Better to bind your brow with willow (--And follow, follow until you die,)

Блейзу немного стыдно признаться, что очевидное решение всех его проблем, какими бы они ни были, всё это время лежало у него перед носом, и даже тогда старая Тамар вынуждена была ему на это указать. — Полагаю, вы правы, — говорит он медленно. — Разумеется, права, — отзывается она, покачав головой. — Зачем учить одним и тем же урокам дважды? Небольшая помощь была бы кстати, но ты уже обучил группу учеников. Мы можем взять это на себя. Блейз кивает, тщетно пытаясь осмыслить её слова и аккуратно обходя мысль о том, что у него есть ученики. — Да, я… я могу это сделать. Для вас. Может, вам стоит попросить Карана… — Каран — твой старший ученик, — перебивает она, приподняв брови. — Он уже занимается организацией команд. Не переживай так сильно, просто иди и напиши для нас несколько руководящих текстов и конспектов. Тебе не нужно делать всё самому. Хм. — Я пойду этим займусь, — говорит он, и тут же скрывается, потому что ничего из этого не имеет смысла, а ещё он явно задолжал себе сеанс обнимашек с панголином.

***

Он не сомневался в мудрости Тамар, но и не ожидал, что писать книгу окажется настолько интересно. Если бы он решился на предположения, то подумал бы, что это скучно. Нудно. Но нет. Частично это потому, что он зачаровал перо, чтобы оно писало за него, а частично — ну, Тамар права. Его гнездо слишком велико, чтобы один человек мог управлять всем этим. Им всем нужно базовое обучение, за которым последуют материалы, адаптированные под их интересы. Он мог бы обучить большую часть из них сам, но в этом нет необходимости, если он создаст хороший набор текстов. — Почему такие книги до сих пор не заполонили рынок, уму непостижимо, — ворчит он в направлении Хами, которая вызвалась сама и привела троих младших братьев и сестёр, чтобы служить чем-то вроде административного персонала для будущей школы. — Как это может быть практично? Книги ведь дорогие. Ах, так? — Лили, солнышко, видишь вон ту доску? Добавь туда «печатный станок», будь добра… — Я могу писать на доске! — в восторге шепчет она. Губы Блейза чуть дрогнули. — Обычно это обязанность Карана, — говорит он с серьёзным видом. Лучше не портить им веселье слишком рано. — Но только в этот раз ты можешь. Она стремительно убегает, не нуждаясь в дополнительных заверениях. Сосредоточенно и с благоговейной осторожностью она выводит «П Е Ч А Т Н Ы Й С Т А Н О К» крупными, аккуратными буквами, всё в одно слово. — Превосходно, — говорит он и возвращается к своим записям. — Итак, чтение и письмо мы почти охватили. Переходим к лексике и грамматике…

***

— Вы бы не хотели открыть эти лекции для широкой публики? Блейзу не нужно долго размышлять над этим. Он откладывает свою работу — финальную проверку материалов «Первого уровня», организованных по предметам, прежде чем Рори заберёт их на дублирование и переплет — и бросает на Оберина насмешливый взгляд. — Любимый, если ты думаешь, что я хоть как-то контролирую, кто сюда приходит и уходит, то ты явно не обращал внимания. Дарин и Каран всем заправляют. Дарин со своей группой сейчас взрывает лабораторию, так что он занят. Каран… — благословенная Моргана, Каран ужасно занят. — Хотя, если подумать, и у него, возможно, тоже всё расписано. Но его помощники могут быть свободны. Спроси у них. — Я решил начать с самого верха и постепенно спускаться вниз, — улыбается Оберин. Блейз фыркает. — Это тоже подход, конечно. Слова Оберина, наконец, оседают в его сознании. Хм. Что-то вроде общественной школы? Может быть интересно. Хотя… — Ты понимаешь, что теперь учу не я? Мои змейки учат друг друга, и это невероятно мило. Оберин хмыкает. — У меня было формальное обучение. Я знаю, как работают учебные заведения. Ну да. Блейз морщится, но не комментирует. Пока он не слышал ничего особенно хорошего про учебные заведения этого мира и совсем не горит желанием, чтобы это изменилось. — Во-вторых, ты понимаешь, что находишься на земле, пронизанной сильнейшей магией? Ты, конечно, всегда желанный гость в нашем доме, но защитные чары уничтожат любого, кто войдёт сюда с недобрыми намерениями. — Учту. Блейз не в восторге от той тени фанатизма, что угадывается в Оберине, но более-менее уверен, что это безвредно. Оберин — гриффиндорец до мозга костей несмотря на то, что иногда действует, как настоящий когтевранец. В самом его фундаменте заложена какая-то глубинная дерзость, которая, скорее всего, убережёт его от неприятных ситуаций. — Я тогда проверю у Карана. — Так и сделай, дорогой. Ах, и спасибо за террариум, это было очень заботливо с твоей стороны. Вита весьма довольна новым вызовом. — Не за что, — улыбается Оберин. — Мне тоже нравится наблюдать, как она решает эту головоломку. Я слышал, что можно купить камни и песок, которые светятся в темноте. Это позволило бы хорошо видеть, как муравьи построили свою колонию ночью. Но если тебе нужен светящийся песок, то для этого вовсе не нужны импорты из И-Ти. — Блестящая идея! — восклицает Блейз, искренне впечатлённый. — Я займусь этим, как только появится свободное время.

***

Каран настаивает на создании полуобщественного пространства для приема гостей. Блейз отчаянно боится, что их продуктивность скоро упадет до отрицательных значений. — Лапочка, будь разумен, — говорит он, добавляя в голос легкий жалобный оттенок для эффекта. — Сначала Дарин выгнал нас в седьмой дом. Его приведение в порядок обернулось открытием школы, а теперь ты снова нас выгоняешь? — Я никого не выгоняю, — отвечает Каран, окутанный аурой усталости. — Мы бы построили это пространство рано или поздно. Блейз моргает. — Правда? Каран поднимает брови и начинает постукивать ногтями в ритмичном, красноречиво-нетерпеливом жесте. — Ты ведь собираешься продолжать лечить, так? Тебе понадобится место для приема пациентов, потому что Сад уже не принадлежит только тебе. Приводить посторонних в Сад… Ты, конечно, можешь, и никто не посмеет возражать, но это было бы некрасиво с твоей стороны. Ну, ясно. — Ладно. Ладно. Но я не буду преподавать! И! Мне понадобится помощь! Каран фыркает. — Да пожалуйста, избавь меня от лишних паразитов под ногами. Я организую твою переписку, занимаюсь всей логистикой этого места, а также преподаю научные дисциплины для половины людей и уроки самообороны для другой половины. Как будто этого недостаточно, мне ещё приходится придумывать, как занять сотни детей, чтобы они не пытались практиковать магию. Блейз, не будь дураком, сразу избавляется от концепций «переписка» и «ученик» в своём сознании. — Они бы стали? — Возможно, — пожимает плечами Каран. — Для шестилетнего ребёнка идея получить когти, мех и хвост практически непреодолима. Я работаю над этим. Блейз не сомневается, что он действительно работает. — Отличная работа, тыковка, — говорит он честно. — Тебе нужно повысить зарплату. Погодите. — Я давал тебе деньги? — он начинает тревожиться. — Каран, котёнок, неужели я держу тебя в нищете? — А зачем мне деньги? — с искренним удивлением спрашивает Каран, поднимая брови. — Я никогда не покидаю Сад. Весь провиант мы теперь заказываем, а сама идея действительно безопасного места всё ещё кажется ценной. Если мне вдруг понадобятся деньги, я просто подниму ближайшую кучу драгоценных камней или золота, которые тут валяются. — Ну да, но. — Блейз хлопает себя по лбу. — Слушай, часть золота и драгоценностей здесь трансфигурирована, а значит, на них нельзя полагаться. Что если они исчезнут именно в тот момент, когда ты в них нуждаешься? И потом, трансфигурировать золото — не так уж просто. Нет, тебе нужно настоящее. Не могу поверить, что я до сих пор не показал тебе… Он продолжает тараторить, пока они идут к его покоям, и им приходится несколько раз остановиться, чтобы вписать Карана в защитные чары. — Вот. Каран, всё ещё поражённый самой идеей войти внутрь сундука, оглядывает горы золота и молчит. — Моё наследство, — говорит Блейз, разглядывая это вместе с ним. Что он видит, интересно? В своё время эта картина произвела впечатление на самого Блейза. Но потом, конечно, всё произошло, а Драко… Теперь вся привлекательность этого золота давно улетучилась. Хватит. — Угощайся, — говорит он, делая широкий жест рукой. — Только учти, золото ценно, потому что его мало. Если мы выбросим на рынок слишком много, оно начнёт терять в цене. Каран продолжает стоять, разинув рот. — Это правда заставляет понять, насколько оно бесполезно, правда? — вздыхает Блейз. — Вот тебе наглядный пример: горсть золота — это ценно, а гора золота — просто неудобно тяжёлая куча. Как тебе такая визуальная метафора? — Насколько ты был богат? — Очень, — отвечает Блейз. — Настолько, что мне следовало бы вложить значительную часть в программы управления завистью. К тому же это не всё моё. Большинство моих друзей умерли раньше меня и оставили мне своё золото. Он сглатывает, сжимая челюсти. Хватит. — Забудь. Ух. Пойдём отсюда. Теперь ты вписан в защитные чары, можешь пользоваться.

***

— Мне нужна твоя помощь, — говорит Блейз Оберину на следующий день. — О? Блейз улыбается. Мило. — Каран считает, и я с ним согласен, что приводить сюда посторонних, как попало, больше нельзя. Я уже вписал тебя в защитные заклинания, и мой выводок может сделать то же самое для тех, кто им нравится, но лучше свести список людей, которые приходят и уходят, к минимуму. — Разумно, — медленно кивает Оберин. — Тем не менее, я вроде как целитель. Я не могу приводить своих пациентов сюда, так что мне нужно построить что-то снаружи. Место, где я мог бы лечить и заниматься с моими змеями основами магии. Ты ведь хотел, чтобы уроки были доступны для всех, так что мы можем проводить их там. — Пока всё понятно. И зачем тебе я? — Мне нужно место, — пожимает плечами Блез. — Я уже купил достаточно земли, что просить ещё у твоего брата будет просто невежливо. Я готов финансировать и построить это место — это может стать практическим примером применения теории, — но если оно будет общественным, то твоему принцу придётся взять на себя ответственность. Оберин изумлённо качает головой. — Ты хочешь сказать, что уважаешь власть моего брата? В чём-то? Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Чтобы Пожиратель смерти, превратившийся в игрушку для утех, уважал маггла — это просто немыслимо. Но теперь Блейз — безумный старый отшельник. — Всё, что за пределами моей территории, принадлежит ему, — говорит он и, в каком-то смысле, верит в это. — Конечно, я его уважаю. — И ты будешь… Просто демонстрировать свою магию? На виду у всех? Чтобы кто угодно мог видеть? Первая реакция — отрицание. Он вырос под действием Статута о Секретности. Когда его наконец разрушили, в нём уже не осталось ни капли восторга. Мысль о том, чтобы показывать свою магию магглам, настолько табуирована, что от этого захватывает дух. — Почему бы и нет? — спрашивает Блейз, поднимая брови. — В этом нет ничего постыдного. Вы ведь всё равно знаете. Это не секрет. — Ты абсолютно должен это сделать, — говорит Оберин, а его глаза горят безумным блеском. — Ты должен быть настолько вызывающе, ошеломляюще магическим, насколько можешь. Я найду тебе землю, место достаточно большое, чтобы там можно было создать настоящее учреждение. — Отлично. Вот мой вклад в проект. Алмаз, даже по мнению Блейза, великолепен. Он принадлежал его части сокровищницы. Подарок, он почти уверен. Кто же это был? Не Тёмный Лорд, но ему его подарили во время его службы. Кажется, он помнит, что камень был вставлен в кляп. Ах да, лорд Фарук, разве нет? Логично. Он бы не сохранил его, если бы это не было тёплым воспоминанием. Тёмный Лорд был как минимум так же жесток с остальными своими приспешниками, как и с Блейзом. Если память не изменяет, ему разрешили зажарить этого мерзавца прямо в бальном зале. Глаза Оберина расширяются, а затем закатываются так сильно, что это, должно быть, немного больно. — Как всегда, слишком вычурно, честное слово. Это же общественная собственность, разве нет? Тебе не нужно её покупать. Блейз машет рукой. — Тогда оставь его себе. Подари его своему брату. Брось в море, мне всё равно. А теперь уходи. Ты идёшь вперёд, а мне нужно немного отдохнуть. От всей этой работы у меня уже болит голова. Уходи.

***

Всё… двигается. Продвигается. Только вот как-то странно. Блейз не беспокоится. Он не беспокоится, когда вместо Оберина к нему приходит посланник с ответом от принца Дорана. Он не беспокоится, когда проходят дни, а вестей всё нет. Он не беспокоится, даже когда, наконец, один из информаторов Киана сообщает, что Оберина видели в таверне в неблагополучной части города, где он в одиночестве напивается до беспамятства, несчастный и жалкий. — Ливи, ты моя последняя надежда, — говорит он, закрыв глаза и ровно дыша. — У тебя ведь есть друзья-архитекторы, верно? Ливи моргает своими густо накрашенными глазами, чуть прищурившись, а его губы сжаты в ленивой полуулыбке. Всё в нем пронизано этой ленивостью. Именно поэтому половина Солнечного Копья умоляет его позволить пасть на колени и быть хорошими. — Я знаю множество людей. Что он ожидал? — Я собирался заняться перестройкой нашей клиники и школы. Работы уже начались, и, более того, это важно. Мы живём в Солнечном Копье так комфортно именно потому, что выполняем жизненно важную функцию для города. То есть, я собирался сам наблюдать за проектом, но теперь у нас тут драмы, и наш любимый уличный котёнок, как оказалось, мёрзнет где-то на холоде. — Итоговый результат будет не таким красивым, — говорит Ливи, откусывая виноградину. Его зубы с лёгким щелчком смыкаются, и Блейз, сам того не желая, чувствует лёгкое развлечение. Ливи всегда устраивает представление — где угодно, когда угодно, даже если он совершенно один. Это намеренная, сложная игра, которая, по правде говоря, весьма нездорова, но при этом крайне впечатляюща. — С магией всегда лучше. Эта фраза пробуждает в Блейзе неприятные воспоминания. — Возможно, — соглашается он, хотя не верит в это. — Но мы сможем всё отполировать позже. А пока сосредоточьтесь на том, чтобы вкладываться в местный бизнес и нанимать людей из местного населения. Покупайте лучшее, платите честно и щедро давайте чаевые. Нам нужно заслужить хорошую репутацию. Ливи тяжело вздыхает, надувает губы, но встаёт. Блейз высок для своей расы, но Ливи с его стройной, изящной фигурой выглядит куда выше благодаря длинным и грациозным конечностям. Его кожа, что любопытно, почти такого же тёмного оттенка, как у Блейза. Почти, но всё-таки чуть светлее. — Скучно, но разумно. Я этим займусь. Блейз улыбается и на мгновение позволяет себе полюбоваться тем, как Ливи накидывает на себя накидку. Недаром Ливи проводит большую часть своих дней в той части Сада, куда допускаются только взрослые. — Ах да, милый? Возьми с собой друзей. — Я прекрасно могу позаботиться о себе, — отвечает Ливи. — Но, если это тебя успокоит, возьму. — Отлично, спасибо.

***

Не желая связываться с людьми, Блейз окутывает себя заклинанием-невидимкой и покидает Сад впервые за… долгое время. С тех пор как его затащили в дворец, если быть точным. Как же это неприятно. Как и сообщалось, Оберин сидит один в углу какого-то тавернообразного заведения, от которого разит дешёвым пойлом, мочой и блевотиной. Его волосы грязные, костяшки пальцев покрыты засохшей кровью, а в руке у него ужасное на вид вино, которое он упорно пьёт. — Так, — говорит Блейз, садясь рядом и снимая заклинание. К счастью, в углу всё напились вусмерть, а другие посетители, если их так можно назвать, слишком пьяны, чтобы заметить. — С меня хватит. Пошли в Сад. Честное слово, молодёжь… — Отстань, Блейз, — невнятно бормочет Оберин, качаясь и расплёскивая своё питьё. — Со мной всё нормально. — Конечно, нормально, — фыркает Блейз. — Ладно, меняем планы. Выпей это, и, если захочешь остаться, я тебя оставлю. Как дурак, Оберин одним глотком опустошает пузырёк с антиопохмельным зельем, тут же бледнеет и сгибается пополам. — Так я и думал. Быть пьяным отстойно, когда нет приятной дымки, чтобы блокировать сигналы твоего организма. А теперь пошли…

***

Блейз не устраивает допрос Оберину сразу. Нет, для начала он погружает бедного, ноющего мужчину в ванну, сжигает все его одежду и заворачивает в самый пушистый халат. — Выпей вот это. Потом поешь. А потом спи, завтра поговорим. Оберин смотрит на флаконы с величайшим подозрением. — Уже поздно для этого, — произносит он. — В этот раз худшее позади, — отвечает Блейз. — Это всего лишь восстанавливающие зелья от обезвоживания и недоедания. Ты пил, не просыхая, уже давно, а я хочу, чтобы завтра ты был в здравом уме. Давай, до дна.

***

Оберин спит добрых двенадцать часов. Блейз отправляет сообщение во дворец, чтобы сообщить, что Оберин у него, и готовится. Учитывая, что он знает об Оберине, Блейз подозревает, что всё, что загнало его в бутылку, будет крайне неприятным и не предназначено для ушей всего его выводка. Поэтому он устраивает всё на крыше, часть которой давно уже переделал в гнездо. — Завтрак-обед? Есть. Одеяла? Есть. Осталось только… — Эви, ты не забыла поставить мне кальян? Эви кивает ему, глаза горят энтузиазмом, хвостиком вьётся энергия, явно излишняя для её возраста. Слишком юна, чтобы знать о таких вещах, как превращение зелий в развлекательные вещества. Ей вряд ли больше восемнадцати. Хотя то, что знал Блейз в восемнадцать… — Конечно! Всё готово! Я оставила мяту, шалфей и лайм для тебя и принца! Нужно что-то ещё?! Блез похлопывает её по гиперактивной головке и улыбается. — Нет, спасибо. Ты отлично справилась, я благодарен. И помни: сделай что-нибудь приятное? — С Эви нужно быть осторожным. С ней важно говорить на её языке. — Всё, что ты хотела сделать для себя, сделай для меня, хорошо? — Спасибо, Блейз! Он почти видит вереницу восклицательных знаков, следящих за её маленьким восторженным писком. — Спасибо, тыковка. Я пошёл.

***

Оберин уже проснулся и, закутавшись в лёгкое одеяло, задумчиво смотрит в небо. — Ну как тебе моё гнездо? — спрашивает Блез, занимаясь подготовкой кальяна. Это изобретение здесь называют «водяной трубкой», что его забавляет, но оно одно из самых успешных его «изобретений». — Это самое уединённое место в Саду. Я прихожу сюда, когда мир становится… слишком тяжёлым. — Прости, что тебе пришлось видеть меня таким. Блейз легонько щёлкает его по носу и устраивается поудобнее. Подушка, на которой он сидит, подарок от Дарина, огромный мешок, наполненный перьями, сшитый специально для его крыльев. — Могу с уверенностью сказать, что ничем ты меня не шокируешь. Я скатываюсь гораздо хуже, чем ты, дважды в месяц. Не переживай своей красивой головкой, а лучше ешь. А потом мы накуримся до чёртиков и поговорим. Оберин устало моргает на него. Блейз улыбается. — Мне нравится, когда ты настолько укурен, что не можешь мне врать. Я тоже буду, так что честно. Не переживай.

***

Вино и дурман быстро заставляют Оберина раскрыться. — Эли снова беременна, — произносит он, слишком одурманенный, чтобы чувствовать что-либо, кроме усталости. Но подсознательные признаки всё равно на месте. Руки дрожат, глаза красные, он выглядит так, будто не ел несколько дней. — Твоя… любовница? Оберин моргает. — Моя сестра, — говорит он с презрением. — Ты знаешь, та, что замужем за принцем? Блейз моргает. — У тебя есть сестра? — Хм. — Ты никогда не упоминал. Хотя, подожди, разве ты сам не какой-то там… принц? — постой. — Почему мы не радуемся маленькому Мартеллу? Оберин долго молчит. Блейз думает, что, если бы не зелье, молодой человек уже бы взорвался от возмущения. Хотя это, по его мнению, немного несправедливо. Он же никогда не скрывал, что абсолютно глух, нем и слеп к политике. — Первую часть я комментировать не буду, — наконец произносит Оберин. — Я беспокоюсь, потому что это её пятая беременность за столько же лет, и она… Дети не… Ах. Настроение Блейза резко падает. Внутренне вздыхая, он пропускает через себя магический импульс, чтобы прояснить мысли. — Мои соболезнования, — тихо говорит он. — У моего народа была такая же проблема. Оберин сжимает челюсть, но зелье снимает напряжение, оставляя лишь меланхолию. — Она снова беременна. Я… Принцу нужны наследники, я это понимаю, но… Каждый раз она теряет часть своей души, и… — он пожимает плечами и поднимает взгляд на Блейза. Сердце сжимается от беспомощного смирения, которое он видит в его глазах. — Она не одна, по крайней мере. Эш рядом, с моими дочерьми. Когда… Блейз сглатывает, моргая. Аш? Дочери? У этого ребёнка есть дочери? Как это произошло? Разве это законно? Кто вообще позволил этому доверчивому мальчишке размножаться? — Сосредоточься! Его сестра пережила несколько выкидышей, а он ничего не сказал?! Блейз здесь уже годы. Сколько потерь, и они даже не подумали обратиться к целителю, который обладает тысячелетиями знаний именно по вопросам бесплодия. Разве… — Почему ты раньше не попросил помощи, котёнок? — спрашивает он, обнимая молодого человека. Потому что именно он сейчас нуждается в утешении. И да, он молод, это видно особенно чётко сейчас. — Неужели я настолько холоден? Настолько далёк? Я не могу обещать, что исправлю всё, но хотя бы попробовать я могу. Оберин остаётся неподвижным в его объятиях, ещё не готовый принять утешение. — Ты ясно дал понять свою позицию, — говорит он. — Она не может прийти к тебе, а ты не можешь прийти к ней. Мы отправили ей некоторые из твоих лекарств, они помогли с… кровотечением и прочим, но… Блейз молчит, его мысли очищаются от приятного дурмана. Он не может… или может? — Выкидыш — это опасно, — тихо говорит он. — Это истощает и физически, и морально. Если бы ты попросил, я бы пришёл. Особенно сейчас, когда мой выводок в безопасности. — Что? Блейз фыркает. — Я пропитал своих людей магией и вживил её в саму пустыню, котёнок. Их защита переживёт меня на тысячу лет. Ничто и никто не сможет добраться до них. Как далеко она сейчас? Я не могу аппарировать туда, где не был, но… — Это слишком опасно для тебя, — произносит Оберин, наконец расслабляясь, его руки сжимают рукава Блейза, голова укрыта в центре его груди. — Наш народ считает тебя благословением богов, но Королевская Гавань — другое дело. Если король увидит твои крылья… Блейз снова мягко фыркает. — За эти годы я понял, что единственное, чего я действительно боюсь в этом мире, — это раны на сердце, — он говорит чистую правду. — А ты… ну, ты пока ещё не совсем мой, но уже чертовски близко. Что худшего может случиться? — Война, — немедленно отвечает Оберин. — Смерть. Катастрофа. Король — Таргариен. Валириец. Он никогда не отпустит тебя. Он захочет оставить тебя себе. — Лучше война и живая сестра, чем наоборот, — философски отвечает Блейз. — Или я просто убью их всех и прокляну их земли на поколение. Не переживай так, тыковка, а то лицо покроется морщинами. А теперь слушай, что мы сделаем. Ты посидишь, расслабишься и, если сможешь, поспишь. А потом мы пойдём к твоему брату и всё решим. Как тебе такой план?