Твоя реальность

Уже на улице, под нежным солнышком, жмурясь, Семён решил уточнить. – Славя! А как ты кроить, шить будешь? Сколько раз здесь ни был и пионером, и вожатым, а ничего не находил. Девушка рассмеялась. – Так, может, не искал? Потому что, кто ищет, тот всегда найдёт! Не целое, так хоть детали или ингредиенты. – Она пожала плечами. – Но здесь нужно понимать, как они хотя бы выглядят. Моника тоже улыбнулась. – Думаю, Семён не очень представляет, как выглядит лекало. Вожатый прищурил один глаза. – А ты? Японка рассмеялась. – Я, наверное, тоже! Семён прикусил палец. – Кажется, я видел дома. Мама чертёжницей была одно время, где – не скажу. Славя приложила пальцы к скулам с восторгом, а глаза! Глаза горели, переливались, словно топазы… Если топазы переливаются. Вожатый их никогда не видел в натуре, но подозревал, что должны. – Это что-то секретное? – Хе-хе, – задумчиво ответил парень. – Если я скажу «да», то это будет уже неправильно к тайне, потому что нужно держать в секрете, кто хранит тайну, а если скажу «нет»… В общем, я просто многозначительно промолчу! И с улыбкой поднял палец. Моника снова рассмеялась. – Туману-то напустил. Многозначительно! – и так же подняла палец, копируя Семёна, а затем покачала головой, позволив волосам подобно маятнику покачаться. – Много – это, Сёма, всего два варианта. Он развёл руками. – Всё, что есть. Так. Отвлеклись. Так где мы найдём всё необходимое? На складе я не припомню. Славя помотала головой. – Конечно, на складе ничего этого нет. – Вожатый открыл было рот. – Нет, и с собой я не привезла. Вы б ещё сказали, что у меня в вещах ткацкий станок, веретено! – пионерка снова звонко рассмеялась. – В административном корпусе есть. Моника выпучила глаза. – Так ведь он же… Семён экстренно пальцем прикрыл ей рот и одними губами произнёс: «Не та неделя». – Для персонала? – произнёс уже вслух. – Ну, мы трое – персонал. Славя кивнула. – Я схожу – принесу, а вы пока подойдите к моему домику. Пара кивнула. Можно было напроситься проводить, но пионерка исчезнет на входе в здание, это часть механики кукольного домика, которую лучше лишний раз не лицезреть. Разошлись, и Семён наконец сообразил, что те самые хвалёные рисунки Лены – в доме Лены. Точнее – теперь в домике Толика. Взобравшись на крыльцо, Вожатый обернулся к Монике. – Ну, что? Стучаться будем? Для приличия надо бы. Девушка благосклонно кивнула. – Открывай, Толян, медведь пришёл!* – объявил парень. И дважды стукнул костяшками по двери. С той стороны раздался вой. Кажется, в нём воплотился некий первобытный ужас. – Эм-м-м… – только и протянула Моника, вжав голову в плечи. Семён открыл дверь. Из-под одеяла, под которым на кровати укрылся толстенький пионер, раздался дрожащий голос. – Не-не е-ешь ме-меня… Вожатый тяжело вздохнул и покачал головой. – Успокойся, Толик: мы пришли с миром! – И с медведем?! – Без! Без медведя! И чего ты, вообще, под одеяло залез? Вылезай! Судя по всему, он под одеялом покачал головой. – Дедушка говорил, что под одеялом меня не достанут никакие ужасы и монстры. Моника пожала плечами. Семён же наклонил голову и ухмыльнулся. – Так-то оно так, но… – он сделал пару шагов вперёд. – Но самые сильные и страшные из монстров умеют сдёргивать одеяла! Уверенное движение рукой – и оставшийся без укрытия Толик завыл, но довольно быстро остановился. – О! Это вы? И без медведя… Моника наклонила голову и улыбнулась. – Медведя нет – есть только не самые добрые, но заботливые и сытые мы. Пионер улыбнулся в ответ. – Это здорово. А зачем вы пришли? Вожатый кивнул. – «За чем» – это ты правильно сказал. За рисунками, оставшимися… от Лены. Всё, что осталось от девочки, которая хотела своего счастья, а помогала творить чужое. – Тогда успешно найти! Толя зевнул и, потеряв всякий интерес к происходящему, отвернулся к стене и… – Он же не… – удивилась японка. …и захрапел. – Такие дела! – только и осталось ответить Семёну.

***

В домик помощницы вожатой через предусмотрительно оставленную открытой дверь заходили всё равно с интересом и опаской. – Ты здесь редко бывал? – прошептала Моника. – Или к Жене в гости, или когда гонялся за местными, но чтобы к Славе… По-своему истолковав заминку, пионерка подала голос. – Здесь я, здесь – заходите! И тут же прозвучал сигнал на ужин, и Семён непроизвольно дёрнулся назад. «Каштанка! Тётка!»* Рефлексы не хуже, чем у собак Павлова,* блин! Моника перестала разглядывать убранство домика и перевела взгляд на Славю. Та поднялась со стула и, тревожно озираясь, стояла на месте. – Предлагаю по-быстрому обменяться всем необходимым и идти, – подавшись вперёд, предложила японка. Оба кивнули. – В общем, вот… – Вожатый положил на стол два рисунка. – Я не знаю, насколько это можно воплотить и… Славя закивала. – Зато знаешь что-то другое. А я знаю, как примерно это сшить и из чего. Но мне потребуется… – на лице была смесь азарта и суеверного ужаса, – разрешение взять со склада штору. Вожатый кивнул. – Штора лагерная, мероприятие лагерное – всё логично. Действуй на своё усмотрение! Я знаю, ты справишься. Пионерка приложила руки к сердцу, улыбаясь. – Я… сама…– только и прошептала она. – Сама-сама! – согласилась Моника. – С собственными фантазиями, мечтами и силами. А теперь все живо на ужин. Я понимаю, волнительные открытия и всё такое, но приёмы пищи пропускать не стоит. «Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?»* – припомнил Семён. – Справедливо, но, – парень ухмыльнулся, – из тебя выйдет отличная бабка! Славя тихо хохотнула. Моника с ухмылкой дотронулась до носа Семёна. – Лет через пятьдесят узнаем точно, а пока – на ужин марш!

***

Поужинали достаточно быстро, больше думая о предстоящих мероприятиях, чем о еде, так что Семёну было бы проще восстановить меню из памяти о предыдущих циклах, чем из этого. Уже на крыльце он взял под руку Монику и посмотрел на темнеющее небо. – Переживаешь, что не пойдёшь на сцену? Вожатый лишь пожал плечами. – Скорее, да. Ещё тревожила смс: «Твоё сегодняшнее задание только для тебя. То самое. Так будет лучше». Притянув парня за галстук, девушка поцеловала его в губы. – Думаю, это поможет неплохо отвлечься, пионэр! Прогуляемся перед танцами? Вожатый кивнул. Костюмов у них пока не будет. И не надо. Танцевать будут они – Семён и Моника, а они и так уже в костюмах себя молодых. Но если все реальные дороги ведут в Рим,* то в «Совёнке» они сходятся на главной площади. – Вот это вы правильно пришли! Ольга. И её тон говорит совсем об обратном – нет, неправильно пришли, не в то время и не туда! И вроде как свалить не поздно, но… – Чего изволите? – поклонившись, спросила Моника. Вожатая рассмеялась. – Нам нужно украсить деревья и принести технику. Семён ухмыльнулся. – Замесить и нарубить,* так сказать. Хихикая, Ольга сначала показала большой палец, а затем шутя погрозила. – Только нормально. – В меру скромных способностей, – кивнув с улыбкой, заверил её Вожатый. После расспросов оказалось, что гирлянды хранятся у кибернетиков в кладовке, а колонки и всё прочее – в музклубе. – И куда теперь? – спросила Моника. – И это притом, что главы кружков могут быть вместе в одном из них. Я бы выбрал музклуб… И тут над ухом раздался смех. – А я выбрал счастье. Шурик! Оба обернулись, и если Саша достаточно сухо кивнул, то Мику весело помахала. – Кстати, Шурик, где твой дружок? – решил уточнить Вожатый. Моника прикрыла рот ладошками, посмеиваясь. – Мику, не красней так явно, – сумела выдавить она. – Он же про Эла, а не… Семён закрыл глаза руками. – Здесь в штанах его дружок, – раздался из-за спины (да что же все подкрадываются-то?!) голос Жени. Вожатый взвыл и открыл глаза. Сыроежкин (и правда, в штанах) был рядом и с виноватым выражением лица лишь пожал плечами). Вожатая решила, заметив всеобщие веселье и конфуз, взять всё в свои руки. – Все на месте – замечательно, но я что-то не вижу, чтобы здесь также было вверенное вам и необходимое для танцев лагерное имущество! За ним шагом марш! Семён лишь кивнул. – Марш! Левой! Левой! Раз-два-три! «Спасибо, Оля, выручила», – с благодарностью подумал Вожатый.

***

Сначала празднично засияла площадь, потом лицо Ольги Дмитриевны, а затем и остальных участников подготовки: трудоёмкий (и нервный из-за командирши) процесс завершён, наконец. – Теперь мы точно заслужили радоваться, – подытожил Вожатый. – А это, пионеры, в жизни всегда так, – усмехнулась вожатая. – Сначала нужно строить-строить и только затем «наконец построили» и «ура»!* Славя улыбнулась и покачала пальцем. – А есть ведь и другое, до «построили» – радость от помощи чьим-то делам и мечтам!* Помощница поправляет, чему-то учит вожатую – казалось бы, неслыханная наглость, ан нет – справедливость и даже общая мудрость. Ольга доброжелательно улыбнулась. Женщина кивнула. – Потому что человек человеку – друг, товарищ и брат. – От общей победы победителями становятся все, – поддержала Анна. – От общего продукта богаче все, а от общей радости веселее всем, – продолжил Вожатый. Сыроежкин расчувствовался и запел: «Как один человек, весь советский народ…»* И почти тут же втянул голову в плечи, услышав демонстративные аплодисменты. Мику рассмеялась. – Что, товарищи, мы зря тащили аппаратуру на площадь? Так споём? – Нет-нет-нет! – тут же запротестовал кибернетик, с неудовольствием ощущая себя не просто причастным – виновным. – Мы ведь… И тут вмешалась библиотекарша, она резко взяла Электроника под руку и закончила за него. – Да! Мы ведь-медь! Рядом со всем ужасом безысходности взвыл Толик: «Так всё-таки есть медведь?» Мику снова рассмеялась. – Пощадите-пощадите! Ольга Дмитриевна улыбнулась довольно сдержанно. – Ладно, шутники! Пора всё подключать и начинать!