Червовый Туз

— Арсений Сергеевич, — знакомая интонация, которая ставит мужчину в самое неудобное положение. — Я вот дома каждый день перед зеркалом отрабатываю эту связку, но ничего не выходит. — Девушка наматывает локон на наманикюренный пальчик и стреляет глазками, совсем ещё маленькая и неопытная для флирта со взрослым дяденькой. — Может, проведёте для меня индивидуальное занятие?       Малышка, это занятие, дай бог, закончится в следственном изоляторе, если Арсению с адвокатом повезёт. Он расплывается в самой дружелюбной улыбке: — Тасенька, я уверен, Саша с радостью поможет тебе отработать связку, у неё она очень здорово получается. Да и родители твои сэкономят денежку. — Арсений мягко теребит непослушные кудряшки, вызывая негодование ученицы — не от жеста, а от того, что коварный план юной соблазнительницы не увенчался успехом. — Уверен, ты справишься.       Та вздыхает, даже не пытаясь скрыть разочарования, натягивает вежливую улыбку и прощается. Может, Тася и достигла возраста согласия, но Арсений на такое не согласен. Даже если допустить гипотетическую возможность этой греховной связи, всё равно ничего бы не вышло, потому что Арс по другим грехам мастер.       Его грех во Дворце культуры и творчества молодёжи ведёт театральный кружок, носит свитера и кардиганы невообразимых цветовых сочетаний, мило краснеет от комплиментов и переживает за каждого подопечного, выступающего на большой сцене, как за самого себя. Но самое главное, он — мужчина, и только это интересно Арсению, с чем он давно уже определился.       Не определился только с тем, питает ли к нему коллега взаимную симпатию. Антон источает добродушие и открытость, но это лишь на поверхности, о его личной жизни никому ничего не известно. Арс не был бы собой, а именно любопытной упрямой доёбой, если бы не попытался всеми путями докопаться до истины. Жены и детей не наблюдалось. На новогодний корпоратив все сотрудники ДК приглашались со своей парой, а детишкам дарили вкусные подарки. Катя Позова, руководитель студии по вокалу, два года подряд приходит на мероприятие с мужем и двумя детьми, а Антон Андреевич стабильно один, развлекает детвору в костюме Деда Мороза. Арс с удовольствием сыграл бы с ним в паре Снегурочку, натянув на обнаженное тело колготки с блестящими стразами, а сверху накинув серебристо-голубое платье: сначала сюрприз для детей, а потом персонально для Деда Мороза с его длинным-предлинным посохом. Только тётки из администрации такой нескрепской перфоманс вряд ли заценят.       Если с женой и детьми всё было понятно, оставалась вероятность наличия девушки. Арсений как прикормленный голубь городской площади при виде главных сплетниц Дворца, собирающихся возле автомата с канцерогенной едой и тошнотворным кофе, прилетал на сходку ведьм, перемывающих косточки всему, что двигалось, говорило и совершало какие-либо поступки. Так он узнал, что к Антону подкатывали чуть ли не все не то что свободные, но и замужние дамы Дворца. Тот отшил каждую, не прикрываясь при этом постоянным партнёром.       Ведьмы делу не помогали, только задевали мужское эго великого и блистательного Арсения Па. При всей симпатии к Антону, Арсений ревностно оберегал звание самого сексуального мужчины на районе. Мамочки на открытых занятиях текли от его кошачей грации, от каждого гипнотизирующе плавного движения бёдер, когда он демонстрировал горячую румбу в атласной рубашке с глубоким декольте. Да что там мамочки, даже папочки порой заглядывались на манящие изгибы тела и поджарую задницу: кто с завистью, а кто со слюнями до подбородка.       Арсению всегда нравилось внимание, восхищение его совершенным телом и отточенными годами танцевальными скиллами. Он завершил карьеру профессионального танцора в тридцать пять. Мог бы и дальше принимать участие в чемпионатах, но он уже всем всё доказал, став неоднократным золотым призёром со своей партнершей Варнавой. Та после ухода на пенсию — это их общий прикол: сидеть и ныть про ревматизм и остеохондроз, которых у них отродясь не было — возглавила районный Дворец Культуры, а бывшему партнёру предложила вести студию по классу латиноамериканских танцев. Арс от нефиг делать согласился, учить оказалось интересно, а после знакомства с очаровательным коллегой появился ещё один повод бежать на работу как на праздник.       Антон помимо того, что красив с лица, очень внимателен, тактичен и заботлив. Во время первого показательного выступления перед районной администрацией ученики Арсения нервничали так, что сгрызли почти все заусенцы на своих ногтях. За ними с поэтическим капустником выступала младшая группа Антона. Малыши были в разы спокойнее юных танцоров, которых Арсений пытался приободрить фразами в духе: «Just do it, there is nothing impossible», но выходило откровенно бездарно. — Дядя Тоша, — дёрнула Антона за край горчичного кашемирового свитера конфетка с большим красным бантом на светло-русой макушке, — покажи им фокусы, — тыкнула она в сторону взволнованных танцоров.       Антон прочистил горло, поправил оправу круглых очков и сунул руку в карман вельветовых брюк, извлекая оттуда колоду игральных карт. Перетасовал и обратился к рыжеволосой Александре: — Сдвинь колоду, — девушка захлопала длинными накрашенными ресницами и неуверенно сняла пальчиком часть колоды. — Ага, так. Теперь выбери любую карту.       Саша вытянула из верхней половины карту и продемонстрировала её товарищам. Арсений тоже подтянулся, зафиксировав в голове червовый туз. Антон закусил губу и положил карту обратно в колоду. Тщательно перетасовал и начал выделывать всевозможные финты: перебрасывал карты по дуге из одной ладони в другую, соединял две части колоды стык в стык через каждую карту. В какой-то момент он поднял взгляд на Арсения и, смутившись, выронил карты из рук, те разметались по полу подобно кленовым листьям на осеннем ветру. Малыши из театральной студии и танцоры бросились их собирать. Мужчины присоединились к подопечным, то и дело стараясь не соприкасаться пальцами.       Карты были собраны, Антон вслух пересчитал каждую. — Пятьдесят три, одной не хватает, — заключил со вздохом, вскинул взгляд на Арсения и потянулся к нему рукой.       Арс замер испуганным кроликом, когда Антон аккуратно прикоснулся к нагрудному карману его пиджака, достал карту и повернул лицевой стороной к мужчине — туз черви. Ребята завопили восторженно, захлопали в ладоши и тут же осеклись: их радостные вопли было слышно из-за кулис, пока на сцене выступал хор народников. — Держи, на удачу, — Антон тюкнул кончиком карты Сашин конопатый нос. Та ярко улыбнулась и спрятала счастливую карту за пазуху.       Дети в тот день выступили великолепно, заработав грант на первые сборы, а Арсений окончательно пропал в коллеге.

***

      Июль выдался аномально жарким. Таким же аномальным, как и личная жизнь Арсения, ещё никогда у него не было столь длительного перерыва в сексе. Потенциальных партнёров хоть отбавляй, но с теми немногими, от которых не воротило, было так пресно и скучно, что Арс грешным делом начал сомневаться в собственной привлекательности. Проблема на самом деле очевидна: ему нужен Антон и никто другой.       Мозг плывёт в июльской жаре вместе с либидо, когда всеми любимый Дядя Тоша вкрадчивым голосом поясняет детям, в чём задача каждого героя и общий замысел пьесы, а Арсений отчаянно вопрошает в пустоту, почто театральному кружку выделили целую рекреацию рядом с его залом. Он готов сыграть кого угодно, лишь бы соблазнить это невинное и чуждое всему низменному создание.       Идея приходит сама собой, по части креатива Арс никогда не жаловался на свою фантазию. Из эпицентра дворцового Салема он выясняет, что у Антона Андреевича, помимо второго педагогического, имеется первое технико-инженерное образование. Неделя уходит на сбор по всему дому кошачьей шерсти, спасибо мордатому подельнику Фаусту, — не тому, что ведёт криминальную хронику, а его растолстевшему коту, — чтобы забить дымчатыми клубами фильтр кондиционера. Да, Арс сработал себе в ущерб, но на что только не пойдёшь ради качественного секса, то есть ради высокой любви, конечно.       Ожидаемо не обнаружив после включения кондиционера потоков прохладного воздуха, Арсений, вытирая со лба капельки пота, расплывается в довольной улыбке, а уже через минуту стучит в аудиторию театрального кружка, заранее зная, что Антон в перерыве между занятием по технике речи с младшей группой и репетицией спектакля со старшей будет на месте. — Да-да, войдите, — даром что не в медицинском халате. Как бы он ему пошёл, и вот эта штука на шее — стетоскоп: «Дышите, не дышите». Арсений уже не дышит, от жары и от восхищения чужой красотой. — Антош, у меня там беда. Через сорок минут занятие, а кондиционер того, сдох в общем. Посмотришь?       Антон сглатывает и вытирает о колени влажные ладошки. Такой трогательный и уютный в этих бежевых льняных штанишках и клетчатой рубашке с застегнутыми до горла пуговицами. Поправляет очки и резко встаёт, задевая бедром край стола. На столешницу с грохотом опрокидывается миниатюрный бюст Станиславского. — Ой! Да. То есть да, я посмотрю, — облизывает сухие губы, помогая Константину Сергеевичу занять вертикальное положение.       В танцевальном зале, окружённом с одной стороны высокими окнами, а по двум другим — зеркалами, царит невыносимая духота. Солнечные лучи выкрученной на макимум яркостью выжигают сетчатку глаз. Антон жмурится и прикрывает лицо ладонью, не сразу в божественном сиянии обнаруживая строительную лестницу, с которой происходит лобовое столкновение. — Боже! Осторожнее, — Арс мягко отводит коллегу в сторону, внимательно осматривая лоб на предмет шишки. — Да я в порядке, — заливается тот краской. — Что там у тебя? — через секунду мужчина ловко взбирается по лестнице.       Арсений его страхует, хотя лестница пиздецки крепкая и тяжёлая, в этом он убедился, когда самолично тащил её со склада на второй этаж. — Тут нужна отвёртка.       Необходимый инструмент оказывается у Арсения под рукой — ещё бы он тратил драгоценное время наедине с объектом своей страсти на поиск какой-то там отвёртки. Антон, кажется, знает, что делает: ловким движением откручивает два винта, складывает их в нагрудный карман, затем снимает крышку кондиционера и передаёт её помощнику. — Ничего себе напылило! Фильтр забит, нужно почистить, и заработает как новенький. — А, да? — Арсу бы тоже театральный кружок вести. — Бывает же! — Я почищу, дай мне минутку.       Арс подаёт миску, совершенно игнорируя удивлённо вскинутую бровь. Антон снимает пластиковый фильтр и пальцами аккуратно, чтобы пыль не осыпалась Арсению на голову, вычищает его над миской, поставленной на верхнюю ступеньку. — Ты не против, я переоденусь? Времени мало осталось, — пора переходить к активному наступлению. — Я? Да. То есть нет, то есть переодевайся конечно, я не против, — кончики ушей, предатели, выдают хозяина с головой.       Арсений разворачивается к нему спиной, расплываясь в победной улыбке. Всё с этим Дядей Тошей понятно, осталось только дожать.       Подключив всю свою грацию, Арс подхватывает пальцами края белоснежной футболки и медленно тянет наверх. Литые мышцы плеч и спины играют при каждом движении, приковывая чужой взгляд, что ощущается между лопаток. Арс небрежно отбрасывает футболку и, прежде чем потянуться за репетиционной майкой, не спеша стягивает со стройных ног шорты. Наклоняется, чтобы снять их с обнаженных голеней, и слышит за спиной какой-то шум. Ну конечно миска со всем содержимым и сам Антон на полу. Арс не злится, он поджимает губы, сдерживая нарастающий смех. — Ой, прости, я это, случайно. Ща соберу, — становится на четвереньки и собирает клоки пыли и шерсти ладонью.       Арс садится на корточки рядом, осторожно хватает чужие запястья и отводит их подальше от пола, заставляя заглянуть в глаза. — Ну, чего ты творишь? Я сейчас веник принесу, не надо руками.       Антон кивает болванчиком, очки съезжают к кончику носа, так и хочется чмокнуть в милую родинку. Вместо этого Арс вздыхает и, не тратя больше времени на недострептиз, натягивает треники и майку.       После уборки Антон крепит вычищенный фильтр обратно к кондиционеру, прикручивает крышку и взволнованно тычет на кнопку включения. Кондиционер пикает и мерно шуршит потоком свежего воздуха. Оба вздыхают с облегчением. Какая была бы жопа, если бы Антон не справился и Арс по собственной дурости доебал единственный кондёр в зале. Но риск однозначно стоил того. — Спасибо, — Арсений с лукавой улыбкой разворачивается к своему спасителю и, подтянувшись на носочках, приближается к гладковыбритой щеке, оставляя на ней невесомый поцелуй. Этим озадаченно-смущённым выражением лица можно любоваться вечно, в чём Арс себе не отказывает. — Не за что, пожалуйста. Тебе спасибо, — как в самом замшелом ромкоме мужчина накрывает поцелуй ладонью и прячет взгляд от настойчивых голубых глаз. — Если что, я свободен завтра вечером. — И я свободен, точно, завтра вечером, — в конце фразы голос сходит на нет — в зале появляются первые ученики. Антон коротко кивает и, залившись по самую шею краской, ретируется с поля боя — побеждён, но не повержен.       В этот день у Арсения все танцуют прекрасно, без единого недочёта и замечания. Дети думают, что сегодня у их обычно строгого и придирчивого руководителя, должно быть, день рождения.

***

— А в следующую среду у них будет квиз по фильмам девяностых, там-то я точно отыграюсь! Только нужно подумать, кого брать в команду. Кос хоть и душнила, но мне нравится, что он не любит проигрывать, Димка, ну тот, что Катин муж, тоже шарит, только тупит иногда. Однажды у нас был квиз с игрой в ассоциации, мы там, считай, час словиться не могли… Арс, тебе интересно вообще?       Арсений промаргивается, убирая руку с подбородка. — Да-да, конечно, — тянет неловкую улыбку и отпивает немного вина. — Да, я, бывает, тараторю фигню всякую, — Антон неловко чешет затылок. — Если тебе неинтересно, ты так и скажи, я не обижусь, честно. Я же понимаю, у тебя жизнь другая, более насыщенная.       Арс осторожно ставит бокал на скатерть стола и упирает в мужчину серьёзный взгляд. — Антон, у тебя какое-то ложное представление обо мне. Я, может, совершенно не разбираюсь в том, о чём ты говоришь, но это не значит, что мне неинтересно. Если для тебя это важно и у тебя горят глаза от любимого увлечения, то это всё, что имеет значение. Да и вообще, ты думаешь, мы сильно с тобой отличаемся? Видел бы ты меня в школьные годы, — усмехается коротко, — мальчик-отличник в Омске, который ходит на бальные танцы. Популярностью я точно не пользовался, а свободное время проводил в попытках найти безопасный маршрут до дома, чтобы не отхватить люлей от местной гопоты.       Антон смущённо улыбается, его плечи наконец расслабленно опускаются, и остаток ужина проходит в более непринуждённой обстановке.       Арс не ошибся в своём выборе, Антон не только милашка-очаровашка, но ещё очень умный, разносторонний собеседник. Его интересует буквально всё, в голове целая картотека знаний, что плавает в творческом хаосе. Своей непосредственностью и любознательностью он сам напоминает ребёнка. И пока он задаёт тысячу и один встречный вопрос, Арсений ощущает, как в груди расцветает что-то плюшевое и тёплое. Хочется завернуться с ним в тёплый плед, заварить ведро травяного чая и со сладкими печенюшками, которые Арс неделю будет отрабатывать в танцевальном зале, окунуться в сериальный марафон.       Тёплым июльским вечером они до заката гуляют вдоль набережной, а когда на город опускаются вечерние сумерки и Арса потряхивает от прохладного ветра, Антон без вопросов накидывает на его плечи мягкий кардиган. Он пахнет цветочным кондиционером и чем-то сладко-мускусным, пряным. Время расходиться по домам, но Арсению ужасно не хочется заканчивать это свидание, и Антону не хочется, это видно по тому, как неловко он топчется на месте, сминая пальцами края розовой рубашки. — Прохладно, — где-то в гениальном танцоре всегда скрывался талантливый актёр. — Ты говорил, у тебя там чай какой-то вкусный есть.       Антон облизывает губы, поднимая взгляд. Он тоже отличный актёр, мгновенно включается в игру. — С чабрецом и лавандой. — Звучит заманчиво. И живёшь недалеко? — Пять минут от парка. — А мне добираться вечность, превращусь в ледышку, — да-да, в их предлагаемых обстоятельствах не существует такси.       Антон вздыхает прерывисто. — Тогда ко мне? — К тебе.       Арс совершенно не запоминает, о чём шла речь, пока они пересекали парк, что-то про белочек, шишки и скворечники, которые Антон мастерил с детьми весной. Про утренние пробежки, которые полезны для лёгких, иначе как бы Арс смог задержать надолго дыхание, когда его тесно прижимают к входной двери, настойчиво накрывая рот губами.       От неожиданности Арсений теряется, не сразу отвечая на поцелуй. Но чувствуя ладонями напряжённую спину, отпускает вожжи, вовлекаясь в поцелуй со всей страстью, языком исполняя невообразимые танцевальные па. Тянет партнёра за шею, выгибает спину и на автомате запрокидывает ногу на чужое бедро. Её подхватывает широкая ладонь, медленно ведя к соблазнительной ягодице в обтягивающих штанах. Сжимает, откровенно лапая. Дядя Тоша, а ты не так прост.       Антон сильнее вжимает горячее тело к двери, переходя влажными поцелуями на бледную шею. — Нихуя себе, — невольно вырывается у Арсения.       Его голос в секунду отрезвляет Антона. Он резко убирает руки и отскакивает от коллеги как от кастрюли с кипятком. — Прости, я это, того. Поторопился, — вытирает тыльной стороной ладони покрасневшие губы. Очки съехали набекрень, рубашка помялась и наполовину задралась. — Какое прости? — почти рычит Арс. — Я, по-твоему, реально чай пришёл пить? То есть я не имею ничего против чая, после.       Антон вздыхает тяжело, поправляет рубашку, очки. Мнётся и мнётся, испытывая Арсово терпение. — Я не ожидал, что всё так сразу зайдёт далеко. — Он что, девственник? Не очень-то похоже. — Я бы сначала обсудил кое-какие детали. — Я снизу, ты сверху, пойдёт? — Господи! — Антон краснеет до кончиков ушей, прикрывая лицо ладонями. — Я не об этом. Просто, как бы это сказать, — кусает взволнованно губы, — у меня довольно специфические предпочтения.       Действительно не прост! Пока Арсений переваривает эту мысль, его член заинтересованно дёргается. — Если не копрофилия, золотой дождь и участие третьих лиц, всё остальное пойдёт. — Ты серьёзно?       Скинув ботинки и бросив кардиган на комод, Арс приближается к застывшей напротив фигуре. — Давай-давай, веди в свою красную комнату, или куда там, — берёт мужчину за руку. — Обычная комната, — бубнит застенчиво тот и ведёт Арсения в спальню.       И вправду не красная комната, а вполне уютная спальня в пастельных тонах, идеальный порядок и множество милых деталей в виде ночника в форме советской панельки, коллекции нераспечатанных фигурок марвел и конструкторов лего и самодельных полотен, подаренных детьми из кружка по рукоделию. Сразу видно — здесь живёт Дядя Тоша.       Арсений садится на краешек кровати, укладывая ладони на колени. Чувствует себя таким же ребёнком, который ходит к Антону Андреевичу в театральный кружок, в такой обстановке как будто по-другому ощущаться и не может. Возбуждение к тому же никуда не девается, от посеянной интриги внизу живота скручивается горячий узел.       Антон садится перед ним на корточки, заглядывает серьёзно в глаза. — Ты точно уверен?       У Арса голова или головка готова взорваться от нетерпения — как повезёт. Он-то уверен, чего по Антону не скажешь. Обхватывает чужие щёки ладонями, чуть наклоняясь. — Просто будь собой.       Зарывается пальцами в светлые пряди и тянет на себя, оставляя уверенный и полной решимости поцелуй. — Хорошо, — Антон поднимается, и что-то в нём магическим образом переключается. Больше никакой растерянности и нервозности в жестах.       Не торопясь, он стягивает с лица очки, складывает аккуратно дужки и кладёт аксессуар на тумбу возле кровати. — У меня нет проблем со зрением, — даже голос становится ниже и тверже, что несомненно заводит. — Они как маска, сразу превращают меня в кого-то интеллигентного и практически бесполого, родителям так проще доверять детей педагогу-мужчине.       Арс понимает, сам тоже находится под пристальным наблюдением мамаш и папаш, но это не задевает, он прекрасно осознаёт, в каком больном мире они живут. — Я уже так сроднился с этим образом, — Антон улыбается мягко, но в этой улыбке скрывается что-то дикое и горячее, — что иногда забываю, каким ещё могу быть. У обеих моих сторон, однако, есть кое-что общее — я обожаю играть. — Он приближается снова, касается подушечкой большого пальца губ. Арсений смотрит на него заворожённо и поддаётся, чуть опуская челюсть. Палец пробирается в рот, надавливая на корень языка. Скопившаяся слюна грозится вытечь на подбородок, Антон мажет ею по нижней губе. — А ты любишь играть? — Очень, — шёпотом произносит Арс.       Антон улыбается своей двуликой улыбкой и отстраняется. За его спиной находится гардеробная, в которой он исчезает на какое-то время и возвращается с небольшим чемоданчиком в руках. Ставит чемоданчик на тумбу и открывает. Арсению из-за крышки не видно содержимого, но он и не стремиться узнать, никогда не любил спойлеры.       Первыми появляются чёрные латексные перчатки. Антон ничего не объясняет, натягивает их на длинные пальцы со звонким шлепком. К Арсению приходят воспоминания о первой влюблённости в дежурного врача их танцевальной студии. Он всегда честно отрабатывал программу на площадке, не щадя растущий организм, но не будет лукавить, что иногда специально перенапрягал мышцы, чтобы попасть в умелые руки молодого и привлекательного доктора. Тот строго держался в рамках профессионализма, не давая и малейшей надежды на что-то большее, но обуреваемого гармонами подростка это не останавливало от жарких воспоминаний о крепких руках в латексных перчатках, ловко орудующих на нежной, никем не тронутой коже.       Арсений взволнованно сглатывает. — Будешь послушным мальчиком, больно не будет, — взгляд прожигает насквозь, воспламеняет тело. — Раздевайся.       Это в разы ужаснее и горячее, чем если бы Антон сам его раздел. Он просто стоит и не моргая наблюдает за тем, как Арсений поднимается с постели, дрожащими пальцами расстегивает рубашку, пуговицу и молнию брюк, стягивает с себя одежду, стараясь сделать это привычно изящно, но выходит откровенно фигово, он теряется под напором пристального взгляда. С ним такого не то что давно, пожалуй, никогда не было. Всегда, даже будучи в пассивной роли, он делал всё, что хотел, и получал всё, что хотел, не особо заботясь о желаниях партнёров: какая разница, если это всё равно лучший секс в их жизни. А был ли он лучшим для самого Арсения? Казалось, что да, а теперь даже смешно. К нему ещё не притрагивались, а колом стоящий член вовсю источает смазку и оттягивает резинку боксеров. — Трусы тоже, — спокойно и холодно.       Благо у Арса давно атрофировалось чувство стыда. Ну, стоит член и стоит, он рад сделать Антону столь лестный комплимент, быстро стягивает с себя последнюю тряпку и бросает её на пол, представая в своём лучшем, без преувеличения безупречном виде. Ловит откровенно восхищённый взгляд, тот, о котором давно мечтал. Антон приоткрывает рот, но вовремя себя осекает: не пристало хорошему актеру выходить из образа.       Ладонь в перчатке мягко скользит по груди, задевая сосок, опускается ниже по торсу, пальцами очерчивая кубики пресса. Арсений прикрывает блаженно глаза. — Очень хорошо, — горячий шёпот ласкает ухо, пока ладонь задерживается на шее, немного сжимая. — И не открывай.       Рука давит на плечо, призывая упасть пятой точкой на мягкое покрывало. Снова холод, шорох каких-то предметов в чемоданчике. Антон встаёт на колени, разводя стройные бёдра. Тело пробирает мелкая дрожь. На член льётся прохладная смазка, заставляя ещё раз вздрогнуть, затем его накрывает теплая ладонь в перчатке. Ощущается совсем иначе, чем кожа к коже, более скользяще, до слуха доносится лёгкое шуршание латекса. Мышцы живота напрягаются от интенсивных движений, возбуждение накатывает гигантскими волнами, перекрывая одна другую, мозг не успевает обработать непривычные ощущения. Арсений тонет и тонет, сминая непослушными пальцами покрывало. Ещё чуть-чуть, одна секунда, но член вдруг пронзает острая холодная боль. — Тише-тише, — шелестом доносится успокаивающий голос.       Арсений кусает губы, заглушая протяжный стон. Вдыхает глубоко диафрагмой, как привык делать между танцевальными связками. Боль отступает, отвлекаемая массирующими движениями пальца вдоль уздечки.       Холодный металл продвигается глубже, окончательно давая понять, что Антон творит с его органом. Боль снова ударяет по вискам, заставляя кровь учащенно пульсировать, а кожу источать пот. Арс больше не сдерживается, шумно выдыхая. Хочется материться, но, на удивление, не прекратить сладкую пытку. Он открывает глаза и сквозь мутное марево видит всю эту невыносимую картину.       Волнообразный стальной плаг на треть входит в уретру, с покрасневшего члена капает смазка, пальцы в чёрном латексе скользят по шву, надавливая, а вторая ладонь ласково проходится по внутренней стороне бедра. Антон вскидывает на него большие зелёные глаза. — Ай-яй-яй, подсматривать не хорошо.       Кусает нежную кожу бедра, отчего мурашки разбегаются по влажной спине, колени невольно сдвигаются, Антон плечом разводит их обратно и без предупреждения вводит плаг глубже.       Арсений шипит, вскидывая голову, перед глазами пляшут мушки. Дышит часто-часто и чувствует, как к измождённой плоти острым кончиком прикасается язык. Не желая упустить этот волнующий момент, Арс возвращает взгляд вниз. Длинный ловкий язык дразнит уздечку, делает волнообразные движения вверх и вниз по стволу, его сменяют губы, присасываясь, словно желая испить всё синтетическое и естественное, что по нему стекает.       Возбуждение острое и как будто растянутое, Арсений понимает, что с этой штуковиной в уретре он кончит разве что во сне, точнее, в отключке, которая грозит ему в ближайшее время.       Плаг медленно проникает внутрь, пока полностью не скрывается, оставляя снаружи лишь металлическое колечко. Чужой рот обхватывает яички, нежно посасывая. Арс откидывается назад, упираясь в постель руками. Обнаруживает, что пульсирующая боль нисколько не доставляет дискомфорта, она как острый перец в тайском карри — только добавляет горячего удовольствия. В паху пылает и пульсирует как в раскалённом жерле вулкана, просится наружу, чтобы почувствовать долгожданное облегчение. Но не он тут хозяин положения.       Антон смотрит пристально, изучающе. Скользит взглядом не по телу, а по красному покрытому испариной лицу со сведёнными к переносице бровями и искусанными губами. Обхватывает член крепко ладонью и надрачивает в неистовом темпе.       Серьёзно? Прям с этой штукой внутри?       Арс сильнее прогибается в спине и сминает покрывало до побелевших костяшек, слышит задыхающийся скулёж, как будто не он производит эти звуки, даже не изо рта, а откуда-то из глубины души. Колени ползут к животу, тело стремится принять позу эмбриона, защищаясь от переизбытка ярких ощущений. Горло хрипит на последнем протяжном вскрике, сердце замирает в груди, пальцы на ногах немеют и подворачиваются, выдох застревает в лёгких, и только спустя десяток секунд сквозь темноту Арс возвращается в реальность, осознавая, что он наконец кончил.       Очухивается, лёжа распластанным на постели, над ним нависает взволнованное лицо Антона. Арс смотрит на него влажными глазами и тихо смеётся. Ватной рукой касается плеча и восхищенно выдаёт: — Ты абсолютно конченный. — Всё нормально? — Нет. Всё охуенно, — и он ничуть не лукавит, Антон его не до седьмого неба довёл, а сразу на Олимп. — Водички только бы. — Ща, да, я быстро.       Чуть не поскальзывается на остатках смазки на полу, бежит из комнаты как гусь в знаменитом меме. Арс только и делает, что хихикает, как будто его опоили ведром серотонина.       Принесённый стакан Арс осушает в один заход, ставит громко на тумбу и смотрит выжидающе. — Что? — не понимает Антон. — Продолжаем?       Брови ползут на лоб. Арс запрокидывает ногу через Антоновы колени, седлая сверху, цепляется пальцами за рубашку. — То есть ты и предположить не мог, что человек, который часы проводит в танцевальным зале, отличается повышенной выносливостью? Думаешь, один оргазм — мой предел?       Пока глаза напротив загораются азартным блеском, Арсений делает несколько плавных движений, потираясь пахом о выпуклость в чужих штанах. Ча-ча, раз-два-три — шассе в три шага: расстегнуть рубашку, обнажив широкие плечи, увлечь в терпкий поцелуй и опрокинуть на спину, нависая сверху.       Тут включается ведущий партнёр, хватает ладонями ягодицы, переворачивает, меняя позиции. Арс и в положении лёжа умудряется делать волну, подразнивая чужой член. Антон пыхтит, кусается в поцелуе, пока ловкие пальцы расстегивают пуговицу и молнию на брюках, тянут их вместе с трусами вниз. Арс сгибает ногу в колене и стопой стягивает с Антона остатки одежды. Тот помогает рукой, не отвлекаясь от вылизывания шеи. Громкий такой, как пёс, которому поставили миску полную лакомств. Арсению нравится слышать, как сильно его хотят. Надо будет прикупить ошейник, если его уже нет в богатой коллекции Антона. — Доктор, доктор, кажется, у меня кое-что болит, — не выдерживает, хихикая. — Где болит у моего хорошего мальчика? — сразу включается тот. — Там внизу, не посмотрите?       Антон выпрямляется, садясь на пятки, шлёпает ладонью по бедру, призывая повернуться на живот. — Ну, давай посмотрим, что там у тебя болит.       Арс без стеснения выпячивает задницу, упираясь в матрас локтями, и нетерпеливо покачивает тазом. — Прям чешется. — Вот тут? — ведёт ладонью между лопаток. — Нет, ниже.       Очерчивает пальцами выразительные ямочки на пояснице. — Здесь? — Нет, — Арсений облизывает губы. — Ниже. — А-а, должно быть вот тут, — касается подушечками промежности, делает пару массирующих движений и раздвигает ягодицы, впечатываясь губами в чувствительное место.       Мокрый язык очерчивает края ануса, член взволнованно дёргается, наливаясь кровью, ноет от предыдущих манипуляций. Легкая боль выкручивает чувствительность на максимум, Арсений падает щекой на подушку и тихо скулит. — Какие у вас, ах, — острый кончик языка раздвигает края дырочки, — интересные методы лечения.       Слюна стекает на подушку, но ему простят этот грех. — Тут необходимо более глубокое обследование, — заключает «доктор», отрываясь от сладкой задницы, и лезет в ящик, доставая пачку презервативов и смазку.       Растягивает медленно, отмечая реакцию партнёра на каждое движение. Реакция только одна — полное наслаждение. Даже если бы Антон не нашёл простату, Арс готов кончить только от ощущения длинных пальцев внутри. Но с поиском чувствительных мест на его теле у мужчины нет никаких проблем, поэтому уже через минуту Арсений под аккомпанемент собственных стонов улетает в стратосферу, подмахивая бёдрами. — Уже не чешется? — смешливо раздаётся сзади. — Ещё как чешется, — бормочет Арс в подушку. — Нужно что-то подлиннее и покрепче.       Антон вынимает пальцы, и пока возится с презервативом, Арс с удивлением понимает, что к его члену ни разу не прикоснулись. И слава богу, потому что он позорно кончит в ту же секунду.       Скользкая головка прижимается к анусу и, мягко раздвигая стенки, проникает внутрь. Ещё никого тело Арсения не принимало с таким радушием, словно он нашёл идеальный кусочек пазла. — Не стесняйтесь, доктор, со мной можно пожестче. — Понял.       Ладонь надавливает на поясницу, усиливая прогиб. Арсений и не такое способен исполнить своим гибким телом, поэтому не ощущает никакого дискомфорта. Колени упираются в кровать, что помогает поднять таз выше. Антон не напрягаясь входит глубже и размашистее, увеличивая аплитуду и скорость движений. Кровать начинает мерно поскрипывать, а Арс стонать громче, задыхаясь от пламенного удовольствия. Одна только мысль, что кто-нибудь из соседей услышит их акт любви, заводит ещё сильнее.       Руки скользят по напряженной спине, Антон любуется им, и Арс это чувствует. Добираются до задней поверхности шеи, приятно массируя позвонки.       Толчки становятся резче и глубже. Влажные хлюпающие звуки, прерывистое дыхание и стоны сливаются в одну сладкую мелодию, которую хочется запечатлеть на диктофон, наложить на бит и придумать новую хореографию. — Арс? — Ты первый, — на выдохе реагирует тот.       Антон сжимает пальцами бёдра, входит до упора и протяжно мычит. Арс задыхается от осознания, что его партнеру сейчас очень хорошо, кусает губы и хватается рукой за собственный член, парой невесомых движений доводя и себя до пика.       Они падают спинами на кровать, чтобы перевести дыхание, тоже как в замшелом ромкоме. Чёлка липнет ко лбу, глаза искрятся абсолютным счастьем. — Как ты сделал тот фокус? С картой.       Антон улыбается загадочно, поворачивает голову. — Их две, два червовых туза. Один я убрал, когда мы собирали карты с пола, а второй положил в карман твоего пиджака ещё до выхода за кулисы.       Арсений смотрит на него изумлённо, а затем фыркает, заливаясь смехом. — А я кондиционер забил кошачьей шерстью. — Я понял вообще-то, — Антон смеётся в ответ. — Котов у нас в ДК не водится. Кроме тебя, — взгляд ласкает, словно по шёрстке проходится. — Почешешь пузико? — Арс кривляется, изображая облизывание поджатой к груди лапки.       Антон нависает сверху, целует горячо в губы. — У тебя ещё что-то чешется, ненасытный?       Кончик носа с милой родинкой упирается в щёку. Арсений целует её, как давно хотел. Важные слова вертятся на языке, но он не хочет гнать лошадей. Он ещё скажет их и не один раз, когда-нибудь позже. Ну, а пока сон в обнимку, чай с чабрецом и лавандой на утро и целый выходной, закутавшись в плед с печенюшками, под сериальный марафон.