Только здесь и сейчас

      «Комморра. Темный город друкари, откуда нет надежды спастись», — эти слова Хейнрикса, сказанные еще (так давно!) на Футфоле, теперь не выходят у Эльрины из головы. Тогда она даже не расслышала и не запомнила название. Разве можно попасть в Комморру? Ха.       Когда первый шок проходит…       Нет, неправда, он не проходит. Вас когда-нибудь выбрасывали на свалку? И не просто на свалку, а на свалку трупов? Трупов Эльрина уже повидала достаточно, но впервые почти оказалась одним из них. Ты уже, вроде, мертв, но тебе все равно нужно двигаться. Куда-то идти, что-то делать. Ты не понимаешь зачем, но заставляешь себя. Потому что иначе придется вернуться на ту же свалку. Да и когда делаешь что-то, меньше думаешь. А думать здесь долго нельзя — слишком все вокруг ужасно, слишком неправильно, нереально и неестественно. Эльрина пытается отгораживаться от этого ощущения, гасить боль и ужас стимуляторами, чтобы вообще ничего не чувствовать. Но мысль о нахождении посреди дурного сна иногда накрывает с головой. Из него приходится выныривать усилием воли.       Когда Эльрина приходит в себя и видит на своем капитанском Троне Ксавьера Калькасара, она даже не в силах возмутиться. Она может только в ужасе смотреть на этот цирк и на то, что сделали с ее кораблем. Цепной пес Инквизиции все-таки сдал ее своему начальству. Да еще и с помощью друкари. Вот, кто был источником нападений. Они все спланировали, чтобы отобрать протекторат. Будет неудивительно, что и Теодору сгубили именно они. Убийца так и не был найден. Все считали убийцей Кунрада, но тогда, на мостике, он был так же удивлен ее смертью. Но зачем такие сложности, пытается сообразить она? Могли бы просто пристрелить новичка. Хейнрикс уже долгое время находился рядом и мог решить эту проблему одним щелчком пальцев уже на Райкаде Минорис.       Надо было заглянуть в его документы. Нужно было пристрелить Маражая, когда была возможность. И Калькасара. И Хейнрикса.       Привидится же, зараза такая. Эльрина испытывает огромное облегчение, когда понимает, что все это было нереально. Как она могла усомниться в Хейнриксе? Если он и не чувствовал того же, что и она, то предателем точно не был. И вообще, может ему нужно было время подумать, а она набросилась на него со своими поцелуями. Да еще и в такой момент. Эльрина приваливается к влажной стене, затягивается и закрывает глаза. «Слава богу, у этих дикарей из будущего хоть сигареты существуют. И алкоголь тоже».       Предложение Джай закатить пьянку практически все воспринимают в штыки. Лица у всех кислые, улыбки — натянутые, и даже бутылки с выпивкой, виднеющиеся тут и там, блестят как-то особенно фальшиво. Спасенные ими от Комиссара и Злобы люди подозрительно смотрят на них. Тягостное чувство смертной тоски витает в воздухе. Если бы уныние и страх можно было наливать в кружки, все бы давно валялись пьяными.       Эльрина поглядывает на своих спутников. Все это время она находилась в таком ужасе и оцепенении, что поначалу ей показалось, что они держатся лучше нее. Но сейчас видно, что чуть ли не каждый на грани. И никто не горит желанием хотя бы отвлечься.       — Да похер, — говорит она Джай. — Кто желает умереть с кислой миной на лице — не буду препятствовать. Твое здоровье, Джай.       Бокалы глухо стукаются друг об друга.       Эльрина продолжает смотреть на остальных поверх бокала — предатели, убийцы, обманщики, лицемеры. Под стать их Лорд-капитану. Хейнрикс бы не стал открыто делать кислую мину. И не расклеился бы так быстро. Интересно, к какой категории его можно отнести. Она усмехается и пьет, пьет, пьет…       Эльрина натыкается на Ирлиэт на улице и сначала даже не узнает ее — бледная кожа плотно обтянула кости черепа, глаза утратили прежний блеск, а шея склонилась под тяжестью неведомого груза. И все же это она — некогда спутница и причина заточения в этих темных стенах.       Эльрина смотрит на то, как друкари заставляют ее мучить жертву, и внутри нее просыпается какой-то демон. И он требует наказать предательницу. Хочется встать рядом, сложить руки на груди и с улыбкой наблюдать, как эльдарку будут ломать. Как она будет заливать все чужой невинной кровью и захлебываться в ней сама. Раньше же ведь ничто ей не мешало убивать людей. Так пусть продолжает, лицемерное создание!       Как же. Прав. Был. Хейнрикс. Эльрина почти слышит: «Я предупреждал, Ваша Светлость. Жаль, что вы не услышали».       Она стискивает зубы, прикрывает глаза, делает пару вдохов и посылает пулю прямо в голову ближайшему друкари.       — Мне нужна любая помощь, чтобы выбраться отсюда и вытащить остальных, если они еще живы, — приходится произносить это через силу.       Ирлиэт опускает голову.       — Я сожалею, элантах.       Глупо убивать идиотку, попавшуюся в собственные сети. Сейчас любой ценой надо попытаться выжить. И найти выход. И на ее чувстве вины можно прекрасно играть. Ксенос отработает каждый миг, в который страдали ее спутники. Эльрина с трудом заставляет себя не делать еще один выстрел. Одна она здесь не справится.       Эльрина пытается в который раз отвлечься, разглядывая округу, но это еще больше утомляет больную голову. Шпили возвышаются прямо из пропасти, дна которой не видно. Изломанные формы зданий заставляют мозг напрягаться, чтобы понять, на что ты смотришь. Мертвенно-зеленый больной свет режет глаза. Придает обстановке схожесть со склепом. И постоянный пронизывающий холод и влажность. У нее стучат зубы. Она не может перестать трястись. Она думала, что холоднее, чем на голом железе нижних палуб пустотного корабля, быть не может. Комморра и тут оказалась чемпионом.       Чертовы ксеносы. Только такие отродья могут жить в таких условиях. Хочется сорвать злость на Ирлиэт, но та продолжает выглядеть донельзя жалко. Давай, еще пожалей предательницу, мысленно фыркает Эльрина. Зато можно будет отыграться на каких-нибудь других Темных. Не самая лучшая мотивация, конечно, но за неимением другой сойдет и эта.       Есть только один вид холода, который бы Эльрина сейчас с радостью ощутила. Но для этого нужно вернуться на корабль.       — Хех. Кажется, у Лорд-капитана привычка — прощать непростительное... да, рыжая? — Идира спрашивает без малейшего намека на ехидство.       — Я слышу в твоем голосе... понимание? — тихо отвечает Ирлиэт. — Ясно. Ты тоже совершила ошибку, достойную гибели — и избежала ее.       Будем надеяться, это не войдет у них в привычку, и они не сядут на шею своей Лорд-капитану. «Очередная глупость, Лорд-капитан», — Эльрина чуть ли не воочию видит нахмурившегося Хейнрикса.       Эльрина плохо запоминает происходящее — сплошные обрывки, разрозненные сцены, между которыми возникают темные провалы. Либо беспамятства, либо галлюцинаций и видений наяву. Сознание словно пытается отторгнуть столь жуткий опыт. Последовательность событий смешивается и путается в голове. Снившиеся кошмары мешаются c периодически накрывающим мороком, рождая чудовищные миражи. Что-то в голове ей явно испортили.       Было бы славно вновь раствориться в блаженном беспамятстве и забыть о своих злоключениях. И это она недавно мнила себя на вершине мира во время Магнаэ Ацессио? Воспоминание уже стало блеклым, и только один момент из того дня горит ярким огоньком — тепло губ Хейнрикса. Эльрина прикладывает пальцы к губам. Вот бы еще раз…       Признание Ардженты никак не трогает Эльрину. Кроме удивления от того, что это была крайне идиотская идея — убить Лорд-капитана во время бунта в варпе. Она внимательно смотрит на Ардженту с целью найти печать ненормальности. Сороритас. Эльрина старается не показывать презрения. Вот это ограниченность. Она даже не знает, как реагировать и начинает перебирать в голове ситуации, когда сама могла получить от сестры пулю в лоб.       Ей удается вовремя оттащить Идиру, жаждущую мести. Тут понадобятся каждые руки.       — Скажи спасибо Лорд-капитану, которая тогда остановила твою руку, дрянь, — Идира сплевывает.       — Ха... ха-ха! Все носят маски. Даже самые праведные, — Джай разочарованно и одновременно сочувственно качает головой.       Каждое движение вызывает боль. Даже дышать больно. Приходится постоянно использовать стимуляторы. Раны на скорую руку стянуты металлическими скобами, шея испещрена следами инъектора, словно швейная подушечка для игл. Кто бы ни оказывал Эльрине первую помощь, он вряд ли обладал квалификацией хирургеона, которого можно допускать к высокой персоне Вольного Торговца. Порта на шее больше нет, вместо него чувствуется грубый шов. Скорее всего то же самое и с остальными имплантами, Эльрина не чувствует работы встроенного ауспекса. Но она не горит желанием их вернуть, как Джай. Не в руках этого сумасшедшего.       Она вспоминает, как Хейнрикс впервые залечил ей руку. Придется ли еще раз почувствовать тепло его рук.       Эльрина косится на молящуюся Ардженту и чуть не сплевывает по примеру Идиры. Молитвы, ага, как же. У сестры одно решение на все беды. Арджента замечает ее взгляд.       — На самом деле ты ни во что не веришь, Эльрина, — тихо произносит сестра. — Ни в Бога-Императора, ни в людей, ни в Архиврага. Ты и в себя-то веришь с трудом. Жаль тебя.       В глазах Эльрины мелькает бешенство.       — Я верю прежде всего в здравый смысл. Но, похоже, никто из вас понятия не имеет, что это такое, — еле слышно цедит она.       Но здесь ей нужны каждые руки, напоминает она себе.       Когда Джай сообщает ей свою историю, Эльрина уже готова расхохотаться. Становятся понятны некоторые странности в ее поведении и едва заметные промашки. Удивительно, но Джай с испугом ждет ее решения. Эльрина удивленно, но дружески хлопает ее по плечу.       — Ну ты чего, Джай, как будто солдат не поймет солдата. Успокойся. Если хочешь, я никому не расскажу. Хотя подозреваю Хейнрикс что-то знал про тебя.       — Да, этот пронырливый ашмаг точно все давно разнюхал.       — Что тут сказать, не могу тебя судить. Не все мы можем… рассказать правду о себе, — Эльрина отводит глаза.       Очень хочется ободрить несчастную контрабандистку. Возникает мимолетное желание открыться Джай — ведь та давно распознала в ней самозванку. Но Эльрина не может рассказать ей свою сказочку. Контрабандистке и так непросто, нечего навешивать еще и свои проблемы. Да и этим можно ненароком поставить ее под удар перед тем же Хейнриксом или другими агентами Инквизиции.       Им повезло, что удалось вернуть свое оружие и остальные пожитки. Удивительно, что их не выбросили, как мусор. Видимо, хотели предложить другим пленным для развлечения. Тупые уроды, думает Эльрина, проводя пальцем по лезвию инквизиторского клинка. Остается надеяться, что удастся всадить его еще под пару ребер. Интересно, как у них расположены ребра. Хейнрикс должен знать. Он бы мог посоветовать.       Эльрина включает сервочереп пикт-рекордер, сделанный Паскалем еще на Кьяве Гамма из умирающего жреца, тот начинает все непрерывно записывать. Если они умрут, то хоть какое-нибудь свидетельство останется. Она подумывает написать что-нибудь, ведь она даже не призналась Хейнриксу. И эта ее нелепая обида. А теперь неизвестно, увидит ли она его когда-нибудь. Все же это бредовая затея, не стоит. Она отворачивается к стене и старается не шмыгать носом.       Незнание ли тому причиной, или просто глупость, но никакого пиетета Эльрина не испытывает к пестро одетому ксеносу, которого называют Аребенниан и от кого шарахаются друкари. Очень любопытно, в какой момент и этот попытается ее убить? Эльрина даже не пытается сойти за умную в общении с ним — смысл полотна слов, в которую облекает свою речь Ноктюрн неизменно ускользает от нее. Только отдельные фразы помогают понять, что от нее требуется. Но одна реплика привлекает ее внимание.       Не все из вас заброшены сюда       Рукою неизвестной и могучей,       Чтобы сыграть им предназначенную роль.       Кому-то было суждено погаснуть сразу, а кому-то       Сгореть, успев зажечь другие души.       Особенно чужачке, что забрала роль       Купца Бездомного, чей лик скрывает самозванку.       Не думала же ты, что кровь династии —       Лишь совпадение, прошедшее с тобой через века.       — Что ты сказал? — вскидывается Эльрина. — Что ты про меня знаешь?       Но рогатая маска лишь издевательски улыбается, и Арлекин растворяется в темноте.       Глядя на космодесантника, Эльрина уже хочет опустить руки — если такая махина не смогла отсюда вырваться, то куда им. Она читала про Астартес, но видит одного из них впервые. Она опасается приказывать огромному мужику в силовой броне, хоть он и начинает звать ее «эттфатер». Да уж, эттфатер из нее хоть куда. Завела своих людей в самую задницу. Значит, ей их и вытаскивать.       Но зато теперь в свите неудачливого Вольного Торговца целых два ксеноса. А третий еще и помогает. Хейнрикса бы удар хватил. Хорошо, что растяпа на посту Лорд-капитана не потащила сюда еще и его. Она бы не вынесла смотреть на его мучения.       — Соберись, Эльрина, — в который раз повторяет она его слова.       Ксеносская мразь пялится на нее нагло и зло. Эльрине приходится приложить чудовищные усилия, чтобы проглотить свои гнев и негодование и предложить Маражаю сделку. Он тут живет. Его можно использовать. Она не рассчитывает, что он согласится, и как бы это не было глупо, в глубине души даже надеется на это. Тогда она с чистой совестью сможет выпотрошить его. Эльрина морщится. Убить, не выпотрошить. Что на нее нашло.       Но, похоже, не все разделяют ее практичности, попытавшись за ее спиной убить Маражая. Что, в общем, и неудивительно. Эльрина оглядывает их по очереди и не отпускает рукоятку болт-пистолета. Арджента явно напрашивается. Только недавно обсуждали, как это тупо палить без разбора. И возможно стоит избавиться от Сестры битвы ради того, чтобы не подвергать опасности остальных при попытке выбраться из Комморры. Ведь она легко может угробить всех своими вспышками «праведного гнева», как уже угробила тех, кто пришел на ее зов в лапы Комиссара. Как чуть не угробила корабль, убив Теодору.       Предатели, убийцы, обманщики, лицемеры… и конченные психи. Хоть никто и не хотел никакого праздника, расходиться они не спешат и сидят почти тесным кружком. Все же у их компашки еще может быть шанс.       — Сестра Арджента, помолимся вместе Великому по возвращении на корабль?.. — вкрадчиво вопрошает Джай. — Только в укромном местечке — не хочу портить свою репутацию бессовестной торговки.       — Иногда мне кажется, что ты не такая уж и плохая женщина, Джай. И это меня беспокоит, — отзывается Арджента.       — Комморра — это лабиринт, найти выход из которого не всегда под силу даже его обитателям, — качает головой Ирлиэт.       — Хех. Ничего, справимся. Выберемся. Еще гульнем на средней палубе... Что скажешь, Идира? — контрабандистка поворачивается к псайкерше.       — Ох не знаю я... кажется, если выживу, еще полгода буду бояться темных углов, не говоря уже о темных кабаках с темными личностями, — ежится Идира.       — Хм. Готи, а я ведь тебя видел, — гремит голос Ульфара. — Ты прислуживала проклятой немочи Тервантьясу. Не по вкусу тебе милость ксеносская, раз решилась на побег?       — Знаешь, косматый, не тебе меня судить, — огрызается Идира. — Сам сколько в клетке сидел и не рыпался, а все туда же, бедную Идиру жизни поучать.       — Культ не простит, что мы выпотрошили их лучших бойцов. Думаю, нас уже выслеживает пара охотников за чемпионами — наши головы теперь особо ценны, — как бы невзначай замечает Маражай, прислушивающийся к разговору.       — А в этом месте можно сделать что-то, за что тебя не захочет убить еще больше ксеносов, а? — криво усмехается Идира. — А, точно. Умереть.       — У всего, к чему вы, друкари, прикасаетесь, возникает дерьмовый привкус. Даже у побед, — Джай грубо выругивается.       Эльрина засыпает под эти глупые перебранки. Даже не засыпает, а проваливается в короткое прерывистое забытье, которое ей здесь заменяет сон. Неизвестно, проснутся ли они вообще завтра. А уж возвращение на корабль…       В какой-то момент Эльрине даже начинает нравиться нестись кровавым вихрем по Комморре. Маражай рядом заходится безумным радостным смехом, обагряя клинки друкарской кровью вновь и вновь. Она с ним согласна. Они это заслужили. Все заслужили. Об этом же она со злорадством думает, взрывая гигантский варп-удушитель гемункула, открывая врата в Имматериум. На секунду даже становится обидно, что она не псайкер — хочется брать эту энергию прямо руками и уничтожать врагов с помощью нее. Если выбирать сейчас, она бы без раздумий выбрала хаос. Исключительно чтобы перерезать как можно больше ксеносских тварей. Можно попросить Идиру устроить варп-фейерверк. Полубезумная улыбка, почти копия улыбки Маражая играет на губах Эльрины. Заметив косой взгляд Джай, она пытается придать лицу подобающее выражение.       Впереди мерцает портал. Остается сделать последний рывок. Нетерпение и ожидание скорой свободы бурлит в крови. Те же существа, похожие на тени, что помогли их похитить, преграждают им путь к порталу. У Эльрины чуть не останавливается сердце и все же она вскидывает винтовку. Но их крючковатые пальцы указывают только на одного из них — на Маражая.       Эльрина даже не поворачивает к нему головы.       — Забирайте ксеноса, — произносит она. — Мне он не нужен.       Ее голос звучит безразлично, но в голове бьется глумливый смех. Маражай бросает на нее взгляд, полный изумления и ярости, однако сказать уже не успевает ничего. На губах Эльрины расцветает улыбка. Она переводит взгляд на Ирлиэт, хочет что-то сказать, но передумывает.       Первое желание, которое посещает Эльрину на корабле — упасть на колени и целовать настил палубы, но это может подождать до того, как она окажется в своих покоях. Она бледна, ее трясет, то ли от радости неожиданного освобождения, то ли просто от усталости. Но ничто в ее облике не выдает тех усилий, которые ей приходится прикладывать, чтобы выглядеть, как Лорд-капитан. Спина прямая, подбородок чуть вздернут, руки сцеплены за спиной. Глаза не столько усталые, сколько злые.       Но сначала все обращают внимание не на Вольного Торговца, а на огромного космодесантника, стоящего за ее спиной. У него на руках лежит Идира. Сестра битвы опирается на плечо Джай, которая без стеснения придерживает ее за талию. Чуть в стороне стоит Ирлиэт. Взгляд ее опущен в пол, плечи поникли.       — Лорд-капитан!       Эльрина поднимает руку, и шум стихает.       — Для начала Идире нужно в медотсек. Джай с Арджентой тоже было бы неплохо туда наведаться. Без возражений, — добавляет она, видя, что с ней приготовились спорить.       — Абеляр, Паскаль, найдите Ангелу Императора подобающее помещение, — она слегка кланяется Ульфару.       — Ксеноса за решетку, — заканчивает она, не глядя на Ирлиэт.       — Шерин, тебе тоже не помешало бы посетить медикуса, — начинает Джай, но Эльрина не дает ей договорить.       — Чуть позже. Сейчас мне просто надо немного отдохнуть.       И не только отдохнуть. Старшие офицеры явно готовы вывалить на нее груду проблем. Об отдыхе не скоро удастся вспомнить.       Приблизившийся к Эльрине Хейнрикс выглядит не лучшим образом — кажется, он давно не спал.       — Эльрина. Нам надо поговорить. С твоего позволения, давай продолжим разговор в кабинете. У меня всего пара вопросов, — тон дознавателя не подразумевает отказа.       — Через час, Хейнрикс. Я бы хотела привести себя в порядок, — ее тон еще более безапелляционный.       Уголок его рта дергается, но он только склоняет голову.       Приходится вколоть себе пару стимуляторов. Как бы не пристраститься к ним. Эльрина косится на хронометр — Хейнрикс приходит на семь минут раньше. Возмутительная непунктуальность для такого человека, как он. Она не садится за стол и не предлагает сесть ему, надеясь, что беседа будет не очень долгой. Все же ей нужно отдохнуть. Она стоит перед столом, скрестив руки.       — Эльрина…       Хейнрикс неловко откланивается — все его внимание приковано к ней, словно он силится убедиться, что перед ним — действительно она, а не коварный двойник. На бледном осунувшемся лице дознавателя залегли темные тени — он явно давно не спал.       — Ты сказал пара вопросов. Я слушаю.       Лоб дознавателя прорезает складка, как будто он ожидал другого. Но она старается не показать, как рада его видеть, хоть голос чуть подрагивает. Она со всей силы сдерживается, чтобы не броситься ему на грудь и не разреветься. В голове проносятся картины того, что они пережили, отчаяния, которое она чувствовала. В Темном городе Эльрина часто не верила, что когда-нибудь вновь увидит его. Живой, он здесь, из плоти и крови, больше никаких мороков и кошмаров. Хочется прикоснуться, почувствовать его, чтобы окончательно убедиться в этом. Но она держит себя в руках. Потому что он сам выглядит не лучшим образом. Не хватало еще изображать из себя размазню.       — Я потрачу буквально минуту твоего времени. Просто... скажи мне, что с тобой произошло?       Как будто это сейчас важно.       — Я рада тебя видеть, Хейнрикс.       — Я... Да, конечно, и я тебя! — Хейнрикс делает шаг к ней. — Это... невероятно. Нет, не так: невероятно то, что ты вернулась оттуда. Из города, из которого не возвращаются.       Дознаватель окидывает ее взглядом.       — Как... как ты перенесла это испытание?       — Я прекрасно себя чувствую, — Эльрина пожимает плечами и старается не морщиться. — А вот ты, кажется, не очень.       — Не очень?! — Хейнрикс давится словами. Сам того не замечая, он делает еще один шаг. — Я порой допускаю ошибки, но такую — дать Вольному Торговцу просто пропасть у себя из-под носа — делаю впервые! Я выпотрошил это проклятое место, где ты исчезла. Я обнаружил следы друкари. Я искал везде, где были замечены ксеносы, попытался вытрясти из пленных хотя бы что-то.       Хейнрикс продолжает перечислять способы, которыми разыскивал ее — и вдруг оказывается прямо перед Эльриной. Взгляд, устремленный на нее, тлеет едва сдерживаемым огнем.       — Хейнрикс?       Хейнрикс затихает, завороженно глядя ей в глаза. А затем, словно устав преодолевать сопротивление, подается вперед. Прежде, чем Эльрина успевает понять, что происходит, он целует ее. Хоть это и довольно неожиданно, она с готовностью отвечает на поцелуй. Хейнрикс сгребает ее с места, прижимая к себе, и впивается своими губами в ее. Она чувствует, как неистово бьется его сердце — а затем ощущает странный холодок, на мгновение окутавший их обоих. Хейнрикс отрывается от нее, его подрагивающее дыхание касается ее уха.       — Я думал, что потерял тебя навсегда. Сколько суток я провел, пытаясь отыскать твой след в черноте Простора... я чуть умом не тронулся, Эльрина... быть может, и тронулся немного...       — Я больше не оставлю тебя, — говорит она, но звучит это не очень уверенно.       — Не лги мне, — Хейнрикс на мгновение прижимается губами к ее виску. — Вольный Торговец на привязи аколита Инквизиции?.. Я не поверю ни на мгновение. Уже завтра ты найдешь новый способ заставить меня тревожиться и сходить с ума... но я готов. Клянусь Троном, ради тебя я готов.       Эльрина чувствует его тепло, его дыхание и закрывает глаза. Спустя несколько минут Хейнрикс вздыхает.       — Мне пора. У тебя предостаточно дел и без моих расспросов, — он невесело усмехается, отступает и подносит ее руку к губам. — Я надеюсь, мы еще найдем время побыть вдвоем. Наедине.       Он сейчас опять уйдет и… Эльрина подается вперед, вцепляется в его плечи и притягивает к себе.       — Нет. Я не собираюсь ждать.       На лице Хейнрикса на секунду появляется изумление — которое, впрочем, быстро сменяется многозначительной усмешкой.       — Что за скандальное поведение, Лорд-капитан... — он вновь накрывает ее губы поцелуем, уже куда требовательнее прижимая ее к себе.       Эльрина была почти уверена, что он придумает очередное оправдание, чтобы сбежать из неловкой ситуации. Чего она никак не ожидала, так это что всегда сдержанный, отстраненный и холодный аколит Инквизиции может быть способен на такой напор. Даже если бы она захотела, она бы не смогла сопротивляться. Страсть захватила мужчину с головой, и он отпустил все рациональные тормоза. Даже мелькнула мысль, что будет, если он когда-нибудь полностью потеряется контроль. Он был намного сильнее Идиры. Насколько раньше он был покрыт коркой ледяного спокойствия, настолько сейчас каждое его прикосновение горело огнем.       Предметы со стола летят на пол. Под спиной слышится хруст инфопластины, но ни один из них не обращает на это внимания. Кажется, что руки и губы Хейнрикса находятся сразу везде. Иногда его руки сжимают Эльрину слишком сильно, и он даже не замечает этого. Но после того, что пришлось пережить в Комморре, это приятная боль.       Хейнрикс не утруждает себя медленным раздеванием Эльрины. Сейчас он резок и нетерпелив. Только что надетый ею китель летит на пол, на ворох сброшенных со стола предметов. Дознаватель легко касается ее груди и тут же возвращается обратно к губам. Его руки периодически словно в нерешительности замирают на миг, нащупав очередной шрам, но тут же перемещаются на новое место. Ноги Эльрины обхватывают его бедра, он тут же отстраняется и берется за застежку ее штанов.       Ощущение мужчины внутри после долгого перерыва так непривычно, но так желанно. Сколько раз Эльрина думала об этом? Сколько раз об этом думал Хейнрикс? Сейчас не время спрашивать, и она только прижимается к нему сильнее. И в этот момент она верит, что это он ее никогда не оставит. Еще несколько быстрых и сильных движений, еле слышный вздох — и дознаватель обмякает в ее руках. Он тяжело дышит, положив ей голову на грудь. Она обнимает его за плечи и вдыхает запах его волос. Неснятая одежда мешается, не дает полностью почувствовать его кожу пальцами и полностью насладиться.       Хейнрикс еще некоторое время расслабленно прижимается к ней. В его руках так уютно. Хочется попросить его отнести ее в кровать и продолжать обнимать. Но они и так потратили непростительное количество времени, а Эльрина обещала старшим офицерам собрание. В воздухе как будто чувствуется готовность вокса разразиться сигналом вызова. Она робко целует его шею и начинает высвобождаться.       — Хейнрикс, нас ждут дела.       Он с еле уловимым вздохом отрывается от нее.       Эльрина принимается быстро набрасывать одежду, неловко отвернувшись. Хейнрикс приводит себя в порядок и краем глаза поглядывает на нее. Она пытается отвернуться еще больше, чтобы не показывать раскрасневшиеся щеки. Заметив ее смущение, он подходит, берет ее за подбородок и целует долго и нежно. И молча уходит.