Не смог

За окном завывал ветер. Пошёл снег. В комнате пару мгновений слышались лишь прерывистое дыхание и глухое потрескивание старой лампочки. Алон снова откинулся на спинку дивана и лежал так, будто его к ней прибило гвоздями. Он смотрел в потолок. Слёзы высохли. – Как? Мать с горечью посмотрела на разбитого сына. – Его убил один из работников фабрики около полутора месяца назад. Тот человек будто озверел... Твой отец ходил к нему за инструментами, потому что не смог найти ничего подходящего для починки механизмов станка у себя. Маньяка посадили, но никто до сих пор не понимает, как тот человек сошёл с ума всего за несколько часов, ведь до... убийства с ним всё было в порядке. Хотя теперь мы ни в чём не уверены. – Я могу увидеть его могилу? – Конечно, он же твой отец. Давай я прово... – Нет, не стоит, я пойду один. – Она чуть левее от выхода, недалеко от дедушки с бабушкой. Алон поднялся и в несколько шагов оказался у двери. Из-за спины послышался окрик матери. Алон обернулся. – Береги себя. Дверь захлопнулась. Габриэлла тяжело опустилась обратно в кресло, так как ранее чуть привстала при обращении к сыну. Леон же чувствовал себя не в своей тарелке, не понимая, что ему делать. То ли побежать за Алоном, то ли остаться. А, может, вообще выйти и побродить по окрестностям? Надломленный голос прервал размышления: – Ваше высочество, дайте ему время. Я вижу, как вы мечетесь. Габриэлла закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла. – Эм, можете называть меня просто Леон. Я теперь не выше вас по статусу, если не ниже. Юноша неловко посмеялся. Габриэлла же всё ещё была мрачнее тучи. – У вас достаточно близкие взаимоотношения с моим сыном, если в своих письмах он не приукрашивал. Могу я вам доверять? – А, ну... Да?.. Кажется, такой ответ удовлетворил женщину. – Тогда я должна объяснить ситуацию. Я не знаю, как много Алон рассказывал, поэтому чувствую себя обязанной начать с самого начала. Я не хотела ребёнка. Алон был нежеланным. Муж на тот момент сутками торчал на работе. Я воспитывала сына одна. Сначала я его проклинала. И как же мне сейчас стыдно. Я думала, что ребёнок – это обуза, хотя, с практической точки зрения, так и было. Денег не хватало, я всё больше злилась. Я никогда не поднимала на Алона руку, но искренне ненавидела его. Времена были слишком сложные, а я – ещё слишком юной. Муж редко видел ребёнка, но когда ему удавалось с ним повстречаться, хотя бы на пару минут, прежде чем упасть от бессилия в кровать, он смотрел на него действительно любящим взглядом. Я это знала. И постаралась тоже полюбить сына, но просто не могла, потому стала пытаться хотя бы изображать любящую мать. Муж это заметил и, обсудив всё со мной, принял решение отдать Алона на попечение в казарму. Подобное дало мальчику шанс на нормальную жизнь не в трущобах и отгородило... от меня. Мы регулярно переписывались, но... я не думаю, что Алон простил меня. Я же не слепая, видела его реакцию сегодня. Это больно, но я это заслужила. Уже слишком поздно что-то исправлять. Теперь у меня вовсе никого не осталось. Потухший взгляд женщины упирался в руки, сложенные на коленях. Леон пытался переварить огромное количество полученной информации. – Знаете, я могу поговорить с ним. Алон умеет прощать... – Но отвращение собственного родителя к нему в ранние годы его жизни он не простит... Леон решил раскрыться. – Эгоизм и гордыню, которые чуть не привели его к смерти, он простить сумел. Может, и у вас есть шанс? – О чём вы? Леон вобрал в лёгкие побольше воздуха. – Вам тоже нужно многое узнать... Леон начал рассказ. Опуская некоторые незначительные детали, он пересказал события последних дней. Габриэлла внимательно слушала и не перебивала, хотя она начала кусать губы, когда Леон дошёл до части с "предательством" Алона. После рассказа женщина лишь сказала: – Возможно. – Что? – Возможно, мы ещё что-то исправим. Алон действительно уникален, как жаль, что я этого не видела... – Это в прошлом, наверняка всё ещё наладится! – Надеюсь. И вы рассудительнее, чем я думала. Алон отзывался несколько иначе... Леон возмущённо фыркнул, приподняв подбородок. – А вы больше ему верьте! – ...вы особенный. Особенный для него. – Чего? – А, мысли вслух. У меня тут осталось немного чая на чёрный день, пойдёмте. – С удовольствием!