Дракон и его принцесса

      — Эйма, Эйма, давай не будем торопиться. Мы еще молоды, и Боги…       — Боги отвернулись от нас. Пора взглянуть правде в глаза, Визерис. Пятерых я уже схоронила, а следующая беременность убьет меня.       — Не говори так, — пробормотал брат, пытаясь поймать женину руку. Но Эйма повернулась к нему спиной.       — Я хочу, чтобы моя дочь стала королевой. Аннулируй брак Деймона и поженим их. Деймон едва не поперхнулся вином. Тайная каморка над залом Малого совета уже не раз сослужила ему добрую службу. Он, например, узнал, что Отто Хайтауэр постоянно кляузничает на него королю. Многое, конечно, было правдой, но гнусности Отто это никак не умаляло. Как он смеет устраивать слежку за королевским братом и наследником, пизда лохматая? Много полезного он узнал тут, спасибо Мейгору, гори он в Седьмом пекле! Деймон отсалютовал в воздух флягой и мысленно попросил чертей понежнее тыкать пращура вилами и огонь под котлом заодно уменьшить.       — Лорды Долины будут оскорблены этим разводом, — вяло отбивался брат.              — Лорды уже достаточно оскорблены этим браком. А Рее нужен настоящий муж, который собьет с нее спесь. Она не лучше твоего братца. Неудивительно, что они так возненавидели друг друга.              — Ты называешь Деймона ужасным мужем, но при этом хочешь отдать ему нашу единственную дочь?              — Деймон — твой наследник, а Рейнира — единственная, перед кем он прячет зубы. Она сумеет обуздать его дикий нрав, вот увидишь. Красотой и величием она не будет уступать Рейнис. Мужчины будут драться, чтобы поцеловать землю, куда ступил ее сапожок. Уж такую жену твой братец ни за что не упустит.       — Но Эйма! Рейнире только восемь лет!       — Вот и хорошо. Пройдут годы, прежде чем Деймон сможет осуществить брак. А мы тем временем посмотрим, правильно поступили или нет.       — Будь по-твоему, — сдался Визерис, — завтра же вызову сюда Верховного септона. Деймон прижался лицом к решетке. Да неужели? Это с чего Боги вдруг так ему благоволят? Да и плевать. Завтра же он поставит всем Семерым по свече в кулак шириной. А потом сожжет кого-нибудь для верности во имя Р, глора. Может, это он постарался? Есть у него на примете одно местечко в Блошином конце под названием «Сраный рот» с очень подозрительной кухней. Деймон залпом осушил последнюю треть фляги и ретировался, стараясь не шуметь.

***

Рейнира так и сияла. Для нее свадьба — что-то вроде именин. Праздник в ее честь. Все подарки она велела складывать позади своего кресла, даже лук из драконьей кости, подаренный волантийским архонтом. Деймон на это только глаза закатил: ему-то лук точно не нужен, он напоминал, как Рея Ройс опозорила его на стрельбище во время праздника, устроенного в честь их помолвки. Бронзовая сука положила все стрелы в яблочко аккурат друг к дружке, в то время как Деймон трижды смазал. Он снисходительно посмеивался над детской болтовнёй своей юной женушки:       — Мопс леди Касвел сделал кучку прямо на шлейф леди Ровен и поделом ей, нахалке! Шлейф такой длины только матушке-королеве положен.       — Отгадай, что такое: два брюшка, четыре ушка? Сдаешься?       — Мы — ребята удалые, лезем в щелки половые? Сдаешься? Мыши! Это мне Джейсон Ланнистер рассказал!       «Вот же засранец мелкий!»       — Ты лучше не загадывай эти загадки матушке с отцом, особенно ту, что про щелки, — посоветовал Деймон, оглядываясь на брата. Вид у того был кислый. У него в кубке ослиная моча вместо борского золотого что ли? На Рейниру Визерис поглядывал с каким-то тоскливым ужасом, будто не замуж выдавал, а оставлял привязанной к столбу в море на растерзание Нагге. А еще он почему-то поглядывал на дверь. Может, ждал появления Семиона Звездоглазого или Азор Ахая со Светозарным наголо? Но вместо Звездоглазого на пороге появился Грибок верхом на палке с драконьей головой, а за ним потянулись скоморохи, менестрели, глотатели огня, заклинатели змей, укротители диких зверей. Летнийский принц. Он подарил молодоженам огромного говорящего попугая.       — На всеобщем говорит, как будто в Вестеросе родился! Попугай сел на спинку деймонова кресла и заорал (на безупречном всеобщем, тут принц не соврал) на весь зал: «ебаться будут все». Летнийский принц, наверное, очень сильно покраснел под своей угольно-черной кожей. Впрочем, может и нет, потому как у летнийцев то, о чем говорил попугай, считалось богоугодным делом. Рейнира захлопала в ладоши.       — Какой он хороший (попугай, а не принц. Хотя и тот и другой были в перьях)! Он будет жить у меня в комнате. Деймон сомневался, что птицу разрешат оставить не то что в комнате, а вообще в Красном замке. Словно подтверждая его мысли, король подозвал слугу и хриплым от гнева голосом велел убрать «эту мерзкую тварь подальше с глаз». Но в целом свадьба получилась милая. Рейнира съела у него из тарелки все мясо, а ему отдала свои овощи, выела из торта все сливки и фруктовую начинку — «а коржики — тебе, дядя, на них еще немножко крема осталось, смотри». А еще Рейнира хотела пить из его кубка, как и положено невестам, мед, а не эту «гадость, от которой щиплет нос.» Поэтому напиться на собственной свадьбе ему никак не удавалось. Жаль, это было единственное удовольствие, которое ему сегодня светило.       — Ладно, сдаюсь. Два брюшка, четыре ушка это что? — спросил он, поглядывая по сторонам, ища, чем бы развлечься. Может, приказать слугам вернуть попугая обратно?        — Кошачья свадьба! Деймон прикрыл глаза.       — Семь лет, Деймон, — завертелось в голове. — Семь и ни днем меньше! Скрепишь ваш брак не раньше, чем ей стукнет пятнадцать, ты меня слышал?       — Я слышал, что мой братец возлег с женой, когда ей было тринадцать.       — И поэтому мне наследует брат, а не сын. Подождешь семь лет, а лучше восемь И так каждый день на протяжении месяца, пока шла подготовка. Вот и сейчас Визерис нет-нет, да и зыркнёт в его сторону с прищуром браавоского гипнотизёра. Помни, блять! Семь лет, а лучше восемь держи свои поганые руки подальше от моей дочери. Вот тебе и два брюшка, четыре ушка! Тут застучали барабаны, запели рожки, запиликали скрипки.       — Первый танец молодых! — Рейнира подпрыгнула на сидении, да так что из-под ее попы посыпались подушки. — Идем!       — Рейнира, ты в пупок мне дышишь.       — Ну и что! Я этот танец месяц учила!       — Станцуй-ка лучше с отцом. Смотри, он что-то загрустил.       — Нет! — Рейнира топнула ножкой и насупила светлые бровки. — Я твоя, а ты мой! Помнишь? Да где уж теперь забудешь. Из всей свадебной клятвы та часть про «ты мой» понравилась ей больше всего. Произнося слова вслед за септоном, она смотрела на Деймона, словно мысленно вонзая в него свои маленькие коготки и остренькие зубки. Он добровольно согласился терпеть эту тиранию, надеясь, что через семь лет (а лучше восемь. Помни!) ему воздастся. «Не подведи меня, малышка, — думал он, выводя ее за руку на середину зала. — Ты должна переплюнуть красотой Рейнис, а плодовитостью — Алиссану». Лорды посматривали на них снисходительно, леди прятали улыбки под веерами. Даже Визерис, похоже, перестал ждать Рока и улыбнулся. А королева, в отличие от мужа, выглядела радостной и при случае посылала деверю (и зятю) ободряющие взгляды и жесты, за что он был ей очень благодарен. Рейнира, надо признать, была весьма хороша и изящна для своих лет. У нее прекрасно удавались все фигуры танца, а распиравшая ее гордость за их пару польстила бы кому угодно, и он не был исключением. Деймон разулыбался, по-кошачьи щурясь от танца пламени в ближайших светильниках. Судьба ему благоволит: он — наследник, он женится на дочери короля. Он взглянул на ощетинившийся поверженной сталью трон за спиной Визериса. По мнению Эйгона его безобразие символизировало тернии королевской власти. Ни один отсвет пламени не отражался от его черных изгибов. «А коронуюсь я в валирийской короне Завоевателя. Тьма к тьме. Рейнире же отдам отцовскую золотую. Свет к свету.» Он потрогал золотистые с серебром локоны маленькой невесты. «Жены» — мысленно поправился, мимолетным жестом стирая пятно от взбитых сливок у нее над губой. Рейнира осталась танцевать среди взрослых. Так долго на пиру ей разрешили задержаться впервые, и она была счастлива. На ней ведь платье почти как у взрослой, со шлейфом, и высокая прическа с локонами у лица, как у матушки, тиара императрицы Лэнга — подарок дяди и мужа. Ее собственного. Вот! Так она презентовала всем его новое положение при ней. «Мой собственный муж» Деймон тем временем ускользнул к гостевым столам, где разжился таки крепким вином, но все равно приглядывал, чтобы всякая пьянь не толкала его принцессу. Визерис сидел истуканом на своем месте, подле него осклабился Отто Хайтауэр, нашептывая ему что-то на ухо. Деймон ухмыльнулся, поймав их взгляды, и жестом показал, что пьет за них. Даже мерзкая физиономия Отто, обрамлённая жесткой грязно-рыжей порослью, не могла испортить ему сегодняшний день. Вино в буквальном смысле лилось рекой — у бочек, выставленных вдоль стен, образовались золотые, розовые и багряные лужи. Танцы становились все развязней. Ну а потом наконец-то началось настоящее веселье: Бракен и Блеквуд, которых предусмотрительно посадили в разных концах зала, встретились у бочонка с борским золотым. Спор, чья жажда сильнее, вылился в драку. Хоть гостям и не полагалось приносить с собой оружие, Блэквуд все-таки пырнул Бракена кинжалом. Не насмерть, но кровь пролилась. Рейниру, спасенную из бушующей толпы и водружённую обратно на подушки, это расстроило.       — Кровь на свадьбе — дурная примета. Деймон пожал плечами.       — Какая свадьба без крови? Будь его невеста постарше, она бы зарделась от смущения.       — У дотракийцев свадьба без двух-трех смертей считается скучной. А у нас даже не умер никто. Раненого Бракена гвардейцы схватили, когда он метил в голову Блэквуда сорванным со стены бронзовым светильником. Свадьба стремительно подходила к финальному аккорду. Скоро должна была начаться церемония провожания. Гости переглядывались и перешучивались, поглядывая на помост. Учитывая количество выпитого, за языками особенно не следили, и лицо короля из бледного приобрело свекольный оттенок. Побуждаемый женой, он поднялся, держа кубок на уровне груди.       — Тишина! — прокричал за его спиной лорд-командующий Гарольд Вестерлинг. Король подождал, пока шум уляжется, и начал говорить речь. Деймон слушал вполуха. У брата отродясь не было ораторского дара. Речи его были то сумбурные, то долгие и пространные, как, например, эта: наследие семьи; сохранение мира в Семи королевствах; во имя процветания Дома Таргариенов; кровь и долг. Очередная патетическая чушь. Деймон прикрыл рот, давя зевок. От выпитого его несколько развезло. Хотелось приласкать женщину, не слишком норовистую, чтобы секс не походил на битву. Мисария предложила приготовить для него на эту ночь девственницу с валирийской внешностью. Он отказался, сочтя это глумлением над своим браком, а он никогда не был так серьезен в своих намерениях, как сегодня, несмотря на всю комичность ситуации. Так что никаких девственниц, и тем более девственниц-валириек. Может, провести ночь в игорном доме? Раз Боги рассыпаются благодеяниями, может и в кости повезет? Тем временем речь Визериса подошла к концу. Все, в том числе и Деймон, выпили за перечисленные королем блага. Визерис повернулся к молодым и объявил: — А теперь нашей юной невесте пора отправляться в постель. Королева встала со своего места, расцеловала мужа, затем деверя и новоиспеченного зятя и протянула руку дочери.       — Идем, Рейнира.       — А как же брачная ночь? — выдала Рейнира, да еще и весьма громко, приковав к их столу всеобщие взгляды. Эйма улыбнулась, адресуя улыбку скорее не в меру любопытным гостям, чем домочадцам.       — Мы говорили об этом, любовь моя. У маленьких девочек не бывает брачной ночи.       — Но я должна ночевать с дядей, — уперлась Рейнира. — Я слышала, как леди говорили, что жена в первую ночь должна спать с мужем. Даже маленькой Линдси Стокворт разрешили, а ей всего пять… Королева опять мягко повела головой, одаривая гостей улыбкой и как бы говоря «ох уж эти детские капризы». Она вообще умела держаться безупречно, этого у нее было не отнять. Деймон, закусив губу, наблюдал за этим маленьким представлением. Не так уж ему и хотелось, чтобы Рейнира одержала верх в этом споре. Она, как все маленькие надоедливые дети, не будет спать и захочет, чтобы ее развлекали: читали, пели, рассказывали сказки или, наоборот, слушали ее рассказы о том, как она летала на Сиракс или как лягушка залезла к ней в постель, а шмель сел ей на коленку. Ладно уж, для песен и сказок у него язык не ворочается, а вот дремать под ее звонкий голосок и иногда отвечать невпопад — ему по силам. Кроме того, она мягкая, пахнет цветами и летом. Детским потом и драконом… Особенный запах, редкий и манящий. Да, он будет рад уснуть, вдыхая его.       — Хорошо, — сдалась наконец мать. — Можешь ночевать сегодня у дяди. Ей не хотелось обсуждать тонкости брачной ночи с восьмилетним ребенком, да еще на глазах ухмыляющихся придворных.       — Сир Каргил, — вмешался Визерис, подзывая гвардейца — не то Аррика, не то Эррика. — Проводите принцессу Рейниру в покои принца Деймона, оставайтесь там всю ночь, а утром отведите в ее комнату.       — Слушаюсь, Ваше величество. Деймон гневно воззрился на брата. Сон как рукой сняло. Неужели он настолько дурного мнения о нем? Или это яд Отто, будь он неладен, подействовал?       — Сир Каргил, вся гостиная в вашем распоряжении. У вас чуткий слух? Тогда держите ухо востро, — он улыбнулся Визерису самой поганой улыбочкой, на которую был способен. Брат ответил вымученным оскалом. Деймон было хотел отпустить еще парочку гнусных намеков, но передумал. Чего доброго Визерис завтра же попросит Верховного септона о расторжении брака. А он как на грех тут, под рукой, осуждающе пучит глаза и сводит губы в нитку каждый раз, как видит Деймона. Аннулирование брака с леди Реей стало ему поперек горла. Это даже к лучшему: на следующую подобную авантюру уговорить его будет сложнее. Они идут по коридору. Одни. Сегодня никаких провожающих: пьяных криков и непристойных шуток. Только Каргил дышит в затылок. Деймон подумывал лечь спать, а Рейниру оставить на гвардейца — пусть забивает голову ему. А то нечего расслабляться на службе.       — Нас должны были раздеть и уложить в постель, — насупилась Рейнира, она все еще была недовольна, что все пошло не по правилам.       — А Линдси Стокворт раздевали?       — А причем тут Линдси Стокворт? Ей всего пять, и она не принцесса. Деймон хмыкнул. В этом вся Рейнира: нельзя использовать против нее ее же аргументы. Двухъярусный солярий Деймона принадлежал когда-то его отцу. Он поменьше королевских покоев, зато вид с балкона на Королевский лес, а не на городской муравейник. Рейнира в гостях у дядюшки чувствовала себя как дома. Из-за этого в гостиной пришлось завесить шпалерами фрески эротического содержания. Малышка везде лазила как землеройка, все вынюхивала, доставала с полок и шкафов и разбрасывала на полу книги, свечи, разные безделушки, снимала со стен оружие, трофеи, даже однажды умудрилась забраться в парадный доспех и там застряла. Когда Деймон вытащил ее оттуда, в ее глазах перепуганной кошки не было ни малейшего раскаяния. Она никогда не сожалела о своих проказах, и это ему в ней нравилось. Надоедливый, сводящий с ума, но невыносимо родной ребенок. Рейнира сразу же побежала в спальню, бывшую для нее до сих пор запретной территорией. Деймон обернулся к Каргилу.       — Располагайтесь, сир, — он жестом обвел гостиную. — Я понимаю, вы здесь чтобы рассеять тревоги короля. Впрочем, если вы будете бегать туда-сюда, гремя доспехом, принцесса никогда не уснет, и у нас у всех будет адская ночка. Каргил ответил хмурым взглядом. Ему-то было не до шуток.       — Я уверен в…вашей порядочности, мой принц.       — Очаровательно! Вот бы и моему брату хоть каплю вашей снисходительности. Надеюсь, сир Аррик относится к вам добрее?       — Я — Аррик, мой принц. Ах ты ж Пекло! Промахнулся один к одному. И хорошо, что не пошел в игорный дом.       — Выпьем, сир Аррик. За мое счастливое супружество. Вино дожидалось на столике у камина. Деймон взял с полки два кубка и наполнил их доверху. Один он передал Каргилу, а второй осушил жадными длинными глотками, после чего швырнул об пол.       — На счастье! — И, слегка покачиваясь, побрёл наверх, в спальню. Рейнира спала, лежа поперек кровати и уткнувшись в подушку. Он с улыбкой проследил путь маленького торнадо: сброшенные на пол фигурки для кайвассы, открытая книга, разоренная шкатулка с украшениями и лужица вина на прикроватном столике. Она беспокойно посапывала, укладывая лицо то на правую, то на левую щеку. Ей мешала прическа: похожий на тумбу шиньон с одной стороны съехал вниз. Деймон сел на кровать, открепил тиару, затем потихоньку стал вытаскивать шпильки, скрепляющие громоздкую волосяную конструкцию. Справившись с задачей, он принялся расплетать косы. Они змеились по всей голове и свиты были намертво, а пальцы как на грех одеревенели от выпитого. Хорош он был бы, будь на ее месте половозрелая невеста! Расправившись с косами, Деймон зарылся пятерней в ее отпущенные на свободу волосы. Рейнира издала тихий мурлыкающий звук. По коже прошла приятная дрожь, точно отзвук ее удовольствия передался ему по пальцам. Он стал ворошить ее волосы до сладкой истомы в теле. Рейнира мурлыкала и улыбалась во сне. Закончив с прической, он приступил к одежде: распутал шнуровку и стянул с нее узкий неудобный футляр со шлейфом, оставив одну тонкую нательную сорочку. С туфельками и чулками возиться почти не пришлось: мгновение спустя они присоединились к платью. Освободив Рейниру от женской брони, он взял ее на руки и на миг крепко прижал ее к себе, пронизанный каким-то странным, не свойственным ему благоговением. Лунный свет, струившийся сквозь окно, серебрил ее свисающие почти до пола волосы, напитывая бледную кожу мягким свечением. Он любовался ею со сбившимся дыханием; вдох замер где-то в груди, а выдох сопровождался накатившей слабостью. Очень медленно Деймон опустил Рейниру на кровать, как наполненный светом драгоценный фиал из тончайшего горного хрусталя. Взбил ей подушку под головой, накрыл одеялом, подоткнув края. И поцеловал. Легонько коснулся губами виска.       — Спи, мой маленький дракон. Сам он разделся до нижних кальсон, побросав одежду как попало, задул все свечи в канделябре и тяжело повалился на кровать. Еще раз взглянул на Рейниру, на этот раз испытав другое счастье, коварное собственническое. Моя. Дочь короля, гордость драконьего дома. Ныне и впредь. Осталось только подтвердить его права на трон присягой лордов и титулом принца Драконьего Камня. Но и то прежнее чувство чистого безусловного восторга никуда не делось. Они соединились в нем как ночь и день, добро и зло, тьма и свет. Виток за витком его и Рейниру оплетали невидимые узы, хотя, находясь на пороге забвения, он как будто различил их серебристое вервие.