Без обязательств

— Или хочешь, по Невскому в Новый год погуляем? Сергей упал на матрас рядом с Владимиром и прижался к его горячему боку, поднырнув под руку. Последние пару недель он то и дело предлагал варианты, как можно было бы отметить грядущий — их первый совместный — Новый год, но ни одна из идей ещё не пришлась Владимиру по душе. Не то чтобы Сергей был расстроен — у самого тоже не сказать, что имелось новогоднее настроение. Он, пожалуй, лишь хотел, чтобы им обоим в эту ночь было комфортно друг с другом и там, где они решат отметить. И Сергей уже почти ждал привычно сморщенного носа и тихого вздоха, но Владимир удивил. Неприятно удивил. Он тихо хмыкнул, уже привычным ласковым движением запуская пальцы Сергею в волосы, провел аккуратно по прядям и произнес негромко: — Финский залив, отметить дома, пойти в клуб, Невский… Почему ты продолжаешь предлагать мне все это? Голос Владимира переливался сомнением и неверием, и Сергей замер под его рукой. Интонация не сходилась с полученным от сказанных слов впечатлением, и Сергею понадобилось несколько мгновений на попытки понять, какое из ощущений вернее. Понять не получалось. — Ну… Скоро ведь Новый год, — неопределенно отозвался Сергей и приподнялся, чтобы заглянуть Владимиру в лицо. Тот как раз оторвался от книги и склонил голову, соглашаясь, а Сергей нервно облизал губы, чувствуя накатывающую дрожь. Несмотря на то, что пальцы Владимира теперь, соскользнув с волос, ласково прошлись по виску и шее, а затем остановились чуть ниже ключицы, сменившись ладонью, тревога не успокоилась. Наоборот, ее крупицы, появившиеся сразу после вопроса Владимира, пробились уверенными ростками, что лишь укрепились, когда Сергей увидел в глазах партнера задумчивую отстраненность. — Владимир… — негромко позвал он, наклоняя голову, чтобы заглянуть в глаза. И, перехватив взгляд, добавил неуверенно: — У нас какие-то проблемы? Это «у нас» сорвалось с языка уже привычно и легко, словно в отношениях они находятся не полгода, а, как минимум, уже пару лет. Владимир же только нахмурился, кажется, недоуменно. Толкнул Сергея в грудь осторожно, опрокидывая на матрас, себе под бок, и провел ладонью по ребрам словно в попытке успокоить. — Почему ты так решил? — Потому что… Ты не хочешь отмечать Новый год со мной?.. — вышло скорее полувопросительно, но под теплой рукой Владимира Сергей и правда ощутимо расслабился. Сковавшее его напряжение улетучилось, словно и не было, оставив за собой только глухое беспокойство. — Но Новый год — семейный праздник. Я думал, ты захочешь провести его с матерью. Владимир пожал плечами и глаз не опустил, встречая ставший цепким взгляд Сергея. Тот задумчиво покусал губу и несколько мгновений всматривался в лицо Владимира: в его чуть сведенные к переносице брови и сжатые губы, в чуть опущенные веки и синие, такие красивые, но сейчас отчего-то немного мутные глаза. — Если ты хочешь отметить новый год со своей семьей — просто скажи, — предложил в конце концов Сергей мягко и, сжав на мгновение плечи Владимира, обнял его за шею. Это все было странным. Правда, очень странным. Владимир всегда, с самого начала был с Сергеем прямолинеен и честен, даже когда они еще только лишь спали вместе, очертив границы допустимого. Потом, когда они наконец перешли к более близким и постоянным отношениям, Сергей убедился: Владимир не любит ходить вокруг да около, он прямо говорит о том, что его что-то беспокоит или не устраивает и ждет подобного в ответ. Потому если бы Владимир хотел с ним расстаться — он бы так и сказал Сергею, а не вел себя… Так. Немного напряжённо, закрыто и как будто обеспокоенно. — Сереж… Я ведь говорил тебе уже, у меня нет никого. Кроме тебя теперь. Никого. Вообще, — тем временем проговорил Владимир негромко, и теперь нахмурился уже Сергей. Конечно, он помнил эти слова Владимира и помнил, с какой напряжённой усталостью он произнес их, но не думал, что… Почему-то Сергей не думал об этом больше вообще. Сейчас задуматься пришлось, и только теперь Сергей понял, насколько буквально эти слова Владимира стоит воспринимать на самом деле. — Мир… У тебя нет семьи, да?.. — произнес осторожно и, накрыв щеку Владимира ладонью, невесомо провел большим пальцем по скуле. Уточнил догадливо: — Рос в детском доме? Владимир дернулся едва ощутимо, словно получил пощечину, но так и не отстранился. Только прикрыл глаза на мгновение и кивнул, приникая к ладони Сергея ближе. — В детском доме, да. — Паршиво было, наверное, — протянул Сергей негромко, но лишь для того, чтобы что-то сказать. Казалось, стоило произнести пресловутое «мне жаль», но Сергей почему-то сильно сомневался, что Владимиру это нужно. Тот, словно в подтверждение этих мыслей, хмыкнул безразлично. — Нормально. Теперь хмыкнул Сергей. Едва ли он был готов поверить в то, что в детском доме можно жить и расти «нормально», не то что «хорошо», но спорить не стал. Только перехватил Владимира за ворот его кофты и потянул на себя, заставляя лечь сверху. Клюнул губами в губы, затем в щеку и мягко улыбнулся. — Нет, с мамой я если и хотел бы встретить Новый год, то не получится: она улетает к сестре в Берлин. Мы… Со смерти отца еще ни разу не отмечали вместе и не думаю, что делать это — хорошая идея, — возвращаясь к началу разговора, чтобы сменить тему, проговорил Сергей и ткнулся носом Владимиру в волосы, позволяя тому опустить голову себе на плечо. — Так что отменить Новый год я хочу с тобой. Тем более, ты теперь тоже моя семья. — Любишь отмечать? — негромко уточнил Владимир куда-то Сергею в шею, и тот поежился от побежавших по коже мурашек. — Не против в целом, если есть, с кем и где. Но в этом году пока настроения нет. А ты? — Поход на Дворцовую в новогоднюю ночь с группой и воспитательницей считается? — хмыкнул Владимир и в ответ на судорожный вздох Сергея качнул головой сам коснулся губами уголка его губ. — Не нервничай так. Не было никаких драм и трагедий. Просто для меня это скорее обычный день, чем праздник. — И не хочешь исправить? — Не знаю. Но, — Владимир запнулся на мгновение и произнес совсем уж негромко: — Всегда было любопытно, что значит — праздновать с семьей. Сергей в ответ медленно кивнул и коротко поцеловал Владимира куда-то в волосы, затем удобнее его обнимая. — Отметим дома вдвоем? — предложил. — Тихо и без лишних людей? Владимир хмыкнул ему в шею: — Звучит неплохо.               С тем, чтобы хоть немного украсить квартиру они тянули до самого тридцать первого декабря. Праздничного настроения не было ни у кого из них, и работа не отпускала: в кофейне у Сергея к Новому году становилось посетителей тем больше, чем приближался праздник и каникулы, а Владимир хотел закончить парочку новых расследований как можно скорее. Потому сил толком не оставалось, как и времени — и спасало лишь то, что в последние пару месяцев Сергей с Владимиром чаще ночевали вместе, чем вспоминали, что живут они каждый в своей квартире, а не вместе на две. Пристанищем на этот Новый год для них все равно должна была стать именно квартира Сергея. Это случилось как-то само собой, без долгих обсуждений и споров; только Сергей, когда Владимир согласился после закрытия последнего в этом году расследования приехать к нему в середине дня тридцать первого, негромко рассмеялся в трубку. — Как Новый год встретишь, так его и проведешь, помнишь? — пояснил затем Сергей на осторожное уточнение Владимира о том, в порядке ли он. — А ты встретишь Новый год на моем матрасе. — Значит, вместо ничегонеделания мы завтра поедем в мебельный магазин, выбирать кровать, — фыркнул Владимир в ответ, но скрыть ответного смешка не смог. — Иначе я подам на развод. — Предложение для начала сделай, чтобы на развод подавать, — отозвался Сергей со смехом, при этом отчаянно краснея, а, уже прощаясь, пообещал все же подумать над идеей купить наконец нормальную кровать. В середине дня тридцать первого, впрочем, Сергею оказалось совсем не до размышлений о кровати: подготовка в Новогодней ночи вместе с появившимся на пороге Владимиром заняли все внимание. Не сказать, однако, что подготовка эта шла полным ходом. Из украшений у Сергея нашлись только спутанный дождик с прошлогодней вечеринки, гирлянда, весь год провисевшая на окне, несколько елочных игрушек, подаренных на работе коллегами да декоративный венок с искусственной омелой. Вместо полноценной елки поставили несколько еловых веток на стол, а под них высыпали килограмм мандаринов — однако тот уже к вечеру магическим образом испарился почти целиком. Еще одну гирляду принес Владимир, вместе с еловыми ветками. — Я не знаю, куда ее деть, — признался Сергей после того, как только что приклеил венок с искусственной омелой на двусторонний скотч над матрасом и взялся за принесенную Владимиром гирлянду. Тот пожал плечами неопределённо. — Тоже над кроватью? — Тогда хозяйка квартиры точно сожрёт меня за следы скотча на стене, — Сергей хмыкнул и вдруг изогнул губы в довольной ухмылке. — Кстати! Перекинув конец гирлянды через плечо, он притянул недоуменно поднявшего брови Владимира к себе и ткнулся губами в губы в медленном, расслабленном поцелуе. Владимир негромко рассмеялся, отстранившись. — У нас нет такой традиции — целоваться под омелой, — напомнил он, впрочем, едва ли давая Сергею ответить сразу — утягивая его в новый поцелуй. — Ну, и что? Может, я хочу как в тех фильмах — чтобы романтично и именно под омелой, — улыбнулся Сергей тепло. — Или ты против? — Был бы против, вообще не дал бы тебе этот венок туда повесить. Сергей теперь только фыркнул насмешливо Владимиру в губы и, опрокинув его на кровать, сам сел сверху. Хитро сверкнул глазами, когда Владимир провел ладонями по его бедрам. — Может, связать тебя этой гирляндой? — предложил в конце концов и словно в подтверждение этих слов перехватил одну руку Владимира. Отстранять, впрочем, не стал, а вместо этого провел пальцами по тыльной стороне ладони и запястью, а затем поднялся невесомыми прикосновениями к локтю. — Будешь моим подарком под ёлочкой. И чтобы точно никуда не делся. — Я и так от тебя никуда не денусь, — тихо отозвался Владимир, перемещая ладони Сергею на поясницу и не отводя взгляда от его глаз. — Для этого совсем не обязательно меня связывать. — Иногда я в этом сомневаюсь. Сергей тяжело вздохнул и, стянув гирлянду с шеи, чтобы затем бросить ее рядом на матрас, сам опустился грудью на грудь Владимира. Устроив подбородок на сложенных на его ключицах ладонях, Сергей всмотрелся в лицо партнёра. Солнце давно уже село, за окном совсем стемнело, а потому на бледной коже сейчас особенно ярко играл свет зажженной на окне гирлянды. Синий. Зеленый. Красный. Желтый. Синий. Зеленый. Красный. Желтый. Медленно, снова и снова цвета сменяли друг друга, окрашивая лицо Владимира в причудливые оттенки и отражаясь в его внимательных глазах диковинными драгоценными камнями. «Красивый. Мой,» — мелькнуло в голове Сергея восторженное, и он прикрыл глаза, надеясь, что его смущение не так заметно в полутьме освещённой лишь разноцветными огоньками комнаты. Владимир же, чётко ощутив смену его настроения, только головой качнул. Проведя ласково ладонями по пояснице и спине Сергея, он положил ладонь на его голову, мягким движением заставляя опустить ее себе на плечо, и осторожно вплелся пальцами в тёмные пряди. Он прекрасно понимал, о чем думает Сергей. И о ком. Но уже не пытался что-то с этим сделать. С месяц назад Владимир вновь пришёл к Сергею за помощью. На этот раз все было совсем не критично: лишь сильный порез от ножа на локте и залитый кровью свитер. И Сергей помог, конечно, но тот вечер закончился их первой полноценной ссорой с брошенными на эмоциях словами, горящими злобой глазами и громко хлопающими дверьми. Помирились они в тот же вечер, но вряд ли Владимир уже сможет когда-то забыть гневные слова Сергея, выпаленные им в сердцах. «Это твоя работа, просто чудесно! Рад за тебя. А мне что прикажешь делать, если ты всё-таки погибнешь на этих своих расследованиях?!» Сергей потом извинился за эти слова и за то, что так быстро и бесконтрольно вспыхнул, однако Владимир его и не винил. Сам извинялся за то, что вновь напугал; прекрасно ведь и сам его понимал: едва ли кто-то будет в восторге, зная, что партнер из раза в раз рискует, берясь за новую работу, а помочь ему в случае непредвиденных обстоятельств просто некому, кроме тебя самого. Однако и после той ссоры Сергей Владимира вопреки его опасениям и ожиданиям не послал. Лишь, кажется, вцепился ещё крепче в него и в их отношения. И это… Это одновременно приводило в ужас и будило неведомый до сих пор трепет где-то за клеткой ребер. Хотелось оставаться целым и живым, и вовсе не из-за собственного чувства самосохранения — а ради одного конкретного человека рядом. Ради его спокойствия. — Надо бы пойти хотя бы салат нарезать, — вырвал Владимира из мыслей тихий голос Сергея, который, утомленно прикрыв глаза, удобнее устроился на нем и вопреки словам вставать совсем не торопился. — А гирлянда? — уточнил Владимир так же негромко и мягко потрепал партнера по волосам. Тот тихонько фыркнул и подался навстречу прикосновениям, приподнимая голову. — Сказал же, тебя ей свяжу и положу под елочку. Ну, или повесим на окно на кухне… Он неопределённо хмыкнул и, запрокинув голову, но так и не открывая глаз, на ощупь поцеловал Владимира, куда придется. Достал только до уголка губ, но Владимир исправил это, склонив голову навстречу, а затем улыбнулся мягко в поцелуй: — Или можем связать гирляндой тебя, — чем вызвал недовольное ворчание Сергея. За заботами об ужине вечер, а затем и ночь спустились совсем незаметно. Несмотря на какое-то детское предвкушение праздника и счастья, не было никакой суеты и никаких предпраздничных тревог; кажется, это первое настолько спокойное и тихое, обычное тридцать первое декабря из всех, что были в жизни Сергея. Он, впрочем, и не против совсем, он согласен проводить так каждый канун Нового года — почти как и любой обычный вечер, лишь бы с важным человеком рядом. Торопиться им было некуда. В квартире уже давно пахло еловыми ветками и мандаринами, гирлянда на окнах продолжала переливаться цветами, оставаясь единственным, но достаточным источником света, а из звуков — радостные детские крики с улицы, редкие хлопки раннего салюта и тихая музыка из колонок — недолго думая, Сергей и Владимир остановились на первой попавшейся записи дискотеки не то восьмидесятых, не то девяностых. Шампанское открыли уже ближе к полуночи. — Будем желания загадывать? — спросил Сергей со шкодливой улыбкой, споласкивая бокалы. — Тебе хочется начать год с суеты, сжечь бумажку и выпить шампанское с пеплом? — не без скепсиса отозвался Владимир и тут же вопросительно вскинул бровь. — Или это традиция у твоей семьи? — Да нет… На самом деле, никогда так не делал. Но было бы здорово попробовать, разве нет? Была бы традиция нашей с тобой семьи. Сергей выключил воду в раковине и, обернувшись к Владимиру, поставил на стол чистые бокалы, которые тот наполнил шампанским. Негромко хмыкнул. — Можем загадать, если хочешь, — согласился он, и Сергей, растянув губы в теплой улыбке, привалился к Владимиру, обнимая его. — А если не понравится и не сбудется — больше не будем загадывать. — Или можем загадывать, пока не сбудется, — Владимир, удержав Сергея за плечи, коснулся губами его лба. Сергей в ответ тихо засмеялся и только головой покачал. А желание под бой курантов они всё-таки загадали. За пятнадцать минут до полуночи Сергей оторвал от блока пару квадратных листиков для заметок и достал ручки и зажигалку. Последняя, однако, в ход пошла только для того, чтобы зажечь свечи — «Смотри, романтика какая!» — а один из листиков для заметок было в итоге решено поделить пополам для удобства. Когда раздался первый удар курантов, Сергей тут же склонился над бумагой, закрывшись ладонью, как школьник на контрольной, а Владимир, не сумев сдержать улыбки при взгляде на него, тоже принялся писать. Десятый удар курантов. Подожженные от свечей бумажки с желаниями и догорающие уже в полете в бокалы с шампанским. Бодрый глухой звон стекла, тихое «С новым годом» в поцелуй и громкие залпы салютов и радостные крики соседей прямо под окнами. Владимир беспокойно выдохнул, когда Сергей, отставив бокал, подался к нему с объятиями. Но послушно сомкнул руки на его спине, когда Сергей опустил голову ему плечо, и мягко вплелся пальцами в волосы, чуть поглаживая. — Что загадал? — так и не дождавшись, пока первым заговорит Сергей, спросил Владимир. Сергей тут же недовольно фыркнул. — Не скажу, а то не сбудется. — И, помолчав несколько мгновений, признался: — Чтобы твои расследования были как можно менее опасными. А ты? — Чтобы ты наконец купил кровать. Ай! Дёрнувшись не столько от боли, сколько от неожиданности, когда в следующее мгновение Сергей укусил его за шею, Владимир негромко рассмеялся и вместо ответного укуса клюнул партнера в висок. — Прости. — Ещё хоть слово на эту тему, и ты будешь ночевать на коврике у двери, — почти беззлобно вставил Сергей, уже мирно утыкаясь Владимиру в шею, а тот продолжил тише и более неуверенно: — Чтобы мы уже решили вопрос с тем, где живём. — Хочешь съехаться? В его голосе прорезалось недоверие вперемешку с восторгом, а Владимир медленно кивнул. Сергей не стал отвечать, лишь теснее прижавшись к груди Владимира и вслушиваясь в залпы салютов с улицы и музыке из колонок, что уже несколько минут как сменила бой курантов. Казалось, эти объятия говорят и дают куда больше слов. Помолчав еще немного, Сергей сменил тему: — Мир… Пообещаешь, что следующий новый год будет таким же? Под окнами вновь раздался залп салютов, и Владимир, проводив взглядом разноцветный бутон искр в небе, вопросительно хмыкнул. Сергей пояснил осторожно: — Ну… Вместе?.. — Вместе, — повторил Владимир тихо и, заставив Сергея отстраниться, заглянул в его лицо. — Обещаю. В глазах Владимира, сейчас таких ярких даже несмотря на цветной полумрак, по-морскому голубых, Сергей разглядел что-то, что заставило его поверить в это обещание сразу и безоговорочно. В глазах Владимира светились такие непередаваемые нежность, благодарность и тепло, что не поверить было просто невозможно. — Знаешь… Я всё-таки подумаю о том, чтобы купить кровать в этом году. Сергей хрипнул это, не отрывая взгляда от глаз Владимира и торопливо облизав пересохшие губы. Кто первым подался навстречу, было уже не так важно. А вслепую опускаться на кровать было бы определённо удобнее и безопаснее, чем на лежащий только лишь на полу матрас. За окном в ночном небе расцвел очередной бутон праздничного салюта.