Огонь под льдом

Когда мне было тринадцать, моя жизнь изменилась навсегда. Я осталась одна в мире, и именно в этот момент появился он — Фёдор. Он стал тем, кто протянул мне руку, когда всё остальное рушилось. Я помню, как в первый день в особняке меня поразил его масштаб. Просторные залы, высокие окна, массивная мебель — всё это казалось чуждым. Но я быстро поняла: особняк был не просто зданием, а местом, где каждый угол хранил свои тайны. С самого начала моя жизнь стала похожа на некий странный ритуал. Утро начиналось рано: я завтракала с Фёдором или одна, если он был занят своими делами. Иногда он говорил со мной о книгах или задавал неожиданные вопросы, от которых я чувствовала себя маленькой и наивной. После завтрака я шла в библиотеку. Это было место, где я могла спрятаться от всего мира. Фёдор давал мне книги — и не просто для чтения. Он заставлял меня думать, анализировать, спорить с ним. Помню, как я впервые столкнулась с «Война и Мир». Тогда я была слишком юна, чтобы понять глубину романа, но Фёдор терпеливо объяснял мне каждую деталь. — Ты не просто читаешь, Юко, — говорил он. — Ты впитываешь. Запоминай это чувство. Оно пригодится. После обеда мои занятия менялись. Иногда я тренировала свою способность управлять огнём. Фёдор настаивал, чтобы я контролировала её до мельчайших нюансов. Он мог наблюдать за мной часами, не говоря ни слова, а потом внезапно сделать замечание. — Ты слишком сильно полагаешься на эмоции, — говорил он. — Контроль — это ключ. Но после обеда,день ставил намного веселее. Николай Гоголь, который сразу же стал для меня чем-то вроде старшего брата. Он был веселым, но никогда не упускал шанса подтолкнуть меня к какой-нибудь авантюре. Однажды он уговорил меня создать мини-фейерверк, и Фёдор был крайне недоволен, когда мы чуть не подпалили библиотеку. Он,после каждой моей тренировки,поднимал настроение,когда у меня что-то не получалось. Всегда шутил,я постоянно слышала от него анекдоты,а его улыбчивое лицо я запомню на всю жизнь. Сигма, который был более сдержанным, но всегда рядом, когда мне нужна была помощь или совет. Он научил меня многим практическим вещам, начиная от этикета и заканчивая тем, как варить кофе. Иногда он брал меня в своё казино,которое поражало меня своей красотой. —Если хочешь,в будущем можешь попробовать быть дилером. Я, конечно же, научу тебя вести игру,— как то сказал он,когда я очередной раз посещала казино. Гончаров, дворецкий, который сначала казался мне строгим и даже суровым. Но вскоре я поняла, что за этой внешней холодностью скрывается доброта. Он приносил мне свой фирменный чай в особенно тяжёлые дни и всегда заботился о том, чтобы я чувствовала себя дома. Праздники в особняке были странными. Иногда мы устраивали что-то вроде маскарада, где Гоголь и Сигма веселились, а Фёдор просто наблюдал, будто был частью, но одновременно стоял в стороне. На таких мероприятиях я чувствовала себя счастливой, хотя бы ненадолго. Но больше всего я запомнила одиночество. Фёдор никогда не был особенно тёплым. Он заботился обо мне, но всегда сдержанно, словно между нами стояла невидимая стена. Иногда я пыталась прорваться сквозь неё, но каждый раз отступала, боясь, что он оттолкнёт меня. К тому времени, как мне исполнилось 17, я уже не была той наивной девочкой, которая впервые вошла в этот дом. Я научилась скрывать свои чувства, держаться сдержанно, как учил Фёдор. Но я не могла избавиться от одного: от того, как он смотрел на меня. Его взгляд был холодным, но в нём было что-то ещё. Что-то, что заставляло меня задаваться вопросом: значу ли я для него больше, чем просто «полезный огонь»? Жизнь в особняке была странной смесью дисциплины, обучения и внутренних противоречий. С одной стороны, я чувствовала себя частью чего-то важного, но с другой — я оставалась одна, окружённая людьми, которые никогда не показывали своих истинных чувств. Тогда я не знала, что всё изменится с приездом Агаты. Но до её появления я жила в странном спокойствии, не осознавая, как сильно буду скучать по этим дням.