Каждому ученику положен свой учитель

Кабинет математики.       В помещении царила тишина. Лишь звук пишущих ручек и тиканье часов не разрушали её, а подчёркивали некую учебную идиллию, которая создавалась в процессе урока. Словосочетание «КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА» было выведена белым мелом на большой черной доске. Ученики 10 «А» класса, подобие солдатам в казарме, молча писали, стараясь не издавать и звука, чтобы некоторых не спалили за списывание. Были и те, кто вообще и не начинал что-либо решать. А ведь до конца урока оставалось 20 минут. Ученица Марьяна Романова – рыжеволосая девушка, несмотря на то, что предмет с каждым классом усложнялся, усердно решала уравнение своего варианта. Её сосед по парте и лучший друг – Владислав Череватый в это время профессионально скатывал с интернета и подправлял так, что его работа походила на оценку «3». Но он не забывал, что через три парты первого ряда за столом восседала учитель математики, которая хмуро смотрела в компьютер.       Спиной Романова почувствовала, как сзади тычет кто-то ручкой. Опустив взгляд вниз, Марьяна заметила сложенную в два раза бумажку. Романова якобы обронила на пол ручку и подняла, тем самым тихо и аккуратно раскрыв её.              

Марьян, чё ты в 5-ом задании 1-ого варианта ответила?

      

Лина

             Марьяна тихонько усмехнулась и показала пальцами «2» сзади сидящей Ангелине или коротко Лине Джебисашвили.       – Романова. Ещё раз увижу лишние телодвижения помощи в сторону своих соратников – Минус один балл. – грубый голос учителя прозвучал внезапно, на что Марьяна, вздрогнув, опустила руку на место и подняла свой голубой взор на учителя.       Виктория Райдос. Суровая и неприступная женщина, которую побаиваются чуть ли не все, а самые бессмертные быстро становились смертными. Учитель математики, а главное – классный руководитель, от которого почти все не были в восторге и желали по скорее закончить все 11 классов. И некоторые из школы очень им даже сочувствовали.       Но вот Марьяну эта неприступность притягивала. Она хотела узнать её. Разгадать, как загадку. Но за всё время, что Романова проучилась в школе, могла лишь наблюдать и выполнять требования учителя.       Оставшееся время пролетело быстро. И когда прозвенел звонок на большую перемену, все ученики, посдавая свои работы, вышли прочь из кабинета и разбрелись кто куда. Марьяна же отошла подальше и села на подоконник, прислонившись лбом к холодному стеклу, ведь контрольная давалась тяжко и гнетуще. Она надеется на «4» хотя, если знать Райдос, то поставит намного меньше и раскритикует.       – Контроша хуйня полная. Согласитесь? – заявила Лина, сев рядом с Марьяной.       – Чувствую, на следующем уроке, Райдос обольёт нас всеми словесными помоями, которые знает и назовёт нас тупыми бестолочами, что мы на изи контрошу решить не смогли, – сказал Влад, что встал напротив них, почёсывая подбородок.       – А ты что думаешь, Марьян? – спросила Джебисашвили       Романова, Джебисашвили и Череватый – та ещё «святая троица», которая любила иногда создавать проблем. Как никак с первого класса дружат. Вместе ищут приключения на пятую точку. Однако со временем, к 10-ому классу это трио стала неожиданно для всех учителей квинтетом.       – Тяжело. Я хочу домой, но не могу. У нас ещё три урока впереди, – ответила Марьяна, вздохнув. – А кто у нас сейчас?       – Изосимова, – одновременно ответили Влад и Лина.       – Что же, ставим ставки, господа: будет ли она сегодня на добром или будет опять злая из-за Левина? – спросила Романова.       – Мне кажется она сегодня на среднем настроении будет.       К ним подошли две девушки из их класса: высокая красивая брюнетка Ольга Якубович и такого же, как и она, возраста русая, немного напоминавшая медведя, Тамара Халы.       – Посмотрим. Нам просто хватило внезапной контрольной от Райдос, – сказал Череватый, скрестив руки на груди.       – Это было ужасно. Я едва ли натяну на тройку, – сказала Тамара, сев рядом с Линой и поджав губы.       – Тамара, не переживай. Райдос не настолько дьявол в юбке, чтобы терроризировать нас. Иначе нахуя она вообще согласилась брать наш класс под своё руководство, – Джебисашвили положила руку на плечо Халы и улыбнулась, – Не очкуйте. Всё окей будет.       – Внатуре, ребят. О, а го за наши серые гаражи пойдём после уроков? С меня по банке светлого Козла, – предложил Владислав.       – А купишь мне мои любимые сигареты? А то у меня одна всего осталась, – спросила Ольга, лукаво улыбаясь.       – Базару нет. Любой каприз за ваши деньги. Куплю конечно. Только скинешь потом? – ухмыльнулся Череватый.       – Договорились.       Оля и Влад обменялись деловыми взглядами.       – А домашку когда? – спросила Тамара.       – У меня сделаем. Всё равно матери ночью дома не будет. А ещё, если мы трезвыми конечно будем, – Лина откинулась назад, оперевшись спиной к окну.       – О, ребят гляньте туда, – Владислав мотнул головой вперёд.       Неподалёку от них, у кабинета истории стояли трое учителей, переговариваясь между собой. Кудрявая, с медными рыжими волосами, со светлой улыбкой учитель истории Елизавета Петрова, высокий шатен с приятной харизмой, с ноткой скепцецизма учитель обществознания Илья Ларионов и почти с ростом, как у Елизаветы, и причём невероятно красивая, учитель географии Софья Егорова. Разговор их было не услышать из-за шума других школьников, но по улыбкам можно было понять, что говорят явно не о работе. Тамара, Оля и Влад смотрели, не отрываясь от них. В глазах каждого читалась некая надежда. Марьяна и Лина прекрасно понимали их, ведь сами такие.       Любовь к учителю – тот ещё запретный плод, к которому страшно притрагиваться, но он манит и пьянит. Особенно, когда она достаётся по судьбе. Хочется влить её в себя. Вкусить эту сладость. Познать его глубины. Но некая субординация, разница в возрасте и статусе, так ли иначе, притупляли чувства и превращали в невозможную и горькую пытку.       – Как думаете о чём они болтают? – спросила Ольга, посмотрев на ребят.       – Наверное какую-нибудь смешную историю Илья Владимирович рассказывает, дабы настроение поднять, – предположил Череватый.       Марьяна усмехнулась, но потом спросила:       – Блин, курить захотелось аж. Успею?       Тамара взглянула в телефон.       – Не успеешь. Да и не советую. Ангелина Юрьевна за километр учует.       – Так она сама курит, только трубку, – сказала Джебисашвили.       – А ты откуда знаешь? – спросил Влад ели как отрывая взгляд от учителей.       – Да, однажды застукала её за этим в кабинете. Стояла, покуривала и наслаждалась. Будто травку в табак добавила. Сказала, чтобы я не рассказывала директору, иначе она с меня три шкуры спустит, – пояснила Лина.       – Я бы на это посмотрел, – хихикнул Череватый, – Как наша русская бабонька Ангелина Юрьевна наркоту курит и тебя драит заодно.       – На хер иди, – Джебисашвили усмехнулись и слегка пихнула Влада в плечо.       – Так, ОПГшники, вы опять за своё?       Все пятеро с опаской обернулись назад и увидели нависающую над ними хмурую Райдос. Марьяна тихо сглотнула, а губы приоткрылись. А сердечко внутри затрепетало. Но виду не стала подавать.       – А что мы сделали-то? – возмущённо спросила Лина.       – Вам мало было лекций о вреде курения. Хорошо, я могу ещё раз повторить. Мне не трудно. Заодно прочту ещё и лекцию о клевете и нецензурной брани в общественном месте, – Виктория скрестила руки на груди и осматривала каждого.       – Виктория Германовна, ну какая клевета? Мы просто нечаянно коснулись этой темы. Вот и всё, – Влад пытался замять ситуацию.       – Череватый, ты месяц назад также нечаянно коснулся и петард, на пару с Джебисашвили. Вон учитель информатики Кинжинов до сих пор зашуганный ходит и заикается, – Виктория испепеляла карим взглядом.       Романова совсем коротко прыснула со смеху, обратив внимание Райдос теперь на себя.       – Романова, я здесь смешного ничего не вижу.       – Извините. Просто ну вы видели его лицо? – Марьяна улыбнулась, слегка обнажив ряд зубов.       – Смешно, да? Хорошо. Я тут работы проверяла и твоя неожиданно попалась мне под руку. Решила в первую очередь просмотреть.       Улыбка Марьяны в миг угасла.       – Романова, это не работа, а сплошной тупой и бессмысленный идиотизм идиота, – Райдос вздохнула, – Останешься, после уроков контрольную переписывать.       – Виктория Германовна, я не могу.       – А пиво пить и курить ты можешь значит? Хочешь с двойкой в четверти ходить? Да ради бога на здоровье. Я дважды предлагать не буду.       Марьяна сдерживала свой недовольный стон от правоты слов учителя математики. Вот из всех учителей ей по судьбе досталась Виктория Райдос. Любой человек рядом с этой женщиной повесился бы.       – Бери пример с Мэри Керро. Захотела исправить на отличную оценку, пошла и сделала. Умная и образованная девушка, несмотря на то, что она из Эстонии.       Внутри что-то защемило, а зубы сжались плотно-плотно. Как же эта Мэри иногда подбешивала. Внутренняя судьба кричит и орёт, чтобы та больше не упоминала имя этой эстонки.       – Хорошо-хорошо, приду.       – Буду ждать после уроков. И чтобы больше никого курения, нецензурной брани и тем более клеветы в адрес учителя. Это понятно вам? – грозно спросила Виктория, на что получила синхронные кивки. – ОПГшники. – и величественной походкой ушла прочь.       – Это что за херь сейчас была? – хриплым голом спросила Лина, оглядываясь на каждого.       – Хуй знает. Но Марьянке всё равно пиздец. Получается ты не с нами?       – Да приду-приду. Не переживай. Быстро перепишу и к вам. Знаю, что пиво от меня не убежит.       – Марьяна, мне кажется или тебя задели слова Райдос по поводу Мэри? – спросила Тамара, на что Романова опустила взгляд вниз.       – Ещё как задели. Не, ну прикиньте, я ещё должна брать пример с этой рыжей. Делать мне нечего! – Марьяна с возмущением фыркнула. – Надо мной судьба явно смеётся.       – А ещё и не замечает, – одновременно сказали четверо соратников, тяжело вздохнув.              

***

      Кабинет русского языка.       Практически все внимательно слушали, что им говорит Ангелина Изосимова. Учитель русского языка, славилась по всей школе своим жёстким характером и нравом, а ещё и конфликтом с учителем труда Максимом Левиным. Однажды аж до драки почти дошло.       Лина сидела и как послушная смотрела только на неё. Да, ей по судьбе досталась Изосимова. Да и сама женщина привлекала Джебисашвили. Сама Лина была готова во всех красках описать чувства, которые испытывает, когда видит учителя русского языка. И только одной единственной Марьяне досталась ну очень суровая и холодная судьба, которая явно имеет к ней предвзятое отношение. За что с ней так? Она сама не знает. Романова пролистывала в VK страницу Виктории Райдос, рассматривая фотографии. Все они содержали в основном работу. Но, чёрт возьми, как же сексуально на них она выглядит. Эти длинные каштановые волосы, эти изгибы, эти две родинки на левой стороне, над бровью и под глазом, которые гармонично дополняли к образу. И голос. Четкий, строгий и командный. Который хочется слушать и подчиняться ему. Её сладкие мысль прервал стук в дверь.       – Входите, – сказала Ангелина, отложив учебник.       Дверь открылась. И в кабинет вошла учитель английского языка Марина Зуева. Красивая, рыжая и чем-то напоминала ведьму. Особенно взглядом. Которым могла пленить и обворожить любого. При виде неё губы Ангелины, что были накрашены ярко-красной помадой, изогнулись в лёгкой улыбке. Дети при зашедшем учителе тут же встали, но быстро сели благодаря жесту Зуевой.       – Чем могу быть вам обязана? – спросила Изосимова, сложив руки за спину.       – Я по поводу завтрашней замены у 10-ых классов, – ответила Марина, проводя взглядом снизу-вверх на учителя русского языка.       Присутствующие ученики начали совсем тихо перешёптываться между собой. Влад и Марьяна сразу повернулись назад, к Лине.       – Странно как-то. Пришла к ней ради замены в расписании. Честно? Ну, не верю, – начал Влад, говоря тихо.       – Ну, как бы они учителя. Не? – Марьяна оглядывалась, видя, как Ангелина улыбалась Марине, при этом переговариваясь.       Джебисашвили устремила взор туда, куда смотрит её соратница. И немного потяжелел.       – А вдруг они встречаются и у них, типа там шпили-вили, – широко улыбался Влад, обозначая, что это всего лишь шутка.       Ага? Конечно. Только для Лины это скорее прозвучало как приговор.       – Череватый. Ты совсем охуел? – громко спросила Лина, обратив на себя внимание своих одноклассников и учителей, – Ой.       Ангелина смотрела на неё испепеляюще. А вот Джебисашвили хотелось провалиться под парту и не высовываться, чтобы не навлечь ещё больше беды на свою голову.       – Джебисашвили. Давно рот с мылом не вымывала? – грубо выплюнула Изосимова.       Лина стыдливо отвела взгляд.       – Простите.       – Ещё раз подобные высказывания услышу на моём уроке, так и при другом учителе – буду тебя первой по домашнему заданию гнать. И только попробуй мне его не сделать и ответить. Услышала? – рявкнув, спросила учитель русского языка.       – Да, – тихо ответила Лина, не ответив больше ничего.       – Продолжайте, – Ангелина быстро остыла пыл и перешла уже к другому собеседнику.       У Джебисашвили от слов Череватого внутри всё заныло, а её внутренняя судьба яростно протестовала. Неужели Влад прав? И у Ангелины роман с Мариной? Она отчаянно хотела в это не верить. И это стала пищей для размышления.       

***

      Перемена. Учительская.       В просторном кабинета, где все учителя либо отдыхают какое-то время на перемене, либо готовятся непосредственно к уроку. Виктория сидела за столом, проверяла остальные контрольные работы 10 «А» класса, попивая горячий и ароматный кофе. Она его не просто любила, а обожала. Простой, без сахара и без молока. Любит эту некую горчинку в нём.       Из учителей Виктория пока что единственная, кто находится в помещении. Ну, это было и к лучшему. Легче и в тишине проверять зато. На данный момент у неё в расписании стоял пробел. А потом ещё два урока с 9 «Б» и с 10 «В» класса. А потом дополнительный «урок» с двумя ученицами, одна из которых была Марьяна Романова. Учитель математики тихонько вздохнула. Чёрт бы побрал эту крашенную рыжую! За всё время работы в школы нервы Виктории ещё никто так не мотал, как Марьяна и её маленькая группировка. Сам образ Романовой внезапно медленно вырисовывался в голове. Передавали точные черты присуще только ей.       – Снова задумались о своём. Виктория?       И внезапно стёрся. Учитель математики повернула голову в сторону голоса и увидела зашедшую Петрову.       – Как обычно, о работе. Не более, – холодно ответила Виктория и сделала глоток.       – Вижу. Ваши ОПГшники опять что-то натворили? – Лизавета привыкла к характеру коллеги, поэтому ни в коем случае не обижалась.       Учитель истории усмехнулась. ОПГшники – это понятие всегда относилось к Марьяне и её компании, которое дала им сама Виктория.       – В смысле?       – А за что вы тогда их ругали? На большой перемене?       Райдос вспомнила.       – Опять курить собрались эти маленькие несовершеннолетние бестолочи. А потом больницах отлёживаются, говоря, как им очень плохо. Это первое. И второе – начали про Изосимову говорить, что, мол, курит наркоту. Вставила им и за это тоже. За клевету бездоказанную, – пояснила Виктория.       – Подростки, что с них взять, – сказала Петрова, заливая в кружку ещё теплой водой, – Кстати, а за что Марьяну после уроков оставили? Просто я, Илья и Софья слышали, как вы на неё гнали.       – До смеялась потому что. Плохо написала контрольную работу. Таких дибильных ошибок нет даже у Халы. Хотя я те темы, которые были на контрольной, четко и внятно разжёвывала. Итог: работа написана на два.       – А у Тамары сколько?       – С Божьей помощью на четыре написала.       – Такая умница, – учитель истории улыбнулась, отхлебывая травяного чая.       – Угу. Умница. А на пару с Якубович с этой троицей святой ошивается. Деградация ещё никого не щадила, – съязвила Виктория, продолжая проверять работу.       – Может, деградация и не щадит, но душу она не трогает, – спокойно и мягко сказала Петрова, откинувшись назад.       – Вам виднее, – слегка пожала плечами Райдос.       – А почему вы так в Марьяну вцепились?       – Это вы сейчас к чему спросили, Елизавета? – с опасным холодом спросила учитель математики.       – Интересно. Да и я уже не первый год замечаю, что вы как-то к ней предвзято относитесь. И не потому, что она состоит в плохой компании.       Рука Виктории, что держала красную ручку, остановилась.       – Романова может всё, если захочет. В качестве примера я ставлю Мэрилин Керро из 10 «Б». Просто хочу, чтобы она выучилась на хорошо. Вот и вся причина, – ответила Райдос, делая глоток кофе.       – Только ли? – ехидно спросила Елизавета.       – Елизавета Владимировна. Не приплетайте ко мне посторонние факторы. Я не встречаюсь и уж тем более ночи с учениками не провожу.       – А как же судьба? Вы её нашли?       – Я не верю в судьбу. Бред сумасшедшего, – коротко отчеканила Райдос, продолжив написание.       Учитель истории усмехнулась.       – От судьбы не убежишь.       Виктория лишь закатила глаза. Комментировать насчёт этого больше не стала и спокойно продолжила проверять. Но мысли насчёт судьбы не отпускала. А если она и правда есть? И ходит где-то рядом? Райдос была больше реалисткой, поэтому тяжело будет ей это понять. Из мыслей учителя математики снова вырвали, но эта уже была Изосимова, которая была уже с подпорченным настроением.       – Малолетние идиоты, – пробурчала Ангелина, подходя к кулеру с водой.       – Опять ОПГшники? – с улыбкой мягко спросила Лизавета.       – Хуже, – кратко сказала Изосимова.       – А что может быть хуже компании Марьяны?       – Шепсы. Эти двое, из ларца одинаковых с лица, бегали по коридору. И первый, который Александр, сбил меня, когда я заворачивала, да так, что упала. А потом побежал дальше, просто кратко сказав «извините» и всё! Отлупить бы их розгами к херам, – проворчала Ангелина, набрав воды в пластмассовый стаканчик и залпом выпив.       – Ангелина, вы вроде учитель русского языка, а сами остальных и Лину ругаете за подобные слова. Не стыдно? – сделала замечание Петрова, а потом глотнула чаю.       – О, сегодня Джебисашвили проявила себя. Так и хочется по её языку дать толковым словарём. Выругнуться матом, когда в классе два учителя присутствуют – ну, она, конечно, переплюнула саму себя.       Виктория лишь закрыла глаза ладонью.       – О, господи, – прошептала Виктория.       – Грехом попахивает, – сказала Елизавета, смотря ровную черную гладь.       – Это каким ещё?       – Сквернословие. И у вас, Ангелина Юрьевна, и у Лины. Вы как два матершиных сапога пара.       Подобное заявление заставило Ангелину округлить глаза.       – Святыня вы наша! Вот от кого грехом действительно несёт, так это от вас, – съязвила Ангелина.       – Почему это?       – А то я не вижу, как вы трётесь к Евгении Шулик из 10 «Б».       – Ну, она у меня в основном берёт только дополнительные уроки по истории, – Петрова вела себя спокойно. Ожидала, какой же контраргумент в ответ скажет ей учитель русского языка.       – Дополнительные? А засосы с помадой багрового цвета на поверх вашей же шеи не особо смущают? Между прочим, специально спросила у Евгении насчёт неё. Она же дружит чуть ли не со всеми фифами в школе. И никто, кроме неё не пользуется таким цветом. Так что, голубушка, вертись сколько угодно, а твой Бог всё прекрасно видит, – Ангелина усмехнулась.       – Ну, во-первых, Бог – Отец, и Отец, конечно, мой, а общий. А во-вторых, у нас стены школы не сделаны из звукоизолирующей мембраны, когда вы с учителем английского языка «ну очень дружески болтали» три дня тому назад, пока я одна в своём кабинете работы учеников проверяла. Стоны, вздохи. Какофония звуков. Во! – Лизавета показала палец верх. – Так что не вам, Ангелина Юрьевна, мне про грехи говорить, – Петрова победно улыбнулась. Раунд.       Обескураженная Ангелина, отвела взгляд пряча, свои покрасневшие щёки.       – А вы обе в курсе, что заводить романы с учителями, а уж тем более с учениками, не положено и неприемлемо? – на серьёзном тоне спросила Райдос.       – Виктория, вам просто нас не понять, – сказала зашедшая учитель географии, – Вы просто никогда не пробовали заводить отношения на работе. Кстати, ОПГшники, опять там начинают с 10 «Б» ругаться.       – Это ещё по какому поводу? – спросила Изосимова.       – Опять, наверное, что-то не поделили. Не знаю. Главное, чтобы это не дошло до драки, – пожала плечами Егорова, сев на стул.       – Боже. У каждого из членов этого ОПГ генератор проблем в задницу вставлен, что ли? – вздохнула Ангелина.       – Полностью согласна с вами, – согласилась с учителем русского языка Петрова, пропустив мимо ушей грубую формулировку.       Тут в помещении зашёл Ларионов.       – Виктория Германовна, вас Башаров вызывает.       Учитель математики устало выдохнула, отложив ручку в сторону. Сегодня остальные контрольные работы, кажись, она будет проверять дома.       – Что на этот раз? – твёрдо спросила Райдос.       – Сказал, что это важно. Подробностей не сказал, – пояснил Илья.       – Как всегда. Надеюсь, не опять насчёт Левина, который наклюкается своей дешевой водкой, а потом материт на всю улицу Изосимову и поэтому просит отчитать? – для учителя математики это было не удивлением.       – Пусть только попробует эта тварь мужская ещё раз подобное выкинуть, иначе я его сожру целиком, а кости выплюну и собакам выброшу, – опасно и твёрдо пригрозила Ангелина.       – Вы бы ему ещё леща дали, Ангелина. – Егорова усмехнулась.       – Вот когда доведёт меня до этого состояния, тогда и получит, – Изосимова напоминала ёжа, который оборонялся своими иголками и был в какой-то степени опасным.       Глаза Виктории закатились. Короткое нецензурное слово застряло на языке. Встав со своего места, плавной грацией покинула учительскую, направляясь к директору, попутно начиная от «твою ж мать», заканчивая до «дурдом»       – Какова вероятность того, что наша Снежная Королева не начнёт плеваться ядом в Башарова? – спросила Софья.       – Нулевая. Она хоть и недолюбливает его, но и не такая сука, чтобы выплёвывать ему своё недовольство. Всё-таки Башаров уважает её. А мы, как и она, – учитель русского языка указала на присутствующих в помещении и не только пальцем, – люди, что обучаем этих малолетних недозрелых недорослей, которым лишь бы побухать, покурить, повыебываться и потрахаться от души.       – Бедные дети, – Петрова слегка помотала головой в разные стороны, снова делая глоток душистого чая.              

***

      По окончанию всех оставшихся уроков, которые для некоторых из 10 «А» считались пыткой, Марьяна шагала в сторону кабинета математики, думая о том, что было тогда на перемене. Виктория как будто специально пытается выставить её перед всеми таким неудом, при этом сравнивая с той, которую на дух не переносит и иногда хочет оставить на красивом личике здоровенный и не быстро заживающий фингал. Внутренняя судьба сильно недовольна и дико ревнует, хотя Романова старается её усмирить. Остальные её товарищи сами разбрелись. Влад сказал, что будет ждать всех у серых гаражей.       Оказавшись у кабинета, Марьяна чуть постучала в дверь. По ту сторону было молчание. Романова положила руку на ручку и опустив её вниз, дверь поддалась вперёд. Зайдя во внутрь, первое, кого увидела, это сидящую напротив учительского стола – Мэрилин. Брови Марьяны поползли на верх от удивления.       – Ты что здесь делаешь? – спросила Романова.       Керро повернула голову в её сторону. Глаза рассматривали девушку.       – Сижу, как видишь, – ответила Мэри, – Заново контрольную хочу написать.       Романова подошла к парте, что была рядом с той, за которой сидела, Керро.       – Ты же вроде отличница. Разве нет? Нахера тебе переписывать?       – Четверка для меня неудовлетворительно. Поэтому по собственному желанию пришла сюда. Виктория Германовна об этом знает, если что. – Мэри улыбнулась, а затем издевальчески добавила, – Простые уравнения не клеются?       – Отвали.       – А чего такая реакция? Я просто спрашиваю, Марьяна. Зачем грубить-то? – усмешка, – Хотя нет, догадываюсь. Виктория Германовна снова придралась. Не так ли?       Романова стрельнула недобрым взглядом на эстонку. Напряжение между ними медленно нарастало.       – Бесишь.       – Неужели? – Керро встала с места и руками оперлась о поверхность другой парты.       Марьяна не отводила от неё взгляда.       – И чего же наша рыжая бессмертница меня так сильно невзлюбила?       Романова встала с места. Их глаза почти были наравне, ибо Марьяна была чуть выше её. Марьяна молчала, прожигая лицо соперницы до дырки. А вот Мэрилин хитро прищурилась, а губы растянулись в ухмылке.       – Твоя личная персона бесит. Ошиваешься вокруг Виктории Германовны. Пытаешься показаться ей такой правильной. Хотя я знаю, какой ты мразотой бываешь.       Глаза Керро слегка округлились.       – Боже, Марьяна, – Мэри усмехнулась, – Только не говори, что ты ревнуешь учителя математики ко мне?       Простое слово «Да» застряло где-то в середине горла.       – Нет. Просто раздражает каждый раз, когда тебя, такую святошу, – Романова изобразила руками невинного ангелочка, – сравнивают со мной. Особенно, когда так делает Виктория Германовна.       Ей хотелось выговориться. Внутренняя судьба, крича, умоляла дать возможность высказать всё, что думает об этой рыжей стерве. Как она хочет сказать прямо ей в лицо, что Райдос – это судьба Романовой, а не её. Но Марьяна держалась.       – Зависть – это признание себя побеждённым. Слышала об этом, Марьяна? – спросила Керро, сделав шаг Романовой. – Как бы ты ни старалась привлечь своё внимание к ней. У тебя не вый-де-т.       Кулак Марьяны сжался так, что костяшки побелели. Романова старалась не поддаваться эмоциям. Но было невозможно слышать этот бред.       – Что здесь происходит?       Головы девушек обернулись на голос и увидели стоящую у прохода Райдос. Марьяна слегка поджала нижнюю губу. Вся серьёзная. Как всегда.       – Не переживайте, Виктория Германовна. У нас с Марьяной просто был небольшой спор. Не более, – Мэри невинно улыбнулась.       Виктория оглядела каждую и затем направилась к своему рабочему столу. Девушки же сразу отстранились и сели на свои места, попутно стреляя друг в друга молниями.       – Значит так. Вы будете решать аналогичную контрольную работу, но под другими вариантами. Телефонами и прочими шпаргалками пользоваться нельзя. У вас на всё про всё целый урок, – учитель математики раздала по листу с заданиями и чистому листу для решений, – Начинайте.       Мэрилин принялась сразу решать. А вот Романова сначала посмотрела на уравнения, потом на Викторию, которая уселась за стол, держа ровную осанку. Марьяна не могла оторваться от неё. Внутренняя судьба маленькими ручками тянулась к ней. Брови учителя хмурились, а карий взгляд был устремлен в окно. Романова с силой отвернулась и принялась решать контрольную.       Полчаса тянулись долго. Марьяна думала над последним заданием. Но в голову математика совершенно не лезла. Мысли о Райдос совсем теснили все знания, которыми она обладает. Керро, уже решив всё, встала с места и отнесла на проверку учителю. Марьяна украдкой устремила взгляд в сторону стола. Ладонь Мэрилин аккуратно была положена на предплечье. Ручка, что была зажата подушечками указательного и большого пальца, была готова треснуть под давлением накатившей злости.       – Опять ошибка, Мэри. И опять знаки. Здесь плюс меняется на минус и отсюда неверный ответ, – пояснила Виктория.       – Я готова ещё раз переписать, Виктория Германовна, – заявила Керро, проводя пальцем по предплечью.       Учитель математики посмотрела на неё. Карий взгляд медленно рассматривали её снизу-верх. Ручка в руке Романовой поменяла положение и была на грани. Внутренняя судьба уже начала себя бить сильно, до дыры головой об стену души. Неужели Райдос настолько пофиг, что её лапает ученица?       – Ладно. Ставлю авансом тебе пять. И впредь внимательно просматривай решения, чтобы больше допускать таких ошибок. Не торопись. Ладно?       – Обещаю, – Мэрилин очаровательно улыбнулась, слегка щурясь.       Виктория выгнула левую бровь и усмехнулась. На весь кабинет раздался тихий треск. Райдос устремила взгляд на источник этого звук. На пластмассовом корпусе ручки виднелись трещинки. Глаза были спрятаны за копной рыжих локонов.       – Можешь идти, Мэри.       Керро подошла к парте и убрав ручку, взяла рюкзак.       – До свидания, Виктория Германовна.       – Всего доброго.       Когда Мэрилин покинула кабинет, оставив Викторию и Марьяну наедине. Романова бесшумно выдохнула. Наконец-то.       – Осталось пять минут, Марьяна. Сдавай работу, – и тут её голос в миг осерьёзнел.       Романова встала с места и протянула эту злосчастную работу. Райдос приняла её и принялась проверять. Ученица встала же рядом, при этом ломая себе пальцы. По выражению лица учителя математики можно было понять, где она жёстко прокололась.       – Марьяна, я всё понимаю. Но скажи мне, пожалуйста, каким хламом твоя голова вообще забита? – спросила Райдос.       «Вами» – в унисон кричали внутренняя судьба, сознание и чувства Марьяны.       – Ну… Уроками… другими.       Виктория посмотрела на неё скептически.       – Ожидала услышать чушь поестественнее.       – Да я не ожидала, что контрольную буду переписывать. И вообще. Почему как работа, так вы меня первую сразу проверяете? – спросила Марьяна.       – ОПГшники в первую очередь.       – А почему из всех я одна тогда отдуваюсь?       – А ты подумай, Марьяна. – Виктория откинулась назад и положила ногу на ногу.       Думать совсем не хотелось.       – Всё спросила? Если да, то работа написана на три.       Глаза Романовой округлились. Но когда собиралась спросить, учитель математики её опередила:       – Авансом. Но мой совет тебе, Романова: лучше проводи время за учебниками, а не шляться со своей группировкой да детей пугать.       – Плохо вы о нас думаете, Виктория Германовна. Мы лишь отдыхаем. Сдались нам ваши дети, ей-богу, – Марьяна закатила глаза.       Райдос тихонько усмехнулась. Но этого было достаточно, чтобы внутренняя судьба ученицы расплавилась подобию плавленого сырка.       – Иди. И передай остальным ОПГшникам, что у Якубович пять, Халы четыре, а у Череватого с Джебисашвили по тройке, – сказала учитель математики, отвернувшись к компьютеру.       Романова не знала, что ещё и сказать.       – Есть ко мне вопрос я так полагаю?       А нет. Как раз есть.       – Да, – Марьяна, сформулировав в голове вопрос, добавила, – А это нормально, что вас ученица лапает?       Райдос замерла. Она сейчас не ослышалась?       – Марьяна. Ты можешь идти.       – Это не ответ, Виктория Германовна.       Любопытная девчонка. Что же ей так всё интересно?       – Мой ответ будет в виде двойки в журнале, если вы сейчас же не покинете кабинет. Соблюдайте дистанцию, Романова. – строго и четко отчеканила Райдос.       Слова учителя математики были подобию дробовика. Всего один выстрел, и этого было достаточно, чтобы «ранить» чувства Марьяны. Неужели ей и вправду нравится Мэрилин и сейчас пытается своим характером отмахнуться? Неприятный ком застрял в горле, взгляд опустила. Больше ничего не говоря, ученица схватила свою сумку и покинула кабинет, не громко хлопнув дверью.       Виктория выдохнула, потирая большим и указательным пальцами переносицу. Да, ей нравится Мэрилин Керро. Но вот внутри что-то сильно противоречит её чувствам.       – Чёрт.              

***

      – Да ну нахуй? Керро трогала Райдос? С каких это пор ей дали такую привилегию?       Череватый и Романова сидели на их любимом месте в ожидании остальных своих – старые серые гаражи. На них они могли спокойно делать всё, что угодно и высказывать всё то, что думают о всех и вся. Владислав попивал энергетик, тем самым слушая как, подруга рассказывала всё, что было на дополнительном уроке, попутно одновременно раскуривая сигарету.       – Так Виктория Германовна, даже и не сопротивлялась особо. Я говорю тебе, ей нравится Мэри, а меня этот факт просто убивает и отбивает напрочь желание вообще добиваться её внимания и сердца, – Марьяна сделала хорошую затяжку и сразу же выдохнула, наблюдая, как сигаретный растворяется в воздухе, оставляя лишь его запах, – Как бы сказал старый добрый Есенин: «Ревность – это ужасное чувство, но, испытывая его, мы понимаем, как сильно любим».       Влад понимающе усмехнулся. Он сам недавно застал у кабинета разговаривающих Илью Владимировича с учеником из параллельного 10 «Б» – Олегом Шепсом. Мужчина с каждой его истории смеялся, а после… Олег начал к нему подкатывать, называя его «самым привлекательным и обаятельным учителем». Незаметно для всех поглаживал его бедро, что не ускользнуло это от самого Череватого. Его внутренняя судьба гневалась, как и гневался Владислав. Потом выплёскивал всю злость на стене старого гаража, не щадя костяшек рук, за что потом получил люлей от Райдос, которая подумала, что опять тот с кем-то подрался.       – Блять, и чем же мы так провинились в прошлой жизни, что нам по судьбе достались… люди, которые вдвое старше нас? – спросила Марьяна, вздохнув.       – Да хуй эту судьбу знает. В любом случае, просто доживаем эту несчастную жизнь, – с натянутым позитивом ответил Владислав, хотя прекрасно разделял с Романовой это чувство.       В этот момент на горизонте показались Джебисашвили, Якубович и Халы. И все троя явно были не в хорошем настроении. Особенно Лина.       – О, – протянул Влад, – Сейчас у кого-то будет рвать и метать.       Не успели они подойти, как Лину сразу прорвало:       – Это просто пиздец, ребята! То, что я увидела несколько минут назад, это… А-А-А!       – Не кипятись, чайник. Говори, что случилось? – сказала Романова и сделала затяжку.       – Сразу говорю, вам не особо понравится услышанное, – сказала Ольга, и сев рядом с Марьяной, достала свою пачку с одной единственной сигаретой.       – Короче. Я хотела извинится перед Ангелиной Юрьевной. Ну за то, что я сматернулась на уроке. Подхожу, значит, к её кабинету и слышу тихие вздохи с причмокиваниями. Ну, думаю, что за херь? Я тихо открываю дверь, выглядываю и вижу… – Лина сделала секундную паузу, – как Изосимова сосется с Зуевой.       Влад и Марьяна удивленно переглянулись.       – Сука. Причём Изосимова её так к стеллажу ещё прижимала, руку под платье просунула. Казалось, ещё чуть-чуть, и она её трахнет до потемнения в глазах. Фу! Дайте мне это развидеть! – Джебисашвили скривила лицо от отвращения.       – Жесть… А у вас? – спросила Романова у Ольги и Тамары и сделала затяжку.       Якубович, поджигая сигарету, закурила, дабы сдерживать накатившую горечь.       – А мы с Тамарой также в пролете.       – Это ещё почему? – спросил Череватый и сделал хороший глоток энергоса.       – Я и Оля, проходя мимо кабинета географии, услышали, как Егорова с Петровой обсуждали свидания.       Романова подавилась дымом, а Влад напитком. Его кроссовки стали липкими, и асфальт под ним мокрый.       – Нихуя себе, – ругнулся Владислав, откашливаясь. Марьяна слегка похлопала его по спине, – И с кем это они?       – Елизавета Владимировна точно с Шулик, а вот Софья Сергеевна, я так понимаю, что с нашей химичкой Викторией Викторовной, – сказала Халы, опустив взгляд. Ногти с силой впились в куртку.       На лице ошарашенной Марьяны было понятно, что всё печально. Все эти ситуация могли означать, делали логичный вывод: их учителя в упор не хотят замечать их.       – И что нам теперь делать, господа соратники? – спросила Лина.       Все призадумались. Каждый переваривал и увиденное, и услышанное. Но потом в голове Романовой всё же зажглась лампочка.       – Есть у меня одна идея.       – Давай, вождь ОПГшников Марьяна Михайловна, вещай, – сказал Череватый, широко улыбаясь.       Марьяна кинула сигарету к себе под ноги на асфальт и подошвой кроссовка втоптала его, тем самым туша.       – Я предлагаю также, как и они, поступить.       Все вопросительно на неё посмотрели. И Романова, закатив глаза, добавила:       – Мы начнём встречаться с другими.                            

Продолжение следует…