Полночь

      Мартин терпел. Злился, множество раз порывался поехать к Нате и караулить её под подъездом, но терпел. Кроме того, ему было чем заняться: уже нельзя было оттягивать визиты к влиятельным членам Подлунного мира. Приезжая в новый город, каждый вампир второго ранга принимал у себя или же был приглашён к самым сильным колдунам этого региона. В столицах Мартину пришлось бы самому напрашиваться в гости к демонам, но в провинции обычно самыми сильными и опасными существами оставались всё же вампиры, и уже к ним выстраивалась очередь.       Вампир — не только кровожадный хищник, но и практически бессмертное существо, а вампир ранга Мартина — ещё и обладатель магических сил. Но самыми важными, конечно же, были знания. Мартин за свою долгую жизнь повидал многое, более того, будучи любопытным авантюристом, он с удовольствием встревал во всевозможные конфликты Подлунного мира, так что был личностью известной.       И Альф был прав, когда тормошил и торопил своего Создателя: за первую же неделю собралось столько приглашений, что молчание Мартина становилось неприличным. Это понимал и сам Мартин, поэтому всю эту неделю посвятил ночным визитам. Альфреда же на это время сплавлял в клубы с приказом найти себе девушку не для охоты, а для отношений, пусть и коротких. Отчасти причиной этому была Ната: Мартин всё же понимал, что виноват перед Альфом, с её появлением он стал намного меньше времени и внимания уделять ему, и это было неправильным. Альф, как вампир третьего ранга, никогда не будет готов жить отдельно, у него никогда не будет своих «детей», он не сможет выбрать себе спутника для жизни, в общем-то, с самого обращения он навеки привязан к Мартину. И это накладывает обязательства, которыми Мартин стал так откровенно пренебрегать.       И всё же он не мог переключиться с Наты и хоть ненадолго отвлечься на кого-то другого. На встречах он был рассеян и часто отвечал невпопад, потому что мыслями был далеко. Каждый день он получал отчёт от детектива с адресами, расписанием и, самое главное, фото. И было кое-что, что напрягало Мартина всё больше: девчонка не скучала без него! Она старалась не оставаться одна, начала ходить с Аней в тренажёрный зал, часто засиживалась с одногруппницами после пар, но, что самое худшее, стала оставаться наедине с тем мальчишкой. И вот это уже было нехорошим знаком. Мартин был опытным любовником, он всегда сразу определял любовный интерес, и теперь беспокоился из-за того, что Ната увлекалась. Кирилл был слишком грубым, у них было мало общего, и Ната внутренне сторонилась его, но с Максимом (досье на которого уже лежало у Мартина в столе) всё было иначе. Мальчишка (иначе Мартин его и не называл) был слишком заботливым, мягким, стеснительным, и с ним Ната чувствовала себя легко и уютно. Мартин явно видел это на фото, где она смеялась и улыбалась до ушей рядом с Максимом. Не с Мартином! И это сводило его с ума, но он терпел. В конце концов, у него был план.              Все эти дни Ната переживала, плохо спала, потеряла аппетит и оставалась нервной и сердитой. Причиной этому был, конечно же, Мартин. Хоть он и не появлялся целую неделю, но она тревожно вздрагивала каждый раз, когда выходила на улицу. Ей всё казалось, что он подкарауливает её, таясь в каждой тени.       Погода ненадолго прояснилась, дожди отступили, зато усилились холода. Ночами уже ощутимо подмораживало, и Ната, выходя из дома, старалась не забывать перчатки и шапку. Осень, обычно мягкая и тёплая в этом южном городе, теперь больше походила на зиму: колкую и неуютную.       Как бы она ни старалась не вспоминать о Мартине, это было невозможно. Кормила собак — вспоминала, что это именно он купил им корм; смотрела на кота, которого Аня привезла во вторник, — и знала, кто заплатил за операцию, садилась краситься — наталкивалась взглядом на помады (хоть воспользовалась одной из них лишь однажды). Цветы уже все завяли, и Ната с облегчением выдохнула, вынося их на помойку, потому что до этого буквально каждую секунду думала о Мартине, наталкиваясь взглядом на розы. Подвеску она не носила: осторожно положила в шкатулочку к своим украшениям и думала о том, как бы вернуть её Мартину так, чтобы не встретиться с ним!       Теперь, когда у них поселился кот, в квартире стало уютнее и как-то теплее. Хоть Кот после операции и требовал ухода, которым с удовольствием занималась Аня, но всё же был настроен дружелюбно. Он оказался очень смышлёным, игривым, ласковым, и Ната проводила с ним всё свободное время. Если не спускалась к собакам, конечно же. В таких ранних утренних и поздних вечерних вылазках её всегда сопровождала Аня. Они договорились по возможности всё делать вместе, точнее, Аня отказывалась отпускать Нату одну даже в магазин за хлебом. Причина для этого была очевидной: Ната стала совсем дёрганной и нервной и чуть что срывалась на крик или слёзы после одиночных прогулок.       Первые несколько ночей после смены замков она ночевала у Ани, потому что сама не могла уснуть и долгими часами напряжённо вслушивалась и всматривалась в темноту. Она боялась засыпать, потому что знала: ей приснится Мартин! И пусть те страшные, липкие, обволакивающие сны, в которых он сидел в её спальне, прекратились, но он не покидал её! Во снах ей было безумно волнительно просто находиться рядом с ним, и Ната, просыпаясь и вспоминая свои ощущения, жутко бесилась из-за этого. Она не испытывала такого, даже когда была совсем юной девчонкой и влюблялась впервые. Просыпаясь, Ната чувствовала, как бешено бьётся сердце, и ещё долго не могла прийти в себя, злясь на то, какой влюблённой дурочкой была во снах, как радостно и хорошо ей было рядом с Мартином. Вот только она точно знала, что в реальности её сердце билось бы не от влюблённости, а от необъяснимого ужаса.       Чтобы хоть немного отвлечься, Ната решилась на все выходные поехать домой. Она была уверена, что в её крошечный провинциальный городок Мартин не поедет. Никто и не догадывается о его существовании! Ната была ужасно довольна своей идеей, на автовокзале, покупая билет, даже думать забыла о слежке и совсем не смотрела по сторонам. Правда, о существовании детектива она не подозревала, как и о том, что Мартин тут же узнал о её маршруте.       Ей повезло: он не решился преследовать её в родном городе, хоть в пятницу вечером Нате всё же казалось, что её провожают внимательным взглядом. Но провожала её только Аня.       — Позвони, как приедешь, — напутствовала она, помогая Нате запихнуть большую сумку в уже забитый багажник.       Сумку Аня привезла из дома, потому что Ната не успевала заскочить за ней из универа в квартиру. Был вариант, правда, взять билет на более позднее время, но Ната стала бояться темноты, хоть и не признавалась себе в этом.       — Обязательно. Не переживай, меня встретит папа. А вот ты будь осторожна!       — Мне бояться некого, — хмыкнула Аня.       Она мало чего боялась, и даже Мартин её не пугал. Вот только Ната тут же нахмурилась, и это заставило Аню отступить:       — Прости, я не хотела напоминать. Отдыхай и не думай ни о чём плохом!       Не думать ни о чём плохом было невозможно, и теперь даже Мартин не входил в этот список. С каждым годом поездки домой становились всё более сложными. Дело было в маме и её странных планах на Нату. Странных, но ощутимых настолько, что девушка избегала ездить домой. Всё началось, как только ей исполнилось восемнадцать. Она была на первом курсе универа, и именно тогда мама впервые заговорила об отношениях. Нет, у Наты были парни и до этого, но с переездом в другой город началась новая жизнь, от которой её мама почему-то ожидала едва ли не сказочных перемен. Ната должна была обязательно найти себе парня в самые ближайшие годы, да не просто парня, а будущего мужа. Сама мама вышла замуж в двадцать, поэтому теперь косилась на дочь с нарастающей тревогой. Так что не удивительно, что все её разговоры сводились к одному: почему Ната одна и не стремится с кем-то познакомиться?       Именно поэтому девушка решила не говорить не только о Мартине, но и о Максиме. О Кирилле они как-то обе избегали вспоминать — настолько неприятно закончилась эта история, но Ната понимала, что эта передышка будет короткой. И это её ещё не начали доставать по поводу работы. Специальность Нате не нравилась: быть, как и мама, бухгалтером ей не хотелось. Правда, в семнадцать она об этом не думала, потому что вообще понятия не имела, чем хотела бы заниматься. Из всех предметов ей нравились только история и литература, но девушка понимала, что далеко на таких интересах не уедешь. Специальность должна быть реальной, желательно такой, чтобы легко можно было найти работу. У мамы с этим никогда не возникало проблем даже в их крошечном городке. Да, пусть деньги небольшие, зато стабильно. И работа не такая уж и сложная, если не считать стресса в отчётный период.       Ната с учёбой справлялась, но всё чаще жалела о том, что вообще поступила сюда. Хуже всего было то, что она понимала, что не сможет бросить учёбу и поступить на другую специальность: родители действительно ждут, когда она устроится на работу. А работать, увы, Ната не хотела, как бы стыдно ей ни было! Представить себя в офисе среди документов и вечного подсчёта цифр она не могла. Но и признаться в этом родителям — тоже. Да и не было у неё другой страсти, которая могла бы стать началом отличной карьеры, так что приходилось плыть по течению.       Именно поэтому она ехала домой в таком смурном настроении. Даже о Мартине и его ненормальном внимании на время забыла. Чем дольше Мартин не давал о себе знать, тем больше она нервничала. Но не только из страха, что он снова нагрянет и она не будет готова. Нет, её беспокоило другое: Ната скучала. И стыдилась этого, ненавидела себя за эту слабость, но ей ужасно хотелось увидеть его, чтобы снова почувствовать себя особенной. В его взгляде было что-то такое чарующее, что Ната мгновенно расцветала, чувствовала, как у неё вырастают крылья. Правда, потом наваждение проходило, и её охватывал ужас, необъяснимый иррациональный ужас, ведь Мартин, в общем-то, ей не угрожал, хоть и не выглядел безобидным.       Как и ожидалось, за Натой приехал папа, Борис Саныч. Это был невысокий крепкий мужчина, выглядевший старше своих лет. Рано облысевший, он не стал бороться за остатки волос, и Ната всегда добродушно улыбалась его блестящей лысине, зато очень пышным, как у моржа, усам. Вот и сейчас усы привычно мазнули её по щеке, и девушка довольно уткнулась в широкое плечо. Папу она любила всегда. В отличие от мамы, он никогда не выставлял ей никаких требований, любил её безоговорочно, и Ната откликалась на эту любовь.       Вот и сейчас она разжала объятия и чуть отошла от отца только потому, что они вдвоём мешали остальным приехавшим выйти из автобуса.       — Я не знаю, голодная ли ты, но лучше тебе быть голодной! — хохотнул Богдан Саныч зычным раскатистым голосом. — Мама наготовила как на праздник, а ты же знаешь…       Что именно она знает, он не договорил, но Ната поняла. Мама устроит показательную истерику, что никто не ценит её усилий, хоть Ната всегда ела мало и неорганизованно. Пока папа доставал сумку и тащил её к машине, всё удивлялся тому, как его хрупкая дочь вообще способна таскать такие тяжести. Ната не удержалась и в красках рассказала, как тащила сумку и коробку с другого конца города из-за ошибки мамы.       — Мама мне ничего не говорила, — озадачился папа, когда они устроились в старенькой тойоте.       — Так я и ей не говорила. Ты же знаешь, что она сразу же начала бы защищаться. Я только напомнила, что уже давно сменила отделение почты.       — Как соседка, кстати? Она же уже заканчивает учёбу?       — Аня? Да, она на последнем курсе.       — Переезжать не будет?       — Ну, если найдёт работу в городе, то, наверное, не будет. Но пока рано об этом говорить.       — А парень у неё есть?       — Пап, ты уже как мама! — засмеялась Ната, но понимала, к чему он клонил. — Нет, парня нет, и не факт, что будет. Да и она вряд ли съедет куда-то: нам нравится жить вместе.       — Ты только маме такого не говори! — снова раскатисто захохотал папа. — А то она скажет, что это Аня виновата, что ты ещё не замужем.       Ната вздохнула слишком громко и горько, но промолчала. Ехать в старенькой, но такой родной машине рядом с любимым и уютным, как диван, папой было умиротворяюще приятно. В темноте угадывались хорошо знакомые улицы крошечного городка, и девушка подумала, что не хочет, чтобы эти выходные заканчивались. Раньше, ещё когда она училась в школе, ей казалось, что она застряла здесь и ей нужно бежать, приложить все усилия, чтобы вырваться из ловушки слишком маленького и тихого города, но теперь Ната поняла, что скучает. Город, в котором она училась, не был мегаполисом, но всё же жил шумной жизнью, все куда-то спешили, не успевая задуматься о том, куда и зачем их несёт. Ната чувствовала, что и её захватывает и тоже тащит куда-то, куда ей не очень-то и хочется, но вырваться из этой ловушки будет уже сложнее.       — Она тебя уже достала, да? — понимающе хмыкнул папа, неправильно растолковав её молчание. — Готовься, она там что-то говорила о каком-то Кирилле, так что тебя ждёт долгий допрос.       — Я думала, она уже и забыла о нём.       — Есть что-то, что я должен знать? — спросил Борис Саныч с тревогой.       — Не совсем. Встретились пару раз в кафе, а недавно я попросила вечером меня провести, он распсиховался, наговорил мне гадостей, а на обратной дороге на него напали — несколько ножевых. Он позвонил мне из больницы, попросил прийти, чтобы дать показания следователю.       — Ужас какой!       — Да уж. На этом наши неудавшиеся отношения и закончились.       — Ну, наверное, это и к лучшему. Но что это за район у тебя такой? Напавших, конечно же, не нашли?       — Не нашли, — тяжело выдохнула Ната.       Лгать ей не хотелось, но пришлось. Мартина, конечно, не нашли, но она ведь знала, кто это сделал, и поэтому не боялась ходить вечерами. Точнее, боялась встретить Мартина. Боялась, что снова почувствует, что влюбляется.       — Я даже не знаю, что тебе посоветовать, — хмурился папа и фыркал в усы. — Ты и так всё знаешь. Да и невозможно от всего уберечься…       — Пап, я знаю. И я буду осторожной. Обещаю!       — А парень бы в такой ситуации не помешал, — вдруг захихикал папа, и Ната тоже засмеялась.       — Ну, если заводить парня, только чтобы домой провожал… Вот видишь, Кирилл даже с этим не справился.       — Нет, парня «заводить» не надо, это не собака, — вдруг серьёзно начал папа, и Ната насторожилась: он обычно не заводил подобные разговоры. — Встречаться нужно только с тем, без кого ты не представляешь свою жизнь.       — Если он захочет, — уточнила вдруг погрустневшая Ната, не раз поранившаяся о неразделённую любовь.       — Если он захочет. И если ты захочешь. Не спеши влезать в отношения. Ты ещё слишком молодая, живи в своё удовольствие. И не принимай слова мамы близко к сердцу: она просто переживает.       Наставления папы об отношениях были короткими и тяжеловесными, а главное, откликались Нате. Вот только что он сказал бы, если бы узнал о преследовании Мартина? Ната попыталась закинуть удочку с легендой о таинственном ухажёре Ани:       — Слушай, а что делать, если парень очень настойчивый? За Аней увязался один, прохода ей не даёт, на отказы не реагирует.       — А что хочет-то? — сурово спросил папа, поглядывая на Нату с подозрением. Его не так-то легко было обмануть.       — Да не особо понятно. Сначала её номер телефона, но она не дала, потом хотел провожать после учёбы, она отказала…       — И долго это продолжается?       — Да недели две. Но он вроде уже пропал…       — Ну вроде не так уж и страшно, раз пропал. Знаешь, это сейчас все в соцсетях знакомятся и общаются, а в наше время… Да, приходилось и во дворах под подъездами сидеть ждать, чтобы просто увидеть девушку, которая нравится, и у универа встречать…       Папа заулыбался, и Ната догадалась, что он вспоминал, как ухаживал за мамой. Сестра его друга училась вместе с мамой, так они и познакомились, а потом… Да, ему действительно приходилось буквально караулить её, чтобы «случайно» встретиться. И тогда это не было чем-то совсем уж возмутительным. Странно, что для Мартина это тоже нормально, ему же не сорок пять.       — Так он ещё и старше её лет на десять, — снова закинула информацию Ната и с любопытством покосилась на отца.       Они уже подъезжали к дому, так что времени на разговоры было мало.       — Тогда это плохо. Такие настойчивые ухаживания можно простить, когда парень ещё молодой и глупый и просто не знает, как привлечь внимание. А в тридцать… В тридцать нечего лезть к студенткам.       В голосе папы зазвенело недовольство, и Ната поспешила его успокоить, что она тоже так считала. И тут же устыдилась своих ощущений: себе она почти не врала. Почти. Да, она была уверена, что тридцатилетние (не говоря уже о тридцатитрёхлетних, как Мартин) мужчины не должны приставать к молоденьким девушкам. Это просто ненормально. Но Мартин… Он выглядел, как голливудский актёр, по которому вздыхают от женщины всех возрастов, от девочек до бабушек, и Ната поняла, что поддалась его очарованию. Она не лгала себе: ей льстило, что он ею заинтересовался, но она не могла ему сдаться. Просто чувствовала, что всё это плохо закончится.              Весь вечер пятницы мама сдерживалась и не начинала никаких расспросов. Зато утром субботы дождалась, пока Ната выспится, налила ей чай, подсунула целую гору блинчиков и уселась рядом. Традиция болтать за чаем с Аней не появилась сама собой: Ната принесла её из семьи. Вот и сейчас мама медленно пила чай, но следила за дочерью пристальным взглядом.       Мама, Дарья Павловна, была красивой женщиной с очень породистым лицом и глубокими тёмными глазами. Внешне Ната очень походила на мать, только не умела выглядеть дорого и благородно, но мать надеялась, что это придёт с возрастом. Правда, сама Ната в этом сомневалась: видя на фото маму в молодости, она понимала, что это либо есть, либо нет, потому что мама всегда выглядела как богиня. Не то что Ната: всегда неспокойная, порывистая, несдержанная, она никогда не следила за походкой, осанкой, мимикой, чем ужасно раздражала маму. Вот и сейчас Ната спешила запить блинчик горячим чаем, обжигалась, быстро дышала с широко открытым ртом и снова делала глоток.       — Куда ты спешишь? Они же никуда не убегут! — покачала головой Дарья Павловна, и Ната догадалась, что мать сильно сдерживается, скрывая разочарование.       — Ну когда ещё я поем горячие блинчики?       — А сама не готовишь?       — Редко. Мы с Аней обычно что-то простое готовим, а на блины надо много времени.       — Что там твоя Аня? Разобралась с навязчивым кавалером?       Судя по хитрому прищуру, мама ждала захватывающей романтической истории, и Ната взяла драматическую паузу, доедая блинчик.       — Сложно сказать, но он вроде отстал. Целую неделю не показывался.       — Мало ли, может, случилось что, — со странной надеждой заметила мама, и Ната нахмурилась:       — Нет ничего хорошего в том, чтобы тебя преследовали. Аня лишний раз из дома выйти не может, боится его встретить.       — Твоя Аня боится? — захохотала Дарья Павловна, и Ната замолчала, поняв, что чуть не выдала себя.       Да, Аня мало чего боялась. Она и Мартина-то не боялась, только поддерживала Нату и лишь поэтому не общалась с ним или с Альфом.       — Ну вот… Даже Аню он довёл своими ухаживаниями.       — А как они познакомились?       — Да он дождливым вечером подошёл к ней на остановке и предложил подвезти, — нехотя ответила Ната. Она убеждала себя, что почти не обманывает, ведь правды было больше, чем лжи.       — Ого! — мама вдруг заинтересовалась настолько, что отставила чашку. — И что она?       — Отказалась, конечно! А ты думаешь, это нормально сесть в машину к незнакомому мужчине?       — Не знаю, — упрямо отмахнулась мама. — Это так романтично!       — Романтично оказаться в подвале? И это ещё в лучшем случае! В худшем — найдут кости на пустыре.       — Какая ты!.. — вздохнула мама так горько, будто Ната обидела её. — Читаешь всякую ерунду, вот и видишь маньяка в каждом мужчине. И как за такой, как ты, ухаживать, если ты всех боишься и подозреваешь?       Ната почувствовала, что начинает злиться. Теперь уже она отставила чашку, что в её случае означало крайнюю решимость:       — Подожди. А что скажут о девушке, если она сядет в машину к незнакомцу, который потом её изнасилует или убьёт, или всё сразу? Явно же что-то вроде: «Чем она думала, когда к нему в машину садилась?»       — Какие у тебя гадости в голове! Такая молоденькая и такая запуганная! Это всё твои маньяки!       «Твои маньяки» — это тру-крайм каналы, расшифровала Ната.       — Маньяки маньяками, а на Кирилла же кто-то напал!       Это «кто-то» далось Нате с трудом. Она ненавидела лгать! Но зато в её голове тут же замкнулась цепь, которую она стремилась не замечать: это именно Мартин тот опасный человек, которого действительно стоит бояться. Не мифический маньяк, а вполне себе реальный жестокий мужчина, едва не убивший Кирилла из-за пустяка! Ната даже почувствовала, как по шее пробежали мурашки.       — Ты из-за этого так боишься? — изумилась мама, но вроде как очнулась: — Прости, я как-то не подумала, что это может так на тебя подействовать. Что там Кирилл, кстати, не объявлялся?       Ната только покачала головой. Кирилл уже появлялся в сети, но ничего не писал, и девушка была немного на него обижена. Всё же лично она ничего плохого ему не сделала, приехала к следователю, вытерпела унизительные обвинения его мамы… Но Кирилл будто решил воспользоваться этим поводом, чтобы разорвать всё общение, хоть пока и не удалил её из друзей, но Ната знала, что он скоро это сделает. Так что, может, удалить его первой?       — Ну и ладно, несуразный он какой-то! Мужчина должен быть решительным и показывать свои чувства делами.       — Какими, например? — спросила Ната просто чтобы её не расспрашивали.       — Мелочи: провести домой, носить за девушку тяжести, вон ту же сумку на вокзал, а лучше подвезти или вызвать такси. Сейчас холодно, нечего девушку на остановке морозить. Обязательно приносить что-то вкусное: голодная женщина — злая женщина. Даже цветы не так важно, как обычная забота. Вот ты болела: лекарств купить, в магазин сходить, да просто прийти помочь чем-то, принести лимонов к чаю.       Лимонов! Видела бы мама, что им притаскивал Мартин, то влюбилась бы в него сама. Но Ната прекрасно понимала причину его щедрости: Мартин был богат. Возможно, даже неприлично богат. А что может сделать обычный студент?       — Это всё хорошо, но всё упирается в деньги. А что делать, если их нет?       Маму на этом подловить не удалось, она коварно улыбнулась и принялась объяснять:       — Есть кое-что намного важнее, чем деньги. И это время. Провести девушку после свидания домой и потом пешком топать к себе, потому что маршрутки уже не ездят — вот это поступок. Главное, не ныть об этом, а то всё впечатление будет испорчено. Всё должно быть от души. А купить лимоны для простуженной девушки даже студент может, это не огромные деньги.       — То есть папа тебя так и покорил? Заботой?       — Заботой. И тем, что с первого же взгляда решил, что будет со мной, поэтому не отходил от меня ни на шаг.       — И тебя это не раздражало? — удивилась Ната.       Она, конечно, замечала, что и сейчас папа предпочитал провести свободное от работы время либо с мамой, либо ещё и с Натой, но разве это то, за что можно полюбить?       — Нет, конечно! Ты бы видела, как он на меня смотрел! Вообще больше ничего не видел. И никого.       Мама так довольно хихикнула и прикрыла чашкой широкую улыбку, что Ната почувствовала себя неловко, как бывает с каждым ребёнком, когда тот становится свидетелем чувств родителей. Правда, тут же в воспоминаниях появился Мартин с его чарующими, пронзительными взглядами. Ната всё ещё избегала слова «влюблённые», хотя уже была близка к нему. Всё же мимолётным интересом это уже не объяснить: Мартин не пожирал её глазами, как делали порой парни, нет, он окутывал её, будто выпивал всю до дна, и Ната утонула бы в нём, если бы упрямо не сопротивлялась этому.       И всё же она задумалась. Теперь она по-другому взглянула на Мартина. Он действительно был человеком дела и так сильно им помог, а она ведь даже не поблагодарила его нормально! Только злилась на него и всё пыталась выгнать. Если убрать за скобки историю с Кириллом и принять, что она не при чём и уж точно не виновата в случившемся, то Мартин казался очень хорошим, заботливым человеком. До безумия щедрым и… таким же упрямым, как и Ната.       Был. Был упрямым. Но, видимо, и его терпения не хватило, потому что уже неделю его не видно и не слышно. Оставшись одна, Ната нервно заглянула в телефон. Судорожно листала номера и очень осторожно убрала палец, чтобы случайно не нажать на один с короткой подписью «Мартин». Да, у неё сохранился его номер, но Ната позвонила бы ему только в случае… Она так и не смогла придумать, что это мог быть за случай. Если бы она оказалась в смертельной опасности? Позвонила бы отцу. Если бы ей опять понадобится помощь? Нет, снова нет, ведь Мартин только и ждёт повода, чтобы снова стать её спасателем. Что ж, как бы ей ни хотелось, но она не позвонит ему. Да и зачем, он ведь о ней не вспоминает! Это только она, наивная дурочка, то и дело думает о нём!