Red Queen

Легко. Мужчина сказал ей не кричать, но почему она не могла? Каждая мышца в её теле напрягалась, пытаясь выбраться, сражаться с нападающим, но она не могла двигаться. Он сказал ей не двигаться. Его глаза были глубокими, черными, обведёнными огромными красными венами, и он держал её железным захватом. Это должен был быть сон, подумала она в отчаянии. Она не выходила из дома той ночью за сигаретами, не проходила мимо зияющего рта тёмного переулка, не останавливалась, чтобы поговорить с обаятельным незнакомцем, который появился из темноты. Это был кошмар. Вот-вот она проснётся в своей кровати в своей скромной квартире в Чикаго, в безопасности, и рядом будет только её сестра, которая делает домашку в соседней комнате. Этого не могло быть на самом деле. Отрицание довело её до того момента, когда он действительно укусил её — клыки жестоко вонзились в её шею. Тогда она могла думать только одно. — УБЕРИСЬ, УБЕРИСЬ, ОТСТАВЬ ОТ МЕНЯ, УБЕРИСЬ, УБЕРИСЬ! — Но она всё равно не могла закричать. Он сказал ей не кричать. Когда она начала чувствовать головокружение и поняла, что всё, она уже погибла, её нападающий замер. Точно, был удар, и всё его тело застыло. Клыки отступили от её шеи, и он упал на землю переулка, руки всё ещё подняты, чтобы держаться за неё, зубы всё ещё вытянуты. В тусклом свете города в ту ночь было трудно разглядеть, но вены, которые раньше выделялись на его лице, теперь, казалось, покрывали всё его тело. Он упал на бок, а из его спины торчала тяжёлая деревянная палка. Что…? — Эй, ты в порядке? — Триша впервые посмотрела на своих спасителей. Два мужчины стояли там — ну, скорее, молодой человек и подросток. Подросток опустился рядом с ней и с тревогой посмотрел на её шею. У него были взъерошенные каштановые волосы и хорошее, открытое лицо, хотя его обеспокоенное выражение заставляло его выглядеть гораздо старше, чем позволяли его черты. — Хорошо тебя достал, а? — заметил другой мужчина, обходя странное, покрытое венами тело, как будто это было для него обыденным делом. У него были чёрные волосы, голубые глаза, а его кожаная куртка и ботинки завершали его атмосферу загадочного плохого парня. — Ну, ничего, хороший ночной сон и несколько железных таблеток помогут. Всё в порядке, — добавил он успокаивающим тоном, когда Триша начала задыхаться. Шок постепенно проходил, и её голова кружилась. Подросток помог ей подняться. Его руки были уверенно спокойными. — Ты пойдёшь домой, — сказал чёрноволосый мужчина, заглянув ей в глаза. Она снова замерла на месте — почему это продолжало происходить? — Ты забудешь, что тебя атаковали. Ты перевяжешь шею, выпьешь апельсиновый сок, поешь хороший ужин и пару дней будешь носить шарф, чтобы прикрыть это. Триша кивнула, взяла свою сумку и пошла по переулку к своей квартире. Джереми наклонился и вытащил кол из спины вампира. Они оставили тело там, где оно лежало — Чикаго был самым сильным городом в стране и домом для многих самых жестоких вампиров. Существо ночи имело свои собственные способы утилизации мёртвых вампиров и следов, которые они оставляли после себя. Солнце скоро встанет, и большинство вампиров Чикаго будет прятаться до следующей ночи. Сезон охоты закончится до следующего вечера. — Как далеко? — спросил Деймон, когда они направлялись обратно в старую квартиру Стефана. Деймон был удивлён, узнав, что именно Клаус платил за аренду в течение последних девяносто лет. Он сделал это из-за ностальгии, сказал он; надеялся, что однажды он воссоединится с Монтерейским Риппером. И так, место оставалось нетронутым десятилетиями, за исключением краткого времени, когда Деймон привёл туда Елену прошлым летом. Теперь Деймон и Джереми использовали его как базу. Джереми отогнул воротник рубашки и уставился на обнажённую кожу, которая, несмотря на его старания, оставалась неприметной и не помеченной в глазах Деймона. — Вот здесь, — сказал он, касаясь места чуть ниже ключицы. — Не долго осталось — может, ещё пару дней, если мы не найдём другое гнездо. — Хорошая работа, маленький Гилберт, — сказал Деймон с равным количеством сарказма и искренности. После месяца, проведённого в тёмных переулках и за кулисами сомнительных клубов, они наконец-то приближались к завершению отметки Охотника у Джереми. Правда, идея окончательно убить Кола была бы быстрее, но, ну, Кэролайн… Когда они вернулись в квартиру, Джереми пошел в душ, а Деймон лёг на диван и достал свой телефон. Шесть тридцать — не слишком рано, чтобы позвонить Елене — она собиралась в школу через час, так что не спала. — Доброе утро, — приветствовала она его, когда взяла трубку. — На самом деле, доброй ночи, — сказал он с лёгким смехом. — Я опять держал твоего младшего брата всю ночь на ногах. — Ты такой плохой пример, — ответила Елена, засмеявшись. — Как он? — Всё ещё закомплексованный добряк, — перечислял Деймон. — Всё ещё убивает вампиров, всё ещё с невидимыми татуировками. Думаю, до шеи уже почти дошло — он думает, что скоро всё будет готово. — Здорово! — воскликнула Елена. — Надеюсь, вы скоро закончите. Я так по тебе скучаю… — призналась она тихо. Деймон грустно улыбнулся. — Не так сильно, как я скучаю по тебе прямо сейчас, — ответил он. — Тьфу! — крикнул Джереми из ванной. Он выключил воду, не дав Деймону этого заметить. — Скажи ему, что я говорю «Привет», — сказала Елена, её голос звучал с ноткой смущения. — Сделаю, — пообещал Деймон. — Лучше я тебе не помешаю, не хочу, чтобы ты опоздала в школу. Снова, — добавил он на ухо, с намеком. — Скоро увидимся, Деймон, — ответила Елена, и он мог услышать её улыбку, хотя не мог её увидеть. Елена завершила разговор и положила телефон в карман, всё ещё улыбаясь. Ей было нужно немного хороших новостей. Это был эмоционально выматывающий месяц. Начнём с того, что Бонни была на пределе. Она всё ещё проводила почти всё своё свободное время либо с тем странным профессором Шейном, либо занимаясь магией для Кэролайн. Совет всё ещё усиленно преследовал вампиров, поэтому Стефан снова перешёл на кровь животных, а Елене приходилось ехать за пакетом крови больше чем за час от города. Водоснабжение всё ещё было с вербеной, поэтому ей приходилось использовать душ в доме Сальваторе, хотя она обычно не оставалась там. Между ней и Стефаном было всё ещё довольно неловко, и, чтобы усугубить ситуацию, она узнала, что он спит с Ребеккой. Кэролайн всё хуже и хуже. Мередит организовала себе кабинет рядом с лабораторией, так что место начинало походить на маленькую клинику. Конечно, клиники обычно не оборудованы кроватями размера «квин» с шелковыми простынями и роскошными изголовьями — и уж точно не с бархатными шторами для кровати. Но одно клиничное достоинство у этого места было — три медсестры, работающие непосредственно под Мередит. Клаус каким-то образом нашёл трёх обученных медсестёр из Мистик-Фоллса, которые были параноидальными гермафобами и пили только бутилированную воду, и заставил их взять отпуск и работать на него, чтобы ухаживать за Кэролайн. Он точно не жалел ни усилий, ни средств. Странное перемирие существовало в восточной части особняка Клауса, хотя оно не распространялось на гостиную и, по-видимому, останавливалось у двери в винный погреб. Восточная дверь всегда была открыта — по крайней мере, всегда, когда Елена приходила навестить Кэролайн, что она делала каждый день. Она где-то слышала, что люди в коме иногда могут слышать, что говорят вокруг них, и она хотела, чтобы её подруга знала, что она не одна и что есть надежда. Даже если Мередит говорила, что у неё осталось не больше недели до смерти. Елена убеждала себя, что Кэролайн невероятно сильная, и она уже пережила так много. Если она ещё не умерла от этого, то это, наверное, хороший знак. Поэтому каждый день после школы она приходила и сидела у её постели. Она держала её за руку и говорила о школе, о Стефане, о том, как Ребекка планирует танцы в стиле 60-х и лезет в комитет по организации выпускного, и не может ли Кэролайн проснуться и взять всё в свои руки? Эта блондиночка — настоящая кошмар, если она займётся организацией выпускного… — Твоя мама заставила всех поверить, что ты попала в аварию, — говорила Елена на одном из первых дней, когда она осторожно расплетала её светлые волосы и распрямляла их. — Она написала поддельный отчёт и всё такое. Нам даже не пришлось никого гипнотизировать. Не то, чтобы мы могли это сделать, с вербеной в воде. Мне приходится ехать к Деймону, чтобы помыться. У Сальваторе, у Ребекки и здесь — единственные дома в городе с такими дорогими фильтрами для воды. Ты знала, что Стефан спит с Ребеккой? На самом деле, наверное, ты уже знала — Мэтт сказал, что ты была в школе в тот день… — Это было как раз тогда, когда она расплакалась, и Деймон, который тогда ещё был в городе, зашёл и обнял её. Елена даже не знала, как извиниться за всё это с Колом. Джереми тоже приходил, ещё до того, как уехал из города, чтобы завершить свой след Охотника длинным, но тщательным способом. Мередит подключила Кэролайн к полной системе жизнеобеспечения, с аппаратами, которые делали лёгкие электрические шоки для поддержания её сердца, и маской, через которую она дышала. Именно Джереми настоял, что эта блондика-вампир ещё не умерла, хотя на тот момент она, казалось, уже была мертва. — Если бы она была мертва, я бы смог увидеть её призрак на Той Стороне, — объяснил он, и Елена тогда чуть не расплакалась от облегчения. Бонни почти каждый день бывала здесь, а Клаус нанял другую ведьму — Терри, чтобы она тоже проводила сеансы магии. Бонни сидела и читала заклинания минимум час, иногда используя силы Терри, иногда работая в одиночку. После этого она делала то же самое, что и Елена: сидела рядом с Кэролайн и рассказывала ей обо всех новостях из школы, о том, что нового Шейн учил её, о забавных разговорах, которые они вели о том, можно ли на самом деле сварить работающий любовный эликсир, и обо всём, что приходило на ум молодой ведьме Беннетт. — Мне нужно, чтобы ты вернулась, Кэр, — сказала она как-то раз, заметив, что Клаус молча наблюдает за её магической работой из дверного проёма. — Тебе нужно проснуться и перевести Клауса для меня — без тебя он стал ещё менее понятным. Думаю, он тоже довольно сильно переживает за тебя… Стефан тоже часто бывал здесь, хотя он никогда не оставался надолго в комнате Кэролайн. Он разговаривал с ней некоторое время, обычно когда думал, что никто не слушает, и жаловался на то, как тяжело жить, не убив никого. Иногда он даже упоминал Ребекку, но никогда, если была хоть малейшая вероятность, что она его услышит. Клаус слышал, но из своей студии, и иногда, прерывая рисование, усмехался, слушая, что Стефан откровенно признаёт. Он не знал, был ли это эффект того, что говорил это Кэролайн, или потому что он тайно полагал, что она не может его услышать. Что касается самого Клауса… Изначально он вообще не заходил в её комнату, не после того первого дня, когда они устроили её здесь. Он не мог заставить себя смотреть на неё, когда она выглядела такой, ну, мёртвой. И он чувствовал, что разговаривать с мёртвым телом — это особый вид отчаяния, о котором он знал, ведь он говорил с его братьями и сёстрами, когда они были заколоты. Это казалось глупым и сентиментальным. Елена любила говорить, что иногда её жизненные показатели улучшались, когда кто-то заходил к ней, но Клаус знал слишком много о статистике, чтобы верить в это. Однако с течением недель, с редкими и редкими сообщениями от Деймона и Джереми и возвращением того чувства бессилия, которое он почувствовал в первую ночь, он начал искать поводы, чтобы пройти в этот коридор, в лабораторию, и, наконец, в саму комнату. Сначала Елена расплела косы Кэролайн и аккуратно расчёсывала её волосы. Они мягко расползались по подушке, образуя волны. Её лицо было без выражения, спокойное, а руки лежали по бокам. Лучшая рука была покрыта бинтами, проводами и каким-то магическим травяным мазью. Если бы не капельница с кровью, введённая в её правую руку, и провода, выходящие из-под её рубашки и подключённые к машинам, показывающим её слабые жизненные показатели, он бы подумал, что она мертва и готовится к похоронам. Это было одной из причин, почему он избегал заходить внутрь, избегал смотреть на неё слишком пристально. Он вдохнул и медленно выдохнул через нос. Сидя в кресле рядом с её кроватью, наблюдая, как она умирает, он не мог вспомнить, зачем вообще пришёл сюда. Однако, с этой мыслью в голове, он не мог встать и уйти. Какой смысл осознавать, как сильно он о ней заботится, если это всё закончится вот так? Он не знал, были ли его слёзы от горя или от разочарования, но, что бы их ни вызвало, они начали тихо стекать по его лицу. Было поздно, и никто не должен был прийти сюда ещё несколько часов; не раньше, чем одна из медсестёр выйдет из лаборатории для ночной проверки. Никто не мог увидеть, как он плачет. Всё же он наклонился вперёд, пряча лицо в руках, как будто прячась. Здесь не было никого, на кого можно было бы злиться — не было ярости оборотня, за которой можно было бы спрятаться. Всё, что было в тот момент, это глубокая боль в груди, такая сильная, что он едва мог дышать от боли. Прошло много времени, прежде чем он смог взять себя в руки и встать. Гордость выпрямила его спину, и он сделал шаги, один за другим, прежде чем медсестра могла войти и увидеть его в таком состоянии. Он лежал в своей постели той ночью, тщетно ожидая, что сон облегчит его страдания. После этого он стал приходить к ней чаще, хотя обычно ждал, пока был уверен, что никто его не увидит. Он обычно не говорил, потому что тот факт, что она не могла ответить, снова открыл бы шлюзы его эмоций. Её бесстрашные шуточки и острые, мгновенные ответы были одними из её самых привлекательных качеств, по его мнению, и он скучал по звуку её голоса. Он несколько раз пытался войти в её сны и связаться с её духом. Он знал, что Елена и Стефан тоже пытались. Но это было бесполезно. Все, что они получали, — это мощный прилив жажды, ужасное жжение в левой руке и странное, сильное головокружение. Он выдержал это однажды, среди ночи, хотя никогда не признается в этом. Он сидел там и боролся с болью часами, но так и не смог хоть немного проникнуть в её сознание. Это было невероятно раздражающе — видеть её лежащей там, одновременно живой и мёртвой, и ничего нельзя было с этим поделать. Когда Елена пришла в дом Клауса поздно вечером, чтобы рассказать Кэролайн хорошие новости о том, что Джереми и Деймон вернутся через несколько дней, она обнаружила, что Гибрид сидит рядом с её подругой. Это был первый раз, когда она застала его в самой комнате с тех пор, как они устроили всё в первый день, и она остановилась в дверях, не зная, должен ли он знать, что она его увидела. Но, с другой стороны, не так уж и сложно было бы понять, что она пришла. — Есть новости от динамичной пары? — спросил он, когда она пересекла порог. — Деймон позвонил мне сегодня утром, — ответила она, ставя сумку на прикроватный столик. — Он сказал, что метка почти на шее Джереми — они думают, что осталось всего несколько дней. — Напомни мне отправить бутылку шампанского, — вздохнул Клаус, — как знак благодарности за то, что они наконец-то справились с простейшей задачей. Елена прикусила язык. Сейчас не было смысла с ним спорить, особенно когда они наконец-то перестали пытаться убить друг друга. — Как она? — вместо этого спросила она, садясь в кресло с другой стороны от кровати. — Без изменений, — сказал Клаус, но глаза Елены упали на экраны компьютеров. Записи её жизненных показателей показывали небольшое ухудшение за последние двенадцать часов. Это было совсем незначительно, но она уже и так была так слаба… Она встретилась взглядом с Клаусом на мгновение, затем кивнула. Ни один из них не собирался признавать, что она становится хуже. — Бонни упомянула о другом заклинании, которое она собирается попробовать, — сообщила она с надеждой. — Говорят, она сегодня будет спрашивать Шейна о подробностях. Ты знаешь, придёт ли Терри завтра? — Если Бонни понадобится, она будет здесь, — ответил он равнодушно. Конечно, за ту цену, которую он платил ведьме за помощь и молчание, не было особого труда ожидать её на готове. Елене не пришлось искать другую тему для разговора, когда дверь на первом этаже открылась, и несколько пар приглушённых шагов вошли в дом. — Интересно, какие самоубийцы это, — прошептал Клаус. С лёгким шорохом воздуха он исчез. Елена вскочила и последовала за ним, но остановилась на вершине лестницы, выглядывая из-за угла коридора. В прихожей стояли шесть человек, и когда Клаус появился среди них, они не замедлили, а напали на него с разных сторон. Елена ахнула от удивления. Это были вампиры, и, судя по всему, довольно сильные. Клаус, конечно, держался, но они успели нанести ему несколько ударов, и на блестящий плиточный пол уже капала его кровь. Два из них отошли и побежали наверх, и Елена вскочила, когда они подошли к ней, отбросив одного вниз, а с другим вступив в схватку. Что происходит? Клаус вырвал сердце у того мужчины, которого Елена сбросила, и почти в тот же момент оказался наверху, вытаскивая последнего вампира с неё. Он вонзил его в стену, схватив за горло. — Кто вы, — потребовал он, рыча, — и что вы делаете в моём доме? Прежде чем тот успел ответить, уши Елены уловили ещё несколько пар шагов. Шаги шли с восточного крыла. — Нет… Кэролайн! — воскликнула она, побежав обратно в комнату подруги. Елена не успела задаться вопросом, почему ещё шесть вампиров в комнате, или что они хотят от Кэролайн, или почему они прислали так много людей, чтобы справиться с одной без сознания девушкой. Когда она оказалась в поле зрения, она увидела одну из них — женщину, которая уже собиралась вонзить кол в сердце Кэролайн. Ей оставалось только действовать. Два из захватчиков преградили ей путь, но она вырвала ножку с маленького деревянного стола в коридоре и метнула её в того, кто держал кол, как дротик. Он пронзил её сердце, и она упала на пол одновременно с вазой с цветами, которую стол поддерживал, разбившись на бесчисленные блестящие кусочки. Пять оставшихся вампиров повернулись к Елене, но ближайший вдруг лишился головы, и прежде чем Елена успела обернуться, чтобы увидеть, что Клаус бросил, два других вампира последовали за ним и упали на ковер, обезглавленные. Из последних двух один бросился на Елену, и она схватила ещё одну ножку стола, вставая в боевую позу, которую её учил Аларик. Последний бросился к окну, но Клаус оказался быстрее, догнав его и оторвав одну его ногу, так что тот упал, воющая от боли. Подняв его за волосы, Клаус вонзил зубы в его шею, вколов смертельную дозу яда. Крики его товарища отвлекли противника Елены на мгновение, и этого было достаточно, чтобы она вонзила импровизированный кол ему в грудь. — Теперь, — прорычал Клаус, зубы всё ещё острие, глаза золотые. — Твой приятель на лестнице не ответил на мои вопросы достаточно быстро и лишился головы за это. Все вы на верване, но теперь в вас есть ядовитая кровь оборотня, и моя кровь — единственное средство от этого. Так что… — Он присел, чтобы посмотреть вампиру прямо в глаза. — Что вы делаете в моём доме? — Он… он сказал… — всхлипывал вампир, хватаясь за заражённую шею. — Он сказал, что… если мы убьём её… он даст нам кольца дневного света. Он сказал… что вас не будет дома… Это не… не должно было быть так… — он всхлипнул, всё его тело дрожало. — Пожалуйста… — умолял он. — Я… я скажу вам всё, что хотите! Только, пожалуйста… пожалуйста… не убивайте меня… — Кто предложил вам кольца? — спросил Клаус, как бы между делом. — П-профессор… Шейн, да… вот, это он. Профессор Шейн. Елена почувствовала, как будто кто-то вылил на неё ведро ледяной воды. Что? Наставник Бонни… ЧТО? — Пожалуйста… — жалобно всхлипывал вампир. — Понятно, — мягко сказал Клаус. Затем он протянул руку в грудь мужчины и сжёг его сердце одним движением пальцев. Елена не закричала. Она начинала слишком привыкать к смерти.

***

Шейн как раз собирался забрать свои вещи и покинуть офис, когда услышал шипение воздуха и почувствовал, как его схватили за горло с ужасающей силой. Его ноги оторвались от пола, и его швырнули на стол. — Дай мне хотя бы одну хорошую причину, почему я не должен убить тебя прямо здесь и сейчас, — прорычал Клаус, смотря на него сверху вниз. Шейн ожидал этого, ведь примерно час назад он увидел признание Иэна в своём зеркале. — Потому что, — спокойно ответил он, — я знаю, как спасти жизнь Кэролайн.