Прознал я о тебе в метро

      – Вот знаешь... Вроде таким прогульщиком был, но одновременно таким порядочным. Вот правда: замечательный человек, а слухи о нём один другого краше. Ну прикинь? Ну он, конечно, был со своими странностями, но, Господи, то, что о нём говорили вообще ни в какие рамки не лезло. – недовольно хмурится Дилан, одновременно что-то печатая на ноутбуке (скорее-всего какой-то код, ведь тот оказался программистом, кстати, довольно не плохим. Если тот хорошо закончит учёбу, то Джон даже будет готов предложить ему место в JDHcompany) и поглядывая на Харриса, чтобы убедиться, что тот достаточно внимательно его слушает. А он уж точно во всём внимании.       За эти три недели длинющих и незамысловатых рассказов Джон успел понаблюдать такие эмоциональные качели Дилана, что даже будучи доктором психологических наук, удивился. Но, всё же, ещё более удивился тому, от чего он вообще всё это слушает... Ну, причина очевидна: интересно ему. Запал ему Л. в душу, да так, что стал о нём думать перед сном. Вызывала эта персона много вопросов.       «Был ли он связан с мафией? Эти неразборчивые пояснения задрота ничего не дали насчёт его криминальной деятельности. – фыркнул Джон, втыкая в пустой потолок, – Но часто же упоминает то, что у парнишки действительно были проблемы с законом. Может он как раз и поэтому «сбежал, оставив всех родных по собственному желанию». И это ж действительно официальное заявление! Уж не думал, что наткнусь на что-то настолько смехотворное в архивах. – и тут же он вспомнил одну небольшую деталь. Всё было подчищено. Ему реально пришлось отгрызать крупицы информации и долго, муторно, филигранно соединять воедино. Всё было настолько запущено, что он даже имени его не узнал. Ну как, узнал, но то было не настоящим. Поддельные документы это интересно. – Уильям-Уильям, где ж ты такой интересный? – хмыкает Джон. Фото он тоже его не нашёл. Кто-то совершенно случайно пролил на печатный вариант кофе, а в оцифрованном половину данных было не разобрать. Вот вроде двадцать первый век на дворе, а подобное до сих пор происходит! И, конечно же, совершенно случайно! – Ну вот же, вот же, определенно что-то незаконное, точно... И как так надо?»       Прерывает его мысленный поток звон будильника. Отлично, что сказать! За всю ночь так и не смог выспаться, всё думая о всякой чуши. Преимущественно, несомненно, о Л. или же Уильяме. Странное фальшивое имечко он себе выбрал... «Уильям»... Хотя, наверное, его никто и не спрашивал, что он хочет.

⋆ ༺𓆩 ❀ 𓆪༻ ⋆

Глава вторая:

«...Имя своё ты назови!»

Сон не пришел, но я тебя завидел,

Пускай такого не предвидел,

Молча смотря я в окно,

Где до безумия смешно

Ты в образах таешь – мутнеет мой взор,

Рисуя в мыслях забавный узор.

Голова вся гудит – это не сон.

Я испускаю тяжкий стон:

Утро, метро и работа.

Я с Молли опять – с тобою я снова,

Я кланяюсь, а ты всё молчишь,

Взором своим меня наградишь,

А руку сжимают всё крепче.

Но не станет мне легче,

А пачка сигар на это уйдет,

Лишь бы не вспомнить нас вместе

В этом приветственном жесте

В метро в девять ноль-ноль,

когда рассмотрел тебя вдоль.

      Настроение отвратительное. Но хотя бы мелодия хорошая играет.

«Серенада» – Франц Шуберт.

      Ещё, прямо как на зло, хлынул на город крупный дождь. Вообще, не то, что бы прям хлынул, но для Харриса всё было именно так. Сначала мало по малу моросил, а после набрал обороты, но JDH этот момент пропустил, хоть и просидел полчаса перед окном, вглядываясь в какие-то невидимые силуэты. Он даже не уверен, что думал о чём-то... Он не любовался, не залип на бегущие по стеклу капли, а просто... Просто смотрел, отключившись от реальности, но даже не уходя в свои мысли. Что-то на уровне астрала.       Стараясь максимально обойти лужи, одновременно с этим не наступить на грязь, Джон думал, что лучше уж бы прокатился на машине. Он, вообще, ходит пешком только лишь потому, что считает это хорошей утренней тренировкой. Сам проводил небольшое исследование, выводам которого придерживается последние пару лет. Да и вообще у него и права, и машина есть... Вот только топливо на неё обойдётся дороже, ежели поездки на метро. Хотя, ему, на самом деле плевать, он вовсе не экономит или тому подобное, только использует это как оправдание. На самом деле просто считает поездки в метро какими-то... Какими-то наполнеными? Как будто только при них он ощущает эту кипящую в городе жизнь. Проще говоря, катается на поезде для того, чтобы не испытывать дереализацию.       Сейчас же жалеет, что не сел в машину.       Капли громко капают по лужам асфальту, отскакивая в вверх и попадая то на брюки, то на чистые кроссовки. Мерзость. Нотки раздражения в припесь с пустотой ощущались чересчур утомительно и скверно. Это какой-то депрессивный эффект от природного явления так сказался на Джоне? Определённо нет...       Архитекура Хэнфорда, хоть и красивая, но сейчас до безумия мрачная, ещё больше давила на Джона, выжимая последние соки, которые отвечали за насыщенность и радостность этого дня. Хотя, JDH вообще не сказал бы, что часто испытывал радость. Наверное только при научных открытиях или когда поймал Дилана на полуслове и засмеял, перед этим поиздевавшись. В такие моменты было... довольно уютно.       Джон, недовольно зевая и щурясь, уж хотел подойти поздороваться с этим же Диланом, но тот спал. М-да. JDH хотелось бы также. Ему уже кажется, что он совсем себя распустил: нужно лучше заботиться о своём бесценном здоровье – вряд ли человечество застанет ещё одного такого гения.       Поправляя наушник и вслушиваясь в играющую композицию, Джон отвлекается от знакомого, переводя взгляд на железную дорогу. Вот-вот и поезд примчит. Он медленным шагом направляется к платформе, одновременно с этим из тунеля показываются ярко светящие огни. Идеально попадая во время открытия дверей, Дейви проходит внутрь и недовольно хватается рукой за поручень, понимая, что присесть негде.       Он, конечно, может устроить целую драму из этого: видете ли тому самого учёному учёных не уступили место в метро! Какая трагедия! А ведь он столько сделал для всего мира, а люди так к нему относятся! Какая же это несправедливость! Ах... Бедный JDH... Кхм. Но ему, так-то, не трудно и постоять. Не развалится.       Опять в лаборатории он видит Молли, которая уже приступила к работе, не дожилаясь его.       –Ну Боже мой! – Опять и опять! Опять и опять одно и то же! – Я тебе в сотый раз повторяю: не трогай ничего без меня. – он с тяжёлым вздохом оглянул помещение. На переносице выступили морщинки и Харрис фыркнул.       – Джон, – она обиженно складывает руки на груди, оборачиваясь к нему лицом, – Мы, вообще-то, работаем в команде.       – Пф, и ты думаешь, что я от этого должен доверять тебе свои бесценные образцы? – проговаривал это он совершенно возмущённым голосом. В это же время он устало прикрыл веки и вздохнул, приступая к работе, намеренно игнорируя взгляд ассистентки.       – Джон, ты невыносим. – впрыскивает она, расставляя руки в стороны и мотая головой, будто совсем не понимает его выходок, а после, громко цокнув каблуком, возвращается к химикатам.       – То же о тебе могу сказать, Молли, – он неестественно долго и шершаво тянет её имя, чтобы полностью вывести девушку из себя. Та фыркает и больше не отвечает ему. Он, на самом деле, только рад этому. Её голос уже слишком сильно его раздражает, чтобы он мог попутно с ней болтать (или ссориться) во время работы.       Долго Джон не засиживался над работой: составил парочку примерных вариаций для искусственного интеллекта на коленке, а после стал вглядываться в чертежи. Прекрасно понимая, что занимается ни чем иным, кроме как прокрастинацией, не отрывает взора, рассматривая самые мелкие детали из раза в раз. Он всё идеально помнит – какие где и зачем нужны, но не может отвернуться и заняться действительно чем-то важным. Дело даже не в том, что он хочет что-то найти или получше рассмотреть в записях, а просто не хочет продолжать работу. Нет, та, наверное, для него стала смыслом жизни (хотя бы до её завершения), но не хочет возвращаться к процессу хотя бы из-за Молли. Она ему глаза мозолит.       Раздражённо вздыхает, понимая, что так ничего не пойдет, резко встает с кресла и выходит из лаборатории. Тут же облокотившись о стену, Джон достаёт из кармана пачку сигарет и поджигает. Крепкий запах ментола с эвкалиптом ударяют ему в нос, но от этого становится даже лучше. Из головы, к сожалению не мгновенно, но уходят все лишние мысли, позволяя немного расслабиться и выходнуть дым. Легкая свежесть мяты даёт приятный холодок до тех пор, пока Харрис не вдохнет ртом, чтобы сделать ещё одну затяжку. Нотки лайма и мяты раскрываются во второй раз, и JDH отмечает, что ему нравится этот фруктово-ягодный микс. Он, вообще, только такие сигареты и покупает, но каждый раз восхищается не столько ими, сколько своим утончённым и изысканным вкусом.       Опять выдыхая, он держит в руке сигару, на конце которой уже скопился пепел. Опять разглядывает на ней тонкие золотистые узоры на черной поверхности. Опять задумывается настолько, что обжигается, от чего резко дёргает рукой и папирус падает на асфальт. Он равнодушно смотрит на погасающий пепел и редкие искорки от сигареты и топчет её, уходя обратно в здание.       Поначалу даже думает о том, что опять он зря вернулся, но быстро забывается, когда не наблюдает Молли в поле видения. Не знает, куда она отошла и знать не хочет. Возвращается к работе в надежде на то, что она попросту исчезнет и не вернётся сюда опять мозолить ему мозги.       Быстрый шаг. Слегка холодно. Красный светофор. Толпа людей. Спуск в станцию метро. Быстрый топот каблуков по лестнице. Дилан.       Он встречает его немного поникшим, но дружественным взглядом, хоть он их и приятелями с натяжкой назовёт. Хорошие знакомые, не более. Ну, если только чуть-чуть. Джон с тяжёлым вздохом прокашливается, подходя к парню. Тот приспускает один из наручников в бок, оставляя лекцию проигрываться фоном, чтобы хоть немного уловить информации и поговорить с JDH.       «Тупость. – хмыкает на его поступок Харрис, – Всё смешается в какофонию и ничего не поймёшь, задрот, тебе ли не знать? – но в слух не говорит, шагая ближе».       – Выглядишь неважно. – оглядывает его Дилан немного незаинтересованно, но понимающе. Только вот причины усталости их обоих слишком отличные: у одного дурацкая, у второго – ещё хуже.       – Заткнись, я всегда на все сто. – фыркает учёный, от чего студент заливается ярким смехом. Он снова смотрит на лицо напротив, щурясь, а после хмыкает:       – У тебя во-о-от тут из челки торчит, – указывает он на какое-то место на проборе. – Поправь.       – Врёшь, всё идеально.       – Я? Да я никогда не вру!       – Нет, это я никогда не вру, а вот ты жалкий лгунишка, – прыскает смехом Джон, не веря, что он сказал настолько глупое и смешное слово одновременно: «Лгунишка...» – снова проноситься в его мыслях и он хихикает. – Знаешь, таких обычно наказывают.       Дилан кривится, смотря на него с максимальным презрением, насколько это возможно, а после тут же вздрагивает, выскакивая с места и разевая рот. В глазах его сначала блеснула сильна печаль и ужас, но в мгновение ока это сменилось на нескончаемую радость. Именно поэтому Джон и предпочитает носить очки. Глаза – зеркало души, и будь они видны каждому встречному, то JDH было бы слишком легко раскусить.       В мысли его привет небольшой толчок от Дилана в бок, когда тот побежал вперед, немного отодвигая от себя Харриса. Тот тут же ухватился за наушник, поправляя его, чтобы не выпал, но случайно проматывает одну из композиций и начинает играть совершенно другая.

«Орфей и Эвредика» – Кристоф Виллибальд.

      Он морщится и фыркает, после поправляя и очки, а затем оборачивается на студента, который посмел его толкнуть. Он на мгновение замирает и удивлённо вздыхает, рассматривая произошедшее.       Это же...       Дилан, чуть ли не рыдая, обхватил за плечи паренька, больно похожего на самого Джона. Тот был слегка (не-а) ниже нёрда, от чего тот наклонился, дабы обнять друга. Вот же он, которого JDH описывали да не один раз. Вот же он, как и говорил Дилан: цвет волос почти как у Дейви, но только чуть рыжее и кудрявее, да и сами они более длинные, примерно по плечи; лицо конопатое, да и не только оно, ещё из-под клетчатого шарфа виднеется шея, которая покрыта такими же веснушками; радостный весь, счастливый, улыбается как не в себя и обнимает Дилана в ответ; глаз не смог рассмотреть, у того на них были подобные Джону очки, скрывающие душу от всего мира. Вот же он, который заинтересовал Харриса. Вот же он, этот Л..       Учёный стоит на месте и не смеет оторваться до тех пор, пока его не окликнут. Тут же по спине проходит рой мурашек и он демонстративно корчится, не понимая от чего подобное. Тяжело и глубоко вдыхая, Джон делает первый шаг, чуть ли не падает, но останавливает «контролируемое падение» и начинает идти уже нормально, успокаиваясь с каждым новым цоком от каблуков.       – JDH, – удивлённо распахивает глаза Л., поправляя собственные взъерошенные волосы. Дилан коротко посмеивается, крепко хватаясь за ладонь друга, переплетая их пальцы.       – Благодарю за напоминание,       Успел забыть своего имени звучанье,       ведь от подобной красоты, расцветают сады!       И моё имя знаешь ты,       Так позволь оказать мне вниманье,       И не продолжать молчанье,       Воплотить мои мечты:       Имя своё ты назови!       JDH протягивает ладонь Л., попутно жантильно улыбаясь, смотря за реакцией двух парней. Дилан косо на него посмотрел и, кажется, вообще ничего не понял: во-первых, к чему тут вообще стихи, во-вторых, он что, совсем свихнулся с катушек?!       – ...Лололошка, – после довольно долгого молчания (во время которого Лололошка и Дилан постоянно переглядывались, а от улыбки и след простыл) оглашает студент и неловко улыбается, долго сомневается, но протягивает руку в ответ, – Можно просто Ло.       – Замечательно, красотка, – подмигивает ему Харрис и вместо того, чтобы пожать ладонь Ло, тот быстро наклоняется и целует её тыльную сторону.       – Ты че, конченный? – отрывает от Джона Лололошку Дилан. Сама же «красотка» в полных непонятках оглядывает Дейви.       Они, кажется, поймали зрительный контакт даже через тонированные стекла. Улыбка сползла с лица Джона и он неуверенно хмыкнул. К чему был этот цирк? Зачем ему это представление? Ну, он, конечно, хотел расхвалить так себя, смотря на то, как они похожи, но, вглядываясь в лицо напротив, видел всё больше и больше отличий между ними. Как будто братья-близнецы – на первый взгляд одинаковые, но стоит рассмотреть получше – абсолютно различные. И даже не из-за длины волос и разной одежды, а просто... Просто они были кардинально разными.       Оторвались они от друг друга в тот момент, когда Дилан потянул Лололошку за руку, уводя от Джона подальше, под конец бросая на него одновременно хмурый и непонимающий взгляд.       – Он всегда странный, но сегодня, видимо, в конец крышу снесло. – закатывает глаза второкурсник и прикусывает губу. Не совсем так он представлял свою встречу с Лололошкой, спустя такое количество времени. Рука чуть другнула и Дилан глубоко вздохнул, успокаивая своё сердцебиение. Очень стыдно перед Ло из-за того, как всё прошло.       – С каких это пор ты общаешься с JDH-чем? – изгибает бровь Лоло, быстро оборачиваясь назад. Он негромко охает, когда видит, что Джон до сих пор провожает их взглядом: всё стоит на том же месте, не сдвинувшись на миллиметр. Лололошка только хочет отвернуться обратно, как видит, что Харрис спускает с лица очки и делает демонстративный поклон (видимо, здесь очки играли роль шляпы). Студент ещё несколько секунд смотрит на это, а после, перед тем, как вернуться к разговору с Диланом, машет ему, прощаясь. Харрис, кажется, оценил этот жест.       – Всё-то тебе расскажи. – чуть крепче сжимает ладонь Ло, намекая тому, что пора бы уже возвращаться в реальность и прекращать «кокетничать» с учёным. Он несильно улыбается с «JDH-чем» от Лололошки. Когда тот поймёт, что инициальные аббревиатуры не склоняются?       – Да. – прокашливается парень, поправляя свой шарф и слегка улыбаясь. Он в ответ стискивает пальцы Дилана сильнее. Как он скучал по его холодным, как металл, рукам. В прочем, и такому же характеру.       – Только после того, как ты всё объяснишь. – вздыхает программист и отводит взгляд в сторону, но после решительно смотрит Лоло прямо в глаза даже через очки. Сердце пускает короткий жгучий удар. Возможно... Это ревность? Небольшая обида на этих двоих присутствавала: вместо того, чтобы разложить всё по полочкам и рассказать, что вообще произошло, эти двое устроили тут непонятно что... Тупость... И мерзость.       Лололошка ненадолго замолкает и легкая улыбка исчезает с лица, но, уже пару мгновений спустя, он снова тепло расцветает и кивает Дилан.       – Конечно.

⋆ ༺𓆩 ❀ 𓆪༻ ⋆

      – Странно это. – ходит кругами по комнате JDH, раз за разом поправляя воротник рубашки. Сегодня он точно какой-то не такой, как обычно! Вот мешает и мешает, ещё и сама ткань к спине прилипает! Синтетика да и всё... Новую купит, а эту... А эту быстрым движением раздражённо срывает с себя, отрывая пуговицы и швыряя всё в мусорную корзину. Какое всё неудобное.       – Что именно? – наблюдая за всем этим спрашивает бородатый собранный мужчина, который, по-видимому, привык к подобным выходкам со стороны Харриса.       – Всё. – резко отрезает Джон, недовольно поварачиваясь на мужчину рядом. Тот вздыхает и подимает плечами, а после просто выходит из комнаты и, скорее-всего, покидает квартиру. JDH остаётся в одиночестве, пытаясь сосредоточиться на чём-то. Линии сюжета в голове образуют целостную картину, он почти засыпает, полностью погружаясь в почти составленный сон, но тут же распахивает глаза. – Тупость...

      «Никому не будет хорошо рядом с вами, пока вам плохо наедине с самим собой». – Александер фон Вегерхоф.

      Джон тихо вздыхает, снова прикрывая веки.