Дракон и его принцесса

Алисента застыла перед камином, ее силуэт темным контрастом выделялся на фоне ревущего огня. Локоны цвета расплавленной меди струились по плечам, живые, как языки пламени, которые целовали их с пылом влюбленного, не оставляя сомнений, что ад как внутри, так и снаружи. Деймон сделал паузу, устремив на нее долгий, тяжелый взгляд. В чем-то она была достойна восхищения: уступчивая, но не лишенная твердости характера. Почти совершенство. Почти. У него было много увлечений. Все — как разные стороны монеты: одно — к свету, другое — к тьме, одно — к спокойствию, а другое — к хаосу. Он задавался вопросом, сколько еще их там, ожидающих пополнения коллекции, пока его маленькая принцесса не испепелит их всех своим огненным дыханием. — Ты придешь завтра? — спросила она как обычно с надеждой в голосе, заставляя каждый раз гадать, какой ответ она жаждет услышать: «да» или «нет». Он покачал головой, снимая со спинки стула плащ и накидывая его на плечи: — Рейнира завтра возвращается, ты же помнишь. — Я понимаю. Теперь, когда она… — Да, — оборвал Деймон, подводя итог их короткому роману, и все же, не желая напоследок быть грубым, он подошел к ней и ласково провел ладонью по ее волосам. — Я больше тебе не нужен. Выходить или не выходить замуж решать тебе. Запомни: не позволяй своему двуличному отцу помыкать тобой. На губах Алисенты мелькнула вымученная улыбка. — А тебе? Думаешь, я глупа и не знаю, зачем ты здесь на самом деле? — Это больше не имеет значения, и все же я не собирался причинять тебе боль. И последний урок: в жизни все когда-нибудь начинается и заканчивается. Держи это при себе, Алисента Хайтауэр. Он одарил ее поцелуем на прощание, затем с проворной грацией шагнул в камин и исчез через потайной ход.

***

Деймон встал спозаранку. Ему хотелось быстрее закончить свои дела в Дрифтмарке и вернуться до захода солнца. У Рейниры наверняка куча новостей — нелепые-ужасно-важные детские секреты, которые она непременно захочет ему поведать. Утро было славное: под стать его настроению. Теплый ветерок, напоенный свежестью цветов и морской солью, играл с занавесками на окне. Словно ушедшее лето слало воздушный поцелуй. Деймон вышел на балкон и вдохнул полной грудью утренний воздух. Блаженно зажмурившись на солнце, он замурлыкал под нос песенку, услышанную в какой-то таверне. Была моя любовь прекрасна, словно лето, И локоны ее, как солнца свет. Стоя посреди комнаты, одетый в костюм для полетов и держа плащ на сгибе локтя, Деймон вдруг понял, что чуть не забыл взять вещи, которые Рейнира указала в письме. «Кольцо из небесной стали (как Меч Зари). Я обещала показать его Лейнору и Лейне. Книгу «Как повелевать драконами: инструкция на валирийском». Ожерелье из лунных камней с аквамаринами. Подарю Лейнору. Брошь… Тут непонятно: то ли летящий дракон, то ли стрекоза. Рейнира вечно лепит буквы вплотную друг к другу, отчего у нее весь текст — сплошная асшайская вязь. Ладно, он возьмет и стрекоз, и драконов. Лишними не будут. «…jorrāela, aōhon… » Мурашки по телу. И пульс как будто чуть быстрее. «Р.S. Погладь за меня Балериона.» Это она про кота, а не про череп. «И поцелуй папочку.» Пусть твоего папочку целует Отто Хайтауэр.

***

Спустившись на первый этаж, Деймон заметил в дверях леди Алисенту. Как обычно в компании верной стражницы она, судя по одеянию, недавно вернулась из септы. Какая бесполезная трата жизни! Деймон закатил глаза. Он не мог не покачать головой, думая об их маленьком приключении. Всего несколько часов назад он прижимал ее к себе, ощупывал, целовал, трахал, а теперь он смотрел ей вслед, и воспоминания об этой связи казались ему ненастоящими, словно увиденными сквозь запотевшее стекло. Пекло! И что Рейнира нашла в этой леди? Такой прелестной, благовоспитанной и заурядной? Он-то связался с ней, чтобы уничтожить Отто. Деймон медленно шел через атриум, водя по сторонам взглядом и прикидывая, как изящнее завершить задуманную месть. Ему уступали дорогу. Звуки шагов мешались с шелестом одеяний. Вокруг звучали приглушенные разговоры. Слишком людно в такой ранний час. Похоже, весь придворный птичник разом стремился выпорхнуть из клетки, чтобы насладиться погожим деньком. Среди этой мешанины звуков Деймон различил звяканье бубенчиков. Перед глазами ярким пятном мелькнули пестрые тряпки. Это Грибок шнырял среди придворных, корча рожи мужчинам и делая скабрезные комплименты дамам. Увернувшись от трости лорда Касвелла, он кубарем нырнул под юбку леди Баквелл. Та взвизгнула и покраснела до ушей. Чтобы выдворить непрошенного гостя, ей пришлось задрать юбку выше колена. Деймон замер, прикованный взглядом к этому зрелищу. Впрочем, не ножки леди Баквелл, тощие и откровенно кривые, заставили его остановиться. Нет, он наконец нашел лучший способ раскрыть Отто правду о его дочери. Перехватив взгляд Грибка, он поманил его к себе. Отойдя к колоннам у стены и прислонившись спиной к одной из них, Деймон скрестил руки на груди, ожидая, пока Грибок приковыляет к нему на своих коротеньких ногах. Шут изо всех сил изображал поспешность, но это больше напоминало кривляние: когда надо было, он двигался шустрее белки. «Надо бы хорошенько отходить его палкой, чтобы не забывался,» — думал Деймон, лениво разглядывая безобразную голову карлика, несоразмерно большую по сравнению с тщедушным тельцем. Сам Грибок любил болтать, что весь рост ушел у него в корень между ног. Когда карлик подошел, Деймон смерил его насмешливым взглядом. — Ты времени даром не теряешь, а, шут? Грибок скорчил скучающую гримасу. — Теряю. С вами, ваша милость. — И от каких же важных дел я отвлёк столь занятого мужа? — Если вы сами маетесь от скуки, то нечего пенять людям, у которых жизнь богата развлечениями. Грибок гадко осклабился и кивнул на хихикающих в сторонке девиц. — Милые дамы из свиты леди Тирелл собираются играть в чехарду за конюшнями. Они становятся рядком, нагибаются и задирают юбчонки, а сир Осмунд Вирвелл запрыгивает на них по очереди. — А ты в это время передергиваешь в кустах? Грибок наигранно опустил взгляд, ковыряя носком пол. — Двое из них считаются примерными девицами, а третья выходит замуж в следующее полнолуние. Чтоб я обо всем забыл, им придется сыграть в чехарду и со мной, да только на четвереньках, — довольный своим вероломством, Грибок разразился тихим кудахтающим смехом. Перед Визерисом Грибок усердно изображал дурачка, но Деймон знал, никакой он не дурак. Его не замечали, считая кем-то вроде ручной обезьянки, зато он замечал все и вся и умел ловко воспользоваться полученными сведениями. Впрочем, темные стороны Грибка можно обернуть себе на пользу. Как сегодня. — Сочини про это похабную песню, и я подарю тебе новый колпак. А сочинишь про то, как дракон похитил деву из высокой башни, получишь новую трость (любимым занятием карлика было подкрадываться сзади к зазевавшимся мальчишкам-крысоловам и лупить их палкой). Поросячьи глазки Грибка жадно блеснули. — Дракон похитил деву Хайтауэр? — Именно так! И поторопись, я хочу, чтобы песня была готова к сегодняшнему вечеру. Принцесса возвращается из Дрифтмарка, король хочет устроить для нее ужин в своих покоях. Будет кстати, если ты развлечешь их новой песней. — А милорд Десница тоже будет? — томно протянул Грибок, обмениваясь с Деймоном понимающим взглядом. Оба мысленно смаковали произведенный эффект: принц наслаждался предвкушением мести, Грибок, любитель сеять хаос и смуту, — предвкушением скандала. — Непременно. Я лично позабочусь об этом. — Боюсь, ему не понравится песня, мой тонкий юмор ему не по нутру. — Вот увидишь, он будет хлопать громче всех. Деймон оглянулся на дверь и увидел леди Алисенту. Должно быть, она забыла шаль или что-то в этом роде. Сперва она не замечала его или делала вид, что не замечает. Уже стоя у лестницы, она повернула голову и встретилась с ним взглядом. Ее разгоряченное прогулкой лицо разом потеряло все краски. Грибок тоже это заметил, не упустил из виду и то, как она стремглав бросилась вверх под несущиеся ей вслед причитания септы. Ее репутация не сильно пострадает, — уверил себя Деймон. План был хорош еще и тем, что стрелы Грибка били лишь по тому, против кого были направлены. Никто не станет принимать всерьез бредни малахольного карлика. Это был лучший способ обнародовать тайну, не говоря ничего.

***

Деймон уронил поводья, пуская лошадь шагом. Солнечные блики танцевали на мостовой, словно озорные дети. Мимо него проплывали паланкины — те, что попроще, принадлежали знатным дамам, те, что поярче и понаряднее, — дорогим шлюхам. И тех, и других сопровождали кавалеры, причем шлюхи порой собирали целые кортежи рыцарей. Мужчины покупали для своих леди цветы у крикливых торговок, выстроившихся вдоль дороги. Глядя на букеты пестрых астр и хризантем, Деймон подумал о Рейнире: нужно было напомнить слугам, чтобы срезали в саду свежих роз к ее возвращению. — Купите цветы, м’лорд, они такие же красивые как личико вашей дамы, — крикнула чумазая девица, протягивая ему букет пурпурных флоксов. Деймон бросил ей монетку, со словами: ни один цветок красотой не сравнится с моей дамой. Он бы скупил все цветы для своей малышки, но букет не переживет полета на Караксесе. На обратном пути прогуляемся по Спайстауну, и я куплю своей красе все, что она пожелает, — Деймон мысленно ухмыльнулся, — цветами тут вряд ли обойдется. Какой-то нищий тронул его ногу и гнусаво завел: — Подайте на пропитание во имя Матери Всеблагой, м’лорд. Деймон запустил руку в кошель, висевший на поясе. Будь он в дурном расположении, нищий угостился бы ударом плетью, а то и сапогом в нос, но сегодня настроение принца было самым что ни на есть благодушным. Но стоило подать одному, как беспризорники со всей улицы слетелись к нему точно голуби, почуявшие крошки. Задержка позволила услышать любопытный разговор. По дороге, прямо позади него неспешным ходом ехали три рыцаря. Судя по облачению, присяжные или кто-то из челяди мелкого лорда. Передавая друг другу флягу, они обсуждали турнир в честь именин принцессы. До начала торжеств по этому случаю была еще уйма времени, но мелкие рыцари, желающие попытать удачу в схватке, всегда приезжают загодя, чтобы занять самые дешевые комнаты. — …Ну не знаю, ты уверен, что возьмёшь этот поединок? Мне свое серебро жалко на ветер пускать, — ворчал пожилой, но еще крепкий рыцарь, закованный в видавшие виды, в зарубках и вмятинах латы поверх вареной кожи. Его устаревший топхельм, притороченный к седлу, позвякивал при каждом лошадином шаге. Его собеседник имел более молодецкий вид. Длинный как жердь рыжеволосый детина, да и сталь на нем была получше, на груди отчеканены три колоска — герб дома Селми. — Да говорю тебе, я наблюдал за ним и изучил как облупленного. У него из раза в раз одна и та же тактика. Вот послушай — он сперва как будто метит в верхний край щита, а бьет либо в центр, либо вниз слева… Его слова потонули в криках торговцах и нытье попрошаек: — Подайте и мне монетку, м' лорд. — И мне… — И мне… Третий их спутник разговорчивостью не отличался, зато был молод, красив и статен. Он ехал, строго глядя перед собой: ни дать, ни взять заморский принц, почтивший Королевскую гавань высоким визитом. Смоляные кудри, обрамлявшие лицо, лениво перебирал ветерок. Его броня, простая, но добротная была совсем новой — солнце отражалось в яркой полированной стали. Белый резвый конь под ним, казалось, испытывает гордость за своего всадника. Троица остановилась у лотка с вяленой рыбой. Пока рыжий торговался, старик отъехал в сторону, поманив за собой темноволосого юношу. — Все еще собираешься участвовать? — Конечно. Мало того, я собираюсь выиграть турнир. — Не глупи, Кристон. Твой отец эти деньги от себя оторвал, чтобы снарядить тебя в столицу. У этого старого скряги Дондариона зимой снега не допросишься, а летом песка. Вступишь в городскую стражу, пообвыкнешься, денег подкопишь… Турниры от тебя никуда не денутся. — Я у вас совета не спрашивал, — холодно ответил юноша. — Ну и дурак! — Воскликнул старик в сердцах. Юноша побледнел, его темные брови сошлись к переносице как две стрелы. — Вы — друг моего отца, и я пропущу оскорбление мимо ушей, но прошу впредь не позволять себе подобного. У старика явно вертелся на языке колкий ответ, но он решил оставить его при себе, только махнул рукой и отвернулся. Наблюдавший за этой сценой Деймон насмешливо фыркнул. Молодой рыцарь заметил этот пренебрежительный жест и вспылил. — А вы что уставились, сир? Вас разве не учили, что глазеть на людей неприлично? — А вас не учили держать язык за зубами, а не подметать им улицу? Юнец побагровел и схватился за рукоять меча. Деймон лениво откинул плащ и положил руку на навершие Темной Сестры. Пожалуй, он не прочь размять ноги, а заодно и преподать этому задиристому петушку несколько уроков вежества. Пока они мерили друг друга враждебными взглядами, подъехал рыжий, держа в руке три шпажки с нанизанными на них кусочками вяленого кальмара. Он-то, видимо, знал Деймона в лицо. Быстро оценив ситуацию, рыжий поклонился, а затем дернул к себе юношу и сказал ему на ухо несколько слов. Тот побледнел, но дерзости в его взгляде не убавилось. — Прошу прощения за резкие слова, мой принц, — сказал он, всем своим видом, однако, показывая, что ничуть не сожалеет и произносит эти слова лишь из уважения к высокому рангу человека напротив него. — Как ваше имя? — Сир Кристон Коль из Черного Приюта к вашим услугам, мой принц. — Встретимся на турнире, сир Кристон. Надеюсь, ваша рука так же тверда, как ваша самоуверенность. С этими словами он пришпорил коня, разорвав круг зевак, и поскакал к Драконьему логову.

***

Кровавый Змей взлетел, оставляя Королевскую Гавань далеко внизу, а вместе с ней мелочную людскую возню. Здесь, в небесах, Деймон воистину чувствовал себя сопричастным высшему разуму. Мускулистые мышцы Караксеса вздымались под ним, поднимая его в воздух так же легко, как лист на ветру. Ветер громоподобным крещендо ревел в ушах, сплетаясь в симфонию с хлопаньем могучих крыльев и биением сердца. Взглядом бога он обозревал мир, что простирался во всех направлениях, представляя собой обширную мозаику ландшафтов. Под ним пышными коврами расстилались изумрудные леса, их кроны служили игровой площадкой для ветра. Реки змеились по долинам, сверкая, как жидкое серебро, в то время как горы пронзали небеса, как шпили башен, их снежные вершины касались самых облаков. В полете время словно останавливалось. Ощущение было опьяняющим, будто танец с самими силами природы. Деймон летел над Узким морем. Дракон снизился и заскользил над водой, высматривая дельфинов, на которых любил охотиться. Облако брызг окутало Деймона, росой оседая на лице и на одежде. И вдруг на горизонте, словно из самого сердца моря показался Дрифтмарк. Высокий Прилив горделиво возвышался на скале. Его башенки и зубчатые стены, тронутые теплыми лучами солнца, сверкали, как полированная слоновая кость на фоне темно-синих вод. Деймон улыбнулся. Где-то там ждет его принцесса. Совсем как в сказке, которую Рейнире читала мать перед сном. Пролетая над верфями Халла, он заметил людское сборище. Военная галера медленно ползла по стапелям к воде, неуклюже раскачиваясь словно толстобрюхая тюлениха. Фигура полуобнаженной девы на носу воздевала руки к небу, золоченая надпись на борту гласила «Валирийка». Вокруг сгрудились жители острова, пришедшие поглазеть на торжественный спуск корабля на воду. Семейство Веларион наблюдало за действом с возвышения из-под парадного балдахина, вышитого родовыми гербами. Рейнира восседала по правую руку от лорда Корлиса как почетная гостья и представительница королевского дома. Галера тем временем подползла к самой кромке воды. Кренясь то влево, то вправо, она нехотя соскользнула в морские объятия, но постепенно выравнивалась и наконец стала на ход под рев голосов и аплодисментов. Весла впервые взрезали воду, захлопали распускаемые паруса, над мачтами взвились флаги: один — правящего дома, красный треглавый дракон на черном поле, второй — морской конек на бирюзовом, родовой герб Веларионов. Деймон развернул дракона и сделал над пристанью круг почета. Караксес взревел, перекрывая шум волн и крики толпы, и выпустил вверх столп алого пламени. Глядя, как «Валирийка» торжественно выходит из порта, Деймон решил, что в этот раз не улетит, не получив от Корлиса ответов. По опыту зная, сколько длятся подобные церемонии, Деймон полетел не в Высокий Прилив, а направил дракона к Старому замку, у подножья которого располагался Спайстаун. С тех пор как влияние Дрифтмарка возросло, сюда заходили торговые корабли из Вольных городов и даже из более далеких и диковинных земель, с И-ти, Соториоса и Залива Работорговцев. Приток монет привел захудалый городок к процветанию, однако в большей степени это процветание коснулось питейных заведений и борделей. Здесь за юношу или девушку валирийской внешности предлагалось выложить вполовину меньше, чем на Шелковой улице, а выбор неизменно радовал глаз. Лисинийские суда часто посещают эти берега, среброволосые красавцы-матросы сходят на берег, оставляя потомство, золотой пыльцой оседающее на острове, чтобы утолять жажду таких искушённых ценителей, как Порочный принц. Думая об этих семенах, Деймон оставил Караксеса на пустынном берегу, а сам пошел пешком вдоль моря. Сегодня, впрочем, в Спайстаун его влекли поиски иных сокровищ. Приближались именины Рейниры, а у него не было достойного подарка. Он, конечно, заказал придворному ювелиру золотой обруч с самоцветами, но это было не то, ведь в прошлом году он подарил ей кольцо из небесной стали. Одни Боги ведают, как ему удалось раздобыть его, он и сам много отдал бы за такой кинжал, но если в природе и был такой, то стоил он целого царства. Портовый базар встретил его повседневной суетой. Прилавки пестрели специями: их оттенки напоминали палитру художника — золотистые объятия шафрана, огненно-красный цвет паприки и глубокие, землистые тона корицы. Их аромат смешивался с вонью расположенного неподалеку рыбного рынка, над которым кружили крикливые чайки. Деймон побродил между прилавками и остановился у лотка торговца тканями. Мирийский шелк, гладкий, как кожа его малышки, тек между пальцами, меняя оттенки от светлого к более насыщенным. Деймон припомнил, что Рейнире пора обновить гардероб и решил купить несколько отрезов. Для именинного платья он выбрал песочного цвета ткань и золотое кружево под цвет чешуи ее драконицы. Подумав, он взял ярко алый шелк и для своего костюма. На празднике они будут одеты под стать Караксесу и Сиракс, и Рейнире эта идея, он уверен, придется по вкусу. Торговец поохал, повздыхал и заломил совершенно неприличную сумму. Когда Деймон вскинул брови в немом удивлении, купец развел руками. — Скоро мирийских товаров и за такую цену не будет. Мир вступил в Триархию, а лорд Корлис грозит ей войной, если они не откроют Ступени. Деймон нахмурился. Что-то он уже слышал про Триархию. Вроде бы Вольные города, Лис, Мир и Тирош, объединились в содружество, чтобы очистить Ступени от пиратов, и теперь сами контролируют морские пути. Учитывая, что пираты здорово подрывали торговлю и Морской Змей не раз устраивал рейды против них, это должно быть ему на руку. Но судя по тому, что он видел в Халле, Корлис действительно замыслил войну. В чем же его интерес? Поторговавшись и сбив немного цену, Деймон нагрузился рулонами ткани. Торговец, масляно улыбаясь, подсказал, где можно нанять носильщиков. Сопровождаемый двумя дюжими парнями, тащившими его покупки, Деймон еще прогулялся по рынку. Он купил для Рейниры подвеску в виде красной камелии или драконьего цветка, росшего некогда в долинах у подножия Четырнадцати Огней. — На языке цветов красная камелия означает «Ты — пламя моего сердца», — рассказывала торговка, которая оказалась весьма сведущей в валирийской истории. — А еще камелия была излюбленным цветком валирийских куртизанок. Белый цветок, приколотый к корсажу, означал — я свободна, красный — я занята. «А еще в виде камелии были свадебные ожерелья из валирийской стали, которые драконьи владыки дарили своим Рerzys hen ñuha ānogar — высшим женам.» Деймон и мечтать не мог найти такое. — Нигде кроме дымных руин Древней Валирии не осталось красных камелий, но там до сих пор властвует Рок, — продолжала женщина, наклонив голову набок и всматриваясь в его лицо проницательным взглядом. — Один куст остался в Эйгоновом саду на Драконьем камне, но он не цветет с тех пор, как умерла королева Алиссана. — Кровь дракона — проклятие и благословение, принц. Она дарует возможность испытать то, что недоступно другим смертным, но расплата будет столь же ужасна, сколь велико блаженство. — Вы слишком много знаете о валирийском наследии. Кто вы? — Я? Путешественница. Собирательница легенд, мифов. Вы знаете, что иногда легенды оживают? — И не дождавшись ответа, она вздохнула и покачала головой. Когда он, расплатившись и спрятав подвеску в нагрудный карман, отошел от прилавка, торговка крикнула ему вслед: — Она еще зацветет. Осталось купить подарки для внучатых племянников. Для Лейнора в одной из лавок нашелся великолепный кнут-семихвостка — виноградные лозы, кропотливо выгравированные на рукояти из черного дерева, обвивались вокруг самоцветов, их серебряные усики охватывали каждый камень. В промежутках между камнями крошечные листочки, детализированные и реалистичные, разворачивались, словно подхваченные ветерком. Кожа плети, окрашенная в роскошный темно-бордовый оттенок, отличалась мягкостью. Для Лейны он приобрел перчатки: цветочный орнамент на крагах был выполнен мелким жемчугом. Покончив с покупками, Деймон велел носильщикам отвезти их в Высокий Прилив. — И без глупостей, — процедил он, кидая каждому по монете, — если попытаетесь надуть меня, я скормлю вас дракону. Особенно тебя, здоровяк, — Деймон кивнул на испуганно глазевшего на него толстощекого увальня, — из тебя выйдет отличное жаркое. Знойный полдень окутал мощеные булыжником улицы Спайстауна подобно бархатному плащу, наполняя воздух ощутимой истомой. Бордели выстроились вдоль берега в ослепительном беспорядке: занавески в окнах походили на алые губы, приоткрытые и манящие. За ними знойные девы, одетые в туники, прозрачные, как грань между желанием и исполнением, двигались с кошачьей грацией, их подведенные тушью глаза высматривали денежного клиента, если такой попадался, они томными голосами зазывали его к себе. Деймон соблазнился на приглашение отчасти потому, что в горле пересохло и захотелось пропустить стакан-другой вина, разглядывая в это время полуголых красоток. Задерживаться здесь надолго он не собирался. Внутри оказалось довольно затхло, хоть и не без некоторой претензии на роскошь. Шпалеры, изображающие совокупляющихся в разных позах мужчин и женщин, изрядно выцвели, позолота на потолке и на зеркалах потемнела и местами облупилась, латунные светильники закоптились, а от портьер несло пылью и дешевыми благовониями. Девицы лениво бродили по залу, старательно избегая пятен дневного света, безжалостно обличающего их не первую свежесть. Ничего, Деймон порой не брезговал местами куда хуже этого, недаром его называли Лордом Блошиного конца. Впрочем, в такие моменты он бывал изрядно пьян. Он заказал молодого вина, от души надеясь, что хоть оно здесь окажется молодым. В конце концов, он пришел сюда не трахаться, а просто промочить горло. Вино оказалось так себе: кислятина, но пить можно. Смотреть тоже было не на что. Клиентов в это время почти не было, только парочка иностранцев, тискавших в углу двух визгливых шлюх, да какой-то толстый лорденыш; около него крутилось аж трое красоток, он по-очереди заваливал их себе на колени и запускал руку им между ног. Одна из них сперва пыталась соблазнить Деймона, но ему хватило взгляда чтобы отвадить ее. Откуда-то со второго этажа, где располагались приватные кабинеты, доносились приглушенные стоны. Деймон допивал вино, когда в двери ввалился помятый старик, несмотря на жару закутанный в потрепанный шерстяной плащ. Он остановился посреди залы и с безумным видом стал озираться по сторонам. — Мерлин! Где она, где? — восклицал он, потрясая жидкой растрепанной бороденкой. Деймон усмехнулся про себя. Малахольный дурак, похоже, влюбился в шлюху. Ему вспомнилась байка, которая когда-то гуляла по дворцу. Одна девица (Грибок утверждал, что это была не кто-нибудь, а сама принцесса Сейра) пожалела прежнего шута, Женушку, и одарила его на часок своим вниманием. Бедолага после этого обрел вдруг достоинство, не желал больше кривляться и с тех пор его преследовали одни беды, ведь кому нужен серьезный дурак. А мораль сей байки — любовь не щадит никого, а дураков особенно. И Деймону некстати вспомнились слова торговки, продавшей ему подвеску: «Но расплата будет столь же ужасна, сколь велико блаженство.» — Мерлин, дочка! — Позвал старик, повышая голос. Прислушавшись на секунду к звукам, доносившимся со второго этажа, он рванулся с места, выкрикивая: — Мерлин! Мерлин! — Эй, придурок, иди молись в другом месте, — крикнул лорденыш, гогоча и хлопая себя по толстым ляшкам. У лестницы старик уперся в грудь охранника, вооруженного дубинкой. — Куда это ты собрался, вшиваренок? — набычился он, грозно похлопывая концом дубинки по ладони. — Моя дочь! Где она, что вы с ней сделали? — Твоя дочь останется здесь, пока не отработает твой долг. Что непонятно? — Я отдам, — пробормотал старик, жалко втягивая голову в плечи, — только не причиняйте ей вреда, умоляю. Она еще дитя! — Тоже мне ребеночек, — хрюкнул мордоворот, тыкая старика дубинкой в грудь, — сиськи, что твои дыни. — Ей всего шестнадцать… — Шешнадцать! Всего! Ага! — охранник закатил глаза, и Деймон мысленно к нему присоединился. — Короче, дед, ты либо плати, либо дуй отсюда. — Да, да, — засуетился старик, вытаскивая из-за пазухи какой-то сверток. Бережно развернув тряпицу, он сунул содержимое охраннику в лицо. — Вот! Оно ваше, — произнес он печально и торжественно, — только верните мою дочь. — Побрякушка! На что она мне? Неси монеты или золото! Старик затрясся. — Ах, побрякушка! — надломленным от ярости голосом взвизгнул он. — Это валирийская сталь! Она стоит в сотни, в тысячи раз дороже любого золота, дурья твоя никчемная башка! Лицо охранника перекосилось и приобрело свекольный оттенок, а костяшки пальцев, сжимавших рукоять дубинки, побелели. — Ах ты, сраный ублюдок… да я тебя, гниду… — зашипел он, нависая над сжавшимся в ужасе стариком и медленно занося руку для удара. Все присутствующие в зале, и девушки, и клиенты, затаили дыхание, готовясь наблюдать расправу, даже стоны наверху как-будто стихли. — Стоять! — голос Деймона в образовавшейся на мгновение тишине прозвучал как удар грома. Охранник стушевался. Появление нового действующего лица привело его в замешательство и отвлекло от совершения возмездия. — Ты кто еще такой? — буркнул он, обшаривая Деймона взглядом. Задержавшись на торчавшем из-под плаща мече, он решил, что благоразумней отступить, тогда как Деймон, не обращая на него ни малейшего внимания, подошел к старику, взял под локоть и отвел в сторону. — Что там у вас, покажите… За украшение из валирийской стали я дам хорошую цену. Старик покорно откинул ткань. Желудок Деймона сделал сальто. На раскрытой ладони лежало валирийское свадебное ожерелье, то самое, которое он вспоминал сегодня, покупая красную камелию. Невероятная удача или же воля Провидения? Беглого осмотра хватило, чтобы понять — ожерелье подлинное. — Где вы его взяли? — Выиграл в кости у дорнийца в опиумном притоне. Пираты захватили мой корабль, когда я плыл с товаром из Лиса. Пол года я провел на Кровавом камне в ожидании выкупа… — Сколько вы должны этому оболтусу? — перебил его Деймон, кивая в сторону охранника. Он погладил подушкой большого пальца тусклый, почти черный рубин в середине соцветья из трех лепестков. Возможно, он держит в руках ожерелье королевы Рейнис, пропавшее с ней в дорнийских песках. — Двадцать золотых драконов, м’лорд. Двадцать драконов! Хвала Богам, здешний дремучий люд не знает истинную цену подобному сокровищу. — Я дам вам двести. И еще триста сверху. Всего пятьсот. И это будет лучшая сделка в его жизни. Глаза старика лихорадочно заблестели. — Да, да, благодарю! Только пусть мне вернут мою дочь. — Ее вам вернут немедленно, — заверил его Деймон. — Подойди сюда, — он повернулся, подзывая охранника. У Деймона не оказалось при себе двадцати драконов, почти все, что у него было, он потратил на базаре, поэтому пришлось назвать себя хозяйке заведения. — Деньги принесут вам до конца дня. А теперь мы хотим видеть девушку, — он кивнул на старика, — дочь этого человека. — Да, мой принц, — с поклоном ответила хозяйка — полная краснощекая женщина, затем проводила их на второй этаж. Остановившись перед дверью, выкрашенной алым лаком, она сказала: — Только все эти хлопоты напрасны, милорд. С таким папашей, как этот, — она злобно стрельнула глазами на старика, — у девушек одна дорога. Разве что здесь у нее будет хоть какое-то будущее. Деймон бросил взгляд на одутловатое лицо спутника: перечень грехов запечатлелся на нем вязью малиновых прожилок, змеившихся по носу и по щекам словно ядовитые реки. Старик инстинктивно завернулся в плащ, как будто пытаясь прикрыться им от направленных на него упрекающих взоров. Когда они вошли, девушка поднялась им навстречу. Отец бросился к дочери, и несколько минут Деймон наблюдал слезливые объятия. Его позабавило, что старик выставил его героем и спасителем невинных дев — весьма наивно, учитывая цену, которую пришлось уплатить. Деймон коснулся нагрудного кармана и почувствовал, как под пальцами перекатываются звенья ожерелья. «Боги привели меня сюда, — думал он, с легкой улыбкой на лице глядя на обнимающихся отца и дочь. — В конце концов, все остались в выигрыше» Девушка — высокая стройная и темнокожая, полная противоположность отцу, — подняла на него агатовые глаза. — Благодарю вас, милорд. — Не нужно. Я заключил с вашим отцом сделку, и весьма выгодную для себя. — Я хочу поговорить с вашей дочерью наедине, — обратился он к старику. На дне кошелька нашлось несколько серебряных оленей. — Идите вниз и закажите себе что-нибудь поесть и выпить. — Иди, отец! — подхватила девушка, улыбаясь и мягко подталкивая старика к выходу. — Здесь очень вкусно готовят каплуна с репой, пальчики оближешь. Когда дверь за отцом закрылась, ее улыбка погасла. — Я хотел поговорить насчет денег, — сказал Деймон. — Я велю передать их в руки вам, чтобы отец снова не пустил вас по миру. Мерлин кивнула. — Да, он пьяница и игрок. Когда садится за кости, не может остановиться. Когда-то у него была своя лавка и несколько торговых баркасов. — Значит, мы все решили, деньги отдадут вам, — Деймон был у двери, когда позади раздался ее печальный мелодичный голос, заставивший обернуться. — Он думает, что спасает меня. — А вы не хотите спастись? — он приблизился к ней, и теперь они стояли почти вплотную друг к другу. — Разве можно спастись от судьбы? Она была красива, пусть и на свой лад, экзотической летнийской красотой. Он наклонил голову и почувствовал запах апельсинового масла, исходивший от ее голых плеч. По венам разлился знакомый жар предвкушения. — Мой Дом сумел избегнуть Рока. — Вы правда принц? — Да. — Я бы хотела, чтобы моим первым клиентом был принц. Это хорошее начало. Она расстегнула брошь на груди, удерживающую ее легкое одеяние, и ткань упала к ногам, обнажив стройное гибкое тело. — Тогда отпразднуем ваш дебют, — промурлыкал он, прижимая девушку к себе и сминая ладонями ее ягодицы.