Габарит

Следующим днем Хэйдзо напросился в гости к друзьям. Сейчас они с Кадзухой выходят из такси, направляясь по адресу к дому, в котором теперь живет Сайно. Каэдэхара крепко держит юношу за руку, смотря вперед. Ноги Хэйдзо слабо болят, напоминая о прошедшей ночи. Его шея, грудь, спина и плечи усыпаны засосами, а сам он широко улыбается. Конечно, Сиканоин захотел в гости к другу так срочно только по причине своего расследования. Донельзя сильно кажется большим совпадением то, что Тигнари может быть из семьи тех лисов, у которых жил Кадзуха, но усидеть и не пойти проверять Хэйдзо просто не может. Он не сказал Сайно о причине своего желания. Они поднимаются на нужный этаж, и Хэйдзо останавливается перед дверью в квартиру и нажимает на звонок. «Даже немного волнуюсь. Если это откажется так, я буду ещё более везучим человеком. Нужно как-то понять так, чтобы Сайно не узнал причину. Нужно следить за взаимодействием Казу и Тигнари…» Дверь распахнулась, и Тигнари жестом пригласил парней пройти в квартиру. Лис одет в домашний спортивный костюм и комнатные тапочки. Пушистый хвост мерно раскачивается за спиной, а уши навострились. Поверх спортивной толстовки — кухонный передник. Рукава закатаны. — Добро пожаловать, — Тигнари улыбнулся. — Сайно, твои друзья пришли! — крикнул назад. — Ребят, вы раздевайтесь, проходите, ванна там, кухня там. Мы с Сайно как раз готовим обед. — Привет, привет! Я так рад, что вы согласились, я скучал по вам! — широко улыбаясь, Хэйдзо кивает. — Мы принесли вам вино! Вы же пьете? — Привет, малышня, — Сайно пародирует голос Ризли, выходя в коридор. — Ты очень неожиданно соскучился. И да, мы пьем. Чуть-чуть. — Я не пью, — Тигнари улыбается. — Зимой у меня сухой закон. — Кхм… — Сайно поправляет волосы, убранные в хвост. — Да, только я выпью. Вы тогда переодевайтесь, умывайтесь и проходите на кухню. Нари, пойдем. — Иду, — лис вьется за ним, будто хвостик. — Хэй, зачем мы сюда пришли? — шепчет Кадзуха, утягивая того в ванную. — Мы соскучились по Сайно, — смеется. — А серьезно? — Темно зеленая шерсть, мой милый, — Хэйдзо включает воду и поворачивается к Кадзухе спиной. — Думаешь, этот лис связан с тем мужчиной? — Каэдэхара подходит вплотную и обнимает его со спины. — Это единственный лис поблизости с такой шерстью, которого я знаю. Хочу как-то его порасспрашивать. — Я с ним не знаком, так что… мне даже самому интересно, связан ли он с той семьей. Помыв руки, Кадзуха внимательно осматривается по сторонам: ванная комната чистая, будто бы идеальная. Даже зеркало натерто до блеска, без разводов и подтеков. — Чистоплотный он, конечно. Даже шерсти на полу не вижу. — Да, думаю, секретики он тоже прячет хорошо, — Хэйдзо коротко целует парня в губы. — Он отказался выпить, это усложняет мне задачу. — У тебя такой настрой, будто он преступник. Интересно за тобой наблюдать. — А вдруг? — Хэйдзо ехидно улыбнулся. — Справедливо. Но тот мужчина был хороший очень. — И это меня радует. Рядом с тобой должны быть только хорошие. — Поэтому рядом со мной ты. Идём, а то долго мы возимся. — Я любуюсь. В зеркало так хорошо видны засосы. — Не стоит заставлять друзей ждать, Хэй, — Кадзуха покрепче взял его за руку. — Идём. Выйдя из ванной комнаты, он уверенно направился в кухню, где Тигнари во всю обхаживает Сайно. Лис вьется возле парня, не отходя ни на миллиметр. Его хвост постоянно обнимает того за талию, а руки то и дело «случайно» касаются: за запястье, за плечо, по животу. Хоть где-то, но очевидно фенеку сейчас жизненно необходимо чувствовать Сайно. — Тигнари приготовил очень вкусное грибное рагу к рису, а ещё у нас солянка, что хотите? — Сайно оборачивается, держа тарелку. — Конечно, рагу! — отвечает Хэйдзо. «Как мне говорить с Тигнари наедине? Почему-то он даже на шаг от Сайно не может отойти… Говорить при Сайно? Будет знать ещё кто-то, — Сиканоин поворачивает голову на Кадзуху. — Хм…» — Я буду то же, что и Хэйдзо, — Кадзуха улыбнулся. — Может, чем-то помочь вам? — Нет-нет, присаживаетесь, мы с Сайно сами всё сделаем. Насвистывая простую мелодию, лис накрывает на стол, пока его хвост продолжает поглаживать Сайно. — Как вы провели праздники? — Хэйдзо мягко улыбнулся. — Так комфортно я ещё время не проводил, — Сайно ставит тарелки с едой на стол и ненавязчиво кладет ладонь на талию Тигнари. — Лучшие праздники в жизни, — лис ставит бокалы. — А вы? Признаться, неожиданно было услышать, что вы в гости придете. — Я просто очень люблю друзей, а Сайно только-только отношения завел! Очень хотелось на вас посмотреть. У нас тоже великолепно. И тело, и мозг всегда заняты. — Чего? Хэй, ты упал где-то? — Сайно ставит чай для Тигнари, открывает вино и разливает по бокалам. — Упал? Где? — Кадзуха щурится, осматривая Хэйдзо. — Вижу только свои засосы. — На тебя упал, — ухмыляется, беря в руки ложку. — Нари, садись есть, ты все утро крутишься, — негромко просит Сайно и тянет его на стул. — Да, прошу прощения, — усаживается. — Привык проявлять гостеприимство. — Будь проще, я с ними очень давно знаком. Отдыхай, — Сайно садится рядом и пододвигает тарелку к лису. — Тигнари, это очень вкусно! Так вкусно, что мне ещё больше хочется узнать тебя лучше, — Хэйдзо невинно улыбнулся. — Узнать меня получше из-за еды? — лис улыбнулся. — Мне понятно ваше любопытство, ведь я так внезапно начал встречаться с Сайно, а он является Вашим другом, так что не нужно искать повод. — Ой, ой, а почему на «Вы»? — Сиканоин наклоняет голову. — Мы, кажется, на «ты» не переходили. Да и мне как будто так привычнее. Вас это обижает? — Не обижает, просто я обратился на «ты». Ничего? — Как Вам удобнее, — улыбнулся. — У Вас много цветов в квартире, — Кадзуха обводит взглядом комнату. — Да, я держу цветочную лавку. Вон тот букет, что стоит на подоконнике, я принёс для Сайно три дня назад. — Красивый, — Каэдэхара опускает взгляд в тарелку. «У того мужчины тоже много цветов было дома. Может, Тигнари правда имеет отношение к нему?» — Красивый очень. У тебя каждый букет таким красивым получается, что мне кажется, что лучше и нельзя, а потом ты снова приносишь что-то прекрасно, — Сайно едва заметно смущается, заедая это рагу. — А почему ты выбрал именно цветочную лавку? Нравятся цветы? — Каждый цветок — это символ. Когда не получается что-то сказать словами, можно «сказать» это цветами, — Тигнари улыбнулся, а его хвост опустился Сайно в руки. — У моей семьи есть большая цветочная оранжерея. Я практически вырос среди цветов, так что люблю это с детства. Сейчас у моей семьи фармацевтическая компания, многие препараты на основе растений и все такое. Но меня это не так заинтересовало, так что я ушел в цветы. — Продолжаешь семейное дело, получается? — Хэйдзо улыбнулся. — Отчасти. За оранжереей ухаживает отец, фирмой заведует тоже он, а я так, помогаю иногда ему по работе, иногда в саду, но в основном занимаюсь своей лавкой. — А где вы жили? Всегда в этом городе? — Почти. Наш семейный дом за чертой города. В пригороде, можно сказать. Там же и сад. — Оу, а почему там? Тихо? — Большая территория, чистый воздух, да и мы всё-таки лисы, нас тянет к природе. Я и сам хочу в будущем уехать из города. Но это потом, когда будет мне лет за сорок уже. И если Сайно согласится, конечно. — Звучит мило, — Сайно улыбнулся. — У вас там красивая природа, наверное? А что ещё интересного в округе? — Красиво очень, да. Но вокруг ничего такого. Просто маленькие домики, лес, относительно недалеко лесополоса и трасса на город. — Я бы създил посмотреть ваш сад, с радостью. И природу посмотреть. Где это находится? — Хэйдзо делает глоток вина. — Я могу отметить Вам точку на карте. Однако, интересно, почему это вызывает такое любопытство у Вас. — Я просто люблю совать свой нос везде, — усмехается. — Твои родители живут там? — Да, — его хвост чуть ударил Сайно по бёдрам. — Хэйдзо, ты сегодня даже слишком любопытный. Я ревную Нари, — Сайно кладет руку на колено лиса. — Простите, я без тормозов, — улыбается. — Ничего, я просто не привык, чтобы мной так сильно интересовались, — лисьи уши чуть разъехались в стороны. — А у вас дом большой? — Кадзуха наконец поднимает голову. — Двухэтажный. Четыре спальни, зал, кухня и два санузла, а что? — нахмурился. — Ничего, просто у меня домики за городом ассоциируются со всякими пентхаусами, хах. «Ему тоже хочется знать. Такой милый…» — Хэйдзо коротко целует Кадзуху в щеку. — Сайно, а ты уже знаком с родителями Тигнари? — Сиканоин невинно улыбается. — Ещё нет, волнуюсь перед встречей с ними, — вздыхает Сайно. — А чего волнуешься? — Вдруг я им не понравлюсь? — Матра поднимает взгляд на Тигнари. — Глупенький мой, — лис проводит носом по его щеке. — Понравишься. Я это точно знаю. — Конечно, Сайно не может не понравиться. А своими шутками ты сразишь любого, — усмехается Хэйдзо. — Уже представляю ваш семейный ужин в доме. Сидите перед камином, в пледах и смотрите на снег за окном. Ах, какой уют! — Звучит и правда уютно, — лис улыбнулся. — Помню, когда я был ребенком… а, да и подростком тоже, то часто засыпал на коврике возле камина. Так приятно было и тепло. А просыпался всегда укрытый пледом. — Я… я схожу умоюсь, — Кадзуха поднимается. — Немного неважно себя чувствую что-то. — Ой, Вы весь бледный, — лис качает головой. — Я с тобой, — Хэйдзо встает следом. — Не переживайте. — Все хорошо…? — Сайно смотрит на друзей. — Да, да, у него бывает. Идем, Казу. — Идём, — Каэдэхара ухватил Хэйдзо под руку мертвой хваткой. Парень держится максимально близко к Кадзухе и уверенно ведет за собой. Он одновременно рад, что в доме родителей Тигнари есть камин, но и ужасно переживает за любимого человека. Он заводит его в ванную и сразу включает прохладную воду. — Казу, милый, не волнуйся так… — нежно шепчет, встав у него за спиной. — Это он, Хэй. Тигнари — это сын того мужчины… — Ты его узнал? Ты его вспомнил, мой хороший? — Нет, я не видел его сына, но ведь я тоже уснул так. И проснулся с пледом. А мужчина сказал, что я похож на его сына. — Ты мой хороший… Теперь мы можем их навестить… — Я не помню, где они живут. Думаешь, этот лис расскажет? — Он же отметит мне точку. А найти лиса, похожего на него, как будто несложно. — А, точно. И когда пойдём? — Завтра? Поехали? — Хэйдзо целует его в плечо. — Поехали. Я очень хочу его увидеть. Хочу поблагодарить его за помощь. Он был первым взрослым, который от меня не отвернулся. И это он добился того, чтобы моё дело передали Чжун Ли. — И я его поблагодарю за это. За спасение моего прекрасного Казу. Как хорошо, что именно он за тобой приглядывал… Я очень сильно рад. — Нужно узнать у этого лиса, что любит его отец. И мать. Хочу чем-то порадовать их. — Хорошо, милый мой. Узнаем. И все купим по пути домой. Договорились? — Договорились, — улыбается. — Я уже в предвкушении. Пойдём. Ухватив Хэйдзо за запястье, Кадзуха утягивает его обратно в кухню. Здесь Тигнари уже о чем-то мило беседует с Сайно. Лисий хвост плавно изгибается, а когтистые пальцы заправляют выпавшую из хвостика белую прядь Сайно за ухо. Тот перехватывает его руку и переплетает пальцы, наблюдая за лисьими ушами. — И так. Сайно, а когда ты будешь знакомить Тигнари с родителями? — Хэйдзо тянет Кадзуху к себе и берет бокал вина. — Я ещё не решил когда, я переживаю тоже. Вдруг они скажут, что я не подхожу Нари… — В смысле? Разве можно говорить такое своему ребенку? — лис нахмурился. — Ты прекрасен, Сайно. — Всякое может случится. А ты очень мило хмуришься. — Вы подарки понесете? Подарок всегда приятно и показывает, что ты думаешь о человеке, к которому идешь. Сайно, вот что твои родители любят? — Они… египетскую мифологию, — пожимает плечами. — Какая прелесть. Можно подарить им статуэтку какого-нибудь Бога Ра или Анубиса, м? — Хэйдзо улыбается. — Ого, я постараюсь это запомнить, — Тигнари неловко смеётся. — А твои родители что любят, Тигнари? — Хм… даже не знаю, — лис улыбнулся. — Мама, наверное, цветы. А папа… Вообще, зависит от цели визита. Если это просто подарок из вежливости, когда приходишь в гости, то тут как бы не перебирают особо. А если подарок на день рождения, то есть смысл задуматься. — Что можно подарить твоему папе на день рождения? — задумывается Хэйдзо. — У него нестандартные вкусы? — Мм… он коллекционирует всякие старинные фотографии. Если только найти что-то необычное. А так, не знаю. Но до его дня рождения ещё далеко. Успеется. — Ему нравится история? Или нравится разглядывать эти фото и думать, как они были сделаны? — мягко спрашивает Хэйдзо. — Он всю жизнь фотографией увлекался. А хобби собирать старые фото перешло от прадеда. В нашей семье есть даже фотография сделанная на первый фотоаппарат. — Ух ты, это так интересно. Очень эстетичное хобби, я бы сказал. — Вся твоя семья и ты такие аристократы. А я просто спортсмен глупый, — бубнит Сайно. — Эй, ты чего это? Выше носик, Сайно. Ты самый лучший у меня. — Правда…? — Конечно. И мне нравится, что ты спортсмен. И ты не глупый. — Спасибо, Нари. Да и грех так говорить, если я такому, как ты тоже понравился… — Вы очень милые. И чего ты так долго боялся познакомиться с ним? — усмехается Хэйдзо. — Да ты посмотри на него, он же бог. Как я мог к нему пойти?! — И правда глупый, — лис тихо смеётся. — Но самый лучший. — Тигнари, скажите, а Вы давно один живете? — Кадзуха запнулся. — Ну, то есть, не с родителями. — Хм… Относительно давно. Как школу закончил, так и живу отдельно. — А… а у Ваших родителей тоже хвосты? — Конечно. Мы все лисы. Династия лисов, — улыбнулся. — И они тоже темненькие? — улыбнулся Хэйдзо. — Почти. Они посветлее будут. Папа всегда говорил, что моя шерсть слишком тёмная. — Мило очень. Семейство хвостиков. Сайно там умрет от счастья. — Думаю, да. Они будут рады, когда я приведу Сайно домой. И хвосты будут вилять. — А если не будут, значит я им не понравился. Будет легко понять, зато, аха. — Зуб даю, что понравишься, — смеется Хэйдзо. — Я вот ещё не представил Казу родителям, как своего парня. Пока что времени нет. — А с родителями Каздзухи Вы уже знакомы? — У меня нет родителей, — улыбнулся. — У меня тётя. И с ней Хэйдзо знаком, да. Мы с ним со школы дружим. — Прошу прощения. — Ничего, мне всё равно. — У него прекрасная тетя. Она громкая, ее много, но так весело с ней. Вообще, в детстве я был в нее влюблен, чуть-чуть, — неловко смеется. — Ну, она слишком комфортно со мной общалась! — В детстве и я был в нее влюблен. Жаль, что мы виделись редко раньше. Пока родители не канули в небытие. — Великолепная женщина, — Хэйдзо мягко целует Кадзуху в щеку. — Когда мы с ней увидимся? — Думаю, весной. Кажется, отпуск у неё весной, да. Соскучился по ней? — Да. Будем вместе с ней тебя тискать. — Звучит, как Рай, — улыбнулся. — Но умирать я пока не собираюсь. — Нельзя тебе умирать. Без меня тем более. — Какие мрачные темы за столом, — лис поднимает свой бокал, наполненный гранатовым соком. — Ещё и никто не пьет. Разве не для этого вино принесли? — Разве? Я почти допил, — Хэйдзо залпом осушает осушает свой бокал. — Напиться хочешь? — Сайно делает небольшой глоток. — Неа, дела сегодня ещё. Хехе. — Хэйдзо, так Вы расскажете, какова истинная причина Вашего визита сегодня? — сделав глоток, Тигнари ставит бокал на стол. — Разве я ее не назвал? — улыбнулся. — Разве Вы не слукавили? — Хмм, я не могу назвать истинную причину, — Хэйдзо берет руку Кадзухи. — Понятно, — лис улыбнулся. — Я не настаиваю. Просто хотел убедиться, что мне не показалось. В любом случае, какова бы ни была причина, я надеюсь, ничего дурного Вы не замышляете. — Конечно, нет, я делаю это только во имя любви, — улыбнулся. — Рад слышать.

***

Медленно падает снег, сверкая в лучах, только-только уходящего, солнца. Слышен приятный хруст под подошвой тяжёлых ботинок. Скарамучча одет в свою обычную, довольно тонкую для, зимнего времени, куртку, но под ней теплый свитер, подаренный Альбедо. Теплый шарф, варежки и шапка из того же комплекта, а на ногах чужие черные спортивные штаны. В его одежде, парень чувствует себя немного неловко, но и в тот же момент приятно. Альбедо что-то не спеша рассказывает, а Скарамучча безумно внимательно слушает, смотря прямо на него. Мягкий голубой шарф, который нежно перекликается с цветом глаз хозяина. Бежевая куртка и черные брюки создают ощущение того, что перед Скарамуччей современный принц. Волосы Альбедо и его бледная кожа сейчас подобны снегу. Но в тысячи раз красивее. Скарамучча просто не может отвести взгляд от него. Пирсинг на губе ярко блестит, когда на него попадает солнечный свет. «А я не мог поприличнее одеться? Я рядом с ним как… Как не знаю кто», — проносится у брюнета в голове. В его руках мягкая игрушка кота, а на плечах рюкзак с подарком для сестры. Ни единого слова Альбедо не проходит мимо ушей Скарамуччи. Он обнимает кота руками и едва не сталкивается с парнем и девушкой, которые идут навстречу. — Осторожней, — обняв парня за талию, Альбедо притянул его к себе. — В общем, хотя в большинстве своём снег белый из-за рассеивания света, иногда он может быть розовым или красным из-за присутствия микроскопических водорослей (например, хламидомонады). Такой снег называют «арбузным», — он заканчивает свой рассказ. — Лекция про снег, аха. Если я начинаю душнить, ты всегда можешь меня остановить. — Нет, мне нравится тебя слушать. Не уверен, что мой мозг всю умную информацию впитает, но, вдруг? — Скарамучча немного отстраняется, смотря вслед идущей паре. — Да, прости, — Альбедо прячет руки в карманы. — Кхм. Я рад, что мои «лекции» пришлись тебе по душе. Зачастую это кажется скучным. — Извини, — Скарамучча покрепче прижимает к себе плюшевого кота и опускает взгляд в пол. «Он довольно тактильный. Даже не так. Он очень тактильный. Наверное, сдерживаться тоже некомфортно, но… Тяжело». — Всё в порядке, я понимаю, что тебе сложно проявлять эмоции на людях. Может, когда-то я дождусь того момента, чтобы прогуляться с тобой «за ручку». — А ты очень хочешь…? — Конечно. Пусть все видят, какой мне красавчик достался, — усмехнулся. — Конечно хочу. Постоянно хочу тебя чувствовать. Но не нужно делать того, что тебе некомфортно, поэтому… я подожду. Ну, сколько нужно, столько и буду ждать. — А вдруг этого не случится никогда? — Скарамучча поправляет шапку и вновь обнимает игрушку. — Ну, смотри, если ты умрешь первым, я подержу за ручку твой труп. Если я умру первым, ты как минимум привселюдно меня в лобик поцелуешь, — смеётся. — Тц. Дурак, — парень насупился и замер. — Ой. — Что такое? — Подойди, — Скарамучча аккуратно повернулся к Альбедо. — На нос Скарамяу упала большая снежинка. «Такой милый. По-детски милый, — Альбедо послушно подошел ближе. Его взгляд лишь на секунду опустился на игрушку, а после — сразу поднялся на Скарамуччу. — А с виду такой «страшный» и агрессивный. И как я сразу не разглядел в нем то, насколько прекрасный?» Поддаваясь эмоциям, Альбедо осторожно проводит пальцем по голове кота, будто гладит, хотя смотрит при этом на Скарамуччу. — Милый. — Да, — Скарамучча на секунду поднимает взгляд на Альбедо и сразу же опускает на игрушку, смутившись такого взгляда. — Это его первая снежинка на носу. — И его первый снег? До этого ты не брал его с собой на улицу. По крайней мере, со мной. Разве что во время переезда. — Да, первый снег и первая прогулка. При переезде он мало, что увидел, — он слабо чешет кота за ухом. — А не хочешь живого кота как-нибудь завести? Не игрушку, в смысле. — Аха. Они от меня сбегут, если не умрут… Я не знаю как о них заботиться. — У тебя есть я, — Альбедо кладёт ладонь ему на щеку. — Ты ведь не один, Скар. Вместе мы точно спра-… — Что я вижу?! — громкий и донельзя противный женский голос прервал слова Альбедо. А вслед за знакомым для Скарамуччи голосом юноша уловил и сильный запах алкоголя. Дешевого и мерзкого алкоголя. «Какой позор… Все это будет при нем… Да за что эта женщина существует, блять?» Взгляд Скарамуччи мрачнеет. Парень попытался бы сделать вид, что она просто сумасшедшая, но родственное сходство слишком очевидно. Он чуть толкает Альбедо в плечо, пытаясь обойти свою мать. — Скар, ты что это, на мальчиков переключился? — она довольно громко смеётся. — Господи, какой позор, мой сын решил стать подстилкой для другого такого же. Я не растила тебя пидорасом! Ты будешь в аду гореть! — Женщина, угомонитесь, — Альбедо приподнимает одну бровь. — Не вам о морали говорить. — А, блять, это же ты! Я тебя помню. Это с тобой моя дочь таскалась. О, Скар, воспользовался моим советом и решил захомутать себе богатенького? Ком горле ощущается до боли неприятно. Скарамучча чувствует, что сложно даже вздохнуть от той обиды, которую чувствует сейчас. Никогда прежде такие эмоции его не посещали. Он смирился с алкоголизмом матери, смирился с тем, что она оставляет ему долгие синяки и даже раны. Ему важно было лишь защитить сестру и племянницу, приняв весь удар на себя. Но слышать подобное в сторону Альбедо, понимать, что парень все это видит и слышит, ужасно больно и стыдно. — Заткнись, блять… — Скарамучча цедит, больно сжав челюсть. — Я в тебя всю душу вложила! — не смущаясь прохожих, она кричит на всю улицу. — Я растила тебя нормальным! Я давала всё, что могла, а ты? Неблагодарная тварь, решил продаться какому-то блеклому мажору?! Подстилка! Она замахнулась так резко, что единственное, что успел сделать Скарамучча, это зажмуриться, уже предчувствуя удар. Сильный, как это было всегда. Его мама никогда не «разменивалась» на угрозы. Если она поднимала руку, это всегда означало одно — синяк или ссадина точно будет. Но столкновения не произошло. Реакции Альбедо хватило, чтобы перехватит руку женщины буквально в сантиметрах от чужого лица. Воспитание не позволяет парню вести себя грубо, хотя бы оттолкнуть, поэтому он лишь потянул Скарамуччу на себя, а сам встал перед ним. — Женщина, я вызову полицию. Уходите по-нормальному, а? — он отпустил её руку, боясь оставить синяк. — Ни к чему Ваши крики тут на всю округу. — Ах, ты! Мало тебе моей дочери, ты и за сына взялся?! Это всё ты виноват! Покрывая Альбедо таким матом, который тот никогда даже не слышал, она просто кинулась на него, вцепившись пальцами в волосы. Её абсолютно не заботит, что вокруг уже собрались люди, что кто-то пытается оттащить её от парня, что кто-то уже позвонил в полицию. Ей безразличны слова Скарамуччи или кого-либо ещё. Сейчас она видит в Альбедо виновника всех её проблем, поэтому должна «проучить» его. Голубой шарф окропили алые капли. Альбедо отшатнулся назад, прикрывая губы ладонью, а женщину наконец удалось оттащить. Хоть даже так, будучи удерживаемой кем-то из прохожих, она продолжает выкрикивать бранные слова и размахивать руками, сжимая между пальцев светлые волосы. Скарамучча смотрит на Альбедо круглыми глазами, полными ужаса и страха. Ледяная дрожь проходится по телу, глядя, как морщится от боли Альбедо. По щеке незаметно покатилась слеза. Он хватает того за руку и ведет за собой. — А ты, сука, сдохни уже!!! — бросает Скарамучча матери, спеша в дом. — Да как ты смеешь такие слова матери говорить?! Тварь неблагодарная! — Пошла ты нахуй! Сердце быстро и больно бьется. Он почти тащит Альбедо за собой, схватившись мертвой хваткой в его руку и в игрушку кота. Скарамучча буквально проносится по лестницам и уже стучит в квартиру, где живет Эи. «Тварь… Какая же тварь…» Он поворачивает голову на Альбедо и со страхом смотрит на окровавленный шарф и ладонь. — Открыто, братик! — кричит Эи. Тот сразу открывает дверь, утягивает Альбедо в квартиру и закрывает дверь на замок. Он, не переодеваясь тащит парня в ванную. — Я помою пол! — бросает, скрываясь за дверью. Скарамучча кладет игрушку на небольшую тумбу, сразу включает холодную воду и поворачивается к Альбедо. Он стягивает с него шарф и бросает на край ванной. Расстегивает ему куртку. И боязно тянет его руку вниз. — А? Что? Пол…? — Эи выглянула из комнаты, но увидеть брата не успела. — Ладно…? Ванная наполнена тишиной, нарушаемой лишь звуком воды. Альбедо стоит, ссутулившись, словно под тяжестью того, что видит перед собой. Его голубые глаза широко распахнуты, зрачки словно замерли в попытке зафиксировать реальность, но взгляд никак не может оторваться от шарфа. Его шарф — мягкий, тёплый, светлый, всегда уютный, теперь испачкан алыми пятнами, и ему крайне не хочется осознавать, откуда взялась кровь. Светлые волосы спутаны, пряди липнут к влажному лбу. Шок, вязкое ощущение, никак не отпускает. Оно накатывает волнами, усиливая дрожь в его пальцах. Он покорно опускает руку, ведомый действиями Скарамуччи, хотя сам как будто не осознает того, что происходит. Он не может дышать спокойно. Грудь тяжело вздымается, но кислорода будто недостаточно. Боль медленно проникает внутрь. «Что… что это вообще было? Она как животное какое-то…» — Сука. Просто сука. Скарамучча скидывает шарф прямо в ванную, чтобы кровь не успела въесться в ткань. Он моет руки в холодной воде, а потом уверенно тянет голову Альбедо поближе. Страх остается где-то рядом, но сейчас Скарамучче важно обработать рану, позаботиться об Альбедо, убедиться, что там не все так страшно, как подкидывают ему его мысли. На губе Альбедо сильная трещина, благо, она не у прокола. Пирсинг весь в крови и Скарамучча уверенно поддевает пальцами губу. Он аккуратно и быстро снимает украшение, ведь, если будет медлить, может что-то упустить. Он бросает его в ванную, не думая, что тот может оказаться в трубе. Он хватает полотенце, макает в холодную воду и бережными движениями смывает кровь. Из прокола тоже сочится кровь, но Скарамучча не подает виду. Он ещё раз мочит полотенце и вновь прикладывает к губе. — Фто там у меня? — Альбедо накрывает ладонью руку Скарамуччи с полотенцем, боясь перевести взгляд в зеркало. — Разбитая губа, — Скарамучча видит, как у него на руках остается кровь Альбедо. — Уебище, блять. — Её заберут в полицию, наверное, — бубнит. — Кто-то, кажется, вызвал полицию. — А лучше бы отпиздили, чтобы там она и сдохла, гнида, — цедит. — Она же твоя мама… ты с такой ненавистью о ней говоришь. — Она мне не мать. Она просто сраная алкашка. Отброс. Мусор. — П-прости. — Чего? За что? — голос Скарамуччи сразу становится мягче. — Показалось, что я тебя обидел своими словами. — Не обидел… — Что там? Уже можно убирать полотенце? Испачкаем же. — Еще болит? Как голова…? — Скарамучча медленно убирает полотенце вниз. — А что голова? Выдрала мне пару волос, нестрашно. Губа болит. Может, приложить лёд? Мне на работу, а у меня «вот это». — Эи, принеси лед! — кричит Скарамучча и вновь опускает полотенце под воду. — Не всё ещё? — Альбедо выглядывает из-за Скарамуччи и смотрит в зеркало: из разбитой губы струится кровь, подтёк стекает до места прокола, отчего бармен непроизвольно отшатнулся назад. — Тихо, — Скарамучча заводит руку ему за спину и прикладывает полотенце снова. — Не настолько страшно, как могло быть. — Всё горит и ноет. Я не могу понять, это просто губа разбитая? Она же не задела серьгу? То есть, серьгу-то она задела… — Губа разбита, прокол кровоточит, потому что серьга его немного… совсем немного порвала. В бок. Ссадина. Оно спокойно заживает само, это не порванная губа. — Понятно. — Скар, я принесла лёд, — девушка тихо стучит в дверь. — Подержи, — Скарамучча прикладывает руку Альбедо к полотенцу и приоткрывает дверь. — Спасибо. Руками, испачканными в кровь, он берет пакет со льдом. — Ой, у тебя кровь! — девушка опешила. — Всё в порядке? Что случилось? Я слышала крики мамы… это она тебя? — Не меня, а лучше бы меня. Я же привыкший, — он возвращается к Альбедо, забирает полотенце и накрывает им пакет со льдом, который сразу прикладывает к губам парня. — Сушит меня что-то. На стрессе, наверное, - Альбедо наблюдает за парнем. — Можно мне попить что-то? — Эи, сможешь принести воды ещё? — Скарамучча поворачивает голову к сестре. — Ой… может, вы бы на кухню пошли? Мадам Пин сейчас не дома, — девушка поглядывает в комнату, где спит её дочь. Скарамучча опускает взгляд, видя, что он все еще в уличной одежде. — Да. Сейчас придем. — Я пойду тогда к Нахиде… Я бы помогла чем-то, но мне страшно, кхм… — Прости, Эи. Я справлюсь. Иди. А то я тут кричал, не хочу, чтобы проснулась. — Ты ж знаешь Нахиду, — смеется. — Ее и из пушки не разбудишь. Улыбнувшись, девушка поспешила уйти. — Пойдем. Скарамучча придерживает лед у губ Альбедо и отступает назад, продолжая держать руку за его спиной. Он аккуратно возвращается в коридор и накрывает лед рукой парня. Сам же спешит опуститься на корточки. Скарамучча расстегивает молнию на ботинках Альбедо и снимает их. — Я мог бы справиться сам, но спасибо… Твоя забота мне приятна, — он становится белым носками на холодный пол. — Мы натоптали тут. — Я разберусь, — Скарамучча поднимается и помогает Альбедо снять куртку. — Тц, тоже в крови… Если застираю, придется ехать домой в мокром… — Ничего, поеду в мокром, застирай, пожалуйста, она бежевая и парная с Лави… грустно будет, если пятно останется. — Хорошо. Подожди секунду. Не разуваясь, он вновь бежит в ванную и опускает рукава куртки в воду. Вернувшись, Скарамучча почти выпрыгивает из своей обуви, одновременно снимая куртку, которая вешает на крючок, а потом тянет Альбедо на кухню. — Посиди. И лед держи. — Сижу. Придерживая лёд, он смотрит на Скарамуччу и провожает его взглядом. Как только юноша скрылся из виду, Альбедо закрыл глаза. «Какая жесть… — он шумно выдыхает. — Это не человек. Какое-то дикое неадекватное животное. Я знал, что его мама пьет, но это… это же не мама». Плечи дрожат, пальцы сжимают кусок полотенца, а в глазах собрались слёзы. Слёзы бессилия и какого-то отчаяния. «Я не понимаю, как можно вот так бросаться на людей. И что я должен был делать? Стыдно теперь за этот ступор». В моменте тогда он опешил. Не привыкший к подобному поведению, просто замер, не зная, что делать. Сейчас, когда осознание наконец пробирается в голову, в мыслях мелькают десятки сценарий того, как и что можно было бы сделать, но это уже в прошлом, и смысла думать нет. «И это её мнение настолько «авторитетное», что он боялся отношений с парнем? Или он просто её боялся? Ненормальная. Просто ненормальная. Она же опасна для общества. Ещё и детей своих выгнала. А если её в полицию заберут, Эи не отправят в приют? Как голова болит…» Нервы вызывают скачок давления. Из носа тонкой струей побежала кровь. Скарамучча возвращается в кухню. Он без своего свитера. В одной футболке с рюкзаком и с игрушкой в руках. Его взгляд цепляется за кровь. Рюкзак с игрушкой тут же отправляются на угольный диван. Брюнет достает с ящика над диваном аптечку, открывает. Достает вату и, наклонив голову Альбедо вперед, аккуратно засовывает ее ему в ноздрю. — Хороф? — бармен тихо смеётся, но сразу морщится от боли. — Не смешно. Убери лед, — Скарамучча всматривается в лицо Альбедо. — Извини… — он опускает руку. — Я не злился. Брюнет наблюдает и, как только понимает, что кровь не течет, берет дезинфицирующий раствор и вату. — Мне показалось, я тебя расстроил. Показалось? — Показалось. Потерпи немного. Он смачивает ватный тампон, усаживается как можно ближе и кладет его Альбедо прямо в рот, перед зубами. Потом берет ещё один, тоже смачивает и аккуратно касается ран снаружи. — Как у фтоматолоха… — Ты такой дурак, Альбедо… Зачем ты меня прикрыл? — Скарамучча касается ватой трещины. — Почему слезы? Больно? — Больно. А что нужно было делать? Позволить ей бить тебя? — Я бы ударил ее тоже. И я к такому привык, а ты нет, — вздыхает. — Ударил? Это как? В смысле? — Что «как»? — Я не понимаю, в каком смысле «ударил» бы? — В прямом? Эта тварь поднимает руку, значит с ней можно так же. — Ты бы ударил женщину? — А почему не должен? И она не женщина. Она отброс. — Извини, мне просто сложно это понять. В любом случае, я рад, что она не ударила тебя. — А я не рад, потому что она ударила тебя, — Скарамучча убирает вату и смотрит. — Вроде порядок. Он аккуратно достает вату у Альбедо изо рта и бросает в мусор. Парень поднимает взгляд и пальцами причесывает волосы Альбедо. — Самый красивый? Зато теперь не блеклый. — Ты и не был блеклым. Даже не думай воспринимать слова этой идиотки всерьез. Все, что она говорила… не правда… — Скарамучча опускает взгляд и выравнивается. — Значит, встречаться с парнем — это ок? — он тянет Скарамуччу к себе в объятия. — Как будто, да, — он опускает голову на плечо бармену и крепко обнимает его за талию. — Спасибо, что защитил нас… — Вас — это тебя и Скарамяу? Защищал котов, получается. — Получается. Нужно позвать Эи. Не так, я думал, пройдёт этот вечер. — Скар, ты знал, что ты очень милый? — Почему? — Родился таким, наверное. А, кстати, о чем это она говорила? Она сказала, что знает меня и тд. — Думаю, видела тебя с Эи, когда она убежала с Нахидой. — Она сказала, что «послушался меня» и прочие гадости. Она тебе что-то говорила обо мне? — Ты же не воспринял это всерьез…? — Нет, конечно. Пф, ай… — прикрыв губы, он болезненно стонет. — Конечно, не воспринял. Просто интересно стало. — Аккуратней, — Скарамучча поднимает голову. — Она сказала брать пример с сестры, раз я такой идиот сын и всякое такое. Говорила: смотри, какого захомутала. И назвала ее шлюхой. Может и меня. Я уже точно не помню. Она постоянно что-то такое орет. — Если честно, то я искренне не понимаю, как в такой семье и с таким, извини, скудным образованием, ты вырос достойным человеком. Меня это удивляет, серьезно. И вдохновляет. — … — Скарамучча нервно смеется и отходит от Альбедо. — Не нужно. Достойный… ахаха… — он набирает воды в стакан и передает парню. — Вообще нет. — Эй, это мое мнение. Не надо пытаться меня переубедить, я останусь при своем. Спасибо. А трубочки не найдется? — Когда ты узнаешь все, то считать так не будешь, — Скарамучча заглядывает в ящики и находит пластмассовую трубочку. — Держи. — Спасибо. А что такое «всё»? Расскажи мне сейчас. — Аха… Наш вечер ещё хуже станет. Не сейчас. Я схожу за Эи… — Хм… ладно, я подожду. Он кивает и выходит из кухни. Врать или таить что-то от Альбедо не хочется, но Скарамучча чувствует, что после рассказа, тот уйдет. «Эгоист… Но мне так нравится с ним. Хочу продлить это насколько смогу». Брюнет тихо заглядывает в комнату и смотрит на сестру. — Пойдем. — Всё хорошо? — прижимая к себе дочь, которая уже любопытно тянет девушку за волосы, та идёт на голос брата. — Да. Проснулась уже? Или я разбудил? — Скарамучча открывает дверь пошире. — Проснулась. Унюхала тебя, наверное. Она такая любопытная стала. И все нюхает. И в рот тащит. — Милаха, — усмехнулся, глядя на ребенка. — Давай подержу? — Держи. Она передает девочку в руки брату, и та сразу тянется ручкой к его уху. — Кстати, она взяла моду сосать ухо. Как котята. Так что ты лучше подальше её держи, а то весь в слюне будешь. — Аха, — он берет Нахиду за ручку и направляется в кухню. — Извини за эту сцену. Я не хотел тебя пугать. — Всё в порядке. Это мама сделала? — шепчет. — Да… Совсем крыша поехала. — О, привет поближе, — Альбедо встаёт, как только девушка прошла на кухню. — Ого… — она замерла на входе. — Как твоя губа? И нос… — А, нос, это давление, ничего страшного, — он попытался улыбнуться, но вместо этого лишь вздрогнул от боли. — Ну Альбедо, ну аккуратнее, — ворчит Скарамучча. — И чего ты вскочил, сядь. — Дамы же вошли. Я поприветствовал… — он усаживается обратно. — И-извините. — Ой, — Эи тихо смеётся. — А, может, я покушать разогрею? — Да, Эи. Спасибо. А ты за все извиняешься, не нужно так, — Скарамучча садится рядом с Альбедо и опускает взгляд на Нахиду. — Я Скарамяу в ванной забыл. — Я схожу, — Альбедо снова вскочил. — Скарамяу? — Эи достает из холодильника рагу и включает плиту. — Это мой кот. Альбедо подарил. И назвал его так, — он улыбнулся. — Ого, — девушка провожает Альбедо взглядом, а потом склоняется к брату: — А что у тебя с ним? — Он сошел с ума просто, — неловко смеется. — Это ты почему так говоришь? — Эи аккуратно кладёт ладонь на макушку дочери и чуть отстраняет её от Скарамуччи. — Шею она тоже обсасывает. У меня нет молока, а она ищет, наверное. — Смешная, — Скарамучча гладит девочку по животу. — А пустышку не даешь? — На ночь только. Не хочу сильно приучать. Я читала, что потом тяжело отучить, и детки капризничают часто. Боюсь как-то… — Ты умница, Эи. Правда. Тебе нужно что-то сейчас? — Заканчивается питание для Нахиды… Мадам Пин говорит, что можно манкой кормить. Как будто так должно быть дешевле. Но я не знаю, как-то боюсь. А с другой стороны, если так дешевле? — Не надо манкой. Мне тоже не внушают доверия эти «народные методы». Ничего не имею против мадам Пин, но мы принесли тебе смесь, немного игрушек и вещей для дочки. Не волнуйся, — он лопает пальцем пузырь из слюны на губах Нахиды. — Бедо? — Да, я тут, — тот усаживается за стол, держа игрушку. — Скарамяу не обижен, я спрашивал. — Фух, — Скарамучча смотрит на игрушку и облегченно выдыхает. — Я случайно тебя там оставил. — Погоди, но смесь ведь дорого стоит, — Эи тяжело вздыхает. — Опять на двух работах? — Нет. Мне хватает вполне, на смесь тоже. Не думай об этом, — маленькая ручка потянулась к Альбедо. — Милашка тебя узнала. — Привет, малышка, — он наклоняется к девочке ближе. — Я тебя тоже узнал. — Альбедо, — оставив рагу на плите, девушка повернулась к нему, — что у тебя с моим братом? Её голос прозвучал строго, сдержанно. Будто бы она учитель или воспитатель, которая отчитывает ученика за плохое поведение. Альбедо же, не медля ни секунды, спокойно ответил: — Люблю его. Скарамучча, конечно, собирался рассказать сестре об их с Альбедо отношениях, но он сделал это так неожиданно, а эти слова так смутили, что парень растерялся. Он виновато и неуверенно смотрит то на него, то на сестру, будто его только что поймали с поличным. — Я… эм… э… — Даже не думай о том, чтобы обидеть его, — она «пригрозила» Альбедо деревянной лопаткой. — Как можно? — тот поднял руки. — Его только любить, целовать, лелеять и на руках носить. — Хорошо, — улыбнулась. — Я рада, что у него такой хороший парень. И за тебя тоже рада. Мой Скар — самый лучший. — Да, мне с ним повезло. «Что происходит… Она не разочарована? Она рада? Правда рада…?» — Что? Аха… — он смотрит на Альбедо. — А что? Я сказал, что мне с тобой повезло. Очередная попытка улыбнуться закончилась гримасой боли. Он снова прикрыл губы ладонью и болезненно проскулил. — Я очень рада за тебя, братик, — Эи поцеловала его в щеку. — Альбедо хороший человек. Значит, ты будешь счастлив. Не то, что эта твоя… Люмин. Брезговала тут даже смотреть в мою сторону. — Извини за то помутнение, Эи. Ты не заслуживаешь такого отношения к себе. Мне правда нравится Альбедо, — Скарамучча зачесывает волосы Нахиды назад. — Я очень удивлена, что ты обратил внимание на парня. Но очень рада за тебя. Ты в последнее время кажешься спокойным. Это из-за него? — Угу, я тоже. И мы живем вместе сейчас… В одной комнате. — Ух ты! А носите одежду друг друга?! — Я в его штанах… — Скарамучча отводит взгляд. — И его футболке. А все остальное, кроме куртки и обуви, он мне подарил. — Оу, это так мило, — она широко улыбается. — А кто готовит? А на работу как добираетесь? А спите в одной кровати?! Хочу знать всё! — А не рано тебе? — ворчит Скарамучча. — Эй! Ну мне просто интересно! — Если твой брат не против делиться такими подробностями, и просто смущается, я мог бы ответить. У меня ни стыда, ни совести, — Альбедо гладит Нахиду по кончику носа. — Любопытная. — Конечно, я смущен, тц, — Скарамучча опускает голову. — Мы оба готовим, — бубнит. — И спим на одной кровати, да. — Ой, — девушка слабо смутилась. — Я очень рада, правда. Ну, не в смысле кровати, а в смысле того, что у брата появился любимый парень. Даже глаза сияют. «Любимый? — Альбедо перевёл осторожный взгляд на Скарамуччу. — Скорее просто симпатичный ему?» — Ну Эи… — Скарамучча смущается и ещё больше опускает голову. — А на работу едем в его машине… — Не опускай голову так низко, ты в зоне досягаемости, — смеётся. Не успел Скарамучча осознать ее слова, как на его ухо ухватилась маленькая ручка племянницы. — Меня поймали. Ничего не поделаешь, — парень усмехается, а Нахида только крепче сжимает его ухо. — Вот эта сила, конечно. Хорошо тебя мама кормит, милашка. — Это потому что ты стараешься, — девушка улыбается. — У меня как не было молока, так и нет, — вздыхает. — Если бы не питание, которое ты покупаешь нам, кушали бы манку. — Грех не постараться для любимых девочек, — Скарамучча чуть смущенно бросает взгляд на Альбедо и чувствует как Нахида тянет его вниз. — Я не вкусный, булочка. — Я бы поспорил, — тихо шепчет Альбедо. — Рагу готово, — Эи берет с полки тарелки. — А чай будете? — Будем, — Скарамучча нахмурился, его лицо покраснело и он перешёл на шепот, — нашел место… Агукая что-то почти в самое ухо, Нахида потянулась, ухватив Скарамуччу за волосы, и впилась губами в мочку. — Ох… принести пустышку? — Эи вздыхает. — И где она только научилась этому. — Меня не беспокоит это, пусть ребенок развлекается, — смеется. — Она так причмокивает, будто ей десерт… — Скарамучча запнулся и хмуро посмотрел на Альбедо, — дали. — А чем не десерт? — бармен невинно хлопает ресницами. — Альбедо… — ворчит, борясь со смущением. — Может, у нее зубки режутся? — Ой, не знаю… Мы были на той неделе у доктора, она только и сказала, что «ребенок развивается нормально». Ничего про зубки. Надо будет уточнить… Ох, дети это так сложно. Если бы не ты, я не знаю, как справлялась бы. — Я уверен, что ты бы справилась. Ты очень умная и хорошая мама, Эи, — Скарамучча мягко улыбнулся. — Кстати! Учительница меня похвалила! Мы занимались совсем немного, потому что дочка расплакалась. Но… я хорошо решила задачу, и она сказала, что я умница. Представляешь? — глаза девушки горят интересом. — Представляю, как мило ты улыбалась. Прямо как сейчас. Да и кто бы сомневался, что ты умница? Я тобой горжусь, Эи. Нравится тебе учительница твоя? Все хорошо? — Очень нравится. Хочу на неё быть похожей. Может, когда Нахиду отдам в садик, попробовать поступить в педагогику? Как думаешь, у меня бы получилось? — Конечно. Ты будешь любимой учительницей у своих учеников, Эи, — улыбается. — Братик, а ты не хочешь учиться? — она ставит на стол три тарелки с рагу. — Я…? Думаешь, надо? — он переводит взгляд на Альбедо. — Конечно, я уверена! Ты разве не хочешь тоже в будущем получить диплом? — Да поздновато мне как-то… — Поздновато? Почему? Не понимаю. — Учиться никогда не поздно. У меня тоже диплома нет, так что можем поступить куда-то вместе. Ну, когда ты будешь готов, — очередная попытка Альбедо улыбнуться закончился его тихим шипением. — Прекрати улыбаться, я тебя прошу. У тебя красивая улыбка, но не надо сейчас, — ворчит Скарамучча, а потом чуть смущается своих же слов. — Так… в общем… я уже учусь, Эи. — Учишься? Но ты же работаешь? — она нахмурилась. — Обманываешь меня, чтобы я не переживала? — Нет, я из дома учусь. В свободное время. Альбедо помогает. — Ого! Работу и учебу совмещаешь? У меня самый умный брат, — она ставит на стол тарелку с нарезкой и тарелку с салатом, а потом присаживается на угловой диванчик. — Нахиду забрать? Ты уже в слюне весь. — Я не против сидеть с ней, но тогда она не даст мне поесть. — Давай-давай её мне, — девушка аккуратно забирает дочь к себе на руки. — Непоседа. А, эм, кстати… Мне недавно писал её отец, — она говорить почти шепотом. — Предлагал встретиться. — Что? Что он хочет? А ты что ответила? — Скарамучча салфеткой вытирает ухо и щеку. — Оставила непрочитанным. Решила ничего не отвечать, пока не посоветуюсь с тобой… И ещё он думает, что я сделала аборт. — С чего вдруг? Что за долбоеб? Даже не думай с ним видеться. Ты достойна лучшего, Эи. — Он же тогда сказал мне аборт делать… фотографий Нахиды нигде нет. Вот… — она опустила взгляд. — Ты расстроена, что он так считает? — Просто психологи говорят, что у ребенка должен быть отец. Вот я и не понимаю, что делать и как правильно поступить. — Солнце мое, пошли нахуй эти психологи, хорошо? Лучше расти без родителей, чем с каким-то говном, понимаешь? И у нас есть пример. Он не нужен Нахиде. Эи, дай свой телефон, пожалуйста. — Ой, сейчас, оставила его в комнате. Минутку. Встав, она, ничего не спрашивая и не говоря, усадила ребенка Альбедо на руки, а сама побежала за телефоном. Альбедо держит ребенка на руках так бережно, словно это самое хрупкое существо на свете. Его глаза мягко светятся, полные трепета. Взгляд будто говорит больше, чем могли бы любые слова: в нём легкая растерянность, но вместе с тем забота. Лёгкий наклон головы подчёркивает его внимание к девочке, а чуть приподнятые брови добавляют нежной, почти благоговейной задумчивости. Его лицо, хотя и лишено улыбки, дышит теплом, словно он смотрит на настоящее чудо. — Какая ты маленькая, — он проводит указательным пальцем по её носу. — Мамина крошка. — Она и твой палец сейчас съест, — Скарамучча слабо улыбается, разглядывая лицо Альбедо. — Мне не жалко, у меня ещё девять есть. Он сдерживается, чтобы не улыбаться, хотя угуканье и агуканье девочки довольно сильно проходится по его сдержанности. — Улыбнись ей. Только медленно, хорошо? — Привет-привет, малышка, — он очень осторожно и медленно улыбается. — Ты такая красивая. Вся в маму и её братика. — Из нас всех она больше похожа на тебя, аха… — Разве? Она же такая милая красавица. А я даже в детстве был похож на мел. — Она милая красавица, да. Поэтому похожа и на тебя. — Брат… телефон, — Эи протянула ему смартфон. — Ой, Альбедо, прости, я машинально как-то… — Всё в порядке. Она такое солнышко, — улыбнулся. — Она сейчас очень активная. Может и ударить случайно. А у тебя губа. — Теперь, Эи, возьми Нахиду и садись сюда. Скарамучча двигает стул, чтобы сестра находилась перед Альбедо. Ничего не говоря, девушка послушно села на указанное место, взяв дочку на руки. — Альбедо наклонись к ней поближе и немного спрячь губы за ее макушкой, — Скарамучча включает камеру. — А? А…? Тот покорно подсаживается ближе и наклоняется к Эи. — Отлично. Скарамучча присаживается на корточки возле сестры и смотрит в камеру. Он выставляет руку так, чтобы было хорошо видно каждого и делает фото. — Это просто нам, а вот это, — Скарамучча показывает в камеру средний палец и делает ещё одно фото. — Скинешь этому «недо-отцу». — Ой… как-то неловко такое делать. Вдруг он заподозрит что-то про Нахиду? — Что заподозрит? — Что Нахида его дочь. Она же похожа на него? — Она похожа на Альбедо. — На Альбедо? — Эи обернулась. — Наверное, потому что светленькие оба. Ой, а вдруг он подумает, что Нахида — это дочь Альбедо? — Вот и пусть подумает. Какое ему дело до твоей жизни. Пф. Бедо, ты что думаешь? — Что разумнее было бы написать ему, чтобы не писал больше, иначе она может его засудить за домогательства к несовершеннолетней? — Отлично. Так и напиши ему Эи, а нашу фотку выложи к себе куда-то. — Хорошо. А ничего, что я выложу фотографию с дочкой? Так страшно показывать её кому-то. — Она самая красивая. Пусть на нее смотрят. Но заставлять не буду. — Я подумаю, — улыбнулась. — Эм, вы кушать вообще собираетесь? — Да, отвлёкся. Альбедо, сможешь есть…? — Скарамучча поднимается и садится обратно за стол. — Думаю, да. Кстати, моя серьга… где она? — Выкинул. — А? Она сломалась? Почему ты выкинул? — Не сломалась. Она меня выбесила. — И ты просто взял и выбросил мою вещь? А если это был подарок от кого-то? Дорогой мне. — Тц, — он достает из кармана украшение и кладет его на стол. — Но лучше бы действительно выкинул. Тебе не нужны эти пирсинги. Только травм больше! — Спасибо… — Альбедо опустил взгляд на серьгу. — Не нужны? Ты так говоришь из-за того, что эта женщина ударила меня? — Нет, я не считаю, что тебе вообще нужно их носить. И до этого так считал. — Почему ты так говоришь сейчас? — Потому что сейчас это достигло пика. Потому что я не хотел тебе что-то запрещать. Ладно просто увешиваться, пряча себя, но когда это ещё и вред несет… Тц… — Скарамучча набирает рагу ложкой и кладет в рот. — Достигло пика? Тебя это всегда раздражало? — Нет. Временами. Когда у тебя волосы в них путаются и тебе становится некомфортно или когда ты хочешь лечь спать, но сначала тебе нужно снять весь свой металл. Тебе идут, да, но ты и без них красивый. — Ты сейчас говоришь про пирсинг вообще или про пирсинг на лице? — На лице. «И без них красивый? Он же не пытается меня снова «обезличить»? А потом не скажет мне, что я кроме него никому не нужен? Не скажет же…?» — Я тебя услышал. Я подумаю об этом. — Поешь, остывает же, — вздыхает. — Эй, чего это вы поникли так? — Эи нахмурилась. — Скажи же, что он красивый сам по себе, м? — Да! Он похож на эльфа. Это было то, о чем я подумала, когда впервые увидела его тогда. — Это ни к чему, — Альбедо качает головой. — Я ведь и сам знаю, какой я, — он наконец спрятал серьгу в карман. — И какой ты? — Скарамучча медленно поворачивает голову. — Никакой, — пожимает плечами. — Бледный. А, с глазами «мертвой рыбы». — Я бы не запал на того, кого ты описываешь, — сухо отвечает, кладя в рот еще рагу. — Мы с тобой оба когда-то на Люмин запали. Думаешь, у нас есть мозг? — Тц. Это ошибки прошлого. Я успел одуматься и поумнел. — Не сомневаюсь, — усмехнулся, но практически сразу же болезненно проскулил. — Да что ж такое… Я не выживу без ухмылок и смешков. — Потерпи хотя бы пока затянется. Ты же даже не даешь им этого сделать, — Скарамучча кладет руку на щеку парня и слабо гладит. — Это мой способ общения. Молчать было легче, чем сейчас не улыбаться, — Альбедо ластится, потираясь о его ладонь. «Какие милые, — Эи с любовью смотрит то на брата, то на Альбедо. — Никогда не видела Скара таким. Приятно… Он кажется счастливым». — Лучше молчи. Или придется тебя за щеки держать постоянно. И ешь уже, — Скарамучча набирает немного рагу и тянет ко рту парня. — Аккуратно. — Я не против «за щеки», — тот покорно открывает рот и съедает ложку рагу. — Брат, ты выглядишь очень счастливым сейчас, — Эи улыбается. — Я рада. Скарамучча насупился, смотря на Альбедо. «Прекрати такое при ней говорить, дурак!» — Эи, мы с подарком для тебя приехали. — Подарок? Мне? Ой… а я не подготовила вам ничего… — Как это ничего, принцесса? А рагу? Домашняя еда, ещё из-под рук прекрасной девушки, — улыбнулся. «Черт, опять… надо просто молчать. Больно же». — Альбедо… — Скарамучча едва ощутимо кусает его за щеку. — Уйми свои улыбки. Он уходит в коридор, где как-то смог оставить рюкзак, достает плюшевого медведя светло-зеленого цвета и возвращается на кухню. — Держи, солнце. — Ух ты! Такой красивый, — она широко улыбнулась. — Спасибо большое! Я бы его обняла уже, но куда малышку деть? — Давай мне, — Альбедо тянется за девочкой. — Спасибо. Передав дочь парню, она вскочила и подбежала к брату. Обняла его так крепко, как только может, прижав заодно и игрушку. — Я тебя очень-очень люблю, — шепчет. — И я… — Скарамучча обнимает ее в ответ и гладит по волосам. — Люблю. — Ты у меня самый лучший, понял? — Вообще-то, ты. — Без тебя я не знаю, что было бы, — бубнит, уткнувшись ему в макушку. — Как же подростки быстро растут, — Скарамучча чуть сильнее задирает голову, чтобы не упираться в грудь сестре. — Ты сама умница. — И я очень рада, что ты с Альбедо, — шепчет. — Смотри, как Нахида уже полюбила его. Хотя она всех любит. Кроме Люмин. — Я боялся, что ты будешь разочарована, аха… — Почему? Он же хороший. — Парень. И я парень… — Ну и что? — Ну, я рад, что ты так думаешь, — Скарамучча крепче обнимает ее за талию. — И не скажешь, что я старше. — В смысле «не скажешь»? Да ты самый лучший старший брат на свете! — Спасибо, Эи. И прости ну… за все то… Я люблю тебя очень. — Я знаю, что любишь, — улыбается. — Я тебя тоже. Очень-очень. И нам с дочкой повезло, что у нас есть ты. — Хорошо, солнце, — Скарамучча чуть отстраняется. — Я прошу прощения, — тихо отзывает Альбедо. — Меня пытаются съесть. — Ох, Нахида, — девушка вздыхает. — Может, правда зубки? Я не знаю, в каком возрасте начинают зубки чесаться. — Эй-эй, осторожно, — Альбедо убирает волосы с плеча. — Не хватало ещё подавиться. — Ну, что за пиявка, — Эи забирает у него дочь, которая уже успела обсосать его шею. — Простите, я не очень знаю, как обращаться с детьми. — Мы тоже не знали, да и я все еще плохо знаю, аха. Эи лучшая мама, — Скарамучча берет салфетку и с легкой улыбкой вытирает шею парню. — Я пойду попробую уложу её, а то пора уже спать. Скоро капризничать начнет. Спасибо за мишку. Буду теперь с ним спать. Или Нахиде его поставлю. Если он ей приглянется. Тот голубой свитер она у меня уже отобрала, — смеётся. — Он у неё в кроватке теперь лежит, потому что она хорошо на нём засыпает. — Мы подарим тебе ещё, — улыбнулся. Скарамучча поднимается и коротко целует Нахиду в нос, успев увернуться от ее цепких рук. — Сладких снов, малышка. Та в ответ агукнула, и Эи поспешила унести дочь в комнату. Как только они ушли, Альбедо шумно выдохнул. — Вы с сестрой очень милые. Оба. — Чего это ты? — он садится обратно, набирает ещё рагу и тянет Альбедо. — Ничего, просто приятно видеть вас обоих, — он послушно съедает с ложки. — Ты не хочешь посадить маму? Или лишить её родительских прав? У тебя теперь хорошая работа, ты сможешь содержать сестру и себя и её дочь. — Мне не дадут опеку над ней ведь. У меня ни образование, ни квартиры. Их просто заберут. — А мамина квартира не ваша? — Аха… Я не знаю, — пожимает плечами. — Понятно… Страшно, что эта неадекватная может ранить вас как-то. — Дурак… Ты дурак, Альбедо. Ну она же не раз ранила меня, ну что ты за дурак… Ты сам видел меня. Я привык. Я не хочу, чтобы она хоть как-то трогала моих близких, — Скарамучча опускает взгляд на губы парня. — Ну что за дурак… — Но ты ведь теперь не один, Скар, — он тянет парня к себе на колени. — У тебя есть я. — У меня ведь сестра за стеной, — Скарамучча неуверенно пересаживается к Альбедо на колени. — Ты как со мной связался, так постоянно начал увечья получать… — Выходит, ты приносишь мне побои? Ужас. Пожалей. — Тц. Как? — Погладь по голове, поцелуй в лобик, всё-то тебе говорить надо, — усмехнулся. — Да прекрати уже, — Скарамучча кладет руки на щеки Альбедо. — Прости, — скулит. Выдохнув, Скарамучча кладет руку на макушку Альбедо и слабо гладит. Потом он мягко целует его в щеку. Нежный поцелуй остается на кончике носа, на висках и на лбу. Он опускает голову ниже и целует парня в линию челюсти. Сам Скарамучча хмурится, не привыкший так себя вести, но остановиться не может. «Приятно, — Альбедо обнимает его за талию. — Столько внимания, и всё мне одному. Я эгоист, наверное, раз такое мне донельзя приятно. Только мой. Мой Скар». Тихий шорох за спинами заставил парней вздрогнуть. Эи тихо хихикнула: — Я за бутылочкой. Уже ухожу. Скарамучча закрывает руками лицо и падает головой на плечо Альбедо. — Какой ужас. — Вы очень милые, — бросила девушка и сбежала. — Согласен с ней, — Альбедо гладит Скарамуччу по талии. — Ты точно милый. Особенно смущенный. Недовольная милая моська. — От тебя пахнет детской слюной, — ворчит. — Пойти умыться? Как по мне, пахнет молоком. — Да. Но из-за детских слюней. И никуда ты не пойдешь, — бубнит парню в плечо. — Потому что ты тоже пиявка? У вас это семейное? — Не знаю, я так себя не вел раньше, — ворчит, обнимая Альбедо за шею. — Я тоже. Обычно я более холодный и сдержанный. Хотя тактильный голод у меня с детства. — Холодный и сдержанный? Да ты мне руки заломал тогда и дышал на ухо, «самый холодный и сдержанный». — Когда, «тогда»? — Когда я пришел тебя бить, — ворчит. — Ну, так ты пришел меня бить. Или надо было ждать и ловить лицом твой кулак? — усмехнулся. — Ой… та блять… — Вот, и что с тобой делать? — Скарамучча целует его в щеку. — Ты счастлив, Скар? Прямо сейчас. — Как будто… да. Тебе понравилось рагу? — Да. Твоя сестра хорошо готовит. Ты учил? — Она сама за мной повторяла. — Милашки вы. Мы останемся на ночь тут? Или уходим домой? — Уходим, конечно. Мадам Пин скоро должна вернуться. — Мы ее дождемся? — Не обязательно. Хочешь домой? — Не подумай, что мне неприятна компания твоей сестры или ещё что. Но — да, хочу домой. — Не подумал бы. К тому же, она уже занята дочерью. Пойдем, — Скарамучча нехотя слезает с колен Альбедо. — И, может, заедем по пути в травму? — Думаешь, надо? — Лишним не будет. Вдруг что… — Меня такой хороший доктор лечил, что я даже не знаю, — он поджимает губы, сдерживая улыбку. Скарамучча хмурится, подходит к Альбедо. Он целует его в кончик носа, потом быстро моет грязную посуду, забирает плюшевого кота и рюкзак, берет парня за руку и уводит в коридор, хватая по пути его вещи с сушилки в ванной. Рукава бежевой куртки чуть влажные. Мокрое пятно есть и на груди. А шарф мокрый полностью. Скарамучча вздыхает и убирает его в пакет, а потом в рюкзак. — Может, я дам тебе свитер…? — Тот, что на тебе? Нет, ты же замерзаешь. Или у тебя здесь твоя одежда есть? — Нет, но я буду в куртке. — Я тоже в куртке. Возьмем такси, чтобы не заболеть. — Ой, вы уже уходите? — Эи выглянула из комнаты. — Вы покушали? Так быстро уходите… — Да. Мы ещё придем, солнце, — Скарамучча улыбнулся. — Нахида уснула? — Только-только, — шепчет. — Я тогда тоже спать лягу. Спасибо за игрушку. И за всякое для Нахиды тоже. — Не за что. Ложись, отдыхай, Эи, я закрою дверь. — Хорошо, улыбается. До встречи. Девушка осторожно поцеловала брата в щеку. Помахав ладонью на прощание, она вернулась в комнату к дочке. — Она так часто улыбается теперь. Что бы мы делали без мадам Пин… Скарамучча же опускается на корточки и берет ботинки Альбедо. — А твоя квартира выше, да? — Угу. Зайти хочешь? — нервно смеется, застегивая молнию на ноге парня. — Там твои вещи ещё остались? — Я там давно не был, может эта сука все выкинула уже. — Не хочешь зайти забрать? Если есть что. — «Если», — нервно улыбается. — Можем заглянуть, но там пиздец, Бедо. — Я не хочу на тебя давить и все такое. На твое усмотрение, Скар. Просто, пока мы тут оба, а она в полиции, есть возможность забрать вещи. Ну, если есть что забирать. — Нечего. Все необходимое я схватить успел. А ничего хорошего в той квартире не осталось, — он поднимается и надевает на Альбедо свою куртку. — Так непривычно видеть себя в темном, — он рассматривает свое отражение. — Но ты не пойдёшь без куртки, Скар. У меня там только рукава немного, да и ладно. — Она не такая тёплая и новая, как хотелось бы, но… но ты в мокром не пойдешь, хватит испытаний твоему иммунитету. Тц, — Скарамучча кутает парня в свой шарф и надевает на его руки свои варежки. — Хотя бы так. — А ты? В чем пойдёшь ты? — В свитере добегу до машины. — Значит, в машине буду греть тебя в своих объятиях. — Хорошо, — краснеет. — Вызовешь тогда такси…? — неуверенно предлагает. — Я уже. Пока ты ухаживал за моими ногами. Меня даже в детстве так не одевали, как ты сейчас. — Просто, если ты наклоняться будешь, к голове кровь прильет, — ворчит, накидывая на плечо рюкзак. — Возьмешь Скарамяу? — Я бы пошло пошутил, но ты сказал держать себя в руках, пока рядом Эи, — он берет игрушку. — Машина уже ждёт. А я в окружении котов. Рай, не иначе. — У тебя не очень получается держаться. И Скарамяу ещё маленький, чтобы такое слышать, — ворчит, открывая дверь квартиры. — Значит, нужно будет поворачивать его спиной в нашей спальне? — Альбедо выходит первым и вызывает лифт. — Да, — насупившись, Скарамучча закрывает дверь своим ключом и становится поближе к Альбедо. — Какой же ты пошляк. — Это всё кровь. Не туда утекла. Тебе не нравится, что я такой? — Нравится. — О, это за нами, — зайдя в лифт, он затягивает парня следом. — Если бы не моя губа и антисанитария этого лифта, я бы уже впечатал тебя в стену и целовал. — А если тут камеры? — И что? Целоваться в лифте — это нарушение закона? Нет. — Так… увидят же, — краснеет. — Пусть видят. Я не стесняюсь своих чувств к тебе. Скарамучча проходится взглядом по углам лифта, потом по панели, а потом останавливаются на Альбедо. Он подается вперед и оставляет неуверенный поцелуй у парня на щеке. Двери лифта открываются и Скарамучча резко разворачивается к выходу. Он идет первым, но Альбедо обходит его и высматривает машину. «Сколько раз я на такси за жизнь ездил? Два? Включая сегодняшний и вот будет третий? Или это первый был? Аха… Позорище какое. Для него это выглядит таким обычным…» Они усаживаются на задние сидения автомобиля и Скарамучча сразу поворачивает голову в окно. «Сторонится меня на людях? — Альбедо слабо улыбнулся. — Думаю, не стоит на него давить». Стянув с себя шарф, он укладывает его на колени Скарамуччи, а сверху садит плюшевого кота. — Так хотя бы руки не замерзнут. — Ты же собирался меня греть, нет? — спрашивает, не поворачиваясь. — Собирался, но подумал, что тебе неловко, — Альбедо осторожно подсаживается ближе. — Немного. Но я хочу… — он неуверенно поворачивается, придерживая кота. — Милашка, — шепчет. Усевшись так близко, как только получилось, он обнял парня за талию и притянул к себе. Альбедо уткнулся носом ему в висок и прикрыл глаза. «Никогда ни с кем такого не чувствовал. Так странно. Я же думал, что любил Люмин. А, получается, не любил». Скарамучча поднимает взгляд на водителя и сразу немного опускает голову. Теплое дыхание Альбедо приятно щекочет кожу. Парень смотрит на плюшевого кота, а перед глазами появляется блондин, который этого ему дарит. «Приятно с ним. Спокойно так… Точно ли я заслуживаю такого?» — Слушай, ты подумал насчет поездки? Поедем вместе? — Поехали. Только тогда мне нужно заранее поработать побольше. Для Эи.