Поцелуй с привкусом древесной стружки

🎧 Narcotic - Bryce Savage 🎧

Flashback...

Хенджин опустился на край деревянного стула в своем ресторане, как уставший айтишник перед монитором с багами, которые никто не хочет чинить. И он, в том же числе... Перед ним светился экран ноутбука, переполненный таблицами, похожими на рутину финансового аналитика перед сдачей квартального отчета. Сплошной поток цифр и расчетов. Мозг нехотя перерабатывал данные о закупках — от килограммов моцареллы до пачек салфеток, которые посетители считали бесплатным сувениром. Прошу воздержаться от восприятия Хенджина через призму алчности, поскольку подобное заключение было бы глубоко ошибочным. Тишину ресторана, разрушаемую лишь легким гудением кондиционера и музыкой в стиле лаундж, внезапно разорвал громкий плач... Такой резкий, что на секунду показалось, будто это сирена гражданской обороны. Звук доносился откуда-то сзади. Хенджин сделал глоток кофе и затем обернулся. Позади него, за соседним столиком, сидела девушка. Тело практически полностью терялось в массивном худи с капюшоном, украшенном выразительной иллюстрацией женской руки с голубым маникюром, демонстрирующей жест крайнего красноречия — средний палец. Секси. Из-под стола выглядывали худые коленки, и стало ясно, юбка на ней настолько короткая, что, кажется, ее не существовало вовсе. Секси. На ногах красовались кроссовки Off-White x Air Jordan 1 Retro High цвета густой, бордовой крови, словно их окрасил человек, вдохновившись образцом крови пациента с затяжной гипоксией. Секси. Она ела крем-суп, одновременно ревя в голос, и слезы капали прямо в тарелку. Телефон в руках светился экраном, подтверждая то, что источник трагедии именно там. Хенджин, убежденный, что его глаз уже повидал все... От сцены, где пьяный посетитель, пытаясь блеснуть перед дамой, заказал элитный японский стейк кобе A5, но, столкнувшись с немилосердным счетом, рыдал не меньше, чем эта девушка перед ним, до курьезов с котом-мемом, уютно устроившимся среди пирожных на витрине местной кофейни, он вдруг ощутил странное, ни с чем несравнимое притяжение. Заплаканное лицо выглядело настолько искренним, что ему захотелось выяснить, что за драма разворачивается за этим столиком. — Девушка... - Хенджин звучал мягко, но уверенно, как фраза опытного бармена, предлагающего новый коктейль. — Все в порядке? Нужна помощь? Девушка подняла голову. Глаза, покрасневшие от слез, встретились с его. В этих глазах не отражалась ни безграничность вселенной, ни лживый свет звезд. Лишь бездонная усталость, перемешанная с резким раздражением. Она нахмурилась, но в этом было что-то даже симпатичное. — Да. Найди Ким Ынсука и убей его. - произнесла она таким беззаботным тоном, будто отдает тривиальное распоряжение подать еще одну чашу бульона. Хенджин приподнял бровь. Это прозвучало настолько внезапно, что мозг на секунду завис. Необходимо уделять существенно больше времени отдыху. Однозначно. Он наклонил голову, пытаясь понять, шутка это или нет. — Бывший? - коротко уточнил владелец. Девушка с силой опустила кулак на стол, не выпуская из него ложку. Металл огласил зал ресторана звонким протестом, однако выстоял, похоже, ему предстояло пережить еще многое. — Ким Ынсук — это сценарист. - проговорила девушка со студеным спокойствием, каким учитель математики объясняет нерадивому ученику, что производная от x3 равна 3x2, а не «где-то ноль». — Он создал сюжет дорамы «Слава». И теперь, как вы понимаете, благодаря этому патологическому гению в разрушении душ, мне снова придется тратить деньги на сеансы с психологом! Она резко подняла телефон и ткнула пальцем в экран. На видео разыгрывалась сцена, от которой даже равнодушному зрителю захотелось бы закурить и позвонить адвокату. Это был момент, орошенный драмой и жестокостью, как пост на анонимном форуме. Хенджин глубоко вздохнул, картинно приложив руку к сердцу, как несчастный, который только что узнал, что его билет эконом-класса, так и останется эконом-классом. Губы пошатнулись, складываясь в наглую ухмылку... Ее злость и слезы были настолько искренни, что удержаться от улыбки мог разве что каменный гаргулья, дежурящий на соборе под проливным дождем. — Показывай. - бросил Хенджин коротко, с глухим щелчком захлопнув крышку ноутбука. Взяв блюдце с недопитым кофе, он без лишних телодвижений развернул стул и через мгновение уже оказался за столиком девушки. Она снова нахмурила свои идеальные брови, явно застигнутая врасплох его внезапной инициативой. — Ты странный, я Арим. - сказала красотка, качая головой. Но затем, не теряя времени, она вновь подняла телефон и с конструктивностью научного сотрудника начала демонстрировать сцены из дорамы, разъясняя, как каждая из них целенаправленно разрушала ее душевное равновесие. — А ты драматичная, Хенджин. - заметил Хенджин, неторопливо поднося к губам чашку кофе, при этом не отвлекаясь от насыщенного монолога незнакомки.

🎧 Breathes - Kitz Kraven 🎧

Flashback...

За массивным столом из орехового дерева, в каждой прожилке которого будто спрятаны секреты старого плотника, сидела Арим. Немного сутулившись, очевидно, извиняясь перед этим пафосным куском мебели, который наверняка стоил больше, чем ее годовой рацион. Хотя потребление пищи у нее отличалось не только щедрым размахом, но и явным предпочтением блюд, цена которых могла заставить дрогнуть даже самый толстый кошелек. На ней была только футболка — явно чужая, слишком широкая, слишком мягкая и слишком пахнущая не ею, и трусики. Телефон в руке Арим отражался ровным светом, а пальцы, кружащиеся по краю чашки, походили на бесполезные па, с виду эстетика, на деле — нет. Она говорила, как человек, который знает, что ему не поверят, но все равно говорит, просто потому, что молчание еще хуже. — Папа, ну конечно, мы прилетим. Ты же знаешь, мы всегда прилетаем. Просто сейчас обстоятельства словно тиски, которые кто-то упорно закручивает до упора. Но, честное слово, как только эта хватка хоть чуть-чуть ослабнет, ты сразу нас увидишь. У Хенджина сейчас завал, работы столько, что он уже путает дни недели. Она иногда проводила языком по верхней губе, словно невзначай фиксируя на месте слова, которым так и не позволила сорваться. Взгляд рыскал по поверхности стола медленно и намеренно, проверяя, не поможет ли предмет мебели отвечать на невысказанные вопросы ее папы. — Я тебе клянусь, в следующем месяце прилетит твой бесценный Хенджин. Хотя, честно говоря, складывается ощущение, что увидеть его для тебя важнее, чем встретиться со своей собственной дочерью. Как там твоя нескончаемая бумажная война, все так же поглощает больше времени, чем реальная жизнь? В дверях появился Хенджин. С голым, еще влажным после душа торсом и низко сидящими спортивками, в голове даже и близко не было мысли прикрыть эту нескромную и сексуальную картинку. Он прислонился к косяку двери, бросив на Арим взгляд, который говорил больше, чем любые слова, тот самый, изучающий, наглый. Хенджин собирался разобрать ее на молекулы и собрать так, как ему заблагорассудится. А потом еще раз разобрать на детали и сложить заново. Улыбка на губах — самоуверенная и чуть насмешливая, вызывала желание одновременно ударить его и потянуться ближе, чтобы поцеловать. Он опустился на колени и казалось, тело подчинялось не законам биологии, а каким-то собственным, сейчас он был создан не из мышц и костей, а из воды, принимающей любую форму. Хенджин пополз на коленях так грациозно, будто сам выдумал новый способ передвижения, и теперь просто наслаждался, насколько шикарно это смотрится. Сначала к столу, а потом под ним — уже быстрее, как если бы его целью было устроить там генеральную проверку или большую зачистку. Впрочем, даже подобная формулировка вполне подходила для описания его намерений. Через пару мгновений он оказался прямо возле хрупких коленок Арим, так близко, что между ними можно было услышать, как капли с мокрых волос шлепались на пол, оставляя за ним дорожку. Когда пальцы коснулись ее щиколотки, они были холодными, как металл, только что вынутый из морозильника. Взгляд девушки, молнией ударил в сторону Хенджина, сверкая предупреждением, но губы так и остались заперты, как дверь, за которой слишком много эмоций. — Нет, папочка, все хорошо. Просто немного терпения… Да, немного. Хенджин медленно поднял руки к ее коленям и выше. Прикосновение было как привкус горького шоколада... Насыщенное, с ощутимым послевкусием дерзости. Он ухмыльнулся, чуть приподняв уголок губ, словно знал, что контролирует каждую мелочь в этой комнате, от ее дыхания до тени, падающей на его руку, которой потянулся к ткани ее трусиков. Арим резко хлопнула его по запястью, быстро, точно, словно удар кнута. Хлыст! Подняв указательный палец, она недвусмысленно дала понять, что это еще не конец телефонного разговора. Хенджин закатил глаза с таким раздутым раздражением, что это больше походило на внутренний инсайд, чем на реальную эмоцию. Но он так и не сдвинулся с места. Вместо этого пальцы снова потянулись к ткани, и плавно оттянули в сторону. Нагло до безобразия, и в то же время настолько интимно, что казалось, он буквально вламывается в личное пространство девушки с видом человека, который уже чувствует себя там хозяином. Лицо Арим не дрогнуло, но дыхание стало чуть глубже. Она прервала себя на полуслове, словно раздумывая, стоит ли вообще продолжать, и, вместо того чтобы закончить старую фразу, провела пальцами по волосам Хенджина. — Папа, извини, но Хенджин заявил о своих неотложных правах на завтрак. Я ушла... — Хорошая девочка... - низко, бархатно прошептал Хенджин, когда кончик его языка коснулся обнаженной кожи, оставляя влажный, теплый след на клиторе девушки.

🎧 Герой - DAKOOKA 🎧

Flashback...

Хенджин вышел из машины, аккуратно закрыв дверь так, чтобы не сорвать утреннюю тишину спального района. В руке он сжимал пакет с ярким логотипом их любимого ресторанчика, тот самый спасательный круг в виде хэджангука, супа, который был горячим ассорти ферментированных специй, напористого вкуса и безошибочного уюта. Во второй руке болтался еще один пакет... Он был хрупкий, из матовой бумаги, благоухающей коробкой с новыми туфлями Jimmy Choo. Это был неожиданный, но логичный жест после полуночного сообщения Арим. Фото сломанного каблука, и грустной моськи на фоне пляшущих подруг, и подпись: "Ну вот, дотанцевалась! Скоро уже поеду домой, не переживай. Цееелую" Хенджин машинально поправил воротник пальто... Привычка, доведенная до автоматизма, когда нервничал. На миг ему показалось, что утро пропитано странной атмосферой, в воздухе резко зависло что-то юрко тревожное, тонкое, как пленка на охлажденном кофе. Даже треск гравия под ботинками казался слишком громким. Поднимаясь по лестнице к двери, Хенджин вспомнил, как Арим называла такие вечера: "Закрытый клуб для дам, где обсуждаются исключительно вопросы, об особенностях мужской анатомии. Члены будем обсуждать." Эту фразу она произносила с инертной полуулыбкой, нарочно провоцируя. Вчера был день рождения одной из ее подруг, и Хенджин догадывался, что это был вечер коктейлей, громкого смеха и обрывочных признаний, щедро сдобренных шампанским. Он знал, что хэджангук станет для нее лучшим утренним лекарством, секретным кодом, способным взломать систему похмелья и перезагрузить ее до состояния "снова человек". Ключ в замке провернулся со слабым металлическим шепотом. Хенджин шагнул внутрь, где его встретил слабый аромат духов Арим, ее обволакивающий запах, как шелковый платок, забытый на спинке стула. Она всегда выбирала ароматы, которые пахли не просто роскошью, а персональной меланхолией. Шаги замерли у порога гостиной. На столе стоял бокал, в котором кристаллизовалась недопитая маргарита, ободок был украшен сахарной каймой, неровно тронутой губами. Арим была своим собственным барменом с замашками диктатора. Смешивала, что хотела, пила, когда хотела, и безапелляционно решала, что считается шедевром, а что будет всего лишь жидкостью для размышлений. Босоножки валялись на полу. Один с гордо поднятым носком, другой — с отвалившейся пяткой, работали как неразговорчивое напоминание о шальных эскападах ночи. Но Арим нигде не было видно. Хенджин осторожно поставил пакеты на стол. Ему не нравилась эта тишина. Тишина стягивала комнату, как тугая петля. Она была не той уютной пустотой, которую он находил в ее присутствии, а чем-то гнетущим. Он облизнул пересохшие губы и направился к спальне. Хенджин открыл дверь. Арим лежала на мужчине, голое тело переплеталось с его, как плевок в лицо всему, что было раньше. Простыня, сползшая на пол, даже не пыталась прикрыть то, что уже стало очевидным. Волосы были раскинуты по подушке, лицо спокойно, будто ей действительно нечего стыдиться. На шее мужчины проступали следы от помады, те самые, что еще оставались на губах девушки, размазанные, как случайный отпечаток, запечатленный в спешке, чтобы забыть о том, что происходило, но не скрыть это полностью. На тумбочке стоял второй бокал маргариты... Наполовину пустой, или, может, наполовину налитый презрением, которое даже через стекло чувствовалось острее, чем сахар на ободке. Хенджину будто въехали в самую суть, разбили то, что он даже не знал, что у него есть. Не в грудь, не в голову, а в какую-то черную дыру внутри, которую теперь распахнуло настежь. Руки затряслись, как будто кости стали хрупкими, а кожа — тонкой, готовой лопнуть. Он даже не понял, как закрыл дверь и как воздух в легких превратился в осколки. В горле поднялась волна тошноты, давя, выжигая остатки самообладания. В ванной его вырвало, но это не принесло облегчения, только ярость, тело отказывалось принять случившееся. Шум воды из крана резал слух, как крик, как вздох, как мат. Издавались ли ее стоны в той же тональности, что и с ним? Был ли каждый звук, сорвавшийся с ее губ, столь же наполнен страстью, столь же правдив? Он резко плеснул ледяную струю себе в лицо, почти с отчаянием, надеясь, что холод пробьет эту оглушающую агонию внутри. Но вода стекала по коже, оставляя только липкое чувство бессилия. Он жадно отпил из ладони — без вкуса, без смысла, без спасения. Он вышел, ведомый каким-то инстинктом, направился к тумбе в прихожей. Рывком открыл ящик, запустил туда руку и нащупал смятую, как мысли, старую салфетку. Нащупал и ручку, которая то писала, то замирала, сопротивляясь его намерениям. Сжав ее в пальцах, он принялся выводить слова, каждое из которых словно вырезалось ножом прямо по грудной клетке.

"Jimmy Choo — для тебя. Последняя капля моего унижения, моя финальная ошибка. Если в тебе осталось хоть что-то человеческое, хоть жалкий отблеск совести, сотри свое присутствие из моей жизни, словно тебя никогда и не существовало."

Хенджин положил салфетку на коробку с туфлями. Ключи он бросил рядом. И... Не оглядываясь, вышел.

🎧 Middle Finger - Bohnes 🎧

Дремучее затишье опустилось на комнату, лишь изредка отдающееся скрипом кожаного дивана под весом двух тел. Феликс, удобно расположившийся верхом на бедрах Минхо, проводил горячим, влажным языком по его обнаженной шее, оставляя очевидные дорожки, запечатывая свои прикосновения в каждую пору кожи. Губы были жадными, голодными, задерживались, чтобы оставить легкий, нежно болезненный укус. Он прижимался к нему плотнее, требуя большего, теплые ладони Феликса уверенно упирались Минхо в торс, пальцы вгрызались в ткань футболки, желая свести к нулю каждую крупицу пространства, что осмеливалось их разделять. Минхо сидел расслабленно, голова была запрокинута назад, обнажая бледную дугу шеи, которая теперь принадлежала только Феликсу. Но в этой кажущейся идиллии было что-то трескающееся, как лед, готовый разломиться. И вот, лед треснул. Он вскинул голову, взгляды схлестнулись, как будто каждый из них требовал от другого объяснений, но не собирался ничего давать взамен. В глазах Минхо было слишком много — вызов, правда, от которой воротило, и невыносимо прямой вопрос: — Почему ты молчал полтора месяца? Феликс остолбенел, уста еще на мгновение зависли у кожи Минхо, почти касаясь, но затем он отстранился. Дыхание сбилось, но он не спешил это скрывать. Язык скользнул по губам, словно невзначай, но глаза, чуть прикрытые, смотрели пристально, с лукавым огоньком, ведь он уже знал как все закончится. — Почему ты игнорировал меня? - повторил мужчина и руки сжались на ягодицах Феликса, а потом разжались, в попытке загнать шторм обратно под кожу. Феликс выдохнул, но это был не просто вздох, а раздраженный звук, ведь он правда устал. Пальцы на миг опустились к паху Минхо, как действие, от которого не ожидают ответа, и тут же исчезли, это было ошибкой. — Был занят... - пробормотал Феликс, как какое-то несущественное оправдание, не предназначенное для проверки. Он сразу наклонился, губы нашли шею Минхо, в попытке переубедить не только его, но и собственную разрывающуюся изнутри неуверенность. — Это ненормально. - прошептал Минхо, мягко отстраняя Феликса, создавая едва ощутимую дистанцию, где воздух между ними мог, наверное, вернуть контроль. Но прежде, чем Феликс успел ответить, Минхо двинулся быстрее. Ладонь поддалась вперед и накрыла губы Феликса, ведь хотела не только остановить слова, но и стереть их до того, как они успеют родиться. Феликс резко откинулся назад, как от прикосновения раскаленного железа. Лицо исказилось злым недоумением, и словно смахивая с себя что-то ненужное и неприятное, он резко сполз с бедер Минхо. Рука нервно прошлась по взъерошенным волосам, а затем он выпрямился, устремив на парня тяжелый взгляд сверху вниз. — Что именно, по-твоему, "ненормально"? - с довольно заметным нажимом, произнес Феликс, скрестив руки на груди. Не дождавшись ответа, он нагнулся, поднял с пола свой свитер и начал натягивать его через голову. Ткань спутала волосы, но он резко встряхнул головой, поправляя их. — Ты считаешь ненормальным трахаться? - продолжил Феликс и одним быстрым движением пригладил свитер. Он порывисто потянулся за бутылкой вина, стоящей на столе, и пальцы сжали тонкое горлышко с такой силой, что казалось, еще мгновение и хрупкое стекло разлетится под натиском. Сделав несколько напряженных шагов в сторону двери, он остановился, обернувшись через плечо. Феликс поднял подбородок, убеждая сам себя, что это всего лишь следствие усталости, а не внутреннего чего-то, раздирающего на части. — Ты прав. Это ненормально. Если у тебя начали появляться ко мне какие-то чувства, то нам лучше не видеться и не продолжать это. - бросил Феликс, не глядя в глаза. Он сделал шаг за порог и с такой силой захлопнул дверь, что гулкий звук, отразившись от стен, оставил в квартире лишь ощущение грустного финала. Феликс шагал по пустым улицам, впитывая все оттенки серого этого города, который странным образом перекликалась с его внутренним состоянием. И как так всегда происходит? Воздух был прохладным, а резкий запах сырости и асфальта после недавнего дождя пробуждал отголоски разных воспоминаний, тех, что он давно запер в архивы памяти, пряча за десятизначным паролем. Казалось, что этот город существует сейчас только для таких как он... Одиночек, находящих особую прелесть в безмолвии бетонных джунглей. В руке он держал бутылку кислого вина, Феликс сделал очередной глоток, позволяя терпкости напитка растекаться по гортани, вызывая жжение, и кислотой припекая слизистую. Эта терпкость странным образом очищала мысли, как будто каждый глоток был лечебной процедурой, способной трансформировать унылую апатию в нечто более осмысленное. «Завтра будет лучше.» - думал Феликс, глядя на грязные лужи, отражающие обрезанные обрывки неона с закрытых витрин. Впрочем, он не был уверен, действительно ли верил в это. Эта формула — «завтра лучше» — была личной мантрой. Все ведь всегда так делают, повторяют что-то настолько часто, что начинают верить, будто это истина. Мысли, как барабан стиральной машинки, закрутились вокруг имени, которое он пытался не вспоминать — Минхо. Этот человек возник в его жизни совершенно случайно, как метеорит, что пересекает ночное небо, похожее на сегодняшнее. И все же это совсем не то, о чем с восторгом пишут в романах, расписывая яркие чувства и идеализированные образы. Здесь нет ни намека на ту возвышенную любовь, которую так привыкли воспевать. Это вовсе не о любви. Клуб, где Минхо работал, был последним местом, где Феликс ожидал встретить кого-то настолько… Комфортного. Комфортного — не слишком точное слово, но лучшее из всех возможных. В любых характеристиках, способных хотя бы намеком отразить личное отношение Феликса к кому-либо, он намеренно избегал выразительных оценок. Существенно, чтобы не задеть чужие чувства. Они обменялись несколькими фразами, банальными, как всегда, бывает в таких местах, где музыка заглушает все, кроме простейших сигналов и признаков флирта. Они оказались у Минхо дома в ту же ночь. Белые стены, минималистская мебель, и сильно уловимый запах лимонного моющего средства. Секс был… Точнее, только секс и был. Но Феликс всегда уезжал сразу после. Такси ждало его у подъезда, после каждого акта их интимной близости. Такси, как верные слуги, были готовы быстро доставить его обратно в мир, где он был один и, как ему казалось, свободен, в место где он сам с собой мог почувствовать ментальную близость. Домой. Минхо это устраивало. Так он думал. До ужасного сегодня. «Почему люди вообще влюбляются?» - пронеслось в голове Феликса. Этот вопрос свербил снова, как назойливый комар в молчанке ночи. Как добровольно подписаться на эмоциональные качели, которые несут тебя то в эйфорию, то в яму отчаяния? Это ведь нелогично, нерационально, да и попросту глупо. Любовь — это, по сути, форма эмоционального мазохизма, не так ли? Это сознательное подставление своего сердца под удар, и ради чего? Чтобы потом, когда все неизбежно развалится, собирать осколки и пытаться снова стать целым? Он вновь приложился к бутылке, сделав жадный глоток. На этот раз вино потекло чуть быстрее, и захотелось закашляться, но Феликс сдержался, проглотив раздражение вместе с остатками вина. Взгляд зацепился за стайку облезлых дворняг, которые рыскали вокруг мусорного бака. Феликс ухмыльнулся, не от жалости, а от уважения к этой беспардонной простоте... Нет смысла, нет драмы, только чистая необходимость. «Вот кто по-настоящему понимает жизнь. Они не придумывают себе лишних проблем. Еда, тепло, сон. Все, что им нужно. А мы, люди, выдумываем эти сложные концепции — любовь, дружбу, отношения, и все чтобы только усложнить и без того нелегкое существование.» - взгляд Феликса задержался на грязных следах лап, оставленных на мокром асфальте. Эти следы были как своеобразный дневник, как запись о том, где собаки были, куда шли. Он задумался... Если бы на земле оставались такие же следы от человеческих эмоций, как бы выглядел его собственный путь? Наверное, хаотичная сеть, переполненная перекрестками, тупиками и резкими поворотами. Карта, которую никто бы не стал читать до конца. Точно. Он свернул в узкий переулок, где запах сырости усилился, но здесь было особенно тихо, и Феликс на мгновение остановился, чтобы вслушаться в это затишье. «Завтра будет лучше.» - опять мелькнуло в мыслях. Но звучало это теперь так же убедительно, как дешевая реклама чудо-таблеток. Завтра будет лучше. Конечно. Как же. А если завтра просто перетянет на себя одеяло сегодняшнего? Завтра будет лучше? А что, если нет?

🎧 flowers & sex - EMELINE & smle 🎧

Феликс едва-едва переступил порог мастерской, как внимание поглотил массивный антикварный стол, раскинувший свои внушительные формы в центре помещения. Это было настоящее произведение искусства. Ореховое дерево насыщенного коньячного оттенка, отполированное до зеркального блеска, с инкрустированными бронзовыми деталями в стиле рококо. И все же этот, на первый взгляд, идеальный объект был не таким безупречным, как казалось. Пара грубых сколов, замазанных наспех, напоминали о том, что даже у совершенства есть изъяны. А тонкие трещины в лаке, как молнии, раскрывали его многолетнюю жизнь. У стола уже находились Чанбин и новый клиент, тот элегантный мужчина с волнующими чертами лица и уверенной осанкой. Феликс уловил только обрывки разговора, что-то о сроках реставрации и сохранении эстетики эпохи. Но, честно говоря, эти детали его интересовали куда меньше, чем само величие перед ним. Игнорируя нормы приличия и вежливости, не поздоровавшись и не поприветствовав, он опустился на колено и провел пальцами по краю, ощутив шероховатость резьбы, указывающую на ручную работу мастера XVIII века. — Довольно смелый жест. - раздался стальной голос Хенджина, который, как в безгласном упреке, переместил свое пристальное внимание на Феликса. Феликс продолжал изучение, проведя пальцем вдоль резного узора. Рука задержалась на небольшом дефекте, где шпон явно подвергся воздействию времени. — Боковая панель со шпоном повреждена влагой. Внутренняя структура ножки могла пострадать от гигроскопической деформации. Вы обработали древесину перед установкой? - бросил реставратор, не поднимая взгляда на присутствующих. Хенджин чуть склонился вперед, небрежно опираясь ладонью на спинку ближайшего стула. Исчерпывающий взгляд проходился по Феликсу, который кончиками пальцев исследовал поверхность стола, пытаясь ощутить ее вкус и текстуру, но, Хенджин ничего не ответил. Чанбин поправил капюшон своего худи, продолжая с усердием излагать тонкости реставрационного процесса. Однако, перехватив взгляд Хенджина, он внезапно замолчал, осознав, что собеседник давно утратил интерес к разговору. Хенджин отключился от всего остального, сохраня только Феликса, чьи движения заворожили, приковав внимание со странной для него, силой. — Дайте мне свой номер. - неожиданно попросил Феликс, поднимая голову. Пальцы замерли на инкрустации. Хенджин, оторвавшись от своих мыслей, моргнул и внимательно посмотрел на него. — Так сразу? Вы обычно так знакомитесь? - спросил Хенджин, слегка наклонив голову. — Тцц... Мне потребуется, чтобы вы сделали несколько снимков помещения, где планируется разместить этот стол... - начал объяснять Феликс, проводя ладонью по виску, стряхивая не заметные пылинки с кончиков пальцев. — Я хочу рассмотреть возможные вариации оттенков лака и убедиться, что они идеально впишутся в общий баланс интерьера. Чанбин с самого утра находился в состоянии, которое можно было бы назвать «жизнь — отстой, а я ее главный фанат». Проснулся он от того, что телефон, по какой-то издевке судьбы, решил умереть прямо посреди будильника, а завтрак окончательно добил его верой в человеческий прогресс... Кто-то на заводе решил, что молоко с привкусом картона — это нормально. Словом, день не то чтобы задался. Поэтому, когда разговор с заказчиком начал превращаться в едва ли не личный и никому не интересный монолог, Чанбин развернулся, прикрывая некое раздражение натянутой улыбкой, и... — Ну что, может, кофе всем? Обещаю, займет не больше минуты. - иронично предложил Чанбин, прекрасно понимая, что с его удачей сегодня кофемашина наверняка выдаст эспрессо с привкусом ржавой трубы. Ведь, в конечном счете, все сводится к капризам удачи, не так ли? Или за этой простой формулировкой скрывается нечто более сложное, что ускользает от внимания? Он исчез за дверью, оставляя их вдвоем. Хенджин сел на стул, слегка развернув его к столу. Взгляд пробежался по лицу Феликса, затем вернулся обратно к столу. — У вас гиперфиксация на всем красивом, что попадается вам на глаза? - произнес Хенджин, аккуратно переплетая пальцы и укладывая руки перед собой. Феликс выпрямился, провел рукой по лакированной поверхности и оглянулся. — В вашем доме много подобных вещей? - поинтересовался Феликс, не проявляя ни малейшего понимания к тонкому намеку и скрытой отсылке Хенджина к своей персоне, столь очевидной для всех, кроме него самого. — Достаточно, хотя именно этот стол занимает сейчас привилегированное место в моих планах. - произнес Хенджин и слегка прищурился, подперев подбородок ладонью. — Я хочу вернуть ему первозданный облик, лишить его всех накопленных временем шрамов и отпечатков, стирая историю, которая ему никогда не принадлежала. — Насколько плохой была эта история, что вы хотите убрать все рубцы? - Феликс нахмурился и остановился, держа руки на столе. — Бывает, аппетит исчезает напрочь, когда осознаешь, что ставишь тарелку с едой на вмятину... Оставленную собственной головой. - заметил Хенджин, расслабляя напряженные плечи и взгляд медленно опустился к краю стола. Феликс на мгновение замер, будто обдумывая, стоит ли прикасаться к тому, что явно несло на себе отпечаток грубого столкновения. Затем неохотно, он провел пальцами по указанной области, чувствуя подушечками неровности, зазубренные изгибы древесины. А стоит ли углубляться в то, что явно прошло через чьи-то нервы и, возможно, не одну бутылку? — Ах, вы, похоже, всерьез намерены составить мне конкуренцию за звание самого бескомпромиссно прямолинейного человека. - сказал Феликс, извлекая из кармана телефон. Он протянул устройство Хенджину, сопроводив жест короткой и трудноразличимой игрой эмоций на лице. Хенджин взял телефон и, не торопясь, ввел свой номер. Затем, без лишних слов, набрал его, чтобы добавить контакт. Казалось, что он делал это не впервые и мог выполнить подобное даже с закрытыми глазами. Закончив, он вернул устройство, мельком взглянув на экран, чтобы убедиться, что все записано правильно. — Передайте Чанбину спасибо за кофе. - Хенджин поднялся со стула. — Но я не успею его выпить. Свяжусь с вами позже. Феликс убрал телефон в карман, коротко кивнул и, с видом часового Букингемского дворца, отдал честь. Как только Хенджин скрылся за дверью, в мастерскую вернулся Чанбин, крепко удерживая в руках две чашки кофе. Он направился к столику, поставил их с довольно слышным стуком и, слегка помедлив, провел рукой по затылку, пытаясь разогнать мысли, которые почему-то начали тяжело давить. — Не нравится мне мистер Хван. - сказал Чанбин, протягивая одну из чашек Феликсу. Феликс поднял взгляд и без лишних слов принял протянутую чашку кофе. Сделав короткий глоток, он снова сосредоточился на столе, а утверждение Чанбина, прозвучавшее где-то на фоне, осталось совершенно без внимания, как и взгляд, который он отчетливо ощущал у себя за спиной, но, казалось, намеренно игнорировал с демонстративным упрямством.

🎧 COBRAH - BRAND NEW BITCH 🎧

Японский виски оседал на дне бокала, как батарея смартфона на 1%, медленно, но непреложно, оставляя после себя лишь предчувствие неясных воспоминаний и гарантию утреннего самокопания. Хенджин слегка помешал содержимое стакана, наблюдая, как прозрачные капли минеральной воды смешиваются с золотистым янтарем напитка, а долька азиатской груши, приподнявшись, утопала обратно. Он безынициативно проходился глазами по залу, где мерцание светодиодов отбрасывало тени и вспышки на потоки танцующих тел. Чан, как всегда, был ходячим клише. Рука уверенно проскальзывала по гладкой, словно отполированной, коже коленки незнакомки. Рот Чана растягивался в улыбке, полной гипертрофированной самоуверенности. Улыбка дошла до такой степени, что могла бы украсить упаковку презервативов с лозунгом «гарантированный успех». Девушка рядом, откровенно в настроении «на один вечер», смеялась слишком громко, пытаясь перекричать собственное разочарование в жизни. Хенджин, в свою очередь, скучал. Не то чтобы он был против романтических приключений, но весь этот танец ухаживаний и обменов хитрыми взглядами казался ему насквозь прозаичным. Он откинулся на высокий барный стул и начал метать визуальные сети в поисках нового объекта для ментального анализа. На танцполе кто-то так отчаянно прыгал, пытаясь пробить новый выход из клуба — прямо через пол. Другая компания была занята более высокоинтеллектуальным занятием... Тряской головы с такой яростью, что казалось, они намереваются сбросить ипотеку, прилипшую к затылку. Все это напоминало эпичное соревнование, кто первым уйдет с «достоинством» завсегдатый дешевых вечеринок. И вот оно.... Девушка, которую точно можно было бы назвать звездой вечера, если бы звезды светились ультрафиолетом. Короткая юбка, топ, который явно отказывается признавать существование лифчиков как класса одежды, и губы. Гиалуронки там не меньше трех миллиграммов, и, кажется, еще два добавлены для блеска. Она танцевала так, будто уже выбрала, кому достанется эта ходячая инвестиция в косметологию. Хенджин оценил ее так быстро, что Шерлок бы завистливо хмыкнул и пошел курить на балкон. Блеск на коже? Нет, это не пот от ночных танцев, как могли подумать романтики, а неплохой крем-бронзатор или последствие недавней беготни по соляриям. И хотя загар был ровный, на безымянном пальце красовался светлый круг. Классика жанра, ну правда, обручалка снята в последнюю секунду? Вероятно, с теми же мыслями, что и всякий раз: «Сегодня я заслуживаю немного свободы». Или секса. Чаще всего одно с другим. Подводка глаз — слишком ровная, чтобы быть результатом дрожащей руки после бокала вина. Значит, красилась до того, как успела выйти на нужный градус. И кто вообще так делает? Кто садится рисовать идеальные стрелки, не пригубив хотя бы бокал вина для блеска глаз и смелости? Только тот, кто собирается туда, куда даже собственному отражению в зеркале не может честно признаться. Такие выходы всегда начинаются с мысли «я просто отдохну», но заканчиваются чем-то, что потом рассказывают лучшей подруге в три захода с перерывами на «ты не представляешь». Но весь этот труд постепенно сдавал позиции под влажным воздухом и напором долгих часов, проведенных в эпицентре непрофессионального освещения и сомнительных комплиментов. Она была пьяна, но держалась на грани, еще достаточно собрана, чтобы не расплескать остатки коктейля, но уже достаточно свободна, чтобы поддаться чужим рукам на своей талии. Рука прошлась по волосам, открывая тонкую цепочку на шее. Застежка, которая оказалась повернута куда-то на бок, кричала о спешке, ее надевали на бегу, быстро, как и принималось решение о том, чтобы вообще сюда прийти. Хенджин все это увидел, разобрал на части и сложил обратно за пару секунд. И, судя по тому, как угол его губ дернулся в полуулыбке, он очевидно, собирался оставить это зрелище в категории «увидел, оценил, двигаемся дальше». Тем временем Чан успешно миновал стадию поверхностного флирта. Девушка, с которой он только что непринужденно болтал, теперь буквально растеклась по нему, как сливки по капучино. Язык, только что, скользнувший в рот Чана, был, пожалуй, самым убедительным подтверждением его мнимой «победы». А потом она смотрела... Смотрела на него с такой преданностью, будто Чан — последний айфон на полке в черную пятницу. Хенджин почувствовал, как терпение растаяло, с последним кусочком льда в стакане от скуки. Этот вечер в клубе, и правда, мог бы стать хоть немного интереснее, если бы вмешалась хоть одна неожиданная переменная... Что угодно, хоть пожарная тревога или внезапное отключение музыки. Он уже готов был подняться и уйти, оставив это сборище ходячих мемов, но вдруг взгляд, а затем и слух зацепились за имя, небрежно брошенное в разговоре барменов. Имя выскользнуло из их уст, как несанкционированная сплетня, но с таким подтекстом, что у Хенджина внутри что-то щелкнуло. — Феликс? - произнес один из них, налегая на имя, как на фразу в мелодраме, интонация была слишком резкой, чтобы не заинтриговать. — Хмм... Ну что ж, остаемся... - тихо пробормотал Хенджин, усаживаясь обратно с видимым безразличием, которое на самом деле скрывало пробудившийся интерес. Он бросил короткий взгляд на барменов и кивнул, давая понять, что вечер для него еще не закончен, и ему явно хочется выпить еще. Бармен, который смешивал напиток для Хенджина, продолжал беседу, явно не подозревая, что его слушают. — Хочешь сказать, Феликс просто взял и ушел? Минхо, ты сейчас шутишь? - переспросил второй бармен, смешивая не только гранатовый ликер с белым вермутом, но и искреннее удивление и плохо скрываемый скепсис. — Да. - спокойно ответил первый, протягивая Хенджину его стакан. — Думаю, он осознал, что меня больше не устраивают эти просто случайные ночные встречи. Как бы он мне ни нравился, я бы не стал строить с ним что-то серьезное. Он просто... Не из тех, кто создан для отношений, он не из тех, кому они нужны. — Не создан для отношений... - мысленно повторил для себя Хенджин, чувствуя, как любопытство крепнет. Он сделал глоток виски, ледяной холод которого оказался для него сейчас философским. Почему, черт возьми, ему так хочется остаться и выяснить все?

🎧 good in bed - TAELA 🎧

Сквозь глухой звон в висках и ощущение, будто его веки обвешаны чем-то тяжелым — возможно, снами, возможно, остатками вчерашних коктейлей, Хенджин приподнял голову с дивана. Пространство гостиной выглядело так, словно само обиделось на него за вчерашний вечер. Все стояло на своих местах, но казалось подозрительно неприветливым, как начальник на совещании в понедельник утром. Хотя вообще странное сравнение, если учесть, что Хенджин тот самый начальник, который разорвет на куски любого за халтуру, и сделает это с такой апатичностью, что даже кофемашина в ресторане захочет подать заявление на увольнение. Что самое удивительное — спальню он так и не посетил. Путь явно закончился на диване, который, судя по всему, был свидетелем позорной капитуляции организма. Очнувшись, он сделал первое, что могло бы войти в список «топ-10 поступков, которые ты сам себе не объяснишь». Телефон, валявшийся на краю столика, был схвачен так резко что он сам бы позавидовал бы себе в более трезвом состоянии. Пальцы набрали сообщение быстрее, чем мозг успел сказать «стоп». В одно мгновение экран засветился —отправлено.

ХЕНДЖИН

08:42

Минхо — это твой бывший?

ФЕЛИКС 09:11 Мистер Хван, с каких пор вы освоили профессию сталкера? Или это ваше новое хобби?

ХЕНДЖИН

09:13

Друг затащил в клуб, бросил на произвол судьбы, пока устраивал свою личную жизнь, а болтливый бармен оказался слишком дружелюбным со своим коллегой.

ХЕНДЖИН

09:13

Что, не стоило оставлять чаевые?

ФЕЛИКС 09:14 Отправь фото интерьера.

ХЕНДЖИН

09:15

Интересно, что заставило тебя проигнорировать уже второй подряд вопрос?

ХЕНДЖИН

09:16

Сегодня воскресенье, и чувствую себя отвратительно. Приди, посмотри сам и, желательно, захвати бутылку минеральной воды. Соленой.

ФЕЛИКС 09:17 Окей, тогда отправь селфи. Хочу убедиться, что ты действительно в плачевном состоянии.

ХЕНДЖИН

09:18

До умывания я могу предложить только дикпик. Селфи, увы, временно недоступны.

ФЕЛИКС 09:19 Пользователь вас заблокировал. ФЕЛИКС 09:19 Шутка. ФЕЛИКС 09:20 Адрес?

ХЕНДЖИН

09:20

(Адрес)

— Проснулся? - донесся голос откуда-то из близкого пространства, давя на неподвижность комнаты своим резким контрастом с ее сонной тишиной. Хенджин дернулся так резко, что диван еле как удержал его, а скомканное одеяло осталось лежать позади, будучи печальным напоминанием о жертвах поспешного отступления. Сцена походила на миниатюрное поле битвы, где единственным выжившим оказался он, но явно не без моральных потерь. На пороге гостиной стоял Чан, с полотенцем, небрежно перекинутым через плечо, и с ухмылкой, которая без слов намекала, что вечер завершился именно так, как он и рассчитывал — с той самой красоткой из клуба. — А какого черта ты вообще здесь делаешь? - спросил Хенджин, с каменным выражением лица, и метнул в него подушку. — Неужели так сложно выполнять главную функцию друга? Если уж ты оказался здесь, мог бы хотя бы помочь мне доползти до кровати. Подушка пролетела мимо цели, ибо Чан ловко увернулся, одновременно бросив снисходительный взгляд, как будто наблюдал за попыткой котенка атаковать лазерную точку. — Хенджин, ты невыразимо гостеприимный человек... - начал Чан, присаживаясь на подлокотник кресла. — Вчера, войдя в дом, ты через пять секунд шлепнулся лицом в подушку и, между прочим, сам предложил мне свою кровать. — Вранье. Я ни одному твоему слову не верю. - Хенджин поднял брови, словно перед ним только что изложили теорию, переворачивающую основы квантовой механики. — Ладно, оставим это. Расскажи-ка, друг, с какого момента своей жизни ты начал засматриваться на мужчин? - Чан, все еще посмеиваясь, удобно умостился напротив на стул, скрестив ноги. Этот вопрос врезался в Хенджина, как нежданный скриммер посреди скучного видео. Он нахмурился, а слово "что" разлилось по бороздам мозга, как паршивый писк, который продолжает звенеть в ушах даже после нажатия паузы. — О чем ты вообще? - наконец пробормотал Хенджин. — Ну, смотри... - начал Чан и чуть сильнее растянул свою улыбку. — Когда мы с Соран договорились встретиться в следующий раз в менее шумной обстановке, я вдруг заметил, что ты весь вечер с каким-то подозрительным интересом пялился на барменов. — Я не наблюдал за ними. Я подслушивал. - Хенджин ухмыльнулся, внезапно оживившись, словно сам процесс признания доставлял ему извращенное удовольствие. — Подслушивал? - переспросил Чан, заинтригованный настолько, что даже слегка наклонился вперед. — И что за звуковые откровения тебя так заинтересовали? — Не твоего ума дело... - ответил Хенджин, бросая в него вторую подушку. — Лучше убирайся быстрее. Я жду гостей. — Гостей? Ты? - произнес Чан, отбивая подушку, как опытный игрок в теннис, но вместо ракетки использовал собственное чувство юмора. — Хенджин, ты никого не приглашаешь к себе. Если мое присутствие вызывает у тебя недовольствие, удосужься предложить предлог более убедительный. — Это не предлог, а констатация факта. - возразил Хенджин, погружая лицо в ледяную прохладу своих ладоней. — В ближайшее время прибудет реставратор. Забыл? Стол. Тот массивный, деревянный... Который мы транспортировали в мастерскую вчера. — Реставратор, говоришь? - со свойственным ему сарказмом, протянул Чан, отправляясь на кухню. — Ну, что ж, пока он не появится, я не уйду. Из кухни раздался звук включившейся кофемашины, за которым последовал крик: — Хочешь кофе?

🎧 Bad Choices - Kode 🎧

Дверь заскулила, будто ее насильно тащили на свидание с ботаником, и в проеме возник Феликс. Это мужчина — из разряда тех, кто мастерски вписывается в любую локацию, как обои в бабушкиной гостиной. Но стоило взглянуть в его глаза, которые блестели, как осколки кварца, и становилось ясно, что этот тип не такой простой как обои. Он приподнял уголок рта в ухмылке, в мало заметной, но достаточно дерзкой, чтобы обескуражить даже самых стойких. А потом... — Кто вы и что здесь делаете? - голос Феликса прозвучал, как холодный поток воздуха, прошедший через узкую щель в окне. Затем, ни на секунду не дожидаясь ответа, он добавил. — Хотя стоп, неважно. Даже ограждение было выполнено в строгом соответствии с оригинальными схемами эпохи XVIII века. Лучше скажите, как умудриться задержаться тут подольше. Желательно навсегда. Советы на эту тему мне сейчас пригодятся больше. Чан моргнул пару раз, пытаясь осмыслить происходящее, и с легким замешательством просто кивнул проходить. — Окей, мне тоже приятно познакомиться. - сказал Чан и тут же утонул в ледяной уверенности Феликса, который уже успел шагнуть внутрь. Не оборачиваясь, Феликс пробежал взглядом по прихожей. Глаза, как оптический сканер, прошлись по деталям интерьера, оценивая изношенность паркета и пылевые узоры на зеркалах. Казалось, он мысленно составлял инвентарный список, где каждому предмету была присвоена своя стоимость и особое место в его сердце. Затем он уверенно направился в гостиную, как будто знал дом лучше самого друга хозяина. Чан медленно прикрыл входную дверь, чувствуя себя гостем на чужом празднике, где никто не объяснил правил, но каждый момент был настолько странным, что вызывал странное желание остаться и разобраться, куда это все ведет. — Прямо как у себя дома... - пробормотал он себе под нос, шагая следом. В гостиной Феликс мгновенно сосредоточил внимание на массивном антикварном комоде для столовых приборов. Пальцы, длинные и изящные, как его собственные кисти, которыми он работает, аккуратно ползли по деревянной поверхности. Чан остановился в дверном проеме, скрестив руки на груди, и с чуть приподнятой бровью наблюдал за этой странной аномалиею. — Я Чан. Друг Хенджина, который понятия не имеет, что здесь творится. Это у тебя что, хобби такое — ощупывать мебель? - выдал Чан, прислонившись виском к косяку, будто и сам сомневался, что вообще хочет услышать ответ. — Феликс. Реставратор. - представился Феликс, одарив Чана взглядом, сканирующим с головы до ног. — И человек, который без раздумий готов отсосать Хенджину, лишь бы этот комод ушел ко мне домой не по цене музея, а по цене нормальной мебели из ближайшего салона. — Ты мне нравишься, Феликс. - выдавил Чан и рассмеялся так резко и громко, что звук, казалось, отскочил от стен. — Безумно. — Всем нравлюсь. - Феликс слегка поклонился, как актер на сцене, получивший бурные аплодисменты. — А где сам Хенджин? Чан подошел к одному из стульев у антикварного комода и уселся, демонстративно закинув ногу на ногу, явно стараясь занять главенствующую позицию в комнате. Но даже с таким напором этот альфа не смог выбить Феликса из равновесия. Вообще никак. — В душе. - начал он, скрестив руки на груди. — Пытается собрать себя по кусочкам после вчерашнего. — А, клуб? Уже наслышан. - Феликс хмыкнул, скрестив руки на груди, пародируя позу Чана. — Он уже успел блеснуть знанием кое-какой пикантной детали из моей биографии. Чан нахмурился, пытаясь разобраться в подтексте. Он наклонил голову, как человек, пытающийся расслышать шепот в толпе. Феликс, заметив это, с забавной ухмылкой продолжил: — Скорее всего, он встретил моего почти-бывшего. Он работает барменом в том клубе, где вы вчера были. И тут Чан вдруг понял, какой именно разговор мог зацепить Хенджина. Но зачем ему вообще слухи про Феликса? Какой резон собирать компромат на Феликса? Эта мысль, будто вспышка камеры, подсветила последние события, но додумать до конца не получилось... В комнату, как по таймеру, вошел сам Хенджин. Большая футболка болталась на плечах, будто она тут вообще случайно, без нее бы определенно было бы лучше, а спортивные штаны указывали на то, что их владелец схватил первое, что нашел в темных глубинах шкафа. Волосы все еще красиво блестели от недавнего душевого апгрейда. — Привет, Феликс... - начал Хенджин, но фраза оборвалась на полуслове, когда Чан вдруг резко вскочил. Он хлопнул друга по плечу с таким напором, будто сейчас начнет выдавать какие-то великие идеи. В нем чувствовался странный задор, как у человека, который только что окончательно решил сделать то, что откладывал целую вечность, и теперь был полон энергии, чтобы нести это в массы. — У меня срочные дела. Не скучайте... - заявил Чан, направляясь к выходу. Он звучал так, словно пытался скрыть смех, который мог вырваться в любой момент. — Вы справитесь. И прежде чем Хенджин успел открыть рот, входная дверь захлопнулась с тупым гулом. Теперь он стоял посреди комнаты, растерянный, как турист без карты и знания языка в незнакомом городе. А Феликс снова переключил внимание на комод и неспешно провел подушечками по древесине, норовя посчитать все его годовые кольца.