Дракон и его принцесса

Деймона разбудил гул ветра в Каменном барабане, а, может, его организм наконец насытился сном. Он не знал, день сейчас или ночь, сколько времени прошло с тех пор, как они с Рейнирой заперлись в спальне. Иногда они отрывались друг от друга на еду, которую слуги подавали им прямо в постель. В перерывах между объятиями забывались коротким сном. Деймон лежал с закрытыми глазами, кожей ощущая её тепло, втягивая ноздрями пахнувший ею воздух. Он находился на седьмом небе, где ему вряд ли удастся побывать после смерти. Стоит ли поблагодарить за это богов? Хотя нет, это было не самое лучшее пробуждение в его жизни. Однажды ему довелось проснуться от её губ на его члене — и это было только начало. Его женщина таит в себе все наслаждения мира, которые ему ещё только предстоит вкусить. Она юна и неопытна, но это быстро проходит. Главное, в ней горит тот же огонь, что и в нём самом. Ни Визерису, ни её матери, наполовину Таргариен, не хватало огня в жилах, но Рейнира получила его из другого источника — из того же, что и он сам. Деймон блаженно потянулся и зарылся лицом в её волосы, но она спала крепко, а его желание было утолено множество раз. Он бы заснул снова, но потребность опустошить мочевой пузырь становилась с каждой минутой всё более и более навязчивой. Одернув занавесь балдахина, Деймон поднялся с кровати и, зевая во весь рот, направился к столу, где стоял кувшин с лимонной водой. Из окна лился серый свет. Утро или вечер? Наполнив себе чашу, он обернулся, чтобы посмотреть на раскинувшуюся на смятых простынях Рейниру. Женщины его дома всегда отличались красотой, но даже среди них не было подобной ей. Разве что Визерра, но её портил злой, холодный нрав. Эмма Аррен обладала прелестью растущего в горах цветка, но в ней не чувствовалось страсти. Истинная королева — в меру царственная, в меру утончённая — но Деймон не мог представить её скачущей на члене брата. Что до Рейниры… Ох, недаром она стала самой юной драконьей всадницей! Деймон ухмыльнулся, жадно разглядывая белоснежную спину и упругую задницу, выставленную из-под одеяла как будто специально для его взора. Он уже начал строить планы, что он с ней сделает после того, как сходит по зову природы, но в этот момент в дверь постучали. Точнее, тихонько поскреблись. Деймон нахмурился: слуги не смели его тревожить без какой-то серьёзной надобности. Накинув халат, он рывком распахнул дверь и оказался лицом к лицу с мейстером Герардисом, который, подскочив от неожиданности, торопливо попятился назад. — В чём дело? — Прошу извинить, мой принц, но прилетел ворон из Дрифтмарка, и я подумал, что это может быть важно. Ах, да! Деймон вспомнил, что приказал разослать вассалам Драконьего Камня письма с требованием явиться, чтобы признать его своим сюзереном, а также выплатить все причитающиеся налоги. Конечно, он понимал, что первым делом лорды побегут жаловаться Визерису, и в этом состоял его расчёт. Отличный способ напомнить брату о себе, не поднимая против него оружия, но ответом была тишина — ни один ворон не прилетел с тех пор, в том числе и из столицы. Визерис и тут ухитрился сделать вид, будто ничего не происходит. Лорд Корлис был первый, кто ответил на послание. Деймон сломал печать, жестом отсылая Герардиса, но тот кашлянул, давая понять, что ещё не всё передал. Порывшись в объёмных рукавах, он выудил скрученную в трубочку записку. — Это от леди, — сказал он, понижая голос до шепота. «Никакая она не леди», — подумал Деймон, сразу сообразив, о ком идёт речь, но Герардис был прав, избегая имен. Однажды, развлекая её байками о жизни в Пентосе, он случайно обмолвился, что был не один. Рейнира пришла в неописуемую ярость, и ему битый час пришлось доказывать ей свою любовь. Он стер себе язык, зато на её теле, кажется, не осталось ни единого местечка, где не побывали его губы. Герардис наконец ушёл, а Деймон занялся письмом Корлиса, сунув записку от Мисарии в карман халата. По дороге в нужник Деймон смог оценить дипломатическое искусство Морского Змея. Корлис придерживался любезного тона, в котором, однако, сквозило некоторое пренебрежение, а заканчивал письмо приглашением в Дрифтмарк — лететь, де, быстрее, чем плыть. «Этот старый мудак считает меня своим ручным драконом.» Деймон стряхнул последние капли, промокнул конец тонкой веленевой бумагой, на которой виднелись изысканные росчерки пера, и, скомкав, бросил в жерло клозета. Слуга ждал у дверей в спальню с губкой и серебряным тазиком, наполненным ароматной водой. Распахивая халат, Деймон нащупал в кармане послание Мисарии, о котором со злости забыл. «У меня есть для тебя интересные новости, — писала бывшая любовница. — Загляни ко мне, как только найдёшь в себе силы оторваться от своей обожаемой принцессы. P.S. Я не доверяю бумаге.» Ещё одна! Впрочем, он сам запретил Мисарии появляться в замке или в его пределах, а бумага действительно ненадёжна. Рейнира всё ещё спала, и Деймон старался одеваться бесшумно, чтобы ненароком не разбудить её. Конечно, ему не обязательно говорить ей правду о том, куда он идёт, но лгать ей ему не хотелось. Они должны доверять друг другу, чтобы вместе сокрушить всех врагов. Визерис, сам того не понимая, вбил между ними клин, назначив её своей наследницей. Деймон изо всех сил старался, чтобы яд обиды не проник в их отношения с Рейнирой. Она не виновата, твердил он себе в минуты ярости. Виноват Визерис и Отто. Отто Хайтауэр и его проклятые прихвостни. — Говори, что там у тебя! — Деймон мерил шагами комнату, самую лучшую, что могла предоставить портовая гостиница. Мисария наблюдала за ним из кресла, пряча кривую ухмылку за и-тийским веером. — Твоя принцесса велела не задерживаться? А, может, ты ушёл украдкой, пока она спит? Скажешь ей правду? Деймон остановился, бросив на Мисарию тяжёлый взгляд, но дерзость на этот раз спустил, угадав за ней обиду отверженной женщины. Пусть он и охладел к ней давным-давно как к любовнице, ему нужен надёжный человек, глаза и уши в Королевской гавани. «Женщины любят золото и обещания. Я могу дать и то, и другое.» — Не думай о том, что тебя не касается. Рассказывай, — он бросил ей записку, которую получил сегодня утром. Видя, что он настроен серьезно, Мисария без лишних слов перешла к делу. В порту пришвартовалось торговое судно из Волантиса, и моряки весь вечер пили и развлекались в общем зале. Вино, как обычно, отлично развязывает языки. Много говорили о могуществе Триархии, подчинившей себе все торговые пути. Триархия выдает капитанам письменные разрешения грабить все вестеросские и пентосские торговые корабли, кроме дорнийцев и… кораблей лорда Хайтауэра. К тому же у них объявился новый адмирал, Драхар по прозвищу Кормилец Крабов. Он сумел объединить всех вольных пиратов и вынудил их примкнуть к Триархии, собрав армаду. Этот Драхар объявил себя властелином Ступеней и королем Узкого моря. Деймон молча выслушал новости. Надо бы и впрямь переговорить с Корлисом, но пусть он уж сам тащит свой зад на Драконий камень, как и положено вассалу. По дороге в замок Деймон увиделся с Барретом. — Как поживает мое бравое войско? Надеюсь, крестьяне и шлюхи не завалят меня жалобами? — Они не мальчики из септонского хора, но больших потасовок не было. Так, мелочевка. Пара драк из-за девиц и свиного окорока. Все виновные наказаны, но парни скучают. Когда столько мужчин в одном месте мается от безделья, жди беды. К тому же они требуют жалованье. Жалованье! За то, что второй месяц бездельничают! Деймон начал понимать замысел Визериса. «Я не могу сидеть здесь сложа руки и кормить войско! Он ждет, пока я сделаю первый шаг!» Где-то в глубине души он уже знал, как следует поступить, но взгляд сам собой обратился к башне, где ждала его Рейнира, и сердце заглушило голос разума. «Любовь — смерть долга,» — сказал какой-то пафосный поэт древности. Но какой? Баррет понимающе ухмыльнулся, перехватив его взгляд. — Вас не видно три дня, командир. — Поменьше болтай. Я не хочу, чтобы в Красном замке так скоро узнали об этом. «Правда и так скоро вскроется,» — подумал Деймон, услышал вдалеке песню Караксеса и вторящий ей рык Сиракс. Когда он вошел, Рейнира сидела на кровати голая и растрепанная. Это зрелище, одновременно невинное и развратное, отозвалось приливом жара внизу живота. «Нет, только не сейчас». Он видел толпу людей у ворот и вспомнил, что сегодня последний день новолуния, а, значит, он должен вершить суд. «Послушаю несколько дел хотя бы для вида» Когда он приблизился к кровати, Рейнира поднялась ему навстречу и обвила руками его шею. Деймон прильнул к ее губам, и все прежние намерения тут же вылетели у него из головы. В конце концов простолюдины со своими мелкими дрязгами никуда не денутся. Его ладони двинулись вниз по спине и легли на обнаженные ягодицы. В тот же миг ее маленькие кулачки уперлись ему в грудь. — Я хочу есть, — объявила она, выскользнув из его объятий. — Где ты был? — она набросила на плечи пеньюар, скрывая от взгляда свою обольстительную наготу. Пришлось сказать, что он проверял стражу. Одно упоминание Мисарии могло пробудить дракона. Затем Деймон велел слугам принести с кухни ее любимых блюд. Завтракали, сидя за низким столиком на больших бархатных подушках, как это делали в некоторых Вольных городах. Они напоминали тех самых влюбленных, которых Деймон, будучи юнцом, презрительно высмеивал на пирах. Он выбирал самые лакомые кусочки и кормил ее с рук, а она, не сводя с него глаз, ловила каждое его слово. — Я оставлю тебя ненадолго, — сказал Деймон, поднимаясь из-за стола. — Мне нужно принять просителей. — О, сегодня же день суда! Я сама возглавлю слушание как леди Драконьего камня. К тому же я наследница трона, и мне нужно учиться управлению. — Нет! — отрезал Деймон, сцепив зубы. Ее слова разбередили старые раны. Ребенок — она всерьез считает, что Визерис выбрал ее, руководствуясь великой мудростью. Он взглянул в ее лучистые глаза, в которых стояла обида, и гнев понемногу рассеялся. — Рейнира, ты забыла, где сейчас должна находиться? Если ты появишься в суде, к вечеру об этом будут знать не только здесь, но и в Дрифтмарке, а назавтра весть достигнет Красного замка. Ты этого хочешь? — А ты предлагаешь мне сидеть в четырех стенах и ждать тебя? «Желательно с раздвинутыми ногами» Он скользнул взглядом по аппетитной груди, прикрытой тонким кружевом. — Если хочешь помочь мне, займись амбарными книгами. Освободишь меня от бумажной волокиты и заодно вникнешь в здешние дела. От Квинса мало пользы, к тому же он — скучная жаба. Проверь, аккуратно ли вносятся налоги в казну. Отец говорил, что цифры порой рассказывают о людях больше, чем слова. Подумав, Рейнира кивнула. — Хорошо! Пришли ко мне сира Квинса. — Я держу его взаперти для его же блага, — объяснил Деймон. — Честь, видите ли, не позволяет ему сдать мне замок и признать мою власть без высочайшей воли. — Ты — сама доброта, дядя, не сомневаюсь. Тонко улыбнувшись в ответ, Деймон кликнул слугу. — Я ничем не могу помочь вам, пока на то не будет воли короля Визериса, — заявил Квинс, когда Деймон объяснил ему, для чего его вызвали. — Ошибаетесь, сир Квинс, — отозвалась Рейнира. Позади в камине плясало пламя, награждая ее огненными крыльями. — Король назвал меня своей наследницей и принцессой Драконьего камня. Вы были там и вместе с другими лордами приносили мне присягу. Так что же мешает вам повиноваться? — Король действительно назначил вас, но... — Никаких «но». Я — ваш сюзерен, милорд, и вы обязаны подчиниться моему слову. — Да, принцесса, — Квинс отвесил ей низкий поклон. Рейнира посмотрела на мужа. «Вот видишь, я умею добиваться, чего хочу,» — говорила ее улыбка. — Ступай, мой принц, расскажешь потом, что было на суде. — Как всегда, ничего интересного, — послав ей воздушный поцелуй, он вышел из покоев. В зале набилось порядком народу — судилище было любимым развлечением местных жителей. На галерее торчали головы любопытных солдат, дворцовых слуг, рыцарей и даже заезжих купцов. Простой люд любит глазеть на своих принцев и королей. Деймон занял место на возвышении и велел вызвать первого просителя. Им оказался фермер, который стал жаловаться на то, что офицеры Деймона забрали у него скот, уплатив только часть суммы. — Этот пройдоха заломил за свою скотину вдвое против прежней цены, мой принц, — возразил Баррет. Фермер вжал голову в плечи, когда Деймон обратил на него взгляд. — Простите, милорд, но мясо подорожало. Наши стада тают, а ведь скоро предстоит отдать обязательную десятину для драконов. Если бы вы по своей милости освободили бы нас от этого бремени… — он замолчал, уставившись под ноги. — Я бы по своей милости мог это сделать, но вы уверены, что хотите лишить драконов их привычного рациона? — спросил он громче, обращаясь к толпе. Никто не осмелился встретиться с ним взглядом. — Будьте уверены, драконы сами могут найти себе пропитание. Возможно, это будут ваши жены и дети. Дракон ест и овец, и людей. Для него вы все — лишь мясо. В зале воцарилась тишина. Деймон велел выплатить фермеру причитающуюся сумму и сделал знак позвать следующего, очередь просителей потянулась дальше. Две кражи, ссора из-за нескольких футов пастбища, которые якобы присвоил сосед — везде имелись свои Блэквуды и Бракены, но большинство прошений так или иначе сводились к жалобам на наемников. Надо было на что-то решаться: либо распустить армию и вымаливать прощение у брата, либо… воевать. Деймон стиснул зубы так, что на щеках выступили желваки. — Следующий! — рявкнул он, обрывая очередного жалобщика на полуслове. Вперед вышел здоровяк, одетый как зажиточный фермер, волоча за шкирку тщедушного юношу в пестрой потрепанной одежде, один глаз у него заплыл, а губа кровоточила. — Сейчас ты получишь! — приговаривал фермер. — Уж я погляжу, как отрубят твой поганый хрен и бросят на корм собакам! Юноша в ответ жалобно пискнул. — И в чем вы его обвиняете? — спросил Деймон, заинтересованный разыгравшейся сценой. — Он перетрахал всех здешних баб, — крикнул кто-то из задних рядов, и зал потонул в смехе и улюлюканье. Шея мужика побагровела. Он с силой толкнул свою жертву, так что юнец не удержался на ногах и распростерся у самого тронного возвышения. — Проклятый пес! Я принял его под своей крышей, посадил за свой стол, а он отблагодарил меня так — под юбкой моей жены?! Прошу вас, ваша милость, о правосудии! Деймон выразительно поднял брови, глядя на парнишку, который поднимался на ноги. — Этот грубый мужлан ничего не смыслит в высоком искусстве пения, — сокрушенно покачал головой юноша, изысканным жестом стряхивая невидимую пылинку со своих жалких лохмотьев. — Дамы же — более тонкие существа, способные по достоинству оценить мой скромный дар. — Накажите его, ваша милость! — вперед выступил толстый, страдающий отдышкой септон. — От этого негодяя одни беды. Как бы кто грех на душу не взял, сколько уже порядочных семей от него пострадало. Услышав вердикт представителя церкви, юноша упал на колени, сложив руки в молитвенном жесте. — Клянусь, я никого не брал силой! Эти женщины платили мне любовью за то, что я отличался от их грубых мужей, не способных вызвать сердца трепет и тела пылкий отклик. Деймон закатил глаза. Если он помилует этого идиота, то простой люд во главе с церковью еще сильнее ополчится на него. — Любить чужих жен — преступление. Я сам женат, и любого, кто взглянул бы в сторону моей жены, убил бы не раздумывая. Выведите его во двор и кастрируйте, — обратился он к страже, — а потом отправьте на Стену. — Только не кастрация, умоляю! — взвыл юноша, когда двое стражников схватили его подмышки. — Тогда вздерните его, — пожал плечами Деймон, начиная раздражаться. Юноша свесил голову и обмяк на руках у солдат. Его потащили из зала, но из толпы вдруг выбежала хорошенькая растрепанная крестьяночка. — Пощады! Умоляю, м, лорд, пощадите! Мы любим друг друга и собираемся пожениться! — Лгунья! — закричала позади нее какая-то женщина, вцепившись девушке в волосы и утягивая ее обратно в людскую пучину. — Ему не нужна пигалица вроде тебя! — А кто?! Уж не ты ли?! — воскликнула пышногрудая девица, усердно работая локтями чтобы протиснуться к месту сражения. — У тебя же сиськи до пола и пизда сухая как песок, кому нужна твоя усохшая плоть кроме кладбищенских червей! Это на мне он обещал жениться! Стража бросилась разнимать дерущихся, но Деймон знаком велел им остановиться. Толпа забурлила, зашумела, словно котёл с супом, куда каждый норовил подбросить свой ингредиент — кулак, крик или добрый пинок. Какой-то мужлан схватил одну из женщин и затряс словно грушу, сыпля проклятиями, пока его не уложили ударом в челюсть. Наглядевшись на разыгравшееся представление, Деймон поднял руку и воскликнул: — Довольно! Людей удалось успокоить не сразу. Кое-кого пришлось вывести из зала, кое-кого даже забить в колодки. Солдаты сомкнули круг вокруг виновника беспорядков словно пастухи, оберегающие глупую овцу от голодных волков. Деймон объявил слушания оконченными, а барда велел бросить в темницу. — Этот человек больше никого не побеспокоит, — заверил он септона, который раскудахтался словно наседка, увидевшая хорька. Отделавшись от просителей, он выбрался через заднюю дверь и зашагал к мрачному нижнему ярусу, где в сырости и тьме притаились темницы. Юноша, скорчившись на соломенном тюфяке, вздрогнул, когда на него упал свет, и поднял голову. Деймон не торопясь вставил факел в гнездо, ногой пододвинул грубо сколоченный табурет и сел, скрестив руки на навершии меча. — Спой! Если у тебя действительно золотой голос, я оставлю тебе твою волшебную палочку. — Как тебя зовут? Прежде чем представить певца Рейнире, Деймон приказал слугам найти ему новое, достойное платье и раздобыть лютню, ведь его собственную сломал разъярённый рогоносец. — Мот, ваша милость, — Ответил бард, изящно склоняя голову. — Мот, Шелковый Мотылек. — И почему тебя так прозвали, Мот? — Это мое имя, прекрасная госпожа. На браавосском наречии Мот — это мотылек. — Ты знаешь песню «Десять тысяч кораблей»? — Конечно! — А «Танец драконов»? — Я могу исполнить ее как на всеобщем, так и на валирийском, если несравненная госпожа пожелает. Я знаю все лучшие песни по ту и по эту сторону Узкого моря, старинные баллады жаркого Дорна и легенды далеких и-тийских земель. Я пел во дворце Морского Владыки для Луноликой Эоланды. Рейнира приподняла брови. — Тогда как же ты оказался в столь плачевном положении? Бард смутился, опустив взгляд, а его щеки и уши залились румянцем. — К сожалению, я потерял свое место из-за недоразумения… — пробормотал он. Деймону было понятно, какого рода недоразумение произошло с певцом, но, услышав его голос, он решил дать ему шанс. — Если ты понравишься моей принцессе, она возьмет тебя во дворец. Но держи своего одноглазого змея в штанах, не смей заглядываться на служанок и тем более на знатных дам! Если ты подведешь свою госпожу, я заставлю тебя пожалеть, что сегодня тебе не отрезали член. Мот затряс головой, выражая согласие с каждым словом, и стал клясться и божиться, что ни за что не подведет милосердного господина. Он даже попытался поцеловать край его дублета, но Деймон оттолкнул его от себя. — Мне нужны не слова, а поступки. Ты будешь моими глазами и ушами в Красном замке. Смотри и подмечай все, что происходит, особенно пристально следи за королевой и Десницей. Певец обладал не только прекрасным голосом, но и даром обольщения. И то, и другое можно будет использовать в своих целях. Из задумчивости его вывел голос Рейниры. — Ну что ж, Мот, покажи, на что способен. Спой «Танец драконов». Мот с охотой схватил лютню, взял несколько аккордов, и под его пальцами зазвучала мелодия древней валирийской песни: Тогда заключили друг друга в объятья они, Любимому глядя в глаза и презрев смерти лик. Как рушились горы и мрак заволок небеса, Как пламя взметнулось, последних драконов сожрав, Как волны морские на дно утянули дома… Они не смотрели. Их город, их мудрость, их жизнь — Всё рок поглотил, навеки стерев их с земли.

***

Лежа на плече у мужа, Рейнира рассеянно водила пальчиками по его широкой, почти безволосой груди. Она дрожала от возбуждения, проводя по бугоркам мышц — ее принц такой сильный и такой внимательный! Этот бард, которого Деймон достал для неё, поет лучше, чем Сэм, да и к тому же молод и хорош собой — а ей нравится, когда ее окружают красивые лица. Сэм совершает ошибку, все чаще и чаще ошиваясь в покоях королевы. Будучи великодушной по натуре, Рейнира тем не менее не прощала предательства. — Этот юноша — просто находка! Я велю сшить для него желто-алый кафтан и бархатный берет, украшенный фазаньими перьями. Я уверена, что Алисента попытается переманить его. — О, не беспокойся, он будет служить только тебе, дракон! — с легкой улыбкой ответил Деймон, пропуская между пальцами прядь ее волос. — Нужны ли слова, чтобы описать мою любовь к тебе? — Рейнира приподняла голову от его плеча и нежно погладила мужа по щеке. — Слова — ветер. Докажи-ка на деле! — одним быстрым движением он опрокинул ее на спину, нависнув над ней словно хищник над добычей. Рейнира рассмеялась и тут же вонзила зубки ему в плечо. Деймон в отместку прикусил ее шею в том месте, где виднелась маленькая голубая венка, оставив на коже розовый след. Рейнира зарычала и попыталась его отпихнуть. Несколько минут они боролись на смятых, пахнувших любовными соками простынях. Нет, она вовсе не хотела, чтобы он отстранялся, поэтому не допускала, чтобы между их телами появился хоть малейший просвет. Ей нравилось чувствовать себя маленькой и хрупкой, тереться об его обнаженную кожу, испытывая от этого невероятное возбуждение. Наконец он завел руку ей за спину, полностью ее обездвижив. Сердце отбивало бешенный ритм, заставляя кровь бурлить в венах. Его запах окутал ее, ноздри раздулись и затрепетали: ей так хотелось вдохнуть его в себя еще сильнее, вобрать в себя весь его запах, облик и тепло его тела. Боги, как она страдала, когда, излив в нее свое семя, он покидал ее лоно. Ей так хотелось, чтобы он находился в ней дольше. Рейнире казалось, что если они разлучатся, она не сможет дышать. Его губы слились с ее губами, и теперь их языки танцевали друг с другом, как два мотылька у открытого пламени. Новый день поймал их золотой сетью в объятиях друг друга, словно Вермакс неверную Мелеис. — Тебе нужно улетать, — тяжело произнес Деймон, не глядя ей в глаза. Рейнира молча кивнула. Эти слова были у нее на языке, но она не смогла произнести их. — Твой отец будет зол, если узнает об этом так, и Отто Хайтауэр не применет обернуть это в пользу своего наследничка-полукровки. — Да, отец должен узнать обо всем только от меня. Ну а ты? Когда ты вернешься ко мне? — Я вернусь… как только покончу со своим делами, Рейнира. Не зови слуг, я сам помогу тебе одеться. Рейнира отвернулась, пытаясь скрыть разочарование. Она наблюдала за ним, когда он одевался и заметила, вернее почувствовала, что он отгородился от нее. Она знала его всю жизнь, и даже малейшая перемена в нем не ускользала от ее взора. — Когда я вернусь из Долины, мы снова будем летать на наш остров? — Когда вернешься, предупреди меня, оставь письмо там же, где всегда. — Ты так и не ответил на мой вопрос! Он молча подал ей дублет для полетов и опустился на одно колено, чтобы зашнуровать ботинки. Он делал так, когда она была ребенком. Это воспоминание заставило улыбнуться несмотря на охватившее ее горе. Деймон поднялся и взял ее лицо в свои ладони. — Я делаю все, чтобы вернуться к тебе, дракон. Но я не могу просто сесть на Караксеса и прилететь в Королевскую Гавань. — Почему? Отец простит тебя. Ты же знаешь, он тебя любит. Деймон усмехнулся, но на его лицо легла тень печали. — Твой отец не только мой брат, он — мой король. Никто не может поступать с королем как вздумается, даже близкие люди, запомни это, пригодится, когда станешь королевой. Рейнира опустила глаза. Все ее силы уходили на то, чтобы не заплакать. Как Деймон и сказал, однажды она будет королевой, а королеву никто не должен видеть слабой. — Я провожу тебя в Логово. Рейнира отступила, окинув взглядом покои с драконами на стенах, где она по-настоящему стала женой Деймона. Ей хотелось когда-нибудь вернуться сюда, чтобы привести в мир наследника. — Я готова ехать. Вели слугам седлать лошадей. Я хочу взять с собой Мота, он будет развлекать меня в Гнезде своим пением. — Как бы по дороге он не намочил штаны. Не стоит подвергать его таким испытаниям в первый день службы. Лучше дай ему письмо с повелением явиться ко двору. Рейнире хотелось получить певца прямо сейчас, он помог бы ей отвлечься от мрачных мыслей, но, к сожалению, Деймон был прав, и ей оставалось сделать так, как он советует. Она вручила барду письмо и велела явиться во дворец до следующего полнолуния. — Покажешь страже мою печать. Если спросят, то я заметила тебя на празднике у леди Аррен. Ты все понял? — Да, о величайшая из госпожей! Рейнира улыбнулась, когда он начал на все лады превозносить ее милосердие и красоту. Он бы сочинил в ее честь целую оду, если бы Деймон не указал ему на дверь. Лошадь тяжело трусила в гору, а ветер так и норовил сорвать с головы капюшон. Воздух сегодня был какой-то необычно прозрачный. Над головой парили ласточки, ныряя в воздушные ямки. Какая-то мелкая хищная птица, чеглок или сапсан, сбила одну из них в полете и, захватив добычу когтями, устремилась к земле. В этот момент черная тень закрыла небо, распугав всех птиц. Рейнире сперва показалось, что это туча проглотила солнце, но, ощутив волнение лошади под собой, она посмотрела вверх. Над ними парил огромный дракон, он летел в сторону моря, не низко, но и не высоко. — Кто это? — спросила Рейнира, осаживая лошадь рядом с Деймоном. — Это Вхагар, — ответил он, провожая дракона взглядом. — Интересно, что привело Лейну так далеко от дома? — Может до нее дошли слухи? — Может быть... Она улетела, едем. В Логове Рейнире пришлось несколько раз звать свою Леди, пока ее шипастая голова не появилась из темного тоннеля. Оттуда же, из темноты, донесся жалобный крик Караксеса. Огненная вспышка на мгновение осветила неровные стены драконьей пещеры. Влюбленные драконы прощались друг с другом так же, как и их всадники. Рейнира повернулась к Деймону, и в тот же миг оказалась вдавлена в его грудь. От чешуйчатого орнамента на лице останутся следы — ну и пусть! Она обхватила его вокруг спины и со всей силы прижала к себе. Он отбросил капюшон и зарылся губами ей в волосы, вдыхая их аромат. Она тоже дышала им: он пах солью, кожей и дымом. Он пах как раскаленная в горниле печи сталь. Он пах драконом. — Возвращайся ко мне! — Вернусь непременно. Не смогу по другому. Деймон явился в замок во власти мрачных предчувствий. Его дорога домой будет долгой и тернистой. Ради Рейниры он бы мог поступиться гордостью и попросить у брата прощения перед троном. Деймон устало прикрыл глаза — что ж, если Боги хотят от него именно этого, он так и сделает. Около своих покоев он встретил Герардиса. — Принцесса уже отбыла? — Да, и будьте добры, мейстер, держите рот на замке. Принцесса расскажет обо всем королю когда сочтет нужным. — Слушаюсь, но сир Квинс… — С ним я разберусь сам. Что-то еще? — Да… я надеялся застать ее высочество, но опоздал. Садовник только что доложил мне, что камелии выбросили бутоны, а один из них уже наполовину раскрылся. Принцессу бы это обрадовало. — Несомненно! — произнес Деймон, еле сдерживая улыбку. Он предпочитал держать нити судьбы в своих руках и не доверял знакам и предзнаменованиям, но счел что эта весть - во благо. Боги приняли жертву.