Одно и тоже/Same:LogicTeethDemons

Нет места безопаснее… чем между холодными объятиями.

***

Глаза Питера прищурились, а брови нахмурились, когда до него сквозь сон прорвался какой-то звук. Он продолжал слегка хмуриться, сонно вдыхая и выдыхая, затем повернулся, уткнувшись лицом в подушку, и, полностью перевернувшись на живот, вытянулся на кровати. Он тихо вздохнул, глаза всё ещё закрыты, лицо зарыто в подушку, но разум уже пытался вытащить его из сна. Ему было так хорошо, так расслабленно — приятное чувство, с которым хотелось просыпаться.   Постепенно его разум начал проясняться, и, когда он стал более чётким, он понял, что почти не чувствует боли в теле. За ночь он восстановился настолько, что самые сильные боли прошли. К тому же он почувствовал, что выспался, что ему действительно удалось хорошо отдохнуть. Это было странно, ведь после той драки… Подождите.   Питер резко приподнялся на локтях, прищурив один глаз и широко открыв другой, перевернулся на спину и сел, оглядываясь в поисках Уэйда. Только благодаря Уэйду он вообще смог заснуть! Вспоминая всё, что случилось прошлой ночью, он мгновенно покраснел, но в то же время думал о том, насколько успокаивающим было присутствие Уэйда, даже до того, как они… довели друг друга до оргазма. Уэйд заставил его почувствовать себя лучше. Питер и не думал, что сможет найти утешение в чьём-то обществе, считал, что слишком сильно сломан для этого. Но осознание того, что он всё ещё способен на это, придало легкости. А ещё он чувствовал себя счастливее и с большей надеждой смотрел на свои быстро растущие чувства к Уэйду.   Как будто он не совершает ошибку, выбирая Уэйда, несмотря на все «красные флажки», которые уже успел найти.   Но, осматриваясь по комнате уже более осознанно, он почувствовал, как его желудок неприятно сжался. Уэйда не было в постели. Его не было в комнате. Даже в ванной, судя по открытому дверному проёму и отражению в зеркале, его не было. Питер несколько раз моргнул, подавляя хмурый взгляд, откинул одеяло и высвободил ноги, ещё раз осматриваясь. Он не увидел ни перчаток, ни толстовки Уэйда, и даже пакет с мексиканской едой с письменного стола исчез.   У него неприятно заныло в животе, и он сглотнул, когда первая мысль, пришедшая ему в голову, была о том, что Уэйд ушёл. Опять. Отправился на очередную работу. И, возможно, не вернётся ещё несколько дней, неделю или даже дольше. Накатившие эмоции захлестнули его слишком сильно и слишком резко, дыхание сбилось, челюсть медленно сжалась, а глаза защипало… но потом снова раздался тот самый звук, что разбудил его, и на этот раз он обратил на него больше внимания, так что звук прорвался сквозь его паническое, зацикленное состояние.   Питер несколько раз моргнул, едва заметно нахмурился, а затем посмотрел на свою почти закрытую дверь. Снаружи играла музыка. Глухо, словно её включили на телефоне. Он слышал мелодию, но не знал эту песню… хотя она звучала точно так, как то, что слушал бы Уэйд.   Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул весь тот стресс, что так быстро сжал его грудь, затем подтянул колени к груди и спрятал лицо в ладонях. Он чувствовал себя жалким и смущённым из-за того, как чуть было не отреагировал на отсутствие Уэйда.   Он вляпывался по уши. И слишком быстро. И это было пугающе.   Даже прошлой ночью, когда он решил отбросить нервы и прикоснуться к Уэйду, в нём было поровну страха и возбуждения. Даже сейчас, стоило вспомнить, как он касался его, в теле поднималась волна вожделения. Насколько смело он тогда себя вёл, с каким откровенным любопытством чувствовал каждую мышцу под одеждой Уэйда… он и представить не мог, что эта твёрдая, напряжённая мускулатура будет так приятно ощущаться под его ладонями. Рельеф пресса, мощные грудные мышцы, выраженные зубчатые мышцы, ведущие к широкой спине, и сильные плечи… Питер тоже был таким же рельефным, но ощущать всё это на Уэйде — это было совсем другое. Всё это — его размер, его физическая мощь — чертовски заводило.   Прошлой ночью Питер узнал о себе много нового. О том, что ему нравится, чего он хочет, что ему хочется увидеть, потрогать, поцеловать, почувствовать.   Это и привело к тому, что он захотел прикоснуться к члену Уэйда. Даже сквозь джинсы… это было… вау, ему чертовски понравилось. Он ощущал, как Уэйд реагировал на его прикосновения, чувствовал, как напряжённо пульсует его член под слоем ткани, и первая мысль была — осознать, насколько тот твёрдый. А потом, поборов неуверенность, он начал гладить его ладонью вверх-вниз, и осознал ещё кое-что — немаленький размер. И от этого было одновременно так страшно и так возбуждающе.   Но больше всего уверенности ему добавила реакция Уэйда. Она была такой… сильной. Такой откровенной. Питер чувствовал, как он дрожал над ним. В тот момент он вспомнил, что Уэйд признавался ему: он не был с кем-то уже несколько лет. Человек, которого так часто отвергали из-за кожи, не знал прикосновений уже очень, очень давно.   Его прикосновения, даже поверх одежды, заставили Уэйда полностью потерять контроль. Нетрудно было догадаться, что Уэйд, возможно, испытывал нехватку тактильного контакта, но Питер и представить не мог, что способен так воздействовать на кого-то. Даже когда он, наконец, разобрался, как довести Эм-Джей до оргазма руками, это было куда сложнее, не так интенсивно, не так эмоционально и далеко не так захватывающе. А с Уэйдом было всё это — и даже больше. И это даже не был настоящий секс.   Так что да, ему было страшно, когда он потянулся между ними, но его собственное тело отреагировало на состояние Уэйда просто возмутительно хорошо. Теперь ему было ещё любопытнее — какие ощущения подарит близость с Уэйдом в других аспектах. Конечно, он наверняка снова будет нервничать, но это будет не плохое волнение. Совсем нет.   Он также знал, что на 100% хочет Уэйда как мужчину. В этом больше не было сомнений или путаницы. Он действительно находил тело Уэйда привлекательным, его ярко выраженную мужественность. Когда он, наконец, стянул с него толстовку, то не смог не рассматривать, как на нём сидела футболка. Не слишком плотно, не слишком свободно — не скрывая того, насколько впечатляюще рельефным было его тело. Питер не удержался и провёл руками по этому крепкому торсу. А потом, ощутив Уэйда через джинсы и осознав, что в будущем ему захочется видеть и трогать его ещё более интимно, чем прошлой ночью, он окончательно убедился в своих чувствах. Всё стало предельно ясно.   И всё, что они разделили прошлой ночью, казалось таким правильным. Всё было так хорошо, что Питер был уверен: они двигаются в верном направлении.   Он прикусил губу, пряча улыбку в ладонях. Да, ему это действительно понравилось. Всё было так чертовски здорово. И он действительно, действительно нравится ему. Раньше он думал, что ему будет сложно привыкнуть к тому, чтобы касаться Уэйда, быть с ним в таком смысле, потому что до него у него даже мысли не было быть с парнем. Но прошлой ночью он просто отпустил себя, позволил желаниям взять верх, и с каждой новой ступенью их близости он возбуждался всё сильнее. Почти до смущения.   Он и сейчас снова начал возбуждаться, просто вспоминая всё это. А это было совсем не вовремя, потому что ему нужно было вставать, начинать день. Он провёл ладонями по лицу и посмотрел на дверь спальни, за которой всё ещё играла музыка. И, нахмурившись, задумался — а было ли это действительно так не вовремя? Он даже не знал, который сейчас час. Да и, в конце концов, у него ведь не было никаких планов.   Опустив руки на колени, он затем одной рукой взъерошил свои ужасные взлохмаченные волосы, развернулся и потянулся за телефоном. Его взгляд тут же упал на рисунок Уэйда, всё ещё лежащий на тумбочке, и он улыбнулся, прежде чем аккуратно отложить его в сторону и взять телефон.   Он удивлённо поднял брови, увидев, что уже полдень. Значит, он проспал довольно долго, что само по себе было неплохо. Но ещё важнее было то, что Уэйд оставался с ним всю ночь и утро.   Снова улыбаясь, он рассеянно открыл непрочитанные сообщения, но тут же напрягся, увидев непрочитанные сообщения от Мэй, в которых она требовала объяснений и спрашивала, всё ли с ним в порядке. Питер поспешно набрал ответ, заверяя, что с ним всё хорошо, и, напрягшись, замер в ожидании, надеясь, что она увидит сообщение быстро.   И она увидела! Спустя всего несколько секунд оно было прочитано.   Питер уставился на экран во все глаза, ожидая ответа, охваченный тревогой, что он опоздал, и что вот-вот услышит стук в дверь своей квартиры — как в прошлый раз. Но затем появился индикатор набора текста, и вскоре пришёл новый вопрос — всё ли с ним в порядке. Питер с облегчением выдохнул. Раз она спрашивает, значит, ещё не выехала к нему. Он начал печатать ответ, что с ним всё хорошо, но вдруг замер, осознав… это не было бы ложью. Если бы он набирал те же самые слова, но Уэйд не пришёл бы к нему прошлой ночью, он знал, что это была бы ложь. Но сейчас он действительно чувствовал себя хорошо. Даже больше, чем просто хорошо.   Поэтому он закончил сообщение и добавил улыбающийся смайлик.   Мэй прочитала ответ мгновенно и отправила ему в ответ смайлик и сердечко, а затем написала, что он всегда может ей позвонить, если понадобится что-то.   Питер очень её любил. Она была так понимающа, так заботлива, даже когда её не было рядом. Он снова улыбнулся, но тут же сжал губы, услышав, как сменилась музыка. Его взгляд снова метнулся к двери. Улыбка чуть дрогнула, когда он задумался, какое место в его жизни мог бы занять Уэйд в долгосрочной перспективе. Он очень хотел это выяснить. Но, честно говоря, ему было сложно представить, как все части его жизни могли бы сложиться вместе… с учётом того, что Уэйд — наёмный убийца.   Но он не хотел об этом думать. Не хотел загонять себя в негативные мысли. Поэтому он провёл рукой по лицу, скинул одеяло с ног и сел на край кровати.   В тот момент, когда он поднялся на ноги, телефон снова завибрировал. Питер подумал, что это снова Мэй, и открыл сообщение, не глядя… но это была Эм-Джей.   :Эй. Я видела кадры в сети с прошлой ночи. Хотела узнать, ты в порядке? Эм-Джей. Она даже подписала своё сообщение, будто Питер мог удалить её номер или что-то в этом роде. Он быстро осознал, что его сердце вдруг забилось быстрее — от неожиданности получить сообщение от неё после месяцев тишины. И… он почувствовал странное чувство вины, набирая ответ. Хотя понятия не имел, почему.   Он машинально набрал стандартное «Всё в порядке», а затем взглянул на время её сообщения. Она написала ему около четырёх утра. Даже раньше, чем Мэй. Просто чтобы спросить, как он.   У Питера неприятно сжалось в животе. Он не мог сказать, почему так реагирует, но ему это не нравилось. Он отправил сообщение, не добавляя ничего лишнего, а затем ещё несколько секунд смотрел на экран, ожидая, появится ли отметка о прочтении сразу. Но когда через несколько секунд ничего не изменилось, он раздражённо выдохнул, бросил телефон на кровать и оставил его там.   Затем он пошёл в ванную — справить нужду, умыться и прополоскать рот ополаскивателем. Потому что Уэйд был в квартире, а утреннее дыхание было неприемлемым. И к тому моменту, когда он вышел из ванной и направился в гостиную, неприятное ощущение в животе уже улетучилось. Питер увидел Уэйда через раздаточное окошко кухни и нахмурился, но с улыбкой. Уэйд был занят готовкой, а по квартире разносился знакомый, аппетитный аромат. Он заметил, что хотя Уэйд был в маске, та была задрана до переносицы, а его толстовка не была застёгнута. Кроме того, руки у него были голые, а рукава закатаны до локтей.   То, что Уэйд не скрывался так, как обычно, согрело Питера изнутри. Но больше всего его забавляло то, как Уэйд, вполне ожидаемо, погружался в музыку, под которую готовил, пританцовывая и подпевая. Это становилось одной из самых очаровательных его черт, и Питер, с нежной усмешкой наблюдая за ним, осторожно, босиком, направился к кухне.   — ♪ Напряжён и нервничаю, не могу расслабиться. Не могу спать, потому что моя кровать в огне. ♪ — Уэйд, как всегда, пел фальцетом, независимо от тона песни. — ♪ Не трогай меня, я настоящий оголённый провод. ♪ Питер тихо обошёл угол и, не спеша, облокотился на дверной косяк, скрестив руки на груди. — ♪ Психованный убийца. Что это такое? Фа-фа-фа-фа-фа-фа-фа-фа-фа-фа — лучше. ♪ Он едва сдержал смех, когда Уэйд под «фа-фа» начал двигать плечами и бёдрами. А потом, забравшись на немыслимые высоты фальцета, продолжил: — ♪ Беги, беги, беги, беги, беги, беги, беги даааааалеко, оооо, оооо, оооо, ээээй, детка. ♪ И тут наконец заметил его. Стоя у плиты, сковорода в одной руке, лопатка в другой.   — Доброе утро, малыш.   Каждый раз, когда Уэйд называл его «малышом»… Питер ощущал лёгкое головокружение. Он бы хотел и сам использовать такие прозвища, но пока что не решался. Может, когда-нибудь.   Он открыл было рот, чтобы поздороваться, но Уэйд поднял лопатку, призывая его замолчать, а затем довольно ловко переложил ещё два ломтика того, что, судя по виду и запаху, было французскими тостами, на буквально уже сложенную гору на тарелке на стойке. Там, кажется, был целый батон хлеба. Затем бесцеремонно бросил сковородку и лопатку в раковину, схватил телефон, выключил одну песню и включил другую.   И стоило только заиграть первые аккорды, как Уэйд начал танцевать. Но не просто раскачиваться в такт, как раньше — по-настоящему танцевать. Питер с трудом удержался от смеха, сердце тут же затрепетало, а в животе поселилась рой бабочек.   Затем Уэйд начал подражать песне, а не петь её: — ♪ Тебе не обязательно быть красивым, чтобы завести меня. ♪ Теперь его рот было видно, потому что маска была задрана, и это делало зрелище ещё лучше. — ♪ Мне просто нужно твоё тело, детка. От заката до рассвета. ♪ Уэйд очертил руками фигуру Питера, делая к нему несколько шагов, и тот почувствовал, как его губы чуть дрогнули, сдерживая улыбку. — ♪ Тебе не нужен опыт, чтобы меня возбудить. ♪ Питер вспыхнул. Боже, этот текст слишком точно описывал то, что случилось прошлой ночью. — ♪ Просто доверься мне. Я покажу тебе, в чём суть. ♪ Он сглотнул, чувствуя, как жар заполняет его изнутри, пока Уэйд продолжал своё совершенно возмутительное, но чертовски обворожительное представление. Уэйд пересёк кухню и остановился прямо перед ним, всё ещё двигаясь в этом своём неповторимом стиле — одновременно нелепом, забавном и чертовски привлекательном. Теперь, вблизи, Питер мог слышать, как он напевал чуть громче музыки: — ♪ Тебе не нужно быть богатым, чтобы быть моей малышкой. Тебе не нужно быть круууутым, чтобы править моим миром. ♪ Он медленно наклонился ближе, загоняя Питера к дверному проёму, заставляя того откинуться назад, пока спина не упёрлась в косяк. — ♪ Нет какого-то знака, с которым я совместим больше. ♪ Руки Уэйда легко легли ему на бёдра. — ♪ Мне просто нужно твоё лишнее время и твой... ♪ Он придвинулся ещё ближе, сложив губы в почти поцелуй под звуки гитарного проигрыша, замер у самого рта Питера и, не сводя с него взгляда, закончил песню: — Поцелуй. А затем ухмыльнулся и забавно дёрнул бровями.   Питер покраснел и чуть не расхохотался.   — Ты полный придурок, — пробормотал он, прежде чем, не раздумывая, потянулся и поцеловал его.   Его ладони тут же нашли тёплую кожу Уэйда — хотелось дать ему понять, что он не против, что ему нравится касаться. Поцелуй был коротким, но достаточно долгим, чтобы ощутить всю его прелесть. И вкусным. Буквально. Уэйд всё ещё пах и на вкус был как сладкий сироп.   Когда они отстранились, Уэйд медленно провёл зубами по его нижней губе, заставляя сердце Питера пропустить удар. Он вполне мог бы привыкнуть к таким утренним поцелуям.   Они смотрели друг на друга, глупо улыбаясь, несколько долгих секунд, пока Уэйд, наконец, не встряхнулся и, услышав, что песня всё ещё играет, снова подхватил ритм, изобразив игру на гитаре и отплясывая обратно к плите. Питер бессознательно облизал губы, слизывая вкус сиропа, и последовал за ним.   Это был, пожалуй, самый странный и самый приятный утренний момент в его жизни.   Он остановился рядом с Уэйдом, когда тот открыл крышку сиропа и, напевая под нос, начал щедро поливать им целую гору французских тостов. Потом, щёлкнув крышкой, взял вилку со стола и протянул её Питеру.   — Кушай, малыш, фактор исцеления требует тонну калорий для работы на полную мощность, — он подтолкнул к нему тарелку, — Твои рёбра должны зажить как можно быстрее.   Питер не помнил, чтобы рассказывал ему о своих рёбрах, но прошлой ночью произошло многое, и он был слишком уставший и... увлечён другим, чтобы заострять внимание на деталях. Поэтому он лишь изобразил в ответ небрежный кивок бровями, воткнул вилку в два верхних кусочка и нагнулся, чтобы не капнуть сиропом на пол, прежде чем откусить внушительный кусок.   Он жевал, слизывал сироп с губ, жевал ещё, наблюдал, как Уэйд наблюдает за ним, и, наконец, проглотив, сказал:   — Рёбра уже почти зажили. Синяки почти сошли.   Уэйд кивнул.   — Это хорошо. А то я, признаться, был очень близок к тому, чтобы выйти и найти того ублюдка.   Питер отвлёкся на второй тост — потому что чёрт, он был голоден — и рассеянно хмыкнул в ответ, когда его взгляд случайно скользнул вниз, на то, как футболка натянулась на груди Уэйда, подчёркивая рельеф мышц.   — Мои глаза сверху, малыш-паучонок, — Уэйд фыркнул, явно замечая, куда он смотрит.   Питер тут же поднял взгляд, жуя с невинной улыбкой, но в его глазах всё ещё читался интерес. Уэйд тоже улыбался. Питер задумался о... «не воврямости». У него не было дел. А у Уэйда?.. Надеялся, что тоже нет.   — Ты правда был голоден, да? — спросил тот, наблюдая, как Питер добивает два тоста и тут же берёт ещё.   — Всегда голоден, даже когда не голоден, — ответил он с полным ртом.   Уэйд снова открыл сироп и добавил ещё на оставшиеся тосты.   — Кажется, ты не особо заботишься о том, чтобы поесть?   Питер покачал головой, даже не пытаясь оправдаться:   — Времени нет.   — Мы живём в век технологий, Пит. Можно даже продукты заказывать онлайн, их привезут прямо к твоему порогу. Ты в курсе? — он смотрел на него так, будто вообще не понимал, как можно не находить время на еду. — Это из-за денег? Тебе нужны де...   — Ммнет, — Питер быстро замотал головой, отправляя в рот ещё один кусок и думая о комфорте. О том, что ему нравится проводить утро вот так. О том, как чертовски приятно было целовать Уэйда.   — Кстати, — он сглотнул, лизнул губы, снова воткнул вилку в тосты, — забери свои деньги. — Он кивнул в сторону одного из ящиков. — Те, что оставил в прошлый раз. — Понятия не имею, о чём ты говоришь. — Уэйд откровенно и очень театрально соврал.   Питер сузил глаза, подозрительно разглядывая его, но не замедляя процесс пережёвывания очередного кусочка тоста. В этот момент песня закончилась, и на кухне воцарилась тишина. Уэйд чуть отстранился, а Питер продолжил есть, наблюдая, как тот открыл холодильник, достал оттуда пакет молока, понюхал его, убедился, что оно ещё не прокисло, а затем направился к полке, точно зная, где находится нужный шкафчик. Он достал стакан, поставил его на столешницу и налил молока.   А потом протянул этот стакан Питеру.   И вот этот жест — такой обыденный, но тёплый, пропитанный заботой — вызвал у Питера ощущение какой-то смешной и нелепой нежности. Оттого, что Уэйд так о нём беспокоится. Оттого, что ему не всё равно. И, чёрт, Питер знал, что это по-настоящему. Именно этот настоящий Уэйд заставлял его сердце биться чуть быстрее и оставлял в животе странную, приятную лёгкость.   Он взял стакан, быстро прожевал, а затем сделал несколько больших глотков, запивая съеденное почти всем молоком. Опустив пустой стакан на стол, он пробормотал:   — Спасибо, Уэйд.   — Я всё ещё вижу хлеб на тарелке, Пит. — Уэйд совершенно буднично налил ещё молока. — Мой фактор исцеления сильнее твоего, детка, я знаю, что ты всё ещё голоден.   Питер фыркнул:   — Ну да, ладно, съем.   Но прежде он запрыгнул на столешницу рядом с тарелкой, подтянул ноги и потянулся за очередным тостом. И только потом заметил, куда смотрит Уэйд. А смотрел он прямо на его бёдра. Из-за позы и коротких боксеров кожа была открыта больше, чем обычно.   Питер ухмыльнулся.   — Эй, мои глаза сверху, Уэйд.   Он не мог бы сказать это с тем же дразнящим тоном, с каким делал это сам Уэйд, но всё равно было приятно бросить его же фразу в ответ. Почувствовать себя хитрым и даже слегка триумфатором. Но он не учёл, что он и Уэйд — совершенно разные люди.   — Знаю, малыш, — раздался низкий, ленивый голос. — Просто представляю, как охуенно было бы видеть твои голые бёдра, обхватывающие мою голову.   Питер тут же подавился. Он чуть не выплюнул тост обратно на тарелку, но каким-то чудом удержался. Глотать было больно, он начал закашливаться, ударяя себя кулаком в грудь, но Уэйд уже протягивал ему стакан молока, и оно действительно помогло. Когда он наконец прожевал и прочистил горло, Уэйд мягко похлопал его по спине и забрал у него стакан.   — Прости, Пит, не самое удачное время для грязных разговоров, да?   И вот это было далеко не тем, о чём сейчас думал Питер. Он знал, что его лицо красное — от удушья и смущения одновременно. Но... вчера смелость принесла ему неплохие бонусы.   Так что, может, стоит попробовать снова?   Он кашлянул и, прежде чем мог передумать, спросил:   — Эм... Тебе сейчас нужно куда-то? — Он даже не пытался сделать голос соблазнительным. Но Уэйду и не нужно было объяснять, почему он это спрашивает. Белые прорези маски заметно расширились, когда их взгляды встретились.

***

Как только Питер задал вопрос, Уэйд тут же оказался между его ног. Руки уверенно легли на его бёдра, притягивая его к самому краю столешницы — прямо в открытый, жадный поцелуй. Питер выронил вилку, и та с грохотом упала куда-то вниз, но ему было плевать. Он уже обвил руками шею и плечи Уэйда, целуя его в ответ. Часть маски тёрлась о его кожу, и Питер мельком подумал, что это должно бы раздражать, но в реальности это его ни капли не волновало.   Поцелуй был долгим, горячим, всё поглощающим, и когда Уэйд вдруг резко оторвался от него и отступил от стойки, он уже собирался возмутиться, но… Уэйд потянул его за собой. Прямо с края, прямо на руки, легко подхватив его за бёдра и даже не прерывая поцелуй. Питер охотно поддался, чувствуя себя полностью защищённым, абсолютно желанным, до смешного возбуждённым. Тело Уэйда не дрогнуло ни на секунду — он держал его так, будто Питер весил ровно ничего. И вот он нёс его прочь из кухни, изо всех сил стараясь не столкнуться ни с одной дверной рамой, хотя это явно было сложно, учитывая, насколько отвлечённым он выглядел.   В спальне он направился прямиком к кровати, где просто взял и бросил Питера на матрас.   — Пожалуйста, скажи мне, что прямо сейчас я могу почувствовать твои голые бедра вокруг своей головы, — его голос был низким, сексуальным, возбуждённым. Питер, снова нервничая, но уже совсем по-другому, с волнением, не заметил, как, кивнул. Он подметил уже давно, что Уэйд становится немного другим, когда возбуждён, как-то более серьёзным и прямолинейным. В его голосе, в его действиях было нечто такое, что Питер всё ещё не понимал, но знал точно одно — ему это нравилось, и это заставляло его быть более уверенным в себе, а это было хорошо. Но вот... когда Уэйд потянулся вниз, его грубые, голые пальцы начали задирать пояс шорт Питера, начиная снимать их, в Питере поднялась небольшая волна паники. Он собирался стать буквально наполовину голым перед Уэйдом. Уэйдом, лицо которого он всё ещё не видел. Уэйдом, который был полностью одет с головы до ног. Уэйд даже не снял обувь! Питер был голым только с одним человеком раньше, и даже тогда, в первые несколько раз их секса, он чувствовал себя нервно, но хотя бы Мишель тоже была голой! Сейчас всё было совсем иначе. Уэйд был в одежде, а вот его самые интимные части должны были быть обнажены, и этот момент уязвимости заставлял Питера чувствовать себя совсем неуверенно. Но всё же… он был возбуждён, ему так нравился Уэйд, и это было настолько запутано, что он даже не сказал Уэйду остановиться, потому что сам не был уверен, что хочет этого. Он уже был полностью возбужден, когда его шорты снялись, и Уэйд, достаточно аккуратно, скользнул ими вниз по его ногам и снял их с голых ног Питера, небрежно откинув в сторону. Питер покраснел так сильно, что на его лбу выступил лёгкий пот, когда Уэйд выругался, смотря на него, сосредоточив всё внимание на оголённой нижней части тела Питера. К тому моменту дыхание Питера стало ускоренным, сердце бешено билось в груди, и да, даже с Эм-Джей, когда он был полностью голым, он никогда не чувствовал себя таким уязвимым и обнажённым. Уэйд был настолько другим, настолько более... Питер едва не издал сдавленный возглас удивления, когда голые ладони Уэйда скользнули по его обнажённым бёдрам — от внешней стороны к внутренней, — а затем наёмник уверенно, но не грубо развёл его ноги шире. Ладно, это заставило его член дёрнуться и слегка удариться о живот, но вместе с этим на смену волнению пришло лёгкое беспокойство.   Однако он не сопротивлялся, лишь слегка вздрогнул под руками Уэйда, а потом поднял голову, чтобы видеть, как тот опускается на колени. И хотя Питер прекрасно осознавал, что происходит, он всё равно вздрогнул от неожиданности, когда Уэйд задрал его футболку, обнажая половину живота. Наёмник довольно хмыкнул, проводя рукой по его голой коже — от пресса до бедра, — явно наблюдая за тем, как его мышцы напрягаются с каждым коротким, сбивчивым вдохом. А затем…   …а затем Уэйд мягко поцеловал его в живот, зарываясь носом в пупок, и его руки снова начали уверенно ласкать Питера: по внутренней стороне бёдер, снизу, снаружи, вниз к коленям и голеням. Шершавая, текстурная кожа его ладоней ощущалась особенно отчётливо на чувствительных участках. Питер чувствовал себя очень, очень уязвимым, особенно когда поцелуи стали влажными, а пальцы иногда сжимали его кожу между ласками. Он слегка дрожал от переизбытка ощущений. Но, честно говоря, чем больше Уэйд его трогал и целовал, открывая для него новые грани удовольствия, тем сильнее Питер возбуждался. Особенно когда губы Уэйда — горячие, шершавые, оставляющие влажные поцелуи — начали опускаться всё ниже и ниже. Постепенно Питер совсем перестал волноваться. Вместо этого он ждал, что будет дальше.   И всё же он совершенно не был готов к тому, как Уэйд в один плавным, беспрепятственным движением взял его член в рот. Полностью.   — О, боже! — Питер издал тонкий, сорвавшийся звук, а затем, когда Уэйд без малейшей заминки, без остановок, без пауз, без единого колебания или даже необходимости вдохнуть начал двигать головой вверх-вниз, обхватывая его ртом и глубже, и глубже. Стон, вырвавшийся из Питера, был таким же непристойным, как звуки, сопровождающие движения Уэйда.   Он рухнул на спину, раскинувшись на матрасе, пока Уэйд увеличивал темп и давление, и следующие «о боже» сорвались с его губ почти беззвучно, а тело выгибалось в ответ на мощные волны удовольствия, накатывающие прямо в пах, заставляя его пальцы сжимать простыни, а ноги — дрожать.   Питер даже не осознал, как обхватил бёдрами голову Уэйда.   Он был ошеломлён стремительно нарастающим удовольствием, а Уэйд даже не подавился, даже не остановился — просто продолжал, не сбиваясь с ритма, его ладони уверенно удерживали Питера за изгибы бёдер. — Уэйд, — выдохнул Питер, даже не понимая, зачем он произнёс это имя, но это заставило наёмника остановиться. Когда Питер почувствовал, как исчезло интенсивное тепло и сосание на его эрекции, он громко вдохнул и выдохнул, а напряжение, которое всё это время терзало его тело, наконец-то ослабло, давая ему возможность отдышаться. Нарастающее наслаждение ещё оставалось, но больше не тянуло так настойчиво между его ног. Его дыхание было громким и быстрым, глаза закрыты, руки сжаты в кулаки на простынях, а мысли плутали в голове, когда Уэйд спросил: — Всё в порядке, малыш? — тяжело дыша на его член. Питер не мог вымолвить ни слова, и просто растерянно кивнул, даже не уверенный, увидел ли Уэйд его кивок из-под между его ног. Уэйд не сразу вернулся к тому, чтобы высасывать из него остатки осмысленности, и Питер лишь смог выдавить из себя сдавленный, дрожащий стон, когда тот принялся целовать, покусывать и посасывать внутреннюю сторону его бедра. Этот рот, к которому он всё сильнее привязывался, оставлял отметины в таком интимном месте. И пусть следы быстро исчезнут, память останется. Питер даже не задумывался об этом — он просто знал, что никогда не забудет, как зубы и язык Уэйда касались его чувствительной кожи, скользили, лизали, царапали.   И он хотел большего. Хотел этого. Хотел, чтобы Уэйд не останавлив—   Питер дёрнулся от неожиданности, когда Уэйд вдруг наклонился и провёл языком от его промежности вверх, охватывая яички, заставив его задохнуться от сорвавшегося с губ хриплого, сдавленного звука. А потом он застонал снова — так же прерывисто, так же сломлено — когда Уэйд по очереди втянул в рот его яйца. Чёрт, с ним такого ещё никогда не делали, и это было так чертовски хорошо, что он просто… он даже не…   Уэйд снова стал целовать его, медленно поднимаясь вверх, и Питер, сам того не осознавая, опустил руку и положил её на его маскированную голову, когда губы наёмника вернулись к его пульсирующей эрекции. Его пальцы были расслабленными, подрагивающими, когда Уэйд произнёс: — Хочу, чтобы ты кончил мне в рот, малыш, — хрипло сказал Уэйд, его большие руки снова скользнули по голой коже Питера, проводя по нижним рёбрам, по бокам бёдер, разжигая в нём ещё больше желания. Пальцы Питера непроизвольно сжались чуть крепче, пока он судорожно вдыхал. Но Уэйд даже не дал ему шанса ответить — просто снова взял его в рот и сразу же вернулся к тому же ритму, что и раньше. Высасывая ровно с той силой, которая сводила его с ума, двигаясь быстро, а язык… его язык был таким… таким…  Питер кончил, даже не осознав этого. Губы разомкнулись, а стон, который он попытался выдохнуть, застрял в горле, когда его тело выгнулось, а ноги автоматически сжались с обеих сторон головы Уэйда. Рука, до этого просто лежавшая у него на затылке, тоже рефлекторно расползлась, прижимая его вниз, пока оргазм накрывал его с головой, заполняя пустотой все мысли, прокатываясь горячей, покалывающей волной по телу, заставляя кожу гореть и дрожать, отдаваясь в самых кончиках пальцев.  Прошла минута, может чуть больше, прежде чем Питер наконец сумел издать хоть какой-то звук — слабый, тихий, почти жалобный. Его тело расслабилось, обмякло, растеклось по кровати, ноги тоже разжались, безвольно упав на широкие плечи Уэйда. Он почувствовал, как тот медленно скользнул губами вверх, затем его уже обмякший член выскользнул из рта, но дрожь в теле не исчезла. И тут он понял, насколько тихо стало в комнате. Уэйд молчал. А когда разум начал более-менее проясняться, пустота этой тишины всё сильнее проникала в сознание, и с каждой секундой в нём всё громче отзывались неуверенность и уязвимость. Почему Уэйд так молчал? Он что, он—   О… О. Уэйд так мягко целовал его подвздошную кость, его горячие губы задерживались там на мгновение, а затем он поводил носом по нижней части живота и оставил поцелуй в области пупка, его тяжёлое, тёплое дыхание приятно касалось чувствительной кожи Питера. И, как это часто бывало с Уэйдом, тревога быстро отступала. Искры стыда, появившиеся будто из ниоткуда, исчезли так же стремительно, как и вспыхнули.   А потом руки Уэйда вновь вернулись к его бёдрам, мягко придерживая их, пока он поднимался выше, осторожно убирая ноги Питера со своих плеч, оставляя их разведёнными, но уже не приподнятыми. Питер снова почувствовал себя расслабленным, немного невесомым, когда Уэйд произнёс:   — Пит. — Голос его всё ещё был низким, пропитанным возбуждением, но в то же время звучал с явным весельем. Он медленно поднялся выше, накрывая Питера собой, прижимаясь ровно настолько, чтобы тот не чувствовал себя слишком оголённым.   — Мм, — рассеянно отозвался Питер, отмечая, как странно и прохладно ощущаются джинсы Уэйда на его голой, чувствительной коже.   — Твоя рука, — протянул Уэйд, в голосе прозвучала насмешка.   — А? — Питер нахмурился, затем приоткрыл глаза, взглянув в маску Уэйда… а потом на свою поднятую руку, которая покоилась на макушке наёмника.   Он резко втянул воздух носом и поспешно убрал ладонь… точнее, отодрал её от головы Уэйда. Тот всё ещё улыбался, а Питер в этот момент чувствовал себя совершенно глупым и невероятно смущённым.   Уэйд цокнул и, всё так же улыбаясь, произнёс:   — Я наполовину ожидал, что это будут паутинки.   И с этим любые остатки напряжения мгновенно улетучились. Питер рванулся за подушкой, чтобы стукнуть ею Уэйда.   Уэйд, заливаясь хохотом, тут же свернулся и вцепился в Питера, затрудняя его попытки мягко отлупить его за дерзость. Щёки Питера снова залились краской, но он тоже улыбался. Он чувствовал себя… хорошо. Совершенно нормально, несмотря на то, что был полуголым после, пожалуй, самого нового и нервного сексуального опыта в своей жизни. Может, он взрослеет? Или, может, всё дело просто в Уэйде.   С Уэйдом всё казалось таким простым.   Питер перестал пытаться ударить его подушкой, вместо этого задействовав суперсилу, чтобы перевернуть их. Удивлённый, Уэйд отпустил его и откинулся назад на кровать, а Питер оказался над ним, коленями упираясь в его бока, прикрываясь подушкой и глядя сверху вниз с плохо скрытым возмущением… и ещё хуже скрываемой улыбкой.   И тут Уэйд издал звук, словно из него выбили весь воздух, и, абсолютно искренне, с какой-то благоговейной хрипотцой произнёс:   — Гребаный Kodak Moment, малыш, ты выглядишь чертовски шикарно прямо сейчас.   Питер не знал, как на это реагировать. Но его мозг отреагировал за него — напомнил о той фотографии в галерее. О той женщине. О том Уэйде, что был до него. И о том, сколько у них, наверное, было таких моментов… после секса или просто так. Мысль была глупой, но почему-то обидной. И, наверное, это было нормально?   — Не переживай, Пит. Я не буду тебя фотографировать, — сказал Уэйд. Всё так же искренне, но теперь ещё и как-то жалобно, словно ему даже в голову не приходило, что ему вообще могут это позволить.   Питеру стало неловко — не за себя, а за Уэйда, за то, что тот так понял его реакцию. Он хотел что-то сказать, объяснить, что на самом деле он думал совсем о другом… но не смог. Потому что руки Уэйда отвлекли его. Обе ладони удобно устроились у него на бёдрах.   Руки Уэйда были горячими. Большими. Шершавыми. И уже такими знакомыми.   Питер понимал их прикосновения как нечто приятное. Полностью желанное, даже если они касались его по-новому, даже если он нервничал. Он доверял этим рукам. Желал их. Он даже подумал, не стоит ли сказать это Уэйду… хотя тот вряд ли поверит. Потом мелькнула мысль, что, наверное, стоило сказать что-то про фотографии, дать понять, что он не против…   Но нет. Что-то в моменте казалось неправильным. Казалось, это просто разрушит атмосферу.   Поэтому он отложил мысль и посмотрел вниз, на Уэйда, раскинувшегося под ним. На то, как мышцы проступали сквозь его футболку, даже когда он был расслаблен. И вдруг — совершенно неожиданно — ему стало любопытно.   В файле Щ.И.Т. значилось, что Уэйд — превосходный боец. Питер знал, что у него было лишь небольшое усиление силы, но он также знал, что Уэйд никогда не сопротивлялся ему, когда он применял силу. Ни разу. Даже самую малость.   И это только разжигало его интерес.   Он знал, что Уэйд куда более искусен в бою, чем он сам. Уэйд был тренированным солдатом, а Питер просто полагался на инстинкты, силу и рефлексы. Конечно, за эти годы он выучил кое-какие приёмы, но по сравнению с Уэйдом это было несерьёзно. Питер вынырнул из своих отвлечённых мыслей, когда пальцы Уэйда начали рисовать на его левом бедре какой-то неразборчивый узор. И, решив, что нет никакого вреда в том, чтобы выяснить больше о способностях Уэйда, он спросил:   — Если я заломаю тебя в болевой, ты сможешь выбраться?   Конечно, Уэйд, будучи самим собой, ответил:   — С какого хера мне бы этого захотелось? — вполне серьёзно, продолжая что-то вычерчивать на коже чуть выше колена. Питер прищурился, пытаясь разобрать узор… возможно, это было сердце? Он фыркнул, качая головой с улыбкой. Его уши почему-то почти всегда пылали, когда он был рядом с Уэйдом. Этот человек был таким честным и бесстыдным.   — Да ну, я серьёзно, Уэйд, — подстегнул он.   Уэйд ухитрился изобразить выражение лица в духе «А я нет?», несмотря на то, что половина его лица была скрыта под маской.   Питер закатил глаза, затем скосил взгляд в сторону и быстрым движением влепил подушку в лицо Уэйду. И пока тот отдёргивал её, он в один прыжок метнулся к отброшенным боксерам и натянул их. Он знал, что глупо стесняться своей наготы, но Уэйд всё ещё был полностью одетым, а Питер был… ну, всё ещё склонен к внезапным приступам неловкости.   — Да ну! — пожаловался Уэйд в притворном расстройстве, сев и наблюдая, как Питер поправляет резинку на поясе.   Питер даже не моргнул:   — Не жалуйся, ты вообще не снял с себя ни одной вещи.   Уэйд с детским недовольством застонал и снова плюхнулся на кровать… но даже ботинки до сих пор не снял. Питер мысленно вздохнул и вернулся к кровати, усаживаясь рядом с Уэйдом, затем перекинул ноги и скрестил их перед собой, так что его колени и пальцы ног касались бедра наёмника, обтянутого джинсами.   — Ну, типа, гипотетически, если бы мы спарринговали… я бы тебя завалил?   Питер действительно хотел знать. Он ни с кем из других супергероев не мог поговорить о таких вещах. Почему-то никто никогда не хотел обсуждать подобное. Все только смотрели на него, будто он вёл себя по-детски. Даже Тони. Так что в итоге он просто перестал спрашивать. Хотя почти не сомневался, что все они определённо обсуждали это между собой, просто в иной форме.   Но Уэйд даже не посмотрел на него странно. Он просто закинул руки за голову, вытянул ноги и небрежно ответил:   — Конечно, Пит. Ты мог бы избить меня в груду растерзанных человеческих кишок, — сказал он так откровенно и без малейшего колебания, что Питер поднял брови. — Ты реально это сделал, в одном из выпусков комикса. — Что? — Питер нахмурился.   — Ничего, забудь, — Уэйд махнул рукой, как будто отгонял какую-то муху, а затем добавил: — Зачем вообще спрашиваешь? Ты же знаешь, что у меня нет суперсилы.   Он говорил об этом совершенно расслабленно, и Питер почувствовал себя виноватым за то, что смотрел файлы Уэйда и теперь любопытствовал насчёт его боевых умений. Хотя казалось, что Уэйду действительно было бы плевать.   — Ну, смотри, — Питер решил уточнить: — Если бы мы дрались, и я использовал бы ровно столько силы, сколько обычно есть у человека твоего размера, и я бы заломал тебя в болевой… ты смог бы выбраться?   И тут произошло кое-что странное. Уэйд чуть повернул голову, посмотрел на него, и Питер — даже не видя его глаз — вдруг понял, что тот его оценивает. Анализирует. Принимает всерьёз. Но потом он вдруг пожал плечами, снова отвёл взгляд и сказал:   — Не знаю, может быть.   Но Питер почему-то просто знал, что тот лжёт. Зачем ему лгать? Это раздражало Питера, и он приподнялся на коленях, нависая над Уэйдом сбоку. Уэйд моргнул, его неестественно анимированные масочные глаза поднялись на него.   — Просто скажи мне, — потребовал Питер. Он хотел правду.   Уэйд снова пожал плечами, его нахмуренные брови скрывались под маской.   — Сложно сказать.   — Почему? — Несостыковки во вселенной и сюжете, — пробормотал Уэйд. Питер снова нахмурился, ещё больше запутавшись, и тогда Уэйд резко выдохнул: — Думаю, это зависит.   — От чего? — Питеру нужен был чёткий ответ.   Уэйд замер, его масочные глаза на мгновение стали пугающе пустыми, прежде чем он ответил:   — От меня. От того, насколько серьёзно я дерусь.   — В смысле? — Питер надавил. Уэйд вздохнул, его глаза маски чуть сузились. Питер нетерпеливо подпрыгнул на матрасе. — Что ты имеешь в виду, Уэйд?   В следующую секунду Питер почувствовал руку на своём горле, и мир вокруг резко накренился. Его спину впечатало в кровать, и всё в том же движении одно из его запястий оказалось прижатым к матрасу над головой, а одна рука и обе частично согнутые ноги — заблокированы весом Уэйда. А ещё... под его подбородком упёрся пистолет, дуло которого смотрело прямо в мягкую уязвимую точку. Питер даже не заметил, откуда у Уэйда оружие. У него всегда с собой пистолет?!   И Уэйд был так спокоен, так уравновешен. Его голос звучал ровно, но при этом в нём было нечто гораздо более серьёзное, чем обычно.   — С твоей суперсилой я в невыгодном положении, — признал он. Но Питер, внимательно слушавший его с широко распахнутыми глазами, отметил, что на этот раз Уэйд не сказал, что проиграет. А затем, чуть тише:   — Без суперсилы, малыш? У тебя не было бы ни единого шанса.   Питер чувствовал правду в этих словах. Захват Уэйда был твёрдым, вес — надёжным. Если бы он не использовал суперсилу, он бы не смог вырваться. А даже если бы использовал — Уэйд почти наверняка успел бы, как минимум, серьёзно его ранить прежде, чем он выбрался бы. Уэйд был чертовски быстрым.   Сердце Питера колотилось.   Уэйд лениво убрал пистолет, и Питер сглотнул, размыкая губы, чтобы выдохнуть. Уэйд тем временем прищурился и постучал стволом пистолета себе по подбородку. — Я вроде рассчитывал, что твоё паучье чутьё предупредит тебя ещё до того, как я двинусь? — в его голосе звучало искреннее любопытство.   Питер не смог сдержать улыбку — настоящую, тёплую, разливающуюся по телу странным жаром, похожим на возбуждение… или просто на какое-то особенное волнение.   — На тебя оно не срабатывает, — признался он.   Уэйд моргнул.   — Не срабатывает, когда ты сосредоточен на мне. Когда ты осознаёшь, что это я, — пояснил Питер. Затем сглотнул, облизнул губы и добавил, почти срываясь на шёпот: — Я знаю, что ты не причинишь мне вреда, Уэйд.   Он продолжал улыбаться, слегка запыхавшись, глядя на наёмника.   — Блядь, ещё бы, малыш, — довольно оскалился Уэйд. Он явно был искренне рад услышать это. Затем он убрал пистолет, засунув его за спину, под куртку и футболку, и ослабил хватку, выпуская Питера.   Честно говоря, Питер был в полном недоумении, как он мог не заметить, что всё это время Уэйд был вооружён. Вчера ночью, когда он запускал руки под его футболку, пистолета там точно не было. Но сейчас это не имело никакого значения, потому что Уэйд наклонился к нему, и Питер тут же потянулся, обхватив его за шею, пока тот целовал его.   Быть с Уэйдом было чертовски легко.   А ещё — осознавать, что Уэйд опасен, но никогда не причинит ему вреда, было чем-то... опьяняющим. Доверять кому-то и знать, что это доверие не будет предано. Кто-то, кто равен ему. Кто-то, кто честен и прямолинеен. Кто-то, с кем он мог быть абсолютно откровенным о Человеке-пауке. Кто-то, кого он понимал. Кто-то, в кого можно влюбиться...   Они целовались снова и снова — неспешно, глубоко, медленно, безумно хорошо. Уэйд опустился ниже, мягким весом прижимая Питера к матрасу, его пальцы зарылись в растрёпанные волосы. А Питер осмелился медленно провести кончиками пальцев по нижней кромке маски, касаясь ушей Уэйда.   Он не мог поверить, что утро началось именно так. У него никогда не было таких утренних моментов. И это было так здорово.   Он даже успел подумать, что, может, им действительно стоит провести весь день вот так — целуясь, дразня друг друга, смеясь, касаясь… И эта мысль вызвала у него какой-то странный трепет, словно внутри разлилось солнечное, пьянящее предвкушение. Но потом его язык уловил слабый привкус крови, смешанный с чем-то металлическим, и воспоминание вспыхнуло в голове.   Кровь. Пробирка с образцом крови!   Питер простонал в поцелуй, а затем, слегка повернув голову, мягко разорвал его.   Уэйд не остановился, только пересёкся губами с его подбородком.   — Чего случилось? — пробормотал он, и Питер не мог не заметить, что Уэйд становится всё менее зажатым по поводу своей кожи. Или, по крайней мере, ему так казалось.   И это ещё одна причина раздражённо застонать — потому что у него, чёрт возьми, действительно было важное дело.   — Я только что вспомнил, что у меня есть кое-какие дела на сегодня.   Уэйд прекратил осыпать его шею поцелуями и приподнялся, внимательно посмотрев на него.   — Патруль, да? Питер покачал головой, затем кивнул, а потом снова покачал — сбитый с толку тем, как Уэйд, опираясь на руки, нависал над ним. Его предплечья всё ещё были обнажены, рукава закатаны, а под обезображенной кожей всё так же проступали вены и рельефные мышцы. Чёрт! Паучьи дела вечно портили его личную жизнь. Питер ненавидел обязанности. Кто знает, насколько ещё комфортнее мог бы стать Уэйд, если бы они действительно провели день вместе?   — Патруль позже, да, — он взглянул на Уэйда, — но мне ещё нужно кое-что отнести в Особняк Мстителей. Желательно как можно скорее.   Он всё ещё рассеянно запускал пальцы под маску Уэйда, едва касаясь шрамов на его мочках ушей, скользя по скулам. Должно быть, маска ужасно надоела ему за столько времени. Снимал ли он её, пока Питер спал? Эта мысль раздражала его.   Он с опозданием заметил, что Уэйд внезапно притих после его слов, а потом резко перекатился на бок и сел у края кровати. Резкая потеря контакта сбила Питера с толку. А затем его смутило ещё больше то, как небрежно Уэйд бросил:   — Ладно, тогда я пойду.   Но при этом он уже натягивал маску обратно, и Питер в панике ощутил, как мгновенно испортилась атмосфера.   — Это образец крови! — выпалил он, тут же двигаясь за Уэйдом и хватая его за предплечье, прежде чем тот успел подняться. Питер не знал, как, но нутром чувствовал — Уэйд понял его неправильно. Думал ли он, что Питер ищет повод, чтобы выпроводить его?   Как же он ошибался.   Уэйд убрал руку, и Питер с лёгким уколом неприятных эмоций выпустил его. Хотя, возможно, всё дело было в том, что наёмник как раз поправлял маску, заправляя её в вырез футболки. Хотя… вряд ли. Питер почувствовал, как в животе затянулся тугой узел. Уэйд посмотрел на него и вопросительно поднял бровь под маской. И хотя настроение Питера уже успело рухнуть следом за настроением Уэйда, он всё же объяснил, неопределённо махнув рукой в сторону двери спальни:   — В холодильнике… Эм, я собрал образец крови прошлой ночью, после того, как сразился с тем парнем.   И тут воспоминания накрыли его с новой силой: бой, погибшие люди, осознание, что он практически выкинул это из головы только потому, что рядом был Уэйд. И это было довольно паршивое чувство.   — А, да, видел, — признал Уэйд. Затем, натягивая рукава худи, добавил: — Ты заставил этого ублюдка кровить? Круто.   Питер вздохнул и, не желая обсуждать, как именно он этого добился и сколько людей при этом пострадало, просто опустил взгляд на свои руки, теребившие друг друга между коленями.   — Думаю, он мутант. Для меня это в новинку. Я никогда не сражался с мутантами, — пробормотал он, сцепляя пальцы и слегка склоняя голову.   Он не ожидал, что Уэйд как-то отреагирует, но был удивлён, когда тот заговорил серьёзным тоном:   — Тебе не стоит с ним драться.   Питер нахмурился и поднял голову.   — А?   — Я просто имею в виду, что мутанты не всегда имеют лёгкую жизнь, может, лучше оставить других мутантов разбираться с ним, — и да, он звучал довольно серьёзно. Питер был на самом деле приятно удивлён, услышав, как Уэйд это говорит, это было совершенно неожиданно. Он сдержал маленькую улыбку и подшутил:— — Что случилось с твоим желанием выследить его? Уэйд, кажется, всё ещё улыбался под маской, когда поднялся на ноги.   — Именно поэтому нам стоит попросить мутантов пометить его, прежде чем тебе придётся сражаться с ним снова. Потому что если этот ублюдок ещё раз тебя тронет, я сам за ним пойду.   Питер моргнул, на его лице появилась какая-то грустная улыбка. Он покачал головой.   — Ты не можешь охотиться за каждым, кто умудрился попасть по мне, Уэйд.   — Убить его меня заставит не физическая боль, — тихо сказал Уэйд. Голос напряжённый, улыбка исчезла. И снова он удивил Питера — настолько, что в животе будто пробежал электрический разряд. Уэйд, очевидно, заметил, в каком плохом состоянии он был прошлой ночью. Чёрт.   Питер опустил голову, уставившись на свои босые ноги, и снова покачал ею, избегая этой темы.   — Я не знаю ни одного мутанта, а из Мстителей… — он замолчал, затем вздохнул и провёл рукой по волосам. — Не уверен, что там мне кто-то поможет. Придётся разбираться с этим парнем самому — поймать его или остановить. — Он пожал плечами.   Но что ему делать с преступником-мутантом? Он не думал, что таких отправляют в обычную тюрьму, как Тумса, или как отправили бы Бека, так что ему делать, если он поймает этого парня? — Я могу поговорить кое с кем, — предложил Уэйд, но его голос звучал как-то странно. Питер выпрямился и снова посмотрел на него — Уэйд что-то печатал в телефоне.   — С кем? — спросил он.   — Знаю парочку мутантов, — ответил тот уклончиво, не переставая набирать сообщение.   Питер снова опустил взгляд, вспоминая файлы Щ.И.Т.а, где упоминалась неясная связь Уэйда с Людьми Икс. Он также отметил, что Уэйд явно не горел желанием обращаться к своим мутантским контактам… но у Питера не было особых вариантов. Он уже не раз учился на горьком опыте, что попытки разобраться с чем-то в одиночку, когда кто-то мог помочь, часто заканчивались неудачей. Хотя порой и принятие помощи приводило к таким же последствиям.   Но это был Уэйд, и он доверял Уэйду. Тот буквально приставил пистолет к его голове пятнадцать минут назад, и паучье чутье Питера полностью расслабилось. Он хорошо это скрывал, но был несколько удивлен. Уэйд, направивший на него оружие, вызвал у него ту же реакцию, что и тётя Мэй, когда однажды запустила ему в лицо банан.   Никакой тревоги. Абсолютно никакой опасности. Уэйд для него не представлял угрозы.   — Но решать тебе, — сказал Уэйд, и Питер поднял голову, увидев, как тот убрал телефон и подошёл к заваленному бумагами столу за своими перчатками.   Питер наблюдал, как его руки исчезают в чёрной ткани, и спросил:   — Думаешь, они смогут помочь?   — Не могу сказать наверняка, Пит, — пожал он плечами и застегнул молнию толстовки.   Питер посмотрел на него ещё секунду, теперь снова полностью закрытого, затем кивнул:   — Да, ладно, конечно… — его прервал стандартный рингтон телефона Уэйда. Тот резко напрягся, явно удивлённый, а затем полез в карман и достал трубку. Питер наблюдал, как он смотрит на экран, пока телефон несколько раз звонит, его маска остаётся пугающе неподвижной. Он уже собирался спросить, кто звонит, когда Уэйд вдруг смахнул по экрану и поднёс телефон к уху.   Но ничего не сказал.   И благодаря своему острому слуху, о котором Уэйд всё ещё не знал, Питер отчётливо услышал голос на другом конце линии.   — Уэйд? — женский голос.   Тот молчал, но маска чуть дрогнула, словно его губы разомкнулись — будто он собирался что-то сказать.   — Уэйд? — повторила женщина, на этот раз чуть более жёстко. Затем:   — Эй, Дон, — наконец заговорил он. Его голос звучал иначе, чем Питер привык. Сдержанно и отстранённо, напряжённо и чуть ниже обычного.   И тут же Питер ощутил что-то странное — Уэйд отвернулся в сторону, не смотрел на него.   И он не знал, стоит ли ему уйти, может быть… выйти из комнаты? Может, просто пойти принять душ и дать Уэйду поговорить?   — Эй. Так, Ласка только что мне звонил. Сказал, что ты хотел со мной связаться. Почему ты не позвонил сам? — её голос стал более нейтральным.   И… она звучала привлекательно. Если так можно сказать. Питер понятия не имел, кто эта женщина и зачем Уэйду нужно было с ней связываться. Но теперь он думал о том, как Уэйд печатал сообщение мгновение назад… Не о ней ли он тогда писал, пока они разговаривали? У него в животе завязался новый узел, и когда Уэйд сказал в трубку «эм…» и посмотрел на него, узлов стало ещё больше, а вместе с ними появилась напряжённость в теле. Он почувствовал, как лицо начинает гореть, потому что этот взгляд… Будто он мешал!   Питер тут же вскочил и сделал неопределённый жест в сторону ванной, направляясь туда.   Он не оглянулся на Уэйда, закрывая за собой дверь… Покинув собственную спальню, чтобы дать ему возможность спокойно поговорить с какой-то женщиной! Чёрт возьми, что он творит?! Питер сжал челюсти. Он ненавидел, каким глупым мог быть иногда! Почему он просто не остался там и не послу…   Этот поток мыслей резко оборвался. Он моргнул, нахмурился, недовольно надул губы — потому что осознал, что всё ещё может подслушивать!   Питер прижался ближе к двери и сосредоточился. Да, его слух был развит, но стены и двери всё же создавали некоторые препятствия, так что приходилось напрячься, чтобы услышать, как Уэйд говорит: — …нишь, я меняю телефоны так же часто, как трачу патроны, — его голос всё ещё звучал не так, как привык Питер, но в нём было что-то знакомое. Слышать было чуть сложнее, но он всё же разобрал женщину на другом конце линии — та ответила чем-то похожим на фырканье. — Разве у тебя не был мой номер записан в блокноте с Хелло Китти, который висел на холодильнике?   Питер нахмурился, потому что это явно означало, что она бывала в квартире Уэйда. Ладно, может, они давно знакомы, но что-то неприятно кольнуло его. Он даже не знал, где именно в Нью-Йорке живёт Уэйд, хотя они вроде как… встречались.   — Точно, был, — сказал Уэйд уже в более лёгком тоне. — Прямо под моими не слишком удачными лотерейными номерами.   — Мои способности работают не так, — с лёгким раздражением ответила она. — И зачем тебе вообще играть в лотерею, Уэйд? У тебя столько денег.   — Мои деньги, как и моё время, уходят на всякую тупую хрень, за которую я потом не могу отчитаться. Их никогда не бывает достаточно, — Питер нахмурился ещё сильнее. — И вообще, я до сих пор не уверен, что у тебя есть какие-то способности.   В голосе Уэйда уже явно слышалось что-то привычное. Он звучал легче, шутливо, поддразнивающе.   — Ну конечно, — протянула она, и Питер почти услышал, как она закатила глаза. — И да, я знаю, что ты бездумно тратишь деньги. Ласка сказал, что ты купил личный самолёт на днях, а когда он спросил, где он, ты ответил, что не помнишь.   Питер уставился в стену, непонимающе разинув рот.   — А что он ожидал? Что я засуну его в гребаный карман? — возмутился Уэйд. — У меня были дела поважнее.   — А мне бы не помешал личный самолёт.   — Ну так используй свои воображаемые суперсилы, найди его и забирай.   — Что-то в Польше ты не сомневался в моих способностях, когда я остановила ту стаю зомби-волков, которые чуть не утащили твоё…   — Тише-тише-тише, — быстро перебил её Уэйд, придав голосу преувеличенную серьёзность. — Мы не говорим о Польше.   Питер, всё ещё прислонённый к двери, наконец закрыл рот, но нахмурился ещё сильнее, когда услышал, как женщина фыркнула.   — Лаадно, если я найду самолёт, он мой, — сказала она. А потом, уже другим тоном, с заметной теплотой под всей этой наигранной усталостью, добавила: — Так чего ты хочешь, Уэйд?   — Мне, эм… мне кое-что нужно. Это важно, — без колебаний ответил он. И теперь звучал серьёзно. И то, что Уэйду нужна была услуга, немного приглушило беспокойство, которое Питер даже не осознавал в полной мере. «Услуга» не звучало… изменой. Ууугх. Он хотел удариться головой о дверь в тот же момент, как эта мысль пришла ему в голову. Он чувствовал себя идиотом, подозревая, что Уэйд, его неуверенный в себе Уэйд, мог бы ему изменить! И ещё он чувствовал себя ужасно ребячливым, так глупо ревнуя из-за какого-то телефонного разговора.   — …нята сейчас, так что не могу особо говорить, — говорила женщина, Дон, как её назвал Уэйд.   — Ага, но мне нужно больше, чем минута. Когда у тебя будет время?   — Это наёмническая работа?   Наёмническая работа? Подождите. Что? Она была наёмницей, как и Уэйд?   — Нет, это, э, скорее личная услуга. Мне нужна информация и помощь кое в чём, — Уэйд говорил нерешительно, а потом в трубке наступила тишина.   Питер огляделся по ванной, опасаясь, что его сейчас поймают на подслушивании. Но ничего не происходило — за дверью не было ни малейшего движения. Наконец, Дон вздохнула:   — Я не уверена, что хочу помогать тебе после того, как в последний раз всё прошло, Уэйд…   И вот это ему совсем не понравилось. Звучало так… как бывшие, у которых какая-то драма. Не то чтобы у него был личный опыт, но телевизор иногда мог быть весьма познавательным! Ещё хуже было то, что Уэйд не ответил сразу. Дон тоже, казалось, почувствовала это.   — …Но ты звучишь как-то иначе, — добавила она. И что это вообще, чёрт возьми, значило?   Уэйд будто проигнорировал её слова:   — Как насчёт того, чтобы я угостил тебя ужином? — спросил он внезапно. Питер поморщился. — Тебе ведь всё ещё нравится тот тайский ресторан на Западной 48-й?   Дон коротко хмыкнула:   — Ага. — Ну так что скажешь? Думаю, я тебе должен.   — О да, должен. В последний раз, когда мы ели вместе, ты залил всю еду кровью какого-то плохиша, — напомнила она с явным раздражением.   Уэйд усмехнулся, словно это был забавный случай.   — И я за это заплатила, — добавила она холодно.   — Я никогда не ношу с собой кошелёк, когда работаю, он портит силуэт мо-   — Мы оба знаем, что это дерьмовое оправдание сработало только на Допиндере, — перебила его Дон.   Уэйд снова засмеялся, но уже по-другому, более… натянуто. Питер всё сильнее хмурился, потому что… вау. Она знала его хорошо. Она знала Ласку. Знала Допиндера. И всё это лишь подчёркивало, насколько мало Питер сам знал о своём… парне? Они встречались? Казалось, что да. Уэйд был уже так глубоко вплетён в его жизнь. Но Питер даже не видел его лица. А они уже успели…   — Ладно, — наконец сказала Дон. — Завтра вечером? Где-то в восемь?   — Охуительно, надену своё самое сексуальное маленькое чёрное платье.   — Пожалуйста, не надо. Один раз был достаточным.   — Ты знаешь, что я был неотразим. Я сражал наповал.   — Ты буквально убивал в нём, Уэйд, мы были на задании. И вообще, оно слишком много декольте показывало.   — Звучит как слова человека, который носит пуш-ап бюстгальтер.   — Мы оба знаем, что это ты носил пуш-ап б— — Отличный разговор, Дон! — поспешно перебил её Уэйд. — Увидимся завтра вечером, никому не говори, что я передавал привет. Покатушки! — Он уже откровенно фальшиво смеялся. Дон явно пыталась сказать ещё что-то, но разговор внезапно оборвался.   Питер нахмурился. Что? Он… он правда так закончил разговор?   Он всё ещё пытался осмыслить всю беседу, не понимая, что из этого было шуткой, а что — правдой. Но разбираться времени не было, потому что он внезапно понял, что сидит в подозрительно тихой ванной. Так что он бросился к раковине и начал шумно чистить зубы, пустив воду просто для эффекта.   Но через две минуты, когда снаружи всё ещё не было ни звука, даже стука в дверь, подозрения закрались уже в него.   Он закончил с зубами, сполоснул рот и, даже не утруждая себя вытереть лицо, резко распахнул дверь и вышел. И даже не стал осматриваться. Ему не нужно было видеть пустую спальню, чтобы понять — Уэйд ушёл. Он просто знал. Он что, серьёзно вот так просто ушёл? Какого хре… — Питер замолчал, убирая мокрую руку в волосы, чувствуя себя искренне раздражённым. Он пару раз сжал челюсти, оглядывая комнату совершенно бессмысленно. Ничего не изменилось, ничего не было сдвинуто. Никакой записки, вообще ничего. Просто его привычный бардак. Даже вмятины на одеяле, оставшиеся после того, как они с Уэйдом сидели на кровати, были всё ещё там.   Глубоко вдохнув, Питер раздражённо выдохнул и двинулся к кровати, стараясь не думать о том, что они с Уэйдом делали на ней совсем недавно, пока копался в одеяле в поисках телефона.   Нашёл — и сразу же увидел новое сообщение.   Питер в недоумении уставился на экран, злясь на то, что Уэйд просто написал ему вместо того, чтобы хотя бы постучать в дверь и сказать хоть что-то. Даже банальное «пока».   Он открыл сообщение — и его лицо мгновенно залилось краской.   :Было очень тихо, подумал, может, ты какаешь, не хотел мешать. Не забудь покушать. Напиши, когда освободишься, малыш.   Его сообщение сопровождалось привычной цепочкой смайликов с поцелуями и фирменными эмодзи, и Питер очень надеялся, что Уэйд просто нашёл отговорку, чтобы уйти, и на самом деле не думал, что Питер… Он закрыл лицо рукой.   — Кретин, — пробормотал он в ладонь.  Это определённо звучало как отмазка. И Уэйд — тот ещё козёл, раз вот так просто ушёл. После всего, что между ними уже произошло, он просто… свалил?   Всего несколько часов назад Питер чувствовал себя так хорошо, а теперь… совсем нет.   Это было совсем нехорошо — как только Уэйд пропал из виду, в Питере тут же начали закрадываться сомнения. Опять. Слишком много вопросов без ответов, слишком много разочарования. Всё это не давало ему покоя. Он хотел думать, что поступает осознанно, что принимает взрослые решения, но… они зашли уже так далеко, хотя знают друг друга не так уж и давно. Это выглядело скорее импульсивно, чем осознанно.   Хотя, возможно, время тут и не играло такой уж важной роли. Он мог сам устанавливать темп отношений, а Уэйд никогда его не торопил. Но всё равно было какое-то неприятное ощущение, словно он втянут в это сильнее, чем Уэйд. Будто бы его просто водят за нос. Хотя он даже в этих чувствах не был уверен. Он сомневался в своих сомнениях!   Но, стоя здесь, разбираясь в собственных ощущениях, он понял, что на самом деле не жалеет о том, как быстро у них всё развивалось. Ну, почти не жалеет. Единственное, что действительно беспокоило, — он так и не видел лица Уэйда. И от этого ему было хуже, чем если бы он переспал с кем-то, не зная даже имени.   В животе снова неприятно сжалось. Настроение было окончательно испорчено. Питер убрал руку с лица и снова взглянул на телефон. Там было ещё одно сообщение. От Мишель. Около двух часов назад. Он открыл его, и тревожное ощущение внутри только усилилось.   :Я знаю, что «нормально» значит «не нормально». Если захочешь поговорить — скажи. Я скучаю.   И именно эти последние два слова заставили его напрячься.   Почему? Почему после нескольких месяцев молчания она вдруг говорит, что скучает? Что за фигня?   — Не сейчас. Я просто… не могу с этим разбираться сейчас, — выдохнул он вслух и скинул телефон обратно на кровать.   Он оставил оба сообщения без ответа. Не хотел думать о Уэйде. О Мишель. О чувствах, сексе, отношениях, бывших и… УГХ.   Раздражённо хлопнув дверью ванной, он пошёл принимать душ, решив, что на сегодня ему хватит — пусть лучше займётся этим синим энергетическим парнем и его образцом крови.   А ночью, на патруле, он просто выместит раздражение на Уэйда и всю свою путаницу с Мишель.

***

Когда Уэйд сбросил вызов, попрощавшись с Домино её дружелюбным и бодрым «Ты мудак», он был одновременно ошарашен и странным образом доволен. Но всё-таки больше ошарашен. Он совершенно не ожидал, что разговор пойдёт именно так.   Когда он, возможно, чересчур поспешно, написал Ласке, чтобы тот скинул ему номер Домино (ещё до того, как Питер вообще подтвердил, что хочет помощи), у него даже в мыслях не было, что Домино сама ему позвонит. И так быстро. И так, сука, непринуждённо!   Они расстались не на самых лучших условиях. После того, как он, мягко говоря, перегнул палку, угрожая и избивая Ласку прямо у неё на глазах, они виделись всего дважды. И, как она напомнила, один из этих разов закончился тем, что Уэйд пристрелил цель, случайно заметив её, высовывающейся из окна на шестом этаже, ровно над тем местом, где он с Домино стоял у фудтрака, покупая еду. Гравитация сделала своё дело, и вся эта мясная каша оказалась прямо у них под ногами. И на их еде.   После этого их общение сошло на нет, особенно после того, как Уэйд в который раз потерял телефон и даже не удосужился сохранить её номер в новом. Честно говоря, он даже не был уверен, зачем они вообще так долго поддерживали связь. И уж тем более он не ожидал, что она с ним пошутит. Ему казалось, что она его ненавидит.   Но, видимо, нет.   Пиздец, этот звонок выбил его из колеи.   Изначально он планировал просто написать ей про мутантскую ситуацию Питера, когда Ласка скинет номер. Всё максимально формально и без эмоций. Но теперь всё ощущалось по-другому, и ему это не нравилось.   Потому что это заставляло задуматься. Заставляло поверить, что, возможно, она действительно о нём заботится. И это, блять, било прямо в самое ебучее сердечко.   Но к чёрту Домино. Самое главное сейчас — Питер. И Уэйд чувствовал себя последним куском дерьма.   Он просто взял и слился, как абсолютный мудак.   Когда звонок закончился, он обернулся к двери ванной. Там было тихо. Потом зажурчала вода. Уэйд понятия не имел, что именно Питер там делал, но знал, что ему самому нужно срочно взять паузу и привести голову в порядок. Потому что всё снова стало казаться слишком хорошим, чтобы быть правдой. И если бы Питер вышел из ванной в одном только полотенце… Уэйд, возможно, реально бы достал пистолет и прострелил себе череп, просто чтобы проверить, не сон ли это. Либо, если бы он не всадил себе пулю, то, скорее всего, не сдержался бы и пошёл на поводу у своих желаний. А ему уже и так с трудом удавалось держать себя в руках, когда он опускался перед Питером на колени. Особенно когда его тянуло туда, куда, как он почти наверняка был уверен, Питер сам себя даже не касался.   И Уэйд замечал, что Питер, хоть и нервничал, но при этом вполне себе был готов к сексуальным вещам. Это радовало. И пугало. Потому что заставляло задуматься — а вдруг он делает что-то не так? Вдруг Питер соглашается на большее, чем готов, просто потому что… не хочет сказать «нет»? Одна эта мысль вызывала у Уэйда тошноту.   Так что, решив не испытывать свою выдержку и не рисковать случайно выйти за границы дозволенного, он просто… ушёл. Да, это было по-мудацки. Но по-другому он не мог. Он просто пересёк комнату, открыл окно и улизнул как можно быстрее и тише. А уже на пожарной лестнице написал Питеру жалкую отмазку.   Он знал, что поступил, как последний придурок. Но по-другому… по-другому не получилось. Он и сейчас, спустя столько времени, всё ещё был в полутвёрдом состоянии. Потому что, ебать. Питер. Его голос. Его вкус. Его запах. Его бедра, сжимающие Уэйда. Гладкая кожа, под которой скрывалась столько силы. Уэйд ведь не серьёзно говорил тогда, на кухне. Это просто его фильтр «мозг-рот» в очередной раз не сработал. Он был вполне доволен просто сидеть и наблюдать, как Питер поедает завтрак, сонный, тёплый, милый, совершенно не осознающий, каким дьявольским соблазном он выглядит в этот момент.   Но потом Питер сам предложил.   И, блять, ну что Уэйд должен был сделать в такой ситуации? Теперь у него реально болели яйца. В худшем, критическом смысле. Но он знал, что уход был лучшим решением — и для него, и для Питера.   Питер, конечно, будет злиться. Разумеется. Но, по крайней мере, Уэйду не пришлось бы терзаться мыслями, что он зашёл слишком далеко в плане секса. И без того Питер был напряжён и нервничал во время минета, но ни разу не попросил остановиться, не потребовал тайм-аута, чтобы прийти в себя. Уэйд просто следил за собой, чтобы не перегнуть палку. И сделал так, чтобы Питеру было действительно хорошо.   Но теперь... теперь ему нужно было срочно домой, чтобы десять раз подряд себя облегчить. И каждый раз он будет думать только о Питере. Без исключений. Питер, чёрт возьми, ни хрена не облегчал ему задачу. Да, он был неопытен по сравнению с Уэйдом, но это вообще ничего не значило, потому что он был горяч, как адское пламя, и учился моментально. Он быстро схватывал, как дразнить, касаться, был кокетлив, чертовски отзывчив, но при этом не просто податлив — в нём определённо была своя доля доминантности. А ещё он всё делал на равных, искренне, по-настоящему, и иногда — ох, иногда — был соблазнительным до безумия, даже если сам этого не осознавал.   Уэйд сжал губы под маской, шагая по оживлённому тротуару, и резко мотнул головой, пытаясь избавиться от кристально чёткого, до безобразия недавнего воспоминания о том, как Питер кончил ему в рот. Он всё ещё чувствовал его вкус на языке. Всё ещё ощущал, как Питер удерживал его голову на месте в самом конце, наверное, даже не осознавая этого. Бля. Так. Чертовски. Хорошо. Он пару раз чуть не закашлялся, но не возражал бы, если бы…   — Блядь, — пробормотал Уэйд себе под нос, в очередной раз встряхивая головой, теперь уже довольно резко. Он засунул руки в карманы толстовки, сжимая кулаки, и двигался вдоль обочины немного неровной походкой, потому что его член всё ещё отказывался вернуться в нормальное состояние. Люди оглядывались на него с тревогой и откровенным недоумением, а он продолжал шептать проклятья в свою же сторону.   Нужно было думать о чём-то другом. Так, ладно. Может, разговор с Домино? Это безопаснее. Да, этот странно нормальный, будто из прошлого, разговор с Дон. Она сказала, что он звучит по-другому? Он и сам замечал, что стал другим с тех пор, как связался с Питером. Счастливее. Меньше погружён в ненависть и отчаяние. Меньше хочется убивать. Но неужели это было так очевидно? И что именно было очевидно? Он по-прежнему чувствовал злость. Он всё ещё ненавидел себя, ненавидел, как жизнь с ним обошлась, ненавидел, как он сам себя сломал, ненавидел, что мир постоянно показывал ему средний палец. Но когда он был с Питером, это всё становилось… легче.   Питер смотрел на него, трогал, гладил, прикасался к его уродливой, изуродованной коже так, будто её вообще не было. Точно так же когда-то делала Ванесса. А он, дурак, считал, что после неё уже никогда, ни с кем…   Но чем больше времени он проводил с Питером, тем реальнее становилась мысль, что «они» — это не просто что-то. Это что-то настоящее. Это происходило. Правда происходило… А он, как полный идиот, только что взял и всё испортил, просто сбежав, даже не попрощавшись.   — БЛЯДЬ! — выкрикнул он вслух. Несколько прохожих вздрогнули и шарахнулись в стороны.   Ещё несколько шагов, и он резко свернул влево, прямо на дорогу, практически бросившись под колёса. Машина резко затормозила, водитель выдал пару отборных, но Уэйд проигнорировал его, потому что прямо за ней ехало такси. Он просто обошёл первую машину, выставляя средний палец на всякий случай, а потом забрался в такси и коротко бросил водителю адрес своей квартиры.   Таксист хотел что-то сказать, но передумал.

***

Уэйд направился прямо домой, и, поскольку делать ему было решительно нечего, занялся именно тем, что намеревался. Дрочил. Не раз, и весьма усердно, с целым калейдоскопом фантазий, помогавших ему в этом деле.   После проведённого с Питером вечера и утра его банк воспоминаний пополнился свежими, до безобразия детализированными и крайне вдохновляющими материалами. Варианты развития событий, новые грани, безумно неприличные сценарии…   Когда он наконец-таки избавился от своего критического состояния, он заказал гору еды. Причём из двух разных мест одновременно, потому что точно знал: у них одинаковая скорость доставки. Затем он приладил к двери сложенную стопку купюр — пять сотен в качестве чаевых, — а сверху приклеил кусок изоленты с запиской, написанной синим блестящим маркером:   «Счастливого Рождества, счастливчик».   Потом, насвистывая себе под нос, он отправился в душ.   А может, и подрочить ещё разок.

***

Двадцать пять минут спустя он вышел из ванной, натянув спортивные штаны и толстовку, а на ноги — носки и домашние тапки с символикой Капитана Америки. Подойдя к двери, он распахнул её и высунул голову наружу.   Как и ожидалось, пакеты с едой аккуратно стояли у порога. Чуть дальше по коридору валялись несколько обрывков долларовой купюры, один изношенный кроссовок, а на стене, если приглядеться, возможно, была размазанная капля крови.   Уэйд хмыкнул. Исход событий всегда был разным, но никогда не переставал его забавлять. Разделили ли доставщики деньги? Или подрались за них? А может, один просто оказался шустрее и прибежал на пару секунд раньше? Судя по всему, в этот раз без драки не обошлось.   Он схватил пакеты, пнул дверь, захлопывая её, и направился в гостиную. Завалившись на диван, он принялся за еду, уставившись в телевизор. Поел, полистал каналы, потом снова поел. Спустя два часа понял, что не может оставаться дома.   Он был ебануться какой бодрый и заёбанный этой грёбаной скукой. Для него это было… необычно. Или, по крайней мере, непривычно с момента щелчка. Обычно, если у него не было работы, он предпочитал сидеть в одиночестве. Но сейчас чувствовал беспокойство, ему хотелось чем-то заняться. Причём не обязательно убийством.   Это чувство раздражало и удивляло его одновременно, но он не стал с ним бороться.

***

Уэйд натянул костюм и отправился в Адский Дом.   Наёмники и прочий сомнительный сброд удивлённо уставились на него, включая Патча. Большинство, как и раньше, старались держаться подальше — ничего нового. Но когда он уселся за барную стойку и заказал ряд шотов, Патч без лишних вопросов выставил их перед ним.   Уэйд залпом осушил их все.   — В поисках работы? — поинтересовался Патч, протирая стойку.   — Нет, — буркнул Уэйд.   И заказал ещё.

***

Через час он уже спровоцировал драку между двумя другими наёмниками — прямо как в старые добрые времена. Только вот на стене больше не было ставок, а Патч — это не Ласка, он не был впечатлён. Блядь, какие же они скучные. Уэйд вышел из Адского Дома и сделал то, чего не делал со времён щелчка. Он позвонил Ласке без рабочей причины. Ласка ответил после второго гудка, звуча уставшим: — Да? Уэйд шёл по улице, отходя от бара, но вдруг остановился и осознал, что надеется услышать «да» в ответ на свой вопрос: — Хочешь нахуяриться? Ласка несколько долгих секунд молчал, прежде чем спросить: — Это по работе? Потому что если нет, то я пас. Уэйд застыл с телефоном у уха. И, о да, теперь он вспомнил, почему предпочитал ничего не чувствовать. Потому что быть посланным нахер, ощутить неприятный укол где-то внутри… это заставляло его хотеть пристрелить кого-нибудь. Кого угодно. Чаще всего — себя. Но он знал, что сам виноват в том, что Ласка его отшивает. Он хреново к нему относился с тех пор, как тот вернулся после щелчка. Сжав кулак, он сдержал желание приказать Ласке делать, что сказано. Вместо этого отмахнулся от ситуации: — Да похуй, просто скучно стало. Хорошего тебе вечера. Не дрочи слишком много, — сказал он натянуто-дружелюбным голосом и сбросил звонок, даже не дослушав, что Ласка начал говорить в конце. Он снова пошёл по улице, но телефон тут же завибрировал — Ласка перезванивал. Уэйд бросил взгляд на экран, и его тут же передёрнуло от желания вышвырнуть мобилу к чёрту на проезжую часть. Но он больше не мог разбрасываться телефонами. Из-за Питера. Питера, который, скорее всего, был сейчас в ярости. Он даже не ответил на последнее сообщение Уэйда, хотя оно было прочитано. Ай, сука. — Блядь, — пробормотал Уэйд и, сдержанно выдохнув, просто выключил телефон. Он глубоко вдохнул, засовывая его обратно в подсумок. Надо просто взять себя в руки, быть честным и сделать всё правильно. Нет, не для Ласки — Ласка может идти нахер. Для Питера. Он решил, что загладит вину. Позвонит Питеру завтра утром в приличное время, извинится за то, что был конченым дебилом, а потом спросит, когда они могут снова увидеться. А ещё купит ему что-нибудь или отведёт куда-нибудь на свидание… что-то по-бойфрендски. Хорошая идея. Гугл, наверное, поможет придумать что-то подходящее. Но прямо сейчас он чувствовал себя неспокойным и заёбанным. Питер, скорее всего, был занят то ли мстительскими делами, то ли патрулировал город, будучи охуенно сексуальным пауком-героем. И Уэйд не хотел мешать его патрулю и создавать проблемы… типа с пушками. Так что он снова был один этой ночью, как и много раз раньше. Только на этот раз он реально не хотел быть один. Резко хлопнув в ладони и потирая их друг о друга, он заявил: — Да пошло оно. Можно и в одиночку нажраться в хлам.

***

И он действительно мог. Поэтому так и сделал.