Габарит

Утро, начавшееся в час дня, встретило Алатуса лёгким головокружением. Они с друзьями разошлись спать уже после рассвета, ведь всю ночь общались и отдыхали. «Ну, даже хорошо, что Тао не было, я столько раз с Альбедо поцеловался, что она бы всю жизнь меня с ним сватала. Да и не только с ним, аха…» Перекусив что-то быстрое, что нашёл на столе, Алатус попрощался со всеми и отправился домой. Друзья пробудут в доме ещё день, но ему слишком не даёт покоя то, что дома что-то случилось, а также сегодня должен будет приехать инвентарь от Венти. «Тао не звонила, может и правда зря нервничаю, — парень запрыгивает в автобус, надевает наушники и усаживается на свободное место. — И мама тоже ещё не звонила. Да и вообще никто не писал». Сидя в одиночестве, Алатус прокручивает в голове прошедший выходной с друзьями. Он ощущает, что отдохнул душой. Улыбки и смех друзей будто зарядили его на ближайшее будущее. Ему понравилось, что с утра, когда он встретил Скарамуччу и Люмин, тот улыбался, ведь уже начал по-настоящему переживать, что парень решит что-то сделать Альбедо. «Всего лишь понравилась девушка. Можно понять, главное, что сейчас у вас все нормально». Дальше в его голове всплывает то, что, кажется, Хэйдзо и Аяка утром вели себя слишком сдержано. И даже, будто отстранённо друг от друга. «А вчера, кажется, ушли навеселе и довольно неоднозначно. Что это с ними? Аяка ревнует из-за бутылочки?» Радует, что за исключением непонятной Алатусу атмосферы между Хэйдзо и Аякой, все остальное время прошло весело и очень уютно. Выйдя на нужной остановке, Сяо быстрым шагом направляется домой, открыв дверь, он сразу переобувается. — Мам? Тао? Ганя, Шеня? Я дома! — Привет, брат, — потирая сонные глаза, в коридор вышла Гань Юй. Девушка одета в домашний халат и тапочки. — Ты спала? Время-то уже, — он смотрит на часы. — Где остальные? — парень проходит дальше, положив руку на плечо сестры. — Все в больнице. А Тао тебе не сказала? — Ч-чего…? — Шень почувствовала себя плохо, поэтому пришлось вызвать скорую. А мама нервничала очень, живот заболел. Оказалось, наша мама беременна, Сяо, — она едва заметно улыбнулась. — Сестрица Тао поехала с ними, а мне приказали сидеть дома и ждать тебя. — Погоди… Беременна? А с сестрой что? — Сяо замирает посреди коридора. — А ты почему тут одна? — Шень в больнице, мама и Тао тоже, а мне мама сказала быть дома. У нас замок сломался, входная дверь теперь не закрывается. — Ох, черт. Давно они ушли? Ты кушала? — Ночью. Представляешь, наша мама тайно встречалась с нашим папой. Ну, с одним из, — она неловко смеётся. — Хотела сделать нам полноценную семью. Ну, и финансово тоже… — Хотела, так. И что…? — Пойдём. Мама и Тао уже едут домой. Писали недавно, — взяв Сяо за руку, она уводит его на кухню. Квартира довольно тесная, мебель здесь простая и явно устаревшая. Практически все деньги матери уходят на содержание семьи. Конечно, Сяо помогает финансово, но этого недостаточно, чтобы сделать ремонт, так что живут они совсем скромно. Мечта Сяо быть биатлонистом — это то, во что когда-то его мама вложилась по максимуму. — Выпей чай, — Гань Юй усаживается за стол. — Мама забеременела от одного из наших отцов… правда, пока ей вчера не стало плохо, о беременности она не знала. — И как мама…? — Сяо садится за стол, нервно дергая ногой. — Переживает? — Очень. Она же теперь работать не сможет… ну, некоторое время. А нам с Шень ещё и шестнадцати нет. Тао сказала, что устроится куда-то, чтобы как-то справляться. — О деньгах переживать не надо. Справимся, обещаю. Я переживаю за то, что сейчас в ее голове происходит, ох. — И Шень пока положили в больницу. Обследуют. Что-то у неё с головой, предположительно. Такое, — девушка вздыхает. — Переживаю за сестру. За маму тоже. А сделать ничего не могу. — Она нигде не падала? Ну, Шеня. А ты не переживай, все в порядке будет, я уверен. Почему не позвонили ночью? — Тао говорила, что позвонит… — Я сам звонил ей где-то в час ночи, она сказала, чтобы я не переживал. — Ну, всё ведь уже позади было, вот… — Ладно, подождём их. Так, ты кушала? Или только встала? — Только встала. А ты? Как прошел праздник? А тебе на работу не надо? И как мы теперь будем жить… Слушай, некоторые мои подруги занимаются вебкамом. За это много платят. И это безопасно… — задумчиво бубнит. — Эй, даже не думай в эту сторону. Это ломает психику. Гань, успокойся, я все решу с деньгами, хорошо? Ты ещё маленькая, чтобы думать о таком, успеешь взять на себя все заботы мира. — А что тут такого? Сидишь сам себе с камерой… — бубнит. — Стыдно немного. — Вот именно. А потом сломаешь себе все границы. Короче, не думай об этом, оно тебе не надо, поверь. Деньги будут. Я особо не успел позавтракать, — Сяо становится у холодильника. — Кашу будешь? — Там со вчера есть оладушки и сметана. Мама готовила… — О, тебе сколько положить? — Два. Мама много приготовила. Твои любимые, — она с надеждой смотрит на брата. — Ещё один ребенок… это столько денег, столько сил и времени… — У тебя есть старший брат, который со всем поможет, расслабься, — Алатус кладет сестре оладья на тарелку и ставит греться, а после этого уже кладет порцию себе. — Тебе с вареньем? — Да, пожалуйста. Но ты ведь не сможешь ещё работу найти… у тебя учеба, биатлон ещё… — Не могу, но у меня есть ещё один способ. Появился, благодаря знакомству с Венти. Успокойся, одуванчик, все будет в порядке, — достав еду для сестры, Сяо кладет немного варенья ей на тарелку и ставит на стол. — Кушай. — И ты кушай. Ты же только пришел… А что за способ? Связываться с семьей Барбатоса звучит, как плохая идея. — Фиктивные отношения с ним. Мне это его пиар-агент предлагал, — Сяо берет свою порцию и садится за стол. — Все будет в порядке, Гань. — Звучит как-то неправильно… — Ничего. У меня благодаря Венти столько подписчиков в блоге уже. И он начинает приносить мне деньги. А так будет ещё больше. Да и это лучше вебкама, Ганя. — По твоим описаниям он хороший человек, а семья его почему-то доверия не вызывала никогда… — У него и правда странная семейка. Но все будет в порядке, не переживай. Я знаю, что делаю. — Ладно, как скажешь… — вздыхает. — Тревожно просто связываться с ними. — Поверь своему брату, хорошо? — он слабо улыбнулся, добавляя сестре варенья на тарелку. — Верю, да, — она натянуто улыбнулась. — А что сам Венти об этом думает? — Я ещё не спрашивал. Не успел, но спрошу, когда поговорю со всей семьей. — Хорошо, ты только будь осторожней. У него не очень хорошие люди в семье. — Обязательно буду. А ты думай об учебе и о друзьях, а не о всяких проблемах. — Сяо, но ты же не можешь все на себя брать… после тебя и Тао я — самая старшая. Тао сказала, что попробует устроиться в кафе, а я, получается, буду бесполезной… — Дурочка, ты не бесполезная. Твоя задача хорошо учиться, чтобы мама не переживала, и все, ты ещё успеешь поработать. — Мама скоро не сможет работать… — Я знаю, Ганя, расслабься. — Мне за тебя тревожно, — она колупает оладьи вилкой. — Давай, если мне будет слишком тяжело, тогда я тебе скажу, и мы вместе поищем тебе работу? А пока я не прошу, ты об этом не думаешь, м? — Ты обещаешь, что скажешь? — Обещаю, а сейчас не думай об этом. — Хорошо, — она едва заметно улыбнулась. — О, мама пришла, — услышав шум двери, она повернула голову. Алатус тут же вскочил, выбегая в коридор. — Мама? — О, Сяо, ты уже дома, — женщина встречает его легкой улыбкой. — Привет-привет, как прошел день рождения Казу? — Привет, братец, — Тао стягивает бордовую осеннюю куртку. — Весело, почему ничего не сказали мне? Мам, ты как? — он подходит, чтобы помочь раздеться и снять обувь. — Не ругайся, сынок, это я попросила не говорить, — женщина передает ему свою куртку. — Я в порядке… правда, узнала нечто двоякое. — Рассказывай, мам, я заварю чай. Как там Шеня? — Сяо вешает куртку матери в шкаф. — Шеню пришлось оставить в больнице. Сейчас немного отдохну, приготовлю поесть, возьму с собой и поеду к ней в больницу, — женщина обувает комнатные тапки и направляется на кухню. — Пока не понимают, что с ней. Взяли анализы, сделали МРТ. — Я приготовлю тебе еды с собой, проходи на кухню, — Сяо идёт первым и сразу включает плиту. — Ох, спасибо, — она присаживается за стол. — Сяо, оказалось, что я беременна, — вздыхает. — Даже не знаю, что теперь делать… уже три месяца. Я думала, просто поправилась немного, а оно вот как вышло… — Три месяца…? — Сяо ставит перед матерью чай. — А что с отцом…? — Спасибо, сынок, — она обхватывает чашку дрожащими пальцами. — Это твой отец. И… мы уже месяц как не общаемся. — Ох, мам… Не нервничай только. Как ты вообще, и когда решила с ним общаться начать? — Почти год назад. Он сам со мной связался, когда тебя по телевизору показали… — вздыхает. — Пыталась с ним общение наладить, он вроде обещал, что исправится и все такое… а я дура, как обычно, уши развесила. — Мам, не называй себя такой. Это он дурак, раз так себя повёл. Он тебе не нужен, мама. — Ох, я же хотела, чтобы у вас был отец, а по итогу… Ох… — она накрывает ладонью живот. — И что с этим делать… — В смысле «что»? — Сяо закидывает на сковороду овощи. — Хорошо кушать и побольше спать, мам. — Девочки, идите погуляйте, — женщина кивает головой на дверь в кухню. — Мам, мы уже взрослые, — бубнит Гань Юй. — Тао, забирай сестру и идите в комнату. — Ну, мам! — Девочки, пожалуйста, идите в комнату. Приготовьте вещи для Шень. Скоро поедем в больницу. — Тц, ладно. Как только дверь за спинами дочерей закрылась, женщина перевела уставший взгляд на Сяо. — Про аборт думала. Куда нам ещё одного ребенка… — Нет, мам. Если так получилось, значит будем ждать брата или сестру, — мягко отвечает Сяо. — К тому же аборт может сделать тебе плохо. — Да, врач тоже так сказал. Медикаментозный аборт уже поздно делать, — вздыхает. — А операция может навредить мне. Всё-таки не молодая уже. — Вот именно. Мам, ты думаешь о нем только из-за денег или просто не хочешь ребёнка? — Я уже не молодая… я и с Шень справлялась кое-как, хотя у меня уже был ты и Тао и Ганя… А послеродовая депрессия? Слишком много ляжет на тебя и старших девочек… ещё и Шень в больнице… я сама не знаю, что делать. Вдруг беременность тяжело будет проходить? Я совсем не смогу работать. — Мам, мне предложили фиктивные отношения с Венти для поднятия его и моего блога. Это будет приносить хорошие деньги. По крайней мере, так обещал агент. Мы справимся, мама, даже если будет тяжело или после родов у тебя будет депрессия. — Фиктивные отношения? Думаешь, это правильно? — Это ведь просто так… Я ещё не спрашивал мнения Венти, но мне не кажется это чем-то плохим. «Да и выбора особо нет… тех денег, что они предлагают, нам хватило бы с головой». — Наверное, я уже старая, чтобы это понимать, — смеется. — Просто это звучит, будто ты продаешь себя. — Нет, я ведь буду жить свою жизнь и просто выкладывать фото с Венти. Или просто на людях где-то надо будет за руки подержаться, да и все. Мам, ничего страшного я в этом правда не вижу. — Я совсем ничего в этом не понимаю, — она качает головой. — Но доверяю тебе и твоему выбору. — Спасибо, мам. Блог уже начал деньги приносить, а так будет ещё больше. У нас все в порядке будет. Альбедо, кстати, предложил к нему переехать, но, наверное, сейчас я откажусь, как думаешь? — Езжай, конечно, — она улыбается. — Мы справимся. Ты и так много на себя берешь. И работа, и биатлон, еще и будет вот это с Венти. Тебе нужно хотя бы дома отдыхать, а здесь не отдохнешь. Переезжай, Сяо. Так будет лучше. И Альбедо ведь поближе к Венти живёт. — Мам, ты уверена? Тебе ведь помогать нужно. — Уверена. Мне поможет Тао, если что. Если будет прям невмоготу, то позвоню тебе. — Ты ведь наверняка так не сделаешь, — вздыхает. — Главное, не нервничай, мы со всем справимся вместе. Пиши мне каждый день о своём самочувствии. Или, хотя бы, через день, хорошо? — Сяо выключает газ и берет контейнеры. — Обещаю, что сделаю, — улыбается. — И каждый день буду тебе писать. — Сяо! — кричит из коридора Тао. — Тут какой-то курьер к тебе. — Ой-ой, мам, я быстро! — Сяо оставляет все на плите и выбегает. У входной двери стоит скромный мужчина с большой коробкой, по размеру такой, словно внутри находится разобранный шкаф. — Да, спасибо, — Сяо подписывает бумагу о том, что получил, и курьер уходит. — Ого, какая. Тао, возможно, я отдам тебе своё снаряжение, — улыбается. — А? А это что? — девушка с любопытством выглядывает Алатусу через плечо. — Венти отдал мне своё старое снаряжение, представляешь? Оно почти как новое. Главное, чтобы ничего не повредилось в пути, пойдём распаковывать, — Сяо затаскивает коробку в кухню, ведь там больше всего свободного места. — Ого, — девушка плетется за ним. — Сяо, ты купил новые лыжи? — женщина на кухне чуть приподнимается в места, заглядывая в приоткрытую коробку. — Нет, мамуль, это от Венти. Он почему-то решил отдать это снаряжение мне, — Сяо аккуратно вскрывает коробку и первое, что он видит помимо множества пупырчатой пленки, огромное количество конфет. — Аха… Нам надо вазочку для них. Или две. Или три. — Выглядит, как новое. Какой добрый мальчик, — она обводит взглядом лыжи и усаживается обратно. — Ого! Там и винтовка? — Тао заглядывает в коробку. — Его винтовка?! Почему он ее не продал?! За нее же можно нормально так выручить… он ведь чемпион, рекордсмен. — Что тут у вас? — Гань Юй смотрит через плечо сестры. — Ого, сколько конфет. — Гань, только много не ешь, — женщина вздыхает. — Прыщики будут. — Да-да… — Ой, а нитки зачем? — среди конфет и пупырки Ху Тао находит довольно много мягкой широкой светло-голубой пряжи. — Оу, он уже выбрал пряжу… — Сяо улыбается. — Мамуль, он хочет купить у тебя шарфик и выбрал пряжу, на которую у него не будет аллергии. А снаряжение… Он сказал, что хочет отдать тому, кто горит биатлоном. Я тоже спрашивал, чего он не продал. Вау… — он медленно достаёт винтовку и осматривает ее. — Да она идеальна… — Ой, связать ему шарфик? И он будет это носить? — женщина немного неловко смеётся. — Я думала, такие, как он, носят только бренды. — Мам, вообще-то, у тебя самые классные шарфики получаются. И варежки, и шапочки. Я ему как-то одолжил свой, который ты связала, и в итоге он захотел, чтобы ты связала и ему, — улыбается, кладя винтовку рядом. — Ого… что ж, я постараюсь, — она улыбается. — Он столько радости моим деткам принёс, так что я точно выложусь хорошо. — Сяо, так я могу забрать твое снаряжение?! — глаза Ху Тао загорелись. — Я тебе об этом и говорю, Тао, — смеется Алатус. — Открыточка, — Сяо снял пленку с лыж и взял небольшую открытку. Его глаза сразу заблестели, как только он прочитал «пользуйся с удовольствием, Сяо <3», выведенные изящным аккуратным почерком. На щеках проступил румянец. — Ещё один автограф, — улыбается юноша. — Как думаешь, мам, а на варежки там пряжи хватит? — Тут столько, что и на свитер хватит. Кажется, мальчик совсем не ориентируется в том, сколько нужно ниток для шарфа. — Да я тоже, — смеется. — Я спрошу, нужен ли ему свитер, хех. Спасибо, мам. Тао, ты знаешь, где лежит мое снаряжение, забирай, — Сяо смотрит на сестру счастливыми глазами. — Ура-ура! — та сразу вскочила. — Кстати, мам, к Шене ты поедешь с Ганей? — Да, отдыхай, Тао, ты и так всю ночь с нами там пробыла. Возьму с собой пряжу и буду у малышки в палате вязать. — Я могу с вами поехать, мам. — Нет-нет, не нужно. У тебя ещё рука не зажила, а через неделю уже тренер возвращается. Займись лучше делами по дому. А потом можешь собирать вещи и перебираться к Альбедо. Сегодня Ганя поедет со мной. А ты, тогда, завтра. Малышки завтра в школу идут. — Мам, у меня все в порядке с рукой, даже тренер не говорит тренироваться по-другому. Хорошо, тогда сделаем так. Пойдём, я ещё не всю еду вам уложил. — Читала я про ваши тату, — бубнит. — Люди пишут, что недели две после тату все болит, только и живут на обезболивающих. — Кхм… Она хоть тебе нравится? — неловко спрашивает Сяо. — Красиво выглядит. Но и без неё ты красивый был. — Думаешь, зря сделал? — Сяо закатывает рукав кофты, демонстрируя тату под пленкой. — Это Альбедо эскиз придумал. — Нет, красиво очень, конечно, не зря, глупый, — женщина кладёт ладонь на его макушку. — Переживаю, что болит. — Я уже почти не чувствую, что болит, — улыбнулся. — Спасибо, мам. И стоило не так дорого, кстати. Альбедо давно с тем тату-мастером общается и у него делает. Так что, с приятной скидкой было, хех. — Альбедо хороший мальчик, — женщина кивает. — В принципе, они оба мальчики хорошие. Но зачем он себя уродует пирсингами и тату мне не понять. — Но ему же идёт, — пожимает плечами. — Да и комплексы у него тоже есть, ахах. — У него? Комплексы? — жуя конфету, Тао приподнимает одну бровь. — Не смеши. — А ты с набитым ртом не разговаривай, подавишься. И да, они у него есть, Тао, — вздыхает. — Откуда? У него харизма из всех дыр лезет, он красавчик вообще, спортивный, ещё и умный, — бубнит, пачкаясь в шоколад. — Я ему то же самое говорю, Тао, но он, почему-то все равно считает немного иначе, — Сяо берет салфетку и вытирает сестре щеку. — Я б такому отдалась. — Тао, — женщина качает головой. — А что такого? Я уже взрослая, — ворчит. — А он хороший, красивый, сильный, умный, мечта, а не мужик. — Ох… — Да ладно тебе, мам. — Кхм, — Сяо слабо покраснел. — Тао, ты слишком маленькая для него. — Почему? Ему двадцать, да? Нормально. — Тебе вообще рано ещё думать о таком, — женщина собирает контейнеры с едой в сумку. — А он мальчик хороший и порядочный, так что не станет переходить черту с тобой. — Бу-бу-бу, — она скрестила руки на груди. — Тао, там ещё оладушки есть, будешь кушать? — Сяо пытается перевести тему. — А ты поел? — Вместе с Ганей, да. — Ладно, — она плюхнулась за стол. — Вот и отлично, — женщина собирает контейнеры в пакет. — Я пойду в душ, а потом еду с Ганей к Шене. Сяо, ты можешь спокойно собирать вещи и ехать к Альбедо. — И оставить Тао одну дома? — Ну, она же уже взрослая, — женщина смеётся. — А Альбедо будет с тобой. Переживать не о чем. — Ну, мама! — Справедливо. Мамуль, иди в душ, мы тут разберёмся. Ганя, ты собирайся пока тоже.

***

В просторной комнате Альбедо, Лави и Фурина заняты уборкой, чтобы подготовить всё для заселения Сяо. Стены здесь выкрашены в светло-серые тона, но их едва ли видно за хаотично расставленными коробками с вещами. Тяжелый дубовый стол занимает центральное место в комнате, рядом с ним стоит мягкий и удобный диван. В углу громоздятся полки с книгами и коллекционными фигурками, а кровать завалена подушками. Альбедо вытирает пыль, которая поднялась тут после того, как они выгрузили все вещи из шкафа у стены на пол. Комната постепенно становится всё более уютной и просторной. Коробки с вещами аккуратно складываются у стены, мебель расставляется по своим местам, а полы блестят чистотой. — Лави, уверен, что ты не хочешь жить здесь? — Альбедо расстилает на диване плед и бросает подушки. — Да. Как-то неспокойно мне… лучше поживу дома. С мамой. У нас ведь большой дом… а мама там одна. И Фурина будет со мной. — С девушкой тебе повезло, — Альбедо закатил рукава домашней кофты. — Так, перестелю кровать и, в принципе, останется только перебрать твои вещи, и всё готово. — Люблю её… — тихо проговаривает близнец, складывая свою одежду из шкафа в коробку. — Я принесла чистые тряпки, — Фурина проходит в комнату, держа несколько влажных тряпок. — Бедо, открой окошко, а то пыли тут уже многовато. — Точно, — парень сразу распахнул оба окна, чтобы впустить свежий воздух. — Так вы теперь будете жить вместе, Фурина? — Да, будем с вашей мамой вместе готовить, ух. И наконец-то буду каждый день спать вместе с Лави, — улыбается, вставая на табурет, чтобы дотянуться до верхних полок. — Ой, осторожно, — Лави уже стоит рядом, придерживая девушку за талию. — Наша мама тебя любит, Фури. Ей тоже только в радость будет, что и Лави под боком, и ты рядышком. — А ты тут тоже не скучай без меня, брат. — Не буду. Сяо будет меня развлекать, — смеётся. — Спасибо, Лави. Вы с Сяо, кстати, на парочку похожи иногда. Особенно то, как ты к нему на коленки уселся, — хихикнула, вытирая дальние углы. — Это была просто игра, — Альбедо принялся складывать вещи брата в коробку. — Жаль, хотя и без этого вы на пару похожи. Апчхи! Кхем. — Будь здорова. И чем это мы на пару похожи? — Да вы постоянно так близко друг к дружке. А ещё твои шуточки в его сторону, очень такое, знаешь, пошленькое, — смеется, — Лави, я слезаю, — она берётся за его руку и аккуратно спускается. Тот придерживает, помогая девушке балансировать. — Ну, не знаю, — Альбедо двигает коробку к стене. — Мы просто друзья. — Знаю-знаю, захотелось попытаться тебя смутить. Непробиваемый. Люмин тебя не доставала пока больше? — Она скинула мне в лс фотку со Скаром, — вздыхает. — У меня ощущение, будто она использует его. — Чего…? Какую фотку? — Свою со Скаром. Я так понял, он у неё ночевал. Типа показала мне, что отдалась ему, — он закатил глаза. — И что ты будешь делать? — Лави аккуратно складывает свои рубашки в коробку. — Ничего? А что я должен сделать? — Это звучит мега мерзко. Мне немного жалко этого Скарамуччу. Совсем чуть-чуть. — Я даже не знаю, — Альбедо вздыхает. — Вроде и хотелось бы сказать ему, а с другой стороны, в чужие отношения лезть — последнее дело. — Согласна. Ну, если сильно достанет, тогда и влезешь. Кинул ее в чс? — Да. И оставил сообщение с фоткой непрочитанным. Может, за это я и не нравлюсь Скарамучче? Ну, за то, что Люмин в меня влюбилась. С другой стороны, я тут при чем? Не я же виноват, что ей нравятся безликие. Не в обиду, Лави. — А? Что? — близнец кладёт последнюю рубашку в коробку. — Ничего. Думаю, что не такие уж мы с тобой и близнецы. Ты, вон какой красивый, — улыбнулся. — Даже Фурина не устояла. — Не устоял даже мой тортик, — она целует Лави в нос. — Вы оба красивые, вообще-то. А Люмин очень странная. Так унижаться перед человеком, ужас. Я все понимаю, но ради человека, которому ты не нужна, так выкручиваться, это фу. — Она странная очень. Довольно абъюзивная и вообще, — он хмурится. — Отношения с ней были похожи на какой-то ад. Постоянные эти истерики, эмоциональные качели, ещё и у меня всегда чувство вины и ощущение, будто я никому не нужен, а она такая «богиня», подобрала мусор с улицы. Короче, мерзость. Слишком она мозги обрабатывает. — Помянем паренька… Ты достоин лучшего, Бедушка. — Да-да. Думаю, вот, сплит сделать, — он поднимает задумчивый взгляд вверх. — Я не знаю, что это, — Лави растерянно смотрит на Фурину. — Это когда язык разрезают, чтобы был как у змеи. Это звучит эротично и тебе пойдёт, Бедо. Но там же долго заживает. Есть сложно и говорить сложно будет. — Да, почитал вот. Думаю, сделать это перед тем, как тренер вернется, чтобы быть не в состоянии объясниться перед ним и просто моргать, смотря «красивыми глазами», либо сначала поставить его в известность. — Самоубийца, — смеется Фурина. — Он ведь тебя писать заставит, если что. — У меня медицинский почерк. — Печатать сообщения будешь, — пожимает плечами девушка. — Да. Решено. Запишусь на завтра на сплит. Как раз неделя уйдет на то, чтобы прийти в чувства после этого, аха… а там уже и на тренировки выйду. Теперь буду не молью или мелом, а рыбой. — Ой, ты точно решил? А с врачом уже советовался? Там же вены могут быть слишком близко и делать нельзя тогда… Или что-то такое. — Да меня смотрели уже, аха. Еще когда язык прокалывал, то спрашивал про сплит на будущее. Если за это время у меня там не появилось новых вен, то должно быть нормально. Правда, пока не представляю, как с этим разговаривать и вообще — жить. — Ну, как заживет, речь будет как обычно, по идее, — она смотрит на друга с легкой тревогой. — Болеть же будет… — О, да. Говорят, болеть будет пиздец как. Плюс ограничения в еде, очевидно. Плюс разговаривать некоторое время не смогу. Боль и игнорирование людей. Получается, одни плюсы. — Каждый раз забываю, что ты мазохист. И садист. Если ты точно уверен, мы тебя поддержим. Уверена, что тебе будет красиво, но за твоё самочувствие переживаю. — Сколько у тебя уже всего, — Лави вздыхает. — Пирсинги, тату… ты ведь и так красивый, зачем это? — он с грустью смотрит на близнеца. — Просто так, — усмехнулся. — Фури, а ты ничего себе не хочешь? — Я даже не знаю. Лави, как думаешь, что мне пошло бы? — Колечко на безымянном пальце, — смущаясь, отвечает тот, и сразу отворачивается к коробкам. — Какой же ты милый, Лави, — стонет Фурина, обнимая парня со спины. — Обожаю тебя. — И моя фамилия, — неуверенно дополняет тот. — Но вообще, если хочешь, то я тебя поддержу. Кажется, ты хотела когда о себе тату на руке маленькое… — Хочу что-то, что будет ассоциироваться с тобой, Лави, — девушка целует его в макушку. — Именно тату? Можно сделать парное… — Лави, тебе лучше не надо, — Альбедо придвигает в угол комнаты ещё одну коробку с вещами. — Хотите что-то парное, проколи ухо, например, и носите парные гвоздики. — А у меня уже проколоты уши. А тату тебе не надо, малыш, да. А ещё у нас будут парные кольца на безымянных пальцах. — Сделай ещё одну дырочку, Фури. Специально под гвоздик. Может, с каким-нибудь лунным камнем под цвет глаз Лави. — А я? — Ты подберешь себе что-то под цвет глаз Фурины. Ну, это так, например, — Альбедо выравнивается. — Готово. Все вещи собраны. — Хорошая идея. Лави, тебе нравится? — девушка повисла у парня на плечах. — Когда Сяо заселяется тут к тебе? — Нравится, — тот осторожно обнимает её за талию. — Я только боли же боюсь… — Ничего особо не почувствуешь. Раз и всё. Это быстро. Хм, а Сяо… я сказал ему, что сегодня убираюсь и он может заезжать, когда захочет. — Да, это быстро, прокол делается за секунду и тебе надевают сережку, которую ты выбрал, — мягко улыбается Фурина. — Покажем твоей маме потом красоту. — Мама будет в шоке, — Лави немного нервно смеётся. «Да, а моя мама даже не заметит, — Альбедо глубоко выдыхает. — Как до сих пор не заметила ни единого тату, ни единого прокола». — Тебе подойдет, Лави. Фури, а ты когда переезжаешь к нему? — Через два дня, скорей бы. А свою квартиру оставлю пока пустовать, хех. — Может, сдашь её? Пассивный доход. — Боюсь сдавать, вдруг испортят, а ее ведь родители подарили, — ворчит. — Сдай кому-то знакомому? Она же просто простаивать будет. Нестрашно? Ну, я о том, что если соседи вдруг будут затапливать, даже не заметишь. Либо кто узнает, что там никто не живёт, ограбят. — Ой, ты прав. Да, твоим друзьям никому не нужно? — Аха, Фури, я сказал, кому-то знакомому, а не «сомнительному». Вот, мои друзья относятся ко второму. Я бы им квартиру не сдавал. Лучше спроси на секции у ребят. — А зачем ты общаешься с «сомнительными»? — ворчит. — Работа у меня такая: разливать алкоголь, флиртовать, со всеми дружить и выслушивать пиздострадания клиентов. Я так с половиной города в хороших отношениях. Но квартиру бы никому из них не сдал, аха. Лучше спроси у Кадзухи или девочек. Да и вообще на секции. Спортсмены больше внушают доверие, чем клиенты бара. — Да, спрошу, и не целуйся там больше с кем попало, Бедо. Вдруг подхватишь ещё что-то, — отчитывает его словно ребёнка. — Я привитый, — усмехнулся. — Но вообще, я не то, что бы целуюсь с кем попало. Бывало пару раз. — Вот и не делай так. Кто знает что у них во ртах бывает. А со своим сплитом уж тем более, попадёт ещё в рану что-то, тц. — Да, мам. «Хоть узнаю, что такое «мама», раз уж родной не до меня». — Ну, со сплитом логично. Там и по показаниям поцелуи запрещены. — Умница, мне за тебя спокойнее, — улыбнулась девушка. — А теперь мне надо пополнить запасы энергии! — Идём, — Альбедо берет ее за запястье одной рукой, а второй — Лави, — у меня дома вкусные пирожные. Пополним твои запасы. — И давно ты подсел на сладкое? — усмехается. — Я просто знал, что в гостях будет прекрасная дама, возлюбленная моего дорого брата, а она довольно падкая на сладости, — Альбедо проходит на кухню. — Чай, кофе? — Мне чай, — Лави усаживается за стол. — Чай и без сахара, — строго отвечает девушка, ища глазами пирожные. — Очень падка, поэтому забрала твоего братика, но ты тоже прелесть. — Мой братик сама сладость, — смеется тот. — Ой, — Лави прикрыл ладонями щеки, покрасневшие от смущения. Поставив на стол две чашки с чаем, Альбедо достал из холодильника пирожные с кремом. — Прекрасная дама, это вам, — он поставил тарелку перед Фуриной. — Ух, радовать меня у близняшек в крови, — хихикнула, сразу беря одно из пирожных. — Мой сладенький Лави, будешь? — Фурина протягивает ему свой десерт. — Буду, — он еле-еле кусает пирожное и отклоняется. — Вкусное. — Вы слишком милые оба, — Альбедо усаживается за стол. — Приятно смотреть на вас. — Это просто Лави мой милый сладкий котёнок, — Фурина подушечками пальцев стирает крошки с губ возлюбленного. — Хочу в кино, кстати. Малыш, сходим как-нибудь? — Давай, — он улыбается в ответ. — Ты поедешь со мной сегодня вещи разбирать? — Ну конечно поеду. И у тебя останусь сегодня, мой хороший. — Давай тогда завтра в кино? Только что-то спокойное. А после кино пойдём к тебе собирать вещи? — Отличный план. А когда их перенесём, вместе ляжем спать, — Фурина тянется вперёд и целует Лави в щеку. — Да. Мама будет рада, что и я дома, и ты со мной. — Бедо, а ты хочешь в кино с нами? — Нет, пойду делать сплит, а после — буду умирать от боли, лёжа на своей кровати. Мои планы на ближайшую неделю. — Ух… А на работу? Отгулы? — Поменяюсь просто сменами. Я там когда от депрессии убегал, то работал в две смены без выходных и отпуска, так что мне простят, думаю. — Бедо, побереги себя, пожалуйста, — ругается девушка. — Я уже в порядке, тяжелые периоды позади, и больше я в это говно ни ногой, — пожимает плечами. — А ты, милашка Фури, обо мне не переживай. Заботься лучше про Лави. Этому солнышку без тебя и твоей заботы никак. — Само собой, я никуда без моего котика, — Фурина обняла парня за шею и потянула к себе. — Мой самый замечательный прекрасный мальчик. — Смущаешь, — он уткнулся лицом в её волосы. — Люблю тебя… «Слишком милые, — Альбедо с нежностью смотрит на брата и его девушку. — Повезло же им встретиться. Хорошая. Принимает его таким, какой он есть. И мне она уже стала словно сестра родная из-за того, что заботится о Лави». — Со стороны вы выглядите безумно мило. Я бы вас нарисовал. — Умиляюсь с него каждую секунду, — ласково произносит Фурина. — Рисуй, рисуй! Как мне сесть? — Ешь пирожные, — Альбедо встаёт из-за стола. — Схожу пока за альбомом. — Ем пирожные, — она тянется за угощением, прижавшись к Лави. — Котенок, ты сегодня смущаешься чаще. Это так мило. — Скажи, а тебя не напрягает, что я хочу домой? То есть, я мог бы жить у тебя, но вместо этого возвращаюсь домой. К маме. Это… странно? — Ты чего, мой милый? — Фурина жует пирожное, смотря на парня со всей любовью. — Это совсем не странно. Ты у меня такое солнышко и нет ничего странного в том, что ты хочешь ещё побыть с мамой, ты ведь любишь ее. А я люблю тебя, меня совсем не беспокоит это, твоя мама отличная женщина, Лави. — И то, что я такой несамостоятельный, тебя тоже не тяготит? Если бы брат не помог с вещами, сам не купил коробки, не договорился с машиной, я бы… наверное… я бы просто ушел домой, а эти вещи попросил бы выкинуть, нежели смог бы все сам организовать. — Меня ничего не тяготит, солнышко. Ты самый милый и самый чудесный мальчик, Лави. Я люблю тебя и каждую твою особенность. Очень сильно люблю тебя всего. И все, что ты не можешь один, мы можем вместе, котенок, — доев пирожное, Фурина вытирает руки салфеткой и забирается к Лави на колени, обняв его за шею. — Ты у меня самый прекрасный. — Я не такой сильный, как мой брат… и еще я знаю, что я странный. Эта поездка заставила меня снова задумываться, что ты достойна кого-то, кто лучше меня. Это так страшно, — он обнимает девушку за талию и осторожно целует её плечо. — Страшно, если тебя вдруг рядом не будет. И при этом я боюсь и мне страшно портить твою жизнь… — Но я не хочу «обычного», Лави. Я хочу быть только с моим особенным и милым котиком. Ты делаешь мою жизнь ярче, Лави. Я никого так сильно не полюблю, как тебя, мой котёночек. — Извини, тревожность разыгралась, вот и говорю всякое странное. — Ничего, солнце, бывает у всех, — Фурина целует его в макушку и крепче обнимает за плечи. — Я люблю тебя, Лави. Только тебя и очень сильно. Поцелуй меня, котенок. — Угу, я тебя тоже люблю. И не понимаю, за что мне такое счастье, — он осторожно поцеловал её в нос. — Вот такие отношения я бы хотел, — Альбедо усаживается на стул, держа в руках альбом. — Гармоничные и спокойные. — Всё-таки хотел бы? — Фурина слабо улыбнулась. — Даже не полиаморию? — Минутная слабость, — художник удобно устроился за столом, положив альбом. — Так и сидите, милашки. — Брат, ты очень глупый. — Да, но это не новость. — Глупый, да? А почему твой братик глупый? — мягко спрашивает у Лави девушка. — Потому что он делает себе больно. А ещё не видит, что он и так красивый. А ещё он боится серьезных отношений. — Мой умничка. Видишь, какой ты умный у меня? — улыбается. — У твоего братика обязательно все наладится, я в это верю. А мы его поддержим. — Поддержим. И даже его змеиный язык, — усмехнулся тот. — Мало тебе всех своих дырок и тату? — Ага, — Альбедо поднимает взгляд, а затем вновь опускает в альбом. — Что поделать. Не голову же идти лечить, аха. — А может надо бы? — Фурина поворачивает голову на Альбедо. — Мы можем сходить с тобой. — Не надо. В моем плотном графике не найдется место на это. А ещё я завтра язык сделаю, так что как бы да. Всё. — Ох, какой же ты упрямый, ужас, Бедо. Давай тогда сходим позже? Или не так, приходи к нам с Лави и маме домой? Посидим вместе, м? — Пх, — проронив смешок, он вновь поднял взгляд. — Я приду. К тебе и Лави приду. — Чего ты, она же мама, думаешь не будет тебе рада…? — Иногда мне кажется, что она уверена, что у неё один сын. Пусть так. Я не против, чтобы Лави получал вдвое больше любви. Удобно ведь, когда не надо распыляться на детей. — Да быть такого не может, — ворчит девушка. — Мама на то и мама, чтобы тебя просто любить. — Значит, игнорирование — это и есть её проявление любви, — усмехнулся. — Впрочем, она оплатила мне обучение курсов, которые я попросил, купила квартиру, купила хороший инвентарь для биатлона. Я не держу обиды, если что. Просто любовь у неё разная для нас с братом. Чем дальше я, тем больше она меня любит, я думаю, аха. — Меня расстраивает это, Бедо, — вздыхает девушка. — Ну, если что, у тебя есть мы с Лави. И твой Сяо. — Не бери дурного в голову, Фури, — художник опустил взгляд в альбом. — Я уже давно принял то, что я у неё «запасной», так что все в порядке. Я люблю её, люблю Лави. Ну, этого мне достаточно. — Ох, Бедо. Ты и правда глупый, — обиженно отвечает Фурина. — Это всё я виноват, да? — Лави еле слышно подаёт голос. — Если бы я родился нормальным… — А ну цыц! — шипит на него Альбедо. — Во-первых, ты вполне нормальный. И твоя «солнечная» сторона только делает тебя более милым. Во-вторых, дело не в тебе. А в-третьих, тоже не бери дурного в голову, Лави. Ты прекрасный малыш. Всё. — Лави, солнышко, ты вообще тут не при чем, слышишь? Ты нормальный, Лави, нормальный, но гораздо особеннее всех других людей, потому что ты котенок. Согласна с Бедо! — Если я поговорю с мамой, это что-то изменит? — его пальцы чуть дрогнули на талии Фурины. — Лави, угомонись, — ворчит Альбедо. — Поговоришь о чем? — О том, что она мало внимания уделяет Альбедо… — Солнышко, мы поговорим вместе если что, а то знаю, начнёшь винить себя, а это неправильно и не правдиво, котенок. — Ты со мной поговоришь с ней? — Вы чего вообще удумали? — Альбедо приподнимает бровь. — Не нужно ни с кем ни о чем говорить. — Да, котенок, я буду с тобой, просто пообщаемся с ней. Бедо, а ты не бубни. — Фури, это ты не бубни. И не занимайтесь ерундой. Лави, ты тоже. Не нужны тебе лишние поводы для нервов. — Ты из-за этого будешь нервничать, Бедо? — Я буду нервничать из-за того, что нервничает Лави. — Но я буду рядом с котиком. — Зачем вообще лезть в это? — карандаш скользит по бумаге, оставляя аккуратные следы. — И так всё нормально. — Хочется, чтобы ты был счастлив, Бедо, — Фурина гладит Лави по щеке, рассматривая его лицо. — Я и так счастлив. У меня самый прекрасный брат с не менее чудесной девушкой. А ещё отличный друг, любимое хобби, хорошая работа, и мама, которая помогла мне с жильем, биатлоном, курсами и все такое. Пусть её любовь и выражается только финансовой поддержкой, которая была пару лет назад, пока я не мог сам нормально зарабатывать, этого хватит. Может, в моем случае, по-другому она не умеет. Я не жалуюсь. — И ты честно хочешь сказать, что тебя все устраивает, Бедо? — Наверное? — Ты ответил неуверенно. — Ты заставила сомневаться. — Значит, всё-таки, сомневаешься. Мы пока не будем говорить с вашей мамой, чтобы ты подумал, хорошо? — ласково спрашивает Фурина. — Договорились, — он повернул альбом. — Готово. Два прекрасных котика на одном листе бумаги. — Как красиво… — Лави цепляется взглядом за аккуратные линии, которыми выведено лицо Фурины. — Давай повесим его в нашей комнате? — Лави, ты тут такой милый. Ты всегда милый, — Фурина заворожённо смотрит на рисунок. — Купим для него рамочку? — Не хочу рамочку. Пусть просто так на стене будет? Не люблю рамки. — Хорошо, пусть будет просто на стене. А бантик рядом добавить хочешь? — девушка гладит Лави по спине. — Бантик можно. Сделаешь? — Ура, ура. Конечно, сделаю, котенок. Альбедо, спасибо, это очень красиво. — Вас рисовал бы и рисовал. Слишком люблю вас обоих, — закрыв альбом, он встал из-за стола. — Оба котятки.