Любопытство волка сгубило

Вильгельмине начало казаться, что в Норе она показывалась чаще собственного дома. Однако она не оставалась на ночь по приглашению. Джинни встала в позу, что после установки вытянутых качель с навесом Вилл должна переночевать. Лонгботтом удивилась, ведь за все проведение садовых работ они либо цапались, либо игнорировали друг друга. — Джинни наскучила мужская компания, — настаивала Молли. Девочке, да и ей самой казалось одинаково важным и интересным провести время с Вильгельминой. — Я приготовлю лимонад, мы посидим на улице, и девочки пощебечут в спальне. — Джиневра у тебя хваткая и предприимчивая, — на раздумывание Августе требовалось время, но дочка Уизли импонировала женщине и внушала доверие. Успеху способствовала и недавняя оплошность Невилла на гостевом визите к Матильде. Августа как раз раздумывала, что Вильгельмине не стоит присутствовать при отчитывании брата, ведь она вечно норовила вступиться, взять на себя вину или отвлечь от вынесения Невиллом уроков. Возможность представилась замечательная и своевременная. — Пожалуй, Вильгельмина уяснила, что стоит принимать взвешенные решения, и не доставит вам хлопот. Но и с вас остается не вдохновлять её на подвиги. Лимонный пирог, вынутый из прокаленной духовой печи, дымился. Старшая Лонгботтом подала блюдце, и крутящаяся с лопаткой Молли резво разделила куски между всеми. Женщины продолжили переговариваться и увлеченно шептаться, обмениваясь сплетнями, тогда как семейство радостно волокло свою долю угощения. — Вилли. Августа выдержала раз. — Вилли. Вилли! Даже второй и третий. Но выдержка и пользование терпением — вещи разные. Не для того убрано «Вулфи» и дана новая жизнь, чтобы сейчас девочка Лонгботтом называлась очередной кличкой. — Вилли! Что за вздор, называть благовоспитанную девушку как простецкого маггла. Молли, тебе бы повлиять на своих отпрысков. — Не переживай, Августа. К нашим профилактическим беседам добавится пара тем. Молли повязала салфетку поверх посуды с куском пирога для Невилла, завязала бантом и проводила Августу. Выдохнули дружно все. Упросить остаться в Норе воспитаннице Лонгботтов после назревшего инцидента стало задачкой сложнее, чем она представала обычно. Если бы не шанс проучить внука с глазу на глаз, вряд ли бы у Вильгельмины что вышло. Потому она, впервые плюнув на зовы совести вызволить брата из-под гиперопеки бабушки, развалилась на куче вязаных Молли подушек, наслаждаясь теплым запахом ее духов. Близнецы успели громко высказать свое недовольство Августой, как и скорое согласие матери обвинить сыновей без особых раздумий. — Юноши, и чем вы оправдаете свое обращение с великими волшебниками? Что будет следующим, Дамблдора попрекнете? — Вообще, он мог и активнее участвовать в операциях... — начал было Джордж, но поутих под гневным взглядом матери. Будь такое оружие в арсенале Августы, Вилли бы утратила последний «пик» в семье, став не то что мышкой, ее абсолютно не выпускаемой из рук игрушкой. — Поговорите-ка мне тут, — строгость Молли из напускной зачастую набирала обороты, поскольку мать забывалась, с чего вообще начинался спор, и уже машинально, привыкнув к стычкам с упрямыми сыновьями, продолжала спориться. — Замашки карги все чаще уходят в нацистскую идеологию чистокровных, — привыкший к разговорам на высоких тонах, Фред не добавил по отношению к Августе хотя бы капли уважения для видимости. Все тело Молли вздувалось от ярости, готовой яростно клокотать в речи, громче чем в любой отправленной ей в Хогвартс кричалке. Спор осадил Артур: — Августа взаправду заигрывается. Только послушай, мило ребенка не назвать. Вильгельмине идет «Вилли». — Да это тебя к простецкому тянет, — уже куда спокойнее и дружелюбно ответила Молли, и висевшее на руке полотенце крутанулось у спинки кресла-качалки Артура. — Молли. Женщина удивленно посмотрела на пол, где диким зверенышем лежала девочка, так привычно воспринимаемая ребенком, которому нужна забота. За теплым взглядом простиралось ее взросление. Юной девушке в обществе действительно должно бы быть Вильгельминой Лонгботтом, чтобы всем магам нужно было почтительно склонить голову, приветствуя ее. Сердце противилось, сердцу желанно сказать: «Дорогая моя Вилли, ну как тебе печенье?». Молли вздохнула. — Вы правы мальчики. — Спасибо, Молли, — и в улыбке девчушки были задорные ямочки щек, и любовь к ней, словно к родной матери. Так куда вернее, не стоит одобрения Августы счастье маленькой частицы ее семьи. — На моей памяти ма впервые сказала о нашей правоте, — восторгу Фреда предела не было, и он вещал о том, как поражен. В порыве эмоций он оставил смачный поцелуй в висок утомленного однотипными буднями лица матери. Джордж задорно улыбался родителям, а остальные дети посчитали нужным молча поддержать. Не ставшая препираться Джинни прилегла рядом, и ее огненные волосы распались копной по ковру. Пальцы Вилли вплетали маленькие косички викингов. Впервые девушки переступили порог просто знакомых. Старшие сыновья Уизли повелели креслу с отцом взмыть ближе к потолку, пока они продолжали перестановку в доме. Царившая суета и окутанный паром чайник создавали атмосферу застывшего волшебного момента. Если бы все собрания Ордена Феникса приводили к уютным посиделкам, Вильгельмина могла записаться.

***

Близнецов уже начинали собирать к поступлению в Хогвартс. Перебирали мантии старших сыновей, отыскивали в чулане учебники для первого курса, откладывали деньги на покупку палочек. Вдохновленная, Вильгельмина поспешила к Августе, чтобы узнать, когда же они отправятся в Косой переулок и приобретут для нее палочку. Пусть Джордж и Фред уже поступают, Вилл все распланировала: год она потратит на изучение заклинаний, отработает движения палочкой, отточит полеты — и не почувствуется, что Уизли преуспели. — Бабушка, давай мы отправимся в лавку Олливандера, мне ведь уже можно присмотреть палочку. На рабочем столе Августы лежали письма Матильды с согласованием плана продаж, и Августа с усилием воли отодвинула от глаз пенсне, позволявшее лучше рассмотреть числа и отчеты с возможным планом повышения показателей. — Не в этом году, милая. Вильгельмина потупилась, готовая переспросить, что она не так услышала, но Августе не требовалось уточнений, женщина и сама продолжила: — Ни к чему закупать настолько загодя. — Всего лишь год, — восторг переполнял девочку, и ей проще давалось говорить громко и уверенно, она не теряла надежды переубедить бабушку и как можно скорее обзавестись палочкой. — Мы еще не говорили об этом, с разговором ты тоже поторопилась, но что ж. Ответ не сулил ничего хорошего, обнадеживать Лонгботтом и не планировала — Вилл поняла это по серьёзности тона, отсутствию какой-либо мягкости, как и по тому, что бумаги еще лежали в руках женщины. Ее перо взмывало над листом, когда она продолжила: — Ты должна понимать, что будет лучшим ваше с Невиллом совместное поступление. В голове смешивалось возмущение с представлением, как она упустит целый год, гигантская фора для близнецов и целая уйма причин для поддевок. Нет, Вилл решительно не понимала. — Но как же я поступлю позже? Мне будет уже двенадцать. — Даже не переживай, мы с директором давно договорились. У Вилл сердце бухнуло и опустилось. Все подготовленные аргументы, таящийся шанс переубедить стали кучкой мусора. Договорённость с Дамблдором это уже не просто прихоть заботливой бабушки. Августа воспользовалась долгом Альбуса, взятым им за провинность с Гриммо, и отступать старшая Лонгботтом, имея такой козырь, не станет ни в коем случае. — Так выйдет даже лучше. Только представь, поддержка брата в год поступления, будете присматривать друг за другом. Вильгельмина потеряла возможность взаимодействия со сверстниками ради того, чтобы быть в одном классе с Невиллом. — Бабушка, ты думаешь, мы оба будем на Слизерине? — Не говори глупостей, вы оба прирожденные гриффиндорцы. Вильгельмина ощутила, как она прижата к стенке. От нее ожидали не простого повиновения, чтобы она пропустила целый год учебы, но ещё и ожидают поступления на определенный факультет, когда есть предсказание от гоблина. — Бабушка, а что тебе сказали про мою магию в Гринготтс? — голос звучало сухо и оскорбленно, но у Вилл не было сил изображать довольный тон. — У тебя нет причин волноваться, самый большой процент предрасположенности к гербологии, как у истинной Лонгботтом, словно могло быть иначе под крышей этого дома! Вилл чувствовала удар под дых, один за одним. Без разрешения опекуна, с уже имевшимся знанием директора о ее позднем поступлении не было никакого смысла даже помыслить о побеге, просьбе Ларсона купить палочку и проводить до платформы Хогвартс-экспресса. Ее бы просто не допустили до занятий и возвратили домой, позорно вручив в руки Августы. Вилл с завистью смотрела, как другие могли палочкой вызвать огонь, связать веревкой, откинуть садового гнома, миллион всевозможных вещей. Она высекала искры длинными спичками, чтобы поднести к свечам, двигала мебель собственными руками, а вместо дикторского заклинания напрягала связки в крике до першения в горле. И продолжала завидовать, ведь ещё лишний год слышать «Магия вне Хогвартса запрещена», когда у нее от зубов отскакивают заклинания. Вилл изображала улыбку, что ее все устраивало, а в голове только мысли, что мимо нее пронесется жизнь, не свернет по верному направлению.

***

При следующем визите в Нору Вильгельмина была взвинчена, напряжена в тугую пружину, готовую распрямиться с ударом. Она прекрасно понимала, что темы Хогвартса не избежать, и она готовила фразы, как плавно уйти от вопросов и молила Мерлина, чтобы Августа, если и станет что-то рассказывать, останется не услышанной Джорджем и Фредом. Девочка знала, что вцепится кошкой им в глотки, как только они попробуют кинуть насмешку. — Хорошо тебе с одним братом, — Вилл не сразу поняла, что фраза Рона обращена к ней. — Разве плохо иметь хорошую семью? — Лонгботтом предугадывала ответы, которые могла услышать. Но отчего-то потупилась, когда встретила не «Тебя не донимают, Невилла попробуй сравни с моими братьями». — Вас не напряжно проводить на учебу, каждому по комплекту, и делов-то. Вилл любила деньги, понимала разницу слоев населения, как и то, насколько сложно содержать столь крупную ячейку общества. Она не зазнавалась и не кичилась тем, что была в более финансово стабильной среде, более того ни разу даже в самом разъяренном состоянии не бросалась доводами, что ее задирают из злости от бедности. Оттого ее смутил поворот беседы. С чего вдруг Рон захотел это обсудить? — Малыш Ронни, тебе нужно будет помочь перед поступлением? Младший Уизли как обжегся и отпрянул. Вилл сдержанно выдохнула, поняв, что неправильно растолковала и вместо необходимого ответа наткнулась на болезненную тему гордости. — Должно быть, ты хотел не об этом поговорить, давай ты скажешь конкретнее, пока я еще что-то не ляпнула, ладно? Он кивнул, но уши его были красными, и Вилл в конец запуталась. Августа учила ее этикету, в том числе тому, как не задеть мужскую гордость, правда, забыла упомянуть, что мальчики тоже считаются мужчинами. Пусть и не умеют правильно начинать разговор. — Думал сказать, как тебе повезло, что ты совсем скоро отправишься в Хогвартс. До Вилл начало доходить, что Рону неловко сидеть в тишине, он планировал выбрать нейтральную общую тему, не подозревая, что Лонгботтом задержится в его доме на еще одно лето и будет пребывать в его и Джинни компании куда большее количество времени, чем кто-либо из них рассчитывал. Ей так тяжело давались пустые бесполезные разговоры ни о чем, знал бы только Рон. — Верно, уже подумываю, какие курсы мне понравятся. А ты бы что выбрал? — и она натянула дежурную улыбку в надежде, что разговор либо быстро сойдет на нет, либо станет полегче, как только они найдут тему проще. — Жуть как хочу ЗОТИ! — восторженность в голосе мальчика так и сквозила. — Для Мракоборца это важно. — Выбрал не только курс, но и специальность. Какой ты решительный, — трогательное тепло окутывало Вилл, она пожелала по-доброму поддержать Уизли, к тому же так течение диалога уводило прочь от нужности делиться в ответ. Рону стоило расслышать похвалу, как он пустился в рассказы. — Наш Мракоборец от паучков шарахается, — ещё молчанию про себя поспособствовало вмешательство Фреда. В Норе было сложно разговаривать вдвоем, всегда оказывался посторонний, Вильгельмина попривыкла к этой особенности дома. — Так что не рассчитывай, Вилли, тебя не защитит, — Джордж кивал со знанием дела, мальчишка шумно плюхнулся на кресло возле брата и подкинул чёрный комок в воздух. Вильгельмина знала, что любая мелочь в руках близнецов — сущая дрянь, несусветная дурость, которая могла прийти на ум только в их головы. Она машинально пригнулась, подгадывая, будет ли это брызгающая бомба-вонючка или визжащая кричалка. Крик раздался, но не от самой брошенной вещи. Заголосил Рон, на которого упал паук. Лонгботтом захватила за лапку, подобралась к Фреду достаточно близко и сунула за шиворот. И когда он начал возиться в попытках вытряхнуть, замахнулась ударом ладони по лопаткам. Смачное чавканье под футболкой дало знать о точном попадании. Джордж уже подпрыгнул и свалил Вилл с ног, когда Фред сунулся следом, сцепляя их в ревущий комок, кубарем катящийся по ковру. Летели рыжие клочки волос, обслюнявленные пальцы тыкали в лицо девочки, а визги слышались на самом чердаке Норы. — Невозможно чай попить со взрослыми людьми! Мальчики! — возмущённо причитала Молли, разнимая детей. И пока в одной руке был задержан Фред, Вилл еще успел расцарапать предплечье Джорджа. — Тут нужно иначе, ну-ка расцепи руки, Молли. Августа подняла их всех троих в воздух, где они повисли, беспомощно бултыхая конечностями. — Вильгельмина, я разочарована, — было услышано уже за порогом, когда они отправились домой. Но пристыженная и еще больше озлобленная Вилл думала, что ей в сущности все равно, даже если бы бабушка озвучила это при посторонних, и без того достаточно цепануло по гордости.

***

К очередному осмотру Вилл отнеслась уже несколько проще, молча выжидала, когда с помощью заклинания закончится ревизия тканей грудины на наличие инородных тел, проверка рефлексов и другие эксперименты, требовавшиеся для заключения Уайта, что все в порядке. — Подозрительно тихо, — Ларсон хмыкнул, от самого себя не ожидая, что скажет такое, — подумать только, малышке нечем поделиться. В Вильгельмине поселилось дурацкое ощущение мгновенной слабости, глаза как запекло, а ресничный край едва сдерживал слезы. Больше всего на свете ей претила слабость, открываться для нее значило жаловаться, и она в жизнь не хотела бы вываливать свои проблемы. — Совсем никаких девчачьих тем? — напирал Ларсон. Ширма загораживала его облик, оставалось видеть тень, склонившееся на согнутом локте к коленкам тело. Лонгботтом продолжала молчать, пальцем она поддела кольцо и удерживала фалангой выступающий краешек рубина. — Ты ведь скоро уедешь, что нам прикажешь, уже сейчас начинать догадываться о подробностях твоей жизни? Вилл бесслышно всхлипнула, зажав диафрагму в спертом вдохе, долго не давая себе выдохнуть. Эндрю отбросил планшетку и испуганно осмотрел Вильгельмину, выглядевшую так, словно при осмотре он нанес ей рану. И наконец увидел раскрасневшиеся глаза. Кожа вокруг век налилась, капилляры заалели. — Уайт, ты чего подорвался и что это от Вилл ни слова? Ларсон уже отбросил условности и заглянул за ширму, перед ним предстала картина колышащегося детского тела в частых попытках глотнуть воздуха и методичное похлопывание по предплечью от Эндрю. — Почему ты расплакалась от слов, что ты уедешь, в чем дело? — Уайт первым понял, что стало спусковым крючком, но нужно было понять точную причину. — Тебя отправят в Шармбаттон или другую страну? — Еще Дурмстранг скажи, — Эндрю раздраженно махнул рукой, требуя не вмешиваться, а вот Вилл подозрительно примолкла, анализируя, что поехать на год позже ещё не худшая затея, да и как хорошо, что никто не подал бабушке такой идеи. И все же обида, смешанная со сложностью в обращении за моральной поддержкой, неприязненно оседала на сердце. — Не настолько плохо, — девочка шмыгнула и потянулась к карману колдомедика, зная, что тот всегда носит бумажные носовые платочки. Он послушно не сопротивлялся. — Но и уеду я не так скоро, успею наскучить. — Не понимаю, что-то с твоей магией? Уайт ж тебя вдоль и поперек изучил, да и ты тут жару устраивала своими выбросами, — Вилл сжимала губы, словно физически запрещая словам сорваться со рта. Она мялась, все формулировки были обвинительными, а жаловаться — последнее, чего хотелось. — Бабушка сочла нужным переждать год, чтобы поступить вместе с Невиллом. Ларсон закипал. Да, не было большого значения, не смертельно, хотя, нет, смертельно в такой опасный период отодвигать обучение Вильгельмины и практическое применение магии. Ей везло. Но как часто еще будет уходить от проблем без заклинаний? Вилл стушевалась, она увидела, что стоило ей раскрыться, как это привело к озлобленности Сноу, и вина начинала затапливать с головой. Стоило ли вообще что-то озвучивать, когда можно было умолчать? — Все в порядке, правда. Глупая попытка загладить впечатление, но Вилл так занервничала, что не придумала ничего лучше. Ларсон понял, что раскрыл эмоциональность чрезмерно сильно. Скрывать было сложно. Августа уже избавилась от него и Римуса, привязала девочку к роду, а теперь лишает ее защиты на дополнительный год. И повлиять на нее решительно невозможно. — Вилл, не волноваться будет сложно, поэтому не буду давать тебе такого совета. Но попробуй найти положительные стороны, вдруг что-то требовало времени для самостоятельного изучения, — Ларсон сдерживался от проникновения в мозг Уайта, где можно было бы просемафорить все свои мысли, раскричаться, а наружу сообщить, как он согласен. — Ларсон, оставишь нас с доктором Уайтом? — Если я злой, не значит, что меня надо выгонять, — мужчина рассмотрел в глазах девочки серьезность и удалился. — Ладно, малышка. Вильгельмина помнила полеты Эндрю на метле. И она хотела тоже взмыть, научиться парить в воздухе, отдавая заботы встречающимся облакам. Идеально было бы в темноте, но и так годилось. Вильгельмина шмыгала, нервно теребила платок, но выдавила из себя просьбу, значившую для Эндрю бросить свои дела. — Хорошо. Неважно, когда ты поступаешь, но ты должна научиться управлять метлой. Вильгельмина хотела просто полета, она и не думала, что ее усадят вперёд и будут руководствовать, как верно поворачивать и не падать. Вилл не взмывала вверх классическим образом, не обхватывала древо, а садилась прогулочным образом, перекинув обе ноги набок. Уайту не пришло на ум переучивать. Вильгельмина не интересовалась спортом, ей не нужны были преследования, где надо выжимать скорость, для простого полета она могла действовать как ей удобно. А Лонгботтом ничего так сильно не нужно как принятие как есть, без наставлений и упреков. Едва свистящий в локоны и уши ветер обещал унести невзгоды, и Вилл, скрытая от прямого взгляда Уайта, позволила паре слезинок скатиться с глаз.