Блестящие дела ювелира Ричарда

Первые две недели моего второго курса пролетели в мгновение ока. Сакура распустилась и отцвела, а я сменил свое легкое пальто на толстовку с капюшоном. Все на моем курсе уже говорили о своих планах на летнюю подработку. Кофейня «Гиндза», в которую меня позвали на этот раз, находилась за часовой башней Вако. Стены тут по цвету и фактуре напоминали шоколад, а пространство освещали очень стильные лампы. Рабочий день был в разгаре, поэтому посетителей было не очень много. Ричард приехал раньше времени. Я извинился за то, что заставил его ждать, и сел напротив. — Итак, каков вердикт? — Я нашел кое-что весьма необычное, — Ричард первым делом вернул мне розовый сапфир. Выражение его лица было серьёзным. — Вынужден спросить, вы уверены, что это кольцо досталось вам от бабушки? Вы случайно не в курсе каких-нибудь необычных фактов из его истории? — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Выражение лица Ричарда не изменилось. — Вы знаете, что это кольцо, скорее всего, ворованное? Стоило мне услышать его слова, как я поднял глаза к потолку и вздохнул, прежде чем снова посмотреть на Ричарда. Он, как всегда, был великолепен, даже с хмурым выражением лица. И выглядел так, словно моя реакция застала его врасплох. Наверное, я вел себя странно. Улыбался, как дурак. Меня переполняло счастье. С плеч спал огромный груз. — Вы... Вы потрясающий! Истинный ювелир! Это просто невероятно! — Потише, — под его ледяным взглядом я тут же закрыл рот. Меня слишком захлестнули эмоции. Ричард замер, как сфинкс, буравя меня своими невероятными глазами. Красота обладала таинственной силой и могла лишить человека дара речи и отучить от зла. Я вспомнил, как прежде, каждый раз проходя мимо храма рядом с моим домом, складывал руки в молитве, хотя даже не знал, к какой конфессии тот принадлежал. То же я чувствовал к Ричарду. И к кольцу. — Не желаете объясниться? — Простите, что солгал вам. Мне нужно было, чтобы вы взглянули на камень, вот я и сказал, будто бабушка уверяла нас, что он — подделка. Все остальное — правда. Эта вещь действительно принадлежала моей бабушке, но она — краденая. Впрочем, это долгая история. Не хочу вам надоедать. — А зачем, по-вашему, я здесь? Я в знак благодарности склонил голову. На этот раз Ричард заказал минеральную воду, а я — латте. Скорее всего, наших напитков не хватит на всю мою историю.

***

Все началось, когда моя бабушка в силу определенных причин поселилась в Токио. К слову, это было примерно полвека назад. Бабушку звали Хацу Кану. Она жила в Токио и промышляла щипачеством. Родилась до войны и после ее окончания вышла замуж за ветерана. Тот едва выжил в сражениях на Тихом океане, и у него не было ни семьи, ни кола ни двора. Все сгинуло во время воздушных налетов. Ужасная история, но, увы, для того времени совсем не редкость. С бабушкой произошло то же самое. Они с мужем думали, что поддержат друг друга и разделят свою боль, смогут двигаться дальше, но дед страдал тем, что ныне называют ПТСР. Он начал пить и бить свою жену. Часто менял работу, поскольку его снова и снова увольняли; родственников, на которых можно было бы опереться, у них не было. Спасала лишь его военная пенсия. До моей матери бабушка родила двух мальчиков, но они не выжили. Она долго терпела, но, когда родилась дочь, решила, что пришло время что-то менять. Думаю, причина была именно в дочери. Она сбросила ярмо тупикового брака и переехала с ребенком в Токио. К сожалению, найти работу с малышкой на руках она не смогла. Они жили впроголодь и едва сводили концы с концами, и тогда бабушка нашла решение — стала воровкой. Наверное, она от природы была ловкой, но тут ее таланты просто поражали. Поначалу бабушка «работала» на автобусных маршрутах, но в итоге оказалась на линии метро Яманотэ. Полиция даже прозвала ее «Верткая Хацу», потому что она могла совершенно незаметно вытащить из кармана бумажник. Она нацеливалась только на состоятельных мужчин, обычно брала только часы и деньги и даже не до конца опустошала кошельки, оставляя примерно процентов двадцать от содержимого. На эти деньги бабушка растила мою мать. Она была щедрым человеком и охотно делилась с другими нуждающимися. Бандитов совсем не боялась. Жила по принципам. Была в таком образе жизни своеобразная эстетика. Это история не какой-то далекой страны. А Токио 1960-х годов. Уверен, большинство людей, вспоминая то время, думают об Олимпийских играх 1964 года и фильмах, где действие происходит в «старые добрые времена». Но за эти «старые добрые времена» пришлось заплатить, как и за безудержные промышленные катастрофы той эпохи. Все были бедны, и поэтому каждый изо всех сил старался разбогатеть. Поскольку большинство людей в общей гонке шли по головам к победе, после них оставались лишь разрушения и жертвы тех, кто не мог за ними угнаться. Моя бабушка и была такой жертвой. Человеком, задавленным послевоенным процветанием. Брошенная на произвол судьбы на задворках общества. Однажды весенним вечером, присматривая себе цели, бабушка заметила молодую женщину, которая в одиночестве ждала поезда. Та была хорошо одетой и, вероятно, являлась состоятельной, примерно лет двадцати. Она очень выделялась в толпе, на безымянном пальце ее левой руки было кольцо. Девушка откинула с лица волосы, и блестящий розовый камень сразу бросился в глаза. Он был прекрасен, в нем словно растаяли багровые облака заката. В тот момент бабушка и не подумала бы, что они с этой женщиной — существа одного мира. Та выглядела почти как ангел, который из любопытства робко спустился по небесной лестнице в мир смертных. Бабушка села с ней в поезд. И не успел тот добраться до следующей станции, кольцо уже сменило хозяйку. Обычно бабушка не оставляла себе краденные вещи, а немедленно сдавала их и получала деньги. Но той ночью она надела кольцо на палец и любовалась им. В те времена только богатые могли позволить себе обручальные кольца. В тесной комнатушке убогого района, где она жила со своей дочерью, с потолка свисала лишь голая лампочка, да и та всегда моргала. Какие уж тут мысли о моде и красоте. Поутру бабушка так и не продала кольцо. Вместо этого спрятала его в своей корзинке для риса. На следующий день она, как всегда, промышляла своим делом, но внезапно поезд остановился. Поднялся страшный переполох. Она спросила свою подельницу, что происходит, но ответ и так был очевиден. И у бабушки перехватило дыхание. Какая-то женщина бросилась на рельсы. Молодая, из хорошей семьи. Потеряла обручальное кольцо и решила жизнью заплатить за свою беспечность. Бабушкина подельница усмехнулась и съязвила: «Она возомнила себя героиней средневекового романа?» Но бабушка даже не улыбнулась. Переполох подняла родственница девушки; она спешно прибежала и теперь стояла перед ней на коленях. Самоубийца серьёзно пострадала и едва выжила. Бабушка почти сразу побежала домой, очевидно, решив вернуть кольцо. Но не добежала — ее догнал полицейский и арестовал. С дневной добычей в кармане отпираться было смешно. Вместо кольца руки моей бабушки украсили браслеты наручников. Ее посадили в тюрьму. Приговор составил пять лет — изрядно для карманницы, но украла она столько, что даже послаблений ввиду статуса матери-одиночки не получила. Кроме того, из нее, вероятно, решили сделать показательный пример. Когда она наконец вышла из тюрьмы, ей было уже за сорок. Дочь, Хироми, училась в начальной школе. Дети дразнили ее «бандиткой», поскольку все знали, где ее мать и кто те люди, которые присматривали за ней, — так называемые «коллеги». Хироми ненавидела свою мать больше всего на свете. Прежние бабушкины подельники по ее возвращении приготовили ей приветственный подарок. Когда она развернула промасленную бумагу, внутри оказалось кольцо с розовым камнем. Это была единственная вещь, которую полиция так и не нашла. Интересно, что же она почувствовала, когда кольцо к ней вернулось. Шло время, Хироми окончила школу и стала медсестрой. Она вышла замуж и переехала из Токио в Сайтаму, наконец получив то, чего хотела — новый дом вдали от прежнего и другую фамилию. Возможно, только поэтому она вообще захотела выйти замуж. К сожалению, ее муж, мой отец, оказался ублюдочным любителем распускать руки. Она развелась с ним вскоре после моего рождения. Но у Хироми был упрямый нрав. Домой она так и не вернулась, хотя исправно посылала бабушке деньги на жизнь. Когда ей перевалило за сорок, она снова вышла замуж за моего отчима, господина Накату. Последние десять лет он разрабатывает нефтяные месторождения в Индонезии в компании по производству бурового оборудования. Сейчас они живут в Мачиде, на границе Токио и Канагавы. Хироми продолжала жить отдельно от матери. Все изменилось, когда я учился в восьмом классе. Бабушкин домовладелец связался с моей матерью и сообщил, что бабушка в последнее время ведет себя странно. Сейчас я понимаю, что, скорее всего, именно тогда у нее началось слабоумие. Она бродила по ночам, готовила в странное время суток и, помимо всего прочего, громко разговаривала сама с собой. Хироми работала в городской больнице общего профиля. Она прошерстила все дома престарелых в Токио, но в конечном итоге из этого ничего не вышло. Тем летом она забрала бабушку к нам, и мы зажили втроем. Но продолжалось это недолго. Из-за внезапной ли смены обстановки, но уже осенью ее состояние ухудшилось. Бабушка все время плакала, кричала и билась головой о стены. Хироми положила ее в больницу, в которой работала, чтобы присматривать за ней во время своей смены. Летом, на первом году моего обучения в средней школе, бабушка скончалась в больнице. Похороны прошли скромно, присутствовали только мы вдвоем и пара соседей, которые заботились о ней. Хироми категорически запретила приходить бабушкиным друзьям из прошлого. Три года спустя внук Верткой Хацу поступил в Токийский университет. Лелея мамину мечту в будущем стать госслужащим, я подрабатывал на телестанции и по странному стечению обстоятельств познакомился с голубоглазым ювелиром. — Я никогда не носил его ни в один из крупных магазинов, поскольку боялся, что там свяжутся с моей матерью. Молодой человек с таким кольцом наверняка вызвал бы подозрения. При таких обстоятельствах, уверен, я никому не внушил бы особого доверия. — Ваша мать не знает о кольце? — Если бы знала, то наверняка пожертвовала бы его Красному Кресту или ЮНИСЕФ. Бабушка прятала его на дне шкафа и тайком показывала мне. Я забрал кольцо, когда вырос и переехал из дома. Это лучше, чем просто его выбросить. Ричард смаковал воду так, как наслаждался бы крепким алкоголем, я же свой латте почти допил. Я впервые рассказал кому-то эту историю. — Всё это поведала вам ваша бабушка? — Да. С третьего класса я посещал уроки каратэ, пока не пришлось бросить, чтобы сосредоточиться на школьных экзаменах. Мой сэнсей был строг, но спорт мне нравился. И самое главное — Хироми не сердилась на меня, даже когда в дни тренировок я поздно возвращался домой. На самом же деле, после них я садился на поезд и ехал навестить бабушку. Я и правда любил ее, хотя отчего-то для Хироми даже визиты на Обон и Новый год к ней были пыткой. Она так явно избегала свою мать, что даже я, ребёнок, видел это, но бабушка всегда была добра ко мне. Маленькая, но сильная и очень страшная в гневе. И совсем не похожая на бабулек моих друзей. Она неизменно искренне радовалась, когда я заглядывал в гости. Бабушка всегда говорила: «Не поступай дурно. Ведь причиненное зло непременно к тебе вернётся». И в глазах ее сквозило такое одиночество. Я узнал, что она была карманницей, от одного из ее подельников. Как-то я шел от нее домой, и внезапно ко мне подошел странный старик. Он сказал, что моя бабушка — удивительная женщина. Так я узнал о банде «приемных родителей» моей матери, которые занимались не слишком респектабельной деятельностью. О приговоре и тюрьме. Я начал выпытывать больше информации, и мало-помалу бабушка поделилась со мной своим прошлым. До истории с кольцом она добралась гораздо позже, но я, наверное, единственный, кому она вообще об этом рассказала… Ее переезд стал для меня сбывшейся мечтой. В то время я и понятия не имел о слабоумии. Бабушка была моим героем, в отличие от матери, которой никогда не было дома. А если и появлялась, то вела себя властно и зло. Когда осенью, учась в восьмом классе, я заявил ей, что хочу пойти работать, а не ходить в школу, она устроила скандал. — Я изо всех сил надрываю задницу, чтобы ты смог поступить в колледж, а ты в ответ несешь мне такую чушь? И так далее. В порыве бешенства я огрызнулся, сказав, что мне не нужна ее помощь, потому что я сам встану на ноги и построю свою жизнь, совсем как бабушка. Мы оба вышли из себя, и дело едва не дошло до драки, но тут вмешалась бабушка, и Хироми пулей вылетела из дома. Бабушка рыдала. — Я разозлился. До ужаса. У меня до сих пор стоит перед глазами бабушкино лицо и звучат ее слова: «Я — дурной пример для подражания. Не пытайся быть похожим на меня, Сейги». В тот день, плача, она рассказала мне историю о кольце. Она говорила так отчаянно, словно на ней лежало заклятие, заставляющее ее выложить все начистоту… Это было жутко. Не поступай дурно. Ведь причиненное зло непременно к тебе вернётся. Вечером Хироми так и не вернулась домой, а утром сразу отправилась на работу. Я не видел ее до вечера следующего дня. Я извинился. Она посмотрела на меня так, словно и думать забыла о нашей ссоре, и приготовила мне целую тарелку карри. В конечном итоге я все же поступил в университет. Помню, как на похоронах бабушки я смотрел на дым из крематория и недоумевал, почему она так и не продала кольцо. В одном из ее комодов было потайное отделение. Там хранилось не только кольцо, но и бирка от ее тюремной робы с номером. И до сих пор хранится. Ах, если бы наказание могло по-настоящему освободить наши души от грехов и проступков… — Если вы узнали, что кольцо, скорее всего, краденое, значит, есть запись и о его покупке? Я просматривал старые газеты и искал заметки о неудачных попытках суицида в метро, однако так ничего и не нашел. Даже не думал, что мне выпадет шанс отыскать владельца. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы не использовали простого ювелира для столь необычных целей. Тем не менее, вас обрадует новость, что для уникальных предметов даже настолько старые записи хранятся десятилетиями. — Я очень рад это слышать. Прошу, помогите мне найти истинного владельца! Я отчаянно хочу вернуть кольцо. Знаю, прошлого не изменить, но все же… Я был уверен, что бабушка, как и само кольцо, хотела, чтобы оно вернулось к своему законному владельцу. Еще в начальной школе мне не очень нравилось мое имя. Когда дети в школе увидели, как я помогаю старику перейти улицу, они высмеяли меня. «Как и полагается поборнику справедливости, какой славный мальчик!» Я со стыда готов был сгореть. Я ведь хотел помогать не из-за своего имени. Тот инцидент произошел в день моих занятий по карате, поэтому я рассказал о нем бабушке. И спросил, почему надо мной смеются и издеваются, ведь я помогаю людям. Бабушка посмотрела на меня горящим взором. Я замер, думая, что разозлил ее, но тут она мило улыбнулась и погладила меня по голове. — Я горжусь тобой, Сейги. Эти слова спасли меня. Желание помогать — вовсе не плохо. Но сейчас я думаю о другом — о бабушкиной боли сожаления. О необратимом прошлом. — Пожалуйста. Я просто хочу наконец со всем разобраться. Ричард поставил на стол свой стакан с водой. Он крайне демонстративно закрыл глаза, и выражение его лица стало серьезным. — С этого момента я буду относиться к вам не как к клиенту, а как к знакомому. Это приемлемо? — Пожалуйста. — Замечательно, Сейги. Его голубые глаза смотрели прямо на меня. Взгляд был настолько пронзительным, что я невольно сел прямо. — Эм, так в чем дело? — Есть человек, с кем я хотел бы тебя познакомить. В Кобе. — Кобе… В том самом Кобе? — Да, в Кобе, в префектуре Хиого. Это было неожиданно. Мое знакомство с Кобе ограничивалось знанием об элитной говядине тех мест. Знакомых у меня там не было. Мои школьные поездки не продвинулись дальше Киото и Нары. Ричард пристально смотрел на меня. Отступать было некуда. — Значит, ты знаешь? Историю кольца? И её законного владельца? — Пожалуйста, свяжись со мной, когда согласуешь свое расписание. И чем скорее, тем лучше. Я буду на связи. Если хочешь, можешь взять с собой мать. Я пристально смотрел в голубые глаза Ричарда и видел в них отблеск розового сапфира. Казалось, будто время, застывшее в Токио пятьдесят лет назад, снова возобновило свой ход.

***

После трех попаданий на автоответчик, я наконец дозвонился. — Что уже случилось? Ты простудился? Или это мошенники? — Это действительно я, и все в порядке. Надеюсь, у тебя тоже, Хироми. — Что ж, ладно. Я преодолел бунт переходного возраста. Старшая школа напоминала забег на трех ногах по длинной ухабистой дороге, и теперь мы с Хироми по большей части ощущали себя братьями по оружию. Пожалуй, я разговаривал со своей матерью и приезжал домой гораздо чаще, чем большинство студентов, хотя мы не совали нос в дела друг друга. Главное, оба были счастливы и здоровы. Я не просто так часто наведывался к ней, думаю, периодическое присутствие молодого парня отпугнет преступников, ведь, пока не было отчима, Хироми жила одна и частенько отсутствовала дома. Хотя брать-то особо было нечего. Даже когда дела шли туго, она всегда ежемесячно отправляла пожертвования Красному кресту и ЮНИСЕФ. Мы жили скромно. — Короче, я знаю, что завтра должен был приехать домой. — О, точно, я же завтра подменяю коллегу. Приходи, конечно, но меня не будет дома. — … Ричард попросил меня связаться с ним как можно скорее. Я понятия не имел, как заговорить с ней на эту тему. Бабушкино прошлое для Хироми было подобно красной тряпке для быка. Она вообще могла перестать со мной разговаривать. Но я знал, что, если упущу эту возможность, другой уже не представится. — Слушай… Я хотел поговорить о бабушке. — С чего вдруг? — Да просто… Разговор о бабушке. Разговор о ее прошлом. Это две темы Хироми ненавидела всей душой. У нас был маленький алтарь и место для подношений, но вообще без фото. — Как ты относилась к ней? — О чем ты? Она была моей матерью. — Ясное дело. — И вообще, тебе какое дело. Выкладывай уже. Я устала. Не мое дело… У меня все сжалось внутри. Именно так. Некоторые люди — нет, многие — считали, что грехи не искупить. Хироми точно была из их числа, и для нее даже родной матери нет прощения. Если надо, она бы пообедала с ней. И позаботилась из чувства долга. При особой необходимости, даже поговорила… Будь у нее время. Наблюдая за ней, я понял, что жить вместе и быть семьей — не одно и то же. Но для меня бабушка была единственной кровной родственницей, кроме Хироми. Я провел с ней гораздо больше времени, чем со своим отцом. Она была истинной бабушкой. И при всём этом — какое мне дело. — Вряд ли я завтра приеду. — Ясно. Это всё? Если тебе больше ничего не нужно, я бы хотела лечь спать. — Да, это всё. Спокойной ночи. Хироми сразу повесила трубку. Дальше я написал Ричарду. Сообщил, что мои смены на следующий месяц пока не расписаны, поэтому я могу поехать в любое время, но ближайший выходной у меня завтра. Хотя, не переборщил ли я с последним замечанием? Ответ пришел вместе с мыслью выпить чаю. Надо же, как быстро. «Завтра, в 10 утра, встречаемся у ворот Яэсу на Токийском вокзале. Обязательно захвати с собой кольцо». И подписался «Ричард», хотя не на это мне стоило обратить внимание. Завтра? Серьёзно? Просто взяли и поехали? И вообще, куда именно в Кобе мы направляемся? Он ведь сказал, что больше не считает меня клиентом, значит, будет относиться ко мне более неформально. Я вскипятил немного воды и впервые за целую вечность заварил себе чай. Положив коробочку с кольцом на стол, я открыл ее, поставил перед ней свою чашку, словно подношение, и сложил руки вместе. «Понял», — ответил я на сообщение и выпил чай.