Гермес и Терпсихора

- Господи, и зачем мы только взяли это?!- Этери безнадежно смотрела на пару, которая, вроде, все делала, но при этом оставляла ощущение тоски от программы. - Ты сказала - хочу балет,- напомнил, не отрываясь взглядом от спортсменов, Дудаков. Заткнись, Дуд!- фыркнула на техтренера. - Я просто напоминаю, что мы все тут не при чем,- резонно заметил Сергей. - Ты-то чего распереживался? Ты в этих вопросах вечно не при чем!- хотелось выплеснуть на кого-то раздражение от того, что на льду не получалось совсем. - Я берегу коллектив,- закрыл широкой грудью и прочими широкими частями организма всех и вся Сергей Викторович. - Сходи, покури! Надоел,- огрызнулась на старого товарища. - Я работаю,- не внял суровому тону подчиненный. Голову в другую сторону, где по левое плечо стояли Слюсаренко и Тихонов, даже поворачивать не стала, была уверена - оба подхихикивают над тем, как ее доводит Дудаков. За что она, спрашивается, держит столько лет этого болвана рядом! Можно сказать, своим замом держит, а он только и делает, что пререкается! - Да ну невозможно же!- застонала Тутберидзе и возвысила голос.- Дима! Дима, ну, елки-палки! Ты, конечно, Квазимодо! Но даже Квазимодо в балете не может быть таким сутулым! - Он вообще горбатый!- заспорил Козловский, который умотался уже изображать балетного танцора, тем более, что никогда им и не был и даже предпосылок так думать о себе не давал. - Судя по тому, что ты и музыку не слушаешь, книгу прочитал и узнал, что твой персонаж был еще и глухим?- шла на спортсмена недовольная Этери, высказывая все, что в голову приходило, а доброго не приходило.- Так ты еще вспомни, Козловский, что он и немым был! И покорным! - А чего он такой покорный девушку из тюрьмы спер?- задала вопрос Саша. Очевидно, они не дорабатывают, если у этих двоих остаются силы пререкаться и демонстрировать свои способности к дискуссиям на льду. В такие моменты очень хотелось вернуть обоих Москвиной: пусть несет этот крест дальше! И вообще, всех сослать в Питер, кто ей надоел, и никогда туда не ездить! С некоторых пор Петербург она не любила, потому что люди из Петербурга ее раздражали. Мешали спать. Не давали жить! Вот сегодня, допустим, суббота. Кто-то из города на Неве обещал быть в этот день в “Хрустальном”. Время послеобеденное… Никого. Даже телевизионщики не бегают кругами, создавая видимость напряженной подготовки. А она ждала! - Едем еще раз: дорожка, вращение, финал. Dance, mon Esmeralda!- устало посмотрела на Александру, надеясь хоть в ней найти поддержку. - Ну, танцевать так танцевать,- не особенно и поддержала фигуристка. Нервная музыка Жара дергала душу, то звоном колокольчика, то короткими перестуками медных-ударных. Задавала ритм, ожидала, что за ней будут поспевать. Меняла рисунок. Дорожка была еще грязной, невкатанной. Спортсмены не скользили, а трудились, и от усталости, и от того, что пока не могли телом вспомнить элементы, только головой. Вращение. Партнер поднимает партнершу на руки, где ее задача - “умереть”, став безвольной куклой на руках мужчины. Осталось два движения. Дима почти сбрасывает Сашу с одной руки, чтобы женское тело описало полукруг и снова упало в объятие и замирает, держа партнершу надо льдом так, что создается крест из двух живых тел. Александра висит на кончиках пальцев распрямленных рук партнера. И эти пальцы не выдерживают. Разжимаются от усталости. Девушка падает на лед. - Твою мать!- рявкает на весь каток Этери. - Надо менять финал,- качает головой Тихонов.- Он ее роняет в половине случаев. - Просто держит неправильно,- раздается за спиной голос, от которого женщина невольно вздрагивает и оборачивается. Ну, что тут сказать? Она может лишь радоваться за человека, который так загорел и ему ничего от этого не было. Сама когда-то тоже не теряла ни одной возможности лениво поваляться на пляже и обрести такой же шоколадный цвет кожи. Солнце любила. Но любовь вышла без взаимности. Как и всегда у нее с любовью! Цискаридзе выглядел отдохнувшим, посвежевшим, улыбался чуть нахально, со знанием своего превосходства над всеми стоящими на катке. - Молодой человек!- поманил пальцами Диму, подзывая к себе. В итоге к тому месту у бортика, где стоял бывший танцор балета, подошли и подъехали все, чтобы понять наставления. - После того, как покрутили, поболтали, возьмитесь повыше, чтобы не только пальцами захват держать. Не спрашивая разрешения, потянул за плечо Этери, разворачивая к себе спиной и совершенно бесцеремонно ухватил всей ладонью за ребра под грудью. Вдавил спиной в борт, демонстрируя, куда приходятся пальцы, как женское тело при этом укладывается и удерживается. - Пальцы обязательно разожмуться. Вы же устали. Уже конец спектакля,- остановился, поняв, что сказал не то,- в вашем случае - выступления. А если так возьметесь, чуть дадите бедром вперед, чтобы часть веса положить на ноги, сможете спокойно стоять и держать. Объяснял, не отпуская объятия, в которое забрал Этери. Даже сквозь пуховик ощущалось, как от горячих мужских пальцев ток бежит в тело, до кожи, под кожу. Затекает в кровь, разгоняет ее все быстрее. Хотелось дышать часто. И ждать… неважно чего. Но рука отпустилась, и мужчина поменял объект интереса с тренера на спортсменку: - Могу я вас попросить выйти со льда,- протянул руку Саше.- Я только покажу и верну вас партнеру. Дождался, когда девушка покинет скользкую площадку, наденет чехлы и подойдет. Сам же не сделал ни шагу в ее сторону, то ли не желая торопить, то ли не считая нужным спешить со своими услугами. Легко подхватил Сашу на руки. Сцепил ладони так, что образовал кольцо из своих сильных рук, удерживая сразу со всех сторон. Пооглядывался и отошел туда, где пространства было больше. Резко разомкнул пальцы, и девушка, против своей воли полтела назад. Казалось, выронит, но за бедра держал прочно и даже велел: - Корпус чуть расслабь, иначе будет некрасиво. Все держишь ногами и нижним прессом. Снова подхватывает и еще раз отпускает. В этот момент дуга, описываемая телом спортсменки в полете наконец-то становится идеальной. - А потом берешь вот так,- закрывает ладонью почти полностью правое подреберье и выпрямляет руки. С того ракурса, в котором его видят тренеры, видно, как прочно упирается кистями в собственные бедра, перенося вес тела спортсменки на ноги. Создается впечатление, что стоять так может вечно, но мужчина чуть склоняется, меняет положение девушки на руках, давая ей встать на ноги, улыбается и отпускает, еда коснувшись губами пальцев Сашиной руки. - Значит, у нас все-таки идут съемки,- пространство вокруг безвоздушное, и видит Этери только его. - Естественно. В этом смысле “Первый канал” неудержим,- И зубы на фоне загорелой кожи кажутся белыми, белее льда.