My worst wish

      Йеджи возвращалась домой в смешанных чувствах. Они с Джису вызвали такси практически сразу после того, как она выбралась из кладовки и нашла подругу. Воодушевлённая Чхве всю дорогу разглядывала собственную руку, крутила её, сгибала и разгибала пальцы, проверяя, не появилось ли вновь то противное натяжение, которое не отпускало слишком долго, чтобы помнить, каково это — быть нормальной. Все шрамы от операций, которые хоть и побелели со временем, но всё же бросались в глаза, уродливые рубцы — всё исчезло, словно этого никогда не было. Словно не было насмешек сверстников, бесконечных занятий лечебной физкультурой, причинявших нестерпимую боль. Не было криков матери, напоминаний о том, что привело к этому. Не было страха, яркого освещения операционной, кисти, искалеченной до неузнавания, раздробленных костей и железных пластин, скрепляющих уцелевшие части воедино. Не было света фар и скрежета шин, удара и невыносимой боли. Не было отца, безвольной куклой повисшего на водительском сидении. Не было… она уже с трудом могла помнить, с чего всё началось. Родители ругались, долго и громко, а потом отец вдруг… мать говорила, что он пытался украсть её. Джису не понимала, как можно украсть свою же дочь. Сейчас она и не узнала бы правды. У Миранды свой взгляд на ситуацию, за двадцать два года жизни Чхве хорошо уяснила, что правда матери далеко не всегда имеет хоть что-то общее с реальностью.       Хван не могла не улыбаться, наблюдая за подругой. Она бы сделала что угодно, чтобы вновь увидеть младшую такой счастливой. Это стоило всего на свете. И было единственным, что поднимало безнадёжно испорченное настроение.       Чтобы не переплачивать за такси, Йеджи вышла вместе с Джису у её дома. Оттуда было всего полчаса на автобусе, поэтому это не было большой проблемой. — Ещё раз спасибо, Йеджи, — в тысячный раз поблагодарила Чхве, обняв подругу. — Я никогда не смогу отплатить тебе за такой щедрый подарок. — Не за что, — слабо улыбнувшись, она кивнула в сторону входа. — Иди, пока мать не вернулась. — Иду, — Чхве вздохнула. — Йеджи, не расстраивайся сильно из-за неё, вы буквально из разных миров, хотя всё это ещё кажется полнейшим бредом.       Она опустила взгляд на кисть и провела другой рукой по гладкой коже, качнув головой. — Если я проснусь завтра, и моя рука всё ещё будет такой, — Джису помахала в воздухе конечностью. — Я в Бога уверую. — Ну, в Бога не обязательно, — хихикнула Йеджи. — Но в одного несносного Джинна вполне можно.       Попрощавшись, Хван поплелась на остановку, попутно думая о том, чем займётся в выходные после работы. У неё больше не было учёбы, оставалось лишь получить заветный диплом и попрощаться со стенами заведения. Ей хотелось распланировать всё, но желания не было делать ничего.       Решив оставить все мысли на потом, на время, когда она будет чувствовать себя лучше, девушка включила музыку и прикрыла глаза. Знакомая мелодия немного расслабляла встревоженную голову, но мысли никак не давали покоя. Почему она вообще так пеклась об этой Рюджин. Давно пора было принять, что та невыносимая грубиянка. Принять и оставить все попытки наладить с ней контакт, учитывая, что в этом и не было острой необходимости. Джинни в любом случае должна была исполнять желания, вне зависимости от того, в каких взаимоотношениях они были. Так стоило просто забить, получить от неё выгоду и забыть о том, что когда-то вынуждена была контактировать с кем-то настолько неприятным. Но Йеджи просто не могла. Было что-то в Рюджин, что трогало её душу, заставляло терпеть всю грубость. Она видела в Джинне что-то большее, чем просто злого создания из другого мира, стремящегося задеть её каждую свободную секунду. И всем своим существом Йеджи хотела помочь девушке. Даже если моментами чувствовала, что эта помощь до добра её не доведёт. Даже если понимала, что Рюджин этого не хочет.       Подходя к дому, Хван уже практически не чувствовала обиды, лишь неприятный осадок терзал душу, но с этим можно было жить. Ей не привыкать.       Сердце застучало быстрее, когда на крыльце своего дома Йеджи увидела парня, сидящего с опущенной головой. Светлые пряди свисали вниз, закрывая лицо, руки были собраны в плотный замок, а нога нервно подрагивала. — Феликс? — она бегом преодолела оставшееся расстояние.       Всё внутри сжалось, когда парень поднял на неё взгляд. Загнанный, отчаявшийся и совершенно потерянный. Белки были покрыты вязью красных капилляров, особо чётко выделяющихся на бледном лице. С правой стороны на лице расцветал большой синяк, расплывающийся от внешнего уголка глаза в сторону виска. Йеджи никогда не видела Феликса таким. Всегда жизнерадостный, улыбающийся, парень создавал впечатление человека, у которого просто не могло быть никаких проблем. Хван знала, что это не так. Знала, как на самом деле ему было тяжело. Но за всё время их дружбы она ни разу не заставала его настолько… разбитым. В этот самый момент Йеджи готова была отдать всё на свете, лишь бы он вновь стал собой. Парнем, которого не могло сломить ничто. — Привет, красотка, — Ли попытался улыбнуться, но губа задрожала, вынуждая прекратить тщетные попытки сделать вид, что всё хорошо.       Всё не было хорошо. Никогда, в действительности. — Пойдём скорее в дом, — она придержала друга за локоть, помогая встать.       Уже внутри Хван ужаснулась тому, насколько плохо выглядел ушиб. Девушка не торопилась расспрашивать друга, вместо этого поскорее вынула из морозильной камеры упаковку с замороженной курицей, завернула её в полотенце и осторожно приложила к сине-фиолетовому участку кожи. Феликс лишь громко втянул воздух, стараясь не показывать, насколько больно ему было. Это было глупо. Йеджи не была слепой или несообразительной, чтобы не понимать масштабы проблемы. — Это он? — сухо спросила девушка, стараясь сохранять самообладание. Всё внутри кипело от ненависти к мужчине, рушившему жизнь её лучшего друга. — Нет-нет, — Феликс дёрнулся и тихо ойкнул, потому что курица, которую держала Йеджи, угодила в глаз. — Ты же знаешь, он не трогает меня. — Кто это сделал? — уже мягче спросила она, словно знание могло хоть как-то облегчить ситуацию. — Я не знаю, — он вздохнул и опустил взгляд. — Какие-то парни подкараулили меня на остановке. — Они просто ударили тебя? — Хван нахмурилась. — Нет, они потребовали деньги, — парень не мог выносить взгляда подруги, настолько жалким он себя чувствовал в этот момент. — Я пытался объяснить, что не могу отдать им, и тогда…       Он указал рукой на своё лицо и замолчал. Говорить было тяжело, куда тяжелее, чем просто осознавать, в какие неприятности он попал. Признавать собственную слабость было стыдно. Чувствовать себя настолько слабым — гадко. — Я отдал им все деньги, весь аванс, который получил, — противный ком встал в горле.       Он бы так хотел быть другим. Дать отпор, не позволить им забрать всё, что у него было, позвать на помощь, в конце концов. Испугался. Струсил. Просто выложил всё, как последний придурок, решив, что так будет лучше. А теперь не знал, что ему делать. — Они забрали ещё и телефон, — Ли вздохнул. — Самое ужасное, что, если Оливия напишет… — Она не напишет, Феликс, — как можно мягче сказала старшая. — Но может! — возразил он. — Хорошо-хорошо, — согласилась Хван и отложила курицу в сторону. — Сейчас уже ничего не работает, но завтра утром съездим в салон связи и восстановим сим-карту. Я отдам тебе свой старый телефон, он всё равно лежит без дела. — Йеджи, — он посмотрел на девушку с благодарностью. — Ты самая лучшая. — Ну, конечно, — она тепло улыбнулась, погладив парня по плечу. — Я отпрошу нас у Миранды, приедем на работу позже. — А если… — Я разберусь, — заверила Хван. — Нужно написать заявление в полицию, поэтому сейчас идём туда. — Я всё равно не запомнил лиц, — горько ответил Ли. — И что? Там должны быть камеры.       Не став слушать возражения, Йеджи ухватила парня под локоть и практически потащила за собой. Феликс шёл неохотно, без какого-либо энтузиазма. Он-то понимал, что шансов найти грабителей или уж тем более вернуть деньги не было. Эту ситуацию оставалось только принять и двигаться дальше, но Йеджи была не из тех людей, кто просто так опустил бы руки. Хван привыкла стоять на своём до последнего, и, если был хоть какой-то шанс помочь другу, она собиралась воспользоваться им.       Проведя практически два часа в полицейском участке, они возвращались домой ни с чем. Заявление у них приняли, обещали всё проверить, но сказали не питать ложных надежд. Йеджи собиралась надеяться, но огорчённый вид лучшего друга в какой-то степени спускал с небес на землю. В глубине души она понимала, что вряд ли им смогут помочь. Но невозможно жить без надежды, так ведь?       Оказавшись дома, Йеджи разогрела им какую-то запеканку и хмуро посмотрела на часы. Вечер уже давно закончился, уступив ночи, а родителей всё ещё не было дома. Набросав сообщение отцу, она попыталась сосредоточиться на еде. День вышел ужасно длинным и далеко не приятным.       Феликс был подавлен, и от одного взгляда на младшего у неё щемило сердце. Йеджи казалось, что парень был не меньше, чем ангелом. С чистой, красивой душой, открытой этому миру, что каждый раз топтался по ней грязными сапогами. Она не могла представить себе, через какие унижения ему придётся пройти, вновь оказавшись дома. И понимала, что теперь он всеми силами будет стараться отложить возвращение в уже давно ставшую чужой квартиру.       В очередной раз бросив взгляд на опечаленного друга, Йеджи осознала, что она в действительности МОЖЕТ помочь ему. Извинившись, Хван соврала другу, что ей нужно в уборную, а сама заперлась в комнате и достала из шоппера лампу. Она решила, что обязательно посвятит Феликса во всю эту заварушку после того, как исполнит задуманное.       Ей не хотелось видеть Рюджин. Понимала, что нужно время. Она не готова была простить обиду так скоро, просто не могла, хоть и понимала, что обижаться на Джинна не имело смысла. Рюджин это абсолютно не волновало.       Однако ей всё же потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом и вызвать Джинна. Рюджин появилась ежесекундно. Одетая лишь в просторную белую футболку и с растрёпанными волосами, девушка выглядела расслабленной. Но всего несколько мгновений, пока не поняла, что была вызвана. — Давай быстро, — грубо бросила она, сложив руки на груди.       Йеджи поджала губы. Нет, конечно, она не ждала извинений или раскаяния, но… она и не ждала очередных резкостей в свою сторону. Хотя этого стоило ожидать. Рюджин оставалась сама собой. — Мне нужны деньги, — проговорила Хван, не успев сформулировать правильное желание. — Во-о-от оно, — ухмыльнулась Шин, сделав шаг в её сторону, и грубо ткнула пальцем. — Так и знала, что в тебе проснётся присущая вам алчность. — Ты не поняла, — нахмурилась Йеджи и сделала шаг назад.       Ей было некомфортно от того, что Джинни вторгалась в личное пространство после того, как отвратительно себя вела на протяжении всего их общения, если его вообще можно было так назвать. К тому же, запах сигарет, исходивший от старшей, вызывал неприязнь. И девушка подметила, что ещё какое-то время назад, в тесной кладовке, Рюджин пахла иначе. Чем-то цитрусовым, ярким, но не бросающимся во внимание, и уже привычной древесиной. — У семьи моего друга очень большие долги, я хочу, чтобы их списали.       Ухмылка спала с лица Рюджин. Она смотрела на Йеджи в упор, пытаясь понять что-то, найти какой-то подвох, но никак не находила. Всё, что она видела, — грустная, но наполненная энтузиазмом помочь другу девушка. Теперь у Шин не было сомнений, что у неё есть все шансы получить то, что она хочет. Только вот… на душе от этого почему-то было неспокойно. — Ты знаешь правила, — выдала Рюджин.       Йеджи кивнула и загадала желание. Попросила, чтобы у семьи Феликса больше не было никаких долгов. Это простое желание могло настолько облегчить другу жизнь, что всё внутри расцветало от того, что она вновь смогла сделать что-то действительно значимое. — Спасибо, Джинни, — тихо проговорила Хван, когда Рюджин вместо того, чтобы просто исчезнуть, сообщила, что всё сделано. — Пожалуйста, — фыркнула девушка и испарилась, оставив Йеджи пялиться на то самое место, где ещё секунду назад стояла.       Хван не была уверена, в какой момент удивилась больше: в тот, когда Рюджин впервые появилась, или в этот, когда сказала «пожалуйста». Конечно, прозвучало это больше как одолжение, но прозвучало же!       Переварив странное поведение Джинна, Йеджи спустилась к Феликсу. Им предстоял долгий разговор. На кухне девушка застала своих родителей, весело рассказывающих что-то парню, натягивающему вежливую улыбку и кивающему в нужные моменты истории. — Привет, — Хван обняла отца и осталась в его объятиях, лишь бы мать не вздумала делать то же. — Привет, милая, — мужчина улыбнулся дочери и тихо добавил: — Молодец, что привела Феликса к нам. — Мы устали, поэтому пойдём ко мне, — проговорила девушка, намекая другу, что пора заканчивать слушать болтовню её матери.       Устроившись на мягкой кровати, Йеджи предупредила Ли, что всё, что она скажет, может показаться ему полным бредом. Младший же заверил, что никогда не посчитает никакие её слова бредом, отчего на душе стало теплее. Рассказывать о чём-то подобном было крайне сложно, поэтому получить поддержку в словах друга оказалось кстати.       Феликс внимательно выслушал всю историю: про лавку, миссис Браун и Джису, про невыносимого Джинна и желание, которое она подарила ему. Он смотрел на подругу с немым восхищением за те поступки, которые она совершила. В уголках глаз собрались слёзы, ему не верилось, что Йеджи вот так просто взяла и потратила драгоценное желание на его проблемы. Это было так неожиданно, но с души упал настолько большой груз, что он только и смог уткнуться в плечо девушки и благодарить раз за разом, понимая, что никогда не сможет отплатить ей за это. Феликс поверил подруге, легко и без каких-либо сомнений. Он знал: Йеджи не стала бы врать о таком.       Его отец не работал со времён, когда мать уехала, тогда Ли исполнилось двенадцать. С того момента и начали накапливаться долги: коммунальные платежи, обслуживание квартиры, больничные счета. Мелкие подработки на тот момент всего лишь ребёнка не могли покрыть и половины потребностей.             Феликсу было стыдно признаваться, что в какой-то момент он всерьёз думал свести счёты с жизнью. Тяжело жить, зная, что собственный отец тебя ненавидит. Ещё тяжелее, когда мать, единственный человек, на которого ты мог положиться, считает тебя его копией. Но Феликс отпустил это. Смирился с ситуацией, смог пережить, понять, что родителей не выбирают. Но с одним он смириться не смог. И никогда не сможет. — Феликс? — Йеджи вырвала его из размышлений. — Уже очень поздно, давай ляжем. Завтра рано вставать.       Укладываясь в кровать, Хван вздохнула. Наконец-то этот день был закончен.