Я буду тебя беречь

Около двух минут Антон в отчаянии смотрит на тело Попова невидящим взглядом и, подползая ближе, невесомо касается его некогда такого живого и яркого лица, проводя подушечкой большого пальца от скулы до подбородка. Потом он резко — до болезненного хруста в коленях, поднимается и подходит к мертвенно бледному Рустаму. — Я уже убила его. — предупреждает его Ира, сплевывая на пол кровь из разбитой губы. Охрана Макаров оказалась не так плоха и сумела дать сильный отпор друзьям Шастуна. У Кузнецовой пострадали и без того искусаные губы, не обошлось и без пары ударов, от которых по всему телу теперь проступят болезненные и уродливые синяки, Эду прилетела пуля, но она не вошла глубоко, поэтому парень уже забинтовывает безобразную рваную рану куском сомнительно стерильного бинта и причитается, что рубец испортит хорошую татуировку. Остальные отделались царапинами, порезами — как оказалось прихвостни Ильи хорошо обучены владению холодным оружием, и синяками. Оксана первой замечает, что в парне начинает проявляться былое чудовище, и пробует протянуть руку к нему, но её мягко отстраняют. Девушка переводит взволнованный взгляд на окружающих, отступает сама и жестом просит последовать её примеру. Раньше Антону доставляло удовольствие кровавое месиво, на радость Выграновскому, он любил издеваться и пытать жертву в тёмной комнате. Эд тоже любитель изощренных убийств, который старался сдерживать пыл по просьбе самого Шастуна, но сегодня пришёл его час. Антон медленно, словно крадучись, подходит ближе к мужчине, с силой сжимает его подбородок и, будто на пробу, ударяет его по рёбрам. После первого удара перед глазами начинают мелькать былые преступления, отчего взгляд слегка меняется, а потом и вовсе лицо приобретает хищный оскал и парень срывается, начав под неистовые крики и горький смех зверски избивать окровавленную тушку, попадая преимущественно либо по грудной клетке, либо по мягкому животу. В довершение к этому Шастун достаёт револьвер — излюбленное оружие, и, направляясь его в голову Рустама, выпускает всю обойму. Антон внимательно осматривает своё творение и велит Щербакову и Сабурову подвесить тело Макара за руки на две стальные петли в его же комнате для пыток, которая находилась в нескольких метрах от дома и выглядела как бетонная коробка. — Вот теперь я узнаю во влюблённой пятикласснице прежнего Антона Шастуна. — ухмыляется Эд и замирает, одобрительно рассматривая изувеченное тело. В некоторых местах посиневшая кожа на нём прорвалась и запятнала одежду, а на лицо было страшно смотреть. Только Выграновский мечтательно улыбался, думая, что скажут менты, когда обнаружат двух до неузнаваемости покалеченных человек. Волосы парня были заляпаны начавшей свертываться кровью, от которой по комнате уже витал тошнотворный запах железа. Лицо заливала все та же бордовая жидкость, а в щеке зияла дырка от пули, в дребезги раскрошившей несколько верхних зубов, вместо правого глаза тоже красовалась кровяная каша. — Это ещё не все. — отстраненно произносит шатен, мельком взглянув на лежащего на коленях у Фроловой Арсения. — Антон. — настойчиво зовет его Ира, дергая за рукав и показывая на плачущую Оксану. — Её нужно увести… Мы привыкли видеть такое. — сглатывает она тугой ком в горле. Парень обдумывает её слова и просит Катю с Эдом отвести девушку с Поповым в какую-нибудь тихую комнатку в коттедже, а Лехе и Нурлану говорит, чтобы они перенесли тело Рустама в пыточную. Варнава в отличии от Выграновского молча вела Оксану по коридорам огромного дома, а парень, неся на руках Арсения, без умолку трещал о «долгожданной расплате». Наконец девушка открывает дверь в, по её мнению, самую приличную комнату и помогает подруге сесть на диван. Эд тоже сгружает с себя безвольное тело и увлекает за собой Катю. — Ладно, Ксан, ты тут посиди. Мы скоро. — говорит она коротко, прежде чем уйти. Оксана обречённо плюхается обратно на мягкий диван, куда её усадили минутой ранее, и сквозь предательски слезы начинает осматривать комнату. Она была самая обычная, если не считать, что хозяин тут мужчина. Розоватые шторы, кровать и ковёр, а ещё столик с косметикой намекали на присутствие девушки, которой у Ильи точно не могло быть. Фролова встаёт, медленно обходит комнату и вскрикивает, увидев за диваном девушку. Она сидит на полу, притянув к себе колени и обнимая потрепанного плюшевого тигра. Услышав крик, девушка без особого интереса поворачивает голову и смотрит куда-то сквозь Оксану. — Как ты сюда вошла. — звучит мягкий монотонный голос, словно пропитанный безразличием. — Ч-через дверь. — отходя от шока, бормочет первое, что пришло на ум Фролова. — А ты кто? — хлопает она глазами. То, что белокурая девушка была очень странной, Оксана заметила сразу. Станет ли обычный человек прятаться за диваном, а этот взгляд вообще холодит и вызывает тонну мурашек по всему телу. — Ната-а-аша-а-а. — улыбаясь, тянет она и принимается рассматривать потолок. — Макарова. |У Ильи есть сестра?! | Блондинка медленно поднимается, немного пошатнувшись, и встаёт напротив дивана. На одной стороне её головы высокий хвостик, а на другой косичка, сама Наташа была одета в длинную разноцветную футболку, коротенькую розовую юбчонку, разные чулки и домашние тапочки. Её поверхностный и отрешенный взгляд снова скользнул по Фроловой и вдруг остановился, став сосредоточенным, на её глазах. Худощавая фигура с невысокие ростом одергивает повязку на бедрах, как прозвала юбку шатенка, и просто стоит, не подходя ближе, а лишь мерно покачиваясь на месте. — На ручке двери датчик с отпечатком пальцев, который не реагирует на меня. — девушка наклоняет голову и улыбается, а её зрачки на мгновение становятся меньше. — Ты меня выпустишь? — Ты конечно меня прости. — мнется Оксана, подбирая слова, дабы не обидеть новую знакомую. — А как ты себя чувствуешь? Наташа убирает выбившиемя прядки волос за ухо и вдруг начинает хохотать, вводя в ступор Фролову. Она запрокидывает голову, даже садится на пол, содрогаясь грудной клеткой, и выдает: — Я сумасшедшая. Оксана недоуменно оглядывает её и думает, что может быть девушка под наркотиками. Блондинка лишь улыбнулась и легла на пол, на пару секунд отключаясь и шепча что-то себе под нос. Девушка разобрала из этого бормотания только слова «мы», «выпустит» и «клетка». На языке вертится несколько вопросов, но задавать их она не решается. — Да, ты не ослышалась. Чокнутая. — садится Наташа, водя пальцами по узорами на ковре. — Это все больница. Врачи. Операция. — обрывками начинает говорить она, продолжая грустно улыбаться. — Они что-то повредили, проводя сложную и жизненно важную операцию на мозге. Фролова складывает руки в извиняющемся жесте. Она никогда не видела сумасшедших вот так вживую и, признаться честно, ожидала от девушки чего-то большего. Разум же подсказывал, что она под транквилизаторами, поэтому так спокойно реагирует на все происходящее и смогла просидеть в четырёх стенах, кажется, долгое время. — Извини, я не хотела обидеть. А куда ты пойдёшь, если я открою тебе дверь? — Просто погуляю. — пожимает худыми плечиками Наташа, будто стряхивая с себя лишний груз. — Сейчас, кажется, ещё зима. Только я не знаю какой месяц. — будто прося прощения за своё незнание, с неловкой улыбкой говорит девушка, а после с детским восхищением начинает рассказывать про снег. — А ещё этот белый пух снаружи! Он по-истине удивителен. Я попыталась сделать такой же у себя, порезав все подушки, но брат меня почему-то отругал. — ненадолго поникает она, чтобы потом с мечтательным выражением лица уставиться на Оксану. — А яркие пятнышки в небе — звезды, это мне сказал охранник, они далеко? Наташа с воодушевлением распрашивает про элементарную окружающую природу, отчего Фролова ещё сильнее грустнеет, делая вывод, что Илья не очень-то и заботился о больной сестре. Она сочувственно поднимает на неё глаза и обещает себе привезти и подарить девушке книгу о живой природе. Оксана рассказывает о холодном и пушистом снеге, мягкой зелёной траве, летних полевых ромашка и одуванчиках, кошках и собаках, в которых Макарова по-началу напрочь отказывалась верить. Она с такой наивностью слушает про элементарную биологию и окружающий мир, который можно увидеть, всего лишь выйдя на улицу, будто ей не семнадцать, а три годика и девушка только начинает со всем знакомиться. — Выпусти меня, а я тебе помогу. — вдруг прерывает она Фролову. Девушка, только что блуждающая пустым взглядом по потолку лёжа на узорчатом ковре, вдруг поднимает на Оксану серьёзные глаза и смотрит так проникновенно, что хочется помочь. — Чем? — неверяще, добродушно и немного с грустью хмыкает Фролова. — Эй… Наташа? — спрашивает она с волнением в голосе. Девушка же ни с того, ни с сего распластывается на полу и начинает хохотать, в упор глядя на стену, а потом резко замолкает и сворачивает я в позу эмбриона. Оксана недоверчиво осматривает её горько вздыхает — ей жаль сестру Ильи, ведь Наташа не видела свободы и не может мыслить самостоятельно, а ещё жить с таким человеком, как её брат, нужно хорошее самообладание. Если только Макаров не посвещал её в свои кровавые деяния. — Не верь! — истошный вопль в перемешку с вновь подступившим пугающим смехом вырывает Фролову из раздумий и заставляет вздрогнуть. — Оно бьётся. Девушка защитила его и оно бьётся! Оксана округляет глаза и боязливо отшатывается в угол комнаты, пытаясь собрать мысли в кучу, но они тут же разлетались под исходящие невидимые волны оглушающего смеха. Теперь девушка полностью уверена, что находится в комнате с душевно больной и трупом, отчего начинает колотить ещё сильнее, а сердце стучит набатом, гулко ударяя в виски и расходясь по всему телу. — Скоро ты всё поймёшь. — пожирает её взглядом блондинка. *** Илья кое как открывает глаза и сплевывает на грязный пол кровь из разбитой губы. Мутный взгляд скользит по сырой и мрачной комнате, вскоре останавливаясь на виновник сего торжества — Антоне. Тот также отстранённо расхаживает недалеко, думая о чем-то своём и вскоре устало поднимает глаза, пытаясь, кажется, рассмотреть душу в жалком теле Макарова. — Ну ты и сука, зайчик. — хрипит рыжий, заходясь в кашле. — Замолчи. — брезгливо фыркает Шастун и, замотав на своём кулаке бинты, с силой бьёт парня по и без того кровоточащему лицу. Из-за его спины выходят Щербаков, Ира, Нурлан и Катя Варнава. Илья щурится и дёргается, звеня оковами. Выграновский, вертящийся рядом, побед но улыбается, когда Антон коротко ему кивает и отходит в сторону. То, что Эд собирается делать, не конёк Шастуна, поэтому он уступает своё место. Татуированный парень с хищной ухмылкой крадется к жертве и, останавливаясь в шаге, протягивает руку, очерчивая скулу Макара. Под удивлённый вздох Кати и фырканье умирающего от смеха Лехи, Выграновский прижимается губами к губам рыжего, но его жёстко отпихивают. — Фу, педик ебаный! — выплевывает Илья. — Что, Антошка, решил отомстить? Эд пару секунд тяжёлым взглядом смотрит в глаза Макаров, а потом резко выхватывает из рукава нож и скользит им по щеке мужчины. Выграновский грубо хватает и держит его лицо за подбородок и медленно вырезает, раздвигая рваные раны и выворачивая тканями наружу, на его лбу буквы, которые складывались в слово «МРАЗЬ». — Мы не убьём тебя. — парень в татуировках мажет по рыжему колким взглядом. — Ты сгниешь тут, глядя на то, как разлагается твой дружок. Как на нем появляются трупные пятна, как на его теле в местах избиения будет трескаться кожа, как кровь на изуродованной голове начнёт сворачиваться и образовывать струпья. Ты почувствуешь железистый запах и увидишь все прелести человеческого тела. Кстати, как поживают твои друзья: Эмир и Тамби? Надеюсь не скучают. — довольно улыбается он, но в этой улыбке читается зверский оскал. — Будет обидно, что их друзья так рано покинут этот чудесный мир. Надеюсь Кашоков по достоинству оценит, то как мы тебя разукрасим. Ему не привыкать. — Вы больные?! — ошалело вскрикивает Макаров и начинает дёргаться сильнее. — Отпустите, ублюдки! Антон, даже не целясь, с горечью направляет револьвер на область между ключицей и плечевым суставом и спускает курок. Чуть отводит оружие в сторону и на футболке расплывается ещё одно бордовое пятно только уже с другой стороны. Рыжий сжимает зубы, но не может сдержать болезненного стона. Подтянуться на оковах не возможно так же, как и расслабленно повиснуть вызывает резкую боль. Внутри стремительно поднимаются кипящие волны, рвущиеся наружу. «Глупый мальчишка, о чём ты только думал, подставляясь под пулю? Я, конечно, и раньше не особо замечал за тобой стремление к жизни, потому что ты любил лезть на рожон, но чтобы настолько…» — Идём. Пусть висит тут. — бросает Шастун. — Ир, сходи за Оксаной. Кузнецова встаёт с бетонного пола и на ходу поправляет одежду, плотно закрывая за собой двери. Катя сидит на своей олимпийке и задумчиво протирает ножи и золотой стилет, Поз взламывает банковские счета и ячейки Макарова, Эд устало протирает глаза и зевает, а Нурлан со Щербаковым о чем-то переговариваются. — Тох, — наконец подходит к шатену Сабуров. — Если мы все так оставим, шумиха будет. Сначала в банке заметят, что у него списаны все средства. Приедут разбираться, а тут такое. — тянет он. — Мы подумали тут, может домик обчистить и забрать всё нужное, а потом поджечь?.. Шастун деловито осматривает убранство в доме и коротко кивает, после чего предлагает дополнения к версии парней. Деньги со счетов нужно будет вывести только после смерти Ильи и после того, как сгорит его участок. Оставлять каморку с живым преступником, который, в случае освобождения, живого места от Антона не оставит рискованно. А убивать его сразу не интересно. Спустя некоторое время раздумий шатен решает, что лучше Алексея с Нурланом это дело не закроет никто и даёт им свободу в принятии решения. Парни переглядываются и, кивнув в ответ, отходят с едиством в глазах. — Только сначала, — останавливает их Шастун. — вы ответите мне на несколько личных вопросов. Ира идёт по широкому коридору и поочерёдно заглядывает в каждую комнату. Он осторожно подходит к двери со странным механизмом на ручке и присадится на корточки. Датчик моргает красным и на его экране высвечивается рисунок не закрытого замка. Девушка проводит пальцем от начала тонкого проводка у ручки и до конца, который уходит внутрь бетонной стены. Он тянется по периметру двери и у петель ныряет в комнату. Внутри слышится шелест и Кузнецова осторожно заходит, не касаясь ручки. Первое, что бросается в глаза, это Оксана, стоящая возле туалетного столика и рассматривающая фотографию в деревянной рамке, обклееной разноцветными стикерами. — Это кто? — обходит девушку Ира и бросает взгляд на фото. Фролова быстро переворачивает рамку с радостно улыбающимися Наташей и Ильёй и сама вымученно улыбается. Шатенка осторожно вскрывает рамку и достаёт фотографию. Сзади красивым почерком выведено «Любимой сестрёнке. С днём рождения! Родители не говорят мне, почему ты живёшь не с нами, а в другой части дома. Надеюсь, ты не обиделась на меня за что-то. Папа ведь передавал тебе записки и конфеты, которые ты любишь? Если мама или папа узнают, что я пробрался в эту часть нашего дома, то они будут сильно меня ругать, поэтому спрячь фоторграфию и не говори о ней, хорошо? Я вытащил это фото из семейного альбома, чтобы ты не забывала про нас, за что меня тоже накажут. Представляешь, чтобы написать это, я спрашивал у нашей учительницы по литературе, как правильно писать письма. Хочу поскорее увидеть тебя и обнять. Надеюсь, смогу ещё принести тебе письмо. Твой брат, Илюша.». — Да, лежало тут… — растрогалась Оксана. Что может быть милее детского наивного письма? — Оставим Арсюшу здесь?.. — голос дрогнул и она отвела взгляд. Кузнецова кивает и ведёт девушку на кухню. Фролова идёт и думает о событиях в комнате. Блондинка так быстро выскочила наружу, что не увидь Оксана её своими глазами, можно подумать, что там никого и не было. Лёгкий слой пыли на мебели, идеально заправленная кровать и вещи, лежащие на своих местах. В жилой комнате невозможно сохранять такой порядок, поэтому либо сюда девушку переселили максимум за день до их прибытия, либо Фролову здесь ждали. На этот вопрос ответ находится сам. Ира просто замечает такой же датчик, моргающий красным, в углу коридора. На этот раз девушек встречает совсем другая комната. Одна кровать в углу, окно с решетками и грязный ковёр. Обои были ободраными и лохмотьями свисали вниз. Кузнецова кидает на подругу взгляд и ждёт объяснений, но та лишь качает головой и на выходе бросает короткое «Потом». — Что она сказала? — спрашивает удивлённый Антон, после того, как Фролова рассказала про Наташу. — Не верить глазам, и что девушка что-то защитила и оно бьётся. — пожимает плечиками шатенка. — Точно больная. Её в психушку надо. — фыркает Эд и закатывает глаза. — Нет. Я отпустила её. — Оксана тихо бормочет и складывает руки на коленках. Парни переглядываются и в здании воцаряется гробовая тишина. Она давила на уши похлеще любого шума и заставляла шарахаться от любого источника звука. Резкий грохот, но от страха никто даже не крикнул. У всех, кроме Фроловой, натянуты серьёзные лица. Достав оружие, они начали медленно продвигаться к источнику шума. Две нити, привязанные к металлическому держателю фарфоровой посуды и стеклянному графину, концы которых лежат в коридоре. Шастун мог уверенно сказать, что нитей здесь не было. Это доказывает только одно. — Она была тут, но мы не заметили. — тяжело выдыхает Антон. — Раз она такая не заметная, то может даже сейчас где-то прятаться. — он поворачивается к ошарашенной шатенке. — Оксан, мне кажется, мы упускаем кого-то важного, кто появится снова. Здесь она на своей территории и это нам не на руку. Оксана отказывается верить в то, что эта милая девушка причинит им зло. Однако все взгляды сейчас направлены на Нурлана, который снял очки и в его взгляде читалось беспокойство. Тот поправляет тяжелый золотой револьвер и оценивающе осматривает кухню. — У меня три вопроса. — наконец выдаёт Сабуров. Голос резрезает густую тишину, воздух в комнате, кажется, можно резать ножом. — Первый. Где вы оставили Арсения? Второй. Куда пропала Кузнецова? А третий… — тянет он, но, видя решительность и накапливающуюся злость в глазах Шастуна, продолжает. — Какова вероятность, что сестричка освободит своего брата? Гнетущую тишину прерывает Выграновский, который порывается проверить это, и Ира, возникшая в коридоре и пристально рассматривающая осколки. Пошевелив носком туфельки кусочки фарфора, она наклоняется и извлекает из-под них скомканый листок бумаги. Антон подходит и берет находку из её рук, но девушка, наморщив носик, возвращает клочек себе. — Ну уж нет. У меня к вам две новости, значит будет ещё и третья. — хмыкает она и разворачивает смятую бумагу. — «Спасибо тебе, Оксана. Прости, что пришлось так попрощаться. Удачи вам. Та девушка, заметившая датчик, у тебя всё будет сложно, — Ира фыркает. Куда ещё сложнее? Кантуется на квартире дяди, занимается в основном мокрухой, с любовью дела тоже обстоят не лучшим образом, а родители вообще плевать хотели на дочь… — Парень с кудряшками, тебя ждёт огромное поражение и если сумеешь во время взять себя в руки, то полоса неудач сменит свой цвет на белый. И ещё, это лишь начало. Конец придёт с закатом. " Антон ошарашенный такой новостью стоит, будто прибитый к полу. Успевший сбегать к Макару Выграновский показывает знаком, что всё «окей» и заинтересованно смотрит на Шастуна. Тот перебирает в голове что-то не доступное остальным и наконец осознает, что никогда не догадается с каким именно закатом всё закончится. Мысли сворачиваюся в невидимую спирать и голова начинает идти кругом, пока шатена не вытягивает в реальность голос Иры. — Вторая новость. Родители держали Наташу в той грязной каморке, а Илья оборудован для неё новую комнату. Но девушка не могла привыкнуть: спала на полу, не прикасалась к вещам и мебели. — сочувственно продолжает Кузнецова, а после вдруг меняется в лице и вспоминает. — Я с вами совсем забыла, зачем пришла. Арсений жив. — восклицает она. — На нем бронежилет его сестры. Как вы не заметили, что он дышит?! — злится девушка. — Если бы не моё природное любопытство, то… — не договаривает Ира, намекая делеко не на счастливый исход. — Как жив? — Антон робко смотрит на девушку, ожидая подвоха, но не видя и грамма шутки, срывается с места и спешит наверх. Уже на бегу Оксана восклицает, что Макарова была права, но Шастун уже не слышит её. Он не слышит никого вокруг. Обгоняя не знающего дорогу к нужной комнате шатена, Кузнецова поворачивает направо и отворяет заветную дверь. Открыв нижний ящик старинного, но изящного, комода, девушка приятно удивляется, найдя там не дорогой алкоголь, а обыкновенную и такую нужную водку. Оторвав и намочив край от своей футболки пахущим напитком, она подносит лоскут ткани к лицу брюнетка, что привести его в чувства. Арсений смешно фыркает и Антон бросается к нему, падая рядом и не заботясь о коленях. Парень с трудом разлепляет глаза и крупным планом видит лицо Шастуна, глаза которого блестят, а он сам счастливо улыбается. Не послушная чёлка спадает вперёд и Попов с еле слышным смешком дует на неё, и пушистые пшеничный волосы разлетаются в стороны. — Антон. — слабо тянет он, вымученно улыбаясь. — Тшшш. Молчи. — прикладывает палец к губам младшего и, зарываясь носом в тёмные пряди, ласково шепчет. — Потерпи немного. Не порти момент, принцесса. Арсений ещё не долго лежит в обьятиях, а после поднимается на локтях. Грудная клетка вдруг отзывается резкой болью и парень оседает обратно под взволнованный взгляд Шастуна. Шатен тут же оказывается рядом и налетает с вопросами о самочувствии. По телу Попова скользит рентгеновский взгляд Кузнецовой, а сама девушка пока не спешит отвечать на немой вопрос Антона. — Максимум перелом ребра. — всё-таки отрывает глаза она и мрачно смотрит в сторону. — Бронежилет вам не панацея. Он защитил от проникновения пули, энергия от выстрела никуда не испарилась. Ира осторожно, но быстро, расстегает на Арсении рубашку и пробегается пальцами по его грудной клетке, надавливая в нужных местах и наблюдая за реакцией. На одном из рёбер Попов сдавленно скулит и девушка проводит рукой по всей длине ребра в поисках наружной деформации. Не найдя таковой, ведёт подушечкой пальца в обратную сторону, чтобы исключить вдавливание костей внутрь. Не обнаружив ничего подобного, Кузнецова поднимается на ноги. — Перелома нет, но возможна трещина, хотя я, если честно, мало в это верю. Думаю, просто ушиб, но показаться профессионал не помешает. — И ты вот так это поняла? — округляет глаза Антон. — Меня заставили поступать на журналистику. — поджимает губы Ира, намеренно игнорируя слово «родители». Девушка не видела в нём любви или семейной нежности, поэтому это было лишь словом. Обыкновенным, как «подушка» или «асфальт». — У меня было бы будущее. Не скитания, а именно будущее. Светлое и ничем не запятнанное. Я собиралась на судебно-медицинского эксперта, но они, — Кузнецова скривилась, будто разжевала лимон вместе с кожурой, — лишили меня всего. Окружающие замирают и неловко топчутся рядом. Никто не суется поддержать или подбодрить. Былой запал тухнет и девушка отводит грустные глаза. Слишком тяжело ворошить прошлое, слишком трудно вспоминать то, что пережито, слишком слишком. Она не любила рассказывать о своей жизни. Не любила и не хотела. Да и что рассказать? Прилежная ученица и студентка, на совесть выполняющая домашнее задание и учащая все параграфы, которая грезила мечтой о том, что однажды ей дадут полицейскую форму и будут со всей серьёзность показывать место преступления и выслушивать её решения. Послушная дочь, отбросившая все мечты и желания ради семейного благополучия. А ещё убийца и воровка. Интересно наблюдать за теми стажерами-суд-мед экспертами, которым два и два не сложить. Девушка подсматривала за этими бестолочами и удивлялась, как таких берут вообще. Смерть Кузнецова не любила, чувствовала, что от неё воздух становился тяжёлым и камнем падал в лёгких. Помимо множества чужих жизней, она загубила свою. Да что уж там греха таить — своей кровиночки. Узнав об афере родителей, она решительно направилась в больницу и попросила сделать аборт. Осознав, что натворила, долго убивалась и плакала. Отец был вне себя от злости, а мама вопила, что дочь оставит их без куска хлеба, хотя они её выводили, вырастили и выучили. Не взяв из бывшего дома ни вещицы, она сбежала и даже собиралась с броситься с моста, но вовремя одумалась. Захотелось попробовать и взять от жизни максимум, поэтому познакомившись с Шастуном и взявшись за его дело, она начала просиживать свободное время в библиотеках, музеях и курсах, дабы познать всё. Обвинявший её Нурлан тоже прав, но разгульный образ жизни просит подростковый период и без этого никак. — Попробуй ещё раз пошевелиться. — холодно чеканит Кузнецова. — Как себя чувствуешь? Голова не кружится? Попов не без поддержки поднимается на диване и морщится от боли. Антон внимательно смотрит на него, не переставая волноваться. Что Арсению нравится в его компании, так это то, что здесь все свободны. В вопросах, выборе. За них никто ничего не решает, как делает мать за брюнета. Мама всегда норовила сделать всё самой: купить сыну одежду, сводить его в больницу, как будто он туда сам не найдёт дорогу. Наверное не хорошо так отзываться о чрезмерно заботливых родственника, но порой эта забота сильно напрягает, ставит в ступор и даже выгоняет в краску уже далеко не маленького Арсения. — Да вроде нормально. Вдыхать глубоко больно, а так потерпеть можно. — показательно набирает он воздух в грудь и тут же рвано выдыхает из-за пронзившей боли. Эд кивает Сабурову и Щербакову и они выходят наружу, шагая к каморке Ильи, чтобы вдоволь насладиться пытками. Макаров мгновенно узнает в парнях в стильных костюмах своих старых друзей и, на сколько позволяет кровоточащая губа, расплывается в мерзкой улыбке. Троица перешептывается и Леха расстилает под рыжим парнем черную плёнку. Первый удар не заставляет ждать долго. Кулак с гравированным кастетом целится в скулу и разрывает ткани. На металлическом аксессуаре виднеются бордовые разводы, а его обладатель не собирается останавливаться. Дуэт даёт Выграновскому вдоволь насладится кровью и наконец сами вступают в игру. В своём доме далеко в лесу, куда скоро отправится Макаров, ну или то, что от него останется, Щебуровы, как их называет Антон, творят по истине ужасное. Распять? Да не вопрос. Всё для долгой пытки? Нет проблем. Поэтому сейчас Нурлан с ледяным спокойствием обнажает не большого размера кинжал и, сдернув верхнюю одежду, проводит лезвием от ключицы до пупка. Кровь струйкой капает вниз, пачкая брюки, а брюнет ведёт кинжал вверх, вонзая острие в плоть глубже. Алексей копошится на столе и находит странный инструмент. — Хочешь познакомиться с ранорасширителем? — заинтересованно спрашивает он, будто предлагает конфету. — Говорят полезная в медицине вещь. Шатен приставляет инструмент к ране и под вымученный неистовый вскрик нажимает на рукоять. Края эпителия растягиваются, открывая вид на зияющее в получившей расселине мясо, наливающееся кровью и тканевой жидкостью. Илья корчится, но ноющая боль в плечах тоже даёт о себе знать. Под оглушающие стоны и крики Щербаков проходится по всей ране и смотрит на свое творение. Перекошенное не то от боли, не то от злости, лицо Макарова приобретает багровый оттенок и он шипит, подавляя в себе очередной болезненный истошный вскрик. — Твари. — переходит он на рык. — Меня найдут… — Только если по частям. — перебивает его хохочащий Лёха. — Найдут и тогда умрёте вы. Подохните, как бездомные шавки. Удар заставляет замолчать и напоминает, кто здесь истинная жертва. — Я бы вырвал тебе твой грязный язык вот этими руками. — низко рычит Нурлан. — Но хочу, чтобы потом, когда от тебя останется мешок раздробленных костей и плоти вперемешку с кровью ты видел всё сказал мне, каково играть с жизнями. — Макар с усмешкой смотрит на него. — Не нужно так смотреть. Мы делаем это, чтобы наказывать таких, как ты. Предложив сделать коврик и положить его на могилку около их дома, Щербаков, умело орудуя незамысловатым ножичком, поворачивает Илью к себе спиной и рисует прямоугольник. От порезов Макаров лишь до побеления костяшек сжимает кулаки и стискивает зубы. Но когда Сабуров подцепляет уголок кожи и оттягивает, а после помогая себе кинжалом, рыжий даёт себе волю и вопит в голос. Боль прожигает спину и хочется податься вперёд, избегая наказания, но впереди стена. Чувствует, как медленно с него уже руками сдирают эпителий и прогибаеися до хруста в спине, рождая на свет душераздирающий крик. Водя по голому мясу зажигалкой, Эд наблюдает, как сворачивается кровь и пахнет железом. Стойки тошнотворный запах лишь усиливается и Алексей требует перестать нагревать кровоточащую рану. У обычно невозмутимого Нурлана лезут на лоб глаза, когда Выграновский предлагает опробовать интернет-прикол с паяльником в заднице. Щербаков на это лишь ржёт и обещает проделать такой трюк, только дома, поясняя это тем, что Макар однажды лишил девственности Антошку. Девственности и наивной детской психики. Спустя некоторое время на отдаленном клочке земли будет захоронено нечто, отдалённо напоминающее тело. Пробитое подобие головы с зияющими дырами в глазницах, искрошенные зубы и сломанный нос. Губы синего цвета с кровоподтеками и запекшейся кровью, что контрастировано с красными и бордовыми оттенками. Переломанные руки, висящие вдоль туловища, как макароны, и такие же ноги расцвеченные красными, синими и жёлтыми гематомами. Местами на теле не было кожи и из-под корки струпьев и коростин вытекал зеленоватый гной. На могиле валялся грязный квадратик кожаного коврика и чёрная роза — обязательный атрибут. Попов смотрит на состредоточненно разговаривающего Антона и улыбается, невольно залипая на его лице. Смешные кудряшки игриво покачивались при каждом шевелении головы и брюнет понимает, что он окончательно и безповоротно влюбился. В какой-то момент стало не страшно и не странно сидеть рядом в объятиях или жмуриться от неловкого поцелуя в нос. Заметив взгляд, Шастун ловит его и замирает, не отводят глаз. Медленно подходит и улыбается в ответ. — Я так и не сказал то, что хотел. Шатен мягко охватывает его лицо тёплыми чуть шершавыми ладонями и неотрывно смотрит, запоминая каждую черту. Смотрит, не отводят зелёных глаз. В уголке теплится надежда на светлое будущее, но никак не может сломать барьер, который прячет эту надежду за собой. Невольно вспоминаются слова Наташи о том, что это не конец и Антон мотает головой стряхивая ненужные мысли. Матвиенко всегда говорит — живи сегодняшним днём, почему бы и не послушать. — Ты уверен? — заправляет отросшую челку за ухо. — Столько всего произошло, давай повременим хотя бы недельку? И Арсений верит. Обмякает в чужих объятиях, которые уже не кажутся такими холодными и неуютными. Да и что греха таить — и чужими не кажутся. Здесь Попов научился многому: спокойно реагировать на кровь, стоны и хрипы, разбираться в своих чувствах, а главное жить. Раньше его жизнь представляла собой серое полотно с картой местности от дома до техникума и обратно, где можно было рисковать, руководствуясь правилом — хуже все равно не будет, а теперь все изменилось. Антон Шастун поставил весь его мир с ног на голову, перевернул все представления и брюнет не пожалел. За последнее время ещё ни разу. Стал ценить жизнь. Один раз бросившись под пулю и увидев реакцию на свою, пусть и не настоящую, смерть, стало страшно. Говорят криминал убивает человека изнутри. Убивает медленно и незаметно, а потом резко являет себя, открывая глаза. Заставляет раскаиваться и понимать, что никогда не снимешь с себя эту вину. Антону кажется, что он уже пережил эти ощущения, поэтому так беззаботно прижимает к себе Арсения. Шастун медленно приблизился к его губам и в нескольких сантиметрах остановился, раздумывая стоит ли. Сердце Попова в этот момент требыхалось в груди словно только что пойманная птичка, которую посадили в клетку. Удары отдавали в голову и вся кровь будто прилила к лицу, делая его красным и горящим. В порыве чувств брюнет прикрыл глаза и сам подался вперёд. Осторожно клюнув в уголок губ напротив, он не ожидал столь быстрого ответа. Сухие губы Антона моментально накрыли его и парни слились в поцелуе. Медленном, чувственном, горячем и таком жадном и напористом. Шастун мягко покусывал и оттягивал нижнюю губу Попова, а потом резко проникал языком глубоко в рот, проходясь по рядам зубов и скользя по нёбу. Они осваивали все новую территорию важными языками в то время, как сердце в груди готово было вырваться наружу. Послышалось тяжёлое дыхание и Антон отстранился первым, прижавшись вспотевшим лбом ко лбу Арсения и переводя дух. Он внимательно смотрел на реакцию брюнета и, не заметив явного отторжения, успокоился. Уже на улице жар с лица спал и дышаться стало легче. — А почему ты меня не мог так… Заставить? — робко прошептал Попов, видя изможденное тело Ильи. — Дурачок, как ты ещё не догадался… — вздыхает Шастун. — Я люблю тебя, Арсений. Хочешь прямо сейчас поедем и ты сам выберешь обручальные кольца, а потом мы улетим в Швейцарию и сыграем свадьбу? Арсений заглядывает в глаза парню напротив и пытается прочесть в них шутку, но сталкивается с абсолютно серьёзным взглядом зелёных глаз. Это сбивает с толку, но только накаляет чувства. Парень собирается с мыслями, но как только хочет сказать язык никак не хочет слушаться, будто кто-то сверху не даёт признаться прямо сейчас. Но Попов настроен решительно и ждать больше не собирается. Они шагают к машине и старший открывает перед брюнетом дверь. — Знаешь, я-а-а-а. Я тоже т… — выпаливает раскрасневшийся Арсений, но договорить ему дают. — Секунда. Надо ответить. — шатен извиняющимися глазами смотрит на недовольного парня и, коротко поцеловав его в лоб, закрывает дверь. Разумеется, Антон догадался о чем хочет рассказать Попов, поэтому поспешил прервать, а внезапный звонок оказался как никогда кстати. Шастун хотел сделать этот момент более романтичным в приятной обстановке, а не в коттедже его бывшего убийцы в месиве тел и крови. — Слушаю. — отправляется в трубку. — Антон Шастун? — доносится приятный женский голос. Шатен мгновение раздумывает и смотрит на номер, попутно делая скриншот экрана. — А кто спрашивает? — настороженно задаёт вопрос Антон и получает незамедлительный ответ, который сбивает его с толку. Уж что угодно, но не это он хотел услышать. — Татьяна Ивановна Попова. В трубке воцарилось молчание. Шастун поморщился — только решили одно, как тут же навалилось ещё. Мать Арсения в данном сюжете представляет роль огромной проблемы и кости в горле. Шатен хотел отдохнуть хотя-бы сегодня вечером, но теперь видимо сделать это не получится. — И что вы хотите? — голос звучит настолько устало, что парень мысленно жалеет, что ответил на звонок, ведь сейчас он выглядит как минимум жалко. — Думаю, догадаться не сложно.

...