Твой цвет

На следующее утро ты проснулась с приливом волнения, жаждущий провести время с Наташей. Но когда ты потянулась к ней, тебя встретили только прохладные, пустые простыни. Нахмурившись, ты оглядела комнату, ища хоть какой-то ее знак, но ее не было. Единственным звуком было тихое, ровное дыхание Ванды, которая растянулась рядом с тобой. Ты не могла не улыбнуться, увидев ее, ее волосы разметались по лицу. Ты нежно откинула пряди, заставив ее пошевелиться. Она потянулась, ее рука коснулась твоего бока. Твое сердце затрепетало, когда ее губы растянулись в сонную улыбку, и она схватила тебя за бок, притягивая тебя ближе. Не желая отказывать ей, ты погрузилась в ее объятия, впитывая тепло и комфорт, которые она давала. - Ты хорошо спала? — пробормотала она хриплым от сна голосом, когда она уткнулась в твою щеку. - Да, — ответила ты, твой собственный голос был мягким и довольным. Но твоя улыбка дрогнула, превратившись в хмурое лицо, когда ты прошептала: - Наташа ушла. Ванда промычала в знак согласия, ее дыхание согрело твою кожу. - Ей позвонили рано утром, — пробормотала она, все еще полусонная. - Пришлось идти в офис. Ты разочарованно вздохнула, но знала, что тебе придется научиться принимать реальность их требовательной работы. Это был не первый раз, когда Наташу неожиданно вызывали, и ты знала, что это не последний раз. Тем не менее, ты не могла сдержать легкий укол разочарования, который все еще оставался. Но глядя на Ванду, ты решила максимально использовать утро, ты прижалась к ней поближе с довольной улыбкой, наслаждаясь редким моментом покоя и близости. Следующие несколько часов ты провела в уютном пузыре, разделяя тихие разговоры и ленивые ласки, на мгновение забыв о внешнем мире. Но жизнь не останавливалась ни для кого. Часы тикали вперед, и в конце концов, твой маленький пузырь должен был лопнуть. С неохотным вздохом ты поняла, что пришло время вернуться в общежитие. Ванда почувствовала перемену в твоем настроении и нежно поцеловала тебя в лоб. - Я буду скучать по тебе, — тихо сказала она, и ее голос был полон искренности. - Я тоже буду скучать по тебе, — ответила ты с быстрой улыбкой, на сердце у тебя было тяжело, и ты начала собирать вещи. Ванда помогла тебе упаковать всю твою новую одежду в сумки, и когда ты собралась уходить, она крепко обняла тебя, прижимая к себе так, словно могла отсрочить твой отъезд еще немного. - Помни, мы всегда на расстоянии одного звонка, — пробормотала она, ее губы коснулись твоего виска. Ты кивнула, впитывая тепло ее объятий. - Я знаю. Я позвоню. Последним томительным поцелуем ты наконец заставила себя отстраниться. Дорога обратно в общежитие показалась длиннее обычного, отсутствие Наташи и Ванды заставило мир казаться немного холоднее. ___________________ Остаток недели тянулся как бесконечный марафон, и отсутствие Наташи только усугубляло ситуацию. Она проводила все больше времени на работе, оставляя тебя с Вандей наедине чаще всего. Ванда, казалось, не возражала против тишины, а отсутствие Наташи ты ощущала как тупую боль в груди, постоянное напоминание о чем-то упущенном. С приближающимися экзаменами и Еленой, которая все еще избегала тебя как чумы, было невозможно сосредоточиться на чем-либо надолго. Тебя раздражало, что Елена снова взяла за правило игнорировать тебя. После того разговора по душам ты думала, что все вернется на круги своя, но каждое неотвеченное сообщение только усиливало твое разочарование и беспокойство. Кейт, всегда голос разума, продолжала настаивать, что Елене просто нужно пространство. Она даже несколько раз не давала тебе появляться у двери Елены. Но только когда Кейт резко и резко бросилась тебе в глаза, ты наконец начала сомневаться, не приносит ли твои подход больше вреда, чем пользы. Вот так ты и оказалась в общей комнате субботним вечером, сидя между Кейт и какой-то блондинкой, чье имя ты так и не смогла вспомнить, в окружении группы людей из здания, с которым Кейт подружилась. На самом деле, это было не так уж и плохо. Они были милой компанией — непринужденные и легкие в общении. Кейт обладала этой магией, ее способностью устанавливать связи с людьми, куда бы она ни шла. Но она также не стеснялась критиковать людей за их дерьмо, что показывало, что она была выбрана, когда решала, кто из них достоин ее компании, и ты это уважал. Это было частью того, почему ты согласился провести с ними время сегодня вечером. Но ты не любила быть в центре внимания, поэтому держался особняком, довольствуясь тем, что слушал их истории и наблюдал за разворачивающимися оживленными разговорами. Когда разговоры стали громче, вы переключили свое внимание на групповой чат с Наташей и Вандой, но ответы Наташи были редкими и краткими, что только подогревало ваше растущее беспокойство. Вы переключились на разговор с Еленой, прокручивая несколько неотвеченных сообщений от себя. Тишина на ее конце оставила вас в напряжении, и только когда Кейт мягко толкнула вас в плечо, бросая на вас многозначительный взгляд, вы неохотно убрали свой телефон и попытались сосредоточиться на разговорах вокруг вас. Несмотря на то, что вы знали, что друзья Кейт были добрыми, вам все равно было трудно обосноваться. Но вы улыбнулись, когда увидели Монику, проскользнувшую в дверь, и быстро помахали ей рукой. Она была новенькой в ​​группе, но вы двое сразу нашли общий язык. Она разделяла вашу любовь к науке, но уравновешивала ее пылким характером и заразительным чувством веселья. Моника умела менять атмосферу в любой комнате, и сегодняшний вечер не был исключением. Когда кто-то предлагал игру в выпивку, вашим первым инстинктом было отказаться, но одного взгляда на игривую улыбку Моники в сочетании с ободряющим кивком Кейт было достаточно, чтобы вы сдались. Все началось с игр в подбрасывание монет — невинное, глупое веселье, которое заставляло тебя смеяться сильнее, чем ты когда-либо ожидала. Моника все пыталась добавлять нелепые вращения к своим броскам, что делало их только более катастрофическими, в то время как Кейт драматично комментировала каждый бросок, как будто это было какое-то олимпийское состязание. Затем пришел пивной понг, и внутри вас загорелось что-то соревновательное. Моника притворилась тренером-энтузиастом, выкрикивая фальшивые стратегии тебе на ухо, в то время как Кейт чередовала трэш-ток и преувеличенные удары кулаками. По мере того, как игра продолжалась, комната наполнялась вашим смехом, каждый раунд становился все более интенсивным — и более абсурдным. Время от времени Кейт проверяла, ее выражение лица было напускно серьезным, когда она спрашивала: - Ты все еще с нами? Все еще хорошо? - ты кивала, ухмыляясь, что, казалось, расслабляло ее, хотя она театрально похлопывала тебя по спине, просто чтобы убедиться. Беззаботная энергия была заразительной, и ты позволила себе прокатиться на этом сладком подъеме, доверяя Кейт быть начеку. Но во время неудачного похода в туалет ты чуть не упала. Кейт с легкостью поймала тебя, ее лицо расплылось в широкой улыбке, когда она поддерживала тебя. - Я тебя поймала, — сказала она, смеясь. - Не позволю тебе удариться лицом о мои часы. - вы оба в итоге так сильно рассмеялись, что тебе пришлось подпрыгивать, чтобы не попасть в аварию. Но где-то в глубине души что-то дернуло тебя. Елена. Ей бы это понравилось — игры, смех, товарищество. Мысль о том, что она упустит возможность, пронзила твое сердце грустью, пока ты возилась с краном в ванной. И прежде чем ты это осознала, твой телефон был у тебя в руке, и ты печатала еще одно сообщение, прося ее зайти, пока ты шла обратно в общую комнату. Но, как обычно, оно осталось без ответа, и тот приятный гул, что был раньше, начал медленно угасать. Ты смотрела на пустой экран дольше, чем тебе хотелось бы признаться, эта знакомая грусть подкрадывалась, и ты села на диван с побежденным вздохом. Комната вокруг тебя — смех, болтовня — все это казалось происходящим в другом мире, в котором ты больше не был частью. С решимостью ты поднялась на ноги и пошла обратно в свою комнату. Ты схватила куртку и неуверенными шагами быстро направилась к двери. До здания Пеппера дошло гораздо больше времени, чем ты ожидала, твои шаги были шаткими и неуверенными. К тому времени, как ты наконец добралась, ты боролась с дверью, твои пальцы неуклюже возились с ручкой. Охранник заметил это и вошел, открыв ее для тебя с настороженным взглядом. Тебе удалось криво, устало улыбнуться, хотя алкоголь гудел в твоих венах, мешая сосредоточиться. Но даже сквозь дымку все, о чем ты могла думать, была Елена, и как отчаянно ты хотела, чтобы она просто поговорила с тобой. Тот же неприятный человек, который сделал твой последний визит несчастным, стоял за стойкой, на его лице застыло знакомое выражение неодобрения. Как только он увидел тебя, он испустил долгий, усталый вздох, его глаза закатились, как будто он не мог поверить, что ему снова придется иметь с тобой дело. Ты стиснула челюсти, раздражение покалывало кожу, но внезапная волна головокружения накрыла тебя прежде, чем ты успела вымолвить хоть слово. Ты покачнулась на ногах, инстинктивно схватившись за стойку для поддержки. Выражение лица мужчины изменилось с раздражения на презрение, когда он наблюдал, как ты пытаешься удержаться на ногах. - Не снова, — пробормотал он себе под нос, уже доставая телефон. Было слышно, как он бормочет несколько отрывистых слов — вероятно, звоня Пепперу, — и новая волна разочарования закипала в груди. Не помогало и то, что мир словно кренился у тебя под ногами, а теперь еще и этот парень заставлял тебя чувствовать себя еще меньше. Когда он повесил трубку, он не стал ничего говорить. Вместо этого он коротко кивнул в сторону лифта, как будто ты была просто помехой, от которой ему нужно было избавиться. Ты поплелась, твои пальцы возились с кнопками, пока ты пыталась найти нужную. Лифт казался крепостью осуждающей тишины, когда ты поднималась, и ты не могла не чувствовать тяжесть твоего решения, густую и тяжелую. Ты не была уверена, был ли это алкоголь или что-то совсем другое, но твои мысли продолжали возвращаться к Елене. Захочет ли она вообще тебя видеть? Когда двери наконец-то раздвинулись с мягким звоном, тебя встретила Пеппер, стоящая там, скрестив руки на груди, нахмурив брови так, что ты чувствовала, что тебя сейчас отругают. Ее губы сжались в тонкую линию, когда она оглядела тебя, беспокойство в ее глазах было явным, но ты также могла видеть разочарование, запечатленное в том, как ее рот опустился вниз. Тем не менее, ты едва заметила это. Твои мысли были в другом месте. Ты протолкнула мимо нее, не грубо, но сосредоточенно. Твой взгляд обшарил комнату, ища Елену. Она должна была быть здесь. Ты не для того проделал весь этот путь, чтобы тебя повернули обратно. Твой взгляд устремился в коридор, ведущий туда, где, как ты знала, жила Елена, и ты сделала несколько неуверенных шагов вперед, твое сердце колотилось в груди. Все, о чем ты мог думать, была Елена. Выйдет ли она? Будет ли ей вообще все равно? - Елена... — тихо позвала ты, голос дрожал, был неуверенным. Ты просто хотела, чтобы она знала, что ты здесь, — чтобы увидела тебя, сказала что-нибудь, что угодно. Но твои слова были прерваны Пеппер, схватившей тебя за руку, и ты повернулась к ней. Ты сглотнула, когда ее глаза сузились, когда она окинула тебя взглядом, покачиваясь на ногах. - Ты пьяная, — заявила она, ее голос был пронизан неодобрением. Не было места для споров. Ты попыталась покачать головой, чтобы заявить, что ты не так пьяна, как она думала, но неустойчивость в ногах выдала тебя. Комната все еще казалась слегка качающейся под ногами, и ты знала, что убедить ее в обратном невозможно. Она вздохнула, глубоко, как разочарованная мать, которая видела это слишком много раз. Ты слишком хорошо знала этот взгляд. Он был похож на тот, который раньше бросала на тебя твоя собственная мать, тот, который был наполнен презрением. Но глаза Пеппер не были полны осуждения; они были полны чего-то похуже — беспокойства. Тяжесть этого заставила твою грудь сжаться, чувство, к которому ты не была готова. И в тот момент ты не могла решить, что хуже: холодное безразличие твоей матери или тихое беспокойство Пеппер. - Мне нужно увидеть Елену, — объяснила ты, и твой голос прозвучал более отчаянно, чем ты предполагал. - Пожалуйста, мне просто… мне нужно ее увидеть. - твое горло сжалось, каждое слово давалось с трудом. Пеппер снова покачала головой, выражение ее лица слегка смягчилось. - Это должно прекратиться, — твердо сказала она, ее рука мягко уводила тебя из коридора в сторону кухни. Несмотря на растущее разочарование, ты обнаружила, что следуете за ней, хотя твои глаза продолжали метаться обратно в сторону коридора. Ты знала, что Елена была там. Она должна была быть. Пеппер жестом пригласила тебя сесть за стойку, и как бы тебе ни хотелось поспорить и рвануть по коридору к двери Елены, Пеппер не сдвинулась с места. Поэтому ты последовала ее молчаливому приказу и сел, пока она двигалась по кухне с тихой властностью, в конце концов подсунув тебе бутылку воды через стойку. - Пей, — приказала она, ее тон не оставлял места для споров. Ты посмотрела на нее, надеясь на хоть каплю сочувствия, но все, что ты получила, был этот пронзительный взгляд, тот, который говорил, что она не собирается отступать. Ты открутила крышку и сделала несколько глотков, не потому что хотела, а потому что у тебя не было другого выбора. Пеппер вышла из кухни, оставив тебя наедине со своими мыслями, и ты снова осталась смотреть в коридор. Твой разум метался — часть тебя хотела просто уйти, прорваться сквозь любой барьер, который воздвигла Пеппер, и увидеть Елену. Но ты колебалась. Может быть, это алкоголь замедлил твою реакцию, а может быть, это был вес слов Пеппер, эхом отдающихся в твоей голове, но ты обнаружила, что приклеена к месту. Ты сделала еще один глоток воды, пытаясь успокоиться, пытаясь понять, осмелишься ли ты бросить вызов Пеппер и направиться прямиком в комнату Елены. Твои руки слегка дрожали, когда ты поставила бутылку обратно на стойку. Но прежде чем ты успела набраться смелости что-то сделать, Пеппер вернулась. Ты смотрела на нее усталыми глазами, пока она прислонилась к дверному проему, скрестив руки. - Тебе нужно дать Елене пространство, — тихо сказала она, но в ее голосе звучала резкость, не оставляющая места для переговоров. - Так вещи решать нельзя. Ее слова ударили тебя сильнее, чем ты ожидал. Тебе хотелось спорить, сказать ей, что она не понимает, что тебе сейчас нужно увидеть Елену больше, чем когда-либо. Но была маленькая часть тебя, которая знала, что она права, даже если ты ненавидела это признавать. Пеппер подошла ближе, ее взгляд смягчился, когда она снова заговорила. - Тебе не следовало приходить сюда, дорогая. Ты слегка ссутулилась, чувствуя, как из тебя уходит борьба. Ты знала, что Пеппер не пыталась быть жестокой — она пыталась помочь, даже если в тот момент это не казалось так. - Пожалуйста, — взмолилась ты в последний раз, едва сдерживая эмоции в голосе. Пеппер одарила тебя легкой, грустной улыбкой и положила руку тебе на плечо. - Дай время, — мягко сказала она. Затем, через мгновение, она добавила: - Я скажу ей, что ты была здесь. Это было не то, что ты хотела услышать, но ты кивнула, сдавшись. Взгляд Пеппер смягчился, когда она прислонилась к кухонному острову напротив тебя. Она пристально смотрела на тебя, ее глаза сканировали твое лицо, и тяжесть ее беспокойства заставила чувство вины в твоем животе сжаться еще сильнее. Она продолжала мягко уговаривать тебя пить, и хотя твоим первым инстинктом было сопротивляться, ты в конце концов сдалась, сделав маленькие глотки воды, как она просила. Чем дольше она стояла там, тем сложнее было держать себя в руках. - Прости, — пробормотала ты, твой голос был едва слышен. - Я знаю, что мне не следовало сюда приходить. Кейт… Кейт даже сказала мне, что мне не следует, но я просто… - ты с трудом сглотнула, пытаясь найти слова. - Я так сильно по ней скучаю. Это физически больно, и она отказывается со мной разговаривать… - твой голос сорвался, и ты не смогла закончить предложение. Выражение лица Пеппер смягчилось еще больше, и прежде чем вы это осознали, она обошла стойку, притянув тебя в объятия, ее руки обвили тебя с удивительной теплотой. Ты позволила себе раствориться в ней, напряжение в твоих плечах немного ослабло, когда она успокаивала тебя нежными похлопываниями по спине. На мгновение тебя показалось, что вина, ненависть к себе, бесконечный цикл сожалений — все это отошло на второй план. Были только ты, Пеппер, и тихое утешение, которое она предлагала. - Тсс, сделай глубокий вдох, — прошептала она, нежно поглаживая твою спину, пока ты держалась за нее. На мгновение показалось, что мир вокруг тебя не рушится. Она слегка отстранилась, ровно настолько, чтобы встретиться с тобой взглядом, и кивнула в сторону бутылки с водой. - Выпей еще немного, — настоятельно попросила она, ее тон был все еще мягким, но твердым. Ты подчинилась, на этот раз сделав несколько более глубоких глотков, и туман в твоем сознании начал рассеиваться. Но как только ясность вернулась, вернулся и стыд. Он осел в твоем желудке, как свинцовый груз, скручиваясь и закручиваясь, пока не стал почти невыносимым. Чем дольше ты сидела там, тем больше ты чувствовала, как он подкрадывается к тебе, обволакивая твою грудь, затрудняя дыхание. Телефон Пеппер зазвонил, нарушив тишину, и она извинилась, мягко сжав твое плечо. Ты кивнула, радуясь возможности побыть наедине. Ты чувствовала, как слезы грозят пролиться, обжигая уголки твоих глаз, но ты моргнула, сжав кулаки до тех пор, пока костяшки пальцев не побелели. Ты не могла позволить им упасть. Не здесь. Не сейчас. Но как только Пеппер отступила, твои мысли закрутились. Невозможно было сдержать ненависть к себе, жестокие мысли звучали все громче с каждой секундой. Ты ненавидела себя за то, что пришла сюда пьяной — за то, что позволила себе выпить в первую очередь. Ты никогда не пила, всегда боялась стать похожей на свою мать. Но каким-то образом сначала это было весело, даже волнующе, пока все не переросло в это — в эту позорную попытку наладить отношения с Еленой, несмотря на то, что все говорили тебе оставить ее в покое. Не только Кейт, но и Наташа с Вандом, которые понятия не имели, чем ты на самом деле занималась за их спинами. Тяжесть твоих ошибок обрушилась на тебя, как приливная волна, и этот глубоко укоренившийся страх снова поселился — страх, что, несмотря ни на что, ты все-таки превращаешься в свою мать. Звук шагов вырвал тебя из мыслей, и ты подняла глаза, твое дыхание болезненно сбилось, когда ты увидела приближающуюся Наташу с Пеппер рядом с ней. Твой желудок сжался, и холодный пот выступил на твоей коже, когда твой взгляд встретился с Наташей. Ее глаза кружились от неодобрения и чего-то еще худшего — боли. Ее челюсть была крепко сжата, мышцы на ее лице напряглись, и ты могла видеть смесь разочарования и досады, написанную на всех ее чертах. На мгновение ты не могла двигаться, не могла дышать. Чувство вины, которое ты несла, словно выросло в десять раз, сдавливая твою грудь до боли. Наташа стояла там, глядя на тебя, словно не узнавая человека, сидящего перед ней, и это разбило что-то глубоко внутри тебя. - Наташа, — прошептала ты, твой голос был едва слышен, но тяжесть ее взгляда мешала говорить что-либо еще. Ты чувствовала, как твой мир снова качнулся, на этот раз не от алкоголя, а от осознания того, что ты тоже причинила ей боль. И, возможно, просто возможно, ты зашла слишком далеко, чтобы что-то исправить. Пеппер перевела взгляд с вас двоих, ее собственное лицо было маской беспокойства, но именно взгляд Наташи держала тебя в плену, заставляя чувствовать, что каждая твоя ошибка была раскрыта перед ней. И в тот момент ты не была уверена, есть ли способ все исправить. Голос Наташи прорезал густой воздух, словно лезвие, холодный и властный. - Пойдем со мной, — сказала она, ее тон не оставлял места для спора, никакой теплоты или мягкости, чтобы смягчить приказ. Комок в твоем горле рос, когда ты вскакивала со стула, твои движения были неуклюжими и торопливыми. Ты наблюдала, как Наташа повернулась к Пеппер, коротко и благодарно сжав ее руку. - Спасибо, — пробормотала она, хотя ее голос был напряженным, ее благодарность сдерживалась бурей эмоций, явно назревавших под поверхностью. Когда Наташа снова повернула свой взгляд на тебя, он был острым и режущим, как предупреждение. Яркий свет заставил твой пульс участиться, и ты ускорила шаги, выстроившись в линию позади нее, когда она повела тебя к выходу. Ты последовала за ней к лифту, каждый мускул в твоем теле был напряжен, когда ты вошла внутрь. Маленькое пространство казалось удушающим от напряжения, которое висело между вами. Ты напрягаясь, наполовину ожидая, что Наташа набросится, чтобы наконец высвободить гнев, который был очевиден в каждой жесткой линии ее позы. Но она не сказала ни слова, пока лифт поднимался, оставив тишину грызть твои нервы и заставляя твой желудок болезненно сжиматься. Напряжение было удушающим, давило на тебя со всех сторон. Часть тебя хотела упасть на колени прямо там, молить о прощении, умолять ее понять, что ты никогда не хотел, чтобы все так вышло из-под контроля. Но другая часть тебя — движимая паникой и ненавистью к себе — хотела только одного — бежать, выскочить из лифта в тот момент, когда двери откроются, и избежать невыносимого груза разочарования Наташи. Словно уловив твои мысли, Наташа протянула руку, как только двери лифта раздвинулись, и крепко схватила тебя за руку. Это был не жест утешения, а жест контроля, чтобы ты не ускользнула. Не говоря ни слова, она провела тебя через вестибюль к своей машине, ее шаги были решительными и непреклонными. Даже в ее явном разочаровании была несомненная забота в том, как она обращалась с тобой — она открыла пассажирскую дверь и даже наклонилась, чтобы пристегнуть тебя, ее движения были эффективными и почти механическими. В этом жесте не было нежности, но тот факт, что она все равно это сделала, оставил небольшой комок эмоций в твоей груди. Ты наблюдала за ней, пока она кружила вокруг водительской стороны, узел затягивался, когда ты видела напряжение в каждом ее шаге. Оказавшись внутри, Наташа завела машину, не говоря ни слова, ее челюсть все еще была сжата, когда она выехала с парковки и направилась обратно в сторону их дома. Ты перевела взгляд на свои руки, ковыряя кутикулы, чтобы отвлечься от разъедающего тебя стыда и вины. Поездка была тихой, единственными звуками были гул двигателя и редкое тихое дыхание Наташи. Ты хотела что-то сказать, что угодно, чтобы нарушить тишину, но слова застряли в горле. Ты не знала, с чего начать, как объясниться, чтобы не звучало так, будто ты оправдываешься. Поэтому ты сидела там, раздирая пальцами кожу, желая найти способ выбраться из этой ситуации. Молчание Наташи было невыносимым, но это было лучше, чем мысль о том, что она озвучит боль, которую ты, как ты знала. Каждая миля, приближающая тебя к дому, только углубляла ямку в твоем животе, реальность ситуации погружалась в тебя с каждой секундой. К тому времени, как Наташа подъехала к подъездной дорожке, чувство вины было почти непреодолимым, тяжелым грузом, который глубоко обосновался в твоей груди. Она припарковала машину и выключила двигатель, но не пошевелилась, чтобы сразу выйти. Вместо этого она сидела там мгновение, крепко сжимая руль. Ты могла видеть борьбу в выражении ее лица, то, как она боролась, чтобы сохранить самообладание, сдержать то, что она хотела сказать. И это ранило больше всего. Наконец, она медленно выдохнула, отпустила руль и повернулась к тебе лицом. Ее глаза были жесткими, но за гневом скрывалась глубокая, грубая боль, которая заставляла тебя сжаться в себе. Ты открыла рот, чтобы что-то сказать, извиниться, но слова запнулись, прежде чем успели сформироваться, и все, что ты могла сделать, это обернуться к ней, надеясь, что она каким-то образом увидит сожаление в твоих глазах. - Давай зайдем внутрь, — сказала она тихим и напряженным голосом и, не дожидаясь ответа, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Ты последовала ее примеру, каждый шаг казался тяжелее предыдущего, когда ты тащился за ней к дому, страшась того, что будет дальше. Ты последовала за Наташей внутрь, твое сердце колотилось в груди, каждый шаг казался последним. Дом, обычно место тепла и комфорта, теперь казался ловушкой, каждый знакомый угол и предмет мебели — еще одно напоминание о том, как много ты натворила. И тут ты увидела Ванду. Она стояла в гостиной, скрестив руки на груди, ее обычно мягкие черты лица были глубоко нахмурены. Теплота и нежность, на которые вы привыкли полагаться, исчезли. Ее взгляд был острым, поза напряженной, и от ее вида кровь стыла в жилах. Включился первобытный инстинкт — непреодолимое желание бежать, выскочить за дверь и как можно дальше оторваться от двух женщин. Ты чувствовала себя оленем, попавшим под прицел двух взволнованных волков, каждый инстинкт кричал тебе бежать. Было легко увидеть свою собственную гибель в буре, надвигающейся в их глазах, и у тебя не было никакого желания оставаться там ради этого. Но прежде чем ты успела подумать о том, чтобы отступить, голос Ванды прорезал воздух, резкий и беспощадный. - Даже не думай об этом. Ее слова приковали тебя к месту, твои мышцы напряглись от страха. В ее тоне не было тепла, не было и следа той Ванды, к которой ты привык. Ледяная команда в ее голосе ясно давала понять, что нет спасения, нет побега от противостояния, которое вот-вот должно было развернуться. Ты стояла там, чувствуя, как стены смыкаются вокруг тебя, а Наташа и Ванда смотрели на тебя со смесью гнева, разочарования и чего-то гораздо худшего — предательства. Это было видно по тому, как глаза Ванды впивались в тебя, и по тому, как губы Наташи сжались в тонкую линию, ее кулаки сжались по бокам, как будто она сдерживала себя, чтобы не сказать что-то, чего не могла взять обратно. - Я даже не знаю, с чего начать, — сказала Ванда, ее голос был напряжен от разочарования, ее глаза прожигали тебя, требуя ответов. - Мы слишком долго терпели последствия твоих действий, надеясь, что ты извлечешь урок из своих ошибок. Но вместо того, чтобы слушать — слушать нас, Елену — ты просто продолжал давить, игнорируя наносимый тобой ущерб, как будто все это не имело значения, - ее слова были резкими, каждое из них было выговором, не оставляющим места для недопонимания. Ты открыла рот, чтобы ответить, но слова снова тебя подвели. Как ты вообще можешь начать объяснять тот беспорядок, который ты устроила? Как ты вообще можешь оправдать причиненную тобой боль, особенно когда ты сама не уверена, почему все так вышло из-под контроля? Голос Наташи присоединился к нему, низкий и сдержанный, но не менее пронзительный. - Мы говорили тебе дать ей пространство, но ты этого не сделала. Пеппер рассказала мне все о твоем визите и твоих сообщениях Елене, а теперь ты появилась там сегодня вечером пьяная. Ты с трудом сглотнула, горло пересохло, когда ты попыталась обрести голос. - Я не хотела, чтобы ты узнала об этом таким образом, — наконец удалось прошептать тебе, хотя это прозвучало слабо даже для твоих собственных ушей. - Я просто... я просто хотела все исправить. Я так сильно по ней скучаю, и это больно. Ванда нахмурилась еще сильнее, ее глаза слегка сузились, как будто она пыталась понять ход ваших мыслей, но не могла. - Ты не единственная, кому больно, — тихо сказала она, но в ее словах прозвучал холодный оттенок. - Мы все страдаем. Но врываться к Пеппер пьяным ничего не исправит. Каждое слово обрушивалось на тебя, словно физический удар, выбивая воздух из легких. Ты чувствовала, как слезы снова подступают, стыд скручивался в животе, как узел. Но слезы не помогут. Не сейчас. Это только ухудшит ситуацию, только подтвердит то, что они уже думали — что ты слишком далеко зашла, слишком погружена в собственный беспорядок, чтобы видеть, какой вред ты наносишь всем вокруг. - Мне жаль, — удалось выдавить тебе, хотя это прозвучало пусто и неуместно по сравнению со всем остальным. Наташа наконец заговорила, ее голос был холодным и ровным. - Извинений недостаточно, — сказала она, прищурив глаза, когда посмотрела на тебя. - Тебе нужно начать думать не только о себе. Ты кивнула, слезы теперь грозили пролиться, несмотря на все твои усилия сдержать их. - Я знаю, — прошептала ты, твой голос дрожал. - Я знаю, что я облажалась. Я просто... Я не знаю, что делать. Ванда покачала головой, разочарование в ее глазах пронзало тебя больнее, чем слова. - Тебе нужно остановиться и послушать нас, — сказала она твердым, почти командным голосом. - Это касается не только тебя и Елены. Это никогда не было так. Это касается всех нас, и мы говорили тебе это снова и снова. Но ты игнорировала это — игнорировала нас. Этому нужно положить конец. Сейчас же. Тяжесть ее слов навалилась на тебя, тяжелая и удушающая своей интенсивностью. Ты хотела сделать лучше, исправить нанесенный тобой ущерб, но стоя там, когда Наташа и Ванда смотрели на тебя вот так, это казалось невозможным. Ты села, сдуваясь, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Напряжение в комнате было невыносимым, и ты чувствовала давление их глаз на себе, когда ты, наконец, попыталась заговорить. - Я просто хотела все исправить, — повторила ты, голос твой дрожал от эмоций. Но прежде чем ты успела продолжить, Наташа оборвала тебя резким, разочарованным звуком. - Исправить? — повторила она, ее голос был пронизан разочарованием. - Ты ведешь себя как ребенок — врываешься, игнорируя все предупреждения, и веришь, что можешь волшебным образом все исправить щелчком пальцев. Жизнь так не работает, и ты причиняешь больше вреда, чем думаешь. Ее слова ударили тебя, как пощечина, и мгновенно, твоя грудь сжалась от острой боли. - Я не ребенок! - запротестовала ты, твой голос дрожал, когда ты пыталась сдержать поток эмоций, поднимающийся в твоем горле. Ты выпрямилась, твои глаза жгло, когда ты уставилась на нее, отчаянно цепляясь за свою защиту, хотя в глубине души ты не была уверена, верила ли ты в это сама. Наташа крепко стиснула челюсти, глаза сузились. - Тогда перестань вести себя как он, — резко бросила она, слова ранили глубоко. Ты нахмурилась, готовая поспорить, но вся обида и негодование, которые ты чувствовала, испарились, когда Наташа слегка треснула. - Елена — моя семья, — сказала Наташа, ее голос стал тише, но был полон эмоций. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь успокоиться, прежде чем продолжить. - Она моя сестра. Ты понимаешь, что это значит для меня? Да, я знаю, что вы двое друзья, но мне есть что терять. Дело не только в тебе. - ее слова тяжким грузом легли тебе на грудь, и стыд начал жечь твой живот, болезненно скручивая. Взгляд Наташи слегка смягчился, хотя напряжение в ее теле осталось. - Елена также невестка Ванды. Это касается не только тебя или Елены — это касается всех нас. Нам всем есть что терять, если что-то пойдет не так, и тебе нужно перестать быть такой эгоистичной. Стыд накрыл тебя, как приливная волна, обжигая твой живот и подбираясь к горлу. Ты чувствовала, как ком в горле растет, из-за чего становилось все труднее дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Раньше ты об этом так не думала — на самом деле. Ты была так сосредоточена на своей боли, своей вине, что не обращал внимания на то, как это может повлиять на всех остальных вокруг тебя. Наташа, Ванда, даже Елена — им всем было что терять в этой ситуации, а ты была слишком поглощен собственным отчаянием, чтобы это увидеть. Наташа подошла ближе, ее рука потянулась, чтобы нежно схватить тебя за подбородок, хотя действие было твердым, заставляя тебя встретиться с ней взглядом. Ее глаза все еще были жесткими, но теперь в них было что-то грубое и уязвимое, от чего у тебя перехватило дыхание. - Ты делаешь мне больно прямо сейчас, — тихо сказала она, ее голос был едва громче шепота. - И я не знаю, могу ли я доверять тебе еще. Эти слова вызвали волну паники, обрушившуюся на тебя, твой живот болезненно скрутило. Ты почувствовала, как твое дыхание участилось, твое сердце забилось в груди, когда слова Наташи эхом отозвались в твоем сознании. Она не могла доверять тебе. Осознание было словно нож в живот. Ты была так сосредоточен на том, чтобы все исправить с Еленой, что не осознавал, насколько ты разрушаешь свои отношения с Наташей в этом процессе. Твой взгляд метнулся к Ванде, и твой желудок сжался, когда ты увидела беспокойство, отразившееся на ее лице, ее глаза с беспокойством остановились на Наташе. Ванда всегда была спокойной, мягкой, той, кто могла успокоить любую бурю, но сейчас даже она, казалось, была на грани. - Мне жаль, — прошептала ты, слова едва слетали с твоих губ. Они казались неадекватными, слишком маленькими для этой ситуации, но это все, что ты могла сказать. Ты хотела сказать больше, объяснить, попросить прощения, но твое горло было слишком сжато, твои мысли слишком перепутались. Вес всего обрушился на тебя одновременно, удушая и подавляя. Наташа снова вздохнула, на этот раз скорее устало, чем расстроено, и отпустила твой подбородок, ее рука упала на бок. - Я знаю, что это так, — сказала она, ее тон теперь стал мягче, но все еще был пронизан той глубокой, затянувшейся болью. - Но извинения не исправят этого. Тебе нужно начать думать не только о своих собственных чувствах. Елена страдает, и мы все страдаем из-за этого. Если она тебе дорога — если ты заботишься о ком-либо из нас — ты должна показать это своими действиями, а не только словами, потому что если ты этого не сделаешь, я не уверена, что это нас оставит. Ее слова тяжело повисли в воздухе, предупреждение, мольба и вызов одновременно. И реальность того, что она говорила, поразила тебя сильнее, чем что-либо прежде. Это уже не было только о Елене. Это касалось всего — твоих отношений, твоего доверия и твоего места в их жизни. Если ты не найдешь способ справиться с этим, ты можешь потерять больше, чем просто Елену. Ты можешь потерять их всех. Ты медленно кивнула, твои глаза горели от непролитых слез, пока ты боролась за самообладание. - Я сделаю лучше, — пообещала ты, хотя твой голос дрожал от тяжести. - Клянусь. Глаза Наташи задержались на тебе на долгое мгновение, словно она искала хоть какой-то признак правды в твоих словах. Затем, наконец, она кивнула, но сомнение осталось. Она выпрямилась, обменявшись еще одним взглядом с Вандой, которая все еще не говорила, но, казалось, расслабилась на долю секунды. - Посмотрим, — тихо сказала Наташа, прежде чем повернуться и уйти, оставив тебя с Вандой, в воздухе все еще висела тяжесть всего невысказанного.