По Обе Стороны Радужного Моста

Над конюшней сгущались сумерки. Через зазоры между воротами и стеной на улицу пробивался сине-белый электрический свет. Зашелестел плащ, чиркнула спичка. Грустный глубокий голос сказал в темноту: — Ты кто? — и тут же сам себе ответил: — Конь в пальто. Мгла закурил. Выпустив струю дыма в воздух, он уныло уставился на Луну. Ее бледный свет безразлично падал на землю: мол, кто захочет что-то разглядеть, тот подберет и посмотрит; просящим брезговать не пристало. Вороной конь сплюнул и скривился, исподлобья глядя на недопекшийся небесный блин: — И с чего это тебе, цаце эдакой, целый фестиваль любования посвятили?.. Это насмешка над солнцем, над цветами! Вот чьей красотой надо любоваться, а не твоей вот этой холодной гримаской, ледышка ты пористая!.. Внезапно рядом с Мглой раздалось высокомерное фырканье. Вздрогнув, он обернулся, чувствуя, как разинулась пасть. Вмиг подобравшись, расправив плечи, отбросив челку с выпученных черных глаз, он выбросил папироску и коснулся копытом лба, изображая почтение: — Снежная… добрейшего вечерочка. Как жизнь? Нормально копытами двигаете-с? Снежная смерила его надменным взглядом и сделала звонкий шаг вперед. В лунном свете засияли новенькие блестящие подковы. — Тсь! — цокнул Мгла тихонько. — Сразу видно — капитанская кобылка… Да-а, взору слаще от этой шелковистой шерстки, чем от сахарку — пасти… Хороша! Снежная задвигала носиком и тут же сморщилась. — Простите, барышня-с… Чуток надымил! Ну да у вас, насколько я помню, капитан — это?.. Балуется папиросками? Будь у нее бровь, Снежная бы презрительно приподняла ее, зыркая на Мглу с высоты своего мощного роста. — Ладно-ладно. Приношу свои извинения, что потревожил, — просто и честно откланялся Мгла. — Нравитесь вы мне очень, что скрывать… Вот и ляпаю абы что, как только вас завижу. Снежная закатила глаза. Стукнув копытом о землю, она отвернулась. Мгла, растерявшись, потоптался на месте, а затем привалился к стене и стал напевать: — И… Го-го… И-го-и-го-го… И… Го-го… И-го-и-го… — Кончайте издавать звуковые вибрации! — внезапно донесся до него холодный голос сбоку. — Вы мешаете мне делать цукими. Мгла раскрыл пасть. Сердце забилось чаще в сильной лошадиной груди. Снежная… Заговорила с ним? Эта соска, эта Эрвинова лошадь — и заговорила?.. С ним?. Изо всех сил стараясь не заржать от радости, Мгла мягко кашлянул и вежливо переспросил: — Делать что? — Делать цукими, — с оттенком легкого раздражения повторила Снежная. — А что такое цикуми? — от волнения перепутав звуки, уточнил он. — Цукими! — холодно повторила Снежная. — Цу-ку-ми! Неужели ваш хозяин не чистит ваши уши? В пору помыть их жесткой щеткой. — Цукими, цукими, цукими… — напряженно повторил про себя Мгла несколько раз. — А это… — Это то, что вы минуту назад с таким недовольством принижали, — фыркнула Снежная, задрав к небу морду. — Любование луной! Как вы можете не знать?.. И кстати: солнцем не любуются, потому что смотреть на него вредно. Это во-первых. А во-вторых, фестиваль любования цветами существует. И называется он ханами! Вам необходимо больше читать. Ваш хозяин любит книги, почему же вы позволяете себе отставать?.. Это непростительно для коня вашего помета. Мгла стоял, не осмелясь пошевельнуться. Его отчитали вот так вот, за минуту, из-за какой-то ерунды, приплели ко всему хозяина — и кто? Эта горячая штучка Снежная! Пусть фыркает себе сколько хочет, но она, когда злится, становится еще краше… Сразу видно — капитанская кобылка, держит марку сама и других не выпускает из кобыльих рукавиц!.. — Я приношу свои глубочайшие извинения, — чинно склонил голову Мгла. — Буду стараться не посрамить имя хозяина отныне и впредь. Хотите морковку? Снежная бросила на Мглу холодный взгляд. — Морковку, которую к вам в студию принес мой хозяин?.. Нет, благодарю. Мгла опешил. Задумался. Понял, что угощать Снежную тем, что, по факту, и было-то ейное, глупо. Внезапно до него донесся вопрос: — И как вы умудрились убедить капитана прийти к вам на шоу? — А вы… не поклонница моей работы? — затрепетав ресницами, проговорил он с надеждой. — Не поклонница, — вскинула голову Снежная. — Вы сотрудничаете с таблоидами, разводите сплетни… — Я бы попросил! — засопротивлялся Мгла. — Я развожу правду! Сплетни культивируют другие кони. Вы слышали, о каких вещах после визита в Митру шепчется гнедая Захариуса?.. А какие сенсационные сплетни передает по конюшне мерин Йохансена?.. Простите, но по словам его жеребца ваш хозяин — истинный кобель! Кончики ушей Снежной побелели. — Стервятники! Потребно же им рыться в чистом белье своих господ… — Э-э… Простите бога ради, — приложил копыто к сердцу Мгла, — но выражение правильно звучит как «рыться в грязном белье». — У других господ оно, быть может, и не свежее, — с чувством собственного достоинства взмахнула хвостом Снежная, — но у моего хозяина оно кристально чистое! — У моего тоже, — поспешил заверить ее Мгла. — Но… возвращаясь к предмету нашей-с беседы… «Отвал гривы» — это место, где за людей могут высказаться люди, а не их парнокопытные друзья али враги. Понимаете, Снежная? Мы даем им шанс все объяснить. А объяснив, возможно, и исправить. Принимать вашего хозяина, капитана Смита, — это честь для меня и всех зрителей нашей программы. Да, мы показываемся по телевизору, да, нас смотрят семь миллионов человек и млекопитающих, НО! — Мгла в протесте выставил копыто вперед. — Мы не желтушники. Мы за истину. И я попросил бы вас… В пределах студии… — Мгла трагично всхлипнул, — проявлять уважение к журнализму. Спасибо. Взмахнув челкой, он постучал в ворота. Про себя ухмыляясь («Отлично сыграл героизм репортера и непонятость гения, она точно из жалости проникнется к тебе симпатией!»), Мгла вошел в отворенные для него двери студии. Свет софитов забил ему в глаза, плащ с плеч сразу сняли. — Мистер Мгла, — раздался рядом голос хорошенькой кобылки, Волчицы, лошади Руни, — через три минуты эфир. Вы готовы? — Готов, — расслабленно кивнул Мгла, позволяя Волчице надеть на себя гарнитуру. — Что капитан? В гриме? — О, он давно готов. — Ну еще бы, — ухмыльнулся Мгла. — Послал за другой водой, сказал, что ему надо не из бутылки, а как у всех — из колодца. Умылся из таза, сам погладил свою рубашку. Отослал на кухню морковное рагу, сообщив, что он за народ и не станет есть деликатесов, когда столько коней голодает… Наш режиссер уже выведал ему, рыдая, как в третьем классе украл у одноклассника линейку, а операторка попросила автограф на ключице и взял отгул на завтра, чтобы набить тату. Так что… кажется, все идет по плану? Насколько что-то вообще может идти по плану, когда зовешь в гости такого человека, как Эрвин Смит. — Я в предвкушении, — промурлыкал Мгла. — Другого от птицы его полета и не ожидал. Прирожденная звезда. Мордашка для ТВ. Тащите его сюда, Волчица. Будем снимать. Правду!

***

Мгла много раз встречал Эрвина Смита. Он появился в разведкорпусе совсем жеребенком, задолго до того, как порог замка с эмблемой крыльев свободы на воротах переступила нога Леви. Тихо жуя морковку, укрывшись в тени своего стойла, он имел возможность годами наблюдать за человеком, о котором шептались все — и кони, и люди. С того самого дня, как Мгла впервые увидел Эрвина, он оказался поражен его холодной красотой и опасностью, затаившейся на дне его льдистых голубых глаз. Все о нем заставляло молодого коня нервничать, и против своей воли всякий раз, когда Эрвин покидал конюшню, Мгла подолгу провожал встревоженным взглядом его удаляющуюся статную фигуру. Потому что правда была простой. Мгла был зверем. Впитывая молоко матери, он впитал и инстинктивное умение чуять опасность. А опасность крылась не только в болотах, или шуршащих опавших листьях, или в ярком носовом платке, кем-то брошенным на землю посреди дороги, по которой ты мгновение назад с таким упоением мчался во весь опор. Опасность крылась в людях. Для себя Мгла уяснил: бывает всего два типа людей. Первый — это те, кто боятся. Второй — те, кто заставляет первых бояться. И Эрвин Смит, несомненно, принадлежал ко второй, редчайшей, категории двуногих. Потому что этот ублюдок ничего не боялся. Ему было плевать, из чего сделан ад — из огня или льда; если он решит, что должен пойти туда, его не остановит никакая преграда. Такие целеустремленность и решительность позволяли ему и ему подобным быстро продвигаться вперед. Другой стороной этой медали было, конечно, то, что, оказавшись впереди, такие люди, как Эрвин, уводили в ад следом за собой сотни других человек. Мгла знал: придет день, и бесстрашный Эрвин Смит сделает так, что все они во имя благой цели погибнут в страшных муках. Смотреть на человека и видеть в нем свою смерть — под таким знаменем проходила для Мглы каждая его встреча с капитаном. Но он безропотно принимал свою участь. Потому что знал, каким конем родился. Знал, что ему суждено верно, смиренно служить лихому храбрецу, который сумеет установить над ним свою власть, и вместе мчаться навстречу великой цели сквозь дожди, снега и засухи. Оттого Мгла, завидев Эрвина, пусть и ощущал в груди трепет, мог распознать в нем почтение и живой интерес к этой загадочной фигуре. Его инстинкты подсказывали ему: капитан еще раскроет миру свои множественные грани, заворажив всех их буйным цветением. Мгла знал, что другие кони чуяли нечто похожее. Однако у многих из них уже были свои хозяева и свои заботы. Мгла же, долгое время молча жевавший сено, буравя черными глазами спину Эрвина, занятого своей красавицей-лошадкой, мог отдаться ощущениям целиком. Однажды капитан, тогда еще в чине ниже младшего лейтенанта, подошел к нему, потрепал его за гриву и, приподняв уголки красивых губ, сказал: — Что же ты, вороной красавец?.. Не нашлось еще того человека, который смог бы обуздать твой пламенный нрав. Ты словно мгла: кажешься непреодолимым, непредсказуемым явлением, однако… стоит захотеть тебя познать и приложить должные усилия, как пелена непознаваемости твоей натуры спадает. И вот он ты. Красивый, бесстрашный и смелый. Мгла. Конечно, тем, кто привел к нему Леви, был Эрвин. «И вот он ты, — подумалось Мгле. — Красивый, бесстрашный и смелый». Конечно, Мгла знал. Понял сразу, как увидел его, как почувствовал его надрыв, когда тот дрожащими руками стал гладить его истосковавшуюся по ласке морду: Леви без сожалений и без раздумий, безропотно, сам войдет в ловушку Эрвина. И ни за что не покинет его, утянув в пучины ада и Мглу. Это был лишь вопрос времени. Их встреча. А с ней — и момент, когда Мгле — выросшему, ставшему зрелым, повидавшим в жизни многое — представится возможность остаться с Эрвином мордой к лицу. Мгла думал, что готов. Был уверен, что готов. Но, наверное, несмотря на все предосторожности, невозможно абсолютно подготовиться к стихийному бедствию. Они сидели рядом и смотрели друг другу в глаза. Мгла старался выглядеть спокойным. Но, оказавшись прибитым к месту взглядом холодных голубых глаз напротив, как гвоздем, он чувствовал бешеное биение своего сердца и не смел задать ни одного вопроса. Кажется, теперь он понял, почему хозяин так долго маялся, прежде чем сделать к капитану первый шаг. Эрвин сидел рядом с ним, небрежно забросив ногу на ногу, молодой и красивый. Он удобно устроился в кресле, казался даже расслабленным, когда вот так подпирал рукой, этим произведением искусства, свою светлую голову. Казалось, от него исходит божественный какой-то свет. Сияние, похожее на игру золота на солнце. С каких пор демоны выглядят, как владельцы небесной синевы? — Капитан, — как можно небрежнее проговорил Мгла. — Мгла, — проговорил Эрвин приятным глубоким голосом, чуть улыбаясь. — Спасибо, что пришли. — Всегда рад оказаться услугу верному жеребцу дорогого мне человека. Зал, и без того не дышавший, замер абсолютно. Мгла застыл в кресле. Эрвин широко улыбнулся, обнажая два ряда ровных ослепительно-белых зубов. — Я думал, все это, — он обвел взглядом конюшню, освещенную софитами, — всего лишь сон? Значит, можно быть откровенным? — Да… да, именно так. Будьте откровенны, капитан. Я… прошу вас. Эрвин склонил голову набок, выстреливая во Мглу болезненно острым взглядом. Поднес к губам изящную сервизную чашечку, коснулся нежного фарфора чувствительной кожей упрямого, красиво очерченного рта. Мгла знал: такой человек, как Эрвин, тщательно взвешивает каждое слово. А потому откровениями он может лишь поманить, подав их исключительно в качестве закуски. Главное блюдо? Как бы не так. Ему необходимо быть готовым к уверткам этого искусного кулинара. — Итак, — поднял уголки мягких бархатистых губ Мгла в абсолютной тишине, — в прошлом нашем выпуске мы имели удовольствие беседовать с моим хозяином и вашим — э-э — закадычным другом Леви. Без фамилии. Вы тогда как раз попарились в бане, и Леви поведал нам кое-какие секреты о тех, вне всякого сомнения, жарких приключений. Дрожащим глазом Мгла подмигнул в камеру, чувствуя, как у него от нервов потеют копыта. Среди морд зрителей он разглядел брезгливо поджимающую серые губы Снежную. Тихонько прочистив горло, он добавил: — Кстати, о жаре. Спонсор «Отвала гривы» — езда на не взмыленном коне. Езда на не взмыленном коне — не заставляй своего коня потеть под твоей отъетой задницей. Ну, а мы продолжаем! Мгла перевел глаза на Эрвин, изучающего его с нескрываемым любопытством. — И что рассказал тебе Леви? — улыбнулся капитан. — Рассказал о том, чем вы поделились с ним. — И это?.. — То, что вам нравится рядом с ним находиться, сэр. — Ах, это, — губы Эрвина на мгновение тронула новая улыбка — трогательная и ласковая. — Что еще? — Рассказал о своих ожиданиях. На ваш счет. — Ожиданиях на мой счет? — приподнял брови Смит. — Вот как. И что же там было? — А то вы не знаете, — фыркнул Мгла в камеру, чувствуя, как по черной спинке струится градом пот. Эрвин вежливо улыбнулся. — Мне он не говорил о таких вещах. Возможно, тебе не составит труда поделиться информацией? Я знаю, что вы близки. И он многое тебе рассказывает. Мгла взглянул на Эрвина: эх, в этих интеллектуальных шахматах он точно останется в дураках. Вот и как определить, знал ли Эрвин о том ожидании Леви? Догадывался ли он?.. Ведь по сообщениям очкастых источников очевидно: желание Леви было от и до и даже лучше, чем в его самых смелых фантазиях, воплощено его мужчиной в реальность. — Он ждал от вас шага, — решил говорить прямо Мгла. — Шага с вашей стороны. Потому что со своей он предпринял многое и нуждался, так сказать, в доказательствах парной игры. — Вот как, — вежливо улыбнулся Эрвин. — И мы знаем, что эти доказательства вы ему предоставили. Эрвин приподнял брови. — В чем ваш вопрос? — Как вы догадались? Что теперь ваш ход? — Это естественное течение вещей. Пригласить Леви на свидание — это органичное развитие событий. Вы не согласны? — Согласен, согласен! Но как вы подгадали со временем! Волновались? — Когда приглашал или во время свидания? — И там, и там. — Везде понемногу. «Ну, началось», — закатил про себя глаза Мгла. — Были ли какие-то опасения? Внезапно глаза Эрвина полыхнули странным, диким огнем. Но он чуть качнул головой: — Нет, никаких опасений. «Это что сейчас было?» Мгла судорожно перемешал в копытах карточки с вопросами. — Давайте ответим на несколько самых часто задаваемых вопросов наших зрителей. Вы не против? Благосклонный кивок. — Отлично. Сначала отметим, что свидание понравилось всем, — с серьезным видом Мгла стал зачитывать короткие цитаты, пришедшие в редакцию «Отвала гривы» онлайн: — «Чувственно», «очень нежно», опять «чувственно»… Также вас назвали «мастером маринадов» и сказали, что вы и мой хозяин «все губы друг другу перемяли, но так и не поцеловались». Эрвин, скрывая смех, поднял уголки красивых губ выше. — Последние замечания нас, собственно, и подводят к главным вопросам от зрителей. Итак, вопрос первый. Как так вышло, что вы с Леви пришли в яблоневый сад? Вы это планировали? — Да, — спокойно ответил Эрвин. — Чей это сад? — А чей это может быть сад? — Зрители высказали предположение, что это сад ваших родителей. Эрвин покачал головой: — Я родом из другого города. И у моих родителей никогда не было столько земли. Домик, который у нас был, я давно продал. — Правда? — изумился Мгла не по сценарию. — Да. Мой дом — штаб разведкорпуса. — Получается, вы… завидный жених? — подмигнул ему Мгла. Эрвин обнажил белые зубы в улыбке явно развеселенного человека: — Не без этого. Деньги у меня есть. — Богат и хорош собой, дамы и господа, кобылки и жеребцы! Богат и хорош собой, да-да-да! Спонсор нашей программы — Банк Митры. Банк Митры: купи токены королевской короны сегодня, разбогатей, когда аристократы станут драться за казенное добро, завтра! Ну, а мы продолжаем. Эрвин улыбнулся: — Как точно подмечено. — Про аристократов, дерущихся за казенное добро? — Ага. — Спасибо! Учусь у лучших. Ну что же… Сад-сад-сад. Почему именно сад? Романтичное место. — Да. — Водили в него других? — Каких других? — не меняясь в лице, уточнил Эрвин. — Ну, других… мальчиков и девочек, — кашлянул Мгла, пряча неловкость. — Я не интересуюсь ни мальчиками, ни девочками, — вежливо заметил капитан. — То есть мужчин и женщин? — Каких мужчин и каких женщин? — прикинулся дятлом Эрвин. — Водили ли вы туда других людей, которых хотели соблазнить, черт бы вас побрал?! — вскричал Мгла и испуганно зажал пасть копытом. Эрвин внимательно взглянул на него и добил его одним коротким вопросом: — А кто кого соблазнял? Мгла беспомощно оглянулся на продюсера этого выпуска. Пара стекол блеснула за камерой. Но прежде, чем продюсерка успела жестами направить ему свои инструкции, в конюшне поднялась рука. — У нас вопрос! — мгновенно среагировал Мгла, молясь на спасение этого провального интервью. — Микрофон в студию. Представьтесь! — Магнус Йохансен, — вальяжно отозвался смазливый блондин в третьем ряду, и Мгла уловил, как Эрвин немного напрягся. — Вопрос ведущему. Ты что, реально считаешь, будто капитану кого-то куда-то нужно водить, чтобы трахнуть?.. Детка, вейк ап: это Эрвин-сука-Смит, он на тебя глянул — ты уже к нему бежишь, сам штаны по дороге снимаешь. Какой сад ради соблазнений, какие ухаживания?.. Ни я, ни другие в жизни не видели сада! В смысле, — резко вернувшийся в реальность Магнус метнул панический взгляд в сторону Эрвина, — в смысле, мы так слышали. Что бывшие — э-э-э — люди капитана никогда не бывали ни в каких садах. — Капитан, — одними губами Мгла обратился к Эрвину. — Ваш комментарий? — Я соглашусь с младшим лейтенантом Йохансеном. Никакие мои бывшие люди никогда не бывали ни в каких садах. Мгла застыл, замер. — Значит ли это… — медленно начал он, несмело глядя на капитана, — что причина, по которой вы отправились с Леви в сад, заключалась вовсе не в соблазнении? — Вы правы, — сцепив руки в замок, Эрвин выстрелил в него глазами-льдинками. Мгле показалось, или в этом взгляде сейчас проскользнула тень уязвимости?.. — Вы ухаживали за ним, — внезапно осенило Мглу. — Вы действительно искренне ухаживали за ним! Вы хотели удивить его. Сделать для него что-то особенное. Эрвин ласково улыбнулся. — Какой ты все-таки умный мальчик, Мгла. Мгле захотелось, как собаке, завилять хвостом. — Тогда наш следующий, последний вопрос… — приходя в себя от похвалы, конь расправил плечи и зашелестел карточками. — У меня уже есть своя догадка, своя теория… Но, конечно, хотелось бы услышать ваше мнение, потому что этот выпуск «Отвала гривы» — о вас… — Мгла прочистил горло и спросил Эрвина прямо: — Почему не поцеловали? «Почему не поцеловали? Ну все, заказывайте венки, люди добрые. Я труп, труп! В случае дефицита продовольствия позволяю сделать из себя бешбармак!.. Хотя нет, не позволяю, ни в коем случае! Сжечь, и в вазу меня! А из вазы — на свободу. Пустите прах у океана…» Глаза Мглы встретились с глазами Эрвина. Внезапно спокойно, с бесконечным терпением и чутко дремлющим страстным желанием во взгляде капитан ответил ему: — Потому что еще не время. Мы узнаем друг друга как будто заново. И я не хочу никуда торопиться. Не хочу ничего испортить, насаживая на него физическую близость прежде, чем мы станем еще ближе духовно. Потому что в этот раз… для меня… все по-настоящему. Эрвин опустил глаза, взглянул на свои руки и негромко добавил: — Быть рядом с ним и не касаться его… Для этого мне требуется весь мой самоконтроль. Потому что я знаю: если я поцелую его, я ничем другим не смогу с ним заниматься. Я думаю о нем каждую минуту, когда бодрствую, и вижу его во снах. Я желаю его так сильно, что хочу нежно целовать его и одновременно с этим кусать его губы до крови. Хочу ласкать его без спешки и вместе с тем с жадностью брать его, оставляя на его коже свои следы, свой запах. Тебе знакомо подобное вожделение, Мгла? Эрвин вскинул потемневшие от жажды глаза на Мглу. — Ты спросил о соблазнении… Правда в том, что мы давно соблазнены друг другом. И сад здесь действительно ни при чем. Разве что в нем мы взращиваем плоды куда более чувствительные и загадочно-сложные, чем страстное влечение. В абсолютной тишине Эрвин Смит отставил чашку чая и поднялся с кресла. Легким касанием ладони расправив рубашку и брюки, он поблагодарил: — Спасибо за чай и за беседу, Мгла… Я понимаю, почему он разговаривает с тобой. Приношу свои извинения… И, развернувшись, Эрвин уверенным спокойным шагом удалился во тьму. — Мы обрубили эфир, — донесся до Мглы как сквозь вату шепот Ханджи. — Спонсоры будут недовольны… С ума сойти — он ушел. Он правда ушел. Вот жук!.. Мгла беспомощно оглянулся вслед Эрвину Смиту. Как молния, перед его взором пронеслась вслед за хозяином Снежная: — Капитан!.. Мгла опустил копыта с зажатыми в них карточками с вопросами. В его голове вспыхнула полная восхищения и уважения мысль: «Этот человек точно станет моей смертью». А вслух он сказал сам себе: — И… го-го… И-го-и-го-го… Вот это мужик. Ну, Леви, ну, урвал!.. Ты там держись, двуногий. Держись…