Tomorrow they'll be alright

Ночью планировалось нападение, поэтому компания Таноса согласилась дежурить поочерёдно по два человека, сменяя друг друга каждые два часа. Сэми сразу же схватила за руку Минсу, заявляя, что будет дежурить в паре только с ним. Сто двадцать пятый не сопротивлялся и глупо моргал своими расширенными от удивления глазами, заливаясь краской, глядя на руку девушки, покоящуюся на его колене. Танос лишь кинул на юношу насмешливый взгляд и ткнул Намгю локтем в бок. На губах сто двадцать четвёртого заиграла понимающая ухмылка и он тихо хохотнул, тут же маскируя это кашлем. Наркотик затмевал усталость из-за тяжело как физически, так и эмоционально пройденного дня, поэтому Намгю и Танос взяли на себя первую смену, так как энергия всё ещё активно бушевала в крови, не позволяя сомкнуть глаз. Первые полчаса прошли незаметно за непринуждёнными разговорами на отвлечённые темы и редкими подколами друг друга. Двести тридцатый никогда не разговаривал на серьёзные темы, предпочитая вместо этого бессмысленный трëп. Намгю нравилось слушать его, даже если это была болтовня ни о чём. Голос Субона отчего-то успокаивал, и парень не обращал внимания даже на то, что в любой момент на них могли напасть. Он знал, что это не опьяняющее действие вещества, потому что зрение становилось более чётким, а осознание того, где он находился, медленно начало мелькать где-то на горизонте. Им оставалось продержаться только час, когда голова Таноса опустилась на плечо брюнета, и на лице рэпера появилась болезненная гримаса. — Sorry boy, меня начинает ломать. Надо вздремнуть, – беззастенчиво говорит он, закрывая глаза. Намгю презрительно поджимает губы, но ничего не отвечает, закидывая руку на плечо друга, который принимает более удобное для самого себя положение, облокачиваясь всем своим телом на сто двадцать четвёртого, щекой прижимаясь к его груди. Не проходит и десяти минут, как его тело расслабляется, а дыхание выравнивается. У Намгю затекает рука, но он отчаянно пытается не шевелиться, чтобы не потревожить друга, который, вообще-то, сейчас должен бодрствовать, оставаясь начеку вместе с брюнетом. Сверху кто-то раздражающе громко храпит, что выводит сто двадцать четвертого из себя. Он не срывается с места, чтобы набить этому человеку морду, только потому, что чувствует успокаивающее тепло чужого тела рядом. Намгю устало вздыхает, уставившись пустым взглядом в пространство перед собой. Голова начинает нещадно болеть, будто стиснутая тисками, поэтому он сильнее сжимает челюсти. Сон – лучшее решение в том случае, когда требуется очередная доза для поддержания одурманенного состояния и ослабления терзающего всё тело синдрома отмены, но сейчас Намгю такой роскошью не располагал. Во-первых, нужно продержаться ещё тридцать минут. Во-вторых, теперь он несёт ответственность ещё и за Таноса, который тихо посапывает у него на груди. Пару минут спустя Намгю ощущает, как хватка на воротнике его кофты усиливается, а Субон начинает мелко подрагивать. Сто двадцать четвёртый пытается заглянуть тому в лицо, но безуспешно – Танос уткнулся носом ему в грудь, начав что-то шептать, не переставая через слово вставлять фразы на английском. «Он ещё и во сне херню несёт..?» – задумывается Намгю, удивлённо приподнимая брови. В следующий момент до ушей доносится тихий всхлип, приглушëнный зелёной кофтой. — Надо уйти… Надо… Намгю замирает в неверии, кажется, не в силах даже дышать. Слышится ещё один надрывистый вдох, а ткань кофты медленно намокает, потому что он чувствует влагу, проходящую через тонкую ткань его футболки. — Субон? – шепчет он, несильно сжимая предплечье парня. Вместо ответа двести тридцатый цепляется за его одежду лишь отчаянней, а кофта Намгю впитывает новую порцию слëз. Танос отрывисто дышит, продолжая что-то шептать, с каждым словом повышая голос, начиная хрипеть так, будто его голос был сорван. Намгю пытается оторвать дрожащего парня от себя, получается не с первой попытки, но когда он достигает своей цели, то застывает, когда видит лицо рэпера, потому что по нему действительно катятся слëзы. Его тëмные брови нахмурены, а мокрые ресницы трепещут. — Эй-эй-эй, ты чего, – Намгю несильно трясет его, пытаясь разбудить. Не сразу, но после очередной встряски, Танос размыкает заплаканные глаза и щурится, всё ещё хватаясь за сто двадцать четвёртого. Он глубоко дышит, поджимая губы, и смотрит сквозь Намгю, который на мгновение потерял способность говорить. Он разворачивается вполоборота к парню и кладёт руки тому на плечи, напрягаясь. По щекам Субона продолжают дорожками сбегать слëзы, и он дëргается, толкая Намгю в грудь, но делает это слишком слабо, слишком мало силы прикладывает. Брюнет тянет его на себя, снова прижимая ближе, и кладëт подбородок на цветные волосы. Он что-то говорит ему, что-то нежно шепчет, что-то о том, что он рядом и всё в полном порядке. Танос утихает, перестаёт яростно, насколько это возможно, вырываться из кольца рук Намгю, но горячие слëзы не перестают идти, впитываясь в одежду сто двадцать четвёртого. Субон молчит, сжимая пальцами рукава кофты друга. — Ты… – осторожно начинает Намгю, поглаживая чужие волосы, – хочешь прекратить игру? — Нет, – упрямо говорит Танос, пытаясь отстраниться. — Пусти, блять, – истерический тон его голоса заставляет брюнета напрячься, но он медленно размыкает руки, давая свободу двести тридцатому, ладони которого трясутся, когда он отсаживается от друга и тянется к кресту под своей кофтой. Намгю открывает рот, но ему не позволяют сказать и слова. — Просто заткнись, – шепчет парень с фиолетовыми волосами, злобно тыча в него указательным пальцем. Он пытается раскрыть крест, но руки не слушаются, из-за чего он начинает материться по-английски, а по щекам снова льются непрошенные слëзы. Рэпер не оставляет попыток добраться до таблеток, и Намгю чуть ли не воет, наблюдая за таким Субоном. Сто двадцать четвёртый резко хватает того за запястья, встречаясь с ничего не понимающим взглядом, направленным на него. — Помоги мне достать чëртову таблетку, – беспомощно шепчет Танос, умоляюще заглядывая в глаза напротив. — Если ты примешь сейчас, тебе может не хватить их на одной из игр, чувак, – отвечает Намгю, хмуря брови. Невыносимо видеть его в таком состоянии. Дыхание Таноса снова сбивается, и он пытается вырваться из рук друга, но тот держит крепко, в конце концов притягивая к себе, силой удерживая на месте. Кажется, Намгю сам начинает лихорадочно трястись, потому что мокрое лицо Субона скрывается в его шее, и он снова плачет. У Намгю сердце сжимается, хочется забрать все эти негативные чувства себе. Он снова хочет видеть Таноса с глупой улыбкой на лице, гиперактивного, несущего всякую чепуху, создающего кругом хаос и лезущего в драки. Но сейчас его друг панически дрожит, пытаясь спрятать слëзы в груди Намгю, отчаянно хватая ртом воздух. — Я смогу сыграть ещё, – мямлит Субон. — It's okay. It's… – он запинается. — It's okay. Намгю задаётся вопросом, верит ли Танос собственным словам, но решает разобраться с этим позже. — Я знаю, но, чувак, это нормально – переживать за собственную жизнь, – говорит брюнет ему в волосы. — Людей толпами убивают и, знаешь, я бы тоже не хотел сдохнуть здесь, играя в детскую игру, – добавляет тише, будто делится каким-то сокровенным секретом. «И мне тоже страшно. Я ужасно боюсь умереть. Или, что ещё хуже, застать твою смерть» – Намгю не озвучивает эти мысли, оставляя быстрый поцелуй на цветных волосах. Спустя пару минут Танос отрывается от него и садится, поджимая к себе ноги. Сто двадцать четвёртый думает, что тот наконец успокоился, потому что он больше не дрожит так сильно, однако видит, как слëзы всë ещё тихо катятся по его опустошëнному лицу. Он подсаживается к нему, равняясь плечами. — Давай уйдëм завтра, ладно? Мы сможем заставить пару тройку человек нажать на крестик. Субон медленно поворачивает к нему голову и молчит. Намгю кажется, что он чего-то безмолвно требует, поэтому продолжает, понизив голос: — Денег не совсем достаточно, но лучше мы возьмём это и сохраним себе жизни, ведь так? Танос всё ещё сверлит его взглядом, а потом кивает. — Думал, что ты – побочка от таблеток, – он тихо смеётся, пихая коленом друга. — Но самостоятельно я бы никогда не отказался от дополнительной дозы, you know. И не собрался бы отсюда валить. Goddamn, ты слишком положительно влияешь на меня… Губы Намгю дёргаются в намёке на улыбку, он удовлетворённо хмыкает. Не из-за нелепой шутки рэпера, вовсе нет. Из-за того, что Субон засмеялся и впервые сказал что-то, действительно наделëнное смыслом. Тепло начинает разливаться по всему телу, и он устало трëт глаза. — Валите спать, – раздаётся за спиной. Парни оборачиваются, замечая недовольную Сэми и заспанного Минсу, который лишь благодаря собственной воле оставался стоять на ногах, правда, пошатываясь из стороны в сторону. Триста восемьдесят и сто двадцать пять занимают места Таноса и Намгю, и парни, с облегчением выдыхая, плетутся к своим кроватям. Намгю замечает, как Субон воротит от них своё лицо, хотя с такого расстояния сложно было заметить его красные от слëз глаза. Брюнет тянется к лестнице, намереваясь подняться на своё место, но его грубо хватают за рукав кофты. Он недоумëнно поворачивает голову и видит сидящего на кровати рэпера, вцепившегося в его руку. — Сегодня спишь со мной, my boy, – говорит парень с цветными волосами. Намгю в замешательстве вздёргивает бровь, поэтому Танос продолжает. — Вдруг нападут, м? – он разводит руками, будто Намгю не может сложить два плюс два. — Надо держаться вместе, шаришь? Субон хлопает по своей кровати, и Намгю не смеет ему отказывать. Не после того, что он увидел сегодня ночью. Он приближается к кровати, а Танос ложится на бок, предоставляя место брюнету. Сто двадцать четвëртый устраивается рядом и чувствует чужие руки на своей талии. Он прижимается своим лбом ко лбу рэпера и успокаивающе гладит спину парня. Танос засыпает быстрее, измотанный кошмаром, сопровождённым панической атакой. Намгю долго смотрит на его расслабленное лицо и размеренно поднимающуюся грудь. Он наклоняется ближе и оставляет осторожный поцелуй на скуле парня. Ресницы Субона начинают подрагивать и он притягивает Намгю ближе к себе, заставляя того заволноваться на мгновение – он не хотел потревожить его сон, на этот раз, кажется, спокойный, лишённый мрачных сновидений. Головная боль снова даëт о себе знать, поэтому Намгю закрывает глаза и перед тем, как провалиться в сон, ощущает, как сухие губы касаются уголка его рта и расплывчатый, нечёткий шëпот плывёт мимо ушей: — Thank you, sweetheart. Возможно, действие наркотика всё ещё не отпустило его, искажая посторонние звуки, превращая их в то, что Намгю хотел бы услышать. Возможно, в эту ночь что-то кардинально изменило его будущее, а шëпот родного голоса и прикосновение губ не были галлюцинацией.