Драконий Глаз

      Если это был сон, то хотелось поскорее проснуться. А если явь… уснуть и не просыпаться, пока сжимающие голову тиски, поганое ощущение во рту и смутные воспоминания, которым тоже лучше оказаться сном, куда-нибудь не исчезнут.       Биргер поднял руку — по ощущениям, булаву, — и попробовал повернуться. Это была плохая идея: свет ударил в глаза и пронзил голову до самой макушки. С тихим стоном-мычанием викинг зажмурился. Хель, какого же он так вчера…       Непривычные ощущения в теле не давали покоя голове. Биргер был уверен, что лежит на кровати, что под головой у него — подушка, и что он вроде даже чем-то укрыт. С одной стороны, это было хорошо. Но с другой были слишком яркий свет, необычная мягкость ткани и окружавший его легкий, знакомо-приятный аромат. И вот это было уже плохо. Это наводило на простую, но тяжелую мысль. Что кровать, на которой он проснулся, принадлежит не ему.       С неимоверным усилием Биргер скинул ноги на пол. Пытаясь удержать на плечах грозившую расколоться пополам голову, он осторожно сел и открыл глаза. Свежий воздух весеннего леса, залетавший в комнату через приоткрытую дверь на противоположной стене, понемногу проветривал ум.       Щурясь от боли и ярких лучей, Биргер огляделся и окончательно удостоверился в своем местонахождении. Светлая комната, стол со шкатулками и свитками, несколько сундуков, плетеный коврик на полу и красочные редкие ткани, которые украшали окно и кровать с резными узорами непривычным для викингов образом. Разумеется, Биргер уже бывал в этой комнате. Однако предыдущие редкие визиты, за исключением парочки, происходили с ведома и разрешения правителей Нового Олуха. А тут вопрос стоял даже не в позволении, а в покрытой хмельным туманом истории, в результате которой он проснулся в постели дочери Вождя.       Биргер таращился на оплавленный обрубок свечи на столике у кровати, гадая, откуда в его памяти образ целой свечи, пламя которой мягко рассеивало темноту, когда вторая дверь в комнате тихо приоткрылась. Увидев, что он не спит, Зефа коротко и, как не сразу дошло до Биргера, слегка натянуто улыбнулась и протиснулась в комнату с небольшим подносом в руках.       — Привет, — сказала она, к благодарности Биргера, почти шепотом.       Зефа села на кровать, поставила поднос на колени и протянула ему кружку. Жидкость в ней исходила паром, в отличие от стоявшего на подносе кувшина, где, судя по всему, была вода.       — Это отвар, — пояснила Зефа. — Вендла сказала, сперва его. После него должно стать лучше.       Биргер без лишних слов взял кружку и, надеясь, что Зефа увидела в его взгляде всю безмерную любовь, которую он к ней испытывает, залпом проглотил горячий напиток. Его передернуло.       — Воды? — торопливо спросила Зефа, и после его кивка поднесла к протянутой кружке кувшин.       Осушив кружку во второй раз, Биргер утерся рукавом и промокнул слезящиеся глаза. К чести кисло-горького чудо-отвара, он смог до конца разлепить веки и даже почувствовал, что способен ворочать языком.       — Как я… кхгр… кхм… тут оказался? — прохрипел он.       Зефа моргнула.       — Ты… ничего не помнишь? Совсем?       — Смутно, — признался, или скорее соврал, Биргер.       Зефа поднялась, чтобы переставить поднос с кувшином на столик. Или чтобы скрыть от него лицо — Биргер понял это, когда она села обратно на кровать. Расстояние, которое она между ними оставила, могло быть и поменьше. Нет, понятно, что этим утром он, вопреки обыкновению, немного уступает Тору в красоте и харизме. Но что, настолько?       — И что ты… помнишь? — каким-то неестественным голосом спросила Зефа.       — Кхм, — ответил Биргер. — Ну… Вчера, ближе к вечеру, когда я заканчивал уборку на Кухне, за мной зашел Йон. В тот день у него… вернее, у них с Астрой… родился сын. Ну, ты слышала, наверное.       — Да, — подтвердила Зефа. В ее голосе появилась прохлада, когда она добавила: — Я пришла к Астре еще до рассвета и пробыла с ней до поздней ночи.       — А, — выдал Биргер. Он чувствовал, что в этом тоне есть какой-то намек, но какой, разгадать был пока не в состоянии. — Ну… да, — решил продолжить он. — В общем, с Йоном были его друзья… Эти его, как их там… Пастухи. Отличные ребята, кстати, — поделился он с Зефой, но она, кажется, не спешила разделить с ним это радостное открытие. Биргер принял решение зайти с другого конца: — Йон был счастлив. Никогда его таким не видел. Некоторые его друзья тоже уже… кхм… плохо держались на ногах. Они заходили позвать меня с собой, отметить рождение сына. Событие, все-таки. Я отказывался, — заверил Биргер самым убедительным тоном, на который только был способен. — Но потом подумал: надо же уважить Богов. Йон мой друг. И вообще… За здоровье нового Хулигана. И твоей подруги, Астры.       Последний комментарий был рассчитан на то, чтобы растопить веявший от дочери Вождя холодок, но, похоже, этого было не достаточно. Биргер потер глаза, смирившись, что сегодня просто не его день.       — Я выпил-то… пару кружек. У них там и медовуха была, и эль… И рецепт какой-то, знаешь, особый… В общем, мы немного посидели, — спешно добавил Биргер, почувствовав, что лучше как можно скорее свернуть повествование. — А потом я… наверное… пошел домой? — с надеждой спросил он.       Зефа со странным, мало что выражающим лицом разгладила юбку на коленях.       — Не знаю, заходил ли ты домой, — сказала она, явно подбирая следующие слова. — Я проснулась от шума на балконе. Не представляю, как ты сумел забраться на дерево… в твоем состоянии, — она посмотрела на него, и в ее глазах наконец появилось что-то, оттеснившее прохладу. Биргеру даже показалось, что уголки ее губ дрогнули. Но говорила Зефа по прежнему ровно: — Как я поняла, тебе срочно понадобилось сказать мне, как ты меня любишь. И до утра это никак не ждало.       — Хель, — Биргер закрыл глаза и опустил голову на руки.       Захотелось не то уснуть обратно, не то выпить вторую кружечку мерзкого отвара, не то чего покрепче — при всем отвращении, с которым вопил желудок при мысле о медовухе. Вопрос, которым он задался, прозвучал больше как стон:       — Почему ты сразу меня не выгнала?       — Да я не сразу смогла разобрать, что ты хочешь мне сказать! — всплеснула руками Зефа. Наконец ее реакция стала похожа на ту, которую скорее ждал Биргер. — Ты был так решительно настроен, со стадом баранов легче управиться! Мне едва удалось уговорить тебя вести себя тише. Не представляю, что было, если бы папа застал тебя в моей комнате таким… Или мама…       — Так они?.. — Биргер, до которого только начали доходить масштабы его ночного геройства, испуганно взглянул на дверь.       Зефа помотала косами:       — Их нет дома. Уже почти полдень.       Выдохнув, Биргер провел рукой по лицу и волосам. Но стоило ему коснуться макушки, как голову пронзила вспышка тупой боли. Он зашипел, и лицо Зефы, к его утешению, ожило и мгновенно наполнилось сочувствием.       — Больно? — спросила она, поморщившись вместе с ним. — Наверное, это из-за того, что ты ударился о столешницу, когда вылезал из-под стола.       — Когда я… что?       Уголки губ Зефы снова дрогнули.       — После того, как ты наконец закончил объяснить мне, как именно ты меня любишь, а мне удалось убедить тебя, что я все поняла, ты немного успокоился. Мы сидели под столом и разговаривали.       — Под столом?       — Ты был уверен, что там нас не найдут. Я не смогла тебя переубедить.       — Тор Всемогущий…       Биргер хотел было еще раз провести рукой по ноющий голове, но вовремя опомнился. Это же надо было до такого… Или ему благодарить Богов, что еще легко отделался?       — Разговаривали, значит, — вздохнул Биргер, думая о судьбе Йона. — О чем?       — О разном, — уклончиво ответила Зефа.       Биргер покосился на девушку. То странное, непроницаемое выражение, которое вернулось на ее лицо, и с которым она теперь рассматривала узоры на ковре, ему не понравилось.       — Например? — решил уточнить он.       — О нас.       — То есть я все-таки не до конца рассказал тебе, как я тебя люблю? — хмыкнул Биргер.       — Ты повторял это через слово, — улыбнулась Зефа, не поднимая глаз.       — И много я тебе наболтал? — Биргер старался звучать непринужденно, но успокоить его никто не спешил. — Зеф? О чем мы говорили?       — Я же говорю, о нас.       Взглянув в его сторону и, очевидно, оценив выражение лица, Зефа не менее уклончиво добавила:       — О… нашем будущем.       — И как? — Биргер прикрыл глаза, не уверенный, что детали так уж нужны его трезвой голове. — Это был успешный разговор?       — Пожалуй, да.       Хотя на губах у дочери Вождя опять появилась тень улыбки, Биргера это не обнадежило.       — Я там что-то наплел? — прямо спросил он.       — Нет, — покачала головой Зефа. — Вначале это было даже… забавно.       — Забавно, — повторил Биргер.       — Некоторые твои вопросы.       — Например?       Улыбка Зефы стала пусть загадочной, но гораздо более знакомой.       — Ну-у… Например, ты спросил, по всему ли телу у меня веснушки.       Биргер уронил голову на руки и застонал. Не понятно, от чего больше — из-за желания все забыть или от того, что не помнит ответ.       Словно прочитав его мысли, Зефа хихикнула.       — Когда я ответила, ты сказал, что ты так и думал, — она улыбнулась ему, когда он выглянул из-за ладоней.       — Прости, милая, — простонал Биргер.       — Все в порядке, — Зефа похлопала его по колену, хотя нельзя было не отметить, что это мало походило на теплое утешение. — Я же сказала, это было даже забавно.       — Ты сказала, «вначале», — вдруг вспомнил Биргер.       Смутное воспоминание вспыхнуло в его голове, и странное выражение лица, отстраненность и уклончивость дочери Вождя сложились в одно, а потом натолкнули Биргера на мысль, которая заставила его похолодеть. Он уставился на Зефу.       — Я же не сделал тогда ничего… Зеф? — попытался он было задать пугающий вопрос, но Зефа вновь заинтересовалась узором ковра. — Нет, — неверяще произнес Биргер, не желая видеть ответ в затянувшемся молчании. — Я бы никогда…       — Это ты тоже повторил много раз. Когда мне пришлось приложить усилия, чтобы ты понял, что ты увлекся.       Биргер не успел ничего ответить: дверь со стороны балкона распахнулась и ударилась о стену. Произведенный при этом грохот был сравним для Биргера с ощущением, будто он засунул голову в Главный Горн деревни, и кто-то со всей викингской дури туда дунул.       — Проснулся? — проревел знакомый голос, и к ним промаршировала фигура сына Вождя. Зефа вскочила с кровати. Наффинк остановился перед скорчившемся Биргером и скрестил руки на груди. Сердитая поза и сверкающий взгляд были явно адресованы Биргеру, но обратился он к сестре — голосом, почему-то звучащим раза в три громче, чем обычно:       — Почему он еще здесь?       — Наф, пожалуйста! — воскликнула Зефа, и, опомнившись, заговорила тише: — Ты же видишь, ему плохо!       — Да неужели? Наверное, потому что он влил в себя Хель знает сколько медовухи, прежде чем залезеть тебе в комнату!..       — Наф, прошу тебя, тише!       — Это тебе вчера надо было просить его быть тише! — продолжить орать Наффинк. — А еще лучше дать ему свалиться с балкона! Хотя, не знаю: может быть, стоило позволить тебе похвастаться перед папой своим женихом!..       — Достаточно, Наффинк!       В голосе Зефы прорезались интонации, соответствующие ее будущему статусу. Наффинк издал хриплый звук, но скорее потому, что сестра схватила его за шкирку и поволокла к выходу. Вытолкнув брата за порог и захлопнув за ним дверь, Зефа плюхнулась обратно на кровать. Ей понадобилось какое-то время, чтобы перестать тяжело и сердито дышать. Как и Биргеру, гул в голове которого не сразу утих до терпимого уровня.       — Я так понимаю, Наффинк в курсе? — прохрипел он.       Зефа расправила складки юбки, пытаясь таким образом до конца усмирить раздражение, и в итоге вздохнула.       — Когда ты понял, что мне не нравится… твои проявления любви, когда ты в подобном виде, ты бросился на балкон, словно за тобой Жуткие Жути гнались. Чуть стол на плечах не вынес, — Зефа покосилась на Биргера и, оценив его страдальческую позу и то, как он держится за голову, еще раз вздохнула. — Вероятно, это разбудило Наффинка. Он застал нас на балконе, где я пыталась отговорить тебя лезть на дерево, чтобы спуститься.       — Может быть, зря? — пробормотал Биргер.       — Боги, ты бы убился! — воскликнула Зефа, вновь возвращаясь к привычной для него реакции. — Стоило мне отвернуться, чтобы успокоить Наффинка, как ты чуть через перила не перевалился!       Дочь Вождя вздохнула в третий раз и договорила уже спокойнее:       — Он помог мне завести тебя обратно и уложить спать.       — А… ты?       — Наф настоял, чтобы я спала у него, — натянуто улыбнулась Зефа. — Потом поговори с ним, хорошо? Я пыталась ему объяснить… Но он очень рассердился на тебя. Поговорите потом, ладно?       Биргер кивнул и запустил пальцы в волосы. Погано стало не только телу, но духу, а с этим отвар знахарки вряд ли мог помочь.       — Прости, — выдавил Биргер.       Кажется, на сегодня он перевыполнил план по тяжелым вздохам дочери Вождя. Ответ ему был озвучен не сразу и тем же ровным тоном:       — Я не против, чтобы ты проводил время с друзьями или даже иногда уваживал Богов медовухой. Но мне бы не хотелось больше видеть тебя в подобном состоянии.       — Я понял.       Биргер в тайне надеялся, что его сгорбленная поза и жалостливый вид возымеют нужный эффект, и так и произошло: в голосе Зефы, когда она заговорила вновь, зазвучало гораздо больше теплоты:       — Если хочешь, можешь полежать немного у меня. Родители вернутся только к вечеру.       — Спасибо, — пробормотал Биргер и лег. Только не на подушку, а в другую сторону — так, чтобы голова устроилась на коленях у Зефы.       Он почувствовал пальчики в волосах и услышал тихий смешок.       — Я, правда, не совсем это имела в виду, — прошептала Зефа, но Биргер слышал, что она улыбается. — Но если от этого тебе станет легче…       — Определенно, — выдохнул Биргер и закрыл глаза.