Прознал я о тебе в метро

      — Уходи, — не успевает парень сказать и слова, замирая в дверном проёме, как Лололошка разочарованно вздыхает.       Ло устроился полулежа на своей койке, отвернувшись от всех. Он, вглядываясь в окно на противоположной стене от входа в палату, даже не вздрагивает, не смотрит назад, чтобы увидеть Джона, вошедшего к нему.       Харрис нервно прокашливается, будто напоминая о своем присутствии в комнате, когда «больной» продолжает молчать. Они не разговаривали пару дней: JDH оставил парня у стойки регистрации, всунув ему в ладонь пару тысяч, как он сказал «чаевые». У Ло было слишком огромное желание разорвать их прямо здесь при учёном... В прочем, не сделал он этого только за неимением лишней копейки в кармане, которую мог бы потратить на оплату больничных счетов.       — Всё равно через пару минут придёт Дилан, он тебя убьёт.       — Это ещё кто кого, — хмыкает Дейви, пытаясь шутить.       — Даже не смей... — Харрис удивлённо отклоняется в сторону, когда Лололошка резко оборачивается на него, поддаваясь эмоциям, оживляется, не в самом приятном контексте.       — Да ладно тебе, ладно, — Джон поднимает руки на уровень глаз, показывая пустые ладони. То ли он машинально выпалил жест по типу «успокойся», то ли показывал, что невооружён... — Я ж не монстр какой-то!       — Теперь я в этом сомневаюсь, — шепчет эколог, возвращая свой взгляд к окну.       — Я никогда не вру, Лололошка, — тяжело вздыхает, несколько робко подходя ближе к другу... А к другу ли? — Когда я говорил, что хочу всё решить раз и навсегда, когда говорил, что хочу положить этому конец, когда говорил, что хочу сломать их систему, я не врал. Это была чистейшая правда.       — Я в это не верю.       На несколько секунд между ними возникает неловкое молчание, на улице стояла такая же тишина, которую изредка обрывали птицы своим щебетанием. Если получше присмотреться к любующемуся (хоть явно любовался не он один) Лололошке природой, то можно заметить, как он едва-едва щурится, наблюдая за ласками двух рядом сидящих снегирей, которые то и дело прильнут друг к другу клювами, урывая их под чужие перья, может очищая их, а может просто дразнясь.       — Ты серьёзно? — возразил Джон слишком нерешительно, чтобы Ло поверил, что перед ним (на самом деле позади) стоит тот самый Джон Дейви Харрис... — У нас ведь даже всё получилось!       Лололошка расстроенно прикусил губу, мотая головой. Он медленно поднялся с койки, облокачиваясь об прикроватную тумбочку, после ухватываясь за костыль. Ло, будто нарочно, не торопясь, заторможено переступает с ноги на «ногу», чтобы Харрис почувствовал, что тот наделал.       — Нет, — останавливается эколог плечом к плечу к Джону, слабо улыбаясь, — это у тебя всё получилось.       — Лололошка...       — Забудь моё имя, — учёный слегка растерянно смотрит на названого, уже уходящего за порог палаты. Ему хватает нескольких секунд, чтобы оклематься и выйти в коридор за «калекой».       Оказалось, что «пара секунд» оказались вовсе не парой и не секунд вовсе, ведь выйдя и окинув взглядом парня, Харрис почти сразу заметил рядом с ним Дилана и кого-то ещё, вероятно Ричарда: о нём он узнал совсем мало, так как мафия напрочь отказалась говорить о Лололошке и его знакомых.       — Ло, а он-то что здесь забыл?! — в непонимании Дилан оглядывается то на JDH, то на Лололошку, пытаясь найти ответ хотя бы в их выражении лица, но Ло лишь пожимает плечами, поправляя свои очки, Джон же сжимает кулаки сильнее, рассерженно проходя мимо:       — Не переживай, задрот, я уже ухожу.       Дилан недовольно смотрит тому вслед, пока Ричард озадаченно пялится на обоих друзей:       — А мне кто-нибудь объяснит, что произошло? — не понял «третий» друг, вскидывая бровь. Остальные двое же неловко отвели взгляд, пытаясь сделать вид, будто не понимают о чем тот говорит.

⋆ ༺𓆩 ❀ 𓆪༻ ⋆

Глава одиннадцатая:

Лололошка. Ло. Л.

Одиннадцатое ноября:

Обычное начало дня,

Привычная беседа.

Пишу я это не тогда,

А пару месяцев спустя,

Уже наперёд зная,

Чем кончится знакомство

На станции метро.

11, 11, я повстречал здесь Л.

Здесь же я навёл прицел.

И, возможно, умерев,

На совсем охолодев,

И переродившись,

Сделал бы я всё, чтоб это повторилось:

Жизнь идентичную бы прожил,

Нашу встречу бы подстроил —

Там же я б тебя убил.

Одиннадцатое ноября:

Не успеет начаться моя «игра».

Ты не придешь домой,

Не выйдешь из станции той;

А я не сделаю свой реверанс,

Не начав преферанс,

Как в том смешном анекдоте.

И искусный набросок в блакноте,

Не будет сделан в тот день.

«11.11. я встретил Л.»

      — Ну вот зачем тебе это надо было? — девушка без какого-либо особого интереса размешивает кофе, облокачиваясь на стол, за которым развалился Джон. А Джон действительно развалился: голова упала на столешницу; ноги неестественно для Джона вытянулись под столом, хоть обычно Харрис всегда подбирает их под стул, а чаще — закидывает ногу на ногу; а руки он только секунд десять назад поднял (до этого они просто болтались в воздухе) и уложил рядом с лицом. Выглядел он, если кратко, неважно.       Джон только отвернулся в другую сторону, услышав недовольную Молли. Она, по мнению JDH, поступает очень опрометчиво и глупо. Если это её попытка вернуть «нормальные» отношения — это полный провал, а если её заботит только то, что Дейви не выполняет своей работы (в чём он крайне сомневается), то это подобие диалога смотрится ещё печальнее и тупее: от её «рефлексии» Джон скорее повесится, чем возьмётся за работу. Тем более его рабочий день завершится уже через полчаса.       — Для мести ведь, да? — она прыскает смехом, наконец отпивая кофе, после громко ставя кружку на стол, чтобы Джон таки соизволил обратить на неё свой взор. Тот же лишь лениво подбирает руки под голову, чуть приподнимая её с холодной керамической столешницы.       — Ну и? — всё же поворачивается к ассистентке Джон, смотря на неё то ли с раздражением, то ли настолько незаинтересованно.       — Ты же уже отомстил: и Марло, и Санчез, и их системы — всё рухнуло! Зачем теперь-то он тебе? — он может ненавидеть Молли сильно и ещё сильней, но факт того, что она знает его планы и, возможно, его самого лучше всех из ныне живущих отрицать нельзя. И именно это в ней больше всего его раздражает... Джон ей никогда не открывался, ни в коем случае, но та ведь и не простушка какая-то. И Молли, конечно, не может понять и разгадать все умыслы и помыслы Джона, но многие аспекты его планов уже знает наизусть: пять лет совместной работы не прошли даром, хотя, на самом деле, кто знает?       Тут же можно упомянуть и Солуса, и он, если честно, напоминает Харрису несостоявшегося взрослого, который на деле ещё совсем зелёный, но пытается подражать своему поколению, да бы сделать вид, что он уже полностью уверен в себе. Отсюда, наверное, и вышла эта идиотская непрошенная опека, которая якобы делает того «старше». Да сам Саймон признаёт, что ему у Джона учится надо, на этом можно и завершить!       — Ты не поймёшь, — фыркает JDH, наконец отлипая от стола и потягиваясь. Вообще, ему нужно только выспаться ну и всё... Сон — главный помощник и в решении, и в избегании проблем.       — Я-то не пойму? — язвительно морщится она, нарочно нелепо поднимая брови, да бы показать своё недоумение. Харрис на неё даже не смотрит: берёт её же кофе со стола и отпивает с противоположной стороны, куда не дотрагивались губы девушки. — Это был мой кофе.       — Переборщила с сахаром, — игнорируя слова Молли, Джон встает и уходит, забирая с собой кружку с ещё не до конца остывшем напитком.       — Иногда я забываю какой ты ублюдок, Джон.       JDH плавным шагом перемещается до выхода из лаборатории, до этого пройдясь мимо раковины, слив остатки кофе туда. Он это делает специально: хочет оторваться на Молли, но та, кажется, уже слишком к этому привыкла, чтобы подобное было способно вывести её из себя.       Укутавшись в пальто уже находу, разглядывая сырые улицы и дороги, Джон нервно вздыхает. Зима ему нравится, а вот наступающая весна совсем наоборот: грязь и слякоть, идиотские лужи и гололёд — вот во что превращается драгоценный снег с приходом отепли. Зима чистая, холодная, тем не менее сухая и пугающая: людей на улице значительно меньше, чем тем же самым летом или противной весной. В её время все вылезают из нор: «Делать нечего, как в грязи рыться», — только кривится Харрис, когда замечает скопления людей с повышением шкалы на термометре. Чистый и сухой снег тает, превращая белое и густое одеяло планеты в сгустки темной субстанции, липнущей к подошве. Одним словом — тошно.       Джон резко остановился у спуска на станцию метро, уставившись на светящиеся буквы и стрелки, указывающие вниз. Пальцы нервно сжали край пальто, а в голове резко опустело — уже через секунду в ней затрещали «идиотские» мысли о не менее «идиотском» Лололошке.       Хотя нет, Лололошка вовсе не «идиотский», тем не менее он идиот.       Харрис вошёл в вагон и, закрыв глаза, упал на единственное свободное место под недоумевающие взгляды нескольких старушек, держащихся за поручни. Когда он в последний раз так уставал? Джон работает явно не на пределе своих возможностей — в комфортном для себя темпе, хоть в последнее время он чувствует себя (не то чтобы разбитым, но так, будто вот-вот развалится) на грани. Тёмная гуща навалилась бременем на его плечи. И этой гущей была явно не работа или какая-нибудь там Молли.       Прикусив губу, он юркнул рукой в портфель, вытаскивая свой блокнот из внутреннего кармана. Перелистнув пару страниц, Дейви нахмурился. Записи чередовались с рисунками и схемами, различными чертежами, но раз хотя бы в пять листов виднелась та самая фигура. Сильнее укусив нижнюю губу и оттянув её вниз, то ли пытаясь причинить себе больше боли, то ли просто этим успокаивая кипящую голову, Джон вырвал один из эскизов: сначала разорвал несколько раз, а после скомкал, пообещав, что выкинет в ближайшую урну.       Джон знал: его действия были оправданы. Каждый шаг, каждое решение — всё было продиктовано жаждой справедливости. Поэтому «упорства» (которое он бы назвал скорее глупостью, чем так) Ло он совсем не понимал: тот будто залез в свой вакуум, не желая слушать здравый смысл. Чего он добьётся с таким подходом? И эй, разве Дилан в их первую встречу не говорил о том, что Л. совсем не против прибегнуть к грубой силе? Что изменилось? Что произошло за эти «шесть месяцев неизвестности»?       Он не хотел этого, не планировал. Хотя нет, планировал, но надеялся... Это была всего лишь досадная случайность, непредвиденное последствие его плана? Джон уже осознал, что не может оправдать себя без лжи: «Ситуация хуй в говне», — сказать иначе не выходит. В любом случае деньги всегда решали его проблемы, почему сейчас должно быть иначе?       Но Лололошка не хотел ни денег, ни объяснений. Да и в последнее время его не было видно вообще нигде: ни в универе, ни в метро, ни в магазинчике. Это бесило: Джон сошёл с поезда, вставая на неподвижную платформу. Шаг его уже перестал быть плавным и изящным, и теперь походка стала грубее, резче, жёстче, будто он марширующий солдат с ружьём на перевес, готовый напасть на первого встречного. В его случае, конечно, вместо огнестрела у него с собой портфель, но по ощущениям и раздражённому взгляду Харриса, ружьё ему для убийства даже не потребуется.       «Да, я использовал ситуацию, чтобы отомстить, но разве ты не выиграл от этого? Разве ты не желал справедливого наказания для них двоих? — Джон мысленно выстраивал аргументы, моделируя вариации диалога у себя в голове. — Я переступил черту, признаю, но ты сам согласился, сам на это пошёл!»       Он прыснул смехом, разглядывая помятый свёрток бумаги у себя в руке:       «Нет, я не виноват. Лололошка, ты просто не понимаешь. Ты слишком эмоционален, не видишь общей картины. У тебя ещё молоко на губах не засохло», — Джон нервно фыркнул, сжав блокнотный лист сильнее, снова всовывая его в карман, игнорируя несколько урн, находящихся в его близи.       Пройдя ещё несколько метров, учёный не мог не обернуться: резвым взглядом пробежал по лицам людей, скопившихся на эскалаторе — его нет. Пожав плечами, он сложил руки в пальто, пожимая плечами, мол: «Ничего страшного».       «Он просто запутался, ему нужно время», — прикусывает внутреннюю сторону щеки JDH, отводя взгляд от собственного правого кармана к желтеющему небу. Оно не было таким же красивым как ночное, но по-своему элегантным и нежным казался ему закат. Сейчас не почувствовал ничего, кроме очередной тоски. Бред же... Бред!       Послышался хлопок входной двери, и Саймон обернулся на звук, значащий только две вещи: либо Джон ого-го как воодушевлён, либо зол так, что вот-вот и над ним повиснет грозовая туча. И Солус, вполне себе в курсе о настроении Джона в последнее время, делает единственный верный вывод: учёного пока лучше не тревожить.       С глубоким вздохом мужчина поставил подле завалившегося на стул Дейви кружку чая, на что тот отреагировал крайне неодобрительно: изогнув бровь, сначала выпрямился, а после нахмурился, уже открывая рот:       — Кофе кончился.       — Быть такого не может, — Харрис отрицательно кивает, на что Саймон лишь пожимает плечами, — Я на прошлой неделе покупал.       JDH встал изо стола и открыл навесной шкаф, где действительно не обнаружил ни зёрнышка кофе. Он с недоверием обернулся на Солуса, спокойно попивающего травяную настойку. Лёгкая улыбка не сходила с его лица, а глаза как-то чересчур внимательно следили за его действиями.       — Где.       — Нету, — слегка прищурившись, бородач улыбается ещё шире.       Джон, недолго думая, начинает открывать дверцы и разглядывать предметы, лежащие на полках. Внезапно остановившись, учёный ещё раз встречается взглядом с другом, тут же меняя курс своих поисков. Открыв шкаф под раковиной, Джон тут же приподнимает бровь, озадаченно смотря то на несколько вытряхнутых и выкинутых упаковок кофе в урну, то на Саймона, продолжающего вести себя как ни в чём не бывало.       — Нет, говоришь?       — Конечно нет, — Саймон Солус медленным жестом подносит к губам чашку, отпивая совсем мало. Джон закатывает глаза: «Нашёлся «ценитель» хренов», — присаживается рядом с мужчиной за стол, притягивая свою кружку с чаем к себе, — Сам же видишь, что всё в мусорке.       — Ещё немного и я выпну тебя из этого дома.       Тот снова разводит руками. Харрису же остаётся только давиться настоявшимся чаем, который успел дать неприятную для Джона горечь. В кофе она совсем другая, искусная и приятная, а здесь какая-то странная и непонятная, будто ещё несколько минут, и он будет хлебать чифир.       — Как ты? — неожиданно спрашивает Саймон. Джон смотрит на того с подозрением, но после ставит чашку на стол, устраиваясь на стуле поудобнее:       — О чём ты?       Мужчина не отвечает, закидывает ногу на ногу и отпивает чаю. Харрис хмурится и фыркает, отворачиваясь от друга, допивает остатки остывающей жидкости залпом, а после встаёт со своего места и уходит:       — Не твоё дело.       — Я бы на твоём месте побольше показывал своим близким их ценность, — слышится громкий хлопок дверью, но Саймон не подаёт виду, — Когда-нибудь им надоест твой вечный холод.       Несмотря на давно ушедшее за горизонт солнце, Джон ещё долго не спал, всё время копошась за своим письменным столом. Солус тяжело вздыхает, когда находит Харриса уснувшим прямо сидя. В глаза сразу бросилось, что под его рукой лежал кропотливо склеенный портрет. Слабая улыбка возникает на лице мужчины, когда он разворачивается и уходит из комнаты.       На обратной стороне красовалась немного грязная подпись карандашом: «11.11. я встретил Л.», — похоже, что ей уже было достаточное количество времени.       Утром Джон не проронил об этом и слова, хоть и наверняка знал о том, что Солус был в его спальне: заботливо накрытые одеялом плечи и спина выдавали того. Привычного кофе с утра так и не было, ведь нового так никто и не купил. Сегодня выходной, Харрис мог бы за ним сходить, но, выглядывая в окно и видя там сплошную капель, JDH решил не высовываться.       — Джон, ну ты чего? Первый день весны, — издевательски улыбается мужчина, зная, что пополнение кофейных зёрен настанет ещё не скоро, если подобное будет продолжаться.       — Радуешься дерьму под ногами? — скорчив недовольную физиономию, Дейви захлопывает окно, — Вполне в твоём стиле, Саймон.       — Это было весьма грубо, — цокает Солус, но Джон уже снова исчезает за дверью своей комнаты, не желая ни выходить, ни разговаривать.