Because I've stopped your breath with these hands

Иафет тихо выдыхает, закрывая глаза и утыкаясь в лоб Валери своим. Тот в ответ, наоборот, широко глаза открывает — оглядывает того, с кем ему сейчас предстоит единиться уже не только душой, но и телом. — Ты готов? — Да. — Валери чувствует, как у него начинают гореть кончики заострённых ушей. — Не бойся. Я не сделаю тебе больно. Иафет не врёт, и даже говорит уверенно. Он знает, как это сделать, не повредив нежные ткани человеческого организма. Откуда? Даже не спрашивайте. В любом случае, он снимает одежду, чуть вздрагивая от холода по бледному, худощавому телу. Иафет высокий, может, сейчас ему придётся сложиться вдвое. Он осторожно берёт Валери за щёку, открывает ему рот, проходится по слегка острым зубам длинными, узловатыми пальцами. От одной мысли о проникновении в этот чудесный организм становится жарко. Валери кашляет и хрипит, когда партнёр просовывает голову ему в горло. Давится серебристыми волосами. — Дыши, милый, не бойся. Носом дыши. Удивительно — ещё не так глубоко, а голос уже слышен так, будто говорят не в воздух, а в само тело. Слова соскальзывают вниз вместе с Иафетом, и всё налаживается, когда он оказывается внутри по пояс. Надо было начинать с другой стороны. Не пришлось бы приземляться, причинять милому дискомфорт… Мысль прерывается, когда Валери тихо стонет от движения внутри себя. Он никогда не пробовал такое, хотя вполне мог бы… Всё бывает в первый раз. Но ему хорошо, очень горячо и приятно, и, устроившись внутри поудобнее, Иафет улыбается с присущей ему лаской. — Я чувствую, как тебе это нравится, котёнок. Я знал, что тебе понравится. — Голос звучит как из бочки, разливаясь по каждой клеточке. — Позволь мне теперь к тебе прикоснуться, раз уж наши тела едины. — Буду только рад, если ты… Ох, как непривычно. — Валери глубоко дышит, прикрывая рот ладонью. — Пожалуйста, потрогай меня… Иафет улыбается шире, его лицо начинает слегка походить на лицо цапли. В любом случае, он начинает медленно водить ладонями по стенкам желудка. Плоть сокращается под лёгким, массирующим давлением, и Валери ахает ещё раз, стараясь спрятать непонятно от кого румянец. Но он собирается уже через пару минут. — Иафет, ты чувствуешь? Это тепло моего тела, стук моего сердца. Оно бьётся только для тебя. Я надеюсь, ты там не сильно промок. — О нет, котёнок. Всё хорошо. Я чувствую. Я счастлив. Он и правда чувствует. Слышит. Сердцебиение очень громкое здесь, внутри. Он словно вновь оказался нерождённым, как птенец в яичной скорлупе, как маленький зверёк в утробе матери. Иафету хочется даже уснуть, но он понимает, что пробудь он здесь слишком долго, может быть, просто задохнётся. Человеческое тело — не место для постоянного проживания. Но он хочет сделать ещё кое-что, пока он здесь. Иафет льнёт лицом к тканям — плоть к плоти. Трётся щекой о склизкие стенки. Неважно, что он испачкается. Помыться всегда можно, а этот опыт бесценен. Но пора выходить, и он старается вылезти как можно медленнее, мягче. Снова головой вперёд — наверное, так будет правильнее. Валери понимает. Нагибается над диваном, позволяет цепляться за ткань. Странно видеть руки, вылезающие из собственного рта, но теряется он лишь на секунду. После же — начинает помогать изнутри и снаружи. И вот Иафет сидит на диване, такой мокрый, хрупкий и слегка дрожащий, что его становится жалко. Хорошо хоть, что не в одежде полез, но волосы у него здорово слиплись. Но он улыбается, почти смеётся, и расцветает лишь сильнее, когда Валери вытирает его полотенцем, притаскивает свежее бельё и заворачивает в одеяло. Когда они оба наконец ложатся спать, прижавшись друг к другу, как котёнок и его любимая птичка. Иафет прислушивается к тишине, кладёт руку на грудь любимого. Сердце бьётся всё так же размеренно. И всё с такой же безумной любовью.