Фальшивый поцелуй

      То, как быстро текло время, незаконно: Чуя был в этом полностью уверен. Казалось, вот — зима, и они с Дазаем греют руки о бумажные стаканчики с ароматным кофе, стоя перед машиной, и раз — уже весна, с её птичками и сакурой.       И уже сданы экзамены, закрыт очередной семестр, и впереди целых два месяца каникул.       — В этот раз никакой работы, — пропел Дазай на ухо Чуе, обнимая его со спины. — Только отдых, отдых, и ещё раз отдых.       Чуя поднял голову, глядя на него. По существу, он не мог противиться. Накахара бывал в своей квартире только если ему нужна была та-самая-вещь, которая пригождается раз в столетие, но все ещё оплачивал её, хотя в этом не было необходимости—       Однако денежный вопрос уже давно стоял между ними, и Чуя решил его поднять.       — Я не могу себе это позволить и не хочу сидеть у тебя на шее.       Он ездил на машине Дазая, ел еду, которую заказал или приготовил Дазай, ходил в кинотеатр за счёт Дазая, ухаживал за четвероногими на деньги Дазая…       И хоть он каждый раз и порывался оплатить счёт из своего кармана, Осаму мягко, но решительно останавливал его, и Накахара с запоздалым осознаванием понял, что уже давно не тратит деньги нигде, кроме студенческого кофеавтомата.       — Я приглашаю, — Дазай вдохнул запах его волос. — Ну же, Чуя. Соглашайся. Горы, море или, может быть, какая-нибудь определённая страна?.. Я помню, что ты хотел побывать во Франции. Там лучшие вина. Бонжур?       Чуя хихикнул, но все же выпутался из объятий, намекающе садясь на кровать. Улыбка Дазая была дьявольской:       — Оу, это предложение?       — Нет, — Чуя вздохнул. — Извини за то, что сбиваю настрой. Мне просто…       Он заткнулся, не сумев подобрать правильные слова. «Не нравится быть содержанкой»?       — Ничего страшного, — Осаму мимолетно поцеловал его в лоб, оставив руку на шее. — Говори, как есть.       — Мне не нравится быть содержанкой, — смирился Чуя со своей аномальной неспособностью к тактичности. — В плане, я понимаю, что тебе вообще не сложно и ты богат, как президент, и ты любишь тратить на меня деньги, как все время говоришь, но я чувствую, что будто бы не могу отплатить тебе тем же?       — Ты даёшь мне намного больше, чем деньги, — мягко возразил Осаму. Накахара подавил раздражительность, потому что как будто бы не мог до конца сам разобраться, что с ним не так, и вываливал это на человека, сам не зная, что от него хочет. Это было уже не честностью и доверием, а наглостью — просить разобраться вместе с ним. — Чуя?       — Прости, — резко выдохнул он. — Меня это смущает. Очень. Я не верю, что ты что-то получаешь от меня. Ты делаешь так много, а я… как будто бы вообще не вкладываюсь в наши отношения.       Дазай гуляет с четвероногими, Дазай готовит ужин, Дазай приходит к нему в корпус на перемене между парами, Дазай всегда дожидается его, чтобы вместе поехать домой, Дазай поддерживает, когда Чуя психует на преподавателей, Дазай предлагает смотреть что-то глупое, когда видит, что Чуя не хочет никуда идти, Дазай всегда рядом…       Список можно продолжать бесконечно.       — Ты опять не замечаешь себя, — Осаму заправил прядь ему за ухо. — Именно ты, Чуя, поддерживаешь меня. Даёшь мне опору под ногами. Делаешь нас… честными. Вызываешь на диалоги, которых много кто — и я в первых рядах — боится. Ты… делаешь меня лучше своим примером. Я равняюсь на тебя.       — Что-то я не вижу в этом списке чего-то физического.       — Потому что ты настолько привык делать для других, что уже не замечаешь, — пожурил его Дазай. — Когда я болел, ты пропустил три дня в университете, чтобы следить за мной. Заставлял пить лекарства и даже вызвал врача на дом. Ты вызвался сходить со мной на литературный факультатив, потому что Гин отказалась, чтобы я не чувствовал себя в одиночестве — хотя я видел, как ты каждую секунду давил зевки. Ты никогда не ругаешься на меня, если я бужу тебя от кошмаров. Ты все время покупаешь крабовые консервы, чтобы в плохой день кинуть их в меня. Ты защищаешь меня перед Кое!       Чуя рассмеялся.       — Это не помощь.       — Очень даже, — запротивился Осаму. — То, что для тебя легко, мне сложно. И ты помогаешь мне с этим, как и я тебе. В этом суть.       — Ты хочешь сказать, если с деньгами у тебя лучше, то ты не замечаешь, как ты их тратишь?       Дазай моргнул.       — Я не вёл к этому, но да.       Чуя признался:       — Это меня все равно не успокаивает.       Разный социальный статус не чувствовался, но проявлялся в мелочах. Хоть Дазай и вёл жизнь обычного смертного, но иногда морщил нос, заходя в кафе быстрого питания, или легко мог купить кофемашину, просто потому что понравился дизайн, а не технические характеристики. Он не расстраивался, когда вещи ломались, и воспринимал как должное, если в заведении, в которое они заходили, предлагали повесить пальто. Он говорил Чуе: «Игнорируй этих пижонов», но такое можно сделать только когда уверен в себе, когда ты на одном уровне с ними — а Накахара чувствовал себя золушкой и, что ещё больше его убивало, «принцессой» стать не сможет. С другой стороны—       — Это просто ещё одно различие между нами, — озарило Чую, и Дазай издал вопросительный звук. — Я почему-то хотел, чтобы мы были тут… на одном уровне, как будто бы вместе. Но такими темпами я могу расстраиваться и из-за того, что ты любишь чёрный, а я красный, что ты в детстве не посещал мою школу, что ты не видел, как растёт Кое…       — Звучит так, будто тебя нервировало не то, что я трачу на тебя деньги, а что у меня они есть, — неуверенно предположил Дазай. Чуя пожал плечами.       — Кажется, да. Прости, это был глупый диалог.       — Если тебя это успокоит, — сказал Осаму, взяв его за руку. — То главное, что ты сделал, Чуя, это посоветовал мне ходить к психотерапевту. Это… бесценно.

***

      — Как хорошо ты устроился! — едко прокомментировала Юан, когда Накахара мельком обмолвился, что они с Осаму провели почти месяц в Париже и что Накахара в который раз пообещал «не-буду-больше-пить». Но, хэй, шардоне! Это не пиво в соседнем супермаркете! Можно и отступить от и так плавающих принципов!       — Ещё не поздно начать встречаться с Дазаем? — сухо поинтересовался Ширасе и получил подзатыльник от Юан.       Не по той причине, которую бы Чуя хотел услышать.       — У Дазая уже есть парень, — сказала она. — Нужна девушка для полного комплекта.       — Юан, ты лесбиянка, — с отчаянием из-за отсутствия логики прошептал Чуя.       — И что? Вы с Дазаем вон сколько за ручки держались. И меня потерпит, а пока свозит куда-нибудь на море, или, о, да, на источники! Или в Италию? Говорят, там зажигательные женщины—       У Чуи остановились мысли уже на первом предложении. Живот свело от того, как прекрасно они проводили время: много гуляли, посещали выставки, музеи, парки аттракционов. Оказалось, Осаму вообще ни черта в этой жизни не боится, тогда как Чуя пищал, если отрывался от земли больше чем на два метра. Они кормили друг друга всякими экстравагантными штуками, даже дурацкими лягушачьими лапками, которые на вкус оказались не такими уж отвратительными. Смеялись, обсуждая прохожих, пока не наткнулись на человека, понимающего по-японски. Ходили по магазинам, фотографировались, и у Чуи каждый раз теплело в груди, когда он думал, что их совместное время зафиксировано в вечности. Он начинал верить, что Осаму с ним надолго. Они встречались уже третий год, и, кажется, он не собирался становиться другим, не притворялся изначально лучше, чем есть. Любил его…       Сложно поверить, что Накахара заслуживает счастья, заслуживает иметь такого человека рядом, но, вероятно, он был очень везучим.       — Расплылся, — ехидно подытожила Юан. — Замечтался. Ах, наш вечно влюбленный Чуя.       — Вы вообще не ссоритесь? — подозрительно уточнил Ширасе.       Что они все об их отношениях с Дазаем?       — Ссоримся, конечно, — ответил Накахара. — Но по-маленькому.       — Значит, грядет большой скандал, — зловеще предсказала Юан. — Если все идёт слишком мирно, хорошо и безоблачно, то, значит, кто-то молчит о чем-то. И это копится.       — Мы обсуждаем все, что волнует.       — А если ты разлюбишь Дазая? — Юан склонила голову. — Или найдёшь кого-нибудь ещё? Или выяснится что-то, что ты не готов в нем принять? Он не может быть идеальным.       — Он и не идеальный, — ответил Чуя. — Как и я. Но мы стараемся.       — Есть вещи, которые разрушат любые отношения, — вставил Ширасе. — И о них либо молчат всю жизнь, либо говорят. Не может быть такого, чтобы никто не допускал катастрофических ошибок.       — Вы пытаетесь меня загнать, ребят, — Чуя покачал головой. — Но разве смысл отношений как раз не в том, чтобы знать, что тебе есть на кого положиться?

***

      И все же Чуя задумался.       — Вы когда-нибудь были в шаге от расставания? — спросил Чуя у сестры, которая выделила ему целый час в своём плотном расписании, включащим и разработку первой коллекции, и административные штуки с озакониваем совершенно нового предпринимательства. Чуя знал, что Осаму не напрягался с тем, сколько средств вложил, по сути, в незнакомого человека, но также понимал, что сестра остро воспринимает долги и всегда их возвращает. Но все же так… безответственно. Когда Чуя спросил его, почему он так поступает, то получил неожиданный ответ: он верит людям, а не идее. И пока что его инвестиции окупались, как ни странно.       — Оу, — Кое задумалась. — За последнюю неделю?       — Кое! — испуганно восхитился Чуя.       — У вас что-то случилось?       — Н-нет. Нет, — отозвался Накахара увереннее. Сестрица стрельнула глазами:       — Значит, тебе нассали в уши твои друзья. Юан или Ширасе? Ставлю на Ширасе. Хотя нет, оба. Угадала?       Чуя избрал стратегию молчания.       — Ты отличаешься от них, Чуя, — мягко произнесла Кое, что заставило Накахару напрячься. — Что бы ты ни думал, но у тебя намного больше жизненного опыта. Поэтому на то, что они могут воспринимать остро — партнёр засмотрелся на чужую задницу, выкрикнул в ярости что-то обидное, неправильно утешил — ты не обратишь столько же внимания. Я знаю, о чем говорю. У нас… плохая семейная история, — Кое замолкла. — И сложно избавиться от ощущения, что все по-настоящему. Что не будет громких скандалов, ссор, предательств. Тихо-мирная жизнь, к которой мы стремимся, но выбираем нервничать.       — Я много разговаривал об этом раньше, — Чуя скривился от воспоминаний с психотерапевтом, как от зубной боли. Было жутко неприятно осознавать, что чем меньше он хотел взять от родителей, тем больше повторял их ошибки. Действовать по их убеждениям, которые заложены в детстве, против них — ориентир все же не на себе. Чуя много разбирался, чтобы понять, что он представляет из себя как человек.       — Видимо, недостаточно, — авторитетно констатировала Кое, а потом скорчила дьявольскую моську и пропела сладко. — Поговори с Дазаем о своих страхах.       Блять.       — Вам нужно это обсудить, — приторно продолжала она. — Все проблемы решаются разговорами. Иначе другого человека никак не понять.       Он жалел обо всех сказанных когда-либо словах!       На алую голову Кое внезапно опустилась рука, и показался Мори. Одно его появление всколыхнуло в Накахаре сказанные в ресторане слова:       «Ты дополняешь его мир»       — Слушай себя, Чуя, — серьёзно произнес Мори, и Накахаре стало не по себе от его взгляда, хоть и через экран телефона. — У вас в семье хорошая интуиция.       — Насилие, насилие! — пищала сестра.