Отражение

      Этот мир сводил её с ума.       Пальцы крепче сжимают край раковины, пока девушка мрачно вглядывается в собственное отражение, раздраженно подмечая опухшие веки и болезненную бледность. Чужая реальность неумолимо изнашивала давние щиты, обнажая уродливую слабость, застрявшую в ней где-то глубоко и накрепко засевшую в костях.       — Двойка, мы уходим, — стук в дверь отвлекается от гляделось в отражение и Дэя невольно передергивает плечами, стремясь сбросить дурацкое прозвище. Дроу звучит непривычно измученным и Риате хочется верить, что это сочувствие, завозившееся в груди, больше её, а не отзвук эмоций малышки Тьер.       — Иду!       Отзывается неохотно, перекидывая через плечо растрепавшуюся косу и бездумно накручивая на палец честно уворованную ленту. Жест иррационально успокаивает, заставляя девушку нехотя выпустить ткань, позволяя той скользнуть между пальцев. Ленты лентами, а вот чувство покоя, укутывающие при мысли о хозяине незамысловатой вещицы совсем неправильное. На плече у чужого мужчины она не рыдала как раз с того самого плена, уцепившись за спасителя-Главу руками и ногами, но там хоть возраст оправдывал, а тут…       Стыд сожрал её тем же утром, когда уснувшая после истерики девушка нашла себя утром бережно укрытой одеялом на диване, а если бы она нашла ещё и свидетеля своего срыва... разворошенные воспоминания и без того горчили на языке, а уж жалость в чужом взгляде она бы не выдержала – слишком долго билась, чтобы на неё смотрели и не видели жертву, а та ночь отбросила бы назад.       Луна и звезды! Случись ей проснуться дома, в уютной комнате и увидеть рядом лорда она сначала бы била, и потом не спрашивала. А тут… тогда осознание и пришло, вместе с обрывками прогулянных лекций по теории ментальной защиты.       А если бы не прогуливала, то чувства Тьер и не цепляла бы.       Внутренний голос был язвительным, чуть насмешливым, и звучал точь-в-точь интонациями знакомой ведьмы, чьего пинка в этом мире очень не хватало. Но даже обрывочные знания курса убедили в мрачных перспективах.       Тьер влияла на неё. Ненамеренно. Настоящая жительница Приграничья, с опаской подпускающая к себя всякого разумного, младшая Тьер испытывала к «своим» такую привязанность, что той хватало на случайную гостью из другой реальности. И она и тёмные едва ли знали, какую связь разделяли, но Риате жила в Хешисаи, где подобные Узы стоили больше крови. Особо романтичные считали, что именно от этих уз и зависела магия. Вот Дэя и хватанула из потока чувств своего отражения нити-связи, по пути перекрутив их и уцепившись за самые яркие.       Возня за дверью выдергивает из самоанализа, чужая тревога привычно щекочет затылок, и девушка вываливается из ванной, почти наскакивая на нежданных посетителей, разглядывая очередную проблему.       Неприятности на столицу Приграничья сыпались как из рога изобилия: началось все с мелочей, к лекарям потянулись толпы, какие кроме как зимой не наблюдались, то урожай сгорал не смотря на дождливую неделю, а теперь...       Не вздрогнуть не получается.       Девушка ущипнула себя за переносицу, зажмурившись для верности посильнее, но нет. Картина осталась прежней: волчонок перед ней все так же скулил, баюкая руку, пока его сестра, подвывая на высоких нотах пыталась объяснить суть проблемы серому от усталости дроу. Младшая Тьер хмурилась с каждым невнятным предложением все больше, переглядываясь с мрачным драконом.       Проклятье. Очередное проклятье по своей силе просто обязанное поколебать магический фон, но ни маги, ни проклятийники, носящиеся по столице в попытках снять возникающее то там, то тут, из ниоткуда проклятия. Разного уровня и порядка, что было особенно странно для Темной Империи.       Происходящее даже для родного мира было дико: идиоты разбрасывающимися проклятиями направо и налево, рискуя накопить огромный откат, в Хешисаи не водились даже в первые годы войны. А это… Дэя заставила себя взглянуть на жертву.       Да даже в отрядах спасения такое не всегда «везет» увидеть.       Вместо рук у щенка были нет, не лапы, как случалось с молодняком, да оборотни и проблемы в таком не видели. Тонкие мальчишечьи конечности были покрыты корой.       — Всего-то яблоко, — всхлипывал мальчишка, поскуливая, — а она-а.       Девушка невпопад кивнула, только чудом не морщась от громкости жертвы. С истинно исследовательским интересом протянула руку в пальцам-веткам, с трудом протолкнуться неожиданно взявшийся в горле комок вниз. Несколько были сломаны, держась только на ниточку коры и если то правда были его пальцы... без целителей такое лучше не трогать.       — С-сказ-ла-а... — выдавил он сквозь слезы, тонкий голос дрожал в так дрожанию едва ли живого тела.       — Сказала, что раз так любит ломать чужое, то самому ему деревом и быть —егосестра, заламывающая пальцы, даже не говорила, будто лаяла отрывисто, встревоженно рассматривая жертву.       Эти слова, произнесенные с жестокой ясностью, оставили в воздухе тишину, которая вмиг отразила всю горечь, притаившуюся в маленькой беженке.       В Тёмной Империи и уроки преподают жестокие.       Дэя хмыкнула этому пришедшему на ум неуместному сравнению, происходящее просто иллюстрация для листовок о жестокости врагов Хешисаи. Хотелось бы солгать, что в Империи людей такого не было, да на своей шкуре знала, что творят опьянённые силой. А их таинственный враг, раскидывающийся незнакомыми даже Риате проклятиями, был не просто опьянен, безумен собственной силой, раз бесчинствовал под носом темных лордов.       Тьер уже протиснулась мимо застывшей гостьи, бросая на более подкованную в проклятиях девушку далекий от лестного взгляд, склоняясь над волчонком с воркованием и уже попробуя какое-то странное противодействие, то даже помогло. Кожа щенка стала нормальной, но не дошли брат с сестрой и до входа, как бедная волчица закричала. Опять.       Теперь волчонка можно было принять за чудный подделку из дерева, эльфы иногда баловались, выращиваю ветки в виде разных форм и вот тут было то же самое. Мальчик – дерево только что не пророс пока нигде, моргал тяжелыми веками печально.       И на этом всё. Попытки, казалось, только ускоряли действие проклятия и лорды–маги даже пробовать не рискнули       — Такое только в Хаосе возможно, — выдохнула Дэя устало, плюхаясь на стул, пока дроу выпроваживал посетителей, обещая прислать вестник, как получиться найти решение проблемы. Леди Тьер совсем неподобающе опустила голову на стол с глухим ударом, — у нас слишком стабильные миры, это...       Еë отчаяние пробралось холодом под ребра, привычно смешивая чувства так, что и не разобрать, где чьи. Чем чаще Риате оставалась рядом с ней тем сложнее было отделять себя и еë.       Дэя растеряно накрутила на палец ленту, удерживающую заплетенную даже не ей косу, прислушиваясь к собственным мыслям со стороны. Слышать то, что хотела сказать было дико, до трясучки жутко в сравнении со всем случившимся, и этот простой жест опять иррационально успокоил. Было ли то странное спокойствие рядом с темным лордом тоже от Дэи из этого мира? Или еë собственным?       Вопрос жег язык, но со всеми этими неприятностями момента спросить не находилось.       Да даже если все это было чувствами Тьер, Дэе оставалось только гадать, почему к мужу своей «сестры» она ничего кроме настороженного страха в себе не находила, а вот белобрысый лорд…Дэя тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Именно его присутствие рядом казалось донельзя правильным. Успокаивающим. Рождающим чувство непонятного волнения и с тем защиты.       Тогда, в этой начинающейся буре, она наивно строила планы, придумывая, как умыкнуть Тьер из-под носа, вознамерившегося держать девушек подальше друг от друга лорда–директора и поговорить наконец по душам. Может даже сегодня вечером. Или потом…       А потом эта ловушка захлопнулась с грохотом.       Но сначала хлопнула дверь кабинета, заставив всех присутствующих, занятых своими мыслями, нервно дернуться.       — Офицер Найтес! По приказу капитана вы должны отправиться со мной, — страж вздохнул нервно, спешно пригладив волосы и оглянувшись, точно стараясь заглянуть каждому в глаза, —вы все.       Проклятийники империи уже были мобилизованы, как и стражи, рыскающие в поисках безумного проклятийника и пытаясь минимизировать ущерб, так что причин дергать именно ДэЮре у лорда Мероса не было – к каждому отряду приставили хотя бы студента–выпускника.              Но тогда об этом никто не подумал.       Дом, возле которого сыщиков и одну неучтенную иномирянку выплюнула воронка портала, был совсем не приграничным: неожиданно светлый, из какого-то гладкого камня, из каких строили на жарком юге, то есть совсем не сохраняющим тепла. И Дэя невольно оглянулась на своего двойника, встречаясь с девушкой взглядом, уголок губ дернулся в подобии кривой улыбки: порыв убедиться, что ты и… тоже ты считаете одинаковы, был общим и неожиданно приятным. Роднящим.       Дэя любит свой клан, Сумрак спас её, дал защиту и смысл жить, право на месть, но девушка и подумать не могла, как скучала даже по отголоску родства крови. Точно она опять на приграничной заставе и ищет безмолвной поддержки брата или Сира строит смешные рожи в спину дозорных, веселя всех в патруле.       Воспоминание о семье привычно отдалось запахом гари и пеплом на зубах, девушка даже вздрогнула, когда ей в ладонь впихнули платок, а сам Наавир, смущенный и непонимающий, подтолкнул в спину, направляя за уже спешащими в странный дом напарниками. От смущения запекло шею и кончики ушей, Дэя шмыгнула носом, отводя выбившиеся вишневые кудри от лица и с удивлением вытирая… слёзы?       — Мы найдем как все исправить, не переживай даже. И гения этого, злобствующего тоже. — добродушно проурчал дух золотого дракона над ухом, не умея успокаивать иначе, как подражая своему нынешнему пушистому сосуду. И Дэя кивнула согласно, с трудом переставляя в раз отяжелевшие ноги.       Пострадавших было жалко, бесспорно. Но она уже давно не плакала, даже когда у наставницы не получалось спасти кого-то. За их спинами всегда было с десяток тех, перед кем никак нельзя было расклеиваться и предстояло если не спасти, но дать надежду. А тут…       У неё был строго определен день, когда можно было плакать, вспоминая всех и это было не сегодня. Но тоска тяжело легла на плечи, укрыла голову плотным платком, пеленой непрошенных слез вставая перед глазами.              Что-то было не так. Совсем не так.       К жертве двух девушек не пустили, но Юрао громко сокрушался за дверью, позволяя им вникнуть в суть проблему.       — Лекарей вызывают на констатацию, а не стражу!       Гремел лорд Найтес, подтверждая худшие опасения. И Дэе захотелось похватать чужих ей, по сути, разумных и бежать из странного дома куда подальше. Одно дело проклятие любого уровня и совсем другое, то же проклятие, но сказанное умирающим или вплетённым в энергию смерти. Такое ни один магистр не снимет, а они ещё и добровольно в такое-то место сунулись.       Но слез это не объясняло. Даже Тьер и так украдкой терла глаза, выглядя такой же непонимающей и мрачнеющей. Захотелось проверить её защиту, в печати Главы Дэя не сомневалась, а вот тёмный лорд по незнанию мог что-то и упустить.       — Указ Императора велел на всё странное стражей и проклятийника вызывать, — огрызнулся в ответ кто-то нервный, — только я странного не вижу. Это дворецкий крик поднял, мол хозяин глядел на картину да пред ней без жизни и рухнул. Шли бы вы, офицер, нервные все стали, а защитников от реальных дел отрываем.       — А картина особенная какая-то? — встрепенулась Дэя, шмыгая носом и наваливаясь на дверь, прижимаясь ухом, боясь упустить ответ.       И вот если до этой фразы Юрао мог её и согласиться, как и все больше думающий о проклятии маленького оборотня, то теперь дроу сделал стойку, как взявшая след гончая.              Кому такому заботливому пришло в голову оттащить труп хозяина из картинной галереи в малый зал Дэя не знала, как-то вяло дернувшись в сторону комнаты, куда их с Тьер упрямо не пускали. Хотя если подозревать проклятие, то весь интерес представлял именно хозяин дома. Но послушно пошла за невольными напарниками, согласившись осмотреть тело потом.       Наставница устроила бы круги Ада за такое пренебрежение порядком. Глава просто голову откусил бы за дурость.       Только странный дом с каждым шагом всё больше напоминал музей, а мысль о хозяине как-то отступала на задний план, заставляя всё чаще рассматривать диковинные вазы и задерживать взгляд на картинах.       Почти живые портреты, точно нелюди с них могли вот-вот сойти и отправиться гулять под арочными сводами, а с пейзажа северного материка точно повеяло холодным бризом, а каплю воды от налетевших на скалы волн иллюзорно достигали проходящих мимо.       И тем разочаровывающе оказалась та самая «роковая» картина, поразившая владельца прям… насовсем. Дневной Ардам, низенькие домишки, серые в слякоти последнего месяца зимы. Она была настолько простой, что резало глаз после всех собранных в одной галерее чудес.       — Эргро купил её на аукционе у Шир`ё. Хотел поддержать начинающих художников при храме Тьмы, да только цену такую назвал, точно её не человек писал, а эльфийская принцесса кистями из скальпа его врагов. На неё и ставок то не было, а он… — Поняв разочарование следователей кисло хмыкнул управляющий, серенький и низенький полукровка, — дом в столице заложил, а как на трезвую головушку глянул тут-то и всё…       Язык у смеска был злой. Слишком злой для жителя Империи, где принимали «всех и вся». Дэя нахмурилась, понимая, что не запомнила, на кого управляющий был похож, чего с проклятийниками случалось… да никогда. Обернулась, отмечая серую кожу, узкие белесые глазки, нелепо большие… большие трубы административного здания, те выделялись ярко чёрным дымом на общем фоне серости только потому, что из них единственных валил дым. Растеряно моргнула, пропустив, когда вернула внимание к картине.              Или волнения последних недель скапливались, и она уже теряла связь в реальность странного мира, раз так выпадала. Но сделав шаг, чтобы повернуться спиной к картине и рассмотреть управляющего Дэя неожиданно наскочила на Юрао, который ну вот точно ушел разъяренный докладывать о левом вызове Меросу. А был здесь. Прям рядом с ней и Тьер, так же рассматривая картину.       — Юр… — Тьер подалась вперед, приподнимаясь на носочки и вытряхивая из браслета увеличительное стекло, — а узнай… какие чары наносят на картины? Дроу намек понял, и… Картина была обычно. Даже спустя несколько часов она оставалась самой обычной: и после сканирующих заклинаний, и детального изучения каждого неровного мазка рисунка, в котором глаз то и дело цеплялся за очевидные помарки, но все неумолимо возвращали внимание к этой картине. И даже рама оказалась самой обычной, без рун и не из особенного дерева эльфийских лесов.       — Управленец прав, напился, решил купить шедевр, а протрезвел и прозрел. — Озвучил общую мысль Наавир и был в общем-то прав. Тут любого разочарование постигнет. Дэя схватившись за протянутую руку двойника поднялась на ноги, неторопливо шагая за такими же медленными напарниками.       Для ценителя подобная кривая картина наверняка была чем-то вроде смертельного оскорбления. По-настоящему смертельного, раз жизнь коллекционера на этом кончилась. Творческие люди вообще порывисты.       Глава вот, в особо паршивые дни вспыльчивый сверх меры, имел дурную привычку швырять в собственные ненавистные полотна то огненное заклинания, то именной клинок.       Точно пытаясь отрезать от себя отвратительное прошлое.       Дэя запнулась на ровном месте, оборачиваясь снова и разглядывая картину, которую уже зачем-то пристроили на место на стене. Раз кривой пейзаж так оскорбил коллекционера что ж он его не сорвал? Издалека так и хотелось изничтожить это ненавистное пятно, как сорняк среди роскошного сада.       Девушка склонила голову на бок, щурясь и заводя правую руку за спину, ощупывая ремень и цепляя ногтями уменьшенный подсумок.       Порыв был внезапным. Глупым. Но во имя Света, кто сказал, что она научилась только хорошему?       Как часто смеялась наставница, как раз хорошему у Главы учиться было нельзя, хорошего там как раз было мало.       Вынутый из подпространства охотничий нож – то немногое, что не забрал колдовской огонь, – лег в ладонь приятной тяжестью, подстегивая приобретенную дурость. Кажется, Юрао повернулся, окликнуть «двойку» или попятиться на неидеальный шедевр, но смог увидеть только, как очертив в воздухе дугу нож влетел четко в середину полотна. Защитная дымка вспыхивает стоит ножу приблизиться к раме. Сизая дымка жадно ловит заговоренный клинок, проглатывая скачущие по лезвию искрами разряды магии.       — Тьма!       Дроу рычит в раздражении обнажая клыки. Действительно. Хуже и быть не может, одно дело наложить проклятье на вещь, добавить незначительный элемент и совсем другое прикрыть нечто страшное под невзрачными охранными чарами, которые ещё мастера создавая полотно и раму накладывают.       И все очарование рушиться, раскалываясь и обнажая не дельность картины без прикрас. Дэя срывается с места одновременно с Тьер, краем уха отмечая ругань управляющего и звон воронки призыва стражей.       — Эмоции, — хватаясь за рукоять бормочет Дэя, металл в руке нагревается, заставляя сжать крепче, ему предстоит стать обжигающим, — проклятье в каждом штрихе, кто бы не писал эту картину он был в ярости.       — Ярость… — Тьер хмуриться, опускаясь на пятки и совсем не волнуясь о очевидно дорогущем платье. — Если считать эмоции за катализатор... — встряхивает головой, откидывая не самую глупую мысль, — эмоции не влияют на силу проклятия, есть только те, что забирают их или усиливают, но уровень проклятия не зависит от ярости того, что наложил его. — Бормочет девушка, погрузившись в рассуждения.—На вещах проклятия так не держаться, как на человеке, должен быть ещё один щит... Дэя морщиться. Подчерк похож лишь в одном: их враг клокочет от гнева и чего-то ядовито-злобного, извратившего суть проклинающего настолько, что пожелания, как говорят «от всего сердца» по странной причине обретают реальную силу, что случалось раньше только в Аду.       И чем больше они изучают картину, тем хуже оно выглядит: каждая небрежная точка – мудреная схема проклятия из типа любовных вроде «не отведешь взгляд», а неаккуратный штрих обозначает поток: восходящий или наоборот. Дэя даже задумывается, что это какой-то дикий способ передавать знания о проклятиях. А потом изучая те же точки и мазки, накладывающийся друг на друга, под увеличительным зеркалом едва сдерживает крик, понимая, что безобидное любовное проклятие, отпускающее само спустя день-другой, если не видеть предмет проклятия, прячет под собой «смертельную тоску» о прошлом. И вот оно уже не схема. Художник, скорее гений, нашептывал проклятие в воду, окунал в неё кисть и кропотливо наносил точкой за точной проклятие, пока не завершит его. И в каждом таком мазке или кляксе их прячется с десяток. Иначе бы их с Тьер не проняло ещё в коридорах поместья.       Руки у Дэи подрагивают в предвкушении даже когда Наавир ругаясь на трех наречиях драконов забирает девушек в контру. Проклятые вещи были настоящей находкой для Хешисаи: внедрить шпиона в стан врага и заставить цель принять проклятый подарок куда как проще, чем проклинать самого темного или место, где он бывает. А если этот подарок будет нести не одно проклятие, а целый блок…       Говорят, все гениальное просто? А я не ворую, я заимствую, да и у нас этот умник поди не родился.       Дэя жмурить в предвкушении возвращения домой с новым изобретением. Только реальность жестока, сурова и возвращением домой не пахнет. Реальность встречает двумя взбешенными лордами, которым, ну, конечно, соглядатаи леди Тьер доложили о том, как девушки разошлись, для чистоты эксперимента попортив ещё несколько картин из коллекции.       — Мысли позитивно, Риан, — блондин с размаха падает в кресло, но даже эта показушная расслабленность не снижает напряжения, — некому предъявить нам иск о взыскании за порчу имущества, да, ушастый?       Притихший Юрао нахально вскидывает брови, но не отвечает – слишком много времени провел под действием кучи проклятий из-за чего все ДэЮре даже не находит сил спорить с лордами. Второй тёмный только смотрит. Выразительно так. Определенно не настроенный искать хоть какие-то плюсы, а уж мыслить позитивно и подавно.       — Кому в голову пришла идея ломать контур голой силой? Даже не магией! Так боевое в лоб хотелось?       Лорд в ярости. Нет. Бешенстве. Того и гляди пойдет жечь невинных и пожирать девственниц. Или наоборот? Пожирать сожжённых девственниц? Девушка хмыкает этим преувеличенным страшилкам, которыми самолично кормила первоклассников в ночь посвящения. Разница только в том, что веселит это меньше обычного.       Дэя поджимает губы на чужую тираду, утыкаясь взглядом в чашку чая. Чай ей не нравиться, да и чашка дурацкая, с отколотым ободком. Даже наставница с Главой не любили эти шутки, а уж шутить в присутствии тёмных лордом о теории, что, убившись здесь она вернется в свой мир, ну… не стоит.       — Зато мы знаем, что наш враг – гений…       — Меньше восхищения в голосе, Дэя. — Обрывает темный, утягивая чашку ненавистного чая прям из-под носа и взамен подставляя свою, с восхитительным черным кофе. Самое то, чтобы вынырнуть из странного состояния, а не успокоиться ещё больше, как клюющая носом Тьер.       Девушка запрокидывает голову, благодарно улыбаясь вольготно устроившему на ручке кресла блондину, с ленивым удивлением отмечая, что стыд её таки не сжирает. Наверняка из-за того, что в синих глазах нет и намёка на тошнотворную жалость.       — Гений, не гений, а из зацепок у нас даже имени этого дарования нет, — припечатывает Наавир, с тоской поглядывая на темноту за окном. — Не вылавливать же его на этих аукционах…       Тишина служит духу Золотого дракона ответом и судя по тому, как беззвучно ругается под нос мужчина, идея, по его мнению, совсем безумная.       — Вы ещё с плакатом на главную площадь выйдете! Эй, проклинатель! Ищу тебя! Выходи, подеремся! Такие одни не работают, должен быть кто-то направивший талант в нужное русло, а мы…       Только к тираде Наавира уже не прислушиваются, и оскорбленный в лучших традициях драконов мужчина обращается в облик своего сосуда и бесцеремонно запрыгивает к Риате на колени, от души впиваясь в беззащитные девичьи коленки. Кот мстительно топчется по ногам девушки, явно найдя виновницу и укладывается клубком лишь после экзекуции, раздраженно подергивая на разговор ухом.       — У твоего деда не осталось ещё мстителей из прошлого? — заключая жену в объятия и как-то разом успокаиваясь интересуется Риан, с нечитаемым выражением наблюдая, как лучший друг «незаметно» пытается скинуть наглого котяру на пол. Если закрыть на внешность чужачки глаза, Тьер бы и сам шутил, что место на острых коленях Рэн не против был бы облюбовать и сам. А так только утыкается в волосы жены и смотрит на недовольного демона выжидательно.       — Конечно. Держит их под Хайранаром и выпускает раз в десятилетку – потренировать нас.       — Я бы не удивился. Дакрэа же. — ворчливо проурчал кот, перекатываясь на спину и поставляя пушистое пузо для почесушек. Или чтобы удобнее было царапать загребущие лапы некоторых демонов, кто ж тут разберет. Дэе хотелось неловко смеяться: возрожденный дух, страшный и ужасный золотой дракон, а слабостям своего сосуда противиться не мог. Эллохар только бровь вскидывает вопросительно, искренне изображая собственную непричастность к этим самым Дакрэа.       — Тогда вып… выясним, — прокашлявшись исправляется Тьер под сонным взглядом жены, больше реагирующей на его голос, чем понимая смысл, — у управленца где его хозяин приобрел такой подарочек и мы с Дэей…       — Останетесь в Лангреде, — обрывает друга магистр Смерти, как-то весь напрягаясь и хмуро всматриваясь в ученика, — хватило мне «вас с Дэей» в Разломе.       — Они сняли чары Рэн, Дэя уже засветилась как проклятийник иного уровня и… — второй лорд не подрывается только из-за доверчиво дремлющей у него в объятиях девушки.       — Ты– второй наследник, за тобой и так следят, если это снова заговор. А Дэя… хоронить вас, я, уж прости, не хочу. Ты спрячешь её в этот раз, Риан. Хорошо спрячешь. И молись Бездне, чтобы это просто был не в меру талантливый проклятийник.       Там была история, даже без понимания сказанного на языке Хаоса до его объединения в Ад это понятно. Дэя неуверенно отнимает руку от притихшего кота, оставляя чашку с кофе на пол и накрывая ладонь распаляющегося тёмного своей.       Он же помог ей справиться с тем кошмаром, так чем Дэя хуже, если тоже поддержит.              Порыв странный. Неожиданный. Дэя обещает себе разобраться с этим позже, а пока она успокаивающе улыбается, гадая, чем так взбесило тёмного простое предложение участие этих двоих в обычной разведке.       — Тогда… можем пойти мы, правда ведь?              Это неожиданное мы срывается с губ до странного просто.       Лучше бы она прикусила себе язык в тот вечер и молчала.       Но тогда Дэя могла только запутываться больше в клубке своих противоречий, вглядываясь в самые синие глаза, какие темным лордам было иметь вот совсем – совсем не честно. Неловко греясь о чужое тепло.