Ода смерти в белых тонах

«Снова и снова перелистываю эти жалкие воспоминания и все допытываюсь у самого себя, не оттуда ли, не из блеска ли того далекого лета пошла трещина через всю мою жизнь.»

©"Лолита»

***

Тётя чуть вскрикнула и рухнул на диван, вероятно размышляя, не сошёл ли её ребёнок с ума. А учитель уставлился, то ли на мою протянутую руку, то ли на пол. Вероятно сегодня я буду часто слушать эту до боли неловкую тишину, однако к моему удивлению первой вопрос задала тётя: — Милый… Ты же женился? Вопрос меня и учителя рассмешил и дышать сразу стало легко, правда, что может интересовать женщину которой плевать на алхимию. — Да, тётя.       До утра я рассказал им всё и наблюдал как бледнеет учитель. Сложно смерится со всем рассказанным мной, я бы и сам отверг такое будущее, будь мне всё ещё пятнадцать. Но, было это «но» которое сводит меня с ума, воспоминания о каждой моей ошибке которые я мусолил долгими ночами. Тётя ничего не говорила, только наблюдала, смотрела словно ждала когда я сдамся, однако, сдалась она. И обняла меня.       Она умерла в холодную зиму лёжа на диване, во сне. Утешало то, что единственная мать которую я знал не мучилась перед тем как покинуть меня. Отказавшись от своего счастья ради меня она обрекла себя на одиночество внутри борделя заполненного похотью. Я люблю её, и вероятно именно поэтому, когда учитель ушёл сделать кофе, сказал: — Полковник Россо сейчас должен быть на пути в Централ, — И взглянул в её глаза лишь бы увидеть это почти детское смущение. Как же так что в юности я не заметил, как любовь омолодила тётю.       И как её отсутствие состарило мою нежную Аделаиду. — И какой у тебя план?       Учитель заменил чашки и тяжело опустился на кресло, по нему было видно, что он далеко не так спокоен как хочет казаться. Я вдруг понял, как они молоды, тётя сейчас была младше меня на тридцать два года, а учитель на тридцать. Прошлое колотило меня больно, показывая насколько не сосотоятельным я могу быть. Что бы сказал Эд, если бы узнал о чём я думаю… — Уменьшить количество жертв Ишвара. — Я протянул руку и сжал кулак. — Здесь недостаточно сил и я не способен победить эту тварь в одиночку, но планирую начать с того что сохраню большую часть гражданских жизней, но равно этому, я отдам свою честь и добродетель. Чем больше я смогу спасти людей, тем более вероятно что философский камень под Аместрисом будет сырым как желток. Пока гомункулы придумают что-нибудь ещё, я успею перетянуть одеяло на себя. — Ро… Рой, мы можем как-нибудь предотвратить это, не стоит так торопится. — Тётя. — Я взглянул на эту растеряную женщину и показал ей руки, — Отсюда уже не отмыть кровь, но её количество можно уменьшить. Риза и я прошли через пекло. Я до сих пор не могу готовить мясо, если оно на костре и дышать трудно. Я не допущу этого больше. Торопиться нужно.       Учитель любил Ризе и я не смог понять был ли он рад или же расстроен тому что я женился на Аделаиде. Но, кто бы женился на сестре? Она была счастлива и без меня, на банкетах её муж смотрел только на неё, искал и ждал. Этот мужчина имел больше чести чем я стухший изнутри старикашка. — Для связи в высших кругах ты собираешься снова женится на Адель?       Я сжал чашку в руках, не ожидая вопроса, или скорее не желая замечать этот факт. Боже. Боже. До чего выносит, как беззвучный серый фильм её слезы и мольбы дать ей шанс, я такая больная тварь, что в золоте её волос искал чужие черты. Боже. Это я должен был молить её, на коленях молить, покаяться в грехе и откинуть его. Она догадалась во время второй беременности, неделю собиралась с силами и случилась единственная ссора в нашем браке. В священной связи трещана была под слоями штукатурки, ни я, ни она не изменяли, но я не стал бы злится. — Нет. — Я вероятно сброшу на их головы сейчас худшую бомбу на которой только способен. — Я сам всё сделаю, нужна только Оливия Армстронг, интерес Брэдли и небольшой толчок от генерала Груммана. — Нет? Что-то случилось? — Тётя сжала мою руку и прижала к себе а я взглянул на неё — Вы поссорились?       Удивительно, как праведна эта грешная женщина. — Я, — Глядя ей прямо в глаза произнёс: — влюблен в мужчину. Не могу отказаться от него снова, если выбирать между постом фюрера и ним, сейчас я выберу его. Вы можете возненавидеть меня, но это один раз, когда мой эгоизм и гордыня за меня…       Помещение стало холодным, и темным в момент, оба собеседника будто что-то искали во мне, а я взглянул на отрывной календарь у двери в столовую. Оказывается, я завтра должен был вернуться в училище. Там будут Риза и Хьюз, моя молодость до того как я приставил револьвер к своему подбородку. До того как меня околдовало золото двух блестящих глаз.

***

— Рой? — Тётя удивлённо оглядела меня: — С каких пор ты носишь очки? — О, я и забыл, моё зрение с годами всё больше и больше подводило меня. Как следствие, глаукома, а это, — Я постучал по стёклу, — профилактика, иначе я не могу знать, начнёт ли слепнуть глаз. Тётя снова застыла, как-то бессильно наблюдая за мной, она весь вчерашний день уговаривала меня не уезжать. Мысль о том, что меня раскроют в стенах училища заставляла её чуть ли не падать в обморок. Племянник рецидевист и революционер в её планы вероятно не входил. — Я позвоню.