Подчиниться шепоту

Чимин борется за свою самостоятельность и свободу целый год. Кряхтит, сопит, скулит, но борется. И когда на его хныканье Юнги говорит очевидное: уволься, Чимин смыкает плотно губки, сжимает кулачки и смотрит так, будто Юнги предлагает ему что-то жутко непотребное. А потом… Потом через год, в очередную промозглую зиму, когда небо серое уже как две недели, и ни одного лучика не пробивается сквозь хмарь, Чимин заваливается к Юнги в машину. И так же уныло, как завывает морозный ветер, а небо плачет ледяным дождем, просит: — Пусть уволят одним днем, я больше не могу… Потому что Чимин устал от графика, который сам себе придумал, его тошнит от запахов фастфуда и немного от людей. Юнги его прекрасно понимает и уверен, что стоило так поступить гораздо раньше. — Без проблем, завтра остаешься дома. Документы сам заберу, — и, делая паузу, добавляет со смешком. — Я так понимаю, что ты просто скопил нужную сумму? Чимин показывает язык на подкол Юнги, но кивает. — Да, на пару лет. А потом посмотрим. Может быть, я найду что-то интересное для себя? — Обязательно найдешь. И когда это произойдет, скажешь мне, я все устрою. Чимин улыбается. Искренне и нежно. Прижимается к плечу Юнги, потирается о него щекой. — Ладно. На самом деле… Это очень приятно, получать поддержку и помощь. Мысленно Юнги восклицает: «наконец-то»! А в реальности просто ласково поглаживает Чимина по бедру.

***

Когда Юнги говорил, что все устроит, он не думал, что Чимин перенесет свои увлечения в дом. Например, он точно не мог предполагать, что Чимин с какого-то хера решит заняться разведением живности, а именно, щенков. Бедные псы стали не только охранными собаками, но еще и быками-осеменителями. И в целом, это, конечно, не такая большая проблема. Потому что родословная у них отличная и все документы имеются, но… Они всегда жили на улице. Никогда Юнги не разрешал входить им в дом. А теперь Чимин прет помет из восьми щенков внутрь, разрешая им носиться по комнатам, грызть мебель и, сука, срать на пол! — Ну они же маленькие… Загораживает их собой Чимин. — Я учу их, но они же не могут так сразу выходить на улицу. Я их поэтому и беру в дом, чтобы они знали, что нужно какать и писать вне его. А если они будут во дворе или в вольере, то и не поймут разницы. — А почему их учишь ты? Заберут новые хозяева и пусть воспитывают. Лучше бы, не знаю… Сад пошел перекапывать и розы сажать. Чимин дует свои славные губки и заискивающе тянет: — Но они ведь такие хорошенькие, а… Такие очаровательные… Чимин берет на руки одного щенка и демонстрирует его Юнги, прижимая маленькую мордочку к своему такому же маленькому и миленькому личику. — Ну скажи, Юнги. Признай. Они заиньки. Юнги закатывает глаза. Девять заек на него одного слишком много. Но спорить бесполезно. Так что Юнги отмахивается и уходит из гостиной, которая скоро превратится в руины. Но вдогонку слышит: — Три тысячи баксов за хвостика. Юнги, они сделают меня богатым! — Да, да, да. Собаки Юнги, купленные на его деньги, содержащиеся за его счет, сделают богатым Чимина. Кто бы сомневался. Идеальный бизнес, где ноль затрат, одна чистая прибыль. Юнги бы так. Но вообще, ему не стоило жаловаться. И про розы говорить тоже. Потому что две суки, рожающие по очереди, никуда не деваются. А вот десятки горшков с цветами на продажу добавляются. Чимину же скучно, ему энергию деть некуда… Мамкин бизнесмен, ебать его в рот. А вот этим Юнги, кстати, займется вечерком, хоть душу отведет.

***

Юнги строит на территории дом для собак. Маленький, но настоящий. И даже заставляет его мебелью. Зачем? Непонятно. Но так захотел Чимин. Щенята не должны чувствовать себя ущемленными. Они должны жрать все, что им захочется, даже если это диван за пару тысяч баксов. — Один щенок все равно дороже. Это окупается, — невинно говорит ему Чимин, а потом уточняет. — Хочешь, я тебе все возмещу? — Непременно, зайка. В спальне. И вообще, разве ты не учишься? Откуда у тебя столько времени? — Ну. Я же взрослый уже. Усидчивый, мне не нужно столько отдыха, как детям. Я не схожу с ума от усталости, если перепишу из учебника пять строчек, и мои мозги не плавятся от пары-тройки примеров. Так что… Чимин пожимает плечами, а потом задумчиво говорит. — Я, если честно, уже не понимаю, почему я так сильно стремился к этому. Ты можешь просто купить мне аттестат? На всякий случай, чтобы был? — Могу. Чимин подскакивает к Юнги и приподнявшись на носочках чмокает его в губы. — Тогда сделай это, пожалуйста. Мои мозги не созданы для математики, по крайней мере… не для той, где нужно находить дискриминанты. А денежки считать я умею давно. Хочу стать миллионером. — А давай я просто закину лям тебе на счет и ты успокоишься, а? — Нет, я хочу сам! Юнги вздыхает. Ну кто бы сомневался.

***

— Ты решил отдохнуть от вечного тявканья? — интересуется Юнги, когда щенки заканчиваются, но ни одна сучка не ходит пузатой. — М, нет, я и не напрягаюсь. А девочки да. Они же не роботы. Нужно время на восстановление, чтобы не было проблем со здоровьем. — То есть они будут просто жрать и ничего не делать? — За те четыре года, как я с тобой познакомился, никто не пытался проникнуть на территорию. Так что, справедливости ради, твои кобели еще более бесполезны, чем мои малышки. Юнги хмыкает, но аргументировать не считает нужным. Его псы выходят на дежурство каждую ночь, и неважно, ловят они кого-то, чтобы откусить зад, или нет. Они в это время не играются и не бесятся. Их ушки стоят торчком, улавливая каждый посторонний звук, и глаза блестят в свете фонарей, выискивая во тьме угрозу. Так что они вполне зарабатывают себе на пропитание. А вот сучки на охрану не натасканы, и даже не факт, что в случае проникновения они возьмут пример с самцов и будут защищать территорию. А уж тем более, если раздадутся выстрелы. С очень большой вероятностью они где-нибудь спрячутся и будут дрожать от страха. Но ладно, это собаки Чимина, и не Юнги ими распоряжаться. И есть в этом все еще и некий плюс. — Так ты, получается, на время освобожден от отцовских хлопот? — В целом, да. А что? Юнги смотрит с улыбкой и немного не к месту, не так, как полагается, спрашивает: — Тогда, может, уже выйдешь за меня замуж? Чимин разевает рот, но через несколько секунд захлопывает и щурится. — Мин Юнги. Кольцо, цветы и на колено. Я себя, знаешь ли, не на помойке нашел! В целом да, там его нашел Юнги. Но это отношения к делу не имеет. И кольцо у Юнги куплено уже давненько, просто времени не было. Он прекрасно понимал, что пока Чимин носится со щенками, никакой свадьбы не будет. Голова совсем другим занята. А теперь… Теперь самое время. А его домашний сад как-нибудь переживет. На крайний случай Юнги поручит это дело кому-то из охраны. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы лить водичку в горшки по расписанию.

***

Чимин выглядит прекрасно. В белой свободной блузе с широкими рукавами и таких же белых брюках. Фасон одежды очень похож на тот, в котором Чимин ходил знакомиться с отцом Юнги. Но свадебный букет в руках и маленькие белые цветки, вплетенные в его волосы, делают все гораздо нежнее и изящнее. Чимин снова нимфа. Он то самое маленькое совершенное божество, петляющее меж темных стволов деревьев на опушке леса. Такой же светлый и неземной. Привлекающий взгляд, завладевающий им. Не дающий возможности его отвести. И Юнги не отводит. Он стоит под аркой перед священником и ждет. Ждет свою маленькую, волшебную зайку, которую ведет под венец Ёнсон. Чем не отец? Выше на четыре головы и шире в столько же раз. А Чимин все такой же хрупкий, такой же худенький, хоть и кушает хорошо. Его острые ключицы выглядывают из расстегнутой на пару пуговиц блузки. И талия совсем тоненькая, окольцованная сейчас поясом брюк высокой посадки. Чимин идет к нему уверенно. Подбородок держит высоко и улыбается. Будто совсем не боится и не переживает. Однако подрагивающий в пальчиках букет все же выдает его мандраж. Но это не страшно. Потому что как только Ёнсон доводит Чимина до алтаря, Юнги тут же перехватывает крошечную ладошку и сжимает в своей. — Все в порядке, — говорит негромко и кивает священнику. Можно начинать. Они с Чимином решили не придумывать никакие речи. Все, что нужно, они говорят друг другу дома. Когда находятся вдвоем. Когда нет десятков пар ушей и любопытных глаз. Поэтому придумывать что-то специально не имеет смысла. Они не поэты, чтобы писать что-то проникновенное, и не комики, чтобы вставлять какие-то смешные фразочки и веселить народ. Поэтому они только произносят клятву по очереди, надевают друг на друга кольца и целуются. Эта хорошая традиция, прекрасная. И скрепляют свой брак поцелуем под аркой они довольно долго. Под свист и подбадривание гостей. Там и Камила, и отец Юнги, и Ёнсон. Еще с десяток охраны и… нанятые актеры. Чимин долго метался между пышной свадьбой и маленькой, на двоих. Где только подписи, кольца и они, держащиеся за руки. Чимин передумывал сотню раз. Нервничал, переживал. Но в итоге все же склонился к красоте. Чтобы как у всех. Чтобы как в передачах по телевизору. Богато, шумно, многолюдно. С украшением, с празднеством и со священником. Но родственников у обоих практически нет. А приглашать людей из бизнеса Юнги отказался, пусть даже отец и настаивал. Нехер им здесь делать. Пусть лучше сидят актеры, знающие свое дело. Хлопают, когда нужно, утирают платочком слезы от радости и умиления. А потом поздравляют молодоженов и делают вид, что за них счастливы. Хотя, может, они действительно счастливы. Потому что организация праздника масштабная. С приглашенными ведущими, с большим тортом и фуршетом. Люди любят отдыхать и расслабляться, а если за это еще и платят, то вообще блеск. Все длится до вечера. До момента, когда летнее солнце окончательно прячется за горизонт и начинают петь сверчки. Тогда праздник завершается, и Юнги забирает зайку домой, чтобы провести с ним ночь. Она не первая, но в рамках брака — да, так что волнение и желание ощущаются по-новому.

***

Вообще Юнги не ожидал, что брачная ночь станет еще одной отправной точкой, но она стала. И не то чтобы кто-то что-то планировал. Скорее, оба забылись и потом не вспомнили. А через пару недель, болтая во время завтрака, Чимин вдруг замолкает, зависает на минуту и, резко съезжая с темы, произносит: — После работы заедь в аптеку и купи тест. — Какой тест? — Чтобы проверить твой айкью. Юнги хмурится и откладывает палочки. — В чем причина агрессии с утра пораньше? — Юнги, какие тесты покупают для омег в аптеке? М? Их так много? — В чем причина агрессии, Чимин? Тот притихает, хмурится, а после переспрашивает: — В каком смысле? — В прямом. Ты неожиданно перескочил с темы, логично, что я сразу не уловил мысль. Но обычно, если происходит нечто подобное, ты не бесишься. А сейчас да. Вот я и интересуюсь, почему после трех лет сожительства без истерик, скандалов и расставаний возможная беременность дала тебе повод меня оскорблять и выводить разговор на негатив? Чимин смотрит растеряно и начинает мямлить: — Ну… я… мы не обговаривали… А если я не хочу? — А ты уверен, что беременный? — Нет. — Я дал тебе повод думать, что потребую ребенка и запрещу аборт? — Нет. — В чем причина агрессии? — Я…занервничал. — Не стоит. Причин для этого нет никаких. Юнги делает глоток кофе и поднимается. Обходит островок, чтобы поцеловать Чимина перед отъездом на работу. А после шепчет: — Не волнуйся, все будет хорошо. И покидает кухню. Юнги старается не показывать, что настроение его испорчено, но завтрак остается недоеденным, и Чимин, естественно, это замечает. И скорее всего, волноваться все равно будет. Но в целом, проштрафились они оба. Юнги не первый раз забывает про гондоны. Чимин о них не вспоминает в целом. Но таблетки обычно спасают. Хотя и они всегда на совести Юнги, потому что если он не скажет, Чимин не выпьет. Безалаберный зайка. Так что, с какой это радости Чимин решил на него вызвериться, не ясно. Не хотел детей, надо было следить. Потому что Юнги-то хочет. Давно хочет. Просто не заводит разговор, потому что Чимин весь в своих делах, в новых и новых идеях. Он не намекает на детей. И все, чем интересуется, это деньгами. И, ладно, походами по магазинам. Юнги наконец удалось приучить зайку тыкать пальчиком на всякие штучки и говорить «хочу». Зачастую это какая-то бижутерия. Блестящая и нетипичная. Некоторые украшения Чимин заказывает через интернет напрямую у мастеров. И меняет свои цацки по три раза на дню. А еще отпускает волосы по плечи и частенько закалывает их всякими разными шпильками и гребнями. Они у Чимина и с жемчугом, и с камушками и с бисером. Коллекция, в которую Юнги не лезет. Но дети… Никогда Чимин не говорил о своих будущих и не обращал внимания на чужих. Поэтому и Юнги тему не заводил. Он вон только нашел удачный момент для свадьбы. А остальное… про остальное он думал поговорить еще через время. Но судьба решила иначе. Ну или матка Чимина. Кто этих женщин разберет. Потому что после того, как Юнги привозит тесты и после того, как Чимин их делает, вечером и утром, результат во всех случаях одинаково положительный.

***

— А ты хочешь детей, Юнги? — спрашивает Чимин. Они лежат в спальне после завтрака, потому что зайка попросил остаться сегодня дома с ним. — Я да. Чимин водит пальчиками по его животу и неопределенно мычит. — Нам наверное нужно записаться в больницу? Анализы там всякие… УЗИ. — Запишу, не волнуйся. — Хочу лежать на кушетке, чтобы ты сидел рядом, и врач повернул к нам экран и сказал «смотрите, это ваш малыш». И мы будем счастливо, но тупо улыбаться, потому что не поймем, куда вообще смотреть, и какое из пятен ребенок. Юнги начинает смеяться, из-за чего его грудь под щекой Чимина ходит ходуном, и тот шлепает его по животу, прося угомониться. — Вообще-то я серьезно! В фильмах постоянно показывают эти снимки, и там ничего не разберешь. Но я бы хотел такой снимок. — Значит, ребенка будем оставлять? — Ну да. А куда его девать? Хотя можно Камиле. Она давно ждет, чтобы ты мне дитя заделал. Так что я не сильно переживаю. Я буду возиться со щеночками, а она с нашим ребенком. — Чимин… — Что? Я буду его кормить и любить. Но не ночью. Ночью или Камила, или нанимай няню. Потому что у меня работа, много дел и нужно нормально высыпаться. Я не хочу слушать оры каждые сутки и сходить с ума. Омегам же вечно рассказывают, что дети — это счастье. Ну и вот. У меня будет счастье. Буду кормить, целовать в лобик, может, капельку играть. А вот эти крики, дерьмо двадцать четыре на семь и мокрые пеленки — не ко мне. Хочешь поспорить? — Не хочу. — Вот и здорово. Лучше говори с Камилой и ищи няню заранее. Потому что если не найдешь, ребенок будет жить в нашей спальне и орать тебе на ухо. Я об этом позабочусь. — Зайчонок, ты снова агрессируешь. — Я боюсь, что ты против, и угрожаю заранее. Юнги снова смеется и гладит его пушистую макушку. — Не бойся и не превращай нашего малыша в конфликт. Чимин после этой фразы становится беззвучным на мгновение, а после шепчет: — Прости… Это не так. Мне правда хочется, чтобы он у нас был. Хочу на него посмотреть, каким он родится. На кого будет похож. Просто я вожусь с беременными суками и их щенками и мне немного страшно, сколько сил и времени потребует наш малыш. — Думаю, очень много. Но помощь я тебе обеспечу. Не паникуй заранее. — А ты? Ты будешь за ним ухаживать? — Вне работы да. Он наша общая ответственность. Не только твоя. Чимин утыкается Юнги в шею и на выдохе соглашается: — Ладно.

***

Никаких истерик, никаких загонов. Чимин не лижет потолок, не просит селедку с сахаром, не жрет землю из своих горшков. Он остается таким же, и только габариты его увеличиваются от месяца к месяцу. Потому что изысков Чимину не надо, но вот на обычную еду он подсаживается и ест за десятерых. — Может быть, там внутри альфочка, как ты, вот он и требует, — отмазывается Чимин, когда Юнги находит его веснушчатый носик в холодильнике посреди ночи. — А может, ты просто маленькая обжора, которая решила превратиться в шарик. — То есть я толстый? То есть ты собрался морить меня голодом? — Нет, Чимин, у тебя и так десятиразовое питание. Ты помнишь, что сказал врач? — Сказал, что он чмо, грубое и некомпетентное. Тебя не устраивает мое тело, Юнги? Иди шлюху сними. А я хочу есть и я буду есть! И мне плевать, что сказал твой дебильный врач. — Он сказал, что двадцать килограмм за семь месяцев — это много и может негативно влиять на твое состояние. — Да-да-да. Усталость, неловкость, одышка. Что там еще? Жир, некрасивые складки, подумайте, как вы выглядите в глазах мужа… — Это его слова? — Ну не мои же. — Мы поменяем врача. — Хорошо. А теперь дай мне поесть. Меня устраивает весь мой жир. Юнги вздыхает и отправляет Чимина обратно в спальню. Режет ему овощи, ветчину и листья салата, но хлеб не добавляет. Такого набора вполне достаточно, чтобы перекусить. И Юнги абсолютно точно не отвращает округлость Чимина, потому что пример Камилы перед глазами большую часть жизни. И пышные омеги вполне себе красивы и аппетитны. Но тут дело в другом. Юнги просто переживает, чтобы избыток веса не усложнил течение беременности и не сказался негативно на родах. Остальное его абсолютно не волнует. Но и морить голодом Чимина, когда тому хочется в очередной раз перекусить, Юнги тоже не станет. Как он может запрещать своей омеге есть? Это дико. Так что Юнги несет ему очень поздний ужин и снова засыпает под довольное чавканье.

***

Врач приносит результаты анализов и говорит: — Поздравляю — у вас омега. Чимин просто улыбается, продолжая кормить малыша грудью. А Юнги слишком эмоционально выдыхает: — Слава богу… И Чимину это не нравится. Очень сильно не нравится. Он ждет, когда врач оставит их одних, и смотрит, сощурившись — Ты что, не хотел альфочку? — Процент того, что ребенок тоже будет энигмой, был довольно высок. — И? — Это могло стать проблемой, зайка. Не злись, все обошлось в любом случае. — Ты бы убил собственного ребенка, Юнги? — Нет, конечно. — Ты врешь мне. Ты стоишь тут, передо мной, радуешься, что родился не альфа, что тебе не придется избавляться от собственного сына. И ты даже словом не заикнулся об этом, когда я узнал о беременности. Почему ты не сказал мне: моя любимая зайка, если ты родишь мне энигму, а это может случится пятьдесят на пятьдесят, то этот ребенок долго не проживет. А? — Потому что он прожил бы дольше нас, Чимин-а. Но в определенном возрасте, да, нам пришлось бы существовать раздельно. — О, интересно, а интернат ты выбрал заранее? — Нет. Заранее я заложил фундамент в километре от нашего дома. Вы бы переехали вдвоем с ним. Я тоже энигма, Чимин, поэтому первые его годы жизни меня бы не волновали. Он все равно оставался бы слабее. И потом тоже. Довольно продолжительное время, даже после совершеннолетия. Но в момент полового созревания, то есть примерно с двенадцати, его феромон начал бы активно набирать силу, и нахождение в одном доме стало бы проблемой, да. Но мы бы общались, вы бы звонили мне по видеосвязи. Главное, чтобы не было запаха. Тем более, он ходил бы в школу и на всякие секции. Так что у нас с тобой было бы время, чтобы оставаться наедине. Я понимаю, почему ты злишься. Но Чимин… Почему я из-за возможности рождения энигмы и небольших сложностей из-за этого должен вообще отказаться от семьи? — Нипочему. — А зачем опять скандалишь? — Наверное, потому что знаю твою историю? Наверное, потому что не хочу сдохнуть где-нибудь за мусорным баком с ребенком на руках. Наверное, потому что я не твоя мама и не смогу скрываться от тебя столько лет. Юнги вздыхает, но улыбается Чимину тепло и, подходя, протягивает руки. Спрашивает молчаливо, можно ли ему взять маленького Манхи, который, наевшись, заснул и отвалился от груди Чимина, сопя с приоткрытым ртом. Чимин разрешает. Но продолжает хмуриться. Хотя уже не так недовольно. — Если ты не против, через пару лет я бы хотел еще одну ляльку. И если родится вновь омега, я снова выдохну с облегчением. А если альфа… Ну что же, к тому времени второй дом будет готов. И я постараюсь любить малыша в сто раз сильнее, чтобы напитать его любовью и вниманием на сто лет вперед. Чтобы потом он не волновался и просто знал, что это вынужденная необходимость, и мое отношение к нему такое же хорошее. Но в целом, если будет альфочка, не факт, что будет энигма. Так что… Тебе действительно не стоит переживать, Чимин. Мне кажется, у Манхи носик, как у тебя. Как думаешь, у него будут такие же милые веснушки? Юнги говорит, покачивая младенца на руках и рассматривая его округлое личико. Юнги сказал про нос просто ради комплимента, чтобы успокоить Чимина. Потому что Манхи не похож ни на кого. Спустя сутки после рождения он все еще какой-то розовый, припухший и непонятный. Ничем не отличается от снимка с УЗИ. Но Юнги молчит, чтобы Чимин не психанул. Он в последний месяц беременности и до сих пор слишком агрессивный. С гормонами не все в порядке. Может, даже потребуется лечение. Но Юнги надеется, что все устаканится само из-за кормления грудью и перестройки организма после родов. — Юнги, он похож на инопланетянина… — Есть немного, но нос твой, сто процентов. Чимин наконец-то смеется.

***

Нос у Манхи в итоге от Юнги. Как и глаза, как и овал лица. Но вот губехи все-таки Чиминовы. Славненькие и пухленькие. Юнги думает о том, что, возможно, зря он так облегченно выдыхал, потому что теперь придется строить башню и отгонять ухажеров. И Юнги обязательно этим займется. Так он думает, а потом в два года у Манхи начинает прорезаться запах, и для маленькой омежки это может значить только одно — малыш сигма. Сильнейшая омега, которая большинство альф с легкостью поставит на место. Приручит, как глупых щенков. Загонит под каблук. И в целом, для самого Юнги это не проблема, а вот Чимин, скорее всего, будет психовать. Особенно, когда Манхи начнет показывать характер. А вместе с тем учиться управлять феромоном. Ох и веселье начнется… И Юнги попадает в точку, потому что когда Манхи исполняется семь, когда он устраивает скандал спустя первую неделю в школе и заявляет, что ходить туда не будет. Когда швыряет свой портфель в стену и выпускает феромон, отталкивая от себя Чимина. Зайка приходит в ярость и орет Юнги: — Собирайтесь и съезжайте отсюда! А я останусь с Чонсу. Мы оба уже от вас устали! Чонсу, прижимаясь к ноге Чимина, балаболит что-то на своем полуторагодовалом и потрясает маленьким кулачком, дублируя эмоции папы. Чонсу родился спустя пять лет. Потому что Чимин сначала не готов был ко второму малышу, а потом, наоборот, затребовал, когда перестал справляться с Манхи, его капризами и выбросами феромонов: мне нужен ребенок, которого я не буду хотеть придушить по десять раз на дню. И Юнги в целом объяснял, что это так не работает. Что все дети капризничают и не только дети, вообще-то. Но зайка упрямо толдычила о втором зайчонке, а у Юнги закончились аргументы. И вот, теперь у Чимина есть маленький альфочка Чонсу, его хорошенький хвостик, который бегает по пятам и без Чимина никуда. Как и Чимин без него. Хотя поначалу все было как обычно. Несмотря на все угрозы, Чимин продолжал много времени уделять Манхи, не забывал и не оставлял своего первого сына. Но Чонсу был тише с самого рождения. Спокойнее, послушнее и ранимее. Он побаивался запаха Юнги и всегда жался к Чимину, ища защиты, кажется, от всего этого страшного мира. А когда встал на ноги и пошел, то отовсюду стали разноситься тихие шаги Чимина, а следом частый топот маленьких босых пяточек. Топ-топ-топ. — Па, выгоняешь меня из дома? — интересуется Манхи деловито. — Да! — Ты меня больше не любишь? — Люблю, конечно. — Тогда можно я останусь? Чимин вздыхает. Чимин закатывает глаза и отмахивается. — Можно. Подбери портфель и поставь на место. Переодеться не забудь. Голодный? — Да. Сегодня кормили фигней. — Верю. Попрошу Камилу, она подогреет. С тобой посидеть? — Да. — Тогда буду ждать. Мирятся они тоже быстро. Можно сказать, молниеносно. Перебрасываются короткими фразами и оба фыркают смешливо друг на друга. Характерные омежки — ежедневные концерты в семье. А Юнги… Юнги привык к своему зайке, так что Манхи это всего лишь его маленькая копия. Подрастет и успокоится. А вот его будущему альфе Юнги не завидует. Приструнить, как Чимина, не выйдет. Сунь руку — голову откусит. Хотя Юнги и Чимина до сих пор приструняет. Получается через раз. То наступает ремиссия, то жесткий откат. Зато не скучно. А очень даже весело. Юнги выходит из спальни Манхи, чтобы тот мог спокойно переодеться, и спотыкается о щенка. Тот визжит, а Юнги орет: — Да ебаный рот, откуда они опять здесь?! — Манхи тоже нравятся щенята, — палит с кухни Чимин, а потом начинает громко чмокать, подзывая к себе хвостика. Щенок не идет, вместо него из их с Чимином спальни вылетает Блоха. Останавливается в коридоре, вертит головой и, заметив малыша, выгибает спину дугой и шипит. А после срывается с места и у носится на кухню к Чимину. Слышится звонкий мяв и Чиминово ласковое: — Блоша, мой хороший котик. Хочешь вкусняшку? Блоша хочет. Всегда хочет. А еще он ненавидит собак. Или ревнует к ним, Юнги так до конца и не разобрался. Он берет щенка на руки и идет на кухню вместе с ним. Не бросать же бедолагу. Наступили, наорали, нашипели… И это уже в первый месяц после рождения. А что будет дальше? Юнги этим вопросом тоже задается. Пока слушает красочный рассказ про ненавистную школу, понимающее подбадривание Чимина и тихий лепет Чонсу. Его маленькие зайчатки в полном составе. И все трое так гармонично смотрятся на его кухне. Юнги глупо улыбается и радуется. И даже благодарит судьбу. Благодарит за то… …что однажды ему повезло найти в мрачном лесу маленький и нежный ландыш.