас её не видел. Вы действительно хотите, чтобы люди думали, что это всего лишь скучное питьё зелья? — Магического зелья, которое восстанавливает кости? — боже, он старается понять. Он не издевается, он действительно старается изо всех сил, этот пушистый маленький ягнёнок. — Кости, которые ты удалил с помощью своей магии. Это… скучно? — Более скучно, чем должно быть, — улыбается Блейз. — Намного скучнее, чем если бы я, к примеру, вызвал вихрь золотых искр, закруживших вокруг вам, пропел бы странную песню, а за моей спиной танцевали бы десять прекрасных мужчин и женщин. — Разве такой спектакль не вызовет у людей больше подозрений? Блейз награждает его улыбкой. — Ну, да. А потом они будут ещё больше поражены, когда я действительно выращу вам новые кости. Обращённый всегда фанатичнее, чем обычный верующий. Доран на несколько мгновений замолкает. — Вы меня потеряли, — наконец признаётся он. — Но я уступлю вашему мастерству. Если всё будет в пределах разумного вкуса, устраивайте шоу, какое пожелаете. Блейз довольно хмыкает: — Отлично. Не переживайте, я всё организую с вашим начальником охраны.

***

Каждый дворец имеет свои утечки, и Блейз это прекрасно понимает. Он не собирается устраивать фестиваль, не будет приглашать гостей посмотреть на представление, но слуги будут здесь, как и стража, писцы и знать, свободно разгуливающая по дворцу. Слухи разлетятся. Поэтому он берётся за дело всерьёз. Начальник охраны — Арео, привлекательный, угрюмый человек, который не испытывает ни симпатии, ни любви к Блейзу, будучи преданным лишь долгу, — одобряет план, но с оговорками. Доступ к комнате его «стае» закрыт, количество охраны увеличено, но самому Блейзу предоставляется полная свобода действий в комнате, которую прозвали залом исцеления. Блейз мог бы превратить её в золотую, но это стало бы слишком очевидным сигналом, что экономика мира находится в руках весьма странного и непредсказуемого человека. Жаль, конечно, но он справится с тем, что есть. Он начинает с самой комнаты. Просторная и изящная — это было вполне ожидаемо для Солнечного Копья. По его указанию слуги убрали всю мебель, оставив лишь дневную кушетку для принца. Он встаёт на пороге и вытаскивает волшебную палочку из кобуры. Первым делом — зачаровать эту комнату как следует. Кушетка поднимается в воздух. За спиной слышатся удивлённые вздохи, и Блейз едва сдерживает улыбку. Легко впечатлить. Его люди даже глазом не моргнула бы. Впрочем, палочка ему особо не нужна, но он предпочитает поберечь силы. Одним широким взмахом он превращает тёплые деревянные доски пола в блестящую керамическую плитку. Дорнийцы, конечно, все поголовно гриффиндорцы в душе, но Блейз — змей. Поэтому плитка сверкает серебром, а изумрудные линии извиваются по ней в сложных геометрических узорах, которые могли бы показаться оккультными тем, кто склонен к буйной фантазии. Мысль о том, что кто-то попытается скопировать его работу, забавляет его и согревает, пока он пропитывает полы магией, чтобы та распространилась на стены. Керамика на полу — это хорошо, но для стен нужна каменная отделка. Отполированный тёмно-серый гранит с такими же изумрудными линиями. Пусть линии тоже будут геометрическими — почему бы и нет? Поскольку исходные материалы в комнате слишком разные, трансфигурация продержится не более месяца. Но это не страшно. Теперь — освещение. Через час основные элементы комнаты готовы. Она выглядит так, будто её обставлял истинный слизеринец, хотя Блейз и воздержался от развешивания знамён. Кушетка теперь возвышается на небольшом пьедестале из тёмного графита с изысканной строгой лестницей, ведущей к ней. Вокруг пьедестала стоят девять колонн, на каждой из которых высечена змея, увенчанная едва заметным светящимся шаром. Стены пусты, украшены лишь повторяющимся зелёным узором. Полы тоже почти полностью пустые, за исключением узкой дорожки ковра, ведущей от двери к пьедесталу. — Хорошо, — тихо произносит он. — Теперь начинается настоящая работа. Добавим рун, чтобы стабилизировать эту конструкцию. Несколько базовых защитных заклинаний, реагирующих на намерения, потому что Дорану придётся провести здесь какое-то время в беспомощном состоянии, и будет весьма неразумно позволить чему-то… неприятному случиться с ним. Он задумался на мгновение, а затем добавил: — Ещё тринадцать змей. Тут же по пьедесталу и кушетке извиваются новые змеи и застывают в виде каменных фигур. — Ладно, это будет сложнее. Придётся пожертвовать немного кровью. Он делает глубокий надрез на большом пальце и произносит: — Защищайте его. Без риска. Он не силён в трансфигурации, но зато прекрасно разбирается в магии крови. Все магические существа хороши в этом. Его мать… Потому что, в глубине души, он всё же маменькин сынок, семь из тринадцати змей отращивают крылья и меняют цвет с графитово-чёрного на красно-махагоновый — точь-в-точь такой же, как её первичные перья. Он вздыхает. — Летите, — говорит он, а затем добавляет: — Постойте. Заклинание получилось неплохим. Не лучшее из его работ, но стоит сохранить. К тому же… Это её цвета. Мысль о том, что они могут исчезнуть, заставляет его зубы скрипеть. — Ещё немного крови? Почему бы и нет? Семейная магия пульсирует в его сознании — молодая, упругая, совершенно иная, чем та, к которой он привык. Единственное, что их объединяет, — это принадлежность к одному виду. Поочерёдно он привязывает змей к магическому потоку, переплетая нити семейной силы и вплетая их в тела каменных существ, пока те практически не начинают светиться, а по спине не стекает пот. Он уже чувствует, как силы истощаются, и это раздражает. Нужно учиться концентрироваться. — Ну, оставлю их во дворце, — говорит он себе. — Если уж мне суждено играть роль придворного питомца, я обязан позаботиться о безопасности принца. Доран умен, но отчаяние делает его более безрассудным, чем следовало бы. Связываться со мной опасно. Мой Сад защищён, но во дворце только магглы. Рано или поздно найдётся кто-то, кто захочет использовать меня. Чем больше он вливает магии, тем живее становятся змеи. Они всё ещё из камня, но их движения становятся плавными, практически идеальными. Глаза начинают светиться нечеловеческим разумом. Конечно, они не будут так же умны, как люди или даже змеи, но личности у подобных созданий всегда отражают характер дома, к которому они привязаны. Аватары Малфоев схожи между собой, как и Ноттов, Паркинсонов, Флинтов. Забини, разумеется, тоже, хотя он сомневается, что эти аватары будут похожи на тех, кого он знал прежде. Одна за другой связи замыкаются, и змеи расслабляются, их движения становятся свободными от его грубых команд. Они будут подчиняться, но с бесконечно большим выбором способов достичь своих целей. Вита, маленький панголин, выглядывает из своей сетки и сонно обнюхивает ближайшую змею. Блейз слабо улыбается. За всё это время, что она провела в окружении магии и под его защитой, она почти готова стать его фамильяром. Он поднимает Виту, чтобы познакомить её с одной из змей — небольшой, всего четыре метра в длину, но с великолепными крыльями. Змея вытягивает язык, словно запоминая её энергетический отпечаток. Вита, защищая честь панголинов, лижет её в ответ. — Глупышка, — мягко говорит он. — Любимая глупышка. Он возвращается к делу. Достаёт из кармана несколько флаконов и относит их к кушетке. Костерост, расслабляющее для мышц, обезболивающее, зелье сна без сновидений. Вскоре к ним присоединяются восстанавливающие зелья: стимулятор иммунитета, крововосполняющее, универсальное питательное. Он раздумывает, добавить ли лёгкий антидепрессант, но решает, что психоактивные вещества нужно подбирать индивидуально. Эксперименты тут неуместны. — Вот и всё, — произносит он. — Передайте принцу, что я закончил. Можем начать, когда он будет готов.

***

Блейз и не подумает возражать против присутствия Оберина. Это не только не нужно, но и успокоит Дорана. Оберину удалось выработать некий иммунитет к… ко всему, чем является Блейз. У Дорана такого опыта нет, и теперь ему предстоит столкнуться с тем, что он вверяет себя в руки неизвестного магического существа. Принц держится удивительно спокойно, что само по себе очаровательно. Если бы Блейз не умел читать людей, он бы даже не заметил, насколько Доран напуган. И всё же тот идёт к кушетке, не колеблясь ни на мгновение, без единой эмоции на лице. — Мой принц, — говорит Блейз, грациозно подойдя ближе, его роскошные мантии мягко касаются пола. — Начнём, как только вам будет удобно. Доран с вежливым любопытством осматривает комнату и замечает: — Должен признать, комната изменилась с тех пор, как я видел её несколько часов назад. Блез склоняет голову, улыбаясь едва заметно: — Подобные работы лучше проводить в строго контролируемой обстановке. Я не люблю помех и ошибок. Могу вас заверить: пока идёт процедура, это самое безопасное место во всём дворце. — Вот как? Слабая попытка завязать разговор, но Блез понимает, что принц находится под давлением. Он снисходителен. — Именно. Я наложил временные магические барьеры, которые остановят любую атаку, кроме самой мощной, и сразу предупредят меня о её начале, — он наслаждается драматичностью момента. — Кроме того, как видите, стража вашего высочества находится на местах. Доран кивает в сторону Лето, который тут же отдаёт ему честь. — И, наконец… — Блейз активирует связь с каменными змеями. Те оживают, превращаясь из статуй в огромных существ с горящими оранжевыми глазами. — Слуги моего дома защитят вас. Люди у двери настолько ошеломлены, что не издают ни звука. Это неудивительно: самая маленькая змея достигает четырёх метров в длинну, а самая крупная — в два раза больше, с крыльями, клыками и устрашающим видом. — Я… Слуги? — пробует принц. — Ваша улыбка становится мягче, а голос ниже, — с лёгким оттенком одобрения сказал Блейз, не переходя грань своего магического очарования. — Это магические создания, принц. Они связаны кровными узами с домом Забини и имеют лишь одну задачу — охранять вас во время этого ритуала и после него, если вы позволите. Оберин явно едва сдерживался, чтобы не подойти ближе и не изучить это новое проявление магии. Блейз взглянул на него с долей теплоты. — Давай, — разрешил он. — Они совершенно безопасны, — он выдержал паузу для большего драматического эффекта. — Конечно, если только ты не собираешься причинить вред своему брату. В таком случае они испепелят тебя. Как и ожидалось, Оберин ринулся вперёд, осторожно касаясь живого камня с благоговением. Змеи вели себя точно так, как описал Блейз, наклоняясь, чтобы принять его ласку. Оберин, будучи милым и заботливым, не тронул крылья, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы почесать змей по чешуе вокруг челюстей и вдоль небольших рогов, украшающих их головы. Если бы они были настоящими, им бы это наверняка понравилось. А пока они прекрасно имитировали довольство. — Я поражён тем, что вы прилагаете столько усилий ради моей безопасности, целитель, — после небольшой паузы сказал Дорпан. Хотя энтузиазм Оберина немного разрядил обстановку, напряжение всё же полностью не исчезло. — Я и не предполагал, что в собственном дворце мне угрожает такая опасность. Блейз пожал плечами. — Я не уверен, что она есть. Но если вы доверяете себя моим рукам, я обязан позаботиться о том, чтобы вам не был причинён вред — будь он намеренным или случайным. Магия — это не шутка. Он действительно должен был объяснить это Оберину заранее, но детская непосредственность младшего принца в сочетании с желанием Блейза быть тем, кто привносит веселье и магическое чудо, заставили его воздержаться от подобных наставлений. — Вещи могут пойти не так, как планировалось. Несмотря на то, что мой Сад выглядит как логово разврата, — что, по сути, так и есть, — он всё равно моя территория. Я создал его и наполнил своими людьми. А сейчас я работаю в незнакомой среде, среди людей, которые могут причинить вред, даже не подозревая об этом. Или, наоборот, стремясь помочь. Я не намерен рисковать. — И эти… стражи, — задумчиво сказал Доран, обдумав его слова. — Они будут подчиняться мне? — Будут, — ответил Блейз честно. — Пока вы не начнёте причинять себе вред сверх разумного предела. В таком случае они либо остановят вас, либо уйдут. Что бы вы предпочли? Дорн бросил на него сухой взгляд, а затем повернулся к ближайшей змее — почти чёрной, без крыльев. — Встань между мной и целителем. Змея тут же выполнила приказ. — Атакуй целителя. Хитро. Змея обернулась к Дорну, явно выразив неодобрение взглядом, в котором угадывалась даже некоторая укоризна. Губы принца дрогнули, но он сумел сохранить серьёзность. — Я понял твою мысль. Приношу извинения. Хм… Обездвижь третьего стражника слева, не причинив ему вреда. С невероятной скоростью, под стать её магической природе, змея бросилась вперёд и обвила ошеломлённого охранника менее чем за три удара сердца. — Благодарю. Освободи его, пожалуйста, — приказал Доран, а затем повернулся к оставшимся семи змеям, которые терпеливо ожидали дальнейших распоряжений. — Мой брат Оберин и мои дети должны охраняться с той же рвением, что и я. Вред, причинённый им вред, будет расцениваться как вред, причинённый мне. Это приемлемо? Змеи кивнули. Если бы у них были губы, они бы, вероятно, улыбнулись одобрительно — или, по крайней мере, изобразили это. — Отлично, — сказал Доран и снова повернулся к Блейзу. — В очередной раз я поражён вашей щедростью, целитель. Для меня будет честью принять столь грозных стражей. Вот же жеманник, подумал Блейз с лёгкой насмешкой. Прямо вылитый Тео. — Прошу вас, не стоит благодарностей. Они здесь столько же для моего спокойствия, сколько и для вашей безопасности. Знание, что вы будете в безопасности, даже если я не окажусь рядом, существенно облегчит мне жизнь, — он сделал паузу. — Мы можем начинать? — Ещё один вопрос. Как их зовут? Улыбка Блейза дрогнула, приобретая излишнюю искренность. — Вы вольны сами их назвать, мой принц. — Великая честь, — отозвался Доран, позволяя себе расслабиться на ложе. — Я отнесусь к этому с должной серьёзностью. Мы можем начинать, целитель, когда вам будет удобно. — Прекрасно, — наконец-то. — Для начала… — Блейз шагнул вперёд, его роскошные мантии плавно скользили по полу. — Партия зелий справа от вас. Они укрепят и восстановят ваши силы…