Хохот богов

— Уту, жарко, перестань! — Энлиль надул губы и играючи вырвался из кольца горячих рук Шамаша. — Ты мне опять волосы подожжешь… Ияр не расслышал, что Шамаш проворчал в ответ, когда тот возвращал в свои объятия хохочущего бога ветра. Энлиль разрешил ему посетить свою библиотеку, и теперь Ияр хотел вернуться к себе. Но едва он услышал басовитый голос повелителя Шамаша в покоях у Энлиля, от неожиданности замер столбом за приоткрытой дверью. Ияр в нерешительности переступил с ноги на ногу, но борьба с совестью была безнадежно проиграна: он запустил глаза в комнату через тонкую щель и уже какое-то время с любопытством наблюдал, как дурачатся боги. Огромные мускулы Шамаша легко могли бы ужаснуть кого угодно, не будь он одет так просто и по-домашнему. И улыбался он как будто искренне, а не скалил зубы в ухмылке, как тогда в Доме низменных искусств, когда Ияр увидел повелителей в первый раз. Энлиль толкнул Шамаша на мягкое кресло и, изящно покружившись, уселся к нему на колени. — Меня беспокоит твоя новая пленница, — внезапно серьезным голосом произнес Энлиль, едва оказавшись в выигрышной позиции. — Как её, Элишва? Ияр от неожиданности чуть не стукнулся лбом о косяк и немедленно покрылся холодным потом от страха, что едва не выдал себя. «Элишва?! Нет... Нет-нет-нет, не может быть, что это та самая Элишва. Пленница Шамаша?!» — Ты из всего устроишь представление. Даже из моего допроса, — ухмыльнулся Шамаш. — Только не притворяйся, что не выяснил всю ее подноготную вплоть до пятого колена, прежде чем начать этот разговор. Ияр не видел больше лица Шамаша, и теперь с удвоенным вниманием ловил каждое слово в комнате. — Я не хотел втягивать тебя в эту историю. — Ты мог обсудить со мной массовое убийство в моем доме. Мог попросить меня уладить конфликт с их семьями. Я же знаю, как ты не выносишь дипломатических оправданий, — голос Энлиля не нес в себе упрека, он скорее просто констатировал события последнего времени. — Что ты им наплел? — Ты был занят более важными вещами. С девчонкой льва Иштар я разберусь сам. Тебе не обязательно делать вид, что тебе есть дело до моих наложниц. Шамаш хотел было встать, но Энлиль коленом придавил его грудь к спинке кресла. Ияр охнул. Неужели хрупкий на вид бог ветра имеет над Шамашем такую власть? — Мне нет до них дела, пока они не создают проблем и живы. По возможности. Что ты сказал высокопоставленным приближенным Энки семьям о смерти их дочерей? — настойчиво повторил вопрос Энлиль. — Если ты считаешь мою работу важной — так не вставляй палки в колеса. Я даже не прошу более осмотрительно выбирать девок из публичных домов, которых ты приводишь сюда, заметь. С каждым произнесенным словом Ияр холодел всё больше, а сердце стучало, казалось, где-то в горле. Таких совпадений не бывает. Но поверить в то, что та Элишва, которую он знал, хладнокровно отравила четырех ни в чем не повинных женщин, юноша просто не мог. «Лахму и лахаму... Это всё какая-то чудовищная ошибка». — Я сказал им, что мои псы проводят расследование, что ситуация полностью под моим контролем. Что подозреваемые арестованы, и из соображений безопасности в тюремный блок им пройти нельзя. Они забрали тела и улетели. Все в порядке, — умиротворяюще сказал Шамаш, и Ияр услышал шорох кресла. Это Энлиль убрал колено с груди бога солнца и наклонился к его лицу. — Ни слова правды. Я ведь говорил с ней, — многозначительно произнёс Энлиль. — Ничего у тебя не под контролем: если бы это действительно было так, ты сразу бы бросил девчонку на растерзание Иштар, а не таскал бы эту несносную хамку с «допросами» в свои покои. Ни живой ни мертвый Ияр застыл в ожидании ответа Шамаша, словно решалась его собственная судьба. Коленки точно стали ватными, и юноша едва ли не сполз вдоль дверного косяка, но не отнял глаз от щели. Спустя несколько бесконечно длинных мгновений он услышал раздражённо рокочущий голос повелителя огня. — Если ты хочешь что-то сказать — говори прямо, не испытывай моё терпение. — Уверен, тебе не нужно напоминать, чем закончилось твое увлечение в последний раз, душа моя. — Но ты все равно напомнил. Шамаш встал, сбросив с себя Энлиля, а Ияр на всякий случай быстро отполз от двери. Кроме удаляющихся тяжёлых шагов он больше ничего не услышал, и собирался было уже спокойно перевести дух, как тут дверь в его убежище резко распахнулась и ударилась о стену совсем рядом с его головой. На Ияра сверху смотрело хмурое лицо бога ветра. — Простите, я не хотел подслушивать, — пролепетал Ияр. — Брысь отсюда! — прошипел Энлиль. Ияру дважды повторять не пришлось, и он стрелой выскочил из покоев повелителя, путаясь в ногах, а порыв ветра захлопнул дверь за его спиной.

* * *

Будни в темнице стали значительно приятнее, когда самую тёмную клетку Элишве заменили на какое-то подобие спальни: с большой кроватью и никогда не гаснущим факелом, а в углу была бочка с водой. Небольшая, ведь она всегда, от рассвета до рассвета, должна быть на виду у сменяющих друг друга на посту псов, которые следили за ней у решётки, служащей этой импровизированной спальне дверью, а в бочке, по их мнению, она могла спрятаться и творить свои магические козни. Дразнить псов было невероятно весело. Что они могли ей сделать, если сам повелитель Шамаш оказывал ей особое внимание? Говорить с Элишвой страже было запрещено, но она все равно находила, чем их спровоцировать. Заняться здесь все равно было нечем. Оставалось только размышлять. И ждать посыльного от повелителя. Шамаш не казнил её и не выдал отцу, и даже Энлиль не смог на это повлиять. При этой мысли Элишва каждый раз растекалась в довольной улыбке. Она смогла его задеть! Да так, что он не мог от неё избавиться. Великий, жестокий, непоколебимый повелитель солнца, каждую ночь ждал её в своих покоях вместо того, чтобы убить. Потому что она была близка его жестокой натуре. Она сделана из того же теста. Она могла его понять. Она знала, что псы ответили за каждую рану, которую он нашёл на её коже. Интересно, что бы сказала на это её мать? Элишва разразилась смехом и непроизвольно застучала ступней по каменному полу. Она даже разбила зеркало, чтобы нанести себе несколько порезов, и обвинила в этом особенно противного стражника, смотрящего на неё похотливыми свинячими глазками, когда она переодевалась. Больше Элишва его не видела, но из камеры забрали все острые предметы. Девушка услышала шаги в коридоре и резко вскинула голову, когда кто-то из охранников ударил дубинкой о прутья решётки. Оглушительный лязг прорезал тишину её камеры. — Эй, к тебе пришли. Подойди к двери, но не ближе, чем на пять шагов. Пошевеливайся давай, — раздался зычный голос начальника смены. — Я бы на твоём месте ничего не брал из рук у этой полоумной, приятель. Она услышала, как удаляются его шаги, и, взяв со стены факел, подошла ближе. На неё смотрели огромные карие глаза её знакомого из публичного дома. Смотрели, и не хотели узнавать. Сзади за ним нёс свой пост неизменный страж и внимательно слушал каждое их слово. — Элишва?.. — Привет, Ияр. Давно не виделись. Как ты здесь оказался? — спросила девушка, пока Ияр молча разглядывал её лицо. — Подслушал разговор повелителей, и не мог поверить, что это правда ты. Попросил Энлиля, чтобы разрешил с тобой поговорить… — О-о-о, попросил Энлиля. Даже не «повелителя Энлиля». Кажется, твои успехи при дворе лучше моих. Но это до поры до времени. Она с отвращением увидела, как в свете факела заблестели его глаза и задрожали губы. — Я переживал за тебя, Элишва! Искал, спрашивал ребят в Доме, а ты как сквозь землю провалилась! Боялся, что псы тебя похитили и надеялся, что ты просто ушла… Скажи, что это все ошибка и ты никого не убивала? Я попробую поговорить с повели… — Хватит, Ияр. Остановись, — поморщившись перебила его Элишва. — Да, я убила тех женщин. Да, специально. Эмоции на его лице сменялись одна за одной. Надежда, непонимание, и наконец-то, маска страха застыла на его лице. — Кто ты такая?.. — прошептал Ияр и невольно сделал шаг назад. — Не та, кем ты меня считал. И я тебе не подружка. Не нужно меня спасать, я сама выберусь отсюда, — уверенно произнесла Элишва. Она закрепила факел на стене у решётки и скрестила на груди руки. — Позволь дать тебе совет. Скорее, предостережение по старой дружбе. Ты ведь правда мне нравился, Ияр, без тебя я бы умерла от скуки в той дыре Нанайи. Элишва приблизилась вплотную к решётке, несмотря на запрет, так, чтобы оказаться напротив побледневшего лица Ияра. — Если вдруг Энлиль тебя отпустит, хотя почти наверняка этого никогда не случится, беги. Беги из Ниппура и не оглядывайся. Они выпьют из тебя жизнь, извратят до неузнаваемости твою душу и сломают, как сухую ветку. Твоё счастье, если ты просто надоешь Энлилю, или он найдёт себе новую игрушку. Вспомни мои слова и беги.

* * *

— Отвлекать тебя от игры — самое ужасное преступление на свете, — томно произнёс Энлиль Ияру на ухо, убирая мешающуюся прядь волос. — Но такое манящее, и моё самое любимое. Струны арфы незамедлительно дрогнули невпопад под пальцами Ияра. Этот большой и мощный инструмент, который едва ли не превышал рост барда, был для него в диковинку. Он не смог сдержать восхищенного возгласа, когда слуги вносили исполинский инструмент в покои бога ветра: — Ого! С такой бандурой по улицам не побегаешь, да в переулке не спрячешь: толпой утащат в мгновение ока. На что Энлиль в ответ лишь заливисто рассмеялся, словно его бард сказал несусветную глупость. Прошлая жизнь на улице порой казалась Ияру полузабытым сном: к крыше над головой привыкаешь невероятно быстро, а если крыша принадлежит великолепному дворцу повелителя ветра, то она кажется и вовсе бесконечно простирающейся не только над его головой, но и над целым миром. Дворец, в котором нет места для его прошлой жизни. Ияр сидел на большой мягкой банкетке, обняв коленями деку диковинного инструмента, с которым Энлиль решил его сегодня познакомить, и по наитию перебирал толстые упругие струны. Глубокий, но еще не уверенный звук наполнял собою великолепные покои и растворялся в ночном полумраке, а немногочисленные язычки горящих свечей в такт танцевали на сквозняке. Арфа была идеально настроена и вычищена, как и все инструменты из коллекции Энлиля, которые ему довелось держать в руках, что всегда вызывало в нем волну уважения к повелителю. Ияр уже решил было, что стоя играть, возможно, удобнее, как Энлиль уселся сзади за ним, так, что его бедра оказались по бокам от него. Легкие прикосновения пробежали по его плечам к самым кончикам пальцев у струн, а прохладное дыхание защекотало ухо. — Давай поиграем в следующий раз. Я возьму лиру, устроим концерт. Энлиль прижался грудью к его лопаткам, а прикосновения переместились к животу. Ияр закрыл глаза, а пальцы застыли, обнимая струны. — Как прикажете, господин. Энлиль потянулся к вазе с фруктами и вложил большую сливу в рот Ияра. — Как прикажу, значит, — Энлиль ладонью развернул его лицо к себе и лукаво прищурился. — Разве ты здесь не по собственной воле? Ияр быстро закивал, тщетно пытаясь побыстрее прожевать фрукт, а Энлиль довольно улыбнулся и слизал с уголка его губ тонкую струйку сока. — Очень хорошо, — сказал бог ветра, а Ияр почувствовал, как он прикусил мочку его уха и опустился поцелуями к шее. Спустил сорочку вдоль худого плеча и оставил на нем несколько легких поцелуев. Ияр наконец-то справился со сливой и выплюнул косточку. Энлиль широко развел бедра, огибая ими банкетку, и поманил его к себе. Такое привычное тепло разлилось по телу Ияра, как всякий раз, когда он думал перед сном о боге ветра. Теперь он коснулся его губ наяву, даже не закрыв глаз, чтобы видеть его лицо каждое мгновение этого долгого поцелуя. — Да ты только этого и ждал, хитрый бард… — сказал Энлиль и ловко снял с него сорочку. Ияр уселся рядом с ним на колени, и жар в нем пульсировал с каждым прикосновением всё настойчивее. Ночь на крыше необратимо вскружила ему голову. Теперь ничего и никогда не было достаточно, если повелитель ветров не держал его в своих объятиях, и только музыка по-прежнему была его тихой гаванью. Ияр задыхался от желания, даже не подозревая, что способен на такие сильные эмоции, и развязывал пояс одежд Энлиля. А тот лишь смеялся, глядя на его дрожащие пальцы и раскрасневшиеся щеки. — Ну-ка притормози, я люблю растянуть удовольствие. Он нежно погладил пылающую щеку Ияра, чтобы немного остудить его пыл. Юноша взял его руку в свою, поцеловал ладонь, запястье, каждый палец по очереди и прижал ее к своей груди. Энлиль приблизился к нему, глубоко, неспешно поцеловал его губы и толкнул на спину. Ияр потянулся к тесьмам своих штанов, а Энлиль уже откуда-то выудил флакончик с маслом. Из одежды на нем была одна лишь накидка, которая медленно соскользнула с его плеч. Его глаза так сверкали в полутьме покоев, а невесомые косы легко вторили плавным движениям, что Ияр словно опять оказался в Экуре и от восторга прикрыл подрагивающие в предвкушении веки. Энлиль оперся одной рукой на грудь Ияра и, помогая себе второй рукой, осторожно опустился на его член. Он двигался медленно, ища нужный ритм и давая себе привыкнуть, а Ияр, захлебываясь в чувствах, положил руки ему на поясницу. Ему так хотелось ускориться, но он помнил, как его повелитель не любит спешку, и полностью доверился ему. Он зашипел от удовольствия, когда Энлиль опустился на всю длину и замер на несколько томных мгновений, нашел его губы. Ияр гладил его кожу и тонул в окруживших его светлых волосах. Поцелуи становились такими жадными, уносили сознание барда за пределы его тела. Он подхватил руками бедра Энлиля и уронил на свои, когда сил терпеть не осталось. Еще раз, и еще. Стоны наполнили всю комнату, когда дверь за их спинами громко хлопнула и послышались тяжелые шаги. Ияр дернулся и хотел обернуться, но вырваться из-под хрупкого бога ветра оказалось невозможной задачей. Кому, как не повелителю Шамашу, могли принадлежать эти шаги, и от этой мысли его охватил ужас пополам со стыдом, а на лбу выступил холодный пот. Энлиль взял его лицо в свои ладони и развернул к себе. — Смотри только на меня. Я хочу кончить вместе с тобой, прямо сейчас… Энлиль размашисто двигался на его бедрах, а свет его льдистых глаз словно дурманил, заставлял забыть обо всем, что могло им помешать. Ияр тяжело сглотнул и чуть прикрыл веки, чтобы отдаться воле своих чувств. Нестерпимый жар начал полыхать, начиная с живота, а Энлиль срывал стоны с его губ. Ияр обхватил ладонью член Энлиля, когда сам уже был у самой грани, и они вместе пересекли ее, сплетаясь языками. — Уту, ты как раз вовремя, чтобы наконец-то познакомиться с нашим новым бардом! — весело сказал Энлиль, едва отдышавшись. Ияра словно холодной водой окатило, когда он в одно мгновение вспомнил о втором повелителе в комнате. Он резко сел и обернулся, вперился взглядом в хищно ухмыляющегося Шамаша, развалившегося в кресле и явно наслаждающегося представлением. «Лахму и лахаму, ему что, нравится смотреть?» — пронеслась паническая мысль в голове у Ияра. — Приветствую вас, повелитель Шамаш, — слегка осипшим голосом поздоровался Ияр, сгорая от неловкости. Он поклонился скорее для того, чтобы спрятать глаза, чем из вежливости. Ведь произнести формальное приветствие, находясь в покоях его партнера в обнаженном виде и после всего, что он тут делал, казалось ему настоящим безумием. — Такой прыткий, что сейчас в окно выпрыгнет ненароком. Ияр заметил, что тот его не поправил, как некогда это сделал Энлиль. Значит, Шамаш предпочитает полную форму обращения. По крайней мере, от него. — Подготовь его для меня, — обратился он к Энлилю, наклонившемуся к нему за поцелуем. Ияр вопрошающе воззрился на повелителя ветра, округлив глаза. — У нас принято делиться самым лучшим, — он подошел к Ияру и погладил его по голове. — Тебе нечего бояться, милый, совершенно наоборот. Ты же мне доверяешь? Он дождался неуверенного кивка и скрылся где-то за его спиной. А появился с большим прозрачным кристаллом странной формы: он был узким у самого кончика, расширялся к середине и резко сужался к концу. Необычный кристалл оканчивался навершием в виде круглой ручки. — Обожаю земляных магов. Без них наш досуг был бы неполным, — хохотнул Шамаш. — Ну-ка, встань на четвереньки, мой хороший, — проворковал Энлиль. — Пришла пора открывать новые грани наслаждения. Ничего не понимающий Ияр подчинился, снова оказавшись спиной к Шамашу, и заслужил новый поцелуй от Энлиля. Затем он почувствовал, как между его ягодиц полилось цветочное масло, и Энлиль помог проникнуть ему внутрь. После чего холодный кончик кристалла уткнулся прямо в него. Ияр вздрогнул, а Энлиль в ответ успокаивающе погладил его по спине. — Сейчас ты его согреешь, — сказал Энлиль и по чуть-чуть, вращая, стал проталкивать кристалл внутрь. Он был холодным и резко контрастировал с его горячим телом. Ияр терялся в ощущениях, но страх и неловкость отошли на второй план, предоставив место новой волне возбуждения. Конечно, то, что он не видел лица Шамаша, сыграло в этом не последнюю роль. Но как только он представил, что именно видел повелитель огня прямо в этот момент, то сразу сжался вокруг этой непонятной штуковины. Стало больно. — Не надо так нервничать, мой сладкий бард, и больно не будет, — горячо прошептал Энлиль на его ухо. Ияр честно постарался не думать о зрителе у себя за спиной и расслабить мышцы. Энлиль снова взял сливу и вложил ее юноше в рот, и Ияр смог лишь что-то громко промычать, когда он добрался до самой широкой части кристалла и замер. Его язык обогнул чувствительную кожу вокруг кристалла, и Ияр по-настоящему ощутил его размер. Энлиль медленно прокручивал кристалл вокруг своей оси и тянул назад, чтобы снова вернуть его в прежнее положение. Ияр почти не дышал, даже не пытаясь прожевать фрукт, плотно затыкающий ему рот. Эта штука явно была толще, чем член Энлиля, и когда она оказалась в нем по самую ручку, наконец-то с облегчением выдохнул. — Скажи, очень приятно? — промурлыкал Энлиль и сжал в ладони его твердый член. Все еще безмолвный Ияр кивнул в ответ. Возбуждение закипело в нем с новой силой, когда он прочувствовал в себе кристалл, но это было еще не все: Энлиль схватился за ручку и явно собирался проделать весь пройденный путь обратно, и, возможно, еще не раз. Ияр словил себя на мысли, что с нетерпением ждет, когда Энлиль снова замрет, достигнув той самой выпуклой части, и он не обманул его ожидания. В этом балансе между удовольствием и болью было что-то настолько порочное, что он не смог сдержать нетерпеливого мычания в ответ на движения его ловких пальцев. Энлиль достал из него кристалл и развел ягодицы в стороны, и Ияр услышал, как за его спиной зашуршало кресло, мгновенно напомнив о Шамаше. — Достаточно, — сказал он и шлепнул Ияра по бедру. Ияр обернулся и обнаружил совершенно нагого повелителя солнца, возвышающегося над ним. — Уту, если ты его хоть раз ударишь, я буду очень недоволен. — За кого ты меня принимаешь? — пробасил Шамаш в ответ. Шамаш был огромный, раза в два шире и почти на голову выше Энлиля. Ияр слышал о нем не так уж и много, но даже эти крупицы и его перекатывающиеся мышцы не могли не вызывать в нем страх. Особенно в его положении. — Энлиль?.. — Ияр выплюнул сливу и едва не взмолился повелителю ветра. Но тот лишь с улыбкой сел напротив него и поцеловал в губы. — Не бойся получать новые ощущения, милый. Я же с тобой. Тем временем Шамаш, не слишком церемонясь, со стоном удовольствия вошел в него, а Ияр с ужасом обнаружил, что его член чуть ли не больше кристалла. От резкой боли слезы навернулись на глаза, и он почти не слышал шепота Энлиля, который просил его расслабиться. Шамаш остановился, давая ему время привыкнуть к себе, и раздвинул его колени пошире. Его тяжелая рука легла на поясницу, заставляя Ияра прогнуться в спине. — Уту, понежнее. Мы же хотим, чтобы мальчику все понравилось? — услышал Ияр голос Энлиля и влажный звук поцелуя. — Принеси твои любимые благовония, — ответил ему Шамаш. Энлиль окончательно скрылся из поля зрения, а Шамаш, добавив масла, снова толкнулся навстречу его бедрам. Быстрее, сильнее. Ияр втянул воздух сквозь сжатые зубы и зажмурился, отсчитывая мгновения, когда эта пытка прекратится. Шамаш был горячим, как само солнце. Ияру показалось, что он сейчас загорится изнутри, и к горлу медленно начала подниматься паника. Он был уже почти парализован страхом и даже не мог ничего возразить, закричать или попытаться вырваться из рук сопящего Шамаша за его спиной. Да и как вырваться из этих могучих рук? Поэтому он просто застыл и не издавал ни звука. Он не успел принять мысль, что Шамашу нравится наблюдать за Энлилем. Странно, но какой смертный вообще способен понять пристрастия тысячелетних богов? Но, как оказалось, смотреть ему недостаточно, и он был застигнут врасплох. Внезапно его ноздрей коснулся насыщенный травяной аромат, а Энлиль снова появился рядом с ним с дымящимися палочками в руках. Ияр глубоко вдохнул приятный запах. Энлиль наклонился к нему, погладил по мокрой от слез щеке. Горячо шептал ему что-то и целовал скулы. Странно, но его голос успокаивал Ияра, хотя он никак не мог разобрать его слов. Ему больше не казалось, что Шамаш спалит его дотла. Приятно пахнущий дым клубился вокруг него и расползался по комнате, ещё больше скрадывая очертания стен слабо освещенных покоев. «Не то что та отрава у Нанайи», — невесть почему вспомнил Ияр свой последний вечер в Доме низменных искусств. Его локти начали дрожать от напряжения, и Шамаш по очереди завел его руки за спину, сомкнув его запястья в своей широкой ладони. Теперь Ияр неудобно балансировал, опираясь только на колени, и старался не упасть от мощных движений Шамаша. Энлиль взял в свои ладони его лицо и поцеловал. Глубоко, влажно. Ияр пытался удержать на весу свое внезапно расслабившееся тело, чтобы этот поцелуй не прервался ни за что на свете. Границы комнаты начали теряться, то появляясь, то исчезая из поля его зрения, и он закрыл глаза, чтобы остановить эту пляску. Энлиль оторвался от его губ и направил его голову ниже. — Милый, открой рот, — донесся словно издалека до него голос Энлиля, и он повиновался ему как всегда без раздумий. Резкий толчок Шамаша — и Ияр натолкнулся на член Энлиля чуть ли не до основания и сразу закашлялся. Энлиль дождался, пока его дыхание придет в норму, и сам подался ему навстречу, придерживая его за горло одной рукой и за волосы, собранные в кулак на затылке, другой. Счет времени Ияр давно потерял, но вряд ли в такой позе он продержался бы на ногах очень долго. Впрочем, эти двое никогда не позволили бы ему упасть раньше времени. Поэтому, когда колени уже начали трястись, Шамаш отпустил его и перевернул на спину. В это мгновение Ияр был едва ли не благодарен ему за возможность полежать. Энлиль за плечи аккуратно подтащил его к краю банкетки, чтобы голова свисала к полу, а Шамаш широко развел его бедра. Боли больше не было. Или, по крайней мере, Ияр к ней уже привык, как привык к редкой возможности подышать, что предоставлял ему сегодня увлекшийся Энлиль. Сейчас, лежа на спине с запрокинутой головой, он видел только его красивое лицо и чувствовал ласку рук, что гладили его грудь и живот. Глаза бога ветра горели каким-то еще не виданным им раньше огнем, и смотрели они уже не на него, а на Шамаша. Энлиль казался одержимым. Одержимым своим удовольствием, которое он вот-вот получит, и получит еще столько, сколько захочет. Наконец Ияр с облегчением почувствовал, как оба повелителя покинули его тело. Но вместе с облегчением пришло невероятное чувство голода, что заставило его усилием воли подняться на локтях. Энлиль, проследив за его блуждающим по комнате взглядом, пододвинул к нему столик с фруктами и сладостями. Но прежде чем он вгрызся зубами в самые желанные в своей жизни яблоки, он услышал голос Шамаша. — Верни в него эту штуку, пока мы будем заняты друг другом. Не хочу потом опять его растягивать, — и перевернул Ияра на живот, чтобы Энлилю было удобнее. Колени его оказались на полу, по бокам от банкетки. Он снова почувствовал масло, но на этот раз холодный кристалл оказался внутри него совсем беспрепятственно. — Только сам не вытаскивай, подожди меня, мой хороший, — сказал Энлиль, поглаживая его по волосам. Он встал и налил Ияру прохладного вина. — Поешь. Обещаю, ничего вкуснее ты в жизни не ел. Энлиль налил еще два бокала и принес их в постель, где его уже дожидался Шамаш. А Ияр вернулся в реальность, когда доел практически всё съестное, что было на столе, и наконец-то прилег. Его тело казалось тяжелее камня, но тем не менее его постоянно куда-то уносило, едва он прикрывал глаза. Откуда-то из глубины комнаты, бесконечно далеко отсюда, он слышал низкий, непривычно нежный голос Шамаша, смех Энлиля, звонкие шлепки по коже и громкие стоны. На Ияра нахлынули все звуки публичного дома разом, которые он предпочитал не слышать, отгородившись от них своей лютней. Нестерпимо захотелось что-то сыграть, чтобы вернуть порядок бегущим вразнобой мыслям, но даже пошевелить пальцами сейчас казалось чем-то непосильным. — Ну вот, кажется, он уснул, — услышал Ияр обиженный голос Энлиля. Юноша давно закрыл глаза, чтобы перестал кружиться потолок. — Лахаму… А ты благовония потушил? Сам виноват, остались без продолжения. — Ну и ладно! Неужели тебе недостаточно меня?.. — с игривой нежностью отвечал Шамашу Энлиль. Простыни зашуршали, а звуки поцелуев прервались протяжным сладким стоном. Ияр усилием воли повернул голову на звук и открыл глаза. Энлиль грациозно двигался верхом на Шамаше, откинув голову назад, а бог солнца покрывал поцелуями его длинную шею, зарывшись пальцами в светлые волосы. Ночь была не властна над ним, не могла затмить его сияющую в наслаждении красоту. Но Ияр не мог смотреть. Тяжёлые веки закрылись, и он погрузился в крепкий сон.