Прознал я о тебе в метро

      Звон стекла и пьяные возгласы эхом раздаются в голове и ударяют по разуму. Джон в попытке заглушить звуки сжимает волосы у висков и закрывает нижней частью ладоней уши. Не помогает. Недовольно мямлит бармену что-то о том, что виски здесь отвратительное, что посетители слишком шумные, что невозможно здесь находиться… Но по-прежнему сидит и чего-то ждёт, по-прежнему просит ещё бокал.       — Харрис, я всё понимаю, но если я так доброжелательно к вам отношусь (даже несмотря на возраст), не нужно так эксплуатировать мои нервы. — больше не наливает.       — Ты сам осознаёшь, что мелишь? Налей и всё, это твоя работа.       — Вот именно, моя работа — наливать, а не слушать вас. Тем-более вы ещё слишком мо-…       — Ой, да заткнись уже. — встаёт из-за барной стойки и на ватных ногах выходит из заведения — не то что пьян, просто никакой.       Выходит на улицу, чувствует эту зиму, которая и не зима вовсе — ещё ноябрь, но снег только так хлопьями падает на дороги, не давая нормально по ним передвигаться. Скользя по тротуару в случайную сторону, обещает, что следующим делом сядет за механизм, который будет катить перед ним и разбрасывать соль. Ну разве не гениально? «Бред, бред, бред, — тут же тяжело вздыхает Джон, хватаясь за голову, недовольно мыча, — И на это ты тратишь талант, Джон?» — но его внутренний монолог завершается, даже не успев начаться. От резкого, но, кажется, случайного толчка в плечо он чуть ли не поскальзывается, удерживает равновесие, и разворачивается, замечая растерянно парня перед собой. Тут же хмурит брови и прикусывает губу.       «Плевать», — вздыхает он перед тем, как замахнуться и хорошенько врезать прохожему. Тот, на удивление, тоже оказался не промах: как упал, так сразу же поднялся и прописал JDH в ответ, быстро уйдя с места их столкновения.       Было не сильно больно. Просто как-то стыдно и обидно. Теперь сидит в закоулке между зданиями и достаёт из промокшей от снега пачки сигарет последнюю. Пытается зажечь.       Раз щелчок, палец соскачил. Второго не последовало, колёсико не раскрутил. Третий щелчок, пламя тут же потухло на ветре. Четвертый, пятый, шестой — ничего. Зажигалка полетела в стену, разбиваясь на части.       Харрис растроенно шипит и горько шмыгает, хмурясь. Потупив голову в пол, обхватывает свои колени руками, но продолжает держать между пальцами сигару, надеясь на что-то. Надеялся не зря — ему протягивают зажжённую зажигалку, поднося огонь почти к самым волосам, хоть и сырым наскрозь. Джон не сразу, но спохватился, зажёг сигарету, тут же сунул себе в рот и поблагодарил, а после поднял глаза, оглядывая своего «спасителя». Тут же настроение портится хуже прежнего.       — Проваливай, Саймон. Я же ясно сказал, что не хочу никого видеть. — отмахивается рукой парень, скорчив недовольное лицо.       — Я обещал твоей сестре, что непременно буду за тобой присматривать. — тяжело вздыхает Солус, окидывая взгляд сына его старого знакомого. Времена идут, а тот совсем не меняется. Всё такой же.       — В жопу себе это обещание засунь. — с обидой кусает нижнюю губу он, но вовремя останавливается — совсем скоро нужно презентовать проект, он должен выглядеть опрятно, без всяких незаживших ран на губах.       Мужчина тяжело вздыхает, а после подхватывает JDH под плечи, буквально волоча его до машины. Тот не особо сопротивляется, позволяя вытворять подобное. Хотя, кажется, даже если бы он был против, его б об этом не спросили. По-началу едут они молча. Джон тоскливо облокачивается щекой на холодное стекло, рассматривая мелькающие пейзажи. Саймон нервно пытается не отрываться от дороги.       — Джон-Джон, тебе нужно… — на секунду осёкся Солус, — Тебе нужен отдых, хорошо?       Но Джон, что для него было совсем нетипично, ничего не ответил, только сильнее разворачивась к окну, насколько это было возможно (так как ремень не давал этого полноценно сделать).       До самого порога квартиры Саймон Солус провожает Харриса. Тот очень неохотно, но плетётся на нужный этаж, будто спецам медлит, чтобы вывести друга из себя, но тот по-прежнему грустно смотрит на него, не проявляя и капли раздражения. Это не даёт покоя Джону. Только сильнее изводит из себя — все строят такие печальные рожы, как будто им не плевать.       — Знаешь, Джон, Саша бы… — но его резко перебивает, как только слышится чужое имя. Видит своими глазами, как JDH вздрагивает и резко оборачивается на него, смотря глазами полной ярости и растерянности.       — Саша! Саша! Саша! — топает ногой и захлопывает дверь перед самым носом Солуса, — Одна только Саша у вас и на уме! Оставьте её уже в покое.       А всё вокруг снова превращается в мыльные силуэты. Тыльной стороной ладони проводит по щекам и векам, стирая подступившие слезы и скатывается по стене на пол. Он не знает, что именно он чувствует: гнев, тоску или вовсе страх? Наверное всё вместе, потому что только эта ядрёная смесь может объяснить собственное поведение. И, только увидев, что Саймона на горизонте более не наблюдается, тут же спохватился и, изящно подцепив указательным пальцем ключи с ключницы, победно усмехается, выходя из дома, словив такси.       На месте оказывается удивительно быстро. Виднеются знакомые здания и нужный поворот, куда он юркает, вставляя зубчики в замочную скважину. Четыре поворота влево, два вправо, ещё раз налево и дверь открывается. Тут же запирает её изнутри на защёлку, выдыхая. Тут же в нос ударяет запах спирта — стерильности. Наконец-то он в лаборатории. Расслабленно вешает на крючок пальто и скидывает грязную обувь в угол, потягиваясь и проходя дальше. Здесь, помимо него, никто не бывает.       На столе пачками разбросаны бумаги, сверху на них сияют макеты, немного левее лежат образцы с чертежами. Он обещал это когда-нибудь прибрать. Сейчас же подходит ближе к единсвенной аккуратно сложенной стопке и достаёт оттуда помеченный маркером документ. Присаживается на кресло, внимательно вчитываться, а после хватается за паяльник и провода, рядом лежащие микросхемы. Тут же в голове вспыхтвают мысли о том, что ничего, что скоро он всем покажет, что скоро всё будет нормально… Что Саше ещё будет кем гордится… Но обрывает эти мысли болезненный вскрик. Тут же выдергивает приспособление из розетки и бросает на пол, выложенный из плитки, рукой рефлекторно трясёт, пытаясь остудить места ожога. Вскакивает с рабочего места и быстрым шагом подходит к раковине, окунает руку под ледяную воду.       — Ладно, ничего, за дня три пройдёт… — осматривает недавно полученную рану и шипит. Переводит взгляд на одну из полок, а после тянется туда рукой, хватая баночку ментола. Открывает торопясь, чуть ли не роняет, а после втирает в кожу. Почти сразу же действует, что отмечает Джон, чувствуя холодок по коже.       — Я же говорил, что тебе стоит отдохнуть.       Джон в немом шоке оборачивается на голос. Снова Саймон. Харрис выглядит настолько недовольным, насколько это возможно.       — Проваливай. — JDH разворачивает обратно к раковине, опускает взгляд на слив и сглатывает накопившуюся слюну. Последнее, что он хочет, так это разговаривать с кем-либо.       — Так и знал, что не останешься дома. — горько усмехается мужчина и хочет только сделать шаг в сторону парня, как тот снова, уже резче и громче отрезает:       — Проваливай. — мельком заглядывает в зеркало, а на него смотрят в ответ. Тут же хмурится и чувствует, как мурашки прошлись по его шее и спине. Очень неуютно.       — Твои родители сами вручили мне ключи от лаборатории. — поправляет бороду Саймон, тяжело вздыхая и мотая головой.       — Проваливай. — срывает на крик парень. Он оборачивается на друга и смотрит на него разъярённо, будто вот-вот кинется. Но если взглянуть на него сос тороны Солуса, то тот выглядел, как подбитый зверёк, что в мыслях отметил мужчина.       — Джон. Послушай. Я правда стараюсь не поднимать эту тему, но… — начинает уже выходить из себя Саймон Солус. Если честно, то Джон довольно часто так его изводил последнее время… Но не может он оставить его. Он молодой, глупый, совсем ещё неопытный… Ну да, пускай гений, но всё ещё юнец. Тем более переживает сейчас такое время.       — А я стараюсь не поднимать тот факт, что ты всё это время шарахался здесь. Всё это время, даже до того, как успел прийти я. — отмечает Харрис, вспоминая, как закрывал входную дверь на защёлку.       — Джон, мы не об этом сейчас.       — Проваливай. — цокает Джон. Очень устало. Ещё пара секунд и он отводит взгляд в пол, — Пожалуйста.       Солус молча вздыхает. Всё-таки ломается и разворачивается. Уходит. Джон, как слышит звук открывающейся защёлки и хлопок двери, так тут же выдыхает всей грудью, почти всем телом наваливаясь на раковину и включая воду. Обильно умывается, смывая с себя всю нелепость, которую успел приобрести за один диалог с мужчиной. После недовольно стал бормотать что-то о том, что его стали чересчур часто отвлекать.

⋆ ༺𓆩 ❀ 𓆪༻ ⋆

Глава шестая:

Немного о «отдыхе».

Первый звон — радости крики,

Балаган людей счастливых,

Улыбки на лицах родных,

Но усопших недавно цвели.

Второй — возгласы громче,

Споры вокруг, нет уголка тишины!

На голову давят чуждые мысли,

Становится всё тяжелей.

Третий не звон, треск стекло о стекло —

Разбился душевный бокал.

И в глубине так нелегко,

Будто сердце по швам.

Рядом вся моя семья,

Правда в фоторамке...

Где по цетру видел я,

Родимый силуэт.

Заполнят мрачный портрет

Чёрно-белые тона.

Но улыбка так ясна,

Будто Солнца свет.

Симфония №5, часть II — Чайковский.

      Стоя на сцене перед десятками… Нет! Сотнями людей. Руки чуть подрагивают от волнения, но то было вполне приятным. Все взгляды на него самого. Ловит от этого какую-то эйфорию. Представляется публике под аплодисменты, а после и афиширует свой филигранный проект.       Окидывает весь зал своим взглядом. Усмехается, видя пустые места для его семьи. Становится грустно, когда видит не занятых три, а не два места. А по помещению слышны бурные аплодисменты, возгласы и камеры — всё обращено ни к кому иному, кроме как Харрису. Улыбается презентабельно, выученной идеальной улыбкой. Он прекрасно знает, как завоёвывать чужие сердца. Только тошно от этого общества.       Пресса пожимает ему руки, один даже поклонялся по куда может, а остальные лишь натянуто улыбнулись, вручая премию молодому учёному.       — JDH, неужели вам действительно всего семнадцать лет? Вы столько добились в таком юном возрасте, вам есть что об этом сказать?       Харрис же только тихо вздыхает, а после снова криво улыбается, отвечая в протянутый микрофон:       — Уже восемнадцать.       «Среди этой толпы я желал видеть только тебя», — с обидой проговаривает про себя парень, спешно уходя со сцены. Он бы мог ещё покрасоваться на ней, но настроения совсем не было. Пусть Солус даёт интервью, он сам достаточно поработал.       Чуть отпускает после первой затяжки. После второй уже хорошо. После третьей кашляет. Говорили ему, что негоже промышлять подобными привычками… А он так, побаловаться да побаловаться, а теперь каждый раз, как волнуется, не может удержаться от сигары.       Уже совсем скоро снова замечает знакомый силуэт краем глаза. Тот смотрит на него гордо, но как видит растерянный взгляд Джона в пол, то вздыхает и тут же мрачнеет. Хлопает Харриса по плечу, потряхивает, пытается приободрить.       — Это было превосходно. Как и всегда, Джон. — искренне улыбается Солус.       — Мне ещё нужно его доработать. — смотрит на текст, хмурится, не может понять чего не хватает. Всё есть, но не может отделаться от ощущения, что что-то забыл. Проект, хоть он в него нырнул с головой, всё ещё сырой.       — Ты не пойдёшь туда. — имеет в виду лабораторию. Сжимает пальцы на его предплечье, не давая ему уйти, как тот уже собрался, — Ты целый месяц оттуда не вылазил, хочешь снова без продыху занимать себя работой?       — Какая разница, если это эффективно? — разницу, конечно, Джон осознаёт, но признавать не хочет. Недосып прекрасно даёт о себе знать, как и его волнение и нервозность — об этом говорит лишь один скатавшийся на коже консилер.       — Ключи. — требовательно вытягивает руку и намекает на то, что те должны оказаться там.       — Даже не вздумай! Нет. — Джон в полном негодование поднимает на него возмущённый взгляд.       — Ключи, Джон. — голос Саймона становится более напряжённым и грубым.       — Я-я не могу их отдать! — разводит руками в стороны и делает пару шагов назад, становясь напротив, — Ты сам прекрасно понимаешь, что мне нужна лаборатория, мне нужен этот проект!       — А ещё тебе нужен отдых. — качает головой и похлопывает пальцами по ладони, показывая своё ожидание, — Ключи, Джон.       — Я не… Нет… Нет! — срывается на нервный смех. Саймон Солус ему просто так уйти не даст… Тут либо убегать, либо действительно отдавать… Но как же он отдаст?! От своей лаборатории! Точно… Своей.       — Ключи, Джон Дейви Харрис.       Джон нервно вздыхает, понимает, что тот вообще не шутит, что так-то вроде прав, но отдать не может. Сразу паника на его лице. Саймон же хмурится, смотрит требовательно, голос у него приказной. Харрис, раздумывая над всеми вариантами, кажется, одновременно, в моменте вздыхает и ключи от лаборатории подхватывает мужская ладонь напротив. Рассматривает, отмечая, копия иль подделка. Удивляется — оригинал. Смотрит на Дейви недоверительно, щурится, снова оглядывает ключ со знакомым брелоком. Вздыхает.       Верит только потому, что JDH выглядит достаточно потерянно. Последний раз наблюдал его таким как раз-таки месяц назад, когда всё произошло. На мгновение даже захотелось вернуть ему эти злосчастные ключи, но тут же себя отдёрнул. Тепло улыбается, будто говоря этим, что тот сделал правильный выбор, а после разворачивается и уходит. Джон же остаётся с тлеющей сигаретой в руках. Сначала молча провожает друга взглядом, а после хмыкает:       — Ты забыл, кто эту лабораторию проектировал.

***

      — Он издевается?! Что это вообще значит?! — Джон с ужасом смотрит на запаянную металлическую вставку, которую по идее нужно вытащить, чтоб механизм открыл другую замочную скважину, ключ к которой у него уже был. — Я был уверен, что об этом он не в курсе.       Тяжело вздыхает. Ну ничего-ничего. Он наверняка знает у кого ещё найдётся связка ключей от лаборатории… Которую он сам и сделал неприступной. Иронично, что именно создатель и пытается в неё вломиться.       Не переставая размышлять над планом, JDH доходит до квартиры. Там, как бы ни было это странно, он приводит себя в порядок. Он должен выглядеть максимально презентабельно. Хотя он может поспорить, что даже с синюшными мешками под глазами и ломкими волосами от нехватки солнечного света выглядит он получше остальных. Но этого, конечно, не достаточно.       «Припудрив носик», тут же накидывает на себя привычное пальто и торопится в сторону ненавистной компании. Но как только близится к ней, то шаг становится спокойнее и раздражение сводит на нет. Как минимум на вид.       — Джон, разве вы должны быть здесь? Саймон Солус сказал…-       — Мне не важно, что он там сказал, Молли. — девушка охает и сразу понимает, что сейчас будет не самый лучший диалог. Джон же попутно оглядывает свой кабинет. Он здесь не был достаточно давно, но изменения сразу же бросаются в глаза. Зря он доверил его Молли, — Ты же сама понимаешь, что это очень важно… Я ведь не зря доверил тебе запасную пару, не так ли?       — Джон, но я же так не могу. — смотрит на него очень печально. Сама не сразу понимает, что стала намного нежнее при его приходе. Тот смотрит на неё жалостливо и с тоской. У Молли сердце разрывается.       — Но я же не зря пришёл к тебе? — почти с разочарованием прикусывает губу он. Учёная мешкается ещё некоторое время, но после вздыхает.       — Я надеюсь, что это не пустые слова. — подходит ближе и аккуратно кладёт в чужие руки ключи, закрывая его ладони. Тот кивает, тут же улыбается:       — О, поверь, я никогда не вру. — настрой его меняется чрезвычайно быстро. Молли не успевает заметить, как эти слова раздаются эхом в её голове, а в помещении она снова осталась в одиночестве. Джон же усмехается, прокручивая связку на пальцах и шагая на выход из компании. — Но в словах своих не утверждал.       Успевает только нажать на кнопку лифта, как улыбка сначала становится неестественно натянутой и кривой, а после и вовсе исчезает с лица. Серьёзно? Да весь мир настроен против него. Ключи перестают вращаться на его пальце, тело замирает, глаза смотрят в одну лишь точку.       — Джон. — тот тут же отмирает, прячет связку в кулак и отводит взгляд, хмурясь.       — Саймон. — вздыхает он, уже ожидая самого худшего.

***

      — Все мои исследования стоят на паузе только из-за этого… — он на секунду замолк и оглянулся, — Пф, отдыха. Бред же? Бре-е-е-ед.       — Ты правда согласился на подобные condizioni? — мужчина подливает Джону вина. Тот уже лежит на барной стойке. Уже никакой. Наверное сегодня он впервые так налакался. Харрис смотрит на бокал незаинтересованно, но делает ещё глоток.       — Очевидно, что для меня будет выгоден именно такой исход. Легче сначала потерпеть неделю-другую, чем потом постоянно отхватывать. — его начинает корёжить от такого количества алкоголя, чувствует, что уже мутит. — Что за мания опеки надо мной у него?       — Non so, может потому, что тебе только недавно исполнилось восемнадцать, а ты уже таскаешься по барам? — усмехается тот, приподнимая бровь.       — Я тебе не абы кто. Я тот, кто в свои семнадцать уже успел начать свой величайший проект, кто афишировал его в свои восемнадцать, кто станет началом нового будущего. Я гений, понимаешь?       — Мне б твоё эго, Джонни. — в моменте оборачивается на рядом сидящую женщину, которая очень осторожно за спиной Джона указывала на вырезку из газеты, где фигурировал тот же самый человек, который сейчас жаловался ему на жизнь. Мужчина нервно хмыкает.       — Не зови меня так. — спустя некоторое время молчания мотает головой Джон. Бармен только пожимает плечами.       JDH отворачивается в сторону, помутнённый взгляд окидывает столики. Вроде время уже позднее, но людей становится только больше и больше. Все какие-то они странные. То и дело косятся на Джона. Отворачивается обратно. Тут же видит, что его новый знакомый уже порошок кредиткой по стойке распределяет.       — Не хочешь? — замечает прикованный к себе взор Джона.       Тот смотрит на него с презрением, после сморщил нос и цокнул, помотав головой. Мужчина в негодовании поднял брови:       — Да ладно тебе, perché no? — рассмеявшись, метает глаза вниз, всё предлагая       — Знаешь, Санчез или как там тебя, ничем хорошим это не кончится.       — Как говорится: «Один раз не…» — Джон привстаёт из-за стойки, на что тот тут же смеётся, — Да va bene, va bene!       JDH смотрит на него с огромным недоверием, после наблюдает за тем, как ему дают в руки бокал с его недопитым вином. Он окидывает его взглядом полного презрения. Уверен ли он, что ему туда ничего не намешали? Делает глоток.       — Но ты только попробуй, серьёзно. Это ж, вроде, полезно, мозгу нужно varietà… Или как там учёные говорят? — смеётся Санчез. Джон же понимает о чём он, но решает не использовать конкретику. Слова его правда, но не в том ключе.       — За исключением наркотиков. — прокашливаться он.       — Совсем не хочешь? — снова улыбается Санчез. Джон прикусил губу.       Не то, что соблазн был велик из-за «кайфа», который получаешь после употребления, скорее из-за научного интереса. JDH соврёт, если скажет, что от одного употребления ничего не будет. Поэтому решил не оправдываться этим перед собой. Допустим ему просто надоел Диего.       — Только отвали. — Санчез тут же щурится и улыбается лисьей улыбкой. Джон отмечает, что у него (Джона) выходит она намного лучше, чем у бармена. Это точно не его конёк.       — Без б, amico. — Джону начало казаться, что зря он поддался этому. Но ладно. Саймон сказал отдыхать — он отдыхает, не так ли?       Искомый эскапизм он, кажется, нашёл. Только с небольшими побочными эффектами. Сначала было хорошо. Он уверен. что это запишет. Стало как-то легче говорить, но тревожность била в колокола. Развязанный язык не приведёт ни к чему хорошему. Тем не менее продолжал говорить. В прочем, говорил он здраво, разборчиво, только мельком встречались какие-то шутки, обязанные быть смешными, но почему-то даже близко не попали. Другим, так-то, было уже тоже всё равно. Они и с них смеялись. В какой-то момент стало душно. Настало осознание того, что снять одежду нерабочий вариант. Язык стал заплетается, руки неметь, на языке появился ненавистный вкус горечи, на ноги будто надели утяжелители. Такое ощущение, будто неделю целую без продыху работал. После стало совсем невыносимо. Сплошная какофония, которая ранее утихла на фоне, теперь с неимоверной силой била по ушам и резала слух на мельчайшие из возможных части. Держаться на ногах стало совсем тяжело.       Он дрожащими пальцами хватается за каждый выступ, пытаясь выйти из тесного помещения. Пытаясь сохранить хоть какое-то самообладание, поднимается по лестнице, падает в снег, умывает им лицо. Лучше не становится. Хочет встать с колен, но снова падает в сугроб. Лежит на спине и не может поднять тяжёлые веки. Когда это удаётся, то открывается чудесный вид на небосвод. Так он и лежит в снегу, надеясь на что-то.       В какой-то момент понимает, что начало становиться холодно. Подскакивает с снежного пласта, понимает, что в одной рубашке да брюках разлёгся на снегу. Но заходить в помещение уже не то, что не хочется, он просто не сможет нормально спуститься по лестнице.       Ему нужно быстрее дойти до куда-нибудь, пока окончательно не протрезвел, пока ещё не чувствует всего холода. Он точно заболеет, он это знает. И идёт, шатаясь, всё будто в тумане. Только у самого дома понимает, что это были не простые элегантные джентльмены все как один, а мафия. Становится тошно от того, что в это ввязался.       Дверь открывают ему не сразу. Он успевает несколько минут помяться около неё. Когда отворяют, то смотрят как-то отстранённо и разочарованно.       — Прости. — только и может уронить Джон.       Солус молчит, оглядывает друга с ног до головы, после вздыхает и затаскивает в дом. Тот весь дрожит: и замёрз, и плохо. Никак не может отогреться. Саймон же всё понимает, приносит воды, но тот и от неё нос воротит, несмотря на жажду.       — Где был? — вроде и понимает, но всё равно спрашивает. Харриса преследует стойкое ощущение того, что на утро ему конец.       — В баре. — замялся, но ответил он. Говорит непривычно тихо и робко, кажется, будто это и не Джон вовсе.       — Что было? — чуть хмурится мужчина. Стало очевидно, что тот всё ещё не уверен в состоянии JDH и его молчаливость его смутила.       Джон же понял, что тянуть резину бесполезно. Скажет сейчас или потом — неважно. Всё равно тот всё узнает и чем раньше, тем лучше. Хотя бы сразу отхватит, чем будет убегать от проблем.       — С Санчезом был.       У Саймона Солуса дрогнула бровь. Он прикусил губу и заметно напрягся. Кажется, что он прекрасно понимает то, что до Джона дошло только после частичного отрезвления.       — И стоило тебе лезть к мафии?       Джон молчит. Саймон тоже. Один потупил взгляд и не смеет поднять глаз. Второй хмуро сверлит дыру в макушке первого. В моменте стало холодно, хоть окна были закрыты, и батареи включены.       — Почему тебя вообще так волнует моя жизнь?